Текст книги "Максимовское счастье (СИ)"

Автор книги: Ores

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

====== Часть 1 ======

– Дорогой, где ты был? – слышится обманчиво мягкое над головой, но вместо привычного шлепка или теплого прикосновения крепкие пальцы жестко вцепляются в шею и давят еще ниже, пока, загнувшись раком, стараюсь развязать шнурки на кроссах.

– Эм… – задрав голову, выдаю самую свою обворожительную улыбку. – Бегал?..

– Да? – удивляется так же, как я собственному вопросу. – А почему футболка сухая и совсем не пахнет? – подыгрывает мне, по глазам бесовским вижу – желание засветить мне с колена почти болезненное, но с шеи руки не снимает, по крайней мере, я могу разогнуться, а то уже слишком стар… да я просто супер стар… Еп твою, и зачем я так накурился?..

– В качестве подтверждения могу предложить кроссовку, – подпихиваю ее ему, все еще веря, что ангельский образ… В глазах зарябило, голову прострелило болью от подзатыльника.

– Ты бессмертный, что ли, никак не пойму? – Скрестив руки на груди, разглядывает мою хмурую обиженную мину, и вот не скажешь, что, когда на работу уходил, этот бес, свернувшись клубком, спал сладким голожопым ангелочком – сейчас от него веет холодом, этой взрывной энергетикой, которую он не контролирует, и она заряжает других.

Ссыкотно так стало. Но я не признался. Я же мужик…

– Ты вслух думаешь, бестолочь, – начинает рычать вполне натурально, и я теперь понимаю, откуда у него хвост. Точно – дикий кот… Какой, на фиг, хвост, если он человек?!

– Пил? – твердый вопрос.

– Ел! – Снова подзатыльник, снова вспышка боли в висках. – Пел… Не… Лил… Пилил… – Задержав дыхание, собираю мысли в кучу. – Пригубил.

– Где, с кем, по какому праву? – перечисляет вопросы, взглядом изучая мою одежду, и спустя пару мгновений, я даже рот открыть не успеваю, издевательски усмехается и резко замахивается, у меня от неожиданности и страха аж яйца узлом завязались. Дергаюсь на него, сжимаю руки, заломив обе за спину, и тихо, очень спокойно, чтобы не спровоцировать еще сильнее, интересуюсь, постепенно усиливая захват:

– Я что-то сделал не так?

– Что ты, милый, – дергается ко мне, плечом прикладываясь к моему, боли мало, но сил ушло, чтобы удержать, по максимуму. Руки слабеют, к тому же боюсь сделать ему больно.

– Я в помаде? – Снова замах, теперь головой, жестче прикладывая меня об стену, крепче сжимаю за его спиной руки, стискивая торс. – Засос? – Успеваю сжать колени, удар приходится по бедру, бедные перепуганные яйца старательно отращивают волосы, чтобы им было помягче. – Трусы чужие в кармане? Что?!

– Куртка, – хрипит и без конца сжимает руки, чувствую, как под пальцами вздуваются вены, а еще, уткнувшись ему в шею, вдыхаю его совершенно невероятный, вроде бы обычный, но сбивающий с ног и сводящий меня с ума запах. И тепло. От тела, жаром ко мне через одежду, не просто грея, а оставляя легкий ожог в месте, где трется о меня, стараясь вырваться.

– А что с ней? Засрал?.. – Понимаю, что если сейчас оторву голову от его плеча, то кровью умоюсь, потому что слишком он пристально на меня смотрит, и физически чувствую, о чем думает, а по собственному опыту знаю: лбом по носу – паршивое дело. (Яйца радостно вопят: «Да, бей его!»)

– Посмотри на меня? – расслабляется, вставая ровно, меня от перепадов его настроения наоборот напряжение сковывает.

– Нет. – Тянусь к его шее, прячусь, но мне говорят решительное «нет», отодвигаясь.

– Посмотри, – требовательнее.

– Ты будешь орать.

– Не буду.

– Молча будешь бить?

– Пальцем не трону… – И тут я допустил ошибку, потому что повелся на его провокацию.

Когда я голову поднял, он смотрел в упор, как удав на кролика, и я понимал в тот момент несчастную зверюшку, потому что сам был на ее месте. Меня парализовало наглухо, руки занемели, и я не смог дернуться, когда он плавно высвободил кисти, разминая их демонстративно передо мной.

– Трахался? – спросил, протянув руку, и медленно, словно издеваясь, расстегнул замок у меня на куртке, стаскивая ее с плеч и под конец сдирая с рукавов, когда резинка крепко обхватила запястья.

– Сегодня? – Левое яйцо закатилось за правое, решив, что хотя бы одно должно выжить.

– Сегодня, – улыбка на губах тает, адреналин в крови утихает, и от этого блеск в глазах меркнет.

– Только с тобой, – делаю шаг вперед, заглядываясь на него.

– И почему об этом не знаю я?

– Ну вздрочнул на тебя разок, это повод устраивать разборки?!

– Мих, ты дебил? – устало и разочарованно, что еще хуже, чем если бы он орал. – Только честно.

– Тебе виднее. Но вроде нет.

– Ты только что разговаривал со своими яйцами, и, я боюсь, это уже не лечится.

– Ты тоже хочешь с ними поговорить?..

– Я хочу поговорить с тобой. Сейчас пять утра, ты ушел вчера утром и сутки тебя не было. Где. ТЫ. БЫЛ?!

– Бегал… – Удар.

Автор

– Ты не знаешь, где он был? – Устало выдохнув, Даня привалился плечом к косяку, разглядывая свои голые ступни.

– Кто?.. – хрипло поинтересовался Максим, было слышно, как он растирает глаза спросонья и стаскивает одеяло.

– У нас так много общих знакомых, о которых я могу интересоваться у тебя? – Молчание длилось недолго.

– Пять утра… Он только пришел?

– Ма-а-акс!

– Да на банкете мы были. Перебрали чутка. Он, по ходу, пешком домой поперся, машина у офиса осталась. Он живой, вообще?..

– Живой, – кивнул Даня, рассматривая уставшее, пьяное и вдобавок укуренное недоразумение, сидящее за столом. – Сидит, пишет заяву на меня в ментовку.

– Бил? – уже строже.

– Воспитывал, – и сбрасывает вызов.

Недолго любуясь, как старательно Миха дописывал предложение: «…я к нему со всей душой, а он меня бьет!» – забрал бумагу и, смяв, выкинул в мусор.

– Тебе не кажется, что Максим последнее время ведет себя странно?.. – присев напротив, Даня внимательно посмотрел на Миху, отмечая заметные результаты в оперативном отрезвлении.

– Если бы то же самое я у него спросил про тебя, он бы сказал, что ты всегда с припездью. К нему это тоже подходит.

– Он орать на меня перестал.

– Он тебя любит… почти. Не так, как меня, конечно… – Миха заржал, Даня тоже не смог не улыбнуться.

– Не в том дело. Он… как объяснить… напуган, что ли?.. Мих, ты дебил?.. Ты зачем ему набираешь?

– Макс, ты напуган? – в трубке послышался мат. – А Даня говорит, что тебе страшно. Кто тебя обидел? Нет, ты мне скажи, я разберусь! У тебя кризис среднего возраста? Целюль на жопе?! Тогда что?.. Пять утра, да? Ладно, утром позвоню.

– Полегчало? – спросил Данила, забирая от греха подальше телефон.

– Нет. Только загрузился. – Задумавшись, Мишка стал припоминать некие странности, которые начали проявляться в последнее время. Все началось с приездом новых французских партнеров. – Дань, – растерев глаза и выпив стакан воды, вежливо спросил: – А ты на потолке кроликов видишь?

– Кроликов?..

– Да. Пушистые такие. Трахаются.

Прикусив язык, чтобы не обматерить, Даня поднялся на ноги, за шкварник вздернул Миху и поволок спать – проблемы надо решать на трезвую голову.

Максим (Тут все обрадовались! Наконец-то эти двое заткнулись))

Голова тяжелая со вчерашнего дня. На бумаги смотреть нет сил, да и желания тоже, устал вусмерть. Ладно хоть эти кролики помирились, а то становилось реально страшно, что за одного, что за второго.

Одновременно приходят две СМС с их номеров:

М: «Ты в порядке?»

Д: «Не подох?»

Максим: «Живой», – отправляю обоим, чтобы отстали.

С тех пор, как они переехали, в доме стало невозможно находиться. Чего-то не хватает. Стены словно голые, не несут в себе никакой энергетики; заходя внутрь, ощущаю себя в глухой пещере. Хотя… раньше эта квартира и была такой, пока Мишка не переехал. Место для секса, ничего более. Сам предпочитал жить в гостинице, но все так быстро поменялось. Не скажу, что к лучшему.

– Максим Андреевич, к вам пришли, – отвлекая меня от мыслей, в кабинет заглядывает Денис – новый Михин помощник, предыдущий быстро кончился. Когда это он ко мне в секретари переметнулся?.. Лицо у парня напряженное, сам на нервах, что обычно ему несвойственно. – Вы или согласие давайте, или я его выпровожу, потому что он ломится, – уже жестче, я киваю, хотя видеть никого не хочу.

Когда он скрывается за дверью, испытываю чувство дежавю: так бывает, когда в памяти остается, например, знакомый запах, запах принадлежащий определенному человеку, но человека давно нет, а ты чувствуешь мимолетно тот аромат, и тебя всего перетряхивает. Так же и сейчас: меня сначала передернуло, а уже потом я увидел вошедшего…

– Денис! – рявкаю на весь кабинет, пацан проходит вглубь, словно ждал, что мне понадобится. – Выкинь это на хуй отсюда, – прошу, не глядя на молодого мужчину, рассматривающего меня с улыбкой.

– У него сил не хватит, – приятный, хорошо поставленный голос вызывает нервную дрожь, особенно бесят саркастические ноты.

Денис уже делает шаг к нему, видно, не особо придавая значения разнице в возрасте, весе, социальном положении и силе, но двое амбалов за спиной быстро его скручивают, сложив почти пополам.

Достаю ствол из нижнего ящика, снимаю предохранитель и направляю его на гостя, целясь в голову, моля всех богов, которые от меня еще не отвернулись, чтобы мне дали шанс, крошечную возможность спустить курок.

– Я дважды просить не буду. Отпусти пацана и вали отсюда.

Усмехается шире, не испытывая и толики страха. Неопределенно машет рукой, Дениса отпускают и выталкивают в коридор, выходя следом. Мы остаемся один на один. Воздух быстро заканчивается, и бросает в пот.

– Ты все равно не сможешь выстрелить, – легко смеется, его аристократические, очень правильные черты становятся мягче, и я залипаю на его улыбку, тут же себя отдергивая.

– Какого черта ты вылез из своей дыры? – Нет желания с ним разговаривать, от блеска его белоснежного костюма, сидящего идеально на жилистой крепкой фигуре, слепит глаза.

– Соскучился, – подходит ближе, плавно, крадучись, присаживается на угол стола, заглядывая мне в глаза. – Ты, смотрю, тоже…

– Какого черта посторонние на территории?! – рявкает Миха, открывая мою дверь с пинка (никакой субординации у пизденыша). Ненадолго стопорит, оценивая пришедшего, хмыкает, мол, ничего особенного, и строго пялится на меня, а я, наверное, никогда не был так рад его видеть, и что-то он читает по моим глазам, из-за чего начинает звереть.

– Что за чувак? – кивнув на поднявшегося Эрика (чертовы его французские гены). – Или это партнер? – Вопросительно приподняв брови, прикидывает, как строить общение.

– Не партнер.

– Смотря в каком смысле, – вклинивается Эрик, в ответ рассматривая Миху, забывшего, что он мой зам, и щеголяющего в спортивках и футболке.

– Тогда тем более, – игнорируя сказанное. – Вышвырнуть его?

– Не стоит марать руки, – останавливаю Мишку, кивнув ему на диван. Он в несколько больших шагов подлетает к нему, плюхается и снова вскакивает.

– Почему он меня бесит? – спрашивает у меня, а я постепенно погружаюсь в головную боль и легкое уныние.

– Михаил, он бесит не только тебя.

– Тогда… ему пора?

Потасовка завязывается так резко, что не успеваю вклиниться, а когда успеваю, Денис держит Миху, а Эрик меня, заломив лицом в пол. Его руки на моих запястьях жгут даже через манжеты рубашки и слой пиджака. Само присутствие – нервирует. Выбивает из привычной колеи, и я словно возвращаюсь назад в юность, слабея при нем, становясь тем… Нет, теперь я уже другой человек.

– Миха, ствол положи! – успеваю рявкнуть, и он, не достигнув цели, опускает руку. Вот ведь отбитый!

– Отошел от него, – просит спокойно, и я-то уж знаю, чего ему это спокойствие стоит.

– Вижу, поговорить у нас не получается. – Отпускает мою заломленную руку, и она падает на пол, ударяясь, не сразу начинаю ее чувствовать. Лениво сажусь, потирая запястье. – Но придется. – Присев на корточки, мягко улыбается, меня от его улыбки бросает в дрожь, и паника все усиливается. Бесконтрольно. Как включается прописанная программа. Ебучий рефлекс, выработанный годами!!! – Встретимся вечером. У тебя. Надеюсь, ты сможешь вынести небольшой диалог без няньки. – Тянется ко мне, отворачиваюсь, но он успевает мазнуть губами по моим. У Михи выпадает пистолет, с глухим хлопком ударяясь о стол, Денис вообще замирает с нечитаемой гримасой на лице. – До встречи, Maxime, – произносит со своим блядским акцентом, и меня почти выворачивает на ковер – такой болью скрутило живот.

– Редиска, иди погуляй, – просит Мишка, выбираясь из-за стола. Обойдя меня, подталкивает парня на выход вслед за Эриком, закрывая за ними обоими дверь. Закуривает прямо в кабинете, присев рядом, тянет фильтр мне, давая прикурить из своих рук, и долго молчит, разглядывая меня, словно видит впервые.

– Макс, – от звука его голоса вздрагиваю, предчувствуя, что вопросов не избежать, – я тебя давно знаю. Наверное, даже слишком. – Укладывается на пол и меня к себе, голову притянув к плечу. – И видел и пьяным, и в бешенстве, даже кончающим. – Невольно усмехаюсь, он мягко целует меня в висок, а сам как камень, слишком напряженный, и мне не нравится, что он из-за меня переживает. – Но чтобы ты чего-то боялся… – долго молчит, закрываю глаза и потихоньку начинаю отходить, перебивая его дезодорантом запах оставшегося витать в кабинете парфюма того мудака. – Не стану делать вид, что ничего не видел, даже если тебе этого хочется, понял?

– Не сейчас, ладно? – прошу, отрываясь от него, и сажусь, тут же вставая и приводя себя в порядок.

– Я не хочу, чтобы вы общались! – Напоминает мне капризного ребенка, которому сказали, что у него будет братик. – Он смотрит на тебя, как… – не может подобрать слов, психует, мне становится еще гаже, когда ассоциации у него в ряд выстраиваются. – Как я на Данила… Это ревность?

– Возможно, – пожимаю плечами, возвращаясь за стол и складывая бумаги аккуратнее. Желание их вышвырнуть в окно слишком сильное, чтобы продолжать этим заниматься. Откидываюсь на спинку кресла. – Мих, давай я сам сначала разберусь, что ему надо, а потом уже ты, идет?

– Не надо с ним разговаривать.

– Боюсь, что надо. Наши семьи давно дружат – как по жизни, так и в бизнесе, и если он приехал через столько лет, значит, что-то случилось. Не люблю узнавать все последним.

Он долго смотрит в пустоту, докуривая остатки сигареты, встает, выкидывает окурок в окно, все слишком медленно для его привычного ритма.

– Мих, не грузись. Я разберусь и в ближайшее время выпровожу его, – звучит как оправдание, и друг понимает это раньше.

– Ты так говоришь, будто хочешь убедить в этом не меня, а себя.

– Я хочу, чтобы так было.

– А хочешь ли? – усмехается и уходит, возвращаясь к привычным делам.

Не хочу упоминать прошлое. Настолько сильно оно зарыто в подсознании, что начни копать – придется вскрывать слои настоящего по-живому, а мне этого не нужно. Теперь я другой человек. И он – тоже. Нет ничего, что могло бы нас связывать… Уткнувшись лбом в скрещенные на столе ладони, тихо вою, переводя дыхание слишком долго, чтобы все мной сказанное могло показаться правдой.

– Объяснишь, что значит: «Вот урод, я его закопаю, не для него мы ягодку растили…»? – смотрит на меня своими глазищами, руки упер в бока, еще и в классической белой рубахе и брюках, и я не могу не заржать, очень уж моего папашу напоминает. – Чего ржешь? Ты урод или ягодка?

Меня накрывает второй волной, Данька хмурится.

– Видимо, я – ягодка, только не уверен, что вырастила меня парочка педиков, причем младше меня на десятку.

– В чем проблема?

– Ну… полноценная семья это всегда лучше…

– С тобой что за проблема? И почему Миха такой вздрюченный? С психу пошел машины разгружать.

– Он по своей блядской привычке любит совать нос, куда не следовало, и потом грузится из-за пустяков… Что ты делаешь?

– Переименовываю тебя в телефоне, – старательно тыкает по кнопкам, гаденько усмехаясь. Не поленившись, отрываю зад от стула и иду к нему, заглядывая в экран.

«Ягодка»…

Это даже хуже, чем если бы он меня просто послал.

– Полегчало? – спрашиваю серьезно, а морда у него довольная, аж тошнит.

– Почти. Теперь еще пойму, кто такой мудак и что с ним делать, и совсем попустит.

– Зачем тебе-то это?

Он посмотрел на меня взрослым осмысленным взглядом, от которого стало не по себе – наверное, в такие минуты я жалею, что привязался к ним обоим. А потом послал меня и ушел, бубня себе под нос, что я здоровый мужик, в обиду себя не дам.

Да. Не дам. В этом можно не сомневаться. Только перепишите меня обратно в «Мудак», а то ягодка эта мужественность мою приуменьшает.

====== Часть 2 ======

К вечеру извел себя настолько, что забухал и скинул весь рабочий процесс на Миху. Он психовал, дергал Дениса, но справлялись, молодцы, не зря я им зарплату плачу. Одному, ладно, за красивые глаза, но второй-то чего старается, с Михой, вон, поладил? Хотя с ним легко ладить, главное, молчать, слушать и делать, как говорит… И как он с Данилой своим живет, тот же ему все наперекор делает? Хотя… может, в этом они и сошлись? Мы с Эриком тоже всегда были разные. Причем настолько, что удивлялись, как вообще можем общаться, и поначалу даже устраивали протесты, забастовки, да кто бы нас слушал – сказали вам НАДО дружить – значит, делайте. Если подумать… Я, по ощущениям, по характеру, скорее, ближе к Дане: такой же спокойный был, рассудительный, умел принимать взвешенные решения, только когда эмоции брали верх, к чертям слал всю логику. А Эрик – как Мишка, такой же взрывной, хоть на вид и сама непоколебимость, тяжело переживает каждое разочарование, много думает, может легко усмирить свои чувства, если они перестали быть ему нужны, когда эмоции берут верх – он включает голову. И все равно, сука, бесит.

Дома мой банкет продолжился. Скинув пиджак в коридоре, расстегнул рубашку, дышать стало легче. Настежь открыл форточку, впуская свежий воздух, пропитанный ароматами ранней весны.

Я не ждал его, даже не хотел видеть, но знал, что раз он сказал, то придет, даже если для этого ему придется подняться из преисподней.

Дверь открывается почти беззвучно, но звук шагов слышу отчетливо и вздрагиваю, опустив стакан на подоконник. Тушу сигарету, обернуться не успеваю, он прижимается со спины, обняв за торс и скрестив руки на голом животе.

– Года тебе к лицу, – укладывает голову на мое плечо, хочу его оттолкнуть и в то же время не убитое до конца чувство, пронесенное через всю свою ебучую жизнь, возвращается, усиливаясь, и меня бросает в холодный пот от осознания: я еще не свободен. От него!

Он не уступает мне в росте ни сантиметра, только в плечах немного уже и килограмм на семь меньше, отчего смотрится на моем фоне более элегантно. А раньше я был не таким: мелким, худым, большеглазым, еще и с кудрями этими до плеч, которые мать со слезами умоляла не стричь. Что тогда могло ему понравиться во мне? Он всегда был красавчиком – бег, плаванье… Не зря я выбрал бокс.

– Руки убери, – прошу пока спокойно, хотя эмоции уже давят на психику, и она сдается.

– Когда это мои руки стали доставлять тебе дискомфорт? – раскинув края рубахи шире, расправленными ладонями поднимается вверх, прижимая их к голой груди. – Ты так взволнован. – Слышит, как колотится сердце, и ему это в кайф. – Будешь дальше строить из себя недотрогу или потрахаемся? – Не спрашивая моего мнения, берет за горло под подбородком, разворачивает к себе лицом и прижимается к губам с такой наглостью, что не успеваю отвернуться, а когда пытаюсь это сделать, давит сильнее, пропихивая язык ко мне в рот, и, кружа с моим, увеличивает напор.

– Кхе-кхе… – слышу за спиной, от неожиданности передергивает, словно этот ублюдок имеет право занимать в моем сердце хоть какую-то часть, чтобы я не хотел другим показывать нашу близость. Но он его не имеет.

Локтем наношу точный удар под ребра, ненадолго выбивая из него дух, отталкиваю в сторону и, вытерев рот ладонью, поворачиваюсь… Я готов был увидеть Миху, готов даже его мелкого, но Дениса…

– Вы освободились? – спрашивает с бесстрашной рожей, перехватывая удобнее папку с бумагами. На Эрика не смотрит, зато тот в упор сверлит его ненавидящим взглядом. Еще бы, неудовлетворенный Эрик – это похлеще… Бля, только с Михой ассоциации идут.

– Я и не был занят, – присутствие парня не бесит, хотя должно бы. О том, что случилось бы, не появись он так вовремя, стараюсь не думать, в паху все еще ощущается тяжесть, хотя она постепенно и сходит на нет.

– Тогда разберемся с бумагами?

– Миха послал?

– Я доброволец.

– Мы не договорили, – напоминает о себе Эрик, и мы оба оборачиваемся на него. По его сальному взгляду видно, о чем он пришел договариваться, но вряд ли только из-за траха со мной… из-за возможного траха со мной он бы перся в другую страну. – Убери мальчика, – уже жестче.

– С чего бы это? – Теперь пялимся на Дениса, пацан плюхнул папки на стол и, задрав очки для зрения в модной черной оправе вверх, уставился на Эрика в упор, и даже я, учитывая мой статус и приобретённый с годами опыт, не всегда могу смотреть на него на равных, а этот как в броне.

– Мешаешь, – с легкой улыбкой, но не предвещающей ничего хорошего ни мне, ни ему. Догадываясь, что такая сука, как Эрик, мальцу может и шкуру попортить, уже было решаю вмешаться, но застываю, обтекая от его выходки:

– Я здесь живу, – вещает малой, и с Эрика словно сползает один из слоев мудачества, открывая его растерянность. – С ним, – чтобы совсем добить. И мне одновременно и заржать хочется, пацан-то натурал вроде был… Хотя, как говорит Миха, нет стопроцентных натуралов, есть неоприходованые би. И в то же время это выход из ситуации.

– Что-то не так? – спрашиваю у Эрика, тот, хмыкнув, возвращается в свое привычное амплуа, удобнее усаживается на стул, глядя так, словно уходить не собирается.

– Ему годков сколько?.. Лет девятнадцать? Если прикинуть, с какого возраста ты начал половую жизнь… уж мне ли это не знать, с какого… то он годится тебе в сыновья.

– Тебе какая разница, с кем я сплю? – спрашиваю в лоб, малой немного покраснел, но быстро справился. Точно – натурал. Какой-то самоотверженный псих. Не люблю таких, хлопот много.

– Никакой, – легко улыбается и щелкает кнопкой чайника. – Смотри, чтобы мальчик не сбежал, пока я тут жить буду…

Переглядываемся с Денисом, у того на лице написано, как он рад, что влез, куда его не просили.

– Ден, иди в комнату, мы перетрем.

Он кивает, собирает обратно бумаги и уже не так уверенно топает. Мнется в коридоре и все-таки выбирает мою спальню, проигнорировав комнату пацанов.

– Объясни.

– Мне надо ненадолго потеряться.

– Потеряйся так, чтобы и я тебя не нашел, а?

– Макс, – усмехается, тянет ко мне руку, цепляет за пояс и подтаскивает к себе, прижавшись лицом к животу, языком ведет влажную линию от бляшки к груди, поцелуем ставя точку, трется лицом, – ты не можешь меня выгнать, – легкая улыбка, – меня убьют.

– А тут ты думаешь тебе это не грозит?.. – Необъяснимая тревога точит нервы, как вода камень.

– Если только в сексе от порыва чувств.

– Я не буду с тобой спать… – Сжимает мой пах и трет через ткань брюк твердую плоть.

– Не было еще случая, чтобы ты не захотел со мной спать. К тому же я не буду спрашивать. Твой щенок мне вряд ли помешает. Я тебя хочу. Себе.

– Пацана не трогай, – бью его по рукам и отступаю назад. Опять перед ним отступаю!

– Не буду. Если не станет путаться под ногами. Так где моя комната?

– В аду.

– Я хочу с тобой.

– Я, как ты понял, живу не один, а третий нам не нужен. – Еп твою мать, мне и первый-то никуда не усрался!

– Не смеши. Мальчонка сам сбежит.

– Проверим? – вклинивается Денис, выкрикивая из комнаты – дверь не закрыл, подслушивал.

Эрик смеется, для него чужие судьбы всегда были всего лишь уровнями в его игре, которые нужно пройти. Одни сложнее, другие легче, третий он просто пропускал, так и сейчас, не видя угрозы, он борзел на глазах, а на что способен Денис, не знал даже я.

Неплохо бы позвонить Мишке и попросить его пожить здесь, но если этот мудак действительно во что-то ввязался, пацанам может угрожать опасность, по одному же эти двое не ходят в принципе! За Дениса не переживаю, за одним присмотрю, а вот за Эрика… Самому его, что ли, пристрелить, чтоб не мучился?..

Денис

Хоспади еп твою ма-а-а-а-а-а-атььььь!!!

Максим

Отбившись от домогательств Эрика, ухожу к себе, хорошенько хлопнув дверью. Совсем забыл, что Чудо-пришествие никуда не делось. Сидит, хлопает ресницами, папку злополучную вертит, на меня косится испуганно. Правильно, нрав мой знает, а тут в личное влез, причем туда, куда лезть не имел права.

– Уйти? – спрашивает полушепотом, вставая с постели, но с места не двигается.

– Поздно. – С неким садистским наслаждением наблюдаю, как он тушуется. – Будешь теперь изображать моего… суженого.

– А может, останемся друзьями?..

– Не-е-е-е, раз заварил кашу, будешь ее расхлебывать. – А сам пацана рассматриваю: в свободных брюках и такой же рубашке не сильно видно фигуру, но худенький; без очков лицо кажется еще моложе, точно лет девятнадцать, хотя ему по документам двадцать два, как Миха сказал. Шатен. Симпатичный, черты лица правильные, а глаза глубокого зеленого цвета, мне нравится, ебать можно. Хотя и не то, что я люблю. Мне больше нравятся блондины. Как Эрик и Мишка? – ржет подсознание, мне становится не по себе.

– И еще, – добавляю, пока парень не хлопнулся в обморок, – моя личная жизнь тебя ебать не должна, но так как ебать тебя теперь буду я, а не мое мнение… – Парень сел, видел, как у него подкосились колени. Ах да, меня он боится. Эрика нет, а меня да, чем я и пользуюсь. —…все, что произойдет в этих стенах или за их пределами – останется в твоей голове и дальше не пойдет, а то ее придется отделить от туловища и надежно спрятать. Уяснил?

– Уяснил, – кивает, отвечая со второго раза, голос сбился от нервов. – А что я могу делать?

– С чем?

– Э… с отношениями.

– Что хочешь. Главное, запомни – ты снизу.

– Почему я? – Ухмыляюсь на его такой ярый протест.

– Потому что в противном случае я тебя просто убью или изнасилую, в зависимости от того, что мне понадобится.

– Это все, чтобы отпугнуть того мужчину?

– Это все для того… – чтобы доказать себе – я освободился от прошлого! – чтобы поставить выскочку на свое место.

Мы разговаривали шепотом, но, казалось, кричали – слишком взбесились эмоции, и их не удавалось приручить. Адреналин пошел на новый круг, стало жарко. Скинув рубашку, ловлю на себе взгляд Дениса – рассматривает так, словно примеряется, даже в груди потеплело. Вообще, стоило пацану снять очки, он стал другим человеком, более простым, что ли, не таким заучкой, который все отделы на уши поднимает за две минуты, если ему какую бумажку не донесли. Я бы назвал его странным и не хотел близко общаться, но меня-то он как раз и не спросил.

В собственном доме стало мало места. Из четырех стен не вырвешься, если только в окно, потому что иначе Эрик грозит тащиться за мной. Денис сидит тише воды, ниже травы, даже не смотрит в мою сторону и, забившись к компу, продолжает работать дистанционно, иногда созваниваясь с Михой и по его указке курируя рабочих. Я в его возрасте был не таким. Отбитым, взбалмошным, избалованным наркошей, плюющим на все и на всех. Да среди моих друзей такие были все. Кроме Эрика. Он даже в молодости был сама правильность, в общепринятом понимании: учеба, связи, правильный круг общения, а я распиздяй и балагур. Какого черта мы вообще сдружились?!

– Вспоминаешь прошлое? – настигает чудовище меня на балконе в кабинете, закрыв за собой дверь и в комнату, и сюда. Сразу становится тесно.

– Свали, а? – прошу серьезно, его присутствие бесит.

– Ты так и дуешься на меня?

– Нет. Я тебя тихо спокойно ненавижу.

– Ненавидеть можно того, к кому испытываешь сильные чувства. Я хочу помочь тебе повернуть их в правильное русло.

– Ты о чем? – дергаю плечами, стряхивая его руки, ему мои телодвижения проебом, он обнимает со спины, кусая за лопатку.

– Я хочу возобновить с тобой отношения.

Меня пробивает на смех, причем свинский и издевательский, но он слишком хорошо знает, как я скрываю свои эмоции, и не обижается, наоборот, гладит по животу, успокаивая.

– Я – не хочу.

– Хочешь.

– Я сказал нет! – срываюсь на крик, кусаю себя за губу, коря, что повелся на провокацию.

– Да, – как приговор, поставленный прокурорским голосом. – Иначе бы выгнал меня сразу.

– Я выгнал.

– Тогда почему я здесь, обнимаю тебя, возбуждая только звуком голоса, а твой якобы парень отсиживается за стенкой? Максим, мы оба уже не дети и вправе выбирать. Свой выбор я тебе озвучил. Ты к своему придешь позже. И чем быстрее ты поймешь, что я тебе нужен, тем быстрее мы сможем начать все с начала.

Он умеет говорить то, что я хочу слышать, он мастерски играет на нервах и знает, какую струну пережать, а какую ослабить, он знает все мои уязвимые места, как морально, так и физически, знает все, только забывает – я уже другой человек, не тот больной на голову пацан, который по неосторожности не просто влюбился, а полюбил и чуть не сдох от этих чувств. Хотел бы я повторить? Нет. Но воспоминания прошлого возвращаются, как вагоны поезда, которым нет конца, и их все придется принять на своей станции. Это выбивает почву из-под ног. Мы не виделись двадцать лет. Двадцать, мать их, лет, а он все так же бесцеремонно вламывается в мою жизнь, как когда-то в комнату. И так же мучает.

– Руки убери, – прошу пока спокойно, собравшись, хотя и тянет к нему, как магнитом, но эту ломку придется перетерпеть.

Отпускает с легкостью, отходит на шаг, давая мне развернуться. В одних брюках и распахнутой голубой рубахе, оттеняющей цвет глаз и делая их еще выразительнее, почти домашний, только чужой. И все равно тянет к нему невыносимо сильно…

– Ты меня не знаешь, – говорю в лицо, с трудом удерживая взгляд глаза в глаза, чтобы не начать изучать тело, к которому несомненно влечет. Не к женскому с пышными формами, как всегда выбирал, не к парням, которые все на одно лицо, кроме Михи, он другой, не к ним, а к этому, потому что даже двадцать лет к возрасту его не изменили, разве что массу набрал и в глазах осмысленности больше. Потому что он. Поэтому и бесит. Хочу выкинуть его в окно. С шестнадцатого этажа, чтобы исчез, но он здесь, сейчас. Нервно сглатываю, пятясь назад. Он, улыбнувшись, делает два шага вперед, догоняя, обнимает за плечи и прижимается к губам мягким, дразнящим поцелуем. Руками оплетаю его торс, тяну к себе, сдавив до хруста. Улыбается в поцелуй, кусая мои губы, как всегда делал, и прижимается ближе.

– Я знаю тебя даже лучше, чем ты сам, – шепчет на ухо, разрывая силой поцелуй, пока открытым ртом ловлю воздух, ослабляя и опуская руки.

Меня отвлекла трель телефона, вытягивая силком из гипнотического транса. Боднув его плечом, ухожу прочь, сжимая от злости кулаки.

– Ты как ребенок, Макс, – слышится ироничное сзади, но уже не оборачиваюсь.