Текст книги "А слабо? (СИ)"

Автор книги: Orbit без сахара

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

Да быть такого не может!

До конца недели Свая не трогали. Он даже начал нервничать. Зная Макса как человека не привычного отступать от желаемого, он подспудно ожидал какой-то каверзы. И чем больше времени проходило, тем сильнее становилось это нехорошее предчувствие. Даже захотелось свалить куда-нибудь до окончания срока и заявиться уже непосредственно на сходку, дабы полюбоваться, как Тироль с перекошенным лицом будет выписывать чек. Но, к сожалению, шел период подготовки к экзаменам, а потому пропускать учебу он не мог никак. С ректором на этот счет у него была четкая договоренность – на занятия можно не ходить и промежуточные работы не сдавать, но экзамены только своим умом. До сегодняшнего дня Свая это вполне устраивало. Но вот теперь…

А гаденыш, между тем, словно затаился. Сталкиваясь, время от времени, с панком в просторных коридорах родного университета, он старательно делал вид, что понятия не имеет, кто тот такой, и вообще – он никто и звать его никак. И вот в пятницу, задержавшись допоздна на повторной лекции, организованной специально для таких разгильдяев, как он, Свай наткнулся на блондина, поджидающего кого-то на парковке. Столкнулись они практически нос к носу, и Макс, перестав вдруг делать вид, что перед ним пустое место, вздернул вверх руку в приветствии, привлекая к себе внимание. Но стоило только Сваю улыбнуться в ответ, как рука сложилась в уже знакомый пошлый жест, а Тироль, добив его напоследок воздушным поцелуем, посадил сзади себя какого-то незнакомого парня и, резко газанув, укатил.

– Значит, не отступился, – зло сплюнув себе под ноги, подумал Свай. – И куда же он, в таком случае, испарился? Я бы, на его месте, повел меня в какой-нибудь бар, напоил бы в драбадан и попробовал уговорить. Или скомпрометировать. А этот… Кстати! А куда он сваливает каждый вечер?

Филипп вдруг сообразил, что, несмотря на железобетонную репутацию заядлого клаббера и завсегдатая вечеринок, он никогда и ни на одной из них воочию Макса и не видел. Да он вообще видел его исключительно и только в коридорах факультета, в библиотеке и раз в две недели на их сходках! А ведь музыкант учится в этом универе уже скоро год. И сабантуи, в отличие от лекций, старается не пропускать. И вот, поди ж ты: молва настойчиво утверждает, что Макс тот еще клаббер, а самый первый клаббер на деревне недоуменно смотрит вслед габаритным огням удаляющегося мотоцикла. Решение было принято спонтанно и импульсивно, и он, еще не до конца сообразив, что же, собственно, делает, вскочил в свой огромный внедорожник и покатился вслед за темно-синим изящным Кавасаки.

Ехали они долго. Наверное, больше часа. Прочь из города, по скоростной трассе на север, мимо каких-то торговых центров, по другой трассе, по третьей... Мотоцикл петлял между машинами, как заяц, рвущийся от гончей, и Филипп пару раз даже всерьез испугался, что потеряет его. Наконец, чудо-гонщик затормозил рядом с каким-то клубом в промышленной зоне соседнего городка.

Клуб «Котик», гласила неоновая вывеска. Макс со своим приятелем соскочили с мотоцикла и, не оглядываясь по сторонам, направились прямиком к черному входу. Судя по тому, как улыбнулся им охранник, без вопросов открывая железную дверь и пропуская внутрь, по крайней мере, одного из них здесь знали, и знали хорошо. Свай еще раз осмотрелся, втайне лелея надежду, что ему показалось. Но, нет. Абсолютно всё, и дурацкое пошлое название, и контингент, мнущийся на входе, и музыка, слышимая даже на улице, уверяли его – ошибки быть не могло. Когда же ему навстречу выскочил престарелый, разукрашенный во все цвета радуги, трансвестит в розовом боа из перьев неведомой науке птицы, он окончательно убедился – так и есть, это специальный клуб. Для специальных людей. Уж он-то таких мест на своем веку повидал достаточно...

Ну и что, спрашивается, здесь делает такой гомофоб, как Тироль? Нет, можно было бы, конечно, предположить, что тот, в лучших традициях борцов за чистоту нации, прикатил сюда с миссией. С твердым намерением проучить «неправильных» и «убогих», наставить, так сказать, на путь истинный. Можно было бы. Если бы заявился он в компании трех-четырех качков-переростков, вроде тех, что ждали Свая дома, твердо уверенные, что в этот самый момент он в поте лица грызет гранит науки в университетской библиотеке. Попутчик же Макса, такой же низкорослый и худощавый хлюпик, как и сам блондинчик, на роль орудия возмездия не тянул никак. Да и сам гаденыш, если честно, вызывал желание не бежать в испуге, а обнять и плакать. Но это, естественно, пока не открывал рот. Потом желание менялось, на диаметрально противоположное – валить и... нет, не трахать, а бить ногами в живот, пока не заткнется! Так какого черта он тут делает?

И Свай, подгоняемый нездоровым любопытством, шагнул на танцпол, оглядываясь и выискивая в толпе потных и разгоряченных тел белобрысую макушку. Макушек нашлось, хоть на зиму засаливай, вот только ни одна из них не принадлежала искомому объекту. Филипп чуть шею себе не вывернул, бороздя просторы небольшого, в принципе, клуба и хрипло матеря про себя исчезнувшего, как дружелюбное привидение Каспер, парня. Хотя в этом случае, скорее, наглого и хамовитого, как трое его братцев. Он, не поверите, даже заглянул в туалет, проверив все кабинки до единой, помешав по пути нескольким парочкам, и, кажется, одному тройничку, и, узнав о себе так много нового и интересного, что впору было переписывать семейное древо. Но Тироль как в воду канул.

А байк, меж тем, продолжал безмолвной насмешкой стоять рядом с клубом. Намекая, что и его хозяин должен быть, по логике вещей, где-то тут. Но где, мать его, где?! Окончательно распсиховавшись, Свай отправился поправлять пошатнувшееся душевное равновесие в святая святых. В бар. Заказав свой любимый сорт виски, он удобно устроился рядом с барной стойкой, повернувшись в пол-оборота так, чтобы было видно небольшую приподнятую сцену прямо посреди танцпола. Все равно приперся в эту дыру, подумал он, наблюдая за разворачивающимся там действием, так хоть какое-то удовольствие получу. А смотреть действительно было на что.

На сцене медленно и просто до умопомрачения чувственно танцевали двое парней. Оба были в обтягивающих джинсах, простых однотонных футболках и масках. Только, один был одет в светлых тонах, а второй в темных. Неспешно двигаясь в такт несложной, но завораживающей мелодии, они то сплетались телами, подобно змеям, то расходились на практически пионерскую дистанцию, продолжая исследовать друг друга лишь кончиками пальцев. Зрелище было великолепным и потрясающе сексуальным. Да эти двое довели ползала до белых искорок перед глазами, даже не приблизившись к той черте, что отделяет эротику от откровенной порнографии! Все, что они себе позволили, это легкие, мимолетные касания, да пара скользящих, каких-то детских, поцелуев. Но и этого было достаточно.

– Обалденный дуэт, – прошептал Свай, не в силах отвести глаз от парней. – Откуда они только взялись в этой дыре?

– Нравится? – негромкий голос за спиной заставил подпрыгнуть и резко развернуться, тут же замерев, как кролик перед удавом. Перед ним по ту сторону барной стойки стоял тот самый парень, что приехал с Максом.

– Что? – узнал, не узнал?

– Я говорю, нравится? – повторил парень.

– Разве это может не понравиться? – осторожно ответил Свай, все еще не понимая, узнали ли его.

– О, да! – согласился бармен и, заметив его опустевший бокал, подлил еще. – Тир с Вольфом еще никого не оставляли равнодушным! А ты не местный, да? Я вроде всех постоянных в лицо знаю...

– Я проездом в городе, – почти и не соврал парень.

– Ну, тогда это ты удачно заглянул, – кивнул ему тот. – Тир сам по себе, конечно, местная знаменитость и всё такое, но такой дуэт, как сегодня, можно увидеть лишь раз в месяц!

– Почему? – немного придя в себя, полюбопытствовал Свай.

– Вольф к бабушке приезжает.

– Э... Прости, я не в курсе местного юмора.

– Да какой юмор? Я говорю, Вольф, это который пониже ростом, – пояснил бармен, – приезжает раз в месяц к бабушке своей, ну и заглядывает к нам тряхнуть стариной.

– Вот оно как, – протянул Свай, с интересом присматриваясь к низенькому брюнету. – А как с этим вашим Вольфом можно познакомиться?

– Нет-нет-нет! Забудь! – покачал головой его собеседник. – Во-первых, у него парень есть, во-вторых, этот самый парень сейчас где-то тут крутится, а, в-третьих, он, ну парень его, ревнивый, просто жуть! Он нам как-то полбара разнес, пока до него дошло, что Тир с его драгоценным Вольфом даже не друзья, а всё это, – он повел рукой в сторону танцующих всё более откровенно парней, – так, профессиональное. Забудь, я тебе говорю!

– Ладно, – согласился тот. Еще не хватало нарываться на семейные разборки. – А что со вторым?

– Тир-то? – уточнил приятель Макса. – А быстро ты переключаешься! Тир тут выступает каждый божий день. Ему бабки нужны. Познакомить вас?

– Э... – Филиппу еще никогда так откровенно не предлагали шлюху. Он еще раз с сомнением посмотрел на сцену. Парень был хорош, ничего не скажешь. Правда, блондин, а на них у него, благодаря кое-кому, с недавних пор началась аллергия. К тому же, на фоне более хрупкого, похожего на эльфа, Вольфа, он явно проигрывал. Но, разгоряченное откровенным танцем, тело требовало своего, и он уточнил: – Сколько?

– Что сколько? – переспросил бармен и, сообразив вдруг, как прозвучали его слова, снова замотал головой. – Не-е-е-ет, об этом даже и не думай! Максимум, на что можешь рассчитывать, это приватный танец. И, парень, – заглянул он тому в глаза, – во избежание недоразумений – когда я говорю танец, я имею в виду именно танец. Ты понял? Тир, он не из этих! Если шлюха нужна, то досматривай представление, оно того стоит, поверь, и я подскажу, к кому обратиться.

Свай пожал плечами и развернулся назад. Подумаешь, не больно-то и хотелось. Насчет брюнета он и правда загорелся, но если не он, то, по большому счету, без разницы кто. А действие на сцене, меж тем, набирало обороты, становясь все более и более откровенным. До парня запоздало дошло, что танец, привлекший его ранее, был не более, чем прелюдией. Перед ним были профессиональные стриптизеры. Не дешевые, которых полным полно в любой мало-мальски оборудованной шестом забегаловке, а настоящие мастера своего дела. На выступления которых съезжаются смотреть, как на театральные постановки. Искусствоведы от секса, блин!

Брюнет был уже наполовину обнажен, и Филипп залюбовался на хрупкое, белокожее тело, упустив тот момент, когда Вольф, скользнув ладонями по торсу партнера, вцепился в его футболку и, резко разведя руки в стороны, разорвал ее напополам. Обрывки ткани упали к ногам танцоров, зал взвыл, а Свай застыл на месте, не в силах сдвинуться, не в силах даже выкашлять из легких невесть как попавший туда глоток виски. Тир стоял к нему сейчас в пол-оборота, и на его обнаженном плече красовалась, маня и пугая, такая знакомая парню татуировка. Огромная, на пол предплечья, яркая радужная паутина с черным красноглазым пауком в центре. Он уже не однажды видел такую же. Последний раз, не далее как чуть меньше недели назад.

– Матерь Божья, – прошептал Свай. – Да быть такого не может! Тир это что, сокращение от Тироль?!

Можешь помочь – помоги!

Утро известило солиста "Стрельцов" о своем приходе требовательной трелью телефона и до безобразия жизнерадостным голосом его личного кошмара:

– Проснись и пой, солнышко! – проржал Макс в трубку, стоило только парню буркнуть своё злобное «алло». – Соскучился по мне?

Свай поморщился, с трудом сдерживая рвущиеся наружу ругательства. Он поднес к глазам правую руку со своим бессменным вот уже несколько лет «Брайтлингом» и тяжело, сквозь зубы, выдохнул:

– Изверг, ты вообще в курсе, который час?

– А тебе что, на часы не хватает? – съязвил блондин. – Так и быть, отстегну от щедрот душевных. Будем считать это моим взносом в развитие мировой музыкальной индустрии.

– Тебе какого хрена надо? – прошипел Свай, уже догадываясь, каким будет ответ.

– Да я, собственно, только уточнить. Ты подумал над моим предложением?

– Про двести пятьдесят штук? – уточнил он.

– Какой ты, однако, меркантильный! – снова заливисто заржал парень. – Двести, радость моя! И еще сто баксов на часы. Цени мою щедрость!

Вот как ему удается оставаться таким бодрым? Свай покинул клуб уже ближе к часу ночи, успев полюбоваться на ещё одно выступление блондинчика, на этот раз сольное. И когда он уезжал, темно-синий Кавасаки всё ещё стоял на своём месте у чёрного входа. А значит, и домой он вернулся намного позже музыканта. И тем не менее, судя по его голосу, неугомонный Макс готов был сейчас горы свернуть, в отличие от самого Свая, мечтающего лишь о том, чтобы его оставили в покое и дали поспать. Он прикрыл глаза, в попытке собраться с мыслями, но коварное сознание немедленно подбросило одну из картинок вчерашнего вечера.

Тир, наполовину обнаженный, стоит, прикрыв глаза и откинув назад голову, медленно покачиваясь на месте и скользя раскрытыми ладонями по блестящему от пота телу. Вокруг беснуется толпа, ему что-то кричат, чего-то требуют, что-то предлагают… А он, такой далекий и отстраненный, вдруг раскрывает глаза, обводит прищуренным взглядом публику и, неожиданно озорно показав всем язык, начинает нарочито неспешно расстегивать свои узкие до безобразия джинсы.

Да… Этот парень знал, что делает… Понаблюдав за ним всего несколько часов, Свай уже и сам не отказался бы провести с ним ночь, даже невзирая на неприязнь, которую блондин всё ещё вызывал в нём. Он бы, пожалуй, так и поступил, если бы тот оказался посговорчивее. Но из осторожных, нарочито равнодушных расспросов его приятеля бармена, парень понял, что ему здесь ни шиша не светит. Тир, как называли в этом месте отпрыска именитой фамилии, не только не продавался, но и ни разу за полгода, что работал в клубе «Котик», не покинул его в компании ещё кого-нибудь.

Уже дома, ворочаясь в своей огромной и пустой на этот раз кровати, Свай принял решение. Он поможет Тиролю выиграть это идиотское пари. Ни о чем не спрашивая и ничего не требуя взамен. Просто поможет. Почему? На этот вопрос сложно ответить. Наверное, потому что может.

Когда ему было лет четырнадцать, мать взяла Филиппа с собой на работу. До этого он редко бывал в городе. Жили они в загородном поместье, в школу и из школы его возил специально для этого нанятый шофер, поэтому мальчик довольно плохо представлял себе, с чем может столкнуться. У входа в музей, администратором которого и работала его мать, к ним подскочила дурно пахнущая и вульгарно одетая женщина, явно обколотая или с сильного перепоя, и попросила денег. Деток кормить не чем, голосила она, на хлеб не хватает, помогите, люди добрые, кто чем может. Чистенький и красиво одетый Филипп, брезгливо заткнув нос и сделав вид, что не замечает её, демонстративно обошел попрошайку стороной и уже собрался зайти внутрь здания, когда неожиданно обнаружил, что матери нет рядом. Пропажа нашлась рядом с нищенкой. Мать потрошила свой кошелек, выкладывая в дрожащие от перепоя руки его содержимое. Уже в лифте паренек счел необходимым отчитать родительницу за столь безрассудный поступок.

– Мама, – с серьёзностью, на которую способны лишь насмотревшиеся голливудских фильмов подростки, начал он. – Зачем ты дала ей денег? Ты что, поверила во всю эту чушь про голодающих детей? Да у неё же на лице написано, что прямо отсюда она помчится в ближайший супермаркет за бухлом или ещё чего хуже!

– Может быть, – ответила женщина, внимательно всматриваясь в его глаза. – Но ты можешь быть в этом стопроцентно уверен?

– Да я жизнь свою готов на это поставить! – фанатично заявил Филипп.

– А нашу с папой? – огорошила его мать. – Послушай, сынок, я тебе сейчас кое-что скажу, а ты постарайся, пожалуйста, услышать. Просить о помощи очень непросто. Это унизительно. Это сложно. Это идет вразрез с самой людской природой, что бы тебе ни говорили по этому поводу в школе. И чем сильнее и увереннее в себе человек, тем тяжелее ему на это решиться. Это как прыгнуть с крыши небоскрёба. Когда незнакомец протягивает к тебе руку и просит «дай», не требует, а именно просит, это означает, что он уже дошел до крайности, испробовал все известные ему способы и пути, и не нашел ответа. Не спрашивай, зачем и как. Если можешь, просто дай. Помощь, сыночка, не требует объяснений и регламента. Её либо дают, либо нет. Не за что-то, не для чего-то, не почему-то, а просто потому, что могут. Подумай над этим на досуге.

Тогда он просто выкинул её слова из головы, не без оснований считая свою мать последней в мире романтичной идеалисткой, больше понимающей в картинах эпохи Ренессанса, чем в человеческой природе. А ровно через три года ему пришлось на собственной шкуре убедиться, что родители иногда знают о жизни всё же больше своих неопытных детей.

Жизнь сложилась так, что семнадцатилетнему изнеженному парню пришлось взвалить на свои плечи заботу о матери и младшей сестренке. Отец глупо и трагически погиб, сбитый пьяным водителем прямо на тротуаре, в пяти метрах от проезжей части, и его компаньон, воспользовавшись замешательством и шумихой, подгрёб под себя весь бизнес, в буквальном смысле вышвырнув их осиротевшую семью на улицу. Ни разу за прожитые годы не ударившему пальцем о палец Филиппу пришлось бросить престижный колледж и идти работать. А привычный круг друзей и знакомых, на чью помощь он вначале рассчитывал, рассосался сам собой. Он много чего перепробовал, прежде чем столкнулся в каком-то баре с известным музыкальным продюсером.

Его группа «Стрельцы», созданная, как отдушина в череде безвыходных будней, выступала там практически за еду. Филипп, тогда ещё не получивший своего более известного имени Свай, сразу узнал этого статного и властного мужчину. За свои услуги тот брал столько, сколько парень не зарабатывал и за год на всех своих трёх работах. Идти к нему было сумасшествием. И всё же, он подошел. И, наслышанный о пикантных подробностях личной жизни продюсера, предложил в качестве оплаты то единственное, что у него было. Себя. Так бывает – с голодухи многие делают глупости, о которых в последствии жалеют.

Ему отказали сразу и бесповоротно. Высмеяв их игру, размазав по полу его чувство достоинства, обозвав шлюхой и бездарем. И тогда униженный и раздавленный Филипп прошептал это еле слышное сквозь слёзы в голосе:

– Ну помогите мне. Пожалуйста. Я просто не знаю, что мне делать. Я сделаю всё, что захотите. Помогите мне…

И ему помогли. Не тот мужик, нет. Тот, плюнув ему под ноги и обозвав напоследок швалью, гордо удалился. Неприступный как Эверест. А после к поникшему парню подошел какой-то невзрачный высокий блондин и, всунув в руку салфетку с номером телефона, сказал:

– Позвони мне завтра. Только обязательно позвони!

Его звали Алекс. И он оказался другом Торри Дарка, бас-гитариста всемирно известной рок-группы «Dark Idol's Time». Филипп сначала жутко оробел, когда понял, кто этот длинноволосый гот, сидящий перед ним. А Торри без лишних вопросов позвонил своему продюсеру и попросил заняться «Стрельцами». И оплатил первичные расходы. Вот так просто. Не залезая в душу, не вынуждая просить, не ставя никаких условий. Когда через два года Свай, тогда уже Свай, нашел его, чтобы вернуть долг, Торри лишь поморщил лоб и неуверенно протянул:

– «Стрельцы»? Нет, не помню… Ты меня точно ни с кем не путаешь?

С тех пор они так больше и не сталкивались. Но урок Филипп запомнил на всю жизнь – можешь помочь, помоги. Просто так. Вот поэтому он и собирался, отринув свою неприязнь к нахальному и самовлюбленному Тиролю, вляпавшемуся невесть во что, согласиться подыграть тому.

– Послушай, Макс. Можешь засунуть эти деньги сам знаешь куда, – спокойно проговорил он ожидающему ответа парню. – Я…

– Вот дурашка! – перебил его Тироль. – Я же хотел по-хорошему. Помни, что ты сам меня вынудил!

– Макс, я…

– Имя Джей Саливан звучит знакомо?

И вот тут-то Свай и разразился тем потоком самой грязной и извращенной брани, которую только знал, что требовала выхода с той самой секунды, как Хлои объявила об этом «замечательном» задании. Что он там говорил о помощи? Забудьте нахрен! Да он сам расчленит этого сучонка и прикопает под ближайшим мостом!

– Вижу, что знакомо! – хохотнул в ответ на его вопли блондин. – Кафе «Гелиос», через час.

– Ты об этом пожалеешь, гад! – прошипел Свай. – Где это чертово кафе? Я не такая шваль, как ты, чтобы знать каждую дыру в этом городе!

– Гугл тебе в помощь! – неожиданно зло обрубил Макс. – Опоздаешь на минуту, и никакие планы моей расчлененки не спасут твою карьеру! Понял?