Текст книги "Фред, Драко и другие неприятности (СИ)"

Автор книги: omg_potatoes

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)

========== Глава 1. Чего не спишь? ==========

Комментарий к Глава 1. Чего не спишь?

COIN – Talk Too Much

Mr.Kitty – After Dark

The Kinks – All Day and All of the Night

Я никогда не нарушаю правила.

На моей прикроватной тумбочке на самом видном месте лежит значок старосты. Среди горы учебников покоится подробное расписание на месяц вперёд. Я с точностью до минуты знаю, когда на этой неделе планирую писать огромное эссе к зельеварению. Когда соберу первокурсников в гостиной и прочитаю длинную лекцию о безопасности. И когда усядусь в коридоре у кабинета трансфигурации в ожидании Макгонагалл, чтобы при ее появлении невзначай сказать «Прекрасный сегодня денёк», услышать короткий ответ и в течение получаса анализировать, правда ли она меня ненавидит за неудавшийся на уроке эксперимент или я в очередной раз накрутила себя.

Я даже точно знаю, когда организую небольшой бунт. Да, в моем расписании есть отдельный пункт «баловство». Обычно в это время я иду на кухню и вежливо прошу у домовых эльфов несколько пирожных. А после рассыпаюсь в благодарностях и норовлю помочь с уборкой. Правда, после стоит пункт «раскаяние». Он длится на 15 минут дольше баловства. В эти минуты я лежу в своей комнате и анализирую, достойна ли теперь звания старосты и не напрягла ли лишний раз бедных эльфов. Я даже обещаю себе вступить в Г.А.В.Н.Э, но прекрасно понимаю, что членство в организации с подобным названием лишит меня последних очков крутости.

Думаю, вы уже поняли – я образцово-показательная ученица. Моя подруга со Слизерина Джулс говорит, что я не умею расслабляться и плыть по течению (будто они на своем Слизерине умеют). Но видела бы она меня сейчас!

Знаете, что стоит в моем расписании на сегодня после полуночи? Крепкий и здоровый сон. Однако я не сплю! Более того, крадусь по коридорам Хогвартса и молюсь Мерлину, чтобы меня не заметили. Спотыкаюсь на ровном месте, услышав сдавленный кашель где-то неподалёку. Но, к счастью, кашель удаляется. Мысленно отмечаю, что крепкий и здоровый сон надо заменить на «БУНТ!!!» Именно так и написать – большими буквами и с драматичными восклицательными знаками. Ведь я такая отважная. Почти как гриффиндорка. Ох, Джулс завтра обалдеет! Она постоянно хвастается, как со своими слизеринцами делает что-то незаконное. Подозреваю, большую часть историй она придумывает. Однако теперь мне будет, чем ответить. Если, конечно, меня не поймают. Тогда я просто сгорю от стыда.

Мысль о моей поимке захватывает меня с головой. Я представляю, как сам Дамблдор хватает меня за руку и, потрясая бородой, громко отчитывает. Его поставленный директорский голос будит весь замок. Все сбегаются в коридор, тычут в меня пальцами и обсуждают. А я храбро смотрю на них и молчу. И не станем концентрироваться на том факте, что в реальности я, скорее всего, просто плакала бы и умоляла меня не отчислять.

Погружённая в собственные фантазии, практически добираюсь до нужной локации. Всего пара шагов, и я на месте – наверху Астрономической башни. Только я не делаю их, а застываю на месте. Стоит ли мне идти туда? Это же запрещено. Мне конец. Мне точно конец. Меня выгонят, сломают мою волшебную палочку и украсят моими портретами с надписью «Особо опасна» все злачные места волшебного мира. Как вы уже могли понять, я люблю немного преувеличивать.

Но я не могу сдаться и повернуть назад. Чтобы подняться сюда, мне, кажется, пришлось преодолеть десятки лестничных пролетов. Буду честна, я не самый большой фанат лестниц. И я решаюсь.

В первые же секунды меня чуть не сбивает с ног сильный порыв ветра. Не без удовольствия подмечаю про себя, что не зря накинула на плечи теплую куртку. Видок у меня, конечно, тот еще – желтая пижама с котятами, полосатые носки, мягкие тапочки и огромный пуховик. Зато мне не холодно.

Только радость моя длится недолго – впереди я замечаю темный силуэт. Это точно Дамблдор, кошмар.

Силуэт поддается вперед и спрашивает голосом Фреда Уизли:

– Элли? Милая пижамка. Позаимствовала у Рона?

Фух, не Дамблдор. Можно выдохнуть и жить дальше. Однако через мгновение я снова напрягаюсь. Небольшая проблема – полтора года назад я была влюблена во Фреда Уизли. Да что там, я была дико втюрена! Мне казались смешными все его шутки (хотя Джулс говорила, что большинство из них совершенно неудачные), я высчитывала коридоры, где он мог проходить, и следила за его расписанием. Я постоянно фантазировала о том, как он наконец-то замечает меня и я становлюсь для него чем-то большим нежели подругой его приятельницы Джулс. Да, в отличие от меня она довольно быстро подружилась с близнецами, что мне всегда казалось странным. Она не жаловала всех гриффиндорцев, близнецы отвечали ей и слизеринцам тем же. Но по какой-то непонятной причине они продолжали общаться. Правда, каждая третья беседа заканчивалась спором, чей факультет круче. Я в эти моменты просто молчала. Мне не нужно было ничего доказывать, ведь я и так знала – нет факультета лучше Пуффендуя!

Вскоре моя влюбленность чуть поутихла. За мной начал ухаживать Седрик, и я немного отвлеклась от фантазий о россыпи веснушек на лице Уизли. Еще вчера мне казалось, что я и вовсе успокоилась и не думаю о нем.

И теперь я стою перед Фредом Уизли, своей давней мечтой. Одна. Без подруг и поддержки. И переживаю, что на мне дурацкая пижама с котятами.

– Милое чувство юмора, Фред. Позаимствовал у Амбридж?

Если вы читаете и думаете, что я всегда такая резкая-дерзкая, то ошибаетесь. На самом деле, я безумно потею, нервничаю и огрызаюсь скорее по инерции. Более того, обычно мне и вовсе не свойственно такое поведение. Понятия не имею, что на меня нашло.

Фред лишь ухмыляется и не отводит от меня взгляд. Я несмело улыбаюсь и пытаюсь поправить спутанные ветром волосы.

– Знаешь, что говорят о старостах, что гуляют по Хогвартсу ночью? – он игнорирует мое замечание об Амбридж. – Вот и я не знаю, потому что старосты не гуляют по Хогвартсу ночью. Я бы даже выказал тебе своё уважение, но наверняка у тебя какая-то суперскучная причина.

– А вот и нет, – с достоинством отвечаю я и, набравшись храбрости, прохожу мимо него. – Если ты не возражаешь, я планирую заняться своими супернескучными делами.

Я стараюсь не смотреть в его сторону, чтобы не краснеть. Вероятно в полумраке он и не разглядит предательский румянец. Но лучше не рисковать.

Нахожу наиболее защищенный от ветра уголок, присаживаюсь на холодный пол (почему я не взяла с собой подушку под пятую точку) и извлекаю из сумки учебник по травологии. Фред смеется.

– То есть ты пришла ночью на самую высокую башню в Хогвартсе, где ветрено девяносто процентов времени, чтобы… почитать книгу в пижаме? Нет, не просто книгу, а учебник по травологии. До такого даже Грейнджер не додумалась бы.

Он продолжает смеяться, а мне приходится строго и недовольно посмотреть на него. Хотя где-то глубоко внутри я и признаю, что со стороны выгляжу комично.

– Да, я пришла ночью на самую высокую башню в Хогвартсе с учебником по травологии и бутербродом. Но мне хотелось бы почитать и поесть в тишине, без назойливых комментаторов.

– Бутербродо-о-о-ом? – нараспев повторяет Фред, и его смех становится громче.

Про бутерброд я зря рассказала. Сейчас еще и делиться придется.

Ощущаю легкую досаду. Не из-за бутерброда, а в целом из-за ситуации. В моих мечтах мой поход выглядел драматично. Печальная я должна грустно сидеть в пуховике, обдуваемая ветрами. Мои волосы должны развеваться, а по щеке катиться одинокая слеза и падать на страницы учебника по травологии. Реальность же оказалась… комедией, что абсолютно не соответствует моему настроению.

– Не просто бутербродом, а с бужениной, – зачем-то оправдываюсь я.

– О да, это всё меняет, – Фред всё еще издевается, однако смеяться перестает.

Несколько минут мы молчим. Он неспешно прохаживается, а я пытаюсь сконцентрироваться на чтении. Ладно, идея была ужасной. Мне холодно, копчик болит, огонёк на конце волшебной палочки норовит погаснуть, а ветер постоянно переворачивает страницы вместо меня.

– А что ты здесь делаешь… без Джорджа? – наконец, решаюсь поинтересоваться я. Увидеть Фреда без Джорджа – это как встретить Бейонсе в моем родном Саффолке. То есть, практически невозможно. Признаюсь, в данный момент я даже немного скучаю по Джорджу. Ему всегда удается сгладить неловкость. Да и шутки у него не такие обидные.

– Я здесь для важного дела, – Фред реагирует быстро. – Его название «не суй свой нос в чужой вопрос». Ясно выражаюсь?

– Яснее некуда, – грубиян. – В таком случае, я здесь по той же причине.

На самом деле мне хочется, чтобы он продолжил меня расспрашивать, зачем я здесь. Ведь и дураку понятно, что не книги ради! Конечно, сначала бы я ответила «Неважно» или «Отстань», подождала бы вежливые пятнадцать секунд, а потом добавила «Но раз ты сам поинтересовался…» И выплеснула на него весь эмоциональный багаж последних месяцев. Я бы рассказала, что часто не могу уснуть, что во сне постоянно вижу Седрика, что иногда я думаю, будто лучше бы никогда его больше не видела, но после мне становится стыдно за такие мысли. Я бы вывалила на Фреда всё-всё, а после свернулась клубочком на холодном полу и немного поспала. Мне точно стало бы легче.

Но Фред лишь многозначительно хмыкает, отворачивается и пялится куда-то вдаль, на тёмное небо без единой звезды. Туда же смотрю и я.

Теперь вы знаете мой секрет. Я здесь не ради книги, бунта, захватывающей истории о нарушении правил или ночных пейзажей. Только ради Седрика. Он был моим лучшим другом и целых несколько месяцев – парнем. Естественно, во время наших отношений я понимала, что когда-нибудь он разобьет мне сердце. Воображала, что какая-нибудь длинноногая когтевранка уведет его у меня, а я буду лить слезы на плече у Джулс и жаловаться на превратности судьбы. И я совершенно не подозревала, что он разобьет мне сердце иным образом – а именно, умрет в зените своей славы, во время Турнира трех волшебников. Нет, волновалась я с самого начала. После испытания с драконом, например, хваталась за сердце и клялась, что он меня до гроба своими выходками доведет. Однако рядом с участниками всегда были Дамблдор и толпа преподавателей. Что плохого могло случиться в их присутствии? В реальности же возможно всё, и ты никогда не защищен на сто процентов.

И теперь я сижу ночью в Астрономической башне и не понимаю, что мне делать дальше. По всем законам логики я уже должна «перестрадать». Боль моя обязана стать меньше, а жизнь постепенно входить колею. В этом, вроде, и заключается самый важный урок смерти – цени живых и наслаждайся своим существованием ради тех, кого уже нет. Я всё реже плачу и всё чаще смеюсь. Мои друзья уже почти и не спрашивают, всё ли со мной в порядке. С виду я будто бы прихожу в себя и становлюсь обычной собой. Но сейчас пришло время рассказать вам второй секрет: я не особо помню, каково это – быть обычной мной. Понимаю, звучит жутко трагично. Но не спешите переживать за меня. Я справлюсь. Надеюсь.

– А я умею насвистывать имперский марш, – раз уж мне не суждено почитать, то суждено поболтать. Уизли сам виноват. Нечего ночью по замку расхаживать.

– Что? – Фред резко останавливается и смотрит на меня.

– Ну, имперский марш из «Звездных войн», – точно, Фред же из семьи чистокровных волшебников. У них, вероятно, и телевизора нет. Ох, и удивился бы мой папа. Он считает, что телевизор делает любую гостиную уютнее. – Это магловский фильм. Там есть джедаи и… не джедаи. Короче, много всего происходит, долго объяснять. Тебе точно надо посмотреть. Послушай.

Я пытаюсь насвистеть мотив. Но мне холодно, я продрогла, и вместо задорного свиста раздается лишь сиплое «тьху». Фред продолжает пялиться на меня так, словно впервые видит. Мне есть чем гордиться: кажется, я ввела в ступор самого Фреда Уизли!

– Ладно, послушаешь в другой раз. Сейчас я не в настроении. А лучше всё же посмотри. Кстати, я считаю, что давно пора ввести в Хогвартсе уроки магловского кинематографа. Больше всего я здесь скучаю по походам в кино.

– Снейп тебя, наверное, ненавидит, – внезапно отвечает Фред. – Сколько ты слов издаешь в минуту? Семьсот? Тысячу?

Он давит на мою больную мозоль. Я обожаю зельеварение и Снейпа. Но Снейп не отвечает мне тем же. Ничего, я еще разобью его стальную броню. Он еще назовет меня своей любимой ученицей!

– Вообще-то я одна из лучших учениц по зельеварению на курсе. Все зелья у меня получаются с первого раза, – почти все. – Меня так и называют – «Элли-первое-зелье».

– Кто тебя так называет? Ни разу не слышал.

Никто не называет кроме меня самой. Но Фреду этого знать необязательно.

– Значит, плохо слушал! А знаешь, как тебя называют мои друзья? «Фред-худший-результат-сов-за-последние-лет-восемьсот», – выпаливаю на одном дыхании и замолкаю.

Его тоже никто кроме меня так не называет. Результаты Фреда по СОВ я вынюхивала специально. Хотела знать, насколько перспективен мой будущий муж.

– И я горжусь этим, – не без удовольствия реагирует Фред. – Лучше быть лучшим среди худших, чем посредственным – среди зануд. А откуда ты знаешь про СОВ? Наводила обо мне справки?

Он подходит ближе, облокачивается о стену и улыбается своей этой невероятной самодовольной улыбкой, что когда-то заставляла мое сердце трепетать. Она и сейчас заставляет. Однако эффект слабый и размытый – мне всё еще немного грустно.

– Делать мне больше нечего, – я ковыряюсь в сумке в поисках бутерброда и боюсь взглянуть на Фреда.

– Да ладно, все знают, что я тебе нравился.

Живот предательски сжимается. Зачем я сюда пришла. Лучше бы я встретила Дамблдора.

Что я творю? Возомнила себя крутой бунтаркой, гуляю ночью по Хогвартсу, забираюсь в Астрономическую башню и, как всегда, лишь позорю себя своей бужениной, пижамой с котиками, учебником по травологии и влюбленностью во Фреда Уизли. Конечно, он знал. Конечно, все знали. Наверное, даже учителя видели. А вдруг это видел Седрик?

Мысль о Седрике делает мне больнее. Как он мог меня оставить наедине с этим дурацким Хогвартсом и Фредом Уизли? Зачем он согласился на этот дурацкий турнир? Из-за него я сижу здесь. Дурацкий Седрик.

Фред что-то говорит, но я не слушаю. Наверное, он понимает, что перегнул палку. А мне всё равно. Я злюсь. Я раздавлена. Я шумно всхлипываю и… начинаю реветь.

– Ты… чего? – голос Фреда доносится будто издалека. – Да ладно, я тебе не нравился, хорошо? Не нравился. Чего сопли развела? На, съешь бутерброд.

Он выхватывает из рук мою сумку, но у меня нет сил спорить. Я размазываю слезы по щекам и пытаюсь остановить поток. Безуспешно. Фред явно суетится, разворачивает бутерброд и изучает бумагу.

– Ты завернула буженину в свое сочинение по защите от темных искусств?

И я реву еще сильнее. И сквозь слезы блею:

– Видимо, я перепутала листы в темноте. Здесь не должно быть моего сочинения. Амбридж меня накаже-е-ет. Я не успею переписать его заново-о-о. Сам ешь свой бутерброд.

От растерянности Фред и правда начинает его жевать. Он думает с полминуты и, наконец, неуверенно предлагает:

– Хочешь, я перепишу? Честно говоря, я, вроде, ни разу и свои сочинения не писал. Но твое перепишу. Или попрошу Джорджа. Только не реви. А хочешь, – он внезапно воодушевляется и отвлекается от бутерброда, – я подкину Амбридж бомбу-вонючку, и у вас завтра не будет занятий. Да, пожалуй, так мы и сделаем. Почерк у меня все равно непонятный. А бомба-вонючка – всегда отличное решение. Старая-добрая классика розыгрышей.

– Ты это сделаешь? Ради меня? – я смотрю на него так, словно он обещает переплыть Тихий океан или слетать на Луну. Никто ради меня не взрывал бомбу-вонючку. А тут сам Фред Уизли готов немного «повонять». С утра первым делом расскажу Джулс, она обалдеет.

Фред улыбается шире.

– Не только ради тебя, ради всего Хогвартса. Всегда рад подпортить настроение Амбридж.

Точно, он же не любит Амбридж. Мой рыцарь совсем не мой. Скорее он как Робин Гуд от Хогвартса – забирает уроки у засланцев Министерства Магии, раздает свободное время ученикам. Ладно, в любом случае, неплохо. Мне не придется писать родителям, почему я получила низший балл за сочинение. На самом деле, они никогда не спрашивают меня об оценках. Я сама сообщаю и прошу меня наказать. Если они отказываются, то и наказываю сама. Не повезло мне с такими добрыми родителями, ничего толкового у них не вырастет без строгой дисциплины.

Фред садится рядом со мной и протягивает мне остатки бутерброда.

– Смотри-ка, ты перестала реветь. Я уж было начал бояться, что ты нас затопишь.

Я несмело улыбаюсь и впиваюсь зубами в угощение. Ничего себе, какая я голодная.

– И всё же… что ты здесь делаешь ночью? Не ответишь, я продолжу реветь. Обещаю, – напрягаюсь и выдавливаю из себя слезу. Расплакаться мне как раз плюнуть. Реву я часто и по любому поводу. Мне не стыдно, нельзя всё держать в себе, как говорит моя мама.

– О, нет, только не твоё секретное оружие, юный джедай, – я замираю, а Фред явно наслаждается моей реакцией. – И да, я смотрел «Звездные войны». Отец повернут на магловских штуках и водил нас в кино. Было неплохо.

Я так и знала. Зуб даю, его любимый персонаж – Хан Соло.

– Джинни рассказывала о вашем отце. Думаю, он клёвый. Не уходи от ответа.

– Я здесь случайно, – Фред пожимает плечами. – Пошел в туалет, свернул не туда и решил добраться до Астрономический башни. Не всем решениям нужны логические объяснения, плакса.

Типичный Фред Уизли. Я же задаю самый глупый вопрос на свете:

– А почему без Джорджа?

– Почему я хожу в туалет без Джорджа? – Фред снова смеется. – Даже не знаю, у нас в семье так принято. Однако, пожалуй, нам стоит подумать о расширении границ.

Я смеюсь в ответ. Фред сидит совсем близко, и мне становится теплее. Будто даже ветер слабеет. Мне одновременно очень хорошо и очень-очень стыдно. Хорошо от близости Уизли. Стыдно – от мыслей о Седрике. Не думаю, что он был бы в восторге наблюдать за происходящим. Надеюсь, в загробной жизни призраки не ходят по пятам за знакомыми живыми людьми. В противном случае, я влипла, и меня после смерти будет ждать серьезный разговор.

– А ты, плакса, почему здесь без Джулс? Только не надо заливать про чтение травологии. Я же не дурак. И не говори, что ты поднялась на башню ради бутерброда. Он, конечно, хорош, но не настолько.

Я колеблюсь. Стоит ли ему говорить? Фред Уизли для меня – закрытая книга. Как-то я видела, что он по неизвестной мне причине чуть ли не довел когтевранца до слез. А уже через неделю возился во дворе с разбившим коленку первокурсником. Не знаю, кем из этих двоих стану я. Однако надеюсь, что когтевранец сам к нему лез, и решаюсь открыться.

– Я не могу спать после… ну, смерти Диггори. Мы с ним были близки, и всё такое.

– Знаю, вы встречались, – кивает Фред.

– Неужели Фред Уизли наводил обо мне справки? – клянусь, на секунду мне показалось, что он покраснел. Впрочем, кто его разберет в сумерках. Возможно, у меня просто разыгрывается воображение. – Шучу. Да, мы встречались. И наш роман… не то, чтобы это было нечто безумно серьезное. Вероятно, он бы бросил меня уже этим летом. Но он этого не сделал до своей смерти.

– Как он посмел. Умереть и не расстаться с тобой! Что за бестактный поступок, – Фред передразнивает манеры Макгонагалл и укоризненно качает головой.

Я понимаю, почему мне хочется поделиться своими переживаниями именно с ним. Фред Уизли, кажется, будет шутить даже перед лицом Сами-Знаете-Кого. Ни одна печаль мира не способна его остановить. Рядом с Фредом и моя тоска превращается в нечто менее серьезное.

– Именно, к моему сожалению, он этого не сделал. И теперь на мне лежит бремя его… последней девушки. Все вокруг ждут, что я начну справляться. Буду жить дальше. Однако у меня никак не получается. Я правда пытаюсь. И всё без толку. Если днём я ещё держусь, то ночами расклеиваюсь на части от мыслей о Седрике. Дома помогали таблетки от бессонницы. Здесь же я без них, мама выложила из чемодана. По ее мнению волшебные лекарства намного лучше. Понятия не имею, с чего она это взяла.

Только сейчас я замечаю, что Фред крепко прижимается ко мне. Видимо, так теплее.

– Я не умею в пафосные речи, с этим тебе к Рону, он вечно ноет, – отвечает Фред. – Но я отличный изобретатель, и у меня есть хорошее средство от бессонницы.

– Давай без твоих бомб-засыпаек и тянучек-дремучек или что там у тебя есть. Я не позволю ставить над собой опыты!

Джинни мне рассказывала что-то о вредилках Уизли. Как староста и здравомыслящий человек, я подобное не одобряю.

– Обидно. Впрочем, на этот раз не стану обращать внимания, – благосклонно замечает Фред. Он отстраняется от меня, вытягивает ноги и разводит руки, словно готовится меня обнять. – Давай, ложись. Подремлешь, а я пока почитаю твое сочинение по защите от темных искусств. Думаю, меня ждет много открытий. Считай это честью, ведь я даже учебник не всегда открываю.

Я непонимающе пялюсь на него. Мне всё еще холодно, и копчик болит. Меньше всего Астрономическая башня походит на то место, где я спокойно смогу уснуть.

– С чего ты взял, что я подремлю? Наверное, для тебя это новость, но твои тощие острые коленки – не самая удобная альтернатива подушке.

Фред в нетерпении дергает ногами.

– Да ладно, есть вариант получше? Похоже ты боишься оставаться наедине со своими мыслями. Сейчас ты не будешь с ними одна. Я профессиональный охотник на мысли в пятом поколении, если ты не знала. Рядом со мной у тебя ни одной не будет. Есть вероятность, что ты вообще разучишься думать. А ты думаешь, почему у нас Перси такой бестолковый? В детстве я часто спал рядом с ним. Ложись и не мешай мне наслаждаться этим великолепным чтивом. М-м-м, тут еще о новых поправках Министерства Магии. Мои любимые.

Не понимаю, шутит Фред или серьезно и дурак он или гений. Я неуверенно кладу голову на его колени и сворачиваюсь на полу клубком, крепче закутываясь в куртку. Минут пять мы молчим. Говорила же, ничего не получится. Сейчас я ему всё скажу. Фред Уизли тоже умеет ошибаться, ха.

Я зеваю и проваливаюсь в темноту.

Мне снится огромный зефирный человек, что сражается на световых мечах с джедаем Фредом.

========== Глава 2. Малфой и банальный поворот из ромкомов ==========

Комментарий к Глава 2. Малфой и банальный поворот из ромкомов

The Drums – I Don’t Know How to Love

The Neighbourhood – Daddy Issues

– То есть ты спала на коленях Фреда Уизли? Прям вот на коленях? – Джулс щедро мажет джем на тост.

Испуганные пуффендуйцы огибают нас стороной. На самом деле моя лучшая подруга должна завтракать со слизеринцами, однако четыре раза в неделю она приходит за стол моего факультета и пугает моих сокурсников своим зелёным галстуком. Остальные три дня она зазывает меня к слизеринцам. Но я лучше съем свой носок, чем сяду с ними. Не поймите меня неправильно, я уважаю всех учеников Хогвартса. Однако не думаю, что им понравятся мои истории о родителях-маглах и их налоговых декларациях.

– Это точно был Фред, а не Джордж? – Джулс хмурится и с подозрением смотрит на меня. Странная реакция.

– Точно. Ты же сама говорила: Джордж с большим носом, Фред с большим самомнением. Перепутать сложно, – я срываюсь на шёпот. Только бы нас никто не подслушивал.

– Ты чего шепчешь-то? – Джулс обычно разговаривает громко, а смеётся так звонко, что не поддаться и не рассмеяться в ответ почти невозможно.

– Не все тут такие отважные. Говори потише, – бурчу я.

Потолок над большим залом затянут тучами. Сонные ученики Хогвартса потихоньку сползаются на завтрак, и зал наполняется привычным шумом сотен голосов. Я же пришла первой – не терпелось поскорее рассказать обо всем подруге. Честно говоря, я пришла даже раньше, чем еду подали на стол, и делала вид, что у меня утренняя пробежка по длинным коридорам.

– Обалдеть. Ты и Фред Уизли, – резюмирует моя лучшая подруга. – А помнишь, как на втором курсе ты исписала его именем всю тетрадь? Его именем и Бреда Питта. Но Фреда, конечно, было больше.

Я краснею. Если вы ещё не заметили, я часто краснею. Не так, как героини мелодрам, когда очаровательный румянец покрывает их щеки. Мое лицо сразу идёт неровными красными пятнами, словно я только вернулась с тренировки.

И, кстати, да, я вам соврала в прошлой главе. Возможно, я была влюблена во Фреда несколько дольше, чем упоминала ранее.

– Элли, ты заболела? – рядом с нами останавливается Ханна Аббот. В прошлом году Ханна и Джулс зафанатели от одного игрока сборной Ирландии по квиддичу и с тех пор обожают друг друга. Подозреваю, даже больше, чем меня. – У тебя такие пятна на лице.

– Заболела Уизли, – Джулс отвечает за меня, одновременно откусывая тост. Поэтому «Уизли» звучит невнятно. По крайней мере, я так надеюсь.

– Гризли? – переспрашивает Ханна. Джулс отрицательно мотает головой, но отвечать не спешит – на мое счастье, огромный шматок джема падает на ее рубашку.

– Вечно со мной это происходит, – ворчит моя подруга и теряет к Ханне и ко мне интерес.

Я же нервничаю лишь сильнее, потому что в Большой зал заходит Фред Уизли в компании Джорджа, Ли Джордана и моей тревожности. Шучу, последнее я уже давно принесла с собой. Он обводит взглядом присутствующих, замечает меня, широко улыбается и машет рукой. Я неуверенно машу в ответ, позабыв, что держу ложку. Она отлетает в сторону, прямо в голову Сьюзен Боунс. Виновато шепчу Сьюзен:

– Извини.

Фред Уизли смеется и демонстрирует мне два больших пальца. Отлично, Элли, хотя бы кого-то твоя неуклюжесть веселит. В последний раз так ей радовался лишь Седрик. От этой мысли у меня почему-то щиплет в носу. Я быстро поднимаюсь, на ходу бросаю Джулс:

– Увидимся позже. Мне там надо… ну, поделать всякое.

И стремительным шагом покидаю Большой зал. Размазня, только не плакать.

Заворачиваю в темный коридор, по пути к кабинету трансфигурации, когда спокойный бархатистый голос заставляет меня застыть на месте.

– Как завтрак, Элли? – мое имя он произносит с трудом. Еще бы! До этого дня мне казалось, что он его вовсе не помнит. Ведь со мной говорит Драко Малфой.

– Ты ко мне обращаешься? Или вон к той симпатичной стене?

Драко ни разу не обращался ко мне лично. Несколько раз он подходил к Джулс, когда она тусовалась со мной, и просто меня игнорировал. Даже взгляд на мне не фокусировал, словно я скучный предмет интерьера, не стоивший его внимания.

Хотя нет. Однажды у нас было короткое взаимодействие. На святочном балу в том году он прошептал за моей спиной своему другу: «Подвинь эту грязнокровку». Я им стол с пуншем загораживала.

Малфой закатывает глаза.

– Можно просто ответить «Хорошо, спасибо», Баттерс.

Ого, и фамилию мою знает.

Драко каждые секунд пять воровато оглядывается по сторонам, словно опасается, что кто-то нас заметит вместе. Выглядит это немного обидно. Будь я посмелее, просто развернулась и ушла. Но у меня есть одна проблема, о которой вам необходимо знать: я обожаю нравиться людям и жутко переживаю, когда им не нравлюсь. Ради чужого одобрения я могу согласиться практически на всё (законное). Поэтому я уже десятки раз помогала тем, кто, как говорит Джулс, моей помощи достоин не был. Зачастую после эти люди даже не здоровались со мной. Зато я некоторое время чувствовала себя нужной и полезной.

И сейчас меня мучает странное ощущение, будто Драко от меня что-то нужно. По любым законам логики меня не должно это волновать. Однако логика со мной не работает. Внутри загорается надежда: «Мы сможем подружиться!» Ну, ладно, не подружиться, но хотя бы сносно относиться друг к другу. А там и до исправления недалеко… На секунду я представляю, как Драко Малфой публично извиняется за все издевательства над маглорожденными и заканчивает свою речь словами: «Элли Баттерс помогла мне стать лучше и наставила на правильный путь». Фантазия настолько яркая, что я даже на секунду зажмуриваюсь от удовольствия.

– Ты выучил мои имя и фамилию, уже хорошо. Видишь, быть дружелюбным совсем несложно.

– Дружелюбным? – переспрашивает Драко. Сомневаюсь, что он знает о существовании этого слова. – Да, конечно, называй это как хочешь.

Ощущение, будто каждое слово ему еле дается и он вот-вот сдастся и уйдет прямо в середине беседы.

– Что это? – не без любопытства интересуюсь я. Что ему от меня нужно?

– Мне сказали, ты, вроде как, неплохо разбираешься в травологии, – ура, он наконец-то перешел к делу. – И, наверное, ты единственный человек кроме Долгопупса, кому на травологии интересно. Так что мне нужна твоя помощь.

На словах «нужна» и «помощь» он кривится так, словно лимон проглотил, однако продолжает:

– Сегодня в семь, в библиотеке. Не опаздывай.

И он удаляется, не дождавшись ответа, а мое отчаянное «но в семь я занята» тонет в пустоте коридора.

Тяжело вздыхаю, присаживаюсь на подоконник и достаю свое расписание. Зачеркиваю «подготовка эссе по зельеварению» и сверху дописываю «помощь Малфою». Да, я уже упоминала, мне очень важно нравиться людям и отказывать я не умею.

Несложно догадаться, что ровно в семь я захожу в библиотеку. Оглядываюсь по сторонам, однако Малфоя не вижу. Всё понятно, он просто надо мной подшутил. Вот и объяснение.

На всякий случай я прохаживаюсь среди длинных рядов с книгами. За одним из столов замечаю Рона и Гермиону. Они кивают мне, я киваю в ответ. Хорошо, что они не знают, зачем я здесь.

Забредаю в пустынный ряд с самыми неинтересными книгами на свете (даже в волшебном мире такие есть) и именно там, за узким столом у стены нахожу Драко Малфоя. Выбор этого закутка меня не удивляет. Малфой явно стесняется проводить со мной время у всех на виду.

– Привет, – я неловко улыбаюсь. – Ты пришел даже раньше, как мило.

– Хочу поскорее с этим разделаться, – цедит он сквозь зубы.

Понимаю. Происходящее кажется настолько нереалистичным, что даже мне не по себе. Представьте то, что вы никак не можете совместить. Горячее и холодное. Здравомыслие и безрассудство. Пиццу и ананасы. Это мы с Драко. Я горячее, здравомыслие и пицца – то есть всё самое клевое. А он – остальное из списка. Холодный безрассудный ананас в слизеринской форме. От этой мысли я хихикаю.

– Я сказал что-то смешное?

– Нет, просто я вспомнила об ананасах.

После этой фразы Драко трет лицо двумя руками. Видимо, чтобы я не видела его презрение и удивление. Вопросов он, к счастью, не задает. Не думаю, что смогу объяснить шутку.

Сажусь напротив него и достаю заранее приготовленный учебник.

– Ты же на курс младше, верно? Вроде, вы уже должны добраться до китайской жующей капусты. Обожаю эту тему. Правда, в том году у моей подруги Азалии обнаружилась на нее аллергия. Ну, и разнесло же ей руки! Вот по какой причине всегда надо работать в перчатках, – я назидательно поднимаю указательный палец и смотрю на Драко.