Текст книги "Тепло наших рук (СИ)"

Автор книги: Октябрина Коллет

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

– Нет, ну, как ребёнок, чес-слово! – протянула ему стакан кофе. – Держи.

– Благодарю, – Арт сделал пару жадных глотков кофе.

Варя молча смотрела, как он опустошает стакан и с каждым глотком всё сильнее расплывается в довольной улыбке. Вздохнула:

– Вы с Филом решили меня в могилу свести? В ноябре Фил, теперь ты! Я уже задолбалась в больницах вас навещать! Ждёте, пока я в больницу попаду?

Варя возмущалась с улыбкой. И Арт слушал её возмущения с улыбкой. Потом поставил стакан на тумбу, коснулся её руки. Мягко погладил тыльную сторону её рук пальцами. Коснулся тонких корочек от царапин.

– Ты поцарапалась?

– Да… Дракоша котёнка в дом принёс… – Варя спрятала руки подмышки.

– Ага, и этот котёнок тебе висок чуть не пробил.

Варя поджала губы, заправила прядь за ухо, обнажая круглый пластырь. Расцарапанный во время драки с Кирой висок заживал очень медленно. Швы накладывать не пришлось, но царапина оказалась довольно-таки глубокой.

– Дома в косяк…

– Ва-арь, – закатил глаза Арт, – ну мне-то ты можешь не врать. Ты можешь придумать, что угодно, родителям, учителям, врачам. Но не мне. Я знаю. Ты с Кирой подралась. Фил мне всё рассказал.

Варя тяжело вздохнула, поджала губы. Вечно Черных разбалтывает всё Артёму. Конечно, они друзья, но ведь не настолько, чтобы рассказывать про их с Кирой драку. «Вот… Я же его просила!» – мысленно возмутилась Варя.

– В подробностях? – ехидно поинтересовалась.

Арт пожал плечами и болезненно прищурился, осторожно касаясь травмированной стороны. Варя сочувственно улыбнулась, закусила губу, шутливо взъерошила засаленные волосы друга. Тот наморщил нос. Перехватил Варино запястье.

– Варь, зачем? – притянул её к себе ближе.

– Потому что так надо, Арт. Потому что ей пофиг на тебя. Ей пофиг, что у тебя лёгкое могло не раскрыться, что пришлось бы тебя резать, что тебе ещё почти месяц тут валяться! Ей пофиг на тебя, Арт! Она не тот, кто тебе нужен!

Варя говорила, дрожа. Голос её срывался, скакал от громкого к тихому. Она вырвала запястье из рук Арта, случайно задев его бандаж. Арт шумно втянул воздух. Варя ойкнула.

– Прости, пожалуйста.

Арт помотал головой, махнул рукой, как бы говоря, что ничего страшного.

– Я, наверное, пойду, – Варя резко поднялась, схватила сумку.

– Варь, вернись! – остановил её на пороге Арт. – Говори, что хотела.

Варя коснулась двери, обернулась, глядя тепло и мягко:

– Кира к тебе приходила? – не дождалась ответа, но он был и не нужен – знала всё сама. – А к нему приходила.

У Арта кулаки сжались сами собой. Он шумно втянул воздух. Потёр грудь. Коснулся бандажа. Медленно сел. Варя стояла спиной к нему у двери, набирая чей-то номер. Арт медленно, придерживая бок, подошёл к Варе. Положил ладони на её плечи. Варя вздрогнула. Обернулась. Укоризненно нахмурилась:

– Тебе можно вставать?

– Немного, – поморщился Арт, – и не перенапрягаться. Но ради тебя я готов.

– Балбес, – легонько хлопнула Арта по лбу, тот наморщился; Варя улыбнулась, отвела взгляд, стараясь не смотреть на накачанные плечи Артёма, – иди ложись. Побуду с тобой.

Арт благодарно улыбнулся. Дошёл до кровати вместе с Варей. Она помогла ему улечься. Села рядом.

– Так что ты там говорила про Киру? – легко спросил он, подтягивая Варину руку к себе.

– Она не твой человек, неужели не видишь? Неужели так сложно её забыть?

«Говорить правду легко и приятно», – так, кажется, говорил Иешуа. Чушь. После правды во рту возникал неприятный горький привкус, а кожу кололо изнутри. Но лгать другу было бы ещё противнее.

– А Кощей – твой человек?

Варя отвернулась, Арт сжал её руку, смотрел на Варю исподлобья, ожидая ответа. Та сжала губы, помотала головой. Но так хотелось верить в обратное.

– Но ты же не можешь его забыть! – прищурился с укоризной.

– Сердцу не прикажешь, – отрезала Варя, густо краснея. – Но если ты мне поможешь…

Арт улыбнулся, кивнул, переплёл свои пальцы с её. Вздохнул:

– А ты мне поможешь забыть Киру?

Варя чуть улыбнулась, погладила Арта по голове, а потом мягко коснулась губами его щеки. По-дружески, тепло, уютно. Арт в ответ шутливо коснулся Вариной руки губами. Их двое. И что бы там ни было, они всегда будут вместе.

Комментарий к III четверть. Перебороть нельзя

Немного Арт/Варя вам)

Думаю, написать ещё, как Фил Арта навещал и как Кира навещала Илью. Что думаете?

========== III четверть. Апельсин ==========

Кира, шурша продуктами в большом белом пакете, нырнула в палату к Илье. Он лежал, отвернувшись к стене, кровать его соседа – говорливого парня – выглядела настолько идеально, что нетрудно было догадаться: болтуна выписали. Кира звонко и торопливо постучала согнутым указательным пальцем по косяку. Илья перевернулся, стёр с лица особенно короткие рыжие пряди, вяло улыбнулся Сменкиной, повадившейся таскать ему фрукты через день.

– Привет-привет, – Кира помахала ему рукой, – а что, говорун свалил?

Илья облегчённо кивнул: сосед в последнее время был слишком назойлив, так что головная боль слабо постукивала где-то в районе затылка – как раз там, где Артём приложил его изо всех сил о кирпичную стену. Кира выложила на прикроватную тумбу, где лежали телефон и книга, пакеты с цитрусовыми.

– Апельсины, апельсины, мандарины и лимоны.

– А лимоны-то зачем? – поморщился Илья, чуть приподнимаясь и удобнее укладываясь на высоких подушках.

– А чтобы тебе жизнь мёдом не казалась, – игриво подмигнула Кира.

Илья улыбнулся. Он не мог поверить, что спустя почти десять лет одиночества и отщепенничества, у него наконец появился друг. Настоящий друг в лице этой девчонки с пацанскими замашками и двумя по-детски наивными хвостиками.

– Как тебя пропустили? – Илья дёрнулся, но острая боль стукнула по затылку, заставив опуститься на подушку. – Вроде не приёмные часы же.

Кира хмыкнула, легко сбросила неудобный халат противного зеленоватого цвета на железку в изголовье, потуже затянула хвостики. Улыбнулась той коварной и самодовольной улыбкой, которая отвечала на вопросы лучше любых слов. Элегантно села на уровне живота Ильи:

– Ну, положим, меня никто и не пропускал, – разорвала пакет с апельсинами, вытащила один, повертела его так, чтобы лучи не по-зимнему яркого солнца, поиграли на круглых боках фрукта, внимательно посмотрела сначала на него, потом на Илью, сморщила нос: – Я сама пришла.

Илья ехидно хмыкнул про себя: «Ну, да. Кто бы тебя не пропустил, конечно». Но промолчал. Просто внимательно смотрел на Киру, перебрасывавшую апельсин из руки в руку и откровенно заскучавшую. Она о чём-то задумалась, глядя на пустую кровать соседа. Илья подвинулся ближе, неловко окликнул её. Кира вздрогнула, обернулась.

– О чём думаешь? – прямо спросил Илья.

– Да так… – неопределённо повела плечом Кира. – О жизни. А если конкретнее, то об Арте.

Илья заёрзал, приподнялся на локтях, игнорируя туповатую боль в левой руке, закованной в гипс. Кира закатила глаза, помогла ему присесть, поправила подушку, чтобы ему было удобно, мимоходом легко погладила Илью по забинтованной голове. Положила апельсин на тумбу. «А у него волосы на апельсин похожи», – смущённо улыбнулась собственным мыслям.

– Ты была у него? – в голосе Муромова прозвучала, кажется, ревность.

Кира смерила его недовольным взглядом: ей никогда не нравился строгий контроль. Ей нужны были свобода, воля, ветер в волосах, самостоятельность. Потому, наверное, с Ильёй Кире было особенно легко. Они общались, как общаются друзья, легко, свободно, без обязательств. Ни он, ни она даже не задумывались о романтике. Кира на секунду отвела взгляд от Ильи.

У Арта она не была. И даже не собиралась к нему идти. Раньше Артём был нормальным парнем, даже нравился Кире, но с этого года, как их класс объединили с параллельным, его как будто подменили. И эта драка с Ильёй, как какие-то бандиты, в подворотне и с железками – она вообще вводила Киру в смятение.

– Нет, – честно ответила Кира, опустив голову. – Не хочу его видеть.

Горечь скрыть не сумела. Её всё-таки угнетал тот факт, что они с Артом как будто отдалились друг от друга. Правая рука Ильи легла на её плечо, прошлась вдоль напряжённых мышц спины.

– Прости.

– За что? – дернула плечом Кира, оборачиваясь. – Ты-то уж точно тут ни при чём. Не ты же его избил, а он тебя.

Илья промолчал. «Трус, скажи ей, давай!» – кричало сознание, но душа протестовала. Илья чувствовал, что если расскажет Кире, что он оказался провокатором, что он первым схватил эту палку и изо всех сил въехал Артёму по груди, после того как тот хорошенько приложил его головой о стенку. Они замолчали. Было тяжело и слишком холодно. Кира опять взяла с тумбы апельсин, подкинула его в воздухе, сунула под нос Илье:

– Будешь?

– Ну, давай… – Илья протянул руки к апельсину, но Кира ловко соскочила с кровати и спрятала его за спиной. – В смысле?

– Я тебе сама почищу.

– Как хочешь, – с деланным равнодушием отозвался Илья, наблюдая за тем, как Кира присела обратно на кровать и подцепила ногтями шкуру. – Погоди, ты будешь его прям так чистить?

– Ну да, а что? – нахмурилась Кира.

Илья помотал здоровой рукой.

– Знаешь, а ведь Артём не всегда был таким, – рванула шкурку. – Просто в этом году мы все друг для друга новенькие, – бросила очисток на тумбу. – Наши классы объединили, а там эта… – Кира брезгливо сморщилась то ли от ещё одного очистка, полетевшего на тумбу, то ли от имени: – Варя…

– Бывшая девушка? – зачем-то вклинился Илья.

– Подруга детства… – хмыкнула Кира, посмотрела на очищенную половинку апельсина. – Во-от. Она, кстати, меня…

– Подрались вы, знаю.

– Откуда? – Кира чуть не выронила апельсин.

– Да Алёнка позвонила моей маме.

Кира рассмеялась. Алёнка всегда была такой: неугомонной и болтливой. Из неё так и выкипала энергия. Кира не заметила, как дочистила апельсин, разломала его, отправила в рот одну дольку, задумавшись.

– Я всё никак не пойму, из-за чего Арт с тобой подрался. Ну, подумаешь, спалил ты Фила, ну, Варьку. И что? Друзья-друзьями, но не убивать же из-за этого.

Отломала себе ещё апельсина, не обращая внимания, как едкий сок пощипывает в затягивающихся ссадинах. Опять задумчиво пожевала.

– Ладно, хватит о грустном. Когда тебя выписывают-то? Когда в школу придёшь?

Илья почему-то замялся:

– Мама решила, что мне лучше опять перевестись в другую школу. Фил мне уже раз угрожал, а Арт исполнил. А если опять…

Кира почувствовала, как негодование закипает в ней. Она медленно мысленно досчитала до десяти, закатила глаза и простонала:

– Го-осподи… – запихала в рот ещё апельсиновую дольку, с набитым ртом спросила: – Что за бред?

Илья покачал головой, поманил Киру пальцем, полушёпотом сказал:

– У меня талант нарываться на неприятности, смотри, – он аккуратно приподнял бинты, обнажая недавний шрам от ножевого ранения. – Это получилось случайно. Я просто оказался не в том месте и не в то время. Мне глаз хотели выколоть, а царапнули по лбу. После этого я и перевёлся.

Кира тихонько охнула. Осторожно и неловко коснулась шероховатыми подушечками пальцев рубца, отдёрнула руку. Опять сосредоточенно пожевала апельсин.

– Ладно, признаю, – хотела сдаться, но потом вдруг резко дёрнулась. – А ты сам хочешь этого?

– Чего? – переспросил Илья, старательно заправляя короткие пряди под повязку.

– Перехода. В четвёртой четверти.

– Честно говоря, – Илья внимательно посмотрел на Киру, вздохнул. – У вас очень крутая школа. И класс такой… Я в таком никогда не был.

«И тут ты…» – добавил мысленно, но тут же зажмурился: откуда такие мысли, неужели из-за лёгкого сотрясения мозга? Кира улыбнулась. Не сказала ничего: ответ был написан в её глазах крупным шрифтом.

– Знаешь, я, наверное, останусь, – сказал Илья так, как будто решил это только что и решил сам, – и пофиг мне на этого Артёма.

– Молодец, – подмигнула Илье Кира, растерянно посмотрела на маленькую дольку апельсина в своей руке, густо покраснела, потёрла шею, протянула дольку Илье. – Будешь?

– Ну, давай, – пожал плечами Илья и протянул руку.

Кира подняла дольку высоко, а потом поднесла к его рту. Илья послушно его открыл, откусил чуть-чуть. Потом ещё чуть-чуть. А потом доел последнее. Кира только и успела отдёрнуть руку и отереть пальцы о чёрные брюки:

– Чуть пальцы мне не откусил! – посмотрела на принесённые фрукты, взяла ещё один апельсин, обхватила его обеими руками: – Ещё будешь?

Илья обхватил её грубые и липкие от сока руки своими. Пусть левой было и очень неудобно и немного болезненно. Оба мгновенно зарделись. В палате стало удивительно душно.

– Только давай я на этот раз почищу для тебя, – улыбнулся Илья.

Кира, прикрыв глаза, коротко кивнула.

Комментарий к III четверть. Апельсин

Немного апельсинов и Кирильи. В самостоятельных драбблах реализовать не сумела, а в рамках АУшки – да.

Ну, что вы скажете теперь: с кем лучше Кире (помните, что кроме учебного года, есть ещё и каникулы!)

========== IV четверть. Трогательно ==========

Алёнка тянула за руку Киру, которая норовила сорвать повязку с глаз, по ещё безлюдным улицам города. В самый разгар вторника – три часа дня – большая часть людей сидела в офисах, сосредоточенно печатая документы, вычисляя прибыль, отправляя друг другу сообщения о встречах.

Кире идея подруги не понравилась ровно с того момента, как Алёнка огненным вихрем ворвалась в её квартиру, предварительно долго вжимая кнопку звонка. Алёнка тараторила что-то очень быстро, носясь по Кириной квартире, как по своей, и вытаскивая из огромного Кириного гардероба вещи. Она достала тёмно-синие джинсы-клёш, швырнула их на диван. На вопрос Киры, что происходит, лишь махнула рукой, достала тёмно-фиолетовую толстовку со знаком «Assassin’s Creed IV: Black Flag», швырнула её в руки Кире и приказала переодеваться. Когда Кира туго затянула шнурки на чёрных берцах, Алёнка завязала ей глаза и вытянула из квартиры.

– Алён, может, хватит ломать комедию? Представь себе, как это выглядит! Одна девочка тащит другую по улицам, а другая спотыкается о собственные ноги и пытается снять повязку.

– Доверься мне! – Алёнка крикнула отнюдь не успокаивающе.

Но выбора особого у Киры не было. Ей оставалось лишь надеяться, что по пути им не встретится кто-то из её знакомых или знакомых отца. В чём, конечно, Кира сомневалась. Ибо, как известно всем жителям города, Питер – город маленький. Кира почувствовала, что они остановились, когда врезалась в спину Алёнки носом. Алёна ойкнула, потёрла плечо, обошла Киру, стянула плотную бархатистую чёрную повязку, намотала её на руку и бросила в карман оранжевой кожанки. Кира щурилась, с силой жмурила глаза, потом распахивала, пытаясь рассмотреть, куда её привела Алёна.

– Та-дам! – Алёнка распахнула пластиковую дверь перед подругой, как заправский швейцар.

Кира усмехнулась, задрала голову вверх в попытках прочитать вывеску. Впрочем, когда она спустилась вниз, то поняла, что это было бессмысленно. Уже даже на предпоследних ступеньках улавливался знакомый запах.

– Алён, это… – Кира просияла. – Это трогательный зоопарк?!

– Да! Идём скорее, – Алёна схватила Киру под руку и потащила её за собой в помещение.

Мрачный день, который Кира должна была провести в одиночестве в виду отъезда папы в Москву, вмиг озарился светом и теплом. И эти свет и тепло подарил Алёна Жарова. «Господи, спасибо за такую классную подругу!» – улыбнулась Кира, подходя к первому вольеру. Она побарабанила пальцами по забору, привлекая внимание серых ягнят. Те заинтересованно повернулись и потянулись к девочкам.

Кира с Алёнкой синхронно умилились, когда ягнята легонько боднули вольер голым лбом.

– Они такие ми-илые… – Кира потрепала ягнёнка по кучерявившеся шерсти на макушке. – Прелесть. Алён, подожди здесь, – Кира метнулась к кассам, приобрела там смесь, которой можно было кормить зверей, протянула кусочек моркови барашку.

Ягнёнок сначала недоверчиво ткнулся носом в раскрытую ладошку, а потом, щекотя грубыми губами и шершавым языком ладонь, слизал оттуда морковку. И захрустел.

– Ой, Алёнка, спасибо тебе, – обернулась к Алёне Кира, когда они встали рядом со спящим чёрным кабанчиком, – я думала: со скуки подохну.

– Да ла-адно… – хмыкнула Алёна, засунула руки в карманы, обвела помещение взглядом охотника. – Готова поспорить, что твой телефон… О! Смотри, енотик. Пойдём, покормим. Он такой хорошенький…

Кира мимоходом сунула морской свинке маленький кусочек свёклы, а потом поспешила за Алёной. Та обеими руками вцепилась в прутья клетки и пыталась приманить енота пальцем.

– Иди сюда, маленький, – Алёнка пошкреблась о прутья клетки. – Не бойся. Мы не маленькие дети, которые тебя обижают.

Кира улыбнулась, чуть склонилась, встречаясь с несчастным взглядом зверька, порылась в пластиковом стаканчике, вытащила дольку зелёного яблока, просунула её между прутьев, подразнила зверька. Тот заинтересованно встал на четыре лапы, смешно пошевелил носом. Кира с Алёнкой опять синхронно хохотнули. Посмотрели друг на друга. Кира увидела во взгляде Алёны тревогу за своё состояние, Алёна увидела в глазах Киры сомнение.

– Ты что-то говорила про мой телефон… – задумчиво протянула Кира. – Ай! Ворюга.

Кира высунула из клетки палец, оцарапанный длинными когтями енота, что сейчас жадно хрустел яблочной долькой. Алёнка рассмеялась.

– Ой, а сказать я тебе хотела, что телефон твой, наверное, от звонков разрывается.

– Да прям… – протянула Кира, отводя взгляд в сторону и не глядя выискивая в стаканчике ещё яблоко.

– Ага! – Алёнка накрыла руку Киры своей ладонью. – Врёшь. В глаза смотри.

Кира закатила глаза, но всё-таки впилась взглядом во взгляд Алёнки. Прищурившись, они долго и внимательно смотрели друг на друга. Глаза в глаза. Желание прочесть друг друга. Первой сдавленно хрюкнула Кира, но взгляда от Алёнки не оторвала. Но даже короткой усмешки хватило, чтобы Алёнка тоже рассмеялась. Они стояли рядом с клеткой енота и хохотали. Достаточно громко, чтобы редкие дети, пришедшие с детским садиком или с родителями, оглядывались на них, но в то же время довольно-таки тихо, чтобы их не выгнала охрана.

– Ладно, ты права, – Кира пожала плечами, поставила стакан на клетку, скрестила руки на груди, закрывая пиратский знак, – ну, пишут мне эти два.

– Ну, а ты? – Алёна заметно оживилась, даже расстегнула куртку и обмахнулась ладонью, как будто бы было жарко.

– А что я? – Кира навалилась плечом на клетку, стаканчик подпрыгнул, еда посыпалась на енота. – Ничего.

– Как «ничего»?

– А вот так! – Кира развернулась, совершенно забыв про корм, двинулась вперёд.

Гладила животных уже без особого энтузиазма. Алёна шла позади подруги, молчала, хотя Кира чувствовала, как ту разрывает от любопытства. Резко обернулась, поставила руки на пояс, предварительно отряхнув толстовку от мелких шерстинок. Вздохнула:

– Ты хочешь знать правду?

Алёнка кивнула. Кира зажмурилась и выпалила:

– Я струсила.

Кира отвернулась, опустила голову. Неуютно, холодно и даже дико произносить эти слова. Чтобы она – Кира Сменкина – и струсила! Эта фраза сама по себе звучала абсурдно.

– Так, – Алёнка в который раз день деловито подхватила подругу под руку и поволокла за собой.

Кира не сопротивлялась. Алёнка была той движущей силой, сопротивляться которой было бесполезно: всё равно не переборешь. Алёнка вытащила подругу на улицу и жадно втянула чуть прохладный апрельский воздух. Улыбнулась.

– Этот разговор не для звериных ушей. Предлагаю выпить.

Кира приподняла одну бровь:

– Саша на тебя плохо влияет?

Алёнка фыркнула:

– Кофе, глупая. А вообще, сейчас бы соку апельсинового…

Кира пожала плечами, предложила Алёнке зайти с другой стороны торгового центра, чтобы попасть в «Шоколадницу». Пока они брели, медленно, прогуливаясь, у Киры было время собраться с мыслями и всё решить. В торговом центре «Лето» жизнь шла своим чередом. В пиццериях и кафешках сидели либо школьники, либо молодые люди, впервые за несколько месяцев выбравшиеся на свидания. Кира с Алёнкой уселись в самом тёмном уголке «Шоколадницы», за столиком на двоих, чтобы не видеть мельтешащих за стёклами людей. Им принесли латте со льдом и свежий апельсиновый сок. Девочки сделали пару глотков. Кира задумчиво помешала трубочкой кофе, лёд задорно бряцнул о стенки стакана.

– Так что? – оживилась Алёнка, стянула ободок, встряхнула головой.

Чёлка, которую она отращивала с начала года, упала на лицо и пощекотала нос. Алёнка ещё раз встряхнула головой и прочно закрепила волосы ободком.

– Я никому из них не назначала встреч. На каникулах Илья мне подарил цветы…

– Ну-ну!

Официант поставил на столик кусочек клубничного торта и положил две ложки. Всё одно на двоих.

– Что «ну»?! – Кира поковыряла торт и рассержено бряцнула ложкой о блюдечко. – Крип их сожрал.

– Твоя летучая мышь… – зачем-то уточнила Алёнка. Кира кивнула, Алёнка улыбнулась ещё шире: – Это ж круто! Я вот от Сашки только одну розочку получила. И ту – на восьмое марта. Ни ума, ни фантазии. А тебе – целый букет.

– А Арт мне игру компьютерную подарил. Просто так. Издание редкое.

– Ого! – Алёнка работала ложкой всё чаще, сливки торта оставались на губах. – Вот это круто.

– Да что ты всё «круто», да «ну-ну»! – Кира оставила полупустой стакан в сторону, скрестила руки на груди, навалилась на стол, вздохнула. – Я не могу. Не могу выбрать из них кого-то одного. Они хорошие друзья, но парни…

Кира цокнула, покачала головой.

– Значит, не можешь? – Алёнка растерянно посмотрела на оставшуюся клубничную розочку, галантно отодвинула её к краю, ближе к Кире. – Так и не выбирай.

Кира брезгливо наморщилась:

– С двумя крутить, что ли?

– Ой, ну зачем такие кардинальные меры? – вытаращила глаза Алёна. – Ты ешь давай клубнику, а то я и её съем.

Кира подцепила ложечкой клубнику, отправила её себе в рот. Пока жевала, задумчиво смотрела то в один угол помещения, то в другой. Потом вздохнула:

– А что мне – отказать обоим? – Алёна молча кивнула. Кира фыркнула: – Ну и что за чушь?

– Почему «чушь»? – вспыхнула Алёнка, Кира пожала плечами. – Если не можешь выбрать одного, значит, нет того, кто тебе нужен. Значит, время ещё не пришло. Значит, вырасти нам надо, понимаешь? Я вот, когда Саша меня «богиней огня», когда мы фейерверки запускали, назвал, я его знаешь как… Ух – вот так! – Алёнка сделала характерные движения кулаками, показывая, что готова была удушить. – А если у тебя ни на кого не ёкнуло, так нафига?

– Резонно… – мягко улыбнулась Кира, побарабанила пальцами по столику. – Знаешь, так и сделаю.

– Молодец! – Алёнка хлопнула по Кириной руке, нахмурилась: – Да не стучи. Бесишь.

Кира вытянула руку из-под руки Алёнки посмотрела на кофе. Ни пить, ни есть не хотелось. Она протянула пятерню Алёнке. Подруга с размаху шлёпнула по ладони, обжигая ударом. Решение принято. Назад идти нельзя.

========== IV четверть. Расставить все точки ==========

Варя не могла поверить, что всё-таки решилась. Решилась признаться во всём Кощееву, даже несмотря на долгие и отчасти нудные уговоры Маши и Арта не делать этого. Они твердили, что всё несерьёзно, что это лишь приятные, но стеклянные мечты. Они со звоном рассыпятся острыми осколками, едва столкнувшись с реальностью. Но Варя не верила. Упрямо фыркала, задирала нос и продолжала обожать Кощеева всем сердцем, изредка представляя, как он будет гладить её мягкую щёку грубыми пальцами и улыбаться. Улыбаться только ей, улыбаться не снисходительно, а тепло и искренне. Варя верила, что однажды они будут вместе. Потому что никого более твёрдого, сильного и мудрого она бы не нашла. Поэтому Варя с самого утра, сжимая в дрожащей руке чёрную ручку, непослушными буквами выводила исповедь. Она была уверена, что поступает правильно.

После первого урока она с торжественной улыбкой вручила сложенную вчетверо и сбрызнутую любимыми духами бумагу Маше, чтобы подруга проверила наличие стилистических ошибок и уважительный тон. Маша флегматично приподняла одну бровь, держа края листа двумя пальцами, развернула, пробежалась взглядом, хмыкнула:

– Ты всё-таки…

– Всё-таки, Маш, – нахмурившись, Варя вырвала из рук подруги письмо. – Давай раз и навсегда решим: моя жизнь – только моё дело. И я обойдусь и без ваших с Артом советов. Пусть и дружеских, и добрых, и всё в этом духе.

Варя подмигнула Маше, спрятала письмо в передний кармашек рюкзака, встряхнув тяжёлой косой, развернулась и решительно направилась к кабинету истории. Маша, засунув руки в задние карманы школьных брюк, лишь помотала головой и выдохнула:

– Одержимая…

– Я всё слышу, – подняла указательный палец Варя, не оборачиваясь.

– Только потом не плачь, Варь… – Маша положила руку на плечо подруги и ободряюще улыбнулась.

Варя закатила глаза и фыркнула: она не та, кто будет плакать. Маша цокнула и перевела тему на намечавшийся в воскресенье групповой поход в кино в составе Арта, Фила, Вари и Маши. Фил настаивал на ужастике, Арт – на художественно-историческом фильме, Маша поддерживала Арта, и только Варя молчала. Ей, конечно, не было всё равно, просто сознание сейчас занимали совсем другие мысли. Девочки замерли перед кабинетом истории, косясь по сторонам. Маша сквозь зубы сказала Варе быстрее исполнять задуманное и посоветовала ей не оставлять письмо на видном месте. А то вездесущий информатик мог не только найти признание Вари Кощееву, но и сделать его достоянием публики в лице учителей и учеников.

– Я Кириллу Владимировичу зла не желаю, – наморщила вздернутый носик Варя и нырнула в кабинет.

Маша лишь скрестила руки на груди. Варя выскочила из кабинета через полминуты, запыхавшаяся, красная, с демоническими огоньками в глазах, и сразу поспешила в кабинет русского и литературы, но Маша придержала подругу за запястье и, совершенно по-учительски глянув на неё поверх очков, строго спросила:

– Ты уверена, что никто не найдёт?

– Уверена, Маш, – резко выдернула руку из Машиной хватки. – Идём, а то Вась-Вась ругаться будет!

– Варь, пока не поздно: можно вернуться, всё забрать.

Варя дёрнулась, нахмурилась, скрестила руки на груди и исподлобья посмотрела на подругу. Её взгляд был как никогда твёрд и решителен. Маша покачала головой, натянуто улыбнулась и, поправив галстук-бабочку, вздохнула:

– Ты права, мне ещё надо будет сообщение вам рассказывать.

– Ну, ты-то у нас любимица Василисы Васильевны, – попыталась сострить Варя. – На смену Василисе Премудрой придёт Марья-Искусница.

– Да ну тебя, – наигранно обиделась Маша, в глубине души радуясь, что Варя не отступила: так она быстрее поймёт, что Кощей – не её человек. Даже если очень хочется верить в обратное.

Пять уроков пролетели быстро. Когда Варя в компании Маши и Арта вошла в любимый кабинет, то не заметила на столе своего письма. По телу разлилось что-то тёплое, отзывающееся лёгкими покалываниями в кончиках пальцев и щеках. Что-то неудержимое, горячее, стремительное, как песчаная буря. Казалось, что стоит ей щёлкнуть – и с пальцев сорвётся ураган и поднимет всё вверх. Улыбка против воли наползла на лицо, но стоило Варе столкнуться с хмурыми взглядами друзей, смотревших на тот же стол, что и Варя, как радоваться перехотелось. Варя с размаху швырнула рюкзак на свою парту и, скрестив руки на груди и даже не вытащив из рюкзака планшет и тетради, уселась на стул. Арт спокойно сел рядом, выложил тетрадь, пенал и телефон. Побарабанил пальцами по столу.

– Что, тоже решил меня поучить? – спросила ни с того, ни с сего Варя.

– Нет, – Арт пожал плечами и искренне спросил: – А зачем? Ты останешься при своём мнении, а я – при своём. Просто знай, что если что – я смогу тебе помочь.

– Так же, как и я тебе, – мягко улыбнулась Варя, положила руку на плечо Арту, скользнула ладонью вниз, до сгиба локтя. – У тебя же сегодня свидание с Кирой, да?

– Кажется, ученик решил превзойти учителя? – подмигнул Арт Варе, взъерошил пятернёй волосы. – Теперь ты будешь меня отговаривать?

– Нет. Арт, – Варя судорожно выдохнула, аккуратно коснулась кончиками пальцев его тёплой грубоватой ладони, погладила тонкие шрамы, оставшиеся с осени, подняла на него взгляд, улыбнулась: – Ты самый лучший, Арт…

Арт вспыхнул. Концы его ушей налились красным, а руки дрогнули. Он накрыл Варины пальца ладонью, желая что-то ещё сказать, но в кабинет влетел Кощей в сопровождении звонка. Варя и Арт отпрянули друг от друга, Варя пулей приготовилась к уроку и выпрямилась, с нескрываемой тёплой улыбкой глядя на Кощея. Тот, заложив руки за спину, обвёл класс внимательным взглядом. Наткнулся на Варин взгляд и как-то сразу смешался, отвёл глаза и как будто забыл, о чём хотел рассказать. Но даже этих секунд хватило, чтобы Варя успела заметить в глубине его серых глаз мрак, от которого стало не по себе. Кивнув на приветствие учителя и присев за парту, она перекинула косу на грудь и обхватила лоб руками: «Неужели я сделала что-то не так?»

Этот вопрос засел в сознании крепче, чем тема урока, чем слова Кощеева, так что когда он что-то спрашивал, Варя растерянно поднимала лицо от тетрадки и хлопала глазами, что-то невнятно мямля. Артём всегда выскакивал вперёд и торопливо отвечал вместо Вари. Получал осуждающий взгляд Кощея и благодарность Вари, успокаивался до следующего раза.

Когда звонок прозвенел и все десятиклассники стартовали прочь из кабинета, голос Кощея заставил замереть троих – Машу, Арта и Варю. Он, как всегда, спокойно и холодно сказал:

– Варя, задержись, пожалуйста.

Варя вздрогнула, с трудом уняла частое биение сердца, торопливо прошептала друзьям, чтобы не ждали её, обернулась. Кирилл Владимирович рукой указал Варе на первую парту перед его столом. Варя, кивнув, прошла, поставила на первый вариант рюкзак, на второй села сама, легонько прикусив указательный палец и подёргивая ногой. Кощеев обвёл взглядом кабинет, вздохнул, подошёл к двери, чуть прихрамывая, открыл дверь, посмотрел по сторонам. В коридоре топали и гоготали отучившиеся школьники. Кощей терпеливо наблюдал за каждым. А Варя скользила восхищённым взглядом по его широкой, крепкой спине, дыша через раз. Наконец бесконечный поток детей кончился, Кирилл Владимирович выдохнул, громко хлопнул дверью, достал из кармана ключ и закрыл дверь на один оборот. Обернулся к Варе.

– Не хочу, чтобы нам помешали. Уже голова болит от всей этой документации, – пожаловался он, морщась и потирая лоб.

Сел в кожаное кресло, откинул голову на его спинку, внимательно смотрел на Варю в течение минуты. Варя смотрела на него, нервно покусывая палец. Почему-то она вдруг почувствовала себя мышкой, загнанной в угол. Стало неловко и страшно. Ещё и из-за того, что в этот угол она загнала себя.

– Варя, – его бархатный глубокий голос эхом прокатился по пустому кабинету, – к сожалению, я оставил тебя не на занятия. Но, как я вижу, ты это уже поняла.

Варя легко улыбнулась и кивнула. Кирилл Владимирович вздохнул, переменил позу. Поставил локти на стол, сцепил пальцы в замок и посмотрел в окно, за которым собирались тёмные мрачные тучи. Растёр лицо руками. Впервые не мог найти подходящих слов. Кирилл Владимирович умел разговаривать с отличниками и нерадивыми учителями, с тёщей и тестем, со взбалмошными родителями, слепо уверенными в неприкосновенности и святости их детей, с директорами и учителями – он мог подобрать правильные слова для любого случая. Но сидеть напротив этой девчонки, искренне уверенной в чистоте и взаимности её чувств и молчать было непривычно мучительно.