Текст книги "Красные нити (СИ)"

Автор книги: Октябрина Коллет

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

Кощей бросает ледяной взгляд на расслаблено развалившуюся в его кожаном кресле ведьму, потирает ветвь терновника. Его иглы стали чуть длиннее и теперь оставляют незначительные царапины, которые зарастают тут же за день. Девочка совсем ещё юна. Кощей жмурится, с силой потирает лоб.

– Ядвига, – тяжело выдыхает, стукая золотым кубком по столу, капли медовухи капают на шершавую поверхность стола, – дело не во мне. Дело в ней. Сколько мне лет? Сто? Нет. Пятьсот? Нет. Тысяча с копейками. Только подумай, какие муки испытывает она каждый день!

– Кощей, – Ядвига мягко улыбается, встаёт с кресла, обоходит стол, вставая напротив Кощея. Задумчиво поправляет ему воротник, – ты же сказочный злодей. Что вдруг случилось?

– Я слишком часто думал о себе. Тебе легко – твой соулмейт давно погиб.

– Только не напоминай, чьими силами, – брезгливо морщится Ядвига, – сама знаю, что поторопилась. Но его теперь с того света не вернуть.

– А вот у моей нет иного выхода, чтобы избавиться от боли, кроме как найти меня. А ещё, Ядвига, – Кощей косится на остаток напитка в кубке, поднимает глаза на Ядвигу, и та видит в них искреннюю тревогу, – я боюсь. Вдруг она решит покончить с собой. Я себе этого не прощу.

Ядвига качает головой, хлопает ладонью по досье. Её плечо дёргается, а сама Ядвига печально усмехается:

– Ты злодей. А теперь, мне кажется, ты влюбился в эту девчонку, не видя её ни разу в жизни.

Кощей грустно усмехается в ответ. Впервые в его ледяном взгляде Ядвига различает тепло. Кощей одним движением опрокидывает в себя остатки медовухи, а Ядвига в тот момент с силой сжимает губы, разглядывая тонкие линии царапин на его шее, и молится: «Дай бог, чтоб девчонка не разочаровала тебя».

Каждое утро вот уже в течение одиннадцати лет, ровно с пяти лет – того возраста, с какого себя помнит, – Варя просыпается с мокрой от слёз и алой от крови подушкой. Она тихонько воет от боли, пронзающей шею, вгрызаясь в подушку. Жмурится, мотает головой. Кровь горячими струями течёт по её шее, касается груди, обагряя лиловую ночнушку кровавыми разводами. У Вари нет сил даже протянуть руку к обезболивающему и выпить его.

– Я проклинаю тебя, – шепчет в пустоту, обращаясь к своему соулмейту, – за что ты заставляешь меня мучиться?

Протягивает руку, хлопая по тумбе рядом. Отпихивает в сторону телефон. Руки обхватывают холодную белую баночку с обезболивающим. Варя резко садится. В глазах темнеет от боли, пронизывающей шею. Варя проглатывает вскрик. Руки дрожат. Она пытается открутить крышечку, то жмурясь, то широко распахивая глаза. Пытается глубоко вдохнуть, но не может сглотнуть ком в горле. Она знает, что за этим последует адская боль. До черноты, до разноцветных радужных кругов, до искр. Она вываливает на ладошку две таблетки и опрокидывает их в свой рот. Гоняет горьковатые таблетки между зубами. Боится сглотнуть. Проводит пальцами по кровавым разводам на груди. Изо всех сил сжимает простынь и делает глоток. Шею как будто разрезают тысячи ножей. Острые, как мелкие осколки, слёзы выступают на щеках.

– Ненавижу! – всхлипывая, вскрикивает Варя.

Встряхивает баночку. Там пусто.

– Умри! – кричит, запускает баночку в стену.

Та звонко падает на ламинат. Варя заходится в истерике. Горячие слёзы мешаются с горячей кровью, которая не прекращает идти. В комнату вбегает мама:

– Маленькая моя. Опять?

Варя сдавленно кивает, продолжая рыдать. Мама садится рядом с ней на диван, слушая, как хрустит клеёнка под ним. Прижимает дочку к груди. Кровавые разводы окропляют её белую блузку, только маме всё равно. Варя плачет на маминой груди, сжимая ткань маминой блузки.

– Мама, мне… Больно, – никто, кроме мамы и папы (в редком случае) не видит её слёз, не слышит этих слов. – Таблетки. Кончились.

Всхлипывает. Голос чужой, хриплый, надорванный. Она начинает шептать:

– Я не могу, мама. Не могу. С каждым годом всё больнее и больнее… Сколько ему лет? Ни у кого в моём классе нет таких игл. Они слишком острые и длинные. Ни одно обезболивающее не использую больше трёх месяцев. Я устала. Все смеются надо мной.

Мама касается холодными губами мокрого горячего лба дочки, прижимает её к себе. Варя зарывается носом в мамины каштановые волосы, трётся о её шею, пахнущую розами. Ей тоже хочется однажды взять в руки пепел, что останется от её терновой ветви, и взмахом руки позволить потокам её ветра разнести пепел по ветру. Она хочет однажды раз и навсегда избавиться от боли, что причинил её соулмейт.

– А если он меня не полюбит, мам?

Она чувствует, как мама вздрагивает, качает головой, ободряюще хлопает её по спине:

– Не думай об этом. Всё будет хорошо.

Варя уже не чувствует боли. Расслабленно прикрывает глаза, стирает запястьями слёзы с лица. Теперь она может шесть часов существовать, как нормальный человек, не мучаясь от адской боли.

Кощей барабанит пальцами по столу и злобно вычёркивает из общего списка ещё одну девушку. Пролистывает тридцать страниц формата А4, на каждой из которых – краткое досье на трёх девушек. Кощей пролистывает оставшиеся восемнадцать страниц. Прошло почти восемнадцать лет, а девушка так и не найдена. Кощей бросает ручку в угол, вырывает оставшиеся страницы из тетради, а саму тетрадь злобно швыряет в камин в гостиной. Оранжевое пламя с глухим хлопком сжирает тетрадь.

Ядвига каждый год пытается убедить Кощея, что не стоит торопить события, что рано или поздно все соулмейты встречаются. Вот только он прожил больше Ядвиги и не раз видел то, как люди погибали, истекая кровью от игл терновника, вонзившихся в шею, так и не встретившись друг с другом.

Кощей чешет кожу вокруг терновой ветви, достаёт из кармана упаковку пластырей, заклеивает царапины. Его девочка растёт. Кощей мрачнеет и косится в большое венецианское зеркало у камина. Он представить себе не может, что приходится испытать его девочке.

Кощей листает вырванные страницы, пробегаясь взглядом по потенциальным соулмейтам. Взгляд падает на девушку с именем Варвара, родившуюся в нужное ему время в Санкт-Петербурге. Она маг ветра. И ей скоро восемнадцать. Она учится в магическом колледже Санкт-Петербурга, куратором которого является давняя должница Кощея. Очень мало, но этого хватает, чтобы Кощей принял решение.

– Почему бы и нет? – пожимает плечами, критично осматривает голубую рубашку, в которой сидит за столом, потом берёт со стола телефон и набирает номер Василисы Премудрой: – Василиса Васильевна, про должок помните?..

Варя хмурится. Боль начинает накатывать волнами. Но времени искать обезболивающее нет. Последний на сегодня экзамен – по физкультуре. Варе нужно сдать лишь его, чтобы получить титул лучшего мага выпускного класса. Всего лишь бег, прыжки, пара силовых и телепортация. Учитель физкультуры оглашает её фамилию. Варя поднимается со скамьи. В глазах темнеет. Варя судорожно вздыхает.

– Варя, всё хорошо? – рядом кстати оказывается лучшая подруга Вари – Маша, – поддерживающая её во всём.

– Д-да, – голова кружится, онемение шеи спадает, Варя не замечает, как до крови впивается ногтями в запястье подруги.

– Варь…

– Всё хорошо, Маш! – резко отвечает Варя, встряхивая длинной косой.

Но тут же жалеет. Резкий поворот головы – иглы рассекают кожу. Варя делает ещё пару шагов к учителю. Высоко поднимает голову. Чувствует, как маленькими тёплыми струйками под водолазкой кровоточит шея. «Нет-нет-нет. Не сейчас!» – Варя подходит к турнику и крепко вцепляется в холод его металла. Он пахнет кровью. Так же, как и Варя. Варя делает рывок, другой. Острая боль пронзает шею. Всё тело немеет. Варя проклинает себя за то, что после завтрака не выпила обезболивающее. Мир темнеет. Варя разжимает руки. Приземление выходит тяжёлым. Ноги ватные. Всё кружится.

– Варька, – последнее, что помнит Варя: как Машка подбегает к ней и хватает за плечи.

После тьма и расслабление полностью накрывают её. Впервые за всю свою жизнь она от адской боли теряет сознание.

Варя, Маша и Снежка – три лучшие подруги – стоят на площади города Мышкин, куда были направлены по окончанию колледжа на практику. Варя плотно застёгивает вишнёвого цвета косуху и сжимает в кармане колбу с обезболивающими таблетками. Теперь без них она не может жить. Каждый поворот шеи, каждый кивок, каждый глоток причиняют адскую боль. Маша и Снежка с сочувствием смотрят на Варю, которая сжимает холодную колбу, в которой осталось две таблетки.

– Я не могу, – шепчет Варя и падает на скамью, – девочки, я не могу!

– Варя…

– Возьмите с собой Алёнку и будьте сами хранителями города, – бормочет, поправляя терновую ветвь.

Все пальцы в крови. Кровь заполняет шершавые подушечки пальцев. Варя всюду оставляет свои красные отпечатки.

– Прекрати так говорить, Варя, без тебя мы не справимся! – твёрдо говорит Маша.

Варя оскаливается. Резко расстёгивает куртку, обнажая терновую ветвь с длинными, сантиметров в семь, острыми иглами. Кажется, как будто они, как настоящие, блестят на солнце. Снежка сочувственно протягивает руку к Вариной шее, красной, испещрённой белыми тонкими шрамами от особенно глубоких ран, но Варя отшатывается от неё, снова застёгивает куртку до подбородка. Глаза сверкают недобро.

– Я сказала – уйдите, – цедит сквозь зубы, зажмуривается, закрывает лицо руками; содрогается в судорогах, подвывает, рыдает. Поднимает лицо. В глазах боль и отчаяние. – Уходите! Вон, я сказал! Вон! И это заберите! Всё равно уже не помогает!

Стеклянная колба с таблетками летит вслед подругам, поблёскивая под жарким июльским солнцем. А потом рассыпается миллионом стеклянных брызг по светло-серому асфальту. Таблетки превращаются в крошку.

Варя рыдает.

Ей плохо и больно. Ей кажется, что её соулмейта вообще нет, что она обречена мучиться от этой адской боли всю оставшуюся жизнь. Она чувствует, как острые иглы ощутимо покалывают её шею. Вот и всё. Действие обезболивающего проходит. У Вари даже нет сил подняться, чего уж говорить о телепортации в дом. Там под кроватью лежит целый чемодан разного обезболивающего, без которого жизнь – это ад.

– Варвара? – тихий бархатный мужской голос звучит над ней.

– Да, – выдавливает из себя хрипло.

Боль туго сдавливает её шею.

– Я мэр этого города, Кощей. Собственно, я хотел, чтобы вы с подругами приехали сюда. Мышкину нужные молодые волшебники.

Варя молчит, загибается от боли. Плюёт на все правила приличия, рывком расстёгивает молнию, сбрасывает куртку. Тщетно и глупо, как в детстве, пытается залезть под терновую ветвь, сорвать её с себя, уничтожить адскую боль. Она судорожно вдыхает, запрокидывая голову и глядя в серые глаза Кощея, так похожие на небо над родным городом.

Глаза Кощея расширятся от ужаса. Кровь ручьями струится по шее Варвары, растекаясь под белой футболкой. Он протягивает руку, касаясь её мягких волос. Она едва дышит то ли от боли, то ли от шока, то ли ото всего и сразу.

– Бедная…

– Мой соулмейт ненавидит меня, иначе бы давно нашёл, – хрипит Варя из последних сил, продолжая попытки оттянуть терновую ветвь.

– А я и нашёл тебя, – шепчет Кощей в то время, как терновая ветвь становится серой, а потом и вовсе опадает на Варины колени серым пеплом.

Варя вздрагивает. Дрожащими руками касается изрезанной кривыми ранами шеи. Оков нет. Она свободна. Варя смотрит на Кощея, шея которого покрыта незначительными царапинами, и не чувствует той ненависти, что нежно носила в душе всю жизнь. Её бросает то в жар, то в холод от перевозбуждения. Она растирает брови пальцами, потом перебирает голую шею руками. Вдыхает полной грудью, вертит шеей во все стороны. Кощей всё это время стоит над ней, чуть склонившись, и поглаживает ладонью её щёку.

Варя вдруг хватает его за руку. Кощей удивляется: у такой хрупкой и несчастной девушки такая сильная, практически железная хватка. Она что-то бормочет, кажется, сама не разбирая что. Она дрожит, как маленький котёнок, выброшенный на улицу в лютый мороз. И у Кощея болезненно сжимается сердце. Он не хотел заставлять страдать такого человека. Он чувствует что-то родное в Варе, такое близкое, нужное ему. Хочется прижать её к себе крепко-крепко и не отпускать никуда.

– А ты не уйдёшь? Не бросишь меня? Не заставишь снова страдать? – наконец выдавливает из себя Варя, всё ещё дрожа.

В её аметистовых глазах столько надежды, столько тепла. Кощей мягко улыбается, качает головой. Варя подрывается со скамьи и виснет на шее Кощея, прижимаясь к нему всем телом. Кощей ошалело гладит Варю по голове, а потом осторожно, по-хозяйски, касается её виска губами. Он чувствует её сердцебиение. И ему становится хорошо.

– Я больше тебя не отпущу, Варя. Не заставлю тебя страдать.

Слёзы высыхают, она утыкается в плечо Кощея лбом, размазывая слёзы по его костюму. Она верит ему.

========== Город ==========

Комментарий к Город

Описание: Гроза, тёмная и гнетущая. Грех на плечах Бессмертного. И лишь одна фраза: “Я знал всего лишь один город в этом мире. Но ты, увы, там больше не живёшь”.

Лунная дорожка, пробивавшаяся сквозь густые чёрные тучи, освещала мужскую фигуру на тёмном балконе с чёрными резными чугунными решётками. Кощей запустил руку в волосы и тяжело вздохнул. Трость громыхнула о мраморный пол. Молния осветила небо. Эхом откликнулся гром. На ненавистный Кощею сказочный мир надвигалась тёмная, тяжёлая гроза. Кощей вдохнул, положил ладони на перила, опустил голову. Шумный посвистывающий ветер гнал тучи по тёмно-синему небу сильнее. Чернота приближалась стремительно, неумолимо. Чернота, которая царила в душе Кощея всегда, пока он себя помнил, и которая вдруг стала ему ненавистна. Молния снова разрезала мир напополам, грохот оглушил небо. Кощей поднял глаза на небо, разверзнувшееся ливнем. Жёсткие сильные ледяные удары тяжёлых капель посыпались на Кощея. Сначала медленно, потом всё быстрее и быстрее. Эхо грома смешалось с шумом ливня.

Кощей исподлобья посмотрел на тучи. Длинные пряди налипли на лицо. Мимолётная ностальгическая улыбка на секунду осветила его лицо. Пять лет тому назад он стоял под таким же проливным дождём, а рядом с ним стояла девушка, готовая разделить с ним любую участь. Кощей горько зажмурился. Ему показалось, что чаша боли и горечи раз и навсегда переполнила его. Удивительно, как он – мудрый правитель Тёмной половины сказочного мира – умудрился допустить в тот день ошибку, за которую расплачивается до сих пор.

– Кощей, – на балкон кошачьими шагами вошла Ядвига, оставшаяся в этот день в замке, – ты спать собираешься?

– Ядвига, – процедил злобно сквозь зубы Кощей, – оставь меня одного.

– Кощей, Варе ты уже ничем не поможешь. Что случилось – то случилось. Мышкина больше нет, – она мягко сжала руками его ссутулившиеся плечи, приобняла Кощея со спины, – как и её.

– Уйди, Ядвига! – повысил голос Кощей, обернувшись; в его серых глазах отразилась молния.

Ядвига вздрогнула и отпрянула от Кощея. Фыркнула: «Как хочешь». Накрутила конец косы на палец, а потом, покачивая бёдрами, вернулась в замок. Не забыла при этом хлопнуть тяжёлыми дубовыми дверьми. Кощей фыркнул, убрал с лица мокрые пряди, снова посмотрел на сверкавшую вдали грозу. Он не сомневался, что уже через несколько минут молния сверкнёт совсем близко, прямо под его домом, и погрузит его в тяжёлые печальные воспоминания.

– Варя, Варенька, – Кощей зажмурился с силой, так что голова заболела, вздохнул. – Как же так?

Молния вспыхнула прямо перед балконом, ослепила Кощея. Грохот эхом отдался в ушах.

– Вы же злодей, почему вы помогаете мне? – девочка лет шестнадцати стояла на пороге комнаты для занятий и растерянно прижимала к груди тетрадь.

– Ты знаешь меня уже год, Варя. Хоть раз я сделал что-то плохое, что поставит мою компетентность под сомнение?

– Нет, – потупилась Варя, а её сухие от постоянного ветра щёки налились румянцем. – Извините.

Кощей усмехнулся, сказал, что привык к таким вопросам. Варя перекинула длинную косу на грудь, ещё раз попрощалась и заверила:

– Вы всё-таки не злодей. Вы помогаете нам найти ключи. Вы спасаете людей от Морока. Спасибо.

Когда она почти неслышно прикрыла дверь, Кощей почувствовал, как откуда-то из-за стекла зеркала повеяло тьмой и холодом. Тонкая белая линия на ладони засаднила и посерела. Кощей зажмурился и сжал ладонь. Голос из зеркала тихо, но звучно, прошептал: «Договор!» Кощей болезненно поморщился, сжал накрыл горящей ладонью холодный набалдашник трости. Зуд и тянущая боль не пропали.

– Я помню, Морок! – громко отозвался Кощей.

– Это хорошо. Если ослушаешься… – зловещий холодный хохот заставил съёжиться самую душу, проник под кожу.

– Каким же я был идиотом! – крик Кощея потонул в шуме грозы. – Чего мне не хватало?! Власти?! Уважения?! Что же – вот, у меня всё есть! Кроме неё…

Восемнадцатилетняя Варя сидела в шалаше с Кощеем и прижималась к нему хрупким холодным тельцем. Тени наступали. Они искали их по всему городу. Кощей изредка поглядывал в блюдце и видел, что город горел чёрным огнём. Что посыльные Морока, люди, заключившие с ним сделку кровью, рыскали по городу, заглядывали под каждый камень. Они искали их – его и Варю. Его – чтобы заставить выполнить обещанное, её – чтобы отомстить ему. Кощей не мог допустить ни того, ни другого.

– Кощей… – у Вари зуб на зуб не попадал, Кощей прижал её к себе сильнее. – З-зачем это?

– Что? – отозвался тихо, положил подбородок на её мягкие волосы.

Она подняла на него глаза, большие, аметистовые, светлые. Кощей сжал руку в кулак. На месте тонкого шрама теперь была кровоточащая рана. Она не заживала вот уже три дня. Ровно с того момента, как Морок напомнил ему о сделке.

– Всё, это, – Варя прижалась щекой к его груди, нащупала его руку. – Зачем они ищут тебя, меня, нас? Что им нужно?

Кощей сжал холодную тонкую Варину ладошку. Поцеловал нежно её в лоб.

– Они ходят захватить сказочный мир. А для этого им нужны ключи. И моя магия.

– Не дождутся! – вскочила Варя, в её глазах сверкнул огонь.

Кощей по-прежнему сжимал Варину руку. Между их руками как будто промелькнула искра, обжёгшая обоих.

– Варя, прекрати. Они поищут и уйдут.

– А прежде загубят город, да?! – вдохнула полной грудью. – И тебе не жаль? Не жаль? Ты же говорил, что не злодей!

– Варя, мне нужно тебе кое-что сказать…

Где-то совсем близко вспыхнула молния. Кощей резко притянул Варю к себе. Она упала ему на грудь. Их губы оказались слишком близко. Кощей прижал её к себе, поцеловал. Жар разлился по озябшим телам обоих. Варя запустила руку в мокрые Кощеевы волосы.

Если бы он мог знать, что целует её в последний раз…

Дальше вспышка магии, оглушившая обоих и отбросившая их на несколько метров друг от друга. Когда темнота рассеялась, Кощей приподнялся на локтях и ощутил себя заметно ослабевшим.

– Забрали силу, твари, – прошипел он, стирая с лица кровь.

Ливень продолжал хлестать по лицу, грохотал гром, молния сверкала. Варя ничком лежала под берёзкой, где раньше был шалаш. Кощей с трудом подполз к ней и смахнул с её лица длинные обожжённые пряди. Она была бледна, губы её посинели, глаза больше не светились, а померкли. Кощей в панике положил руку на её шею, потом обхватил запястье. Ничего. Она не дышала.

Кощей мягко коснулся губами её холодного мокрого лба.

Кощей затрясся от боли, померк. Тень накрыла его лицо.

– Кощей, ты уже два часа стоишь тут, – Ядвига вновь поднялась на балкон, – иди в замок.

– Отстань, Ядвига, – процедил сквозь зубы Кощей.

– Может быть, тебе вернуться в реальный мир? Поедешь, развеешься, оставишь тьму, царство.

– Я знал всего лишь один город в этом мире, – Кощей поднял взгляд на серебристую молнию, отдалявшуюся от него, – и она, увы, там больше не живёт…

Ядвига хмыкнула, пожала плечами и вывернулась в замок.

Кощей уронил голову на руки, запустил пальцы в спутавшиеся тяжёлые мокрые волосы, повторяя: «Какой же я дурак!»

В это же время, в Санкт-Петербурге, на балконе в квартире с видом на Мойку стояла девушка двадцати трёх лет, обнимавшая себя за плечи. Капли дождя хлестали по её личику. Варя вновь и вновь переживала тот момент, когда она, совершенно истощённая, приходит в себя в больнице и глядит на девочек и Ядвигу Петровну. А в голове один вопрос: «Где Кощей?» Пропал. Навсегда. Как будто погиб.

Варя посмотрела на ладонь, на которой на месте линии жизни белел тонкий рубец.

– Бессмертие – это ад, – выдохнула, – особенно без тебя.

Горячие слёзы смешались с холодным дождём и покатились по мокрому лицу.

– Варюш, – из гостиной послышался голос жениха, – иди кушать.

– Иду, Артём, – Варя сжала руку в кулак, ощущая рубец, подняла взгляд на грозу и прошептала: – Я знала лишь один город в этом мире, но ты, как жаль, там больше не живёшь…

========== Вопреки ==========

Варя вышла из музея Мышкина, тяжело прикрыв дверь. Посмотрела на огромную лужу перед подъездом, по которой прыгали капли дождя, втянула воздух через зубы, потёрла плечо. Дождь шумел, стучал по асфальту, по карнизу, по окнам и деревьям, сбивая ещё не облетевшие жёлтые листы. Варя вскинула руку, глянув на часы, вздохнула, скрестила руки на груди и тоскливо посмотрела на улицу.

– Ты ещё здесь? – дубовая дверь громко хлопнула, из музея вышла Машка, выращивавшая растения для оформления комнат. Варя кивнула. – Всё Кощея ждёшь?

– Маш, – Варя нахмурилась, – мы уже обсуждали эту тему. Я не хочу больше говорить об этом.

Маша нахмурилась, потёрла лоб, покачала головой, поправила очки. Обречённо вздохнула, снисходительно глядя на Варю. Варя многозначительно хмыкнула, закатила глаза и снова посмотрела на улицу. Маша пожала плечами, хотела завести свою шарманку о том, что Кощей не умеет любить, что поматросит и бросит.

– Молчи, – Варя подняла раскрытую ладонь, потом медленно сжала её в кулак.

Листва на лестнице и пороге музея взметнулась вверх и с громким шумом опустилась на головы девочек. Маша стряхнула с головы листву, нахмурилась:

– Варь, я же блага тебе желаю…

– Спасибо, Маша, обойдусь. У тебя всё? До завтра. Завтра нам ещё три комнаты обустраивать и восстанавливать!

– Пока, – хмыкнула Маша, достала из спортивной сумки зонтик, спустилась по ступенькам, остановилась на последней, посмотрела напоследок на подругу, встряхнула рукой с зонтом, раскрыв его. – И где он? Вот увидишь, сейчас позвонит и скажет тебе идти одной.

Не дожидаясь ответа от Вари, Маша пошла по асфальтовой дороге, перепрыгивая через лужи. Варя грустно усмехнулась ей в ответ, а потом прислонилась виском к кирпичной стене музея, прикрыла глаза.

Варя вернулась после свидания счастливая. Объятия Кощея всё ещё жгли кожу приятным жаром, погружая Варю в эйфорию. Она тихо раскрыла дверь съёмной квартиры в Мышкине – чердак пришлось оставить школе под реквизит. Разулась в тамбуре, косясь на дверь соседей. Бдительная соседка следила за всеми действиями подруг и разве что в ФСБ не докладывала. О жизни «Сказочного патруля» за исключением Алёны знали почти все жители города.

Варя проскользнула в прихожую, взмахнула рукой, левитацией аккуратно опуская связку ключей на тумбу без звука. Продолжая пользоваться левитацией, опустила на пуфик сумочку, повесила красный пиджак на вешалку.

– Варечка, привет, – Снежка щёлкнула выключателем, Варя зажмурилась, прикрылась рукой от голубоватого света, – а мы тут тебя ждём.

Варя заинтересованно приподняла бровь, посмотрела на часы:

– Уже почти полночь. Я думала, вы спите.

– Нет, – из своей комнаты вышла Маша, широко зевая и приглаживая взъерошенные волосы. – Мы тут голову ломали: заберёт тебя Кощей к себе домой на первое свидание или потом…

Варя услышала ехидство, промелькнувшее в голосе Маши, выдохнула, пытаясь успокоиться, поправила тёмно-розовое облегающее до колен платье, погладила оголённое плечо.

– Не понимаю иронии.

Снежка прошла в кухню, поставила чайник. Квартира ожила. Варя, понимая, что от серьёзного допроса с пристрастием не отвертеться, с тяжёлым вздохом прошла в кухню, вымыла руки и села на стул, закинув ногу на ногу и скрестив руки на груди. Маша села в центре стола, сцепив руки в замок. Пристально посмотрела на Варю, та лишь отвела взгляд.

– Девочки, чай, кофе?

– Чай. Чёрный, – коротко кинула Маша.

– Так, я буду с жасмином, как обычно, – буркнула Снежка, открывая шкафчик с разными сортами чая. – А ты, Варечка?

– А я буду чай с какой-нибудь успокоительной травой… – при этом Варя холодно глянула на Машу.

Снежка постаралась улыбнуться как можно теплее и мягче: так тепло, как только умеет Снегурочка. Поставила перед девочками чашки, упомянув, что Варе заварила чай с мятой. Варя обхватила обеими руками кружку, чувствуя разлившееся по телу тепло, побарабанила пальцами по кружке. Снежка села между Варей и Машей, как будто желая предупредить возможные конфликты.

– Варя, я уже говорила, но ты, кажется, не только ослепла от любви, но и оглохла.

– Варечка, – очевидно, увидев, как с силой Варя сжала кружку, Снежка поспешила сгладить конфликт, – Маша имела в виду, что тебе лучше нас выслушать.

– Я слушаю… – Варя натянула на губы искусственную улыбку, отхлебнула чай.

– Кощей не умеет любить. Ему всё равно на тех, кто любит его. Спроси у Василисы Васильевны или Ядвиги Петровны!

– Они его не любили! – повысила голос Варя, кружка приподнялась над столом.

Снежка накрыла Варину руку ладошкой. Кружка с глухим стуком приземлилась на стол. Капли чая выплеснулись на скатерть. Варя опустила голову, грустно усмехнувшись. Магия выплёскивала через край от нервов. Она не верила. Не хотела верить подругам.

– Даже Ядвига Петровна? – Маша поправила очки. – Варя, я прошу тебя… Оставь. Это помутнение. Кощей не умеет любить. Все это знают. Он холоден. У него в голове только дела!

– Маш… Я благодарна вам. Обеим. Но не лезьте в мою жизнь, пожалуйста. Это только моё дело!

Варя выпила залпом чай, отставила кружку в сторону, вытерла губы тыльной стороной ладони, улыбнулась.

– Я в душ и спать.

– Варя, помяни моё слово! Кощей не умеет любить!

Варя громко хлопнула дверью. Ноги ослабли, Варя сползла по двери, опустилась на холодный кафельный пол ванной, закрыла лицо руками и помотала головой.

«Кощей не умеет любить. Умеет. Умеет. Умеет!» – Варя резко распахнула глаза, вздрогнув от мягких прикосновений. Над ней нависло лицо Кощея. В его взгляде читалась тревога.

– Варя, всё в порядке?

– Да, всё хорошо, – она осторожно сняла руки Кощея со своих плеч, грустно улыбнулась. – Просто… Вспомнила кое-что. Ты сегодня поздно.

– Машина сломалась. Пришлось пешком идти, – улыбнулся краем губ.

– И ты шёл, ради меня?

– Ну, я же обещал тебя забрать.

Варя улыбнулась, обвила руками его шею, потёрлась носом о его щетину, а потом приподнялась на носочках и прошептала ему в самое ухо:

– Я тебя обожаю…

Кощея прикрыл глаза, крепко сжал хрупкие Варины плечи, так что та слабо ойкнула, а потом осторожно поцеловал её сначала в шею, спускаясь ниже, до обнажённого плеча. Варя тяжело дышала ему в ухо, ощущая мурашки по всему телу. Не было сил отказать ему, одёрнуть его. Слишком горячими и желанными были его поцелуи.

– Хватит-хватит, – оттолкнулась, набросила сползший плащ обратно на плечи, расправила морщины на его пиджаке. – Давай хотя бы не на улице, ладно?

– Как скажешь, – усмехнулся Кощей, приобнял Варю и притянул к себе за плечи, – пойдём? Ты не против прогулки?

Варя улыбнулась, прошептала, что не против, прислонилась головой к плечу Кощея, приобняла его за торс. Кощей почувствовал удивительное тепло, какое всегда разливалось в душе при соприкосновении с Варей. Варя была каким-то удивительным человеком. Казалось, будто она была послана самим небом спустя тысячи лет одиночества, чтобы стать его второй половиной.

Кощей задумчиво барабанил пальцами по столу, глядя на то, как Ядвига суетится, выставляя на стол пирожки, варенье, кружки и кофейник. Вся избушка насквозь пропахла горьким крепким варёным кофе – в последнее время Ядвига пристрастилась к нему. Говорила, что кофе спасает от головных болей.

– Я сегодня видела Варю, – голос Ядвиги едва заметно дрогнул, равно как и рука, придерживавшая крышечку кофейника, – она с подружками говорила о вашем… Кхм, свидании.

– Да, – кивнул Кощей, делая маленький глоток кофе, – слушай, у тебя коньяк есть? А то просто кофе не катит.

– Обычно алкоголем дыры в сердце заполняют, – философски отметила Ядвига, забираясь с кружкой кофе на подоконник и глядя в яркие огни темноты города.

– Ну, тебе-то об этом лучше знать, – издевательски отозвался Кощей. – У тебя же тут самое израненное сердце.

Ядвига дёрнулась, взметнув огненно-рыжими волосами, нахмурилась. Пристально посмотрела на Кощея, закатила глаза, сделала глубокий вдох. Шумно выдохнула. А потом уткнулась затылком в стену.

– Слушай, Кощей, ты как был холодным, так и остался. Думаешь, эта девчонка тебя реально любит? Она же совсем… Ветреная. В прямом смысле.

Кощей усмехнулся, буркнул, мол, смешная шутка. Потёр подбородок, прищурился:

– Ты что, ревнуешь?

– Конечно, нет! – хмыкнула. – Просто стараюсь оберегать тебя. Исключительно как друг.

На последние слова Ядвига сделала особенный акцент. Кощей вздохнул, тяжело поднялся, оттолкнулся от стола и, чуть прихрамывая, как бывало всегда зимой, подошёл к Ядвиге, взял табуретку, поставил её возле подоконника, сел, вытянув ногу. Положил руки на колени Ядвиги.

– Ядвига, мы всё решили. Решили давно.

– Давай останемся друзьями, – хмыкнула Ядвига, – самому не смешно? Это же так пошло звучит!

– Ни капли, – прикрыв глаза, Кощей отрицательно помотал головой.

Ядвига взяла кружку в левую руку, ладонь правой запустила в серебристые волосы Кощея. Тот поморщился, выпутал волосы, укоризненно посмотрел на Ядвигу, та поджала губы, хмыкнула, отвела взгляд в окно.

– На тебя даже моё приворотное зелье не подействовало, а Варя… Ей же статус нужен. Думаешь, она тебя любит? Как будто современных нравов не знаешь.

– Ядвига, не уговаривай меня. Я с ней счастлив.

Кощей поднялся, взял прислонённую к вешалке трость, снял пальто, перекинул его через руку. Ехидный голос Ядвиги остановил его:

– Ну-ну, потом опять придёшь ко мне. Девочка же легкомысленная.

Кощей не ответил. Лишь обернулся и кинул насмешливый взгляд через плечо.

«Легкомыслия нет. Или оно пройдёт!» – Кощей прижал Варю крепче к себе и поцеловал в висок. Три года. Уже три года они любят друг друга. И за все эти годы Варя ни разу не вильнула хвостом, не попыталась управлять им. Она просто любила. Любила его так, как не любил никто и никогда.

Дождь барабанил по асфальту, по чёрному зонту, под которым шли Варя с Кощеем. Луна, проглядывавшая через тучи, серебром касалась луж, а потом снова скрывалась за тучами. Варя крепче подхватила Кощея под руку.

– Устала? – заботливо поинтересовался он.

– Больше от болтовни, – небрежно поморщилась Варя. – Маша не устаёт вправлять мне мозги.