Текст книги "Красные нити (СИ)"

Автор книги: Октябрина Коллет

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

– Да, Снежка. Давай ближе к делу!

– Тут этот… Саша… Абрикосов. Просит разрешения на вход в магический мир. Говорит, что с тобой встречался и знает, что Алёнка там. Говорит, что ты за него поручишься.

– Да, я за него ручаюсь. Пиши пропуск, – Варя хотела было облегчённо выдохнуть и отключить телефон, но не тут-то было!

– Варя, а откуда ты так уверена? Он сначала пропал, Алёнку бросил, а теперь про любовь всей жизни говорит.

– Сне-ежка… – Варя простонала, закрыв глаза рукой. – Ты мне веришь?

– Варя, легко тебе на доверие брать. А если это не ты, а Морок сбежавший.

– Снеж, ну послушай, какой мне резон отправлять тебе Сашу Абрикосова, если я – Морок. Пришла бы как Варя и попросила бы ключи от портала.

– А мне почем знать? Вот когда ты придёшь, тогда я Саше пропуск и выпишу.

Варя вздохнула, заёрзала под одеялом в поисках халата. Кощей, воспользовавшись моментом, вырвал из её рук телефон и хладнокровным тоном начальника сообщил Снежке:

– Я ручаюсь за Сашу Абрикосова. Выписывай ему пропуск. Ни в чём не сомневайся.

– Кощей? Я… А Варя? А…

– Это приказ.

Варя сидела на кровати, переливаясь всеми оттенками любимого красного цвета, и судорожно хватала ртом воздух. Кощей наконец закончил разговор. Отключил телефон и швырнул его куда-то под кровать.

– Зачем? – простонала Варя, утыкаясь лбом в колени.

– Купим новый, если что, – улыбнулся Кощей, подбираясь ближе к девушке.

– Нет, – помотала головой Варя, – зачем ты ей всё сказал? Она ж Ядвиге обязательно скажет, а там… Господи, что скажут люди?

– Варюш, а пусть попробуют, – Кощей коварно улыбнулся, подарив Варе лёгкий поцелуй в висок.

Варя подняла на Кощея взгляд. Его серые глаза смотрели непривычно светло и искренне, так что невозможно было ему не верить. И Варя верила, верила всегда, всю жизнь. Улыбнулась благодарно: нет, он не позволит распускать по городу слухи. Кинула печальный взгляд на часы:

– Надо на работу, – попыталась откинуть одеяло, но Кощей оказался проворнее: схватил её за запястье и рванул на себя.

Варя уткнулась лбом в грудь Кощея. Тот мягко гладил шероховатыми кончиками пальцев её шею. Варя подтянулась повыше, уткнулась лбом в лоб Кощея, барабаня мягкими подушечками пальцев по его груди. Кощей потёрся носом о нос Вари.

– На работу надо, – повторила Варя.

– Ты хочешь? – прищурился Кощей, отбрасывая длинные волосы Вари ей на спину и обнажая шею. Варя сделала по-детски капризное лицо и помотала головой. – Ну, вот, так что я тебе даю официальный отгул.

– А…

– И себе тоже, – мягко улыбнулся Кощей.

Варя мягко прильнула к его губам, чувствуя, как по всему телу разливается приятный жар. Им обоим было хорошо. Хорошо, когда во всем мире их было только двое. Где-то под кроватью вибрировал, никем не услышанный, Варин мобильный.

***

Саша растерянно оглянулся по сторонам. В магическом мире всё было по-другому. Совсем-совсем не так, как в мире технологий. Здесь всё было как будто светлее и, безусловно, сказочней.

– Где же ты, Алёнка? – нахмурил брови Саша, засовывая руки в карманы брюк. – Подай хоть знак какой-нибудь!

Он шёл уже целое утро: ровно с половины одиннадцатого. А часы на центральной башне города уже давно пробили полдень. Но в какую бы лавку он ни заглядывал, где бы ни пытался узнать про Алёну – тщетно. Все кивали в одну сторону – в центр города, скрытый толпами людей. В каждой рыжей девушке Саше мерещилась Алёнка, из-за чего он успел спугнуть уже пять девчонок. Он не знал, персонажи каких они сказок, но знал, что отнюдь не его.

К тому же, усилились головная боль и пульсация во всём теле, обыкновенно сопровождавшие приступы связи с другими людьми. С Сашей это случалось редко – всего пару раз. Один раз он сумел связаться мысленно с Кощеем на пару секунд, потом с Варей, откуда, собственно, и узнал о её поездке в Мышкин. И теперь… Он не знал, что его ждёт. Ноги подкашивались. Голова кружилась. Солнце пекло. Саша не понял, как упал на колени на жёлтый кирпич дорог, сжимая голову руками и жмурясь. Из носа заструилась кровь, попадая на губы и капая на асфальт.

– Мамочка, я чувствую! Сегодня случится что-то необыкновенное! – кричала рыжая девушка лет двадцати двух с огненно-рыжим каре.

– Алёнка, – женщина с длинными волосами, такими же рыжими, как у девушки, покачала головой, – удивительно, как тебе с твоей импульсивностью удалось выжить в том мире.

Алёнка фыркнула. Она скучала. Искренне скучала по другому миру. Там были все, кто ей дорог – Ядвига, Снежка, Варя. Там была её жизнь. Её настоящая жизнь. К жизни принцессы сказочного мира она не привыкла и привыкнуть не могла. Если десять лет назад она грезила о дворцах, магии и всём прочем, то сейчас… Ей хотелось отказаться ото всего. Просто встать на скейт и полететь по родным улочкам, шурша колёсиками по асфальту.

– Не знаю, что на меня нашло. Извини меня, мама. – Алёнка развернулась и вышла из комнаты родителей.

Душа её просилась на волю, а потому, хитро обманув и обогнув всю прислугу во дворце, Алёнка, как была – в простом домашнем платье, пробралась на конюшню. Вороной жеребец радостно встал на дыбы, приветствуя хозяйку.

– Ну что, прокатимся?! – прищурилась Алёнка, лихо вскакивая в седло.

«Интересно всё-таки, – промелькнуло в её голове, когда они преодолели дворцовую ограду, – а Маша правду сказала про Сашку? Он реально – того? Пропал без вести?..» И почему-то секундная слабость накрыла её.

– Всё хорошо, молодой человек? – над Сашей склонился какой-то мужчина.

Перед глазами всё плыло и троилось. Саша был как будто окутан какой-то плотно неуютной пеленой. Ноги были совсем слабы.

– Ах, у тебя кровь, – перед Сашей присела какая-то девочка с двумя косичками, в простом ситцевом платье, но голубых недешёвых башмачках, – возьми платок.

– А? да, спасибо. – Саша прижал к носу платок, стремительно пропитавшийся кровью.

Такого не было ещё никогда. Саша откуда-то точно знал, что через пятнадцать минут он встретится с Алёнкой. Он знал время, он чувствовал, но не понимал ничего. Саша попытался подняться, однако ноги его не держали. Он снова рухнул на жёлтый кирпич.

– Ему нужна помощь! – твёрдо заявила высокая синеглазая девушка в броне. – Скорее, несите его в таверну.

Саша не понял, как его окружили мужчины, как они подхватили его под руки, как приволокли в таверну. Мир ещё плыл перед его глазами. Его усадили в мягкое кресло у самого окна. Девушка в латах приказала принести крепкого рома. Кровь останавливалась. Медленно, но всё же останавливалась. Пара глотков рома и вправду придала сил. Саша прикрыл глаза и откинул голову на спинку.

– Кто ты? – подала голос девочка, давшая ему платок. – Мы таких, как ты, раньше не видели.

– Саша, – привычно улыбнулся Саша, протягивая для знакомства руку, – Саша Абрикосов.

– А я Элли, – улыбнулась девочка, пожимая руку. – Приятно познакомиться.

– Взаимно.

Саша попытался улыбнуться, но тут же снова зажмурился. Помассировал переносицу пальцами, хмурясь.

– На Кощея похож, – шепнула девушка в латах высокому стройному парню рядом, – да, Финист?

Тот не успел ничего ответить, потому что рядом с таверной послышалось ржание. А потом двери в таверну с грохотом распахнулись. Все замерли, оторвались от еды и устремили взгляды на яркую, прямо-таки огненную фигурку, что прошествовала к барной стойки и коротко бросила:

– Рома.

Саша не мог ошибиться. Даже сквозь плотную стену спин своих спасателей он видел тот взгляд, гордый, самодовольный, волевой. Взгляд Алёнки.

– Алёна… – прошептал он с улыбкой.

Та вздрогнула, но решив, что послышалось, пригубила напиток, не морщась.

– Удивительная встреча, богиня огня, – Саша пересиливая слабость и боль, взял в руки бокал рома, и сделал пару неуверенных шагов по направлению к Алёнке. – Помнится, подруга ваша, Варвара, как-то поменьше спиртного пила.

– А тебя это как… – Алёнка замерла. – Ты сказал: «Варя»?

Она обернулась. Саша уже стоял напротив неё, навалившись всем весом на барную стойку и жадно изучая Алёнкино лицо, усыпанное веснушками. Он любовался её редкими ресницами, её меняющимся выражением лица.

– Н-не может быть… – проронила Алёнка, чувствуя, как к горлу подкатывает какой-то неприятный ком. – Как ты…

– Сбежала из дворца, значит? Душа свободы просит, да? – Саша деловито отхлебнул рома. – Да и я уже не зазнайка. Время меняет людей, богиня огня.

– Тебя тоже изменило.

Алёнка широко распахнутыми глазами смотрела на Сашу, но как будто боялась коснуться. Как будто боялась, что он призрак, способный развеяться в любой момент. Но любую – даже самую мимолётную и глупую мысль – Саша улавливал, притом куда стремительнее, чем в мире людей. «Наверное, магия так сказывается», – подумал он, продолжая глядеть на Алёну.

Оба знали, что нужно что-то сказать. Что нужно открыть правду. Что нужно наконец признаться не только себе, но и партнёру в любви. Вот только отчего-то не хватало духу. Вроде бы они стали взрослыми серьёзными людьми, а в душе как будто им обоим осталось по тринадцать лет, когда на устах замерли недосказанные слова. Саша первым накрыл своей ладонью влажную Алёнкину ладонь.

– Я так долго тебя искал, моя богиня. Больше я тебя не отпущу, – он крепко сжал её ладонь в своей руки, как десять лет назад провёл вокруг его лица, но на этот раз из ниоткуда достал алую розу.

– Пусти, – процедила Алёнка, пытаясь вытащить свою руку из хватки Саши, – люди смотрят.

– А мне всё равно, Алён. Я слишком долго ждал этого момента, чтоб из-за людей снова потерять тебя. Алён, ты можешь возмущаться сколько хочешь, ты можешь ругать меня на разные лады, но это моего отношения к тебе не изменит. Ты понимаешь, что после аварии я жил тобой? Что сама судьба свела нас здесь и сейчас!

Алёнка всхлипнула, по-детски, виновато, растерянно. Она не знала, как себя вести.

– Я понимаю, Алён, что всё слишком внезапно, но пойми – это мой шанс. Возможно, единственный и последний. Моя судьба в твоих руках. Только одно слово – я останусь здесь, с тобой. Или же… – Саша выпустил её ладонь. – Я уйду в мир людей, где мне и место.

Саша знал, что прёт с места в карьер, что ставит Алёнку в неудобное положение, что, вероятнее всего, его никто не ждал и ждать не будет. Но иного выхода не видел. Ему слишком нужна была эта девушка. Нужна для жизни, нужна как воздух, как вода. Он смысла жизни без неё представить себе не мог. Он понимал, что десять лет – большой срок, но верил, что ничего не изменилось и что та пылкая юношеская любовь горит в сердце Алёнки так же, как в его. Только Алёна молчала.

– Извини, – сухо произнёс он, делая пару неверных шагов назад, – наверное, я слишком сильно на тебя давил. Прощай.

Саша развернулся и направился к выходу. Мысли путались в его ещё чугунной голове. Но из всех выделялась одна: «Ты сдался. Сдался. Сдался! Сдался на последнем шаге!» И Саша признавал это, однако же было какое-то спокойствие и слепая вера, что всё так и должно быть.

– Саша! – голос Алёнки был непривычно хриплым и как будто неуверенным.

Саша обернулся. В глазах Алёны стояли слёзы. Её всю лихорадило. Она стояла буквально в десяти метрах от него.

– Не уходи… – сорвалось само собой с Алёниных губ, она закрыла лицо руками и беззвучно заплакала, окончательно растерявшись.

– Алёнка… – Саша в пару секунд преодолел это расстояние широкими шагам и заключил Алёнку в объятия, та уткнулась ему в грудь, трясясь. – Спасибо.

Алёнка подняла на него заплаканное лицо. В глазах её стояло счастье. Ей было хорошо. Вдруг она резко вцепилась руками в ворот куртки Саши и резко, горячо, требовательно, впилась в его губы, тяжело дыша. Саша ошалел. А потом мягко ответил на поцелуй.

– Хэй, бармен, рома сюда! – девушка в латах. – Я же говорила, что она его оставит!

Доселе молчавшая таверна загудела, засуетилась. И только для двоих это время замерло. Для тех, кто нашёл друг друга спустя десять лет…

Комментарий к Слово (часть 2)

Как-то… Что-то… Давно ничего не писала, короче говоря.

Одни диалоги. Мало чувств. Короче, автор что-то приуныл(

========== Холод ==========

Комментарий к Холод

Сонгфик на песню “Зеркала”, исполняемую Григорием Лепсом и Ани Лорак.

Получилось всё спонтанно и внезапно. Образы Вари и Кощея в этой зарисовке: https://pp.userapi.com/c830408/v830408266/110a91/p9SmioxZH_Q.jpg

Ничто не побуждает писать так сильно, как диалоги с сошипперами)

Кстати, интересно было бы услышать, нравится ли вам эта пара. А если да – то почему?

Заглядывайте в группу по паре: https://vk.com/koshcheyvarya

Предлагайте в комментариях свои идеи к драбблам. Те, которые меня зацепят, будут реализованы. Пишите песни, цитаты, предметы. Будьте активны, в общем)

Кощей стоит перед зеркалом, подсвеченным холодным синеватым светом, поправляет новый костюм. Поправляет пиджак, прикалывает медаль за спасение Мышкина на грудь. Окидывает себя ещё раз взглядом, оценивая, насколько представительно выглядит. Оборачивается. Сзади стоит Варя в пурпурном платье в пол средневекового стиля. Она уже далеко не девочка. Не осталось в её лице и фигуре по-детски наивных, невинных черт. Она уже даже не девушка. Она женщина. Жена…

Кощей подходит к ней, обхватывает её лицо обеими руками. Варя такая же бледная, угловатая, с большими глазами, похожими на аметист, как и раньше. Кощей мягко касается её сухих губ своими. Варя томно вздыхает, но не говорит ни слова. Только поднимает на него большие глаза с колючим, воистину женским взглядом.

– К ужину не жди, – как будто вырвав эту фразу из контекста, бросает, отходя от неё.

– Мог бы ради приличия сказать, что постараешься вернуться, – отражает его слова Варя, подавая трость.

– Я не лгу, – Кощей уходит.

Варя медленно опускается на ручку кресла напротив зеркала, одной рукой обхватывая лоб. В виски стучит тянущая боль, пробивающая на слёзы. У неё опять разыгралась мигрень. Или это в ушах слышится стук Кощеевой трости по коридорам?

Варя смотрит в зеркало, но не видит в нём себя. Она видит уставшую от жизни женщину, до отвращения чужую, незнакомую, но почему-то облачённую в её любимое платье и ведущую её образ жизни. Варя падает в кожаное кресло и утопает в нём, прикрывая глаза. Гардеробная давит на неё своим мраком и острыми углами. Но сил подняться из кресла и выйти нет. Здесь, среди сотен тысяч нарядов и сотен зеркал, её не найдут обязанности, как домашние, так и рабочие.

У Вари нет настроения разбирать мелкие жалобы жителей светлого царства на жителей тёмного, нет желания перечитывать однотипные доносы жителей тёмного царства друг на друга, нет настроения быть мудрой соправительницей Кощея.

– Ваше темнейшество, – писклявый голосок служанки-мары сопровождается просунувшейся в щель между дверью и косяком старушечьей мордашкой, Варя непроизвольно кривится при виде этой нечисти, – вас там уже ждут.

Варя кивает и машет рукой. Маруха удаляется, а Варя, вцепившись ногтями в ручки кресла, встаёт. Подходит к полке, где лежит её серебряный венец, инкрустированный тремя крупными тёмно-фиолетовыми камнями.

– А чего ты хотела? – спрашивает у своего отражения. – Вся жизнь – не медовый месяц.

Кощей сидит за рабочим столом в мерии, внимательно прочитывая доклады хранителей сказочного мира о чрезвычайных происшествиях за последние дни. Всплески магии необходимо контролировать, чтобы в мире не было хаоса. Он внимательно вчитывается в очередную бумагу. В глазах рябит от однообразных мелких букв. Кощей откидывается на спинку кожаного кресла, массирует уголки глаз. Опять русалки затянули на дно маленького ребёнка – скучно им, видите ли, после войны, нет народу. Опять барабашки расхулиганились до того, что люди целую пятиэтажку в Мышкине снесли. Без крова остались сто семьдесят два человека. И восемьдесят барабашек. И куда теперь их девать? А приведёшь на допрос – реакция одна: «Ну я же нечисть!» Кощей достаёт из шкафчика в столе бокал и настойку с янтарной жидкостью. Смотрит через неё на свет. Потом наливает и залпом выпивает. Приятный холод разливается по телу. Мигрень отступает. Кощей смотрит на их с Варей свадебное фото, задумчиво постукивает пальцами, сквозь зубы бормочет:

– Надо бы взять выходной…

Громкий, но очень тактичный стук в дверь, который может принадлежать только Коту Учёному. Кощей прячет стакан и бутылку обратно в шкафчик, вздохнув, кричит:

– Войдите!

– Кощей, – Кот Учёный принимается распыляться без вступительного слова, – это что-то! Баюны совсем расшалились! Они детей переманивают! Как начнут им зубы заговаривать…

Кощей подпирает кулаком лицо и с непроницаемым лицом слушает Кота.

А нервы уже на пределе.

Варя чувствует, как пульсирует кровь в венах, и смотрит на двух статных девушек, ругающихся в её кабинете. Кикиморам не хватает места на болотах. Русалкам житья не дают кикиморы. Девушки визжат и едва ли не вцепляются в волосы друг другу.

– Ваше темнейшество, – елейно поёт кикиморка, – мы ж так хорошо служим вам. Каждый год в ваш дворец новую служанку посылаем. Так что вам стоит этих бесстыдниц выселить? Тем более, они только беду наводят – людей на дно утягивают.

– Не слушайте вы эту мымру! – взвигивает русалка, как ошпаренная. – Никого мы не утягиваем! Это они своим хохотом нам житья не дают!

– Ложь. Врунья! Сами щекотите…

– А вы смеётесь!

– А вы!

– А ну хватит! – кричит Варя, соскакивая со стула и грохоча кулаком по столу из тёмного дерева.

Сотни желтоватых бумажек стремительно взлетают вверх, под высокий потолок, подгоняемые высоким столбом воздуха, а потом, плавно кружась, опускаются на пол из тёмного камня. Варя падает в кресло и сквозь зубы приказывает:

– Все вон.

Как только на пороге появляется маруха, Варя тоном, не допускающим возражений, объявляет, что приём на сегодня окончен.

Кощей и вправду не приходит к ужину. В то время, когда Варя сидит одна за высоким итальянским прямоугольным столом, ломящимся от яств, предложенных скатертью-самобранкой, и лениво ковыряет вилкой шашлык, Кощей бредёт по холодным серым улицам Мышкина, угловатым и неуютным, тёмным и холодным. С тоской он проходит мимо избушки Ядвиги, которая лучится тёплым светом и смехом. Кощей явственно слышит голоса Ядвиги и её сестры – Елены, слышит Алёнку и Сашу Абрикосова. Вздыхает. Он слишком часто устаёт на работе.

– Старею, что ли, – невесело усмехается Кощей, подшучивая над собственным бессмертием.

Тёмные тучи в кучу собираются над Мышкином и поливаются дождём. Кощей мрачнеет ещё больше. Ему кажется, что их с Варей брак – это не совсем правильное решение. Да, в медовый месяц всё было хорошо, но сейчас… За эти пять месяцев суеты и работы они как будто отдалились друг от друга, они изменились. Нет в Вариных глазах больше той любви и готовности внимать каждому Кощееву слову, да и Кощею не хватает времени на Варю. Впрочем, это не их вина, а вина непослушной нечисти.

Варя сидит на краю кровати в тёмной спальне, поглаживая холодную атласную простыню. Её волосы, спускающиеся ниже ягодиц, лежат на коленях. Она берёт с туалетного столика щётку и медленно проводит по ним. Яркая вспышка молнии за окном освещает холодную комнату, отделанную по Вариному требованию белым мрамором, – единственное светлое пятно во всём дворце. Она возвращает расчёску на место и запускает тонкие изящные пальцы в волосы, ненамеренно нервно путая их. Кощей неслышно входит в комнату, прислоняет трость к стене и сбрасывает мокрый плащ. Варя слышит, как крупные капли шлёпаются на мрамор.

– Я говорила тебе раздеваться в гардеробной, – сухо делает ему замечание, даже не поворачиваясь на него.

– Я говорил тебе не сидеть в темноте, – зеркально отвечает Кощей, щёлкая огниво над ветками в камне.

Глухим хлопком вспыхивает огонь в камине. За камином вспыхивают и все свечи в комнате. Становится светло. Только Варе темно. Она видит отблески Кощеевой тени на стене рядом с кроватью, но не видит его. Не видит и не слышит. И не желает. Голова гудит, и Варя ложится спать, не пожелав супругу спокойной ночи. Свечи горят, пытаясь согреть холодные стены, но Варя сильнее кутается в одеяло. Ей холодно и темно. И так уже пять месяцев. Когда Кощей ложится рядом, она хочет повернуться к нему и рассказать обо всём, раскрыть глаза, но не хватает сил. Она лишь сильнее утыкается носом в подушку, закрывает глаза. Чувствует, как мягко Кощей целует её плечо, обдавая ароматом летней грозы. Они снова вместе. Но ненадолго – всего лишь на ночь. Утром Варя вновь будет сидеть в своём кабинете, слушая проблемы тёмного царства, а Кощей снова будет барабанить пальцами по столу в мэрии, ругая эмоциональных магов.

А для их чувств утро не настанет.

Всё повторяется по кругу. Кощей вновь поправляет запонки на рукавах, приглаживает волосы перед зеркалом и решает, когда ему бриться. Варя вновь стоит позади него.

Сегодня особенный день. Кощей это знает. Он подходит к Варе, обхватывает её лицо руками, заглядывает в её глаза. Они удивительно холодны и пусты. Они похожи на зеркала, безжизненные, отражающие не мечты, а реальность. Жестокую и тёмную.

– Сегодня важный день, – шепчет Кощей, чуть приподнимая Варино лицо и осторожно касаясь уголка её губ.

– Я знаю, – равнодушно отвечает Варя, – сегодня к нам в гости заглянет мессир. Ты говорил.

Варя вглядывается в лицо Кощея, стараясь рассмотреть в нём ту живость, то счастье, тот свет, что лучились до их свадьбы и в первый месяц брака. Но нет. Любви как будто бы нет. Его глаза, серые, полупрозрачные, похожие на хрусталь пусты. В них только усталость. Варя лихорадочно шарит взглядом по лицу Кощея, ищет в его глазах своё отражение, ищет хотя бы отблеск любви. Приподнимается на носки, целует его в губы так, как не целовала уже давно. Всю нежность, любовь и заботу, что остались в её душе, она вкладывает в этот поцелуй. Его губы жёсткие, горьковатые, но самые желанные, самые любимые. Кощей утыкается носом в Варины волосы, глубоко вдыхая её запах, запах горной лаванды.

– Я говорил совсем не о мессире, – отстраняется от Вари, ласково проводя пальцем по её мягким горьким губам.

Он снова уходит, стуча тростью по каменным коридорам. Варя остаётся стоять в недоумении.

Варя берёт выходной. Она сидит на мягком ковре в комнате, где жила до замужества, в широкой красно-фиолетовой футболке с белыми буквами на груди и таких же лосинах. Волосы разбросаны по плечам, руки сжимают пыльную гитару. Варя в задумчивости перебирает струны, наигрывая уже забытые мелодии. Если бы можно было Кощею напомнить об их счастье знакомой мелодией. Варя перебирает струны вновь, откладывает гитару в сторону и ложится на спину, глядя через прозрачный потолок в ясное небо, вертит кольцо на пальце. Ей нужны слова, чтобы рассказать Кощею всё, что творится в её душе, но их просто нет.

Кощей ограничивает приём жалоб на сегодня. Вместо этого он зовёт к себе Кота и просит того сыграть ему на скрипке. Настроения почему-то нет. И вовсе не из-за того, что сегодня к ним в дом пожалует сам Владыка Тьмы, чьим наместником Кощей является в России. Кощей переводит взгляд на настольный календарь, где подчёркнуто сегодняшнее число: ровно шесть месяцев с их с Варей свадьбы. Кощей обрывает Кота и выпихивает его из кабинета.

Музыке не заглушить боль и сожаление.

Мессир приходит ровно в полночь, посверкивая чёрным фраком и золотыми часами на цепочке в нагрудном кармане. Варя в своём лучшем платье почтительно кланяется ему. Кощей замечает хитрый взгляд Владыки, направленный в адрес Вари. И от этого взгляда в душе Кощея просыпается забытое чувство. Ревность. Кощей высоко поднимает голову и громко зовёт Владыку к столу. Если надо – он будет бороться за Варю.

Свита Дьявола приходит немного позже. Пьяный Кот-обортень и Абадонна распихивают всю прислугу Кощея и вваливаются в столовую, где мгновенно трезвеют под леденящим взглядом господина. Впрочем, Кощей замечает куда более колючий и холодный взгляд Варвары, направленный в адрес нечисти.

«Потерпи, милая, мне это всё тоже очень не нравится», – думает Кощей.

«Только ради тебя я терплю всё это», – выдыхает мысленно Варя, а губы уже болят от искусственной улыбки.

– Кощей, ты не познакомил меня со своей новой женой, – вдруг заявляет мессир, а Кощей непроизвольно сжимает руки в кулаки. – Она, кажется, не из наших.

– Да, мессир, – холодно отвечает Кощей, пригубляя вино из серебряного кубка, – она маг ветра.

– И сколько же вам, мадам, – голос Дьявола глубокий, бархатный и чертовски обольстительный, – лет?

– Разве это имеет значение? – впервые за весь вечер подаёт голос Варя, и Кощей удивляется – оказывается, он уже забыл, каким твёрдым и звонким может быть её голос. – Маги бессмертны.

Владыка усмехается:

– Это так. Скажите, Варварушка, – Владыка делает большой глоток вина из золотого кубка, – почему же вы спустились в мир Тьмы? Вы же дитя Света.

– Разве имеет значение, чьё я дитя? Тот, кто любит, должен разделять участь того, кого любит. Потому я здесь.

Кощей пытается вклиниться в разговор, потому что видит, как с каждым словом энергия внутри Вари начинает возрастать и вспыхивать в воздухе лиловыми искрами. Ей неприятны эти вопросы. Да и Кощей рад бы их оборвать, но Дьявол продолжает расспрашивать Варю.

– А как же бремя супруги Кощея? Помнится, предыдущие девять, да, Кощей, – как ни в чём не бывало Дьявол поворачивается к Кощею, – девять же? Или шесть? Ладно, неважно. Предыдущие жёны просто-таки вопили от этой работёнки.

Варя вовремя прячет руки под стол, с тех просто сыпется магия, охлаждая ноги. Внутри Кощея начинает подниматься тёмно-серая, давно забытая, злобная магия.

– Да какой нормальной бабе понравится слушать скандалы двух других баб? – подаёт голос Кот.

«Зараза, всё знает, комок мохнатый», – проклинает мысленно Варя нечисть, а вслух говорит:

– Всё когда-то бывает впервые. Потом привыкаешь.

– Кощей, а мне нравится эта девушка, – громко смеётся Владыка, так что стены замка сотрясаются от этого глубокого, демонического хохота. – Где ты такую взял?

– Где была – там уже нет, – резко отвечает Кощей.

В его серых глазах блестит ярость. Дьявол улыбается, промакивает губы белой салфеткой, кивком головы приказывает исчезнуть свите. Кладёт салфетку на пустое блюдо. Щёлкает пальцами – в воздухе появляется кулон из тёмного серебра, который опускается на шею Варваре. Щёлкает ещё раз – рядом с Кощеем возникает чёрная трость с головой пуделя.

– С праздником вас, господа, – Дьявол откланивается и исчезает в дверном проёме.

– А что за праздник? – запоздало спрашивает Варя.

Но тут же закрывает лицо ладонями, чувствуя нахлынувшие стыд и смущение. Она забыла о такой важной дате! Кощей обнимает её со спины, зарываясь носом в её длинные волосы. Она вдыхает запах опасности и грозы, исходящий от него. Он пытается пропитаться её запахом, запахом спокойствия и лаванды.

– Что это было? – тихо шепчет Варя, когда Кощей мягко целует её в оголённое плечо.

– Мессир одобрил тебя, – так же тихо, словно бы боясь нарушить священную тишину, отвечает Кощей. – А я в тебе и не сомневался.

Варя гладит его руки, сомкнувшиеся на уровне её груди. Кощей осторожно одаривает её редкими нежными поцелуями. Впервые за пять месяцев оба думают только друг о друге, дышат друг другом.

– Знаешь, что это значит? – вдруг заговорщицки подмигивает Кощею Варя.

– М? – приподнимает он бровь.

– Я от тебя теперь никуда не уйду.

Кощей смеётся легко, непринуждённо, счастливо. Ему в унисон смеётся Варя беззаботно, по-детски, с любовью.

Их любовь спасена.

========== Терновник ==========

Комментарий к Терновник

Вместо описания: https://pp.userapi.com/c543106/v543106671/4235d/388eTCBomQI.jpg

Вам вообще нравится?

В окно кабинета мэрии светит серебряная полная луна, околдовывающая и заставляющая пробуждаться всю нечисть. Всю, кроме Кощея. Положив руку под голову, он лежит на диване для гостей в углу кабинета, рядом с вешалкой, и крепко спит. За окном завывает февральская пурга, какая бывает редко, лишь в полночь на стыке двух месяцев. В такие ночи родня Мороза Ивановича работает особенно усердно, хохоча и заметая все двери, окна, машины и фонари. Мир погружается во тьму.

Напольные часы с маятником, монотонно отстукивающие свой ритм и убаюкивающие Кощея, оглушительно бьют полночь. Кощей хмурится от внезапно возникшего неприятного покалывания на шее. Переворачивается на левый бок. Покалывание не исчезает. Оно продолжает щекотать шею, как небритая щетина.

– Да что за чертовщина, – громко ругается Кощей, резко садясь.

Луна холодно светит ровно в зеркало, висящее на двери. Кощей щурится, вглядываясь в тонкую тёмную линию, обвившую шею. Зажмуривается с силой, массирует виски, встряхивает головой в надежде, что всё это – мираж, который развеется. Не развеивается. Тонкая чёрная линия по-прежнему обвивает его шею. Кощей тяжело поднимается и делает пару шагов к зеркалу. Ступни не желают отрываться от пола, как будто прибиты или приклеены намертво. Наконец Кощей всё-таки доходит до зеркала. Внимательно изучает своё отражение, закрывает глаза, обречённо качает головой, опираясь рукой на дверь.

– Ну и зачем? – спрашивает шёпотом, заглядывая в собственные холодные серые глаза.

Его шею обвивает терновая ветвь с маленькими иголочками, похожими на его недельную щетину. Это может значить только одно.

Где-то родилась девочка, которой он предназначен судьбой.

Ровно в полночь с тридцать первого января на первое февраля в родильном доме Санкт-Петербурга раздался крик новорожденной девочки. Мать с улыбкой прикрывает глаза и удовлетворённо выдыхает. Врачи стоят тут же, в палате, умывая ребёнка и осматривая. Девочка вроде бы успокаивается, но тут же кричит с новой силой. Сердце у матери сжимается: она различает в этом плаче ноты боли. Её девочке больно.

– Почему? – встревоженно спрашивает она, пытаясь подняться. – Почему она плачет?

Сильные руки акушера укладывают её обратно. В его взгляде чёрных глаз мать различает сочувствие.

– Что-то не так с моей девочкой? – голос дрожит, срывется, слёзы комом встают в горле.

Медсестра молча показывает матери девочку. Чёрная терновая ветвь с длинными острыми иглами обвивает шею малышки, которая кричит, машет маленькими ручками, тщетно пытаясь коснуться её. Алая кровь тонкими дорожками струится по её белому тельцу.

– Бедная моя Варюша, – шепчет мать, прижимая руки к губам, – надеюсь, ты найдёшь свою судьбу как можно раньше.

Уже десятый год ровно в полночь Кощей с тридцать первого января на первое февраля выпивал кубок янтарной медовухи за здоровье своей суженой. Вот уже десять лет он ищет девушку, что родилась на стыке месяцев в самом начале XXI столетия. Только их по всему миру оказалось не так уж и мало. Кощей барабанит пальцами по толстой папке на краю его рабочего стола.

– Не понимаю, зачем ты так рвёшься найти её, – пожимает плечами Ядвига, накручивая на палец рыжую прядь. – Тебе вроде бы «ошейник» не жмёт. Всё будет в своё время.