Текст книги "Трое (СИ)"

Автор книги: Ohotnik_za_golovami

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)

В комнатах наверху девушки не было.

Как и внизу.

Спустя час, обшарив абсолютно каждый уголок дома и двора, мужчина понял, что Мишель нигде нет.

Подняв на уши весь дом, допросив практически с пристрастием всех спутников, Мерл выяснил, что девушку с вечера не видел никто.

Его брат, тоже с вечера отчего-то жестко надравшийся, утром, с дикого похмелья рванул в лес, матерно ругаясь на любого, кто лез с расспросами.

Идею о том, что Дерил ушел с Мишель, отмели сразу. Несколько человек видели, что уходил он один.

Мерл, с которого моментально слетел весь похмельный синдром, с абсолютно белым лицом бегал по территории, буквально вынюхивая следы произошедшего.

Обнаружив в гардеробной лифчик Мишель, он сменил окрас с белого на серый, не хуже заправского криминалиста просканировав по сантиметру помещение.

Затем вышел на крыльцо, обессиленно привалился к перилам и закурил.

Картинка складывалась довольно ясная, но такая, что не хотелось верить.

Пока он был в угаре, случился тотальный пиздец. Чего-чего, но вот такого дерьма он точно от брата не ожидал.

И не было понимания, как жить после этого, что делать.

Мерл уже не помнил обо всех своих невзгодах: о потере руки, о ломке, вообще обо всем. Неприятности последних дней затмил дикий, просто не помещающийся в груди, переливающийся через края, ужас от осознания произошедшего.

Мужчина старательно гнал от себя мысли о том, что случилось в гардеробной, с этим он разберется позже. Так разберется, что мало не покажется.

Сейчас имело значение только одно: Мишель.

Где она, что с ней, куда ушла.

Он бы рванул за ней сразу, как только осознал, что ее нет на территории, но рука, блядь, рука! Один он и без руки бы выжил, но надо было спасать девочку. Его маленькую девочку.

Она сейчас одна, где-то там, среди мертвяков. Мерл даже боялся представить ее душевное состояние после того, что сотворил его брат-полудурок.

Ушла скорее всего еще вчера.

Значит в ночь.

Блядь.

Маленькая девочка.

Ночью.

Одна.

Среди мертвяков.

Блядь!!!!!!

–Гризли, ходи сюда! – Мерл углядел вышедшего следом за ним мужчину.

–Слышь, она ушла вчера. Пошла по дороге скорее всего. В город. Хотя и в лес могла. Надо искать.

Фразы выдавливались с трудом, словно горло сдавило болью.

–Этого говнюка ждать не будем. Поможешь?

Он искоса глянул на кивнувшего Гризли. Хлопнул по плечу.

–Через десять минут выдвигаемся.

Первым делом они обшарили периметр по забору. Если Мишель ушла в лес, то, скорее всего, перелезла через ограду. Должны остаться следы. Следов не было. Значит, город.

–Гризли, надо еще людей, надо каждый дом обшарить в этом городишке. Она маленькая, где угодно могла спрятаться.

Мужчины развернулись в сторону дома, чтоб организовать уже более масштабный поисковый отряд, когда увидели выходящую из леса высокую фигуру с арбалетом на плече.

Мерл застыл, потом тряхнул головой:

–Сука! Сукасукасукасука! Убью!!!!!

Гризли с некоторым удивлением, что было очень ярким выражением эмоций для него, глядел вслед Мерлу, рванувшему навстречу брату. Потом покачал головой, закурил, и медленно пошел следом.

Гризли не торопился особо, совершенно не собираясь влезать в родственные разборки. А то, что разборки не задержатся, было яснее ясного.

Гризли только опять покачал головой, наблюдая, как Мерл с разбегу прыгнул на брата. Через пару минут и десяток шагов стало понятно, что братья дерутся как-то странно: Мерл бьет, не сдерживаясь, с остервенением, совершенно забыв о том, что на правой нет кисти, лупит брата культей, потом пудовым кулаком левой, добивает упавшего младшего ногами в лицо и по почкам и печени.

А Дерил не отвечает. Не сопротивляется. Даже звука не издает. И не прикрывается. Просто лежит, покорно позволяя себя избивать, лишь резко выдыхает, когда Мерл ногами попадает по жизненно важным органам.

Гризли, в третий раз покачав головой, все-таки принимает решение поучаствовать в родственных разборках. Он перехватывает распалившегося, плюющегося матерными проклятиями Мерла поперек туловища и отбрасывает в сторону.

Уже по одному этому движению становится понятно, насколько огромна его сила.

Мерл, крупный сильный мужчина, весом больше сотни килограммов, летит, как щенок, кубарем катится по пожухлой траве, не с первой попытки встает.

И кидается опять на брата.

И снова Гризли его перехватывает.

И так еще два раза.

Наконец, Мерлу надоедает в который раз валиться на землю, и он выхватывает пистолет, наставляя его на Гризли.

–Свали отсюда, миротворец, блядь! – рычит он, – я его все равно кончу!

Но Гризли невозмутим. Он спокойно смотрит даже не на дуло пистолета, а в бешеные глаза старшего Диксона, и тот, помедлив, опускает ствол.

Потом поворачивается к брату, по-прежнему не делающему попыток подняться.

–Вставай, мразь! Девочку искать надо.

–Че? – Дерил, утирая разбитые губы, встает на четвереньки.

–Ниче! Сука! Ушла она, вчера еще, в ночь. – Мерл сплюнул, убрал пистолет.

–Блядь… – Дерил садится, обхватывает голову руками, раскачивается из стороны в сторону, – блядь… Мудак…

–Считай, что это я тебя гладил, паскуда… – Мерл присаживается рядом с братом на корточки, – поднимай жопу, тварь. Потом с тобой буду разбираться, когда нашу малышку найдем. И молись, сука, молись…

Я не хотел, Мерл… Дерил стонет, не отрывая рук от головы, – Блядь… Добей лучше… Если она из-за меня… Блядь… Добей…

–Не сомневайся, говнюк, не сомневайся… Но потом, когда найдем ее.

Мерл встает, пинает брата изо всех сил по ногам, орет, уже не сдерживаясь:

–Подъем!

Дерил мгновение сидит не шевелясь, потом встает, пошатываясь, находит откинутый в сторону еще в начале драки арбалет и идет по направлению к дому, ускоряясь с каждым шагом.

Мерл спешит за ним. Гризли, чуть постояв, непонятно чему усмехается и тоже двигается вслед за братьями.

В доме все уже в курсе того, что Мишель ушла ночью. Все теряются в догадках о причинах произошедшего. Рик и Шейн прорабатывают план прочесывания городка.

Керол пытается выяснить у Бет и Софии, с которыми Мишель в последнее время тесно общалась, не говорила ли им чего-либо девушка.

Возвращение братьев и Гризли не проходит незамеченным.

Разбитая в хлам физиономия Дерила, сбитые костяшки левой и кровоточащая повязка на правой Мерла наводят на мысли поискать причину исчезновения девушки в этой стороне.

Но Диксоны молчат, Гризли же, даже если и что-то знает, все равно не скажет.

После того, как Мерл озвучивает результаты проверки изгороди и свои выводы относительно того, куда могла отправиться девушка, схема поисков приобретает законченный вид.

Разделившись на несколько групп, мужчины прочесывают городок до самого вечера, не пропуская ни одного дома, ни одного подозрительного места. Слава Богу, ходячих в городе немного, но достаточно, чтоб быть настороже и чувствовать себя неуютно.

Постепенно, после нескольких часов безуспешного поиска, группы возвращаются в дом. Все, кроме Диксонов, которые, разделившись, продолжают искать.

Но спустя сутки, даже им становится понятно, что Мишель в городке нет.

Мишель вышла из дома, как только стемнело.

Небольшой рюкзачок с самыми необходимыми вещами, пара ножей, один на поясе, другой за голенищем сапожка, небольшой пистолет с запасом патронов, еда на пару дней.

На весь двор раздавался храп Мерла из машины. Мишель постояла, перебарывая в себе дикое желание подойти, посмотреть на него.

Не надо. Уходить надо сразу, не оглядываясь, тогда не так больно.

Как с Жозе.

Как с родителями.

Уходить, забыв плохое, помня только хорошее.

Забыть пустой взгляд впавшего в наркотическое забытье Мерла, равнодушие и пустоту. Помнить его ласку, заботу, сильные умелые руки, внимательные жадные глаза.

Забыть хриплое злое рычание Дерила, боль от резких грубых движений, обиду и ужас. Помнить его нежность, страсть, ощущение невероятной защищенности в его объятиях.

Дежурил Гленн. Полчаса назад к нему на веранду прошла Мегги, поэтому Мишель удалось выйти совершенно незамеченной.

Плана, куда идти, не было.

Прямо, в городок, найти дом, переночевать, и двигаться дальше. Скорее всего, на юг. Там тепло, там легче добывать еду. Может, удастся найти какую-нибудь группу, где ее примут.

В конце концов, она много чего умеет, спасибо Диксонам.

На глаза навернулись слезы от неожиданно пришедших воспоминаний о том, как братья учили ее самообороне и нападению, в том охотничьем домике, как ставили руку для верного удара ножом…

Как целовали потом, внезапно загораясь, утаскивая томно постанывающую, уже готовую на все после их ласк девушку в домик, чтоб заняться любовью, долго, нежно, до сумасшествия, до потери реальности…

Мишель задохнулась от некстати нахлынувших слез, от обиды на братьев за то, что все случилось так…

Как они могли?

Как они могли сначала дать ей так много, а потом все отобрать в один момент? Как ей теперь с этим жить? Зачем ей теперь жить? Ведь понятно же, что не будет больше у нее никогда такого.

Да она никогда никого к себе и не подпустит так близко. Больше никогда.

Мишель дошла до городка, толкнулась в дверь маленького круглосуточного магазинчика, уже основательно разграбленного. Внутри никого не было. Мишель на всякий случай постояла на входе, позвенев музыкой ветра. Никого.

Девушка вошла внутрь. Заперла дверь. Устроилась за прилавком на полу, подложив под голову рюкзак.

Ее будут искать. Не факт, что скоро, пока еще обнаружат… Мишель не знала, как скоро Диксоны придут в себя и заметят ее отсутствие.

Мерл не просыхал уже несколько дней, борясь таким образом с ломкой. Все это время он с ней не разговаривал.

Дерил…

Нет, она пока не может думать про Дерила, слишком больно.

Девушка потрогала прокушенную губу, провела рукой по шее со следами укусов. Это все сойдет. И скоро. И никаких напоминаний не останется. Скоро.

Мишель закрыла глаза, попытавшись уснуть. Ощущения от ночевки и нахождения одной в магазине напоминали ту, единственную, проведенную в одиночестве ночь в аптеке, в самом начале конца света, еще до знакомства с Диксонами.

Страх, неуверенность в будущем, дикое, щемящее сердце, ощущение потерянности, беды.

Мишель иногда думала, что было бы, если б она не встретила Диксонов тогда.

Как бы она жила сейчас? Жила бы вообще?

Или, может, тоже ходила бы, как и ее мама и папа, с пустыми глазами без зрачков и постоянной жаждой плоти.

Только теперь она стала понимать, что именно с ней сделали Диксоны.

Они заменили ей семью, дали уверенность в будущем, ощущение защищенности, каменной стены, бесконечную, всепоглощающую любовь… Помогли пережить потерю родителей, крушение всех планов на будущее, крушение самого мира.

Они стали самим ее миром.

Всем.

И теперь, когда они этого ее лишили, девушка осознала, насколько счастлива она была все это время. Счастлива, несмотря ни на что. Счастлива так, как больше никогда не будет.

Теперь она одна.

Нет больше нерушимой стены, не будет больше защиты. Она сама по себе.

Будьте прокляты, Диксоны.

====== 29. ======

–Вон! Вон еще! – Мишель взволнованно подпрыгнула на месте, указывая на неспешно приближающегося мертвеца.

Чернокожая стройная женщина рядом с ней оценила расстояние от поста до цели и неожиданно мягко, по-кошачьи спрыгнула с той стороны ворот.

–Эй, ты куда? – удивленно спросила девушка, не очень, прочем, беспокоясь. За время их совместного дозора она уже успела понять, что женщине редко когда требуется помощь.

Разомнусь. Краткость всегда была отличительной чертой ее напарницы.

Мишель лишь вздохнула.

Ее мнение о совершенно неуместном героизме здесь никого не интересовало.

Оставалось только наблюдать за грациозными смертоносными движениями катаны– верной спутницы ее молчаливой напарницы.

Иногда Мишель еле сдерживалась, чтоб не уточнить язвительно, не кладет ли свое оружие Мишонн с собой в постель.

Может, потому, что опасалась как всегда честного ответа, что да, кладет.

Ходячий умер второй раз, теперь уже окончательно, Мишонн все с той же кошачьей грацией запрыгнула обратно на пост, уселась рядом с девушкой.

До окончания дежурства оставалось полчаса. Потом их должны были сменить Том и Дерек.

Мишель поймала себя на странном ощущении облегчения от мысли, что Том сегодня дежурит в ночь и значит не придет к ней вечером. Девушка усилием воли прогнала от себя неуместные мысли.

Не думать. Не думать, черт возьми! Он тебе нравится. Нравится! Просто немного устала, просто хочется побыть одной. И все. И все!

–Мы с Андреа сегодня вечером собираемся посидеть за… чашкой чая, – неожиданно открыла рот Мишонн, – ты с нами?

–А откуда… чай?

–Губернатор с барского плеча…

Усмешка на губах Мишонн была еле заметна. Только Мишель знала, как относится женщина к поклоннику ее подруги.

–Да, я приду. – Мишель уже позабыла свой аутотренинг о том, что хочет побыть одна.

Похоже, что на самом деле, она хотела побыть с кем угодно, кроме своего жениха.

Который уже показался на горизонте, специально придя пораньше, чтоб побыть с любимой девушкой хоть немного.

–Малыш, – высокий симпатичный парень легко взбежал по ступенькам к посту, потянулся к девушке, – привет, моя сладкая.

–Привет, – Мишель позволила себя обнять, ответила на долгий нежный поцелуй.

–Ну вот… Опять лижутся, аж завидно, – это напарник Тома, Дерек, догнал приятеля, – Красотка, может и ты меня порадуешь? – подмигнул он невозмутимой Мишонн.

Та даже отвечать ничего не стала, только красноречиво дотронулась до катаны.

–Порадует она тебя, смотри, – рассмеялся Том, оторвавшись наконец от Мишель, – потом нечему будет радоваться. Как тут у вас, спокойно?

–Да, все нормально, – Мишель с улыбкой отстранилась. – Ты на полночи?

–Да… Будешь скучать? – парень опять потянулся к ее губам.

–Конечно. – Мишель, ловко отстранившись, нежно, но быстро чмокнула Тома напоследок и скатилась вниз следом за уходящей Мишонн.

Боже, какие задницы…. раздался им вслед стон Дерека, – как тут дежурить теперь?

Вот поэтому тебя в пару к ним и не ставят, маньяк озабоченный… рассмеялся Том.

Тебе хорошо, одну из этих задниц ты можешь тискать сколько пожелаешь… голос Дерека становился все глуше по мере того, как девушки удалялись от поста, но все еще был вполне отчетлив.

Мишонн искоса глянула на напарницу, и девушка, покраснев, досадливо дернула плечом. Говорить что-либо она не посчитала нужным.

В отведенной ей комнате Мишель скинула с себя несвежую одежду, встала под тугие струи душа. Редкая, невероятная роскошь по нынешним временам. Вода была холодная, но и это ощущалось блаженством.

Внезапно в голову стоп-кадром ворвались яркие картинки: теплый душ, она, Мерл, прижимающий ее к стене душевой кабинки… В низу живота моментально стало горячо, как всегда при воспоминании о Диксонах.

Прошло уже несколько месяцев, но Мишель так и не смогла избавиться от этой зависимости.

Ничего не помогало: ни постоянно крутящиеся в голове мысли о предательстве и боли, о равнодушии Мерла, о жестокости Дерила…

Мишель силой притягивала эти воспоминания, чтоб выместить другие, те, что не давали спать по ночам, те, что заставляли, мучительно вздрагивая, касаться себя в попытках унять нестерпимый жар тела, те, что не позволяли принять ласки другого мужчины.

Вздрогнув, Мишель закрутила вентиль.

Похоже, что мысли о Томе никак не могли спугнуть стыдные сладкие воспоминания. Наоборот, неосознанно девушка сравнивала своего нынешнего парня и их…

Ее бывших мужчин.

И сравнение всегда было в пользу прошлого.

Прошлого, которое не оставляло ее ни на минуту, что бы она ни делала.

Будьте вы прокляты, Диксоны!

Даже теперь, спустя столько месяцев, вы не даете спокойно жить!

Мишель, вздохнув, принялась одеваться.

Сегодня она выпьет. И, может, даже напьется.

И потом придет к Тому и позволит ему, наконец, сделать с собой все, что он так давно хочет сделать.

И тогда братья Диксоны окончательно исчезнут из ее жизни.

Мишонн полировала катану в ожидании вечера.

Не то, чтобы ее оружие нуждалось в таком тщательном уходе, просто женщине очень нравилось это занятие. Оно давало успокоение и собранность мыслей.

Сродни медитации.

Отключение от всего.

Скоро придет Андреа.

Неугомонная подруга была ее полной противоположностью. Живая, веселая, страстная, с огромным удовольствием пускающаяся в любые авантюры. Умеющая горячо ненавидеть и горячо любить. Иногда Мишонн ей завидовала. Эта ее способность моментально переключаться, забывать о невзгодах, с оптимизмом смотреть в будущее…

Мишонн так не умела. Да и, наверно, не хотела уметь. Забыть о прошлом для нее означало предать. Предать память тех, кто был так дорог, кто оставил в душе пустоту, которую невозможно ничем заполнить.

Вон, как Мишель пытается. Так старается показать, что она испытывает хоть какие-то чувства к ее женишку, что аж скулы сводит. Это видит Мишонн, это видит Андреа.

Только Том и Мишель не видят.

Мишонн не понимает, зачем так делать, но вмешиваться, само собой, не собирается. Девчонка должна разобраться с призраками сама. И если при этом пострадают другие, то и разруливать последствия тоже будет сама.

Это взрослая жизнь, детка. Это новая реальность.

Звонкий голос Андреа прерывает размышления. Мишонн откладывает в сторону оружие и идет встречать подругу.

Блондинка принесла неплохой джентельменский набор: пара бутылок односолодового и пара сладкой гадости.

Похоже, чем-то сильно угодила своему любовнику.

Мишонн усмехается еле видно. Андреа в курсе ее отношения к своему парню и переубедить не пытается. Знает железный характер подруги. Впрочем, Мишонн никогда не позволяет себе никаких высказываний в сторону ее отношений. Женщина уважает чужое право на ошибки и личное пространство.

–Ну, где там наша малышка? – Андреа не терпится начать. Ей не так часто удается сбежать от своего мужчины. А сегодня она отпросилась до утра. Такой шанс упускать нельзя.

–Идет уже. К себе забежала переодеться.

–А ее…ммм… жених? – тон Андреа выдает ее отношение к происходящему.

–На посту сегодня.

–Отлично. Никто не будет торчать под окнами. Ну наконец-то! – Андреа кинулась к вошедшей Мишель, обняла. Они давненько не виделись.

Языки развязались после третьего стакана.

Мишель, вот скажи мне, – как всегда, Андреа, особенно выпив, потеряла всякое понятие о личных границах, – ты что, в самом деле собираешься жить с этим… как его… она пощелкала пальцами, вспоминая, и так и не вспомнив, – мальчиком?

–Да, – Мишель откинулась на спинку кресла, расслабилась.

Все-таки спиртное – это иногда необходимо.

Мысли в голове вялые, неторопливые.

Даже Диксоны на периферии сознания стали как-то туманнее, мягче.

–Но… ты же его не любишь? – Андреа подцепила кусочек мяса, сунула в рот.

–И что? – Мишель была спокойна, не отрицая очевидное, – он хороший. Красивый. Добрый.

–Нееееее, – Андреа помахала пальчиком, – это не те качества, которые должны быть в мужчине… С которым собираешься жить, спать в одной постели, рожать детей…

–Каких детей, ты с ума сошла? Куда рожать? В этом мире? – Мишель покачала головой, посмотрела на Мишонн в поиске поддержки.

Та лишь пожала плечами, пригубив из бокала. Андреа тоже глянула на подругу.

–Ну Мишонн… Ну скажи ей… Ведь для такого шага должно же быть что-то… Ну что-то… От чего крышу сносит… Ты смотришь на человека и понимаешь, что если не прикоснешься к нему, то сойдешь с ума. Если он не будет с тобой, то проще умереть… Ну ведь у тебя так было же? Да? А она? Она маленькая еще, глупая! У нее все впереди еще! Даже сейчас! Даже теперь!

Мишель, слушая подругу, внезапно ощутила невероятный холод и пустоту. Давно с ней такого не было.

Своими словами Андреа словно вернула ее в те счастливые времена, когда она, в самом деле, сходила с ума, если не чувствовала прикосновений горячих рук своих мужчин, умирала от мысли, что кого-то из них не будет рядом…

Это было невыносимо! Невыносимо! Не надо ей было говорить!

–А если… А если уже все позади? – Мишель вдруг охрипла, не смогла сдержаться, со стуком поставила стакан на стол, развернулась к блондинке, – если уже все было? Если было так, как ты говоришь, а потом… Потом… И не надо уже такого ничего, не надо! – она уже не замечала, что вместо хрипа из горла вырывается крик, – что хочется тишины, спокойствия! И чтоб не было больно! Никогда не было больно! Потому что все равно больно! От одних мыслей! Так больно, что можно умереть! И от этой боли куда угодно кинешься! К кому угодно! Только чтоб заглушить, забыть!

Она уже рыдала. Все эмоции последних месяцев, что копились внутри, вся боль пережитого– все сейчас выплескивалось пьяными слезами.

Мишонн встала, укоризненно посмотрела на открывшую рот Андреа, подняла с кресла плачущую девушку и повела умываться.

Назад Мишель вернулась уже практически трезвая и спокойная.Схватилась за стакан, выпила до дна.

Она не хотела быть трезвой.

–Мишель… – нерешительно начала Андреа, – ты прости меня… Я лезу к тебе… Прости, я не думала… Когда тебя привезли ребята, ты была такая спокойная… И особо ничего не рассказывала, я не думала, что у тебя там…

Она встала, порывисто обняла ее. Мишонн уселась обратно в кресло, разлила еще по одной.

Девушки молча выпили.

–Я совсем бесцеремонная, – Андреа покачала головой, – лезу в душу… Я не со зла, прости…

–Но, – тут же упрямо продолжила она, – я все равно считаю, что не стоит заводить отношения с человеком, к которому ничего не чувствуешь. Это предательство по отношению к себе и к нему тоже. Просто я так пробовала, – оправдываясь, она взглянула на замершую с бокалом Мишель, – и ни к чему хорошему это не привело. Со временем я начала его ненавидеть. И ужасалась этого. Ведь его совершенно не за что было ненавидеть! Он был, как ты говорила? – вот-вот… Хороший, красивый, добрый… И меня любил, – вздохнула она, отпивая.

–В итоге я оказалась сукой и тварью… А ты, Мишонн? – обратилась она к подруге, – у тебя так было?

–Нет, – глухо и спокойно произнесла девушка, – я вышла замуж за свою первую любовь. И была очень счастлива… До самого конца.

–О боже! Ты не говорила… – Андреа кинулась к подруге, обняла ее, – похоже я сегодня превзошла себя. Девочки, простите! Простите меня!

–Ну, а когда же еще об этом говорить, как не во время пьяных посиделок? – через силу усмехнулась Мишонн.

Так, все! Кончили грустить! Давайте о веселом! – Андреа разлила еще по одной. Хотите расскажу про Филиппа? Он тут на днях такое выдал…

Мишель, перебарывая желание уйти, стала слушать очередную веселую байку в исполнении Андреа. Напряжение последних дней ушло вместе со слезами, появилась опустошенность и апатия. Не хотелось ни о чем думать, не хотелось двигаться. Она автоматически улыбалась, кивая в такт рассказу подруги.

Невольно вспомнилось, как она впервые увидела ее здесь, в Вудберри. Еще тогда она подумала, что блондинка – просто сумасшедший ураган.

Мишель встретила парней из Вудберри прямо на городской улице.

Две машины, набитые мужчинами разных возрастов, внезапно появились из-за поворота, и убежать было невозможно.

Мишель, после бессонной ночи в магазине, шедшая куда глаза глядят, покорно остановилась. Мелькнула мысль, что это могут быть те военные, что забрали у них дом.

Впрочем, неважно. Все было неважно в тот момент.

Они о чем-то ее расспрашивали, окружив и настороженно поглядывая по сторонам. Видно, опасались ловушки.

Мишель на их месте бы точно опасалась. Она понимала, что выглядит странно: хрупкая девушка, с неплохим оружием, припасами.

Одна.

На вопросы она отвечала односложно, не рассказывая ничего о своей группе. Просто упомянула, что ей там не понравилось, и она ушла. Мужчины поняли это по-своему.

Новый мир жесток. Особенно к женщинам.

Возможно, и они воспользовались бы ее беспомощностью, по крайней мере, взгляды некоторых из них об этом явно сигнализировали, и Мишель сжала в кармане нож, понимая, что до пистолета не дотянется, как вдруг из другой машины выскочила высокая, очень красивая негритянка с дредами и – Мишель пришлось даже моргнуть, чтоб поверить, что это правда, – с катаной за спиной. Она подошла к девушке и молча отвела ее на заднее сиденье своей машины. На все вопросы и возражения спутников коротко проворчала, что Губернатор разберется. Почему-то возражать ей никто не осмелился.

Так Мишель попала в Вудберри.

По нынешним временам, это местечко было раем.

По улицам гуляли люди без оружия, бегали собаки и дети. Зеленые лужайки, многоквартирные дома, серьезный забор. Здесь можно было жить и обороняться. Пожалуй, и военные были не страшны.

Губернатор оказался высоким, крепким, харизматичным мужчиной с волевым тяжелым взглядом.

Женщинам такие нравятся.

Он был с ней вежлив, внимательно выслушал ее ложь по поводу прошлой группы, поинтересовался ее умением стрелять и работать ножом. Как показалось Мишель, ее ответ его порадовал. В конце разговора в кабинет влетела симпатичная блондинка с каким-то вопросом. Она удивленно остановилась, увидев, что у Губернатора посетитель, потом пригляделась.

–Боже мой! Мишель?

После всех расспросов, когда Мишель кратко объяснила, что отстала от группы по своей воле и возвращаться не хочет, Андреа уговорила Губернатора отпустить девушку.

Она рассказала, что Мишель была в ее группе, что она безобидна.

Девушка удивленно слушала ее, не понимая, зачем она ее выгораживает, ведь они были едва знакомы. Но не останавливала. Все происходящее казалось чем-то нереальным.

Иногда Мишель щипала себя, чтоб убедиться, что не спит.

Ей вообще все виделось сквозь какую-то дымку после ухода.

Интересно, может именно так ощущает себя наркоман во время ломки?

Боль во всем теле, отстраненность, ощущение нереальности происходящего.

Желание прекратить это все, получить новую дозу, сделать мир опять ярким и цветным.

Ее доза была сейчас далеко.

Так далеко, что она при всем желании не смогла бы вернуться.

И не хотела. Нет. Больше нет. Ломку надо пережить. Надо перемучиться, не забивая ее чем-то другим, как это делал Мерл.

Воспоминание принесло новую боль.

Мишель усилием воли отключила голову, бездумно шагая за щебечущей блондинкой в сторону своего нового жилья.

–Как ты здесь оказалась? – спросила девушка у своей спутницы. Спросила просто из желания переключить ее на разговор о себе. Не хотелось отвечать на вопросы.

Андреа с радостью переключилась, рассказав историю своего спасения в лесу. И свой путь вместе с Мишонн (Мишель уже знала, что это та самая женщина с катаной). Рассказала о своей болезни, из-за которой им пришлось выйти к людям. Мишонн не хотела, но выбора не было.

Андреа с упоением рассказывала о Вудберри, как здесь хорошо, спокойно, какой Филипп (Губернатор?) молодец, как его любят люди. Она пояснила причину интереса Губернатора к способностям Мишель.

Дело в том, что в Вудберри было не очень много людей, способных не только держать в руках оружие, но и применять его. Многие жили здесь с самого начала катастрофы, не выходя за стены. Они не имели практического навыка выживания за пределами безопасной зоны, и боялись выходить. А надо было ездить за припасами, охранять периметр, убивать мертвецов. Поэтому люди, выжившие хоть в одиночку, хоть группами в этом новом мире, ценились. Губернатор старался привлечь как можно больше таких. Из них он выстраивал свою армию, полицию, охрану.

Мишонн была ценным приобретением, она одна стоила троих.

Мишель должна была себя показать. Если она и правда способна держать в руках оружие, место в городе с неплохим пайком было ей обеспечено.

Мишель в ответ только пожала плечами.

Показать, так показать.

Так началось ее жизнь в Вудберри. Она смогла произвести впечатление на Губернатора своим умением обращаться с ножом, стреляла не очень метко, но в мишень попадала и не боялась убивать мертвецов.

Спасибо Диксонам.

Она умела выживать.

Она выживет без них.

С Мишонн и Андреа девушка сдружилась неожиданно легко для себя.

С негритянкой было легко. Она не лезла в душу, не трепалась без умолку, показала пару интересных приемов самообороны. Она была надежной, спокойной и какой-то невероятно теплой. С ней хотелось находиться рядом, отогреваться.

Андреа, несмотря на некоторую взбаламошность, подкупала своей искренностью и прямотой. В ней не было червоточинки, как во многих красивых, знающих себе цену женщинах, она умела общаться ровно, говорить прямо и дружить верно.

Периодически они устраивали посиделки, правда, чаще всего просто в бутылочкой вина, неспособной развязать языки и заставить пьяно откровенничать.

В этот раз случилась осечка.

Мишель не собиралась рассказывать о своих отношениях с Томом. Ее задело, что ее подруги так легко просчитали ее. Что поняли то, чего она сама не понимала до конца. Девушка упрямо сжала губы, потянулась к бутылке.

Они ничего не знают. Она сама решит, с кем ей быть.

Она сможет вытянуть себя из этой чертовой зависимости. Ломка не может длиться вечно. Ломка уже прошла. Тело уже практически отвыкло, уже не было той острой необходимости в их присутствии, их ласках, их поцелуях…

И, словно в опровержение этого, внезапно низ живота полоснуло таким жаром от одной только мысли (не воспоминании даже, мысли!) о том, что они с ней делали, что девушка, закусив губу, почувствовала, что промокла насквозь.

Рассердившись не на шутку на такую реакцию своего тела (будьте прокляты, Диксоны!), Мишель залпом допила из бокала виски, посмотрела на часы.

Пора.

Сегодня она, наконец, вытравит их из своего сознания.

Пускай так.

Пускай, заменив один наркотик другим (она очень надеялась, что Том будет таким наркотиком).

Главное, прекратить это. Главное, забыть.

Идя по темным улицам в сторону поста, она старалась не растерять решимость.

Сегодня все будет так, как она хочет.

Сегодня все закончится.

Прощайте, Диксоны.

====== 30. ======

Мишель уже практически дошла до дома своего жениха, когда дорогу ей пересекла темная фигура.

Девушка застыла на месте, но ее не заметили. Стало интересно, кто же это по темноте ходит. Мишель тихонько пошла за ночным гулякой, стараясь держаться на расстоянии двух десятков шагов.

Женщина. Это была женщина. И Мишель даже узнала ее: Мегги, симпатичная высокая девушка, работает на складе. И куда это она?

Скорее всего, к мужчине.

Куда еще можно ходить ночью?

Мишель вспомнила, куда сама шла, и решила продолжить путь. В конце концов, какая ей разница, куда Мегги ходит по ночам? Она и пошла -то за ней только потому, что изрядно выпила.

Мишель развернулась, в последний раз мазнув взглядом по тоненькой фигурке, и резко повернулась назад. Мегги шла к дому Губернатора. Любовника ее подруги. И что она там забыла, спрашивается?

Мишель пьяно прищурилась, наблюдая, как женщина открывает дверь (своим ключом!), и заходит.

Девушка стояла на месте, задумчиво разглядывая закрытую дверь и решая, что делать. Идти назад, к подругам, рассказывать о неверности Губернатора… А вдруг Андреа в курсе, просто не хочет, чтоб они знали? Может, стоит проверить сначала? Поговорить с Мегги…