Текст книги "Принц восточного ветра"

Автор книги: Офигелия Лимонарди

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

– Как вам будет угодно, – холодно отозвался пленник.

Тая вышла из хлева за дедом, Ланс и Фит крепко заперли дверь.

– Таюшка, с тобой все в порядке? – поинтересовался адмирал, когда они пересекали двор, заросший яркими одуванчиками. – Ты выглядишь растрепанной и растревоженной.

– Я уже пришла в себя, – заверила его девушка. – Можно, я оставлю себе шпагу этого Равиона?

Адмирал остановился посреди двора, подозвал лейтенанта и взял у него шпагу, которую тот таскал с собой.

– Весьма примечательное оружие, – проговорил Тар. – Ты узнаешь его, Фит?

– Да, ваше сиятельство. Личное оружие офицера Летучей армады, – откликнулся лейтенант. – Я тоже носил такую, когда был юнцом. Легкая, чуть длиннее вытянутой руки. Заточена только верхняя треть клинка – ей можно и колоть, и рубить. Основание клинка тупое, но гибкое – оно гнется, но не ломается. И рукоять из бивня пещерного мамонта. Изящная вещица, с которой не стыдно появиться при дворе. Таких давно не делают.

– На нашем острове мамонтов не осталось, их кость ценится дороже золота, – задумался адмирал. – Таким оружием во времена Ярвеля Лучезарного награждали за большие заслуги.

– Вот и награди меня! Я же сумела разгрохать разбойника! – с надеждой выпалила Тая.

Адмирал переглянулся с помощником, и оба в один голос расхохотались.

– Настырная девчонка! Как тебе отказать? – ласково произнес дед. – Можешь пока поносить ее, но учти: если этот пришелец, назвавшийся Вартом, окажется вором, то оружие превратится в вещественное доказательство, и его отберет цензурион.

– Пусть только попробует! – расхрабрилась Тая, и приняла шпагу из рук деда.

Она казалась легкой – совсем не такой, как широкие абордажные сабли военных или алебарды городской стражи.

День уже догорал. На западе Светозара тонула в туманной дымке. Ее лучи изменили цвет с ослепительно-голубого на пурпурно-розовый, отчего казалось, что среди облаков разгорелся пожар. Восточный край неба потемнел, и по нему покатились первые три из семи лун, вращающихся вокруг планеты игрунов.

– Дедушка, как ты думаешь, принц в самом деле вернется? – спросила Тая. – Этот Равион так увлеченно о нем говорил…

– В скором времени мы все узнаем, – погладил ее адмирал. – А пока драконы спят, мы спляшем свой танец.

Глава 4. Возвращение Леммонта Ярна

Второй день Разноцвета

Последняя из семи лун закатилась за западный край небес. Утро порадовало слух спящей Таи щебетом птиц и жужжанием пчел в саду. Вставать, как всегда, не хотелось, но Тая вспомнила, что вот-вот придет ответ от Лайры, и мигом вскочила с постели. По коже бежали мурашки то ли от утреннего холодка, то ли от страшной мысли: «Вдруг даже милейшая баронесса не сможет придумать, как спасти мою прическу? Что тогда? Как дальше жить?»

Юная игрунья распахнула окно, выходящее на восток, и впустила холодный ветер.

Второй день летнего месяца Разноцвета начинался, подобно вчерашнему, с легкого тумана, однако на этот раз колючие порывы зюйд-оста за четверть часа развеяли пелену и открыли глазам Таи беспредельный простор, тянущийся над кучерявой равниной туч, насколько хватает глаз.

Алый краешек Светозары показался из-за облачных барашков и полез ввысь, к созвездию Лебедя, тускло мерцающему на сапфировом небосводе. Тая немного понаблюдала, как гаснут последние звезды, зябко поежилась и натянула сорочку, спросонья запутавшись крыльями в прорезях на спинной стороне.

После отставки адмирал не мог содержать большого количества слуг, и обязанности кока взял на себя боцман Буль. Сегодня он подал на завтрак жареные гренки с вареньем и вареные яйца клыкодюра – хищной рептилии, что в изобилии водились на окраинах острова.

Тая разбила яичко ложечкой, послушала утренние разговоры деда и мадам Каппадокии, и поспешила в мансарду, с которой открывался вид на северные кварталы Облачного Вышеграда, застроенные уютными каменными домиками.

Она очень надеялась, что увидит на просторном Пути семи лун карету с белкой-летягой на дверцах, гербом семейства ван Виль. Тая так и представляла себе, как распахнется дверца кареты, и оттуда появится роскошная баронесса в красном женском кафтане и шапке с пушистым беличьим хвостом, свисающим до пояса.

Однако карета не появлялась. Вместо нее Тая услышала тихий шорох и легкое жужжание крыльев. На террасу изящно вспорхнула тонкая фигурка в коричневом плаще с капюшоном, скрывающим лицо. Желтая ящерка с растопыренными лапками, вышитая на груди гостьи, колыхалась так бурно, что казалось, будто лапки шевелятся, а сама ящерица ползет вверх по древу.

Очутившись на террасе, гостья спрятала крылья и скинула капюшон, открыв миловидное личико с копной светлых волос.

– Цаца! – обрадовалась Тая.

Она узнала Цацу Ветвярскую, служанку Лайры, которая прошлым утром принесла ей записку с просьбой не выходить из дома.

– А где баронесса? Она навестит меня?

– У госпожи нет ни одной свободной минутки, – доверительным шепотом поведала служанка. – Если б вы знали, что творится в городе! Она с раннего утра на ногах, вся в заботах. Но я придумала, как вам помочь.

Цаца сняла с пояса сумочку и достала расческу с широкими ножницами.

– Не беспокойтесь, сударыня, мы вашу испорченную шевелюру в один миг поправим!

Тая устроилась в своей комнатке за столом, с которого пришлось смести все лишнее, оставив лишь зеркальце на подставке, полотенца и тазик с водой. Цаца накинула покрывало ей на плечи, и, встав за спиной, начала ловко щелкать ножницами, выравнивая клочья, оставшиеся от срезанной косички. В зеркальце то и дело мелькало ее острое личико с пронзительными голубыми глазами.

– Представляю, что вы пережили! – тараторила Цаца. – В своем собственном доме, и тут вдруг такое! Нападение… со шпагой… он же мог вас убить! Какой ужас! Это, наверное, был тот самый разбойник, которого ищет стража?

– Может быть, – неуверенно отозвалась Тая. – Хотя сам он прикинулся Равионом Вартом, слугой принца Леммонта Ярна. Представляешь, он утверждает, будто принц Лем вернулся! Наверное, врет, чтобы его не выдали Дили Драю – тот как взмахнет своим огромным мечом, и покатилась буйная головушка в пасть грозовому дракону.

– Ах, осторожнее, не вертитесь! – напевно растягивая слова, остерегла Цаца. – У вас самой головушка еще более буйная, чем у любого разбойника, но если вы будете так ей вертеть, то потеряете не только косичку, но и ухо. А принц-то, представляете, в самом деле… Ах, вы не представляете!

И, склонившись к самому уху Таи, служанка продолжила таинственным шепотом:

– Принц Леммонт Ярн в самом деле вернулся! Только тише! Это ужасный секрет. Мою госпожу накажут, если узнают, что она поделилась этой новостью с вами. Но вы же знаете, что баронесса души в вас не чает, правда? Так вот: принца нашли за окраиной города, на постоялом дворе, куда он приплыл на пиратской лодке. Верите? Принц, и вдруг на пиратской лодке. Хотя что с него взять, кораблей-то давно не осталось. А сегодня он въедет в столицу. Через Полуденные ворота. Кто его встретит, того он наверняка не забудет. Тише-тише, не оборачивайтесь! И умоляю: никому ни слова, даже родным и близким! Обещаете?

Тая усердно кивала – вставить словечко в тягучее пение Цацы не удалось бы и городскому глашатаю.

– Ну вот, готово, – полюбовалась на свою работу служанка. – Больше состричь нельзя, иначе совсем на мальчика станете похожи.

Тая посмотрелась в зеркало. Цаца обкорнала ее до такой степени, что издалека деву и в самом деле можно было бы принять за мальчишку. Вот только полностью выровнять клочья волос над левым ухом так и не удалось – прическа вышла все равно скособоченной, как стог сена после стихийного урагана.

– Ничего-ничего, мы зачешем, и все получится шито-крыто, – бормотала себе под нос Цаца, орудуя гребешком.

– Теперь и в косичку заплести нечего, – пожаловалась Тая.

– Зато смотрите, как модно, – попыталась убедить ее Цаца. – Сейчас подкрутим челку, и вы превратитесь в лихую пиратку. Вот так! Здорово, правда?

Она действительно уложила челку так, что та закрутилась и свесилась набок.

– Ну как?

– Боюсь, дедушка не одобрит, – засомневалась Тая.

– Зато молодежь позавидует! – уверила Цаца. – И заклинаю: про встречу принца – никому ни слова! До нее осталось всего полчаса, так что мне нужно спешить. Госпожа без меня, как без рук.

– Баронесса тоже там будет?

– Разумеется! Ведь это такое событие! О нем будут рассказывать еще долго!

Цаца убрала инструменты в сумку и накинула капюшон, спрятав в тени свой острый носик и голубые глаза. Желтая ящерица на ее груди затрепыхалась, лапки с длинными пальцами зашевелились, как будто животное ожило и задвигалось. Тая проводила ее до террасы и посмотрела, как служанка, расправив крылья, ловко перелетает через живую изгородь и скрывается в лабиринте узких улочек.

Еще раз поглядев в зеркало и отбросив на сторону челку, Тая без лишних раздумий направилась в кабинет деда.

– Господи, кто тебя так обкорнал? – изумился адмирал, едва завидев внучку. – Это что, теперь мода такая?

– Тебе не нравится? – обиделась Тая.

– Почему же, – смягчился дед. – Это, конечно, не по уставу, да и на палубе корабля ветер вмиг разметал бы всю эту композицию, однако ж… мы, к сожаленью, не на корабле, да и в стране полный штиль, так что носи все, что хочешь – хоть гнездо на макушке сооруди.

– Штиль закончился, попахивает ветерком! – торжествуя, воскликнула Тая. – Только ты, пожалуйста, никому-никому, это большой секрет. У меня была Цаца Ветвярская, дворянка на службе у баронессы ван Виль. И она мне сказала такое… Такое! Нет, я не могу этого открыть, ведь я обещала!

– Не хочешь, не открывай. – Адмирал сделал вид, что ему безразлично, и начал вертеть прибором, которым он ежедневно измерял скорость ветра.

Тая сделала по комнате несколько кругов, как акула вокруг тонущей шлюпки, не удержалась и выпалила:

– Принц Ярн вернулся! Взаправду! Мне Цаца сказала. А ей велела передать баронесса. Она встречает Леммонта у Полуденных ворот. Он въедет через полчаса. Можешь себе представить? Вот это событие, правда? Он ведь отпустит папу с мамой из башни, как ты думаешь?

– Сначала ему придется стать королем, а это будет непросто, – недоверчиво хмыкнул адмирал. – Его место давно занято старшим сыном герцогини, который к тебе, как мне показалось, неровно дышит. Но это ничего не значит. За принца может выдать себя любой самозванец.

– Ой, только не это! – Тая аж побледнела при мысли, что ее надежды рухнут. – Это точно настоящий принц! Я ни минуточки не сомневаюсь. Он прибыл на пиратской лодке, так Цаца сказала. Его нашли на постоялом дворе. Это не может быть обманом, просто не может!

– На постоялом дворе? – покрутил пышный ус адмирал. – Кажется, я догадываюсь, о каком дворе речь. «Край света» у заброшенной гавани. Раньше в нее заходили летучие корабли, а теперь только мелкие лодочки и остались.

– Может, Равион Варт что-то знает?

– Ему нет доверия. Он слишком смахивает на Ночного Упыря.

– Тогда пойдем к воротам, и сами все разузнаем! Принцу готовят встречу. Мы не можем ее пропустить, ведь ты был другом его отца.

Адмирал крепко задумался и даже выпустил из рук анемометр с вертящимися лопастями.

– Нет, мы не можем туда пойти, – сказал он. – Нас не звали.

– Ну и что? – возмутилась Тая. – Подумаешь, не звали. Что теперь, нос не высовывать? Если ждать, пока позовут, то можно и не дождаться. Ты – генерал-капитан Ярвеля Лучезарного!

– В глухой и полной отставке.

– Вот и скажи это его сыну. Пусть он сам решит, в отставке ты или нет.

– Что ж, если ты так настаиваешь, то стоит рискнуть, – сдался дед. – Это может выйти нам боком, но сидеть дома, пока все встречают принца? Посмотрим, тот ли он, за кого себя выдает.

Кучер Малахол, как обычно, дрых в улье, закрывшись в одной из ячеек, отведенных ездовым шершням. Адмирал приложил палец к губам и дал знать, чтобы его не будили – этого требовала чрезвычайная секретность предстоящей вылазки. Боцман Буль вывел из соседних денников тройку летунов и отправился их запрягать, следя за тем, чтобы они не слишком жужжали. Он же сам и сел на козлы кареты, взяв в руки вожжи. Адмирал, лейтенант Фит и Тая влезли внутрь и разместились на узких скамьях.

Буль тронул вожжи, шершни взмыли и потянули карету, нехотя заскрипевшую колесами по гладкой плитке городских улиц.

К Полуденным воротам вела Солнечная дорога – один из трех проспектов Облачного Вышеграда. Часы на городской ратуше еще не пробили десяти, а улицы уже оказались запружены волнующимся народом. Крылатые игруны стекались к южному въезду в город. Лишь изредка среди них попадались наездники на летучих шершнях – большинство принадлежало к простолюдинам, которые передвигались на собственных крыльях, отчего в воздухе кипело сущее столпотворение. Горожане жужжали, кричали и сталкивались, но в это утро никто не затевал ни ссор, ни тем более драк. На всех лицах отражалось радостное возбуждение и ожидание праздника.

– Боюсь, нам дальше не проехать, – крикнул боцман Буль, сунувшись своей пухлой физиономией в узенькое окошко.

Тая выбралась из кареты и помогла спуститься деду. Едва она окинула улицу взглядом, как стало понятно, в чем дело: повозка не смогла бы продвинуться, не наехав на кого-нибудь из суетливой толпы.

– Мы одни в карете. Все остальные летят собственным ходом, – заметил адмирал.

– Похоже, наши благородные бароны прозевали торжество, – засмеялся Ланс Фит. – Тут ни дворян, ни рыцарей герцогской гвардии. Вокруг сплошные простаки, ремесленники да купчишки.

– Как они могли узнать новость раньше герцогини и Дили Драя? – задумчиво проговорил адмирал.

– Слухами земля полнится, – буркнул боцман, спускаясь с козел.

Буля пришлось оставить посреди улицы – кто-то должен был присмотреть за шершнями. Дальше лейтенант, Тая и адмирал пошли одни.

Тая выставляла напоказ шпагу, с которой не расставалась со вчерашнего вечера. Ей казалось, что с этим оружием, болтающимся на перевязи, она выглядит взрослой, самостоятельной и очень воинственной. Да и оделась она, как амазонка: все та же сорочка с широкими рукавами, пристегнутыми браслетами, лосины и сапоги, а поверх всего этого – синий плащ с меховым подбоем. Дева так торопилась собраться, что впопыхах забыла про алую шапочку, и теперь то и дело поправляла зачесанную набок челку.

«Как я выгляжу? – думала она про себя. – Наверное, все на меня смотрят и замечают, какая нелепая у меня стрижка. Или, наоборот, эта стрижка делает меня круче?»

На самом деле никто на нее не смотрел. В толпе царило веселое настроение, все радостно перекликались и подбадривали друг друга. В такой час никто не сказал бы соседу дурного слова, так что юная дева переживала напрасно.

Ближе к устью Солнечной дороги туча летящих игрунов начала оседать на землю и превращаться в медленную реку, захватывающую всех на пути. Поток народа подхватил адмирала со свитой и понес к южным воротам. Сопротивляться этому течению было бесполезно, да никто и не собирался. Всего через несколько минут Тая увидела перед собой широкую привратную площадь и массивное здание каменной караулки, в которой дежурила стража, охранявшая вход в столицу.

Островком посреди речного течения выглядела застывшая на месте карета, оббитая темно-фиолетовой драпировкой. Дверцу кареты украшал золотой герб, изображающей белку-летягу, готовящуюся к прыжку. Девиз на старинном языке гласил: «Quo non ascendam?» – «Куда не допрыгну?»

– Смотрите, баронесса уже тут! – обрадовалась Тая. – Как ей удается всюду успеть?

Дверца кареты открылась, оттуда высунулась тонкая фигура в коричневом плаще и протянула Тае руку. Дева вскарабкалась на ступеньку, ее дед поспешил следом. Лейтенанту места внутри не нашлось, и он устроился рядом с кучером на козлах.

Лайра Кин сердечно обняла молодую игрунью. Ее бунтарская шевелюра с розочкой пряталась под меховой шапкой с длинным беличьим хвостиком. Сидевшая рядом с хозяйкой Цаца откинула капюшон и показала свое острое личико с глазами, ставшими совсем темными в полумраке кареты. Адмирал церемонно раскланялся с обеими дамами и поблагодарил их за спасение от уличной толкотни.

– Ах ты, шалунья! – с игривым негодованием напустилась баронесса на Таю. – Опять ты все делаешь наоборот. Прибытие принца – тайна из тайн. Нужно было притвориться, будто вы ничего не знаете.

– Вот так тайна! – рассмеялась Тая. – На улице – не протолкнуться, а народ все прибывает и прибывает. Им-то кто рассказал?

– Слух пробежит – не удержишь, – заметила Цаца.

– А где герцогиня с охраной? – осведомился адмирал. – Разве она сама не хочет поприветствовать Леммонта?

– Ее светлость задерживается. – Губы Лайры тронула тонкая, придворная улыбка. – Она узнала о прибытии дорогого гостя всего полчаса назад, и теперь спешно готовит покои к его приему.

Распахнутые настежь Полуденные ворота едва удалось очистить от толпы. Из каменной караулки выбежали привратники и постарались изобразить что-то вроде почетного караула, однако служак хватило лишь на то, чтобы выстроить вдоль улицы тоненькую цепочку, после чего их строй обрывался, и начиналось столпотворение.

Цаца раскрыла дверцы пошире, чтобы сидящие в карете смогли лучше рассмотреть происходящее. Тая таращилась во все глаза, но видела лишь пустой проем под воротами, да головы игрунов.

Неожиданно толпа охнула и взволновалась. Самые нетерпеливые вырвались из толкучки и взмыли над головами, но стражники принялись грубо осаживать их обратно. В воротах показался цензурион Шипилио Жмых. Стальные чешуйки, нашитые на его кожаный доспех, сверкали в лучах недавно взошедшего солнца. Тае попал в глаз маленький солнечный зайчик, она зажмурилась, а когда снова открыла веки, то увидела, что горделиво вышагивающий цензурион ведет под уздцы ездового шершня.

Верхом на шершне неловко покачивался усталый путник. Он выглядел лет на двадцать, если не больше. Глаза цвета светлого янтаря, как на одной из Таиных бусинок, глядели на окружающих настороженно, будто не веря, что все эти игруны собрались ради него. Прямой нос и заостренные черты лица говорили, что их владелец побывал в передрягах, а коротко подстриженные каштановые волосы едва виднелись из-под широкой шляпы с белым пером.

Одеяние пришельца указывало на его высокое происхождение. Камзол особого дворянского покроя не имел на груди разреза – он застегивался на спине, чтобы дать больше свободы крыльям. Облачиться в такой камзол самостоятельно, да еще застегнуть за собой ряд перламутровых пуговиц было весьма затруднительно – Тая знала это по собственному опыту. Но аристократам утруждать себя и не требовалось – обычно господина одевали слуги, так что этот фасон лишь подчеркивал особый статус его обладателя.

По багряной парче во всю грудь тянулось тканое изображение коронованного шмеля, а на плечи его высочества была накинута пушистая мантия из рыжего беличьего меха.

– Какой красавчик! – Цаца мечтательно закатила глаза.

– Уже размечталась! – захохотала ее госпожа.

– По-моему, принц растерян и даже испуган, – с удивлением заметила Тая.

– Еще бы! – откликнулся ее дед. – Когда он отправлялся за тридевять земель, то был семилетним мальчишкой. И вот он возвращается на родину. Как его примут? Признают ли в нем своего? Наверняка эти вопросы не дают ему покоя.

– Какие у него глаза! Светло-карие, теплые, лучезарные! – восхищалась Цаца.

– Глаза как глаза. Бегают по сторонам, словно выискивают, не готовит ли кто покушения, – охладила восторги служанки Лайра.

– Нужно ему представиться! – неожиданно решился адмирал.

Но едва он шагнул на ступеньку, как оказался затерт суетливой толпой. Пробиться сквозь плотные ряды горожан нечего было и думать, а стражников, готовых расчистить вельможе путь, поблизости не оказалось.

Тар вернулся на сиденье и сокрушенно вздохнул:

– Похоже, что честь первыми поприветствовать принца выпадет не нам.

Шипилио остановился. Он выглядел, как надутый индюк, и даже его пышные усы так закрутились, что доставали почти до ушей. Задрубал с Обар Моттом вышагивали по обе стороны от его высочества, и наконечники их алебард сверкали, как горные пики. Они встали за своим командиром и вытянулись по стойке смирно.

Толпа расступилась и пропустила столичного градоначальника Феррандо Флипа, тяжелого, одутловатого мужа с магистерской цепью поверх живота.

– Ваше высочество! – неожиданно тонким голосом пропищал магистр, склоняясь в учтивом поклоне. – От лица всего города позвольте вас поприветствовать. Мы так долго вас ждали, и вот наконец дождались. Какое счастье видеть сына Ярвеля Лучезарного целым и невредимым!

Его речь прервали сиплые голоса медных труб, неожиданно раздавшиеся у караулки. Это привратники вспомнили, что августейших особ по уставу положено встречать фанфарами. Однако настоящих фанфар не нашли, и изо всех сил задули в горны, демонстрируя полное неумение обращаться с музыкальными инструментами.

Градоначальник поморщился, широко развел руки и пригласил принца следовать за собой. Шершень тронулся и пополз по яшмовой плитке, вихляя из стороны в сторону. Принц едва не слетел и лишь в последний миг удержался, вцепившись в седло обеими руками.

Толпа выстроилась по обе стороны от дороги и устроила бурное рукоплескание. Горожанки, пришедшие в еще больший, чем Цаца, восторг, принялись кидать гостю белые ромашки, оранжевые одуванчики и алые маки. Его высочество изволил поймать один из маков, приободрился, взглянул на толпу орлом и помахал ей цветком. Горожане взревели и разразились овацией.

– Я зря беспокоился. Принца встречают, как подобает, – вымолвил адмирал. – Если у него и найдутся враги, то им придется утихнуть.

– Враги могут не подавать виду, – заметила баронесса.

Адмирал вежливо улыбнулся в ответ.

Толпа двинулась вслед за гостями и освободила дорогу. Лейтенант Фит велел кучеру взять вожжи и ехать вслед за всеми. Холеные шершни баронессы взлетели и потянули постромки, карета тронулась с места и заскрипела. На полпути к ним присоединился боцман Буль – он погнал следом пустую карету с гербом адмирала, но оказался в самом конце процессии и отстал.

Солнечная дорога привела торжественную процессию в центр столицы, на Мятежную площадь, недавним указом переименованную в площадь Паллиандров. Градоначальник из кожи лез вон, чтобы продемонстрировать принцу улучшения, сделанные магистратом за последние десять лет: фонтан с мраморной колонной, увенчанной фигурным изображением русалки, здания городского совета, казначейства с сокровищницей, арсенала и Высокого суда. Его высочество внимательно слушал бургомистра и благосклонно кивал в ответ на его речи. Феррандо Флип дошел до того, что приписал себе и строительство нового дворца Паллиандров, роскошного здания из яшмы и белого мрамора, возведенного прежним герцогом за счет государственной казны, которую он получил в свое полное распоряжение. Но принц проглотил эту маленькую ложь, а окружающие не сочли нужным поправлять градоначальника.

На широких ступенях дворца разворачивалось настоящее представление: слуги в парадных ливреях и рыцари в тяжелых доспехах бегали и кричали, подготавливая торжественный выход герцогини с наследником.

– Очевидно, ее светлость не ожидала такого события, – заметил адмирал, выглянув из окна кареты.

– Увы, – согласилась Лайра, – я успела предупредить госпожу лишь тогда, когда узнала сама.

Шипилио Жмых повел шершня вокруг фонтана, якобы для того, чтобы дать его высочеству возможность полюбоваться на русалку, льющую воду из широкого кувшина, что символизировало озеленение города и надежду на обильный урожай, зреющий на полях. На самом деле задравший нос цензурион демонстрировал всему честному народу важность своей персоны: все просто обязаны были запомнить, кто именно ввел принца в город, и кто первый стал его прислужником и провожатым. Шипилио выпячивал грудь и топорщил усы – это был его звездный час. Самолюбование цензуриона невольно сыграло на руку дворцовой охране: с заметным опозданием герцогиня появилась наконец на крыльце, возвышающимся над площадью. Ее черное платье с серебряной башенкой раздулось от ветра, став еще шире. Наследник Тупиллио покорно плелся за матерью – он выглядел растерянным и раздраженным.