Текст книги "Принц восточного ветра"

Автор книги: Офигелия Лимонарди

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

Ее взгляд метался от одного угла пещеры к другому, но разглядеть в них что-то из-за темноты было трудно. Пыль клубилась в сумрачных закутках за колоннами, и казалось, будто в них мелькают едва заметные тени.

«Откуда взялась посреди зала эта куча камней? Ведь ее не было, разве не так? – бежали в голове мысли, не успевая сменять друг друга. – А эти круглые отпечатки в пыли? Это мои следы, или чьи-то еще?»

Она подняла глаза к потолку, чтобы узнать, не нашел ли Шептун выход, а когда опустила их, куча камней, состоящая из плоских округлых булыжников, приблизилась на десяток шагов. Несколько мгновений Тая не сводила с них взгляда – камни казались безжизненными и совершенно недвижными. Она с облегчением стерла со лба холодный пот и рассмеялась:

– Вот какая я бесстрашная освободительница! Стоило провести часик в подземелье – и уже мерещится всякая дребедень!

Лучик света упал на ее алую шапочку, сверху посыпались комья земли и труха – это шершень проделал наконец выход наружу.

– Шептун, ко мне! Нам пора улетать! – позвала его Тая.

В этот миг куча камней вдруг взметнулась и сложилась в фигуру, напоминающую нелепую, чудовищную и несуразно кривую гориллу. Обкатанные ветрами камни прилепились друг к другу и застучали, как кости ископаемого скелета.

– Каменное чудище! – взвизгнула Тая. – Только тебя не хватало. Сгинь! Пошло вон! Брысь, кому говорят!

Но монстр, состоявший из оживших камней, и не думал слушаться худую игрунью. Гремя камнями, чудище начало приближаться. Оно надвигалось, взметая вокруг тучи пыли и оставляя за собой округлые следы.

Инстинктивно Тая взмахнула крыльями, но плотный плащ с меховым подбоем не дал им раскрыться, и она затрепыхалась, пытаясь выпутаться из собственной одежды. Сорвав плащ, она набросила его на голову монстра. Пока тот вертелся, сбрасывая накидку, она подпрыгнула и попыталась вскарабкаться на корабль, но не смогла дотянуться до высокого бортика. Монстр выбросил в ее сторону каменный кулак – тот ударился о корабельные доски и рассыпался на целый ворох камней всех форм и размеров.

– Шептун! – отчаянно вскрикнула Тая.

Шершень резко спикировал и подставил ей спинку. Тая запрыгнула на седло и вцепилась руками в высокую луку, изо всех сил стараясь держаться, пока летун набирает высоту. Через пару мгновений оба были уже под потолком. Каменное чудище бушевало внизу и размахивало кулаками. Его длинные руки растягивались, как на резинках – расстояние между каменными сочленениями увеличивалось, сжатые кулаки изгибались и заворачивались за колонны. Однако летать тяжелый монстр не мог – все, на что его хватало, это подпрыгнуть, жутко громыхая каменным скелетом.

Стараниями Шептуна щель в потолке расширилась, однако стоило шершню полезть в нее, как Таю стряхнуло и выбросило из седла. Она едва успела обхватить руками узкую талию летуна, соединяющую его грудь и брюшко. Шершень возмущенно загудел – он не выносил, когда его трогали за тонкие части тела.

– Терпи, миленький! Выручай! – забормотала Тая, ласковым голосом пытаясь задобрить питомца.

Шершень протиснулся и выбрался на свет. Игрунье пришлось повозиться и прижать крылья к спине поплотнее. Со сжатыми крыльями она ощущала себя беспомощной и неумелой, но после ряда судорожных раскачиваний и подтягиваний пролезть вслед за шершнем удалось и ей. Тяжело дыша, она расправила крылья, проверяя, целы ли они. По счастью, тонкие перепонки не пострадали, а вмятины и изгибы удалось быстро разгладить.

Тая постаралась как можно быстрее отползти от щели по мраморному полу, покрытому узорной мозаикой. Ее ладонь угодила в кучу острой щебенки и прутьев, валяющихся повсюду вокруг. Поваленные тумбы из яшмы и мрамора, массивные колонны, побитые и выщербленные так, будто орда варваров поколотила их молотками, разбитые и изуродованные барельефы на стенах – все это тонуло в сумрачном свете, проникающем через дыры в крыше дворцового зала. Едва бросив взгляд вокруг, Тая догадалась, что попала в заброшенный дворец, уничтоженный стихийным бедствием. Шептун пополз к широкой лестнице, ведущей на верхний этаж, откуда струился дневной свет. Тая попыталась подняться, но угодила коленом в острый край расколотой мраморной плитки и едва не порезалась.

Под полом, в подземной пещере, никак не мог успокоиться каменный монстр. Он подпрыгивал и гремел тяжеловесными сочленениями. Наконец, в щель, через которую выбралась Тая, прыснула струя плоских булыжников. Они приняли форму каменной лапы, которая немедленно начала шарить по полу и молотить плиты, которые удавалось нащупать.

Тая даже не успела испугаться – она мгновенно подскочила и бросилась прочь, подальше от этого чудища, справиться с которым не смогла бы, наверное, и целая армия рыцарей. Взбежав по ступеням за шершнем, она оказалась на цокольном этаже дворца, где некогда располагался парадный вход для приема гостей. Здесь было намного светлее, но дикие травы и густые кусты уже успели захватить все вокруг, превращая разрушенный дворец в заросли. Птицы свободно влетали через провалившуюся крышу и порхали в ветвях. Отовсюду доносился разноголосый щебет и деловитое жужжание пчел.

Посреди зала высилась статуя величественного короля. Когда-то ее покрывало золото, отчего изваяние сверкало, поражая гостей, входящих через парадные двери. Но теперь позолота облезла, отчего казалось, будто одежда правителя порвалась, а кожа содралась с его тела и рук. Несмотря на это жалкое состояние, в позе и взгляде короля читались мудрость и доброта, и Тая догадалась, что видит перед собой Ярвеля Лучезарного, погибшего десять лет назад, незадолго до Огненной бури.

При одной мысли о чудище, лезущем сквозь щель в полу, игрунью бросало то в жар, то в холод. Она выскочила наружу через дверной проем и попала во двор, заросший еще больше, чем внутренние помещения. Вода давно перестала журчать в брошенном фонтане, окруженном арками и галереями. Вокруг не чувствовалось ни души – горожане боялись приближаться к этому месту, уничтоженному небесным градом. Зато стрекозы и дикие осы носились вокруг в невиданном изобилии – как видно, они обжили эти заброшенные руины и считали их своим домом.

Из кустов выполз лохматый паук, ростом едва ли не выше Таи. Пять его глаз с интересом уставились на беглянку, жвала задвигались, лапы согнулись и приготовились к гонке.

Что за напасть! Тая схватила Шептуна под уздечку и поскорее потащила его наружу, к выходу со двора. Порядочные игруны не шастают по руинам, а уж благородные дамы – тем более. Так сказала бы гувернантка, мадам Каппадокия.

Глава 2. Неожиданные гости

Голубоватое солнце Туманной Дымки перевалило за полдень, когда Тая выбралась наконец на улицы Облачного Вышеграда, взгромоздившегося на горное плато. Столица игрунов купалась в лучах Светозары. Ветер давно унес последние клочья тумана, и здания из разноцветной яшмы сверкали повсюду, куда падал глаз. Однако даже в разгар дня улицы оставались пусты: жители до сих пор прятались по домам, страшась высунуть нос.

Тая забралась в седло и направила шершня по главной столичной магистрали – проспекту Счастливой звезды, однако и тут вместо привычного шума и толкотни ей встретились только запустение, да редкие группы стражников, до сих пор обыскивающих закоулки. Некоторые из них поднимали голову и провожали беглянку подозрительными взглядами, однако ей удавалось проскочить прежде, чем они решали пуститься в погоню.

До адмиральского дома оставалась всего пара кварталов, когда сбоку, с улицы Медоваров, вынеслись три шершня, на одном из которых восседал старый знакомый – Шипилио Жмых в чешуйчатом доспехе.

– Вот она! Возвращается, как мы и ждали! – с азартом выкрикнул цензурион. – Задрубал, окружай ее! Обар Мотт, накрывай сверху! Не дайте ей улизнуть!

Оба стражника в мгновенье ока приперли Таю со всех сторон. Тот, которого командир назвал Задрубалом, схватил Шептуна за поводья, а тот, которого звали Обар Моттом, потянул шершня на землю и заставил приземлиться. Тая почувствовала себя беспомощной и от обиды прикусила губу.

– Попалась? – торжествовал Шипилио Жмых. – Кто очутился в Каменной башне, тот оттуда не выйдет до тех пор, пока я не выпущу, а тебя я не выпускал. Приготовься, красавица: я отведу тебе в башне отдельную камеру, и если кто-то захочет тебя навестить, то ждать придется очень и очень долго!

Тая вертела головой по сторонам, высматривая знакомых, которые могли бы помочь, но взгляд падал только на запертые двери и окна, закрытые ставнями. Обар Мотт грубо выволок ее из седла. Задрубал потащил шершня прочь от адмиральского дома. Шипилио Жмых набросил Тае на плечи шинель из шерстяного сукна и туго стянул ее поясом, чтобы пленница не смогла расправить крылья.

– Помогите! – робко крикнула Тая, надеясь, что ее услышит кто-то из слуг адмирала.

– Сейчас поможем, – пообещал Шипилио, грубо заталкивая ее на спину своего шершня.

– Спасите! – выкрикнула Тая во весь голос.

– Еще как спасем! Вот бросим на дно башни – там до тебя ни один супостат не доберется.

Задрубал и Обар Мотт заржали над шуткой начальника. В этот миг из бокового проулка на проспект выскочил юный незнакомец в роскошной, украшенной галунами багряной ливрее, какие носили при прежнем правителе слуги высоких и знатных вельмож. За незнакомцем показался целый отряд стражников в железных кольчугах, с копьями и алебардами наперевес.

– Сюда! Мы поймали преступницу! – горделиво выпятился Шипилио Жмых, размахивая руками.

Однако коллеги по службе даже не думали помогать цензуриону. Они неслись за слугой в ливрее и орали на все голоса:

– Стой! Именем герцогини, ты арестован! Остановись, или тебе будет худо!

Не обращая внимания на окрики, незнакомец мчался прямо на Таю, беспомощно барахтающуюся в седле чужого шершня. Шипилио выступил навстречу беглецу и распахнул руки, перекрывая ему путь. Набравший скорость беглец налетел на него и толкнул с такой силой, что цензурион отлетел в сторону и грохнулся на обочину. Его доспех загремел, ударившись о яшмовый бордюр.

– Так тебе, держиморда! – не без злорадства воскликнула Тая.

Задрубал с Обар Моттом мгновенно сообразили, что делать, и начали с двух сторон надвигаться на незнакомца.

– Мне нужен твой шершень! – отрывисто бросил юнец, хватаясь за седло, в котором восседала Тая.

– Он не мой! – возразила она.

– Не важно!

– Я не могу слезть. У меня руки связаны! – Тая повернулась и показала ему ремень, туго закрученный вокруг шинели.

Незнакомец рывком сдернул с нее ремешок и бесцеремонно спихнул на землю. Шинель, в которую игрунья была закутана, как в кокон, распахнулась, и Тая с облегчением сбросила ее на землю. Слуга в ливрее вскочил на ее место и попытался взлететь, однако служебный шершень заупирался и не захотел подчиняться. Задрубал с Обар Моттом стиснули его с двух сторон.

– Держите! Не дайте ему уйти! – орали чужие стражники, приближаясь.

Они порядком запыхались, к тому же кольчуги и алебарды не позволяли им двигаться слишком быстро. Не дожидаясь, чем кончится эта история, Тая прыгнула к Шептуну и оседлала его. Понятливый летун только и ждал хозяйку – он мигом расправил крылья и зажужжал, отрываясь от яшмовых плиток проспекта.

– Куда смотрите, остолопы? Лиходейка у вас из-под носа уходит! – завопил Шипилио, вставая на карачки.

Но его подчиненные в этот момент были заняты новой жертвой. Убедившись, что поднять в воздух чужого шершня не удастся, незнакомец скрутил ливрею в ком и выпростал из прорези в камзоле собственные крылья – прозрачные, легкие и широкие. Не успели стражники схватить его за сапоги, как он взлетел над их головами.

– Ничего, долго не пролетаешь. Мы тебя загоняем! – пообещал командир постороннего отряда.

Тая развернула Шептуна к дому, чтобы слинять поскорее, пока про нее забыли. Но незнакомец опустился на нее сверху, опутал шершня ливреей, как попоной, и во второй раз за последние минуты выбросил Таю из седла, пробормотав:

– Прости! Мне он нужнее!

Игрунья вывалилась и едва успела взмахнуть крыльями, чтобы не удариться об уличную плитку, которой был вымощен проспект.

– Ах ты, наглец! – рассерженно заголосила она, глядя вслед улетающему незнакомцу.

Тот уверенно правил Шептуном, дергая его за уздечку. Чужие стражники устремились за ним, гогоча и топая сапогами. Задрубал с Обар Моттом бросились следом, но поднявшийся на ноги Шипилио схватил их за шкирки, резко дернул и заорал:

– Куда, олухи? Забыли про лиходейку? У нас свое дело, им и займитесь!

Тая опомниться не успела, как пухлый Обар Мотт и тощий, как каланча, Задрубал стиснули ее с двух сторон.

– Командир, мы ее поймали! – радостно закричали стражники.

Шипилио Жмых приблизился, потирая ушибы, приподнял Таю за подбородок, и фальшиво ласковым голосом произнес:

– Попалась, голубушка?

Он не обращал никакого внимания на карету, появившуюся за его спиной. Сидевший на козлах кучер правил тройкой запряженных шершней, которые натужно жужжали, натягивая постромки и взлетая на высоту, не превышающую рост игруна. Сама карета стучала колесами по сверкающей плитке, подскакивая на ухабах. Едва Тая заметила светлый герб на дверцах, как в душе ее затрепетала надежда. Герб представлял собой щит, разделенный на белую и лазурную половину. На верхнем, белом поле, под золотым деревом бодались два черных барана, столкнувшись рогами. Семейный знак ее деда, происходившего из рода графов Чернорунных, заставил Таю мстительно улыбнуться.

Шипилио изгалялся вовсю, расписывая, какие ужасы ждут Таю в Каменной башне. Задрубал с Обар Моттом ухмылялись, не подозревая, что выручка уже близко. Кучер натянул вожжи, тройка шершней приземлилась, дверцы кареты распахнулись, и из нее вывалились приземистый, толстый, как колобок, боцман Цыбер Буль, заросший густой бородой, и высокий, стройный, подтянутый лейтенант Ланс Фит, чье лицо было выбрито так гладко, что от подбородка и щек отскакивали солнечные зайчики. Не говоря ни слова, они отпихнули стражников, подняли Таю и понесли ее прямо к карете.

– Стоять! – вышел из себя цензурион. – Что вы себе позволяете? Эта игрунья – преступница!

– Преступниками становятся только после приговора суда, – обернувшись, небрежно бросил ему лейтенант Фит.

– Вот я и арестовал ее, чтобы доставить на суд! – не унимался Шипилио.

– Семейство адмирала попадает под суд герцогини Чуль-Паль, – задиристо возразил боцман Буль. – А ты, железная голова, не суйся не в свое дело!

– Как это не мое дело? – разъярился цензурион. – Да она проникла в особо охраняемое помещение! Режим содержания нарушила!

– Вот и доложишь все это правительнице, – заявил боцман, усаживая Таю на кожаное сиденье.

Задрубал с Обар Моттом подобрались, готовые сорваться с места и пустить в ход алебарды, но Шипилио удержал их, и лишь поскрипел зубами. Шершни расправили крылья, взлетели, и потащили карету в сторону адмиральского дома. Тая оглянулась в оконце, прорубленное в задней стенке, и увидела, как цензурион в ярости дергает себя за усы.

– Цыба, Лансик, как вовремя вы подоспели! – с облегчением поблагодарила она. – Я уж думала, что меня не отпустят.

Лейтенант ответил ей любезным кивком, а вот боцман развернулся всеми своими объемными телесами, припер к спинке сидения и мягко, но напористо заговорил:

– Девочка, что ж ты творишь? Пожилой адмирал сам не свой. Ты пропала из дома в разгар заварухи. А если с тобой что-то случится? Если тебя арестуют, как эти болваны, или, чего доброго, попадется разбойник, которого они ищут – что тогда? Кто тебя будет спасать? Ну, где ты была? Говори!

– Я… летала к маме и папе, – несмело призналась Тая.

Боцман охнул и прикрыл глаза пухлой ладонью. Лейтенант Фит поморщился и покачал головой.

– Нам не разрешили их посещать, – как маленькой, напомнил Цыбер Буль.

– Вот я и подумала: пока вся стража в городе, занята другим делом, а они там одни, может, как-нибудь их забрать?

– Ты хотела их освободить? – ледяное спокойствие лейтенанта иссякло, его гладкое, бледное лицо выразило крайнюю степень смятения.

– Что ж ты наделала? – принялся совестить ее боцман. – Ведь это и в самом деле могут посчитать преступлением. Бароны в совете нервничают, им призраки Драконьего ордена по ночам снятся. И где ты намеревалась спрятать своих маму и папу? У нас дома? Ты не подумала, что их сразу найдут?

– Я думала, что дома они окажутся в безопасности, и никто не посмеет… – Тая не смогла договорить.

Только сейчас она осознала, каким наивным был ее план.

– Вот что, – решительно заявил лейтенант Фит. – Про похищение родителей даже не заикайся. Будут спрашивать, говори, что соскучилась по маме и папе, захотела поиграть с братиком, строй из себя юную глупышку, лишнего не болтай.

– Ей и строить ничего не придется, – откликнулся боцман.

– Простите меня! Я не хотела никого подводить! – на глаза Таи наворачивались слезы.

Она успокоилась только тогда, когда впереди замелькал под солнцем яркий жестяной флюгер в виде кораблика с раздутыми парусами. Однако кучер так резко осадил шершней перед самым крыльцом ее дома, что она снова разволновалась: не случилось ли что с ее дедом? На голову старого адмирала и вправду выпало слишком много испытаний: новые власти подвергли его опале, лишили графского титула, заточили сына с семейством. К тому же, он остался без любимого детища – флота, который когда-то бороздил воздушные просторы Туманной Дымки, открывая неизведанные острова. И тут новая неприятность, и от кого? От родной внучки, в которой он души не чаял. Тая не знала, как показаться ему на глаза.

Однако на этот раз во дворе особняка творилось что-то действительно необычное. Вся лужайка перед крыльцом оказалась запружена богато украшенными каретами. Холеные ездовые шершни в расшитых попонах вальяжно жужжали над одуванчиками, не удостаивая их вниманием. Слуги в ливреях из черного бархата сновали повсюду, шумя и сбиваясь с ног.

Боцман Буль выкатился из кареты, как колобок, и застыл, тараща серые, как пасмурное небо, глаза. Лейтенант Фит галантно подал Тае руку и помог спуститься на откидную ступеньку.

– Это еще что за нашествие? – пробормотал Буль.

Столпотворение перед крыльцом для него оказалось сюрпризом. Едва Тая разглядела герб на ливреях слуг – серебряного ястреба на вершине башни – как лицо ее вытянулось от удивления.

– Слуги герцога? – спросила она.

– Герцогини, – поправил лейтенант Фит. – И, судя по карете с вензелем ее светлости, она изволила прибыть самолично.

Тая не помнила, чтобы правящая герцогиня из династии Паллиандров когда-либо удостаивала опального адмирала своим вниманием. Ее появление было событием из ряда вон выходящим.

– Вы знали, что она к нам прибудет? – растерянно спросила Тая.

– Если бы! – посетовал Фит. – Нас даже не предупредили. Когда мы отправились на твои поиски, об этом и речи не было.

«Что могло понадобиться нашей правительнице, да еще в такой день, когда все идет кувырком? – думала Тая, пока боцман и лейтенант, толкаясь, провожали ее к крыльцу. – Может, это из-за меня? Только бы деда не обвинили в моих ошибках! Если ему будут грозить – брошусь герцогине в ноги и признаюсь, что сама во всем виновата…»

– Как нехорошо вышло! – забеспокоился Фит. – В доме такие важные гости, а внучка хозяина их не встречает. Они могут подумать, что ты выказываешь им неуважение. А ну-ка, пошли быстрее!

Спутники подхватили Таю подмышки и потащили к крыльцу, на котором и без них было не протолкнуться. Однако путь преградили сразу трое рыцарей, закованных в железные доспехи с ног до головы. Тая взглянула в узкие прорези их шлемов и сразу почувствовала разницу между городской стражей, набранной из простонародья, и прирожденными воинами из дворянского сословия, дисциплинированными и преданными своей госпоже.

Старший из рыцарей поднял ладонь в железной перчатке, не позволяя войти.

– Мы – слуги хозяина, а это – его внучка, – униженно затараторил боцман.

Но рыцари не пожелали их слушать. Старший лишь сделал короткий жест, приказывающий им убираться.

– Эй, это мой дом! Чего вы тут встали? – взъелась Тая, но лейтенант с боцманом мигом стащили ее вниз по ступеням.

– Ты что? Это личная гвардия герцогини. С ее охранниками так не разговаривают, – зашептал ей на ухо лейтенант Фит.

– Они не пускают меня в собственный дом! – заупиралась Тая.

– Значит, нужно поискать другой вход, – подмигнул боцман.

Они выбрались из толпы и обогнули широкое здание. На заднем дворе беспечно жужжал Шептун, собирая нектар с больших, как колеса, одуванчиков.

– Смотри-ка, твой шершень уже здесь, – обрадовался боцман Буль. – Вот умное животное – сам умудрился найти дорогу.

– Кто бы мог подумать, что старый морской волк окажется таким простодушным! – Тая ласково погладила Буля по руке, чтобы смягчить смысл своих слов. – У меня отобрал его незнакомец, который выглядел…

– Как? – не дождался продолжения фразы Фит.

– Необычно, – наконец нашлась Тая, беспокойно озираясь по сторонам. – Он выглядел, как слуга знатного господина, однако такой ливреи – с золотым шмелем, парящим над маком – я давно уже не встречала. Даже не помню, где я могла видеть такую.

– Золотой шмель над маком? – Фит остановился, как вкопанный.

– Девочка, тебе померещилось! – расхохотался Буль. – Королевский шмель – герб династии Ярнов. Ливреи с их символами носили до Огненной бури, но сейчас вряд ли найдется сумасшедший, который рискнет показать такой кукиш новым правителям, Паллиандрам.

– Говорю тебе: я видела своими глазами! – Тае казалось обидным, что ей не верит боцман, которого она знала с детства. – Гляди, вот же она!

Игрунья метнулась к стене дома и подняла с травы потрепанное одеяние с длинными полами и рукавами, украшенное пуговицами и застежками в виде широких лент. Лейтенант Фит расправил его, осмотрел и задумчиво произнес:

– В самом деле: золотой шмель в короне. Такие давно не носят.

– Ты совсем сбрендил? Немедленно скатай и спрячь подальше! – зашипел на товарища боцман. – Сейчас неудачное время, чтобы трясти этим старорежимным значком. Ведь в доме гостит герцогиня, а ей напоминание о прежних королях придется ой как не по душе!

– Верно! – в кои-то веки лейтенант согласился с боцманом. – Тот, кто подкинул эту ливрею, нам явно не друг. Это какие-то происки.

– Вы думаете, ее подкинули? – усомнилась Тая. – Может, стоит поискать незнакомца, который ее носил?

– В любом случае, нужно поторопиться, – скомандовал Фит, освобождаясь от мундира и расправляя крылья.

Он первым взлетел на третий этаж, под самую крышу, и приземлился на террасе перед входом для слуг. Тая вспорхнула за ним, а вот толстому боцману пришлось туго: при одной мысли о том, что придется воспользоваться собственными крыльями, он надулся и побагровел. Но деваться было некуда: с видимой неохотой раскрыв обе пары прозрачных перепонок, он начал работать ими, производя шума больше, чем шершень.

– Быстрее давай, толстый боров! – прикрикнул сверху лейтенант Фит.

– За борова ты мне ответишь! – посулил боцман.

– Сначала достань меня!

– Достану – пожалеешь!

Буль взлетел на террасу с изяществом петуха, одолевшего подъем на забор. По его багровому лицу с прожилками потек пот.

– Толстый боров! – продолжал дразнить Фит, проскальзывая в двери.

Не успев отдышаться, Буль погнался за ним, но не смог с первого раза протиснуться в узкий входной проем. Тая схватила его за рукав и помогла влезть в прихожую. Первым делом боцман бросился на обидчика, но Тая его удержала и напомнила:

– Цыба, у нас герцогиня!

– Не шуми, старый хрыч! – шикнул на него Фит.

Боцман, уже готовый полезть в драку, вынужден был сдать назад и обрушил на спутника шквал изощренных флотских ругательств, среди которых самым мягким оказалось пожелание засунуть себе ржавый якорь в одно место и ходить с ним в раскоряку до скончания веков. Эту тираду он произнес на одном дыхании, зловещим свистящим шепотом, зато жестикулировал своими толстыми кривыми руками так красноречиво, что менее привычная к воздухоплавательскому фольклору девушка могла бы и покраснеть.

Едва Тая спустилась по лестнице в свою комнату, как на нее набросилась гувернантка, мадам Каппадокия Грюн.

– Таисса, это недопустимо! – возмущенно заявила мадам, разглядывая подопечную через лорнет на тонкой ручке, который она поднесла к носу. – Как ты можешь отсутствовать в такое время? У нас гости, и какие! Сама герцогиня со всей великолепной свитой, и даже наследником, молодым герцогом!

Мадам Каппадокия закатила глаза, показывая восхищенное преклонение. Тая давно уже просекла, что увядающая гувернантка мечтает выдать ее за богатого аристократа, чтобы обеспечить себе тепленькое местечко, где можно спокойно досидеть остаток жизни. Она без конца пыталась свести ее то с одним женихом, то с другим, но они оказывались то слишком старыми, то слишком страшными.

– Молодой герцог – чудесный, воспитанный, благородный джентльмен! – жужжала над самым ухом мадам Каппадокия. – А какое у него чувство юмора! Какие блистательные дарования! К тому же, он будущий правитель нашего государства. Разве эта не та партия, о которой мечтает всякая уважающая себя девица на выданье? Постой, что это у тебя?

Мадам наконец разглядела в лорнет дыры на рваной сорочке и царапины на локтях и коленях Таи, появившиеся после спасения из подземелья.

– Где ты была? Чем занималась? – возмущению порядочной гувернантки не было предела. – Впрочем, сейчас это неважно. Быстро переодевайся, приводи себя в порядок, и мигом в гостиную – встречать свою судьбу!

Алая шапочка, покрывшаяся грязными пятнами, отправилась в корзину для белья. Туда же полетели сорочка, лосины и сапоги. Тая едва успела смыть пыль дворцовых руин и комья глины, налипшие на ее руки во время блужданий по подземному лабиринту.

Праздничная одежда, соответствующая представлениям мадам Каппадокии о благопристойности, уже поджидала, аккуратно разложенная на кровати. Гувернантка поджала губы, неодобрительно оглядела синяки на боках своей воспитанницы, и протянула ей небесно-голубое платье из мягкого атласа с двумя широкими разрезами для крыльев. Тая натянула его через голову, оправила, застегнула жемчужные пуговицы и посмотрелась в небольшое настольное зеркальце. Длинное платье доходило до пола, что делало его неудобным для уличных вылазок. Зато для приемов в гостином зале оно подходило в самый раз. Мадам Каппадокия помогла ей пропустить крылья в прорези и аккуратно сложить их за спиной – благородной госпоже не приличествует выставлять напоказ уменье летать. Затем она приладила кружевной воротник и такие же кружевные манжеты. Широкие рукава, раздувшиеся, словно паруса, гувернантка прищелкнула парой серебряных браслетов, после чего поднесла Тае туфли с серебряными застежками на невысоком каблуке. Надев их, Тая перестала сметать пыль подолом. На узкую талию лег малиновый поясок с золотой пряжкой, а на шею воспитанницы гувернантка надела драгоценное ожерелье в виде вьющихся листиков огнецвета, золотое, с маленькими крапинками рубинов, сапфиров и изумрудов. Тая вздохнула с облегчением, решив, что обряд завершен, но лицо Каппадокии приняло такой возмущенный вид, что пришлось задержаться. Заплетя волосы подопечной в две тонкие золотистые косички, мадам увенчала ее чело легкой диадемой в форме переплетенных ветвей чудо-дерева с зеленым, под цвет глаз, изумрудом. Только после этого она поднесла Тае зеркальце и позволила полюбоваться на свою работу.

– Ну вот, даже такую непослушную девочку удалось превратить в благопристойную госпожу, – с удовлетворением произнесла мадам.

– Я не девочка! – взбунтовалась Тая. – Я давно уже вышла из детского возраста.

– Если бы ты вышла из детского возраста, то вела бы себя ответственно и организованно, – нравоучительно изрекла воспитательница.

У Таи не нашлось аргументов, чтобы оспорить сию мудрость.

«А что, если герцогиня явилась по мою душу? – вертелась в голове мысль, пока дева спускалась вслед за разволновавшейся гувернанткой в приемный зал адмиральского дома. – Что, если она собирается обвинить меня в похищении папы и мамы из Каменной башни? Что, если она надумала окончательно погубить деда, и похоронить даже память о семье Таров?»

Разум подсказывал, что правящая особа вряд ли взялась бы сама за расследование – на это есть рыцари, стражники, слуги, и целый сонм прихлебателей, всегда готовых исполнить любое распоряжение. Но голос разума звучал тихо, а голос страха вопил во всю глотку, взрывая голову изнутри.

«Что же делать? – бежали мысли. – Виниться, каяться, просить милости? Или все отрицать и ни в чем не признаваться? Только бы деда не обвинили, он и так настрадался. В крайнем случае, возьму все на себя».

Решившись, она почувствовала себя увереннее, и пошла навстречу судьбе твердым шагом, как и положено наследнице знатного рода.

– А вот и наша чудесная девочка!

Это были первые слова, которые Тая услышала, вступив в просторный гостиный зал.

Навстречу ей поднялась импозантная дама, разменявшая пятый десяток лет. Перепуганный взгляд Таи скользнул по ее пышному платью из черной парчи, подол которого расширялся, как купол собора.

Правящая герцогиня Чуллина Паллиандр, известная также под фамильярным прозвищем Чуль-Паль, от души обняла ее и дважды поцеловала, легонько коснувшись щечек. По лицу Таи еще продолжала плясать лихорадка, бурными волнами накатывающая изнутри, но она догадалась, что если ее и съедят, то не прямо сейчас.

– Как же так? – укоризненно вымолвил адмирал. – У нас гости, а ты пропадаешь невесть где.

Визит знатных гостей приободрил деда Таи. Из пожилого отставника, скучающего в пустынном доме, он превратился в подтянутого вельможу, в мельчайших тонкостях владеющего искусством придворного обращения. Черный парадный мундир с золотыми эполетами сидел на его молодцеватой фигуре так, будто хозяин имения в нем родился. Аккуратно подстриженная бородка с проседью придавала ему благородный вид, и даже заросший рубец, пересекающий лицо от брови до верхней губы, не портил внешность, а делал его еще мужественней.

– Прошу извинить меня, ваша светлость, – пролепетала Тая, опуская перед герцогиней глаза.

Неодобрительный взгляд гувернантки красноречиво напоминал, как должна вести себя благородная девушка в присутствии вышестоящих особ. Тая взяла себя в руки и присела в глубоком реверансе, однако и тут вышел конфуз: на нее ни с того ни с сего напала слабость, ноги подогнулись, и реверанс вышел таким низким, что еще чуть-чуть, и она села бы на пол. «Ай, как неловко!» – поругала себя дева. Однако довольная улыбка, расплывшаяся по лицу мадам Каппадокии, показала, что приседания перед правительницей чем ниже, тем лучше, а посему ее воспитанница впервые за день показала по-настоящему учтивые манеры.