Текст книги "Трое на велосипедах, не считая блондинки. Лазурный берег (СИ)"

Автор книги: O Simona

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

  Нас щипали, хотели удушить.

  Зизи отчаянно визжала и кусала обидчиков.

  Правда находились и защитники – они не щипали меня, не колотили ладонями по спине, а нежно прикасались к попе.

  Но на защитников, а они все мужского пола, набрасывались разъярённые женщины.

  Мы оказались в очень невыгодном положении.

  Тут Василиса чихнула, и наступила ледяная тишина.

  Вокруг нас образовалось пустое пространство, как в космосе.

  Когда по земному шару бродит вирус, то каждый чих вызывает ужас.

  По расширенному коридору мы помчались на наших велосипедах.

  Все же оскорбление, которое я нанесла молодоженам, оказалось столь велико, что нас решили преследовать.

  Бросили гроб и припустили за нами, не боялись чиха вируса.

  Но велосипеды быстрее, чем чужие ноги.

  Мы отъехали на безопасное расстояние и остановились.

  – Ничто так не учит езде на велосипедах, как смерть, которая несется по пятам, – Василиса тяжело дышала.

  – Смерть – лучший учитель, – я упала на теплую траву.

  – Почему у них на похоронах все в белом? – Дженифер озвучила мой невысказанный вопрос. – В одних местах на похороны надевают черное, а на свадьбы – белое, а в других наоборот.

  Сами виноваты, что напридумывали традиций.

  – Мне кажется, что лучше не надо никого поздравлять или выражать соболезнования, – Василиса простонала. – Мы иностранки, чужие на Лазурном берегу.

  Нас ждут штрафы за оскорбления чувств.

  – Если мы не будем соболезновать и поздравлять, то нас обзовут черствыми и также выпишут штраф за оскорбление чувств. Безысходность! – Я задумалась.

  Мои подружки тоже приуныли и погрузились в безысходность.

  – Парни! – Дженифер первая увидела их и вынырнула из безысходности.

  – Женихи! – Я захлопала в ладошки.

  – Алехандра, только не говори им сразу, что они женихи, а то испугаются, – Василиса выхватила вышивание – медведь с балалайкой.

  Она сделала вид, что голая на обочине увлеченно вышивает.

  По задумке Василисы парни должны заинтересоваться трудолюбивой умелой красавицей.

  А то, что она обнаженаня – это не так важно для жениха.

  Четверо парней неспешно катили на велосипедах.

  Выглядели женихи намного хуже, чем их старенькие велосипеды.

  А когда приблизились – то еще хуже начали выглядеть.

  Они устали, они измождены, лица их покрыты потом, красной шелушащейся кожей и пылью крематориев.

  Но все же они – живые и катятся.

  Василиса усиленно тыкала иголкой в полотно, набивала дырки.

  Я и Дженифер сделали вид, что непринужденно беседуем об искусстве.

  Искусство – всегда выгодно для разговора двух обнаженных девушек на дороге.

  Словно случайно мы приняли самые выгодные позы.

  – Девки! – Первый парень оживился.

  Он вытянул в нашу сторону палец без одной фаланги.

  – Не просто девки, а – голые девки! – второй парень загоготал.

  – Красивые голые девки! – с хохотом добавил третий!

  – Да нам повезло, братцы! – четвертый залился хохотом и прибавил скорости.

  Четверо женихов пролетели над нами, как дельтаплан над Ватиканом.

  Я вспомнила, как в Риме снималась, как модель, в рекламе меховых шуб из соболя и горностая.

  Удивительно: фэшн директора гонят нас, моделей в Сибирь и в Антарктиду, чтобы мы там полуголые в снегах и в комарах мерзли.

  Зато в жарком Риме, когда на улице плюс сто, мы паримся в рекламе теплых шкур.

  По сюжету я в горностаевом королевском манто, в теплых сапогах из медвежьей шкуры должна слететь на дельтаплане со стены Колизея.

  Я не знала, что означает дельтаплан.

  Думала, что это парашют или удобная кабинка фуникулера.

  Но оказалось, что дельтаплан Леонардо да Винчи, иначе называется птицелет.

  «Тонкая рама из спичек, бумага на крыльях, – фэшн директор ободрял меня. – На один раз выдержит тебя, Алехандра». – Он поощрительно улыбался.

  "Не страшен птицелет, как его нарисовал Леонардо!

  На пожарной лестнице было страшнее. – Я засмеялась. – Страшно, когда думаешь – выживу или не выживу во время съемок рекламы.

  На пожарной лестнице я сомневалась, а сейчас не сомневаюсь.

  Я не выживу, даже мягкая шкура не спасет.

  Наверно, раньше люди были размером с курицу, потому что для них построен птицелет". – Я улыбнулась в последний раз и сорвалась со стены.

  Птицелет оказался крепче, чем рассчитывала съемочная группа.

  Сначала он отвесно падал, я даже коснулась ногами головы полицейского, но затем резко взмыл вверх.

  Умели строить дельтапланы в древности.

  Я летела на крыльях удачи: дома, речка, опять дома, снова речка – та или другая, для меня не имело значения.

  Затем я под собой увидела толпу – огромную, шумящую, как море.

  «Меня встречают, и мной любуются», – я обрадовалась.

  Но затем разочаровалась, потому что они смотрели не на меня, а на балкон.

  На балконе стоял солидный мужчина в короне и в белых с золотом одеждах.

  Он поднял руки вверх.

  Ветер только и ждал, чтобы мужчина поднял руки.

  Ветер вырвал у меня дельтаплан и унес его обратно в Колизей.

  Я же без крыльев летать не умею, я не курица, поэтому начала падать.

  Падать у меня получилось отлично.

  «Кто ты?» – мужчина на балконе удивился, когда обнаружил, что держит меня в руках.

  «Я кто? – во время полета у меня выветрилось знание, кто я. – На мне горностаевое манто, значит, я – королева!» – Приятные воспоминания вызвали у меня улыбку.

  Но крик Василисы улыбку погасил:

  – Уехали, женихи уехали!

  – Они сказали, что мы красивые, – Дженифер сжала губы.

  – Женихи не поняли, что мы их невесты, – я подняла свой велосипед. – Догоним их и объясним, что мы их невесты. – Я первая тронулась с места, чтобы выбрать лучшего жениха.

  Мы помчались быстрее ветра, даже обогнали медленно бредущих по дороге овец.

  На длинном ровном участке дороги мы увидели тех четырех женихов.

  Радостно закричали им, чтобы они остановились.

  Женихи услышали наш крик, оглянулись, и... расстояние между нами стало стремительно увеличиваться.

  Парни удирали, будто за ними гонятся волки.

  – Они приняли нас за полицейских, – я нашла оправдание непонятному поведению женихов.

  – Разумеется, что они подумали, что мы голые полицейские на велосипедах преследуем их, – Василиса согласно кивнула головкой и упала с велосипеда.

  – А вот и домик дядюшки Джо, – Дженифер помогла бы подняться Василисе, но сама рухнула рядом с ней без сил. – По странному стечению обстоятельство домик дядюшки Джо называется «Отель дядюшки Джо».

  – Может быть, здесь живут много дядюшек Джо, – я устояла на ногах, чем гордилась, но мой велосипед с Зизи упал на Василису и на Дженифер. – Полицейские говорили, что дядюшка Джо женат на дядюшке Джо.

  – У меня с ногами творятся чудеса, – Василиса вытянула ноги, или в ее положении и при побелевшем от гонки лице, я бы сказала – протянула ноги. – Они устали! – Как только Василиса произнесла, что ее ноги устали, я почувствовала неимоверную тяжесть в своих ногах. – Крутила педали, как белка в колесе.

  – Белка в колесе крутит не педали, а крутит колесо, – Дженифер поправила Василису.

  – Разницы никакой, потому что ноги те же самые, – Василиса застонала. – Я никуда не пойду дальше, заночую у дядюшки Джо.

  Пусть даже в его отеле нет кроватей, а только – колеса для белок.

  Я буду спать и в колесе! – Василиса попыталась встать, но не смогла.

  – Размечталась, Василиса, – я сделала вид, что присела не потому, что устала после велосипедной гонки, а рассматриваю жука на стебельке. – Где ты найдешь огромное колесо для белки здесь?

  Мы не на съемочной площадке «Бурного острова».

  – Алехандра, не напоминай мне о бурном острове, – Василиса погрозила пальцем, после чего ее рука бессильно упала.

  Еще бы – не напоминать о бурном острове.

  Я и Василиса записались однажды на кастинг по показу модной одежды от кутюр.

  Имя модельера я забыла, а о его колесе вспоминаю каждый раз с содроганием.

  Модели, по замыслу кутюрье, не дефилируют, как обычно по подиуму, а бегают в огромных колесах.

  Подобные колеса, только в тысячу раз меньше, продаются в зоомагазинах для белок и для хомяков.

  "Колесо символизирует Солнце, а я – Солнце Вселенной! – Кутюрье, вспомнила все же его имя – Лианоз, верил, что он – центр Мира в котором золотые звёздочки прибиты к твердому небосводу. – Вы бегаете в колесах, показываете мою летнюю коллекцию.

  Я освещаю вас своими лучами". – Коротко, понятно и даже без претензий.

  Хорошо, что Лианоз не считает себя матерью-жабой.

  С матерью-жабой (модельер Сандун) мы раньше работали...

  Летняя коллекция модной одежды от Лианоза тоже не была оригинальной, как и его затея с огромными колесами для белок.

  Нарисованные трусики и лифчики, а сверху, на плечах – голубые шарфы.

  «В колесо пойдут по две модели, – кутюрье сочинял на ходу. – Две модели в огромном колесе символизируют... символизируют...» – Лианоз щелкнул пальцами, чтобы ему подсказали.

  «Две модели в гигантском колесе символизируют два яйца», – Жан-Кристоф подсказал своему шефу.

  Два яйца – глупость несусветная, но идея понравилась Лианозу.

  Еще бы – Жан-Кристоф для Лианоза был три в одном: любимчик, любимец и любимый.

  "Вы, мадемуазель, – Лианоз снизошел до моделей и взял за руку Василису, – первое яйцо в первом колесе. – Кутюрье помог Василисе забраться по лесенке в колесо и обратился ко мне: – Вы, мадемуазель, – второе яйцо.

  Вы следуете и дышите в спину яйцу первому". – Он поставил меня за Василисой – вторым номером.

  Я от злости, что не первая в колесе, не первая яйцо, раскалилась, как сковорода без бифштекса.

  «Милейший, – Жан-Кристоф снова обратился за помощью к другу, – как называется наш показ?»

  «Ваш показ летней моды от вас, месье, называется „Бурный остров“», – любимец придумывал на ходу, за словом в карман не лез.

  Мы поняли, что он скармливает своему шефу любую глупость, а тот с радостью принимает, потому что любит его.

  Позже я задумалась и поняла, что все намного сложнее в придумывании «два яйца» и «бурный остров».

  Успех Жан-Кристофа не в том, что он выдавал глупость, а в том, что он высказывал ее немедленно – без долгих раздумий, без потирания кончика носа, без прикладывания ладони ко лбу.

  Лианоз очень ценил свое время, взвешивал его по цене бриллиантов за грамм, поэтому не выносил, когда кто-то затягивал процесс.

  А Жан-Кристоф никогда не думал, перед тем, как сказать, гнал напропалую, сразу отвечал.

  Может быть, поэтому он стал любимчиком, любимцем и любимым у кутюрье Лианоза?

  За свои качества, а не за яркие пухлые девичьи губы, не за миленькое девичье лицо, не за тонкий стан с осиной талией, не за наивно широко распахнутые голубые глазки, не за свои восемнадцать лет, не за мягкие пшеничные кудри?

  Но нам с Василисой в прозрачном колесе для гигантских белок, или – для двух яиц – взаимоотношения Жан-Кристофа и Лианоза уже были не интересны в тот момент.

  Кто-то обалденно идиотский крутанул колесо.

  И мы побежали, иначе бы упали с потолка.

  На втором круге Василиса процедила, не оборачиваясь:

  – Меня тошнит!

  – Ты беременая? – я гордилась, что меня не тошнит.

  – От кого я могу быть беременая, если мужиков нет, одни лишь козлы? – Василиса на время забыла о своем подташнивании.

  – От козла беременая? – я почувствовала легкое головокружение.

  – Алехандра, я не верила, что ты натуральная блондинка.

  – Да, у меня кожа на затылке розовая и иногда просвечивает сквозь волосы, – я приняла слова Василисы за похвалу.

  И тут меня вырвало – без предупреждения, без долгой мучительной подготовки.

  – Алехандра, что это ты за звуки издаешь? – Василиса насторожилась, но обернуться не могла, потому что мы бежали в колесе, как белки. – И запах странный – кислый и противный.

  Из тебя вытекает дурной пот?

  – Меня вырвало! Кажется, что я беременая! – я удивилась, потому что еще никогда не была ни с кем, даже с козлом.

  Произнесла шепотом, чтобы Василиса не услышала.

  Она и не услышала, но увидела.

  При этом – на своих плечах и на голове.

  Колесо крутилось по кругу, на то оно и колесо, поэтому то, что вышло из меня, упало на нас сверху.

  Василиса хотела выругаться, но не успела, потому что ее тоже вырвало.

  Так мы бегали, и нас тошнило.

  Затем мы упали, и нас уже шкомотало, как белье в стиральной машине.

  Кастинг мы провалили, нас не взяли на показ коллекции «Бурный остров».

  С тех пор мы настораживаемся при словах – белка, колесо, бурный остров и яйца.

  Ну, о яйцах понятно, потому что порядочная девушка должна всегда краснеть, когда слышит «яйцо», или «яйца».

  Мы отдохнули в пыли около отеля дядюшки Джо, а затем воспряли и ожили.

  Потащили свои тела к отелю, заодно и велосипеды не забыли.

  – Мне кажется, или перед нами сарай для лопат? – Василиса остановилась перед дощатым покосившимся домиком.

  – Я думаю, что не сарай, а – будка сторожа, или охранника перед входом на территорию парка, в котором находится отель дядюшки Джо, – Дженифер брезгливо двумя пальчиками потянула за ручку двери.

  – А я уверена, что это и есть сам отель дядюшки Джо, – я улыбнулась.

  Василиса и Дженифер посмотрели на меня, как величайшую в мире шутницу.

  Дженифер даже показала всемирный жест одобрения шуток – покрутила пальцем около виска.

  Подружки не верили, а, когда мы вошли, то поверили и побелели.

  Сарай оказался просторным, даже слишком просторным для сарая для лопат.

  В первой комнате находился древний потрескавшийся камин с почерневшими от копоти кирпичами.

  Около камина в классически древней качалке сидел не менее древний старик.

  Его колени прикрыты потертым клетчатым пледом.

  На клетках лежало ружье времен кремниевых войн.

  На ружье покоились руки старика – еще более древние, чем сарай, камин и ружье вместе взятые.

  – Посмотрите на его подбородок, – Дженифер прошептала нам. – Он выпирает, как трамплин для прыжков в бассейне.

  На этом подбородке спокойно уместятся три американских прыгуна спортсмена, или пять европейских прыгунов, или десять азиатских.

  – При этом они могу держаться за выдающиеся зубы, – Василиса показала нам на жёлтые скалы зубов из верхней и нижних челюстей старика.

  – Зачем спортсменам прыгать в бассейн с его челюсти? – я прошептала слишком громко.

  Но старик не проснулся, потому что его глаза закрыты.

  Или он не проснулся, оттого, что на носу сидит огромная бородавка.

  – Гм! Хозяин? – Василиса целомудренно подошла сзади кресла-качалки, чтобы не шокировать старика своей наготой.

  Шокировать было некого, потому что старик не отозвался.

  – Он умер? – Дженифер потрясла плечо старика. – Если умер, то еще лучше: переночуем спокойно, без старческой болтовни и без платы за проживание.

  – Дядюшка Джо, а дядюшка Джо, – я хлопала ладошами по щекам старика. – Мы пришли к вам жить!

  – Э? – веки старика с песочным скрипом поднялись.

  – Что Э? – я выпрямилась перед ним. – Ваша фамилия начинается на Э?

  Дайте, угадаю! Вы – Эйзенхауэр? Или – Уимблдон?

  – Алехандра, Уимблдон начинается не с Э, – Дженифер всегда хочет показать, что знает больше, чем я.

  – Дженифер, ты берешь свои знания из интернета, а я – из своего ума.

  По крайней мере, я оживила старика. – Я почувствовала прикосновение приятного холодка к центру своего лба.

  Старик не только ожил, но еще и бодрился.

  Он прислонил дуло ружья к моей голове.

  Я вежливо вырвала ружье из дряблых дрожащих рук старика и отбросила в сторону:

  – Дядя, ружье, если в индийском фильме висит на стене, то в последней серии танцует и поет.

  А в европейских фильмах ружье разговаривает и стреляет. – На всякий случай я отошла к розовенькому велосипеду.

  Василиса и Дженифер прикрылись своими велосипедиками.

  Кресло развернулось со скрежетом падающего гроба.

  Этот звук мы слышали совсем недавно, когда на свадьбе, вернее на похоронах, которые я ошибочно приняла за свадьбу, упал гроб с женихом, или – с покойником.

  Старик пальцами поддерживал веки, чтобы они не упали на глазные яблоки.

  Почему называют – глазные яблоки?

  В глазу нет ни палочек, ни листьев, если, конечно, их туда ветром не занесло.

  Взгляд старика оказался орлиный и настоящий.

  И остановился взгляд на самой прекрасной и скромной обнаженной девушке – на мне.

  – Какая красота! Великолепие! Шикарно! – старик похвалил мою красоту и грацию, оценил блеск атласной белой кожи, обратил внимание на ослепительную мою природную наготу.

  – А вы милый, старикашка, – я хихикнула.

  Старик сразу из старой развалины для меня превратился в Солидного благородного мужчину в возрасте.

  Ведь он назвал меня красавицей!

  К сожалению, старик увлекся и перевел взгляд на Василису:

  – Вау! И здесь великолепие: блеск, изящество, тонкие лини.

  Идеальная красота! – старик зажег щеки Василисы.

  Судя по ее довольной улыбке, она тоже простила старику бородавку на носу и выпирающий трамплин подбородка.

  Но и здесь старик не остановился, сластолюбец.

  – Идеально! Совершенство! Сотворит же природа подобное, что и представить невозможно! – старик любовался Дженифер.

  – Мужчина, вы уже определитесь, кто из нас вам больше нравится, чтобы другие зря не позировали, – я надула губки.

  И тут, дряхлый рассыпающийся старик преобразился в атлета.

  Он сорвался со своего кресла и понесся к Дженифер.

  Раскрыл руки для объятий, вытянул губы для поцелуя.

  Дженифер жеманно улыбнулась, бросала на нас победные взгляды, типа говорила:

  "Я, конечно, за него замуж не выйду, он слишком старый для меня.

  Но вы завидуйте, потому что он выбрал самую лучшую из нас – меня".

  Дженифер обнаженным корпусом подалась вперед, навстречу старику.

  Хотела застыть в его высохших объятиях.

  Но произошло необъяснимое с первого взгляда.

  Старик грубо оттолкнул Дженифер.

  Она упала голой попкой на мешок с углем, широко расставила ноги.

  Нам стесняться нечего и некого, потому голая девушка с разведёнными ногами в сарае на мешке с углем выглядит настоящей, оттого, что естественная.

  Старик в это время поцеловал седло велосипеда Дженифер, ласкал сухими тонкими пальцами раму, колеса, педали.

  – Я люблю твое изящество, – старик признался в любви велосипеду Дженифер.

  Затем, пока я и Василиса стояли окаменевшие от удивления и досады, что старик восхищался не нами обнаженынми, а нашими велосипедами, он перешел к велосипеду Василисы.

  Даже уронил несколько слез восторга на его цепь:

  – Ты, ты самая совершенная модель из титана.

  Я люблю тебя, дорогой велосипедик. – На этом старик не успокоился и перешел к ласкам с моим розовым велосипедом: – Мой розовенький пупсик.

  Розовее тебя даже зари не бывает.

  Я влюблен в тебя с первого взгляда. – Старик удивил даже Зизи.

  Болонка сидела в корзинке велосипедной и не тявкала.

  – Лорд, теперь, когда вы признались в любви нашим велосипедам, может быть, обратите внимания на нас? – Василиса решительно ударила колотушкой в дырявый медный таз. – Нам нужны номера люкс в вашем отеле.

  Приготовьте еще ужин, соответствующий нашей красоте и деньгам. – Василиса, возможно, ожидала, что старик сконфузится и побежит показывать нам шикарные апартаменты.

  – Ты! – старик с яростью выдохнул на Василису. – Ты кто и зачем голая?

  Ты – продажная девица за три сольдо? – Из глаз старика летели молнии.

  Мы даже не поняли, что старик оскорбляет, потому что нас редко кто словами оскорблял.

  – Почему всего лишь за три сольдо? – Василиса вспыхнула огнем. – Эй, почему продажная?

  – Потому что голая, – старик ткнул пальцем в низ живота Василисы. – Что ты в защиту своей штучки скажешь?

  – Она сама выросла, – Василиса даже, как бы оправдываться начала, что с ней редко бывает. – Я девушка, а она при мне.

  Голые мы, потому что у нас на пляже одежду украли.

  Полицейский Мирмур сказал, что у вас отель.

  – Мирмур или Пульсар, – я обратила внимание старика на себя. – Вы похвалили мой розовенький велосипед, а у меня еще и макушка розовая, но я ее стесняюсь.

  Обратите внимание, что и ленточка на Зизи тоже розовая! – Я сложила губки сердечком.

  Василиса и Дженифер жестами показывали мне, чтобы я замолчала.

  Но старику мое выступление вроде понравилось.

  По крайней мере, оно его успокоило.

  – Блондинка? – он спросил у Василисы и кивнул в мою сторону.

  – Очень, – Василиса мотнула головкой.

  Дженифер почему-то фыркнула, как кобылка.

  – Мы все блондинки, – я гордо выпрямила спинку. – Только Дженифер и Василиса не подозревают об этом.

  У Василисы волосы медные, но она называет их золотыми.

  А у Дженифер волосы каштановые или шатенистые, но все равно мы – блондинки.

  – Бедненькая, – старик неожиданно погладил меня по головке. – Одежду на пляже украли?

  И наверно, из-за тебя, потому что подружки оставили тебя сторожить одежду, а ты не досмотрела? – Старик прозорливостью удивил нас всех.

  – Вы пророк? – Василиса открыла ротик в восхищении.

  – Пророк или колдун? – я скопировала выражение лица Василисы.

  – Экстрасенс? – Дженифер, чтобы выпендриться перед нами, нашла умное слово в интернете.

  – Да, вы все блондинки по духу, – старик бодро направился к огромным бочкам.

  Он без труда отодвинул одну, явно очень тяжелую, и вытащил сверток: – Ваша одежда? – Старик вывалил из свертка все на стол.

  – Мои розовенькие велосипедки и топик, – а схватила свое и прыгала от восторга. – Вы наколдовали их?

  – Вероятно, он скупщик краденного, – Василиса процедила сквозь зубы, не заботилась, что старик услышит и обидится.

  Она взяла свои велосипедки и топик.

  Дженифер забрала свою одежду.

  – С вас пятьдесят дирхемов и два экю за вашу одежду, – в голосе старика прорезались стальные нотки.

  – Пятьдесят дирхемов и два экю за нашу украденную одежду? – Дженифер подпрыгнула до потолка от возмущения. – Не боитесь, что мы сообщим в полицию, что вы в сговоре с пляжным вором Бонифацием и его наводчиком стариком в полосатом женском купальнике.

  Старик звонит Бонифацию, Бонифаций обворовывает, приносит вам украденное, а вы продаете вещи их хозяевам?

  – Ты забыла еще одно звено, милочка, – старик захихикал. – Еще и полиция.

  Полиция указывает обворованным, что нужно остановиться в нашем отеле, чтобы вы выкупили свои вещи. – Старик добил нас признанием.

  – Дядя Джо, ведь вы порядочный мужчина... – Василиса попробовала давить на совесть старика.

  – Да, я дядя Джо, но я не мужчина, я – женщина.

  Я – жена дяди Джо, он мой муж.

  – Вы – женщина? – сомнение плескалось в моем голосе. – Но у вас бородавка на носу и зубы выпирают.

  А еще у вас мужское имя и звание.

  Женщины носят другое.

  – Девочка, так удобнее, когда муж и жена называются одинаково.

  Постояльцам не нужно головы ломать, да и мы привыкли. – Старушка провела пальцем по моему бедру. – Покупаете свою одежду обратно, или поедете дальше голые?

  – Покупаем, – Василиса после упоминания, что полицейские тоже в сговоре с бандой пляжных воров, притихла.

  Она отсчитала деньги и протянула старушке.

  Старушка по имени и званию дядя Джо спрятала их в бюстгальтер.

  – У вас крепкая девичья грудь, – я успела заглянуть старухе в декольте.

  – Я, как гора – вершина изрыта временем, а на склонах цветут эдельвейсы, – старушка подмигнула мне.

  Мой комплимент пришелся ей по вкусу. – Что же вы не одеваетесь в Свою одежду?

  – Зачем, если в номерах придется снова раздеваться, чтобы принять ванну и понежиться в пенной джакузи, – Дженифер без стеснения – некого стесняться, если все женского пола – потянулась. – На ужин приготовьте для меня вашу национальную еду – бобы со свининой.

  – И мне бобы со свининой, – я запрыгала, потому что не захотела остаться в стороне, без национальной еды.

  – И мне национальные ваши бобы с вашей национальной свининой, – Василиса сдержанно кивнула.

  – Бобы со свининой, – старуха дядя Джо ухмыльнулась и крикнула в темноту: – Дядя Джо, проводи постояльцев в наш номер люкс. – После приказа старушка потеряла к нам интерес.

  Она вернулась в кресло-качалку, прикрыла ноги пледом, опустила сверху ружье и закрыла глаза.

  В темноте загромыхало страшно, смертельно и зловеще.

  – Гроза начинается? – я вжала головку в плечи.

  – Откуда гроза в сарае? – Дженифер тем не менее тоже дрожала.

  – Гроза может быть везде, – Василиса прикрылась вышиванием. – Шаровая молния влетает и залезает туда, куда ей захочется.

  – Где постояльцы? – из темноты в пространство шагнули мешки.

  Они горой высились над спиной старика.

  Старик дядя Джо сбросил с плечей мешки с углем, с картошкой и с арбузами.

  – Вы сильный, хотя выглядите, как ваша жена, – Василиса целомудренно прикрыла наготу ладонями.

  Старик – все же мужчина!

  – А ты голая и красивая, как моя любовница Джоконда, – дядя Джо на негнущихся ногах обошел вокруг Василисы.

  – Дядя Джо, вы смотрите на меня не так, как смотрели модельеры, – судя по голосу, Василиса смущена.

  – Так то – модельеры, а то я, мужик, – дядя Джо черными от угольной пыли пальцами провел по белой груди Василисы, затем хлопнул нашу подружку по попке, оставил угольный отпечаток ладони. – Маловато у тебя вверху и внизу, надо сала подкопить, иначе никто замуж не возьмет.

  – Возьмут, – Василиса густо покраснела.

  Дядя Джо продолжил осмотр с пристрастием и ощупыванием – перешел на меня и на Дженифер.

  – Вы тоже слишком худоваты для семейной жизни, – дядя Джо покачал головой. – Выглядите красиво, как дорогие тонкие вазы из китайского фарфора, но хрупкие.

  – Мы обязательно потолстеем, дядя Джо, – я выпалила не подумав.

  Всю жизнь сижу на диете, чтобы не растолстеть, а сейчас захотела понравиться старику.

  – Придет время раз... вас, – дядя Джо сказал непонятное нам.

  Мы переглянулись, но расспрашивать не стали.

  – Пойдемте, покажу ваш номер люкс, президентские апартаменты, – дядя Джо поманил нас пальцем вглубь темноты.

  Мы тащили велосипеды и сбивали все, что попадалось на пути. – Вот ваш президентский апартамент класса люкс в отеле моем и моей жены, – дядя Джо произнес, чтобы мы поняли.

  – На первый взгляд выглядит, как комната с соломой на полу и грязным окошком, – я искала глазами шикарный люкс с джакузи, мраморными столами древней бронзой и множеством подсвечников.

  – А как по твоему должен выглядеть президентский шикарный люкс? – дядя Джо ошарашил нас вопросом.

  Первая опомнилась Дженифер со своим интернетом:

  – Вот так выглядит президентский шикарный номер люкс в дорогом отеле, – она показала картинку хозяину.

  – Комнаты, блеск, белые ванны, фонтаны, – дядя Джо брезгливо сплюнул на пол в нашем номере. – Одно могу вам сказать: стоит мой люкс дороже, чем этот на картинке.

  Потому что мой – истинный, настоящий, а тот – придуманный.

  Кто вам сказал, что именно там шикарный люкс, а не здесь?

  Вас обманули девочки! – дядя Джо сел на пол и начал нас учить.

  Мы доверчивые, присели на солому, потому что голос дяди Джо завораживал. – Все истинное – неприметно на первый взгляд.

  Брилилант похож на простое стекло.

  Самый дорогой изысканный гриб – черный трюфель выглядит, как куча говна с мошками.

  Блеск и позолота – показуха для нищих.

  Для истинно богатых, как деньгами, так и духом, важнее внутреннее виденье. – Дядя Джо говорил местами непонятно для меня, но я важно кивала головкой.

  Василиса и Дженифер тоже сидели с умными лицами и кивали. – Когда человек достигает пика славы и денег, то он начинает мечтать об истинных ценностях.

  Самый богатый шейх разве может позволить себе снять вот этот шикарный люкс в моем отеле?

  Нет, даже за все свои миллиарды он не окажется здесь.

  Ему мешают положение в обществе, мнения жен, друзей, глянцевых журналов, слезы его избалованных богатых детей.

  Если олигарх захочет переночевать в моем отеле, то этого олигарха сразу пометят в психушку и лишат всех его привилегий и денег.

  Вот и получается, девочки, что вам достался люкс, который миллиардерам олигархам не по плечу. – Старик учил, и при этом похлопывал нас грязной ладонью – отнюдь не по плечам похлопывал и поглаживал.

  Затем он поднялся и произнес более деловито: – Все удобства во дворе.

  Вода – в бочке и в колодце, ведро дырявое, поэтому – как наберете в него воды, сразу на себя выливайте. – Старик дядя Джо взял с нас плату за люкс, как и обещал – она превосходила обычную плату за президентский люкс в пятизвездочном отеле.

  – Хорошо, что мы не сказали, что мы богатые, – Дженифер произнесла полушёпотом, когда дядя Джо с кряхтением удалился. – Иначе он бы нас выгнал и не позволил бы переночевать.

  – Крепкий старик, – Василиса облизнула губы.

  – Не засматривайся на него, Дженифер, – я погладила подружку по коленке. – Этот жених не для тебя, – и добавила, чтобы не обидеть Дженифер. – Не для нас.

  Он влюблён в свою жену старушку дядю Джо.

  И она, судя по ружью и бородавке на носу, не отдаст его никому.

  – Ты права, Алехандра, – Дженифер тяжело вздохнула, потому что всегда с трудом признавалась, что я права.

  – Дядя Джо – охотник, – Василиса тем временем изучала стену. – К доскам прибит его трофей – голова дикого кабана.

  – Почему у кабана рога? – я не сомневалась, что Василиса угадала, что на стене голова кабана, просто мне интересно, почему кабан с рогами.

  – Это не кабан, а лось, – Дженифер показала, что она самая умная с помощью интернета.

  – Почему лось мычит? – я обратила внимание подружек, что лось издает коровьи звуки.

  – Он не только мычит, но и вращает глазами, – Василиса завизжала, но при этом прикрыла свои ушки ладошками.

  Пусть наши уши страдают от ее крика.

  – Живая голова дикого кабана с рогами лося и мычаньем коровы, – я тоже приготовилась визжать, но голова исчезла.

  – Номер люкс с привидениями, – Василиса набралась храбрости, встала на цыпочки в своих сникерсах на подошве в двадцать сантиметров и заглянула в дыру, которая осталась от исчезнувшей головы. – Живая корова, и их там три штуки! – Василиса захихикала. – Через стену у нас скотный сарай с курицами, свинюшками и коровами.

  – Вижу, – Дженифер ответила коротко и посторонилась, потому что через дыру в стене к нам из соседнего сарая важно зашли две курицы и поросенок.

  Поросенок обследовал нас и велосипеды, обнюхал, не нашел нас съедобными и вернулся обратно в дыру.

  Курицы остались и важно прилегли на солому.

  – Они здесь часто бывают, – Дженифер указала на куриные какашки на полу.

  – Действительно, олигарха родные и близкие никогда не пустят отдохнуть в этом королевском люксе, – я произнесла с гордостью. – Пойду, поглажу животных. – Последние мои слова обидели Зизи.

  Она тоже – животное, хотя и болонка.

  Я и Зизи оказались в сарае, где помимо курей, свиней и коров находился человек.

  Он сидел на полу голый, но его наготы ниже пояса не видно, потому что ее прикрывал огромнейший живот.