Текст книги "Такие разные 2: Чувствуя тебя (СИ)"

Автор книги: Novela

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц)

Хотя, наверное, шестилетние мальчики не играют с плюшевыми игрушками, верно?

Я прикрываю глаза и делаю несколько глубоких вдохов, когда слезы начинают душить меня.

Сейчас, когда деревья утопают в зелени, и каштан усыпан листьями, они заботливо укрывают

плиту от жаркого солнца, ветра и дождя.

– Я рада, что о тебе здесь заботятся, малыш. – Я вытираю глаза бумажным платком, приказывая

себе не расклеиваться ради сына.

Мой мальчик; мое дитя, которому так и не суждено было сделать первый вдох, лежит здесь. И

теперь, где бы я ни была, мое сердце всегда будет стремиться сюда.

Позади себя я слышу шаги. Я знаю, кого увижу, когда обернусь. Но это слишком скоро! Мне

мало времени, что я провела с сыном только вдвоем!

Я поворачиваю голову, и наши глаза с Тайлером встречаются.

– Что ты… Что ты делаешь тут? – охрипшим от слез голосом требую я.

Вижу, как его лицо искажает мука, и в глазах вспыхивает предательский блеск.

И когда он открывает рот, его голос сочится болью и страданием.

– Он и мой сын тоже, Лекси.

9 глава

ТАЙЛЕР

Я помню день, когда впервые увидел Томаса. Беременность Лекси составляла двенадцать

недель, и мы пошли сделать УЗИ. Там, внутри ее был он, наш сын: совсем еще крохотный, но

его сердце билось сильно и быстро. Он рос, формировался, чтобы совсем скоро войти в нашу

жизнь и остаться в ней навсегда.

То, что должно было случиться. То, что не случилось никогда.

Именно тогда я в полной мере осознал, что вот-вот стану отцом. Что ребенок реален. До того

момента он казался чем-то призрачным: то, что нельзя потрогать или увидеть.

Он был таким крошечным, и я подумал тогда, что мог бы положить его на ладонь и удерживать

без труда. Позже, когда мы его потеряли, я вспомнил тот день УЗИ; как представлял, что беру

его в свои ладони. Если бы я мог, я бы укрыл его своими руками, уберегая от всех опасностей,

защищая его.

Но у меня не было такого шанса. Единственный раз мне удалось подержать сына на руках, и к

тому моменту жизнь уже покинула Томми.

– Томас был и моим сыном, – повторяю я, когда враждебный взгляд Лекси останавливается на

мне.

Я не думаю, что должен оправдывать свое нахождение здесь. Мои права в равной степени с ее

правами. Но Лекси всегда считала, будто в день, когда Томми умер, она потеряла больше, чем я.

– Но это не остановило тебя, когда ты бросил его на три года, пока развлекался в Европе, -

обвиняющее бросает она, с неприязнью во взгляде.

Я стискиваю зубы, потому что наружу рвутся грубые, злобные слова отповеди. Но я сдерживаю

себя, пусть и с огромным трудом. Я вижу, что она не в себе, и после начнет жалеть о сказанном.

Так же, как и я, если сейчас выскажу все, что вертеться на языке.

– Ничего не изменилось, – тихо произношу я, разочарованно качая головой. Спустя столько

времени она все еще обвиняет меня.

– Что это должно значить? – ощетинивается Лекси.

– Ничего. – Я тяжело смотрю на нее. – Если позволишь, я оставлю цветы, которые принес для

сына. Я пришел к Томасу, ни к тебе, и точно не должен ничего тебе объяснять.

Мой голос веет холодом, и я вижу, как лицо Лекси темнеет от сдерживаемой злости.

– Я не собираюсь выяснять с тобой отношения, точно не здесь, – продолжаю я, не смотря на то,

что степень ее кипения растёт. – Нам с тобой вообще не обязательно разговаривать.

И больше не обращая на нее внимания, я присаживаюсь перед могилой, кладя рядом с букетом

лилий принесенные белые тюльпаны.

Я не оборачиваюсь, когда через минуту она уходит.

Запускаю руку в волосы, пытаясь унять эмоции, готовые вырваться из-под контроля. Мы вновь

налажали. То, что мы всегда делали, когда дело касалось нашего ребенка. Мы не смогли

справиться после потери Томми. Мы с Лекси допустили много ошибок, каждый своих.

– Прости нас за это, приятель, – заставляя себя улыбаться, сдавленно говорю я. – Но мы с твоей

мамой… Иногда люди просто ссорятся, понимаешь? Так бывает. Но мне жаль, что тебе

пришлось это увидеть.

Я тяжело сглатываю, когда в горле встает ком. Это всегда трудно, быть здесь и говорить со

своим мертвым ребенком, тогда как все должно было быть не так.

Сегодня бы Томми исполнилось шесть. У него была бы праздничная вечеринка с друзьями,

клоуном и тортом. Возможно, я бы взял его на футбол, или в любое другое место, которое он

захотел. Наверняка его молочные зубы уже начали бы выпадать. И кто знает, возможно, была бы

девочка, ставшая его первой влюбленностью.

Мой сын заслужил иметь все это в своей жизни. Томми заслужил, чтобы у него была сама

жизнь. Но так никогда не будет. Все, что мы все будем иметь, это дни рождения на этом

кладбище и одностороннюю связь.

Я зажимаю рот ладонью, и мои плечи содрогаются в беззвучном плаче. Тяжелый груз вины

давит на меня, мешая дышать.

Лекси до сих пор винит меня за прошлое. Но она может быть спокойна. Я сам знаю, что

виноват. И я никогда не смогу простить себе то, что когда мой сын умирал, меня не было рядом.

– Приём! Земля вызывает мистера Стоуна, – смеется Мег, щелкая пальцами перед моим лицом.

Я выныриваю на поверхность реальности, переводя на нее рассеянный взгляд.

– Прости. – Я улыбаюсь уголками губ, совершенно не представляя, о чем мы говорили в

последние пять минут.

– Ты какой-то задумчивый в последнее время, – участливо замечает Мег. – Все нормально?

Я мешкаю, когда ее голубые глаза с неподдельным беспокойством останавливаются на мне.

Нормально?

Нет, у меня определенно не все нормально. Но я не хочу втягивать Мег во все это. И я просто не

представляю, как после столько времени сказать ей, что сегодня я был на могиле у сына. Мег не

поймет, почему я не рассказал ей о Томми.

Я сам этого не понимаю.

– Да. – Я, наконец, киваю, с усилием усмехаясь. – Все в порядке. Просто с новой книгой не

клеится.

Ну, когда ты писатель, легко все спихнуть на то, что у тебя творческий кризис.

– Рею надо дать тебе сбавить обороты, – захватывая бокалы и следуя на кухню, вздыхает она. – Я

хочу сказать, что ты только что вернулся из последнего тура. Тебе нужен отдых.

Я беру тарелки из-под ригатони и отправляю их к бокалам в раковину. Наклоняюсь и легко

целую Мег в нос. Ее лицо озаряет счастливая улыбка.

Хочу, чтобы она всегда была счастлива.

– Не беспокойся обо мне, хорошо? – Я притягиваю ее к себе, с нежностью глядя в ее глаза. – Я

буду в порядке, вот увидишь.

Мег обхватывает мою шею руками.

– Я люблю тебя, поэтому это не возможно – не волноваться за тебя.

Я хмыкаю, и еще крепче прижимаю ее к себе. В этом вся Мег. Слишком заботливая и

сопереживающая. Сомневаюсь, что таких, как она, осталось много.

– Я тоже тебя люблю, – тихо произношу я, а потом целую ее.

Позже, когда Мег собирается идти спать, а я в кабинет, чтобы поработать, она вдруг говорит:

– Ой, совсем забыла! – Она останавливается в дверном проеме, потому что как раз выходила из

комнаты. – Вчера в бистро видела Алекс, невесту Джареда.

Я весь напрягаюсь и обращаюсь вслух. С такой чертовой кучей секретов всякий раз ждешь, что

тебя уличат.

– Она была с другом, – продолжает Мег, не заметив моей реакции. – И знаешь, я думаю, он

принимает наркотики. – Она хмурится.

Это известие неприятно удивляет. Друг Лекси наркоман? Может ли это быть Дэниел Райерс?

Он и Лекси все еще поддерживают связь? Когда-то они были очень близки. Или это кто-то

другой из ее наркоманского прошлого? И значит ли это, что Лекси все еще на наркотиках? Не

похоже на то, но за последние пять лет многое изменилось, и я столько о ней не знаю.

Не знаю, что и думать.

– С чего ты взяла, что он наркоман? – старательно контролируя свой тон, спрашиваю я.

Мег вскидывает брови.

– Я врач, я вижу, когда человек под действием препаратов, и если он длительное время что-то

употребляет.

Я киваю. Все верно. Я не врач, но я видел, каким становится человек, долгое время, принимая

наркотики.

– Не думаю, что Джареду это понравится. То есть, он значительная фигура в политическом мире

и светской жизни Нью-Йорка. Со стороны Алекс довольно неосмотрительно поддерживать связь

с человеком, связанным с наркотиками.

– Мег, это не наше дело, – резко обрываю я, ощутив раздражение от ее слов. – Мне плевать, что

там не понравится Джареду Блейку. И ты тоже не должна вмешиваться во все это.

Наверное, впервые со времени наших отношений я разговариваю с ней в таком тоне. Но я

действительно разозлился. Сам удивлен, как сильно.

Мег с недоумением смотрит на меня. Она не ожидала такой реакции. И сейчас это выглядит так,

будто она видит меня впервые.

– Прости, – уже мягче произношу я, желая сгладить впечатление от своей резкости. – Но это,

правда нас не касается.

Мег с усилием кивает, все еще в полной растерянности.

– Ладно. – Она проводит рукой по лбу, что выдает ее нервозность. – Ты, наверное, прав. Это не

наше дело.

Я подхожу к ней и беру ее руки в свои. Чувствую себя полным ничтожеством за то, что говорил

с ней так грубо.

– Я не должен был срываться на тебе, – виновато выдыхаю я. – Извини.

– Эй. – Она улыбается и кладет ладонь мне на щеку. – Перестань извиняться. Я перешла черту,

ты прав. Ох, давай просто забудем, ты согласен?

Я с облегчением киваю.

– Конечно, согласен.

ЛЕКСИ

Моя тренировка в нашем домашнем спортзале подходит к концу, когда раздается звонок в

дверь. Я выключаю беговую дорожку, вытираю полотенцем вспотевшее лицо и иду открывать.

Сейчас почти восемь вечера и я не знаю, кто бы это мог быть. Джаред улетел в Вашингтон на

пару дней, и я не думаю, что за дверью он, забывший ключи.

Прежде чем открыть, я смотрю в дверной глазок, и мои брови в удивлении взлетают вверх.

– Мам?! – радостно и одновременно недоверчиво вскрикиваю я, распахивая дверь настежь.

Оливия Рендол, с модным коротким каре и в белом брючном костюме от Валентино улыбается

мне сияющей улыбкой.

– Сюрприз!

– Вот уж действительно, – со смехом подтверждаю я. – Заходи скорей!

– Иди, дай я тебя обниму. – Войдя, мама распахивает руки мне навстречу.

– Мам, я вся вспотела после бега, – смущенно бормочу я, но она лишь отмахивается.

– Я хочу обнять свою дочь, по которой ужасно соскучилась.

После долгих и крепких объятий мама чуть отстраняет меня и внимательно оглядывает с ног до

головы.

Я вновь смущаюсь, думая, как ужасно выгляжу. Раскрасневшаяся, с растрепанным хвостом и вся

в испарине.

– Ты похудела, – строго комментирует Оливия, ни слова не сказав о моей кошмарной прическе. –

Ты что, совсем здесь не ешь?

Я закатываю глаза и качаю головой. Мой тридцатый день рожденья не за горами, но сейчас я

чувствую себя ребенком, которого пеняет мать.

– Мам, я нормально ем, правда, – заверяю я, и спешу поменять тему. – Где твои вещи? Вообще,

ты давно прилетела? Почему не позвонила, я бы тебя встретила.

– Не все сразу, – усмехается Оливия, выставляя ладонь вперед.

– Прости. – Я улыбаюсь, потому что на самом деле очень рада ее видеть. После нашей последней

встречи прошло четыре месяца. – Хочешь чего-нибудь выпить?

Она кивает.

– Я бы не отказалась от воды.

Мы идем в кухню, и я достаю из холодильника две бутылки «Эвиан».

– Так что случилось? Ты же должна была прилететь только на следующей неделе.

– Да, но планы поменялись. Я решила сделать тебе сюрприз. – Одна из идеальных бровей

Оливии изгибается. – И я, правда, очень по тебе скучала. – Ее сухая, прохладная ладонь

накрывает мою руку и легонько сжимает. Я тяжело проглатываю вставший ком в горле. Мама

помнит, какой сегодня день. Ну, конечно же, помнит.

– Я хотела раньше прилететь, но мест не было, – словно оправдываясь, поясняет мама.

Я качаю головой, сдерживая подступившие слезы.

– Я очень рада, что ты здесь.

Мама с улыбкой кивает, но ничего не говорит. Иногда слова просто лишние.

– А где Джаред? – словно только вспомнив о моем женихе, оглядывается по сторонам мама.

Я убираю налипшую на лицо прядь волос.

– У него дела в Вашингтоне. Его не будет пару дней.

– Значит, остались только мы, девочки? – весело подмигивает мне мама.

Я безумно рада, что она счастлива. Это невероятно, но, кажется, что за последние годы она

стала другим человеком. После того, как четыре года назад не стало папы из-за сердечного

удара, ей нелегко пришлось. Она тяжело переживала смерть мужа, с которым прожила двадцать

пять лет. А три года назад я едва уговорила ее сменить обстановку и съездить куда-нибудь

отдохнуть. Мама отправилась во Францию, где и познакомилась с Анри, хозяином сыроварни.

Сначала между ними возникла дружба, хотя Анри не скрывал, что ему нравится Оливия, но она

еще не была готова к новым отношениям. Через несколько месяцев терпеливый и деликатный

Анри сумел завоевать мамино сердце. С тех пор они вместе и, кажется, счастье мамы ширится

день ото дня.

– Слушай, давай я сейчас быстро приму душ, оденусь, и мы с тобой сходим в какое-нибудь

классное место, – хлопнув в ладоши, предлагаю я.

Идея развеяться выглядит заманчиво, потому что я все еще не пришла в себя после утренней

стычки с Тайлером. И я чувствую себя отвратительно из-за того, что так повела себя с ним.

– Хорошо. Но если хочешь, мы можем остаться и поговорить о… – мама замолкает, но при этом

красноречиво смотрит на меня.

– Нет. – Я быстро мотаю головой. Серьезно, не лучшая идея мне сейчас говорить о Томасе.

Иначе я окончательно расклеюсь. К тому же, многочасовые разговоры этой темы ушли в

прошлое. Постоянное напоминание об этом просто свело бы меня с ума. Но я навсегда останусь

благодарна маме за ту огромную поддержку мне после потери Томми.

– Мам, я в порядке. – Я делаю жалкую попытку улыбнуться, но ее недоверчивый взгляд

означает, что у меня плохо вышло. – Ладно, не совсем. Мне нужно многое тебе рассказать.

Только дай мне двадцать минут.

– Собственно, это всё, – пожав плечами, заканчиваю я свой рассказ. Мы уже около часа сидим в

ресторане «Марракеш», наслаждаясь восточными блюдами и гостеприимной обстановкой.

Пока я пересказывала все, что случилось с момента, как я встретила Тайлера и до сегодняшнего

утра, мама с участливым вниманием меня слушала.

– Ох, ну и дела, – выдыхает она, когда я замолкаю. – Что ты… Как ты… – Она кажется в полной

растерянности. – Как ты чувствуешь себя из-за всего этого?

Я едва не отвечаю, что я в порядке и все у меня нормально. Уже настолько привыкла, что

выходит автоматом. Но внезапно я понимаю, что не хочу ей лгать. Не могу.

– Честно? – Я едва пожимаю плечами, печально усмехнувшись. – Все странно. И мне страшно.

Мам, мне очень страшно, – вдруг признаюсь я. И это признание не только для Оливии, но и для

меня. Даже перед собой я часто не была искренна. Просто боялась принять правду.

– Ох, милая. – Мама с сочувствием сжимает мои руки, и в ее глазах я вижу боль за себя.

Я судорожно вздыхаю.

– Мам, это же Тайлер. – Я против воли улыбаюсь, прикусив губу. Больше ничего не говорю,

потому что одного его имени достаточно и все понятно. В нем все, что я чувствую.

– Я знаю. – Она с пониманием кивает. – Знаешь, раньше я этого не понимала. Не хотела

понимать. – Она виновато отводит взгляд.

Я глажу ее по руке.

– Мам, это в прошлом. Я давно простила, ты же знаешь. И мы все делаем ошибки.

Это правда, я много лет назад простила мать. Те дни, когда мои отношения с Оливией

напоминали холодную войну остались в прошлом. Она изменилась, я изменилась; изменились

наши жизни. Теперь она была одним из самых близких мне людей, и это было главным.

– Я едва не потеряла тебя, – тихо вздыхает Оливия, и ее глаза предательски блестят.

– Но ведь не потеряла, – с мягкой улыбкой возражаю я.

Мама медленно кивает.

– Вы с Тайлером, – она растерянно хмурится, будто подыскивает нужные слова, – всегда были

для меня загадкой. Казалось таким странным, что вы двое восемнадцатилетних вчерашних

подростка настолько погружены друг в друга, словно связаны невидимыми веревками.

Я опускаю глаза, потому что слова матери несут с собой странную смесь радости и боли. Все, о

чем она говорит – правда. Мы действительно были такими, но утратили все. Однажды, просто

ничего не осталось. Веревки, державшие нам вместе, обратились в прах.

– Когда ты впервые привела его к нам знакомить, он так нервничал, хоть и старался этого не

показывать.

При этом воспоминании мы обе, не сговариваясь, смеемся.

– Но тогда, – ее голос вновь становится серьезным, – я поняла, что вы двое не зря вместе. Было в

его взгляде что-то такое… неуловимое, но мое сердце отчего-то успокоилось. Я видела, что ради

тебя и твоей защиты он не пожалеет собственной жизни.

Я прикрываю веки, когда из глаз выкатывается слеза, а за ней еще и еще. Сейчас, именно в этот

момент я ясно, как никогда осознаю, что пять лет назад совершила ошибку. На самом деле,

ошибок было много, но одна оказалась роковой.

Тогда я просила, умоляла Тайлера уйти из моей жизни. Но что я должна была сделать, это

просить его остаться и помочь мне. Но я не сделала этого.

Решение, за которое я расплачиваюсь до сих пор.

ЗА НЕДЕЛЮ ДО ОКОНЧАНИЯ ШКОЛЫ

– Ты такой батан! – склонив голову на бок и оглядывая Тайлера, смеюсь я.

Он прищуривается и стреляет в меня строгим взглядом ярко-зеленых глаз.

– Ты же обещала, что не будешь смеяться! – обвинительно напоминает он, угрожающе

подступая ко мне. Я знаю, что за этим последует и, взвизгнув, отскакиваю к его кровати.

– Нет, Тайлер, пожалуйста, только не щекотка! – быстро мотаю головой я, и забираюсь на

кровать, потому что он продолжает наступать.

– Ты не сдержала слово, так что готовься к расплате.

Он атакует меня, подмяв под себя, щекоча меня с ног до головы. Я корчусь, извиваюсь и хохочу

как безумная. Мой хвост съехал на бок, пряди торчат в разные стороны и если он не прекратит,

то еще чуть-чуть, и полетят слюни. Щекотка – это мощное оружие против меня.

– Ох, пожааалуйта, не надо! – сипло протягиваю я между приступами смеха. – Твоя… твоя

рубашка помнется!

– Ладно, так и быть, пожалею тебя, – милостиво решает он, но не отпускает меня, а заводит мои

руки за голову и мягко удерживает их в своих руках.

Я все еще хихикаю, но теперь игра изменилась, и его тело по-другому прижимается ко мне. Я

изгибаюсь, касаясь грудью его груди, и захватываю его нижнюю губу зубами.

Его торс поддается вперед, голова наклоняется ко мне, и я чувствую мягкую нежность его языка,

когда он проводит им по внутренней поверхности моей губы. Я издаю длинный стон, когда он

скользит в мой рот, и наши языки встречаются. Страсть и желание в нас нарастает, по мере того,

как поцелуй углубляется, но неожиданно Тайлер прерывается, и немного отстранившись, чтобы

посмотреть мне в глаза, хрипло спрашивает:

– Все еще считаешь меня батаном?

Я лишь верчу головой, не в состоянии вымолвить ничего вразумительного.

Я только поддразнивала его, хотя на самом деле, в светло-серой рубашке и черном узком

галстуке, он выглядит просто умопомрачительно. Мы специально купили все эти вещи по

случаю официального знакомства с моими родителями.

После всех недавних событий родители, наконец, смирились с моим выбором, и мать даже

изъявила желание лично познакомиться с Тайлером. Именно для этого они сегодня ждали его к

обеду.

У нас нет времени продолжить начатое как бы того не хотелось, поэтому мы поднимаемся и

начинаем приводить свою одежду в порядок. Я вижу, что Тайлер нервничает, это заметно по

тому, как напряжены его плечи и нахмурены брови. По правде сказать, я и сама волнуюсь. Да, в

последнее время в отношениях с отцом и матерью настала значительная оттепель, но что, если

они будут грубы с ним? Или специально поставят в неловкое положение?

Пока мы едем в его машине к моему дому, Тайлер молчит, крепко сжимая руль и глядя

исключительно на дорогу. Желая, чтобы он хоть немного расслабился, я кладу руку ему на ногу

и глажу.

– Прекрати это, – успокаивающим голосом прошу я.

Он с непониманием оборачивается ко мне.

– Что?

– То, что ты делаешь, и из-за чего натянут, как струна, – поясняю я. – Наверняка представляешь

самые ужасные варианты предстоящей встречи.

Тайлер морщится.

– Твои родители ненавидят меня. Боюсь, знакомство со мной тут не поможет. Скорее, еще

больше навредит.

– Боже, а ты оказывается такой пессимист, – закатываю глаза я. – И они тебя не ненавидят, они

не знают тебя.

Я не добавляю, что еще недавно они, скорее всего, в самом деле, ненавидели его.

Он ничего не отвечает, но долгий вздох с его стороны говорит о том, что он мало успокоен.

– Ты никогда не делал этого прежде? – внезапно осеняет меня. – Не знакомился с родителями

девушки, которая тебе нравилась?

Тайлер молча бросает на меня хмурый взгляд.

Вау, могла бы и догадаться!

– Я права?

– Знаешь, я не тот парень, с которым родители мечтают увидеть свою дочь, – резко дергает

плечами он. – И до тебя… не было той, с кем бы доходило до этого. – Он серьезно смотрит на

меня. – Ты и так это знала.

Да, знала, но услышать это от него еще раз, тем ни менее, приятно.

Я довольно улыбаюсь и, потянувшись, целую его в щеку.

Он с подозрением смотрит на меня.

– Это за что?

Я просто пожимаю плечами.

– За то, что ты, это ты.

Мы с Тайлером напрасно так волновались, потому что к моему приятному удивлению, мои

родители ведут себя с ним вежливо и без напыщенности. После официального представления

мать идет ставить букет гардений, подаренный Тайлером, в воду. Отец немного скован, но тоже

вставляет какие-то проходные замечания. Скоро Мэгги подает обед в столовой, и за едой

возникает не совсем гладкая, но довольно мирная беседа. У Тайлера с отцом даже находится

общий интерес – старые авто. Я в этом ничего не смыслю, но довольно улыбаюсь, когда они

разговаривают на эту тему.

Когда на столе появляется десерт, а Тайлер как раз отвечает на вопрос отца, какие обычно

машины привозят в мастерскую Роя, я снимаю туфлю и, сохраняя невозмутимый вид, запускаю

ногу под одну из штанин Тайлера. Его интонация не сбивается, и лицо не меняет выражения, но

так как я сижу рядом по левую руку от него, то чувствую, как его тело слегка напрягается.

Захваченная азартом, пальцами ноги вожу вверх-вниз его икры. Не прекращая говорить, он

бросает на меня короткий взгляд, но смысл, в него вложенный полностью доходит до меня.

Я торопливо хватаю бокал с водой, чтобы спрятать свое лицо, которое так некстати

предательски вспыхнуло.

После обеда мои родители вынуждены уйти, так как у них приглашение, от которого они не

могли отказаться. Они довольно доброжелательно прощаются с Тайлером, заметив, что в

будущем рады будут видеть его в нашем доме.

– Думаешь, все нормально прошло? – уже намного спокойней, чем ранее, спрашивает Тайлер.

Галстук давно снят, рукава рубашки закатаны, а верхние пуговицы расстегнуты. Пока я занята в

своей гардеробной, он расслабленно лежит на моей кровати, вертя в руках моего плюшевого

медведя.

– Конечно, – отзываюсь я, почти закончив то, зачем забралась в гардероб. – Поверь, если бы они

хотели все испортить, они бы это сделали.

В этот момент я выхожу из-за дверцы шкафа, и Тайлер буквально застывает с приоткрытым

ртом.

– Что скажешь? – Я кладу ладони на бедра и принимаю соблазнительную позу. Сейчас на мне

крошечный ярко-красный бикини, и больше ничего. Судя по его взгляду, ему более чем просто

нравится.

Тайлер долго молчит, устремив на меня один из своих взглядов, которые мне порой бывает

трудно понять. Потом кивает и словно с усилием произносит:

– Скажу, что ты самое прекрасное, что я видел в своей жизни.

На моих губах дрожит улыбка, но в груди возникает давление, будто могу заплакать в любой

момент. Я подхожу к кровати и сев сверху Тайлера, наклоняюсь, легко целуя в губы.

– Я подумала, что ты заслужил награду, так храбро выдержав встречу с моими родителями, -

изогнув брови, таинственно улыбаюсь я.

По его лицу проскальзывает заинтересованность.

– Слушаю.

– Как на счет того, чтобы воспользоваться новым джакузи, которым моя мать так гордится. – Я

хватаю его за ворот рубашки, и бросаю многообещающий взгляд. – Мои родители вернутся не

скоро, Мэгги ушла, так что мы совершенно одни.

Тайлер усмехается, но я вижу, как в его голове идет ход мысли. Он безошибочно уловил

подтекст в моем предложении.

– Но у меня нет с собой плавок, – возражает он, хоть и не особо настойчиво.

Я ухмыляюсь и, соскочив на пол, спешу к комоду, где уже дожидается заранее приготовленный

предмет для него.

– Теперь есть. – Я со смехом запускаю в него темно-синие плавки, которые купила, пока он

примерял рубашку.

– Вижу, ты все продумала, – прищурившись, замечает он.

Я киваю и направляюсь к выходу. Оборачиваюсь через плечо у двери и томным, полным

чувственности голосом шепчу:

– Жду тебя внизу. И не задерживайся.

Бурлящая, теплая вода джакузи омывает наши тела, расслабляя и добавляя остроты ощущениям.

В свете угасающего дня, не боясь быть застигнутыми, мы отдаемся страсти и желанию друг

друга. Сильные руки Тайлера скользят по моему мокрому телу, надавливая на особо

чувствительные точки, рождая во мне волны удовольствия. Не сдерживаясь, я издаю тихие

стоны, слегка царапая кожу его гладкой спины.

Он приподнимает меня над водой, захватывая губами мой сосок, и мои ногти настойчивей

впиваются в его кожу. Сильней сжимаю бедра, чувствуя, как он заполняет меня; как мы

становимся одним целым. Мои движения ускоряются, приобретают резкость, когда внутри

назревает скорый оргазм. Я хватаюсь за бортик джакузи в поисках опоры, когда тело мое

разряжается, и коротко вскрикиваю, уронив голову на плечо Тайлера.

После, мы лежим вместе на одном шезлонге, полностью расслабленные и удовлетворенные.

Моя голова покоится на груди Тайлера, и его мерное дыхание убаюкивает меня. Его пальцы

перебирают мои влажные волосы, в то время как мои выводят узоры на его крепком,

натренированном животе.

Я лениво думаю о предстоящей церемонии вручения дипломов, после которой школа навсегда

останется позади, когда слова Тайлера нарушают сонную тишину.

– Выйдешь за меня?

Я быстро приподнимаюсь, и сонливость мгновением слетает с меня. Мои глаза в изумлении

распахиваются.

– Не сейчас,– торопится добавить Тайлер, видя мой шок. – Однажды. – Он с неуверенностью

улыбается. – Когда-нибудь я бы этого хотел. Ты не думала об этом?

– О нашем будущем? – Улыбаюсь я, когда мое сердцебиение приходит в норму. – Думала, много

раз.

– Правда? – Он заботливо убирает мокрые пряди с моего лица. – И каким ты его видишь?

Кажется ему, в самом деле, интересно это услышать. Я вновь опускаю голову ему на грудь, и

мой голос негромко звучит в сгущающейся темноте.

– Я вижу тебя своим мужем, лет через пять-шесть, – честно признаюсь я, и слышу, как Тайлер

тихо усмехается. – Ты станешь знаменитым писателем, а я буду танцевать. И вижу детей, – я

приподнимаю голову, чтобы посмотреть в его глаза, полные ласковой нежности, – мальчика и

девочку.

– Двое детей, – словно размышляя вслух, отзывается Тайлер. – Идеальное число.

Я хмыкаю.

– Да, но мальчик должен родиться первым, чтобы был старше и защищал сестру, – серьезно

киваю я.

– А как на счет имен? – приподнимает брови он.

– Для девочки – Эрин, для мальчика – Томас. – Я мечтательно улыбаюсь. – Что скажешь?

– Мне нравится, – целуя меня в лоб, отвечает Тайлер.

Я глубоко вздыхаю, чувствуя неохватное счастье.

Мы ненадолго замолкаем, и я прикрываю глаза, представляя себе картину того, о чем только что

говорила. Я вижу их, наших будущих детей, которые однажды непременно появятся.

Вижу мальчика с темными волосами и насыщенной зелени глазами. Маленькую копию

Тайлера. Этот ребенок пока лишь плод моего воображения, но сейчас, думая о нем, я чувствую,

что уже люблю его.

ТАЙЛЕР

В моей руке уже третья чашка кофе за последние пару часов, но это мало помогает в работе,

кроме того, что пальцы нервно постукивают по подлокотникам кресла. Перед глазами белая

страница на мониторе компьютера. Я окончательно застопорился, потому что мысли то и дело

обращаются к ней.

Черт, почему я просто не могу выбросить ее из головы? Почему это так сложно?

С длинным вздохом я поддаюсь вперед, ставя локти на стол и разминая шею. Я не могу

сосредоточиться на работе, и не могу пойти спать, потому что кажется, кофеин проник в

кровеносную систему.

Бросив бесплодные попытки написать хоть строчку, я поднимаюсь с кресла и подхожу к окну. В

соседних окнах, на улице, в тысячах огней города одновременно разворачиваются миллионы

историй. Мне же нужна одна, но из-за того, что с недавних пор мои мысли почти полностью

занимает Лекси, она никак не желает ложиться на бумагу.

С досадой проведя рукой по волосам, я возвращаюсь к столу и выключаю компьютер.

Предчувствуя долгие часы без сна, собираюсь выйти из кабинета, но звонок телефона

останавливает меня. Поколебавшись, все же беру трубку, гадая, кто может звонить в полночь. К

моему удивлению это оказывается швейцар Освальд.

– Мистер Стоун, простите за поздний звонок, но к вам тут пришла леди, и она очень

настойчивая, – извиняющимся голосом сообщает мужчина.

– Все в порядке, Освальд, – заверяю я. – Кто это?

Учитывая, что Освальду пришлось звонить, чтобы получить мое разрешение на пропуск

посетительницы, это значит, что прежде она тут не была и не значится в списке гостей. Ну, у

меня было единственное предположение, кто бы это мог быть.

– Мисс Рендол, сэр. Должен ли я ее пропустить?

10 глава

ЗА ТРИ ГОДА ДО РАССТАВАНИЯ

ЛЕКСИ

– Вы с Тайлером обязательно должны прийти на эту вечеринку, – заявляет Нора, расплачиваясь

за наш кофе. Мои занятия недавно закончились, и мы встретились возле ближайшего к школе

«Старбакса», чтобы получить хорошую дозу кофеина.

– Это же Хэллоуин. – Она отпивает свой карамельный мокиато, пока я добавляю молоко и сахар

в свой большой эспрессо.

– Я не знаю, – честно говорю я, когда мы садимся за пустой столик у стены. – Я бы хотела, но не

уверена, захочет ли Тайлер.

– Прошу тебя, – отмахивается подруга, – этот парень сделает для тебя все, что угодно. Тебе

только стоит щелкнуть пальцами. – И она для большего эффекта щелкает пальцами в воздухе.

Я раскрываю рот от удивления.

– Что это значит? Ты считаешь, что Тайлер подкаблучник? – Мой голос звучит с нескрываемым

возмущением.

Глаза Норы лезут на лоб.

– Нет. Я считаю, что твой парень любит тебя и делает все, чтобы ты была счастлива.

Мое лицо краснеет, и я чувствую себя глупо за собственные слова. Но я оправдываю себя тем,

что еще не отошла после занятия с Дэниелом.

Последний месяц был сложным для меня. Та часть, где я должна была посещать его

хореографию. Нет, он не делал ничего такого, чтобы смутить меня вновь, или как-то дать

понять, что заинтересован во мне не только как в студентке своего предмета. Его поведение

было строго профессиональным. Но в тоже время, я буквально нутром чувствовала, что есть что-

то, чего я еще не знаю. И если честно, я не хотела этого знать.

– Может, не стоило брать кофе? – Нора выразительно смотрит на мой большой стакан. – Ты и