Текст книги "Сторож шального сердца (СИ)"
Автор книги: Nitka
Жанр:
Слеш
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)
Это не драма, это жизнь. Фраза стала кредо, хотя тихий голос, подозрительно принадлежащий одному знакомому кошаку, упорно твердил: «Любовь не лечится. Правда, Анжи?..»
Игорь глубоко вдохнул, приходя в себя. В темноте он не видел любовника, но витавшая в воздухе тревожная муть в полной мере коснулась и его. Поэтому мужчина резко поднялся на руках и притянул Андрея к себе.
– Что-то случилось? – дотронулся пальцами до его лица.
Андрей помотал головой и, отвернувшись, на коленях подлез совсем вплотную. Прислонился, сглатывая ставшую вязкой слюну.
– Анжи… – прозвучало слишком беспомощно.
Игорь, ничего не понимая, обнял Андрея одной рукой, второй устанавливая точку опоры на кровати.
– Ничего. Совсем ничего, – практически беззвучный смешок, только странная, истинно кошачья вибрация в районе лёгких. – Вспомнилась бредь, пока тебя ждал.
– Ясно…
Отпустило, но не до конца. Муть плотоядной, вечно голодной тварью витала под потолком.
Анжи прекрасный актер, но Андрей не умеет врать. В один момент хотелось на манер Станиславского вынести вердикт «Не верю» и вытрясти из паршивца все его правды – сколько их там схоронено в нутре – чтобы под телесной оболочкой кроме девственного вороха чувств ничерта не осталось.
Однако кошак быстро взял себя в руки, насильно убеждая мозги, что ему показалось. Уверенно выпрямился и крепко обнял Андрея обеими руками. Укачивал его, словно малого ребёнка – наплевав на первые по-детски упрямые попытки высвободиться.
Докачался. Мелкий заснул минут через пять, посапывая на плече Игоря. Тот повернул голову, до рези в глазах всматриваясь в каждую черту. Впрочем, это лишнее, кошак и так знает, как выглядит Анжи, когда спит.
Ничего особенного, просто серьёзность и напускная распущенность слетают лица, и оно становится спокойным, немного ранимым и слишком искренним, чтобы не поверить в некоторые сонные обещания.
Выдохнув, мужчина уложил любовника и лёг сам, покрепче прижав его к себе. Зарылся носом в мягкие волосы… нет, муть не испарялась.
С тревогой Игорь заснул, долго не размыкая объятий.
А на следующий день Алёна пришла снова.
Они снова смеялись, снова болтали, а Андрей почему-то не мог насмотреться на кошака. Ненавистно скривился: отношения Алёны и Игоря складывались до тошноты правильными. Сперва дружба, лёгкий флирт вроде подколок и двойственных вопросов, затем… Нет уж, Андрей предпочитал не знать, что кроется за последним многоточием, но и молчал, часто затихая посреди чужого веселья.
Он не мог. Не мог заставить себя прервать тошнотворную идиллию – хотя бы потому, что с девушкой Игорю станет стократ лучше, чем с каким-то приблудным шизиком.
Ещё бы, кого заинтересует мудак с раздвоением личности? С каким-то «Андреем» внутри и «Анжи» – снаружи. Их отношения и так длились на удивление долго.
Всё чаще случалось – Андрей незаметно покидал парочку, забираясь на кухонный подоконник. Иногда к нему присоединялась Редиска, но удивительное дело: они с Алёной начали привыкать друг к другу. Кошка наглела, мостясь рядом, а девушка со смущённой улыбкой чесала её за ухом.
Чего не видел Анжи – как по окончании обсуждения очередной интереснейшей темы, Алёна и Игорь спохватывались, не обнаружив рядом с собой «третьего лишнего». Они переглядывались, синхронно поднимались и шли в кухню. А увидев там трогательно скрючившегося Анжи, не могли сдержать улыбок.
Откровенно говоря, Алёна обожала парня. Если Игоря она именно любила, то к Анжи испытывала чувства, подходящие старшей сестре. И наблюдая за ним в такие моменты, она первая подходила ближе, застывала, очарованная, и мягким движением убирала упавшую ему на глаза прядь.
– Он удивительный, правда? – слышала шепот возле уха, и кивала на: – Поздно уже. Пойдем, провожу.
– Хорошо, – несмело улыбалась, неспособная спросить о большем.
Игорь был тем мужчиной, которого она, казалось, искала всю сознательную жизнь, поэтому боялась сделать неверный шаг, способный запросто разрушить весь воздушный замок.
Встречи «втроём» продолжались, и в одну из таких встреч она решилась: попросив проводить до самого подъезда, напоследок придвинулась вплотную и легко поцеловала избранника. Прикоснулась губами к губам, запечатлев одно-единственное касание.
Эффект получился ошеломительным: Игорь отпрянул, словно не веря, закрыл рукой рот и непонимающе спросил:
– Ты чего, Аль?
– Я… – она прикусила внутреннюю сторону щеки, стараясь унять сбившийся от сумасшедшего поступка пульс, и слабо улыбнулась: – Нет, ничего, простой эксперимент.
Она была похожа на нелепую перелётную птичку в своей тонкой кофте красного цвета и узких черных штанах, заправленных в осенние полусапожки. Хотела покраснеть, но сдержалась, боясь, что выдаст неуместные мысли.
Что-то мешало. Мешало им обоим, хотя они свободные во всех отношениях люди.
Скоро октябрь, а за ней Зима. Возможно, всё дело во времени года?
Игорь фыркнул, сделав вид, будто поверил:
– И как?
А она пожала плечами, прикинувшись, словно её это устраивало:
– Неплохо.
– Хах, тогда свидимся.
Алёна кивнула и на ватных ногах поплелась в свою квартиру. Неосознанно пересчитала все ступеньки, механически достала ключи и открыла дверь. Дальше стандартный набор действий: снять полусапожки, выпутать из резинки длинную копну волос, обессилено упасть вниз лицом на диван в зале.
В голове шестерёнками завертелись цепочки мыслей.
Полежав минут десять, девушка вскочила, пнула ножку кофейного столика рядом, от боли запрыгала на левой ноге, сквозь зубы отругала собственную глупость. Не только насчёт последнего действия.
В итоге упала на пол, попыталась подняться, а когда ничего не вышло, перекатилась на спину, наплевав на новёхонькую дорогущую кофту. Простонала со смехом, закрывая руками пылающее лицо:
– Ду-у-ура, ха-ха. Я себя так только в десятом классе вела, когда ко мне Васька подсел. Вот ду-урочка. Как я ему на глаза покажусь? Взрослые люди же.
Отхохотавшись, девушка поднялась и вышла в коридор, став напротив большого круглого зеркала. Скорчила себе забавную рожицу и неожиданно посерьёзнела. Произнесла с уверенностью:
– Я смогу. Добьюсь, даже если придется без толку стучать в закрытые двери. Обязательно.
А потом, усевшись прямо на тумбочку с косметикой, принялась стягивать колготы.
*
Наверное, ключевым моментом стал второй поцелуй. Или каким он там был по счёту за ночь.
Он послужил разрывом прочной стальной цепи, которую до этого не удалось разорвать никому. А теперь одно звено лопнуло, и цепь под прищуренным взглядом фокусника превратилась в двойную удавку. Оставалось где-то найти мыло и неустойчивый табурет – люстра, к счастью, имелась одна на двоих.
Тогда Андрей посреди ночи неожиданно проснулся. От чего – он так и не понял, но тем не менее… Совсем уж по-кошачьи зевнув, неслышно спрыгнул с подоконника и босиком прошлёпал в туалет. Часы показывали полпервого, поэтому Андрей удивился включенному в спальне свету.
Приоткрытая дверь позволила заглянуть внутрь, а от увиденного Андрей замер.
Банально. Так банально. Предсказуемо. Но больно. Долбанный призрак кошака кровожадно порвал грудную клетку, вынул оттуда сердце и, сжав его в когтях, задумался: стоит ли сожрать?
Почему же никто не предупредил Анжи, что его жизнь не комедия? Что она – триллер. Триллер, который не касался красивого хеппи-энда в истории людей за гранью двери.
И в этом хеппи-энде никакого Анжи-Андрея не предусмотрели. Его нарисовали, набросали пару строк, а потом, осознав ошибку, попытались ластиком стереть чернила.
Пустая трата времени – только затёрли бумагу до дыр.
Они целовались – Игорь и Алёна. И это казалось правильным.
Это было правильным. И красивым. Именно так, считал Андрей, должны целоваться влюблённые.
Однако – больно. Анжи злился на себя, потому что у него дрожали руки. А не должны – ведь всё правильно. Так верно. И это – точка – клякса, размывшая отвратительно-трогательное «Анжи» на клочке смятой записки: «Буду поздно, не жди меня, А…» Ведь больше и нет никаких упоминаний неправильной клички-имени.
Почему же ноги отказывались шевелиться, хотя отчаянно, остервенело хотелось сделать шаг назад. Оторваться, отключиться от непрерывного слайд шоу приторных кадров слащавой романтики.
Отвратно. Достало. К чёрту.
Анжи пошатнулся, судорожно схватился за стену и прикрыл веки.
Какие глупости он творит?
А разве что-то можно изменить?
Анжи эгоист, но здесь он бессилен – так как не имеет власти даже над собой.
Поэтому нужно держаться. Держаться за что угодно: за стену, за хвалёное самолюбие и потрёпанную совесть.
В конце концов, Анжи сам развязал Алёне руки, значит, пора избавить Игоря от тяжести ответственности за бренное тело его сожителя – НЕ-любовника.
«Возьми себя в руки, нытик», – гаркнул мысленно Анжи и моментально всколыхнулся.
Отошел от стены – незаметно, неслышно. Глубоко вдохнул, выдохнул и улыбнулся – для пробы. Ничего особенного не случилось: подумаешь, соквартирник подцепил себе девчонку и лижется с ней в другой комнате. Им втроём тесно, поэтому одному придётся спешно собирать манатки. Андрей даже знал, кому.
Так же тихо он пошел обратно, сел на подоконник. Заснул.
Его никогда не беспокоили кошмары, и сейчас – тоже.
Когда проснулся, понял, что привычно лежит на кровати, укрытый одеялом.
– Игорь, ты дома? – громко позвал соседа.
Ответа не последовало, значит, ушел. Куда – на работу или по делам – Андрей почему-то не помнил. Или не хотел вспоминать. Тем более, ему самому пора на работу.
Поглядев на часы, парень рассеянно уставился в потолок – в голове шаг за шагом выстраивался расчетливый план действий. В голове прояснялось. Так надо.
Необходимость часто заставляет людей идти на крайние меры.
На постель запрыгнула Редиска. Протопала до груди Андрея, немигающим взглядом уставившись на непонятного хозяина. Фыркнула, нахально поглядев снизу вверх.
Велики её кошачьи заботы.
Решительно кивнув самому себе, адвокат поднялся – Редиска, протестующе мяукнув, спрыгнула обратно на кровать и с выражением «Покорми-меня-хозяин» продолжила одностороннюю игру в гляделки. Второй недоигрок взял любимый рюкзак, вытряхнул его на пол, сложив внутрь всего две вещи: рабочий ноут и папку с документами – паспортом, дипломом… Остальное затолкал под кровать, переоделся в любимые джинсы и свободный белый свитер, неторопливо обулся. Будто шел на прогулку, в первый раз забив на работу.
Напоследок окинув взглядом квартиру, заметил тарелку с бутербродами. Хмыкнул, не разуваясь, свистнул с тарелки парочку – на дорожку.
Закрыв дверь на ключ, кинул его в почтовый ящик – как делал иногда, чтобы не потерять.
Сердце билось в стандартном ритме. Одна секунда – один стук. Шестьдесят ударов в минуту.
В голове – всё по полкам. Она как никогда ясная. Удивительное чувство.
Выйдя из подъезда, Андрей остановился – осмотрелся по сторонам и, не медля, пошел к остановке.
Он уходил из дома, из города, из чужой жизни.
Потому что. Так. Правильно.
И неважен мерзкий назойливый шепот: «Любовь не…»
*
Анжи ехал в автобусе, рассматривая удивительные пейзажи улиц. Внутри необыкновенный покой, словно выхлебал тонны валерьянки. Правда, временами, когда мелькали знакомые перекрёстки, земля под ногами исчезала: всё-таки он ехал по знакомым улицам на знакомом автобусе со знакомым кондуктором – и от этого к горлу подкатывал неприятный комок.
Но он справится, ведь раньше жил как-то.
Нет, это вовсе не «О, как я буду жить без него?», а твёрдое и уверенное: «Я буду жить без него. Не загнусь, не подохну, не задохнусь, ведь чувства – не кислород».
Он будет жить, но просто… по-другому. И от этого «по-другому», несмотря на самоиронию, самоуверенность и самовнушение, становится несколько хреново. Дурацкое состояние.
Но пульс внутри – как у снайпера. Впрочем, Андрей и был снайпером, готовым сделать свой последний выстрел и принять то, что вскоре «хреново» затопит сознание, как неблагодарный сосед сверху.
Вспомнился один из стихов, который Андрей, несмотря на неприязнь к поэзии, знал наизусть:
Кто-то скажет, путь-дорога разная у нас,
Только я уже не верю после стольких раз.
Наши встречи-расставанья, как весенний снег,
Так же редки и беспечны, и всегда наспех.
Помню твой горячий кофе в поздний тёмный час,
Взгляд лукавой жрицы ночи странных серых глаз.
Мы тогда шептали, клялись, спрячем ото всех,
Заклеймённые отрады, имя коим «грех».
И сейчас под маской скорби сокрывая смех,
Прячем чувства, прячем мысли, жаждая утех.
Нереальное утро. Такое, что, кажется, в открытое окно вот-вот залетит сумасшедшая фея вроде тех, которые постоянно околачивались близ Питера Пена.
Чушь, но Анжи всё равно задумчиво провёл пальцем по стеклу.
Кривая. Что ж, символично.
Постепенно сами собой там же появились два «детских» рисунка: две нелепые кошки, а затем палец Анжи прочертил между ними линию. На сей раз идеально ровную. Шепот:
– Забавно, правда?
И какая-то горько-спокойная улыбка искажает губы.
«Не хватает яда, да?»
Снаружи холодно, а в автобусе тепло. Автоматические двери открывались, впуская продрогнувших счастливчиков и отпуская невольников судьбы на произвол остановки. С каждым метром кошки таяли, подтёками скатываясь к раме. Всё-таки послания в никуда не могут храниться вечно. Да и не надо – слишком сокровенны незамысловатые картинки на окнах.
Незаметно нагрянула нужная остановка Андрея. Зацепившись напоследок за участливый взгляд девушки рядом, он спрыгнул навстречу стуже.
Осмотрелся, целеустремлённо пошел вперёд. Свернул влево на нужном повороте, потом на ещё одном. Задрав голову, чтобы увидеть вывеску «Бисер. Недорого» на втором этаже соседнего дома, усмехнулся краешком губ – не ошибся, а после зашел в подъезд.
И да, он по-прежнему непоколебимо спокоен. Спокойнее только Будда, ага.
Двери открыли во время первого стука: на пороге, не стесняясь своего непричёсанного помятого вида, стояла Варька.
– О как! – моргнула, думая, что ей показалось, но, когда глюк невозмутимо остался стоять на своём месте, кивнула, мол, заходи. Широко зевнула, обувая забавные домашние тапки-собаки, и осмотрела «пришельца» с ног до головы: – Чего надобно, старче?
После знаменательного Дня рождения они ещё пересекались пару раз, и у Варьки образ Анжи успел сложиться целиком. Однако сейчас она видела кого-то другого. Словно он, и одновременно – не он. Парадокс.
Анжи не мог быть настолько собранным, холодным – под стать отвратительной погоде за окном, он не мог смотреть настолько равнодушно и решительно – примериваясь, прицеливаясь, как бы побольнее ударить окружающих невидимым ножом.
Но почему-то смотрел, почему-то – был. Снял кеды, улыбнулся мягко – будто вселилось в него непонятное нечто:
– Может, зайдём в зал? – рюкзак с плеча опустился на пол.
– Пошли.
Оставшуюся в непонятках Варьку ситуация напрягала, но делать нечего.
Они сели друг напротив друга на небольшом диванчике – непосредственная девчонка широко зевнула, взлохмачивая и без того непричёсанные каштановые волосы. А Андрей кинул взгляд на пятнистые обои на потолке и на одном дыхании выдал:
– Уговори Игоря жениться.
Варька на секунду зависла, потом подозрительно прищурилась и подползла ближе. Озабоченно потрогала ладонью лоб собеседника:
– Ты часом не рехнулся, солнышко?
Андрей, не смутившись, отклонился от руки:
– Не-а. Я на полном серьёзе. Тем более, ты в прошлый раз до посинения убеждала меня, что любовь – это временное явление. Считай, я поверил.
Пауза.
– Ты же не серьёзно? – ошарашенная Варька уселась обратно на пятки. – Скажи мне, что ты пошутил.
Молчание.
Что-то сообразив, девчонка кинулась к мобильнику на столе возле дивана, но Андрей успел первым. С нажимом в голосе повторил:
– Убеди его жениться. Они с Алёной идеальная пара, а я ничего не имею против. Игорь пока не знает, чего хочет, зато знаю я – детей твоему братцу хочется. И счастливой супружеской жизни, которую я ему дать никак не смогу.
– Он не такой, – девушка попыталась отобрать единственный телефон в доме, но напрасно.
– Такой, – ядовитая усмешка – единственное напоминание о былом «образе» Анжи. – Сама понимаешь: он – типичный семьянин. Гудбой, которых один на сотню, а то и на тысячу. А она тоже такая, каких не в каждой жизни встретишь. Уникальная парочка.
Варька не верила своим ушам – её каноны трещали по швам: где подевался эгоистичный, чудаковатый Анжи? Верните его обратно, а то слушать этого… незнакомца слишком неприятно… хотя бы потому, что он говорит правду – ведь даже Варя не раз слышала от Игоря об Алёне по телефону.
– …
– Что, нечего сказать? Тогда обещай мне. Обещай, слышишь! – Андрей грубо схватил её за запястья и встряхнул, точно тряпичную куклу. – Обещай, что уговоришь его – для него же. Тебя он точно послушает.
– Да с чего ты взял?! – взорвалась Варя. – И вообще, какое, к дьяволу, «для него»? Ты хоть знаешь, что ему реально нужно?
– Считай, это необходимо мне, – на руках от хватки запросто останутся синяки. – И я, конченный ненормальный ублюдок, заставлю силой дать мне обещание!
– Заткнись, заткнись, заткнись, придурок, – девушка попыталась вырваться, но только зря потратила силы. – Не смей просить меня о таком. Ты же собираешься трусливо смыться, я права? А он ничего не знает, так? – увидев, что попала прямо в точку, со злостью продолжила: – После этого ты смеешь заявлять о каком-то «для него»?! Чокнутый мерзавец! Вали отсюда, ты ничего от меня не получишь!
Они смотрели друг другу в глаза. Поняв, что всё бесполезно: упрямая девчонка не отступится, Андрей отпрянул, поднимаясь. Быстрым шагом направился в коридор. Там обулся и закинул на плечо рюкзак. Открывал дверь, когда сзади раздался сердитый голос:
– Ты ничего не забыл, кикиморов выкормыш?
– Ох, точно, – Андрей изобразил удивление и полез за телефоном в карман. Открыл крышку и, пока хозяйка «игрушки» не вникла, достал симку – разломал её надвое, после вручив всё Варе. – Держи.
В ответ получил хлёсткий шлепок по ладони – такой, чтобы ненужный более телефон полетел на пол. Скрежет зубов и последнее угрожающее предупреждение:
– Ты ещё пожалеешь, придурок!
– Передавай привет братцу, милая.
– Отправляйся к дьяволу!
Но дверь уже закрылась, а когда по инерции медленно распахнулась обратно, на площадке никого не оказалось.
Андрей быстрым шагом вышел на улицу, запрокинул назад голову – волосы пошевелил отрезвляющий порыв ветра. Что ж, он действительно сделал всё, что в его силах. Осталось позвонить боссу.
Впрочем, тот словно знал – из динамика послышалась характерная мелодия – его вызов. Андрей нажал зелёную кнопку, услышав флегматичное:
– Ты где?
– Я увольняюсь.
Так же безэмоционально:
– Заявление?
– Пришлю почтой. А Вы отправьте потом мои вещи, хорошо?
Он уже шагал по направлению к автовокзалу – удачно, что он находился лишь в нескольких минутах отсюда.
Он по-прежнему спокоен. Аб-со-лют-но.
– Окей. Информация?
– Никому.
– Точно?
– Стопроцентно.
– Тогда ещё свидимся.
– Ага… босс?
– М-м-м?
– Спасибо.
– Не за что, – негромкий смешок. – Если надумаешь возвращаться, место какое-то время останется вакантным.
Экран потух, унося с собой отголоски сигнала связи, а Андрей, остановившись, почему-то произнёс вслух:
– Так лучше.
Постоял пару секунд, словно надеясь на ответ пролетающей стайки воробьёв, и, не медля, зашагал дальше.
*
Едва за ненормальным закрылась дверь, Варька сорвалась следом в подъезд, понимая, что наделала, но внутри никого не было. В одной пижаме «вылетать» на холод – глупо, поэтому она, скрипя зубами, вернулась. На ходу скинула обутые вьетнамки и, озарённая, кинулась к небольшой шкатулке в спальне. Лихорадочно вывернула её содержимое на кровать и, непрестанно ругаясь, отбрасывала ненужные мелочи, пока не нашла сим-карту. Бросилась обратно в коридор, трясущимися руками запихнула её в телефон и включила несчастный… чтобы после первого «На вашому рахунку недостатньо…» со стоном зарядить им в ближайшую стенку, на этот раз окончательно угробив несчастный «орех».
– Сукин сын! – не сдержалась, до побеления костяшек сжав кулаки. – Кретин, твою мать. Чтоб тебя четырежды, через седьмое колено!
Нервно взъерошив себе волосы, с осознанием того, что теряет каждую секунду, кинулась к шкафу с одеждой. Перепотрошив вещи, нашла приличную боксёрку, джинсы и гольфы. Наспех оделась. Маякнула перед зеркалом, критически поглядела на отражение, накинула капюшон, чтобы скрыть погром на голове – расчёсывание занимало уйму времени.
Натягивая кроссовки, Варька простонала:
– Что ж ты творишь, ненормальный?
Но, естественно, ей никто не ответил.
Выбежав на улицу, она была готова бежать к брату пешком, однако понимала нереальность затеи, поэтому бросилась к ближайшей остановке.
От беспомощности хотелось на кого-то наорать, а ещё лучше – избить. Приличный кандидат на избиение имелся – брат. Ведь Анжи не стал бы безосновательно прыгать в пропасть. Конечно, псих не говорил ничего об отъезде, но иногда… иногда одному проницательному человеку не сложно прочитать ответ в глазах другого.
Варя нервно ходила взад-вперёд параллельно лавке, ежесекундно спрашивая остальных потенциальных пассажиров который час. Тогда-то она сообразила – ведь можно одолжить чей-то телефон и предупредить, маякнуть «S.O.S.», хотя уже поздно – девушка не помнила номера телефона ни брата, ни кого-то из родных, а её смартфон безнадёжно угробила она сама.
Когда прибыла злосчастная маршрутка, Варя думала: вызывать такси или наорать на водителя: «Почему так медленно?», – наплевав, что тот ни в чём не виноват. Более того, пока они ехали, она едва сдерживала себя от окрика: «Быстрее, твою мать. Плетёшься, как беременный козёл!» Маршрутка действительно ползла лениво, вразвалочку, останавливаясь даже на пустых станциях. Время немного прибило пыл Вари к земле, но тем быстрее она выскочила, едва осознав – пора на выход. Со всех ног бросилась к подъезду и чуть не выбила, стучась, дверь.
Игорь распахнул её, немного ошарашенный визитом сестры, та, не сдерживаясь, со всего размаху влепила ему пощечину. У Варьки дергались уголки рта, а голос дрогнул:
– Что ж вы, к дьяволу, творите?
Игорь, ничего не понимая, отступил назад.
– А? – спохватился, пытаясь дотронуться ладонью до щеки. – Ладно, заходи, поговорим внутри. Правда, у нас гости.
– Но… – попыталась протестовать.
– Давай, пошли. Скоро Анжи подойдёт, у него сегодня короткий рабочий день, – Игорь подтолкнул её в сторону кухни. – Чего бы у тебя ни было, думаю, оно может подождать, пока ты отдышишься.
Варька не верила собственным ушам: что? Подождать? Он соображает, что мелет?
Однако ничего не оставалось – брат ушёл, и Варя, не разуваясь, прошла за ним.
Открыла рот для возмущённых причитаний и тут же замолкла, увидев, к кому так спешит её брат.
Она. Та самая.
Девушка, за которую просил «пришелец».
Вот только в глазах Варьки она не достойна ни грамма восхищения.
– Свали, – рычащий выдох. Та вздрогнула, кинув удивлённый взгляд на колдующего над кофеваркой Игоря. А Варя, не наблюдая реакции, добавила оглушающе: – Быстрее, стерва!
Девушка поднялась со стула, но тут опомнился Игорь. Он попросил гостью посидеть и мягко обратился к вспыльчивой сестре:
– Варь, если что случилось – говори. Но ты же не маленькая, чтобы срывать свою злость на посторонних.
А она только вскинула голову на брата – он… не понимает.
Повернула голову – к Алёне и обратно – прищурившись, спросила:
– Между вами что-то было? – не выдержав, передёрнула плечами. – Ну, отвечайте! Сегодня, вчера, на прошлой неделе? Быстрее!
Вместо ответа Игорь обеспокоенно нахмурился:
– Что-то с Анжи?
– Отвечай! – гневный, почти истерический окрик, а за ним дрожащие ноги не выдерживают, и Варька медленно пикирует на пол. Игорь успевает подхватить сестру, но та бьёт его по рукам, отталкиваясь. Капюшон падает, а пальцы путаются в непослушных кудрях: – Никто не понимает… чёрт побери.
Похоже, она единственная, кто осознаёт масштабы катастрофы.
– Алён, посади её на стул, – Игорь только сейчас понимает, насколько сестра взъерошена и дрожит.
Наконец-то осознает – произошло что-то выходящее вон за рамки их обыкновенного мира.
Пока Алёна оперативно выполняет просьбу, совершенно не обидевшись на оскорбление девчушки, Игорь распахивает дверцы тумбочки, где отбывает срок бутылка с самогоном. Берёт бутылку и, не жалея спиртного, наливает его в чашку для кофе. Протягивает её Варе.
Дезориентированная девушка глотает залпом, закашливается.
– Что за дрянь? – спрашивает почти с ненавистью.
– Догадайся, – кривоватая улыбка.
– К дьяволу! – ещё не пришедшая в себя Варя ставит чашку на стол, возвращается к прошлому вопросу: – Между вами что-то было?
Те переглядываются. Первой признаётся Алёна.
– Да. Вчера ночью. Небольшой… эксперимент.
– Что-что? – Варька вскакивает, едва сдержав рвущиеся с языка ругательства. Но, неожиданно обессилев, вновь садится. Шепчет: – Он уехал. Из-за этого, понимаете…
Игорь с Алёной в энный раз переглядываются, что начинает порядком бесить.
– В смысле, уехал? – переспрашивает девушка. – Анжи?
Ответ ясен без слов.
Игорь тяжело вздыхает, отступает назад, чтобы прислониться к тумбочке.
– Варь, ты поэтому примчалась? – устало трёт переносицу.
Иногда хочется отдыха от всего этого: от чужих тараканов, от забот, от напряжения, и даже… от Анжи.
– А из-за чего ещё? – более спокойно.
– Тогда не стоило, – лёгкое качание головой. – У него бывает… «бродячесть». К вечеру одумается, вернётся, и мы поговорим. Только надо звякнуть на его работу…
– Ты не догоняешь, да? – искреннее раздражение. – Он уехал! У-е-хал! Свалил от вас подальше куда-то на северный полюс – лишь бы не видеть. Если бы ему тошно было, он бы ко мне не припёрся. А я его лицо видела – не то, которое он для тебя корчит, аки малолетняя проститутка, а нормальное – лицо живого человека! За кого, твою мать, ты его всё время принимал? За калеку? Инвалида? За тварь какую-то? Если я в нём гордость за пять минут увидела, то почему ты за столько лет не смог?!
Варька не заметила, когда снова поднялась, а к горлу подступили горячие слёзы обиды. Разве это справедливо – выкидывать на произвол чужую гордость? Игнорировать её, резать по живому?
– Варь…
– Заткнись, а? Заткнись, пожалуйста, – импульсивный шепот. – Говоришь, эксперимент? Так скажи мне, брат, какие эксперименты в тридцать три?
Она смотрела ему в глаза, а он… отвернулся. Посмотрела в глаза ей – и отвернулась сама.
Бред.
Бред. Бред. Бред.
Оставалось молиться, что бездомный кот вернётся к хозяину. Хотя… вряд ли.
Получается это… судьба? Ну и пусть. Пусть будет так, как должно быть – как правильно, потому что короткий промежуток времени выбил из груди весь голос, все силы.
Насильно восстановив спокойствие, Варя медленно опустила взгляд в пол:
– Брат… Знаешь, наверное, я действительно идиотка.
*
В автобусе Анжи продолжал сохранять ледяное спокойствие. Оно на манер таймерной бомбы заморозило внутренности, превратив сердце – или что там вместо него – в айсберг.
Дома, всё дома. А если не примут… в мире есть много свободного места.
Чем ближе к родному городу, тем умиротворённее становился Андрей.
И это не было притворством. Просто тошнотворное ощущение правильности давало о себе знать. Ну да, каждый жизненный этап имеет свой логический итог.
Теперь Андрею вспомнилась гитара – он снова будет жить музыкой, возможно, даже сочинит пару простеньких мелодий и положит на них чужие стихи. Он справится.
Когда автобус в очередной раз остановился, Андрей понял, что задумался слишком глубоко и сейчас пропустит конечную станцию. Он вскочил с кресла, спрыгнул со ступенек транспорта и с зевком потянулся.
Осмотрелся – ничего не изменилось. Но не время сейчас и не место, сначала – домой. За время поездки Андрей понял, какие слова ему следует произнести.
Он шел, не оглядываясь, по знакомым пешеходным дорожкам, пока не остановился у одной пятиэтажки.
В родном городе тоже холодно, однако во дворе играла детвора, а на лавочке кому-то перемывали кости соседи.
Ностальгия – будто срок отмотал и в детство вернулся.
Прежде, чем зайти, Андрей рассеянным взглядом проводил вдалеке пару машин. Те ехали по прямой, в какой-то момент заворачивая на повороте за булочную.
Запахи детства – по ним нельзя не скучать, сколько бы ни старел, обзывая себя взрослым.
Открыв дверь подъезда, Андрей поднялся на нужный этаж. И, не медля, постучался – чтобы не дать себе шанса струсить. С той стороны послышались шаги, молчание, а после щёлкнул дверной замок. На пороге в фирменной «матроске», застиранных спортивках и роговых очках стоял отец.
– Хех, явился, – беззлобно констатировал.
– Угу, – на выдохе, а следом те, ключевые слова: – И знаешь, пап, я вылечился…
Тот нахмурился, фыркнул и рассмеялся, уже силком заталкивая сына внутрь.
– О как? Вылечился, говоришь? От глупости? Ясно, ясно. Эй, мать, иди сюда, слыхала, что сказал?
Мать появилась незамедлительно. Помяла в руках рабочие резиновые перчатки для мытья посуды, а потом мягко, по-матерински улыбнулась:
– С возвращением, сын.
Отец потрепал младшего по шевелюре, а тот, ответив на мамину улыбку, шаловливо прищурился:
– Мам, пап, моя гитара ещё жива?
– Жива, – ответил отец, запуская руки в карманы затасканных синих спортивок. – Мы ж знали, что ты вернёшься, блудный сын. Кровь не водица.
– Тогда хотите, я вам сыграю. Заодно братьев позовём. Мне понятно, пап: кровь не водица.
Я, правда, обожаю тебя, кошак, но теперь, когда не нужен тебе, пришла пора прощаться.
*
Полгода спустя Андрей, прислонив щёку к стеклу, сидел на подоконнике в своей комнате. Пальцы неосознанно перебирали струны.
Песня. Он сочинил – и мелодию, и слова.
Никто не услышит, как Андрей будет её играть – слишком личное, но, тем не менее, он горд собой, ведь даже здесь сработал старенький, изрядно потрёпанный временем принцип: «Пишешь – пиши, портишь – чеши». Андрею самому нравилось звучание, правда, название он так и не придумал. Да оно и не нужно.
Весна. Скоро прилетят журавли.
Любовь, словно медный электрический провод – кого-то бьёт током, кто-то умудряется на ней сидеть – как на героине, а кто-то держится от неё подальше – лишь бы не перегореть. Не остыть. Не остановиться.
Где-то далеко раздался перезвон свадебных колокольчиков.
The end.
Январь-март 2013
========== 8. Вместо него ==========
Он вошел, вместе с ним в Варькину квартиру ворвалась гроза. Мрачное скопище тёмных сил изредка прорезаемое ужасающей линией света. Того вида света, что обычно мелькает в совершенно безумных глазах.
– Он приходил к тебе, так? – требующий, хриплый голос. – Приходил, да?
И взглядом – эта молния, от которой хочется отвернуться. Отвернуться, чтобы не видеть, не знать, что этот ублюдок – её брат.
