Текст книги "Сторож шального сердца (СИ)"
Автор книги: Nitka
Жанр:
Слеш
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)
– Любишь меня?
Андрей запинается, прокручивая в голове заданный вопрос – приоткрывает один глаз, фыркнув:
– Конечно. Только жениться на тебе не буду. Не бабское это дело.
– Дурак, – ничуть не укоряющее.
Воцарилось молчание. Действительно, нужно ли говорить, когда всё уже сказано?
Спустя некоторое время Андрей морщит нос, безуспешно борясь со сном. Сдаваясь, бормочет:
– Ерунда какая-то… Из нас троих эгоистом снова окажусь один я. Нечестно…
И окончательно засыпает.
Игорь некоторое время лежит, бессмысленно таращась на забавные клетчатые обои на потолке. Мерное дыхание спящего человека успокаивает.
На постель вскарабкалось что-то маленькое. Оно, перебирая лапами, невесомо засеменило к хозяевам, устроившись боком возле уха того, который выше и старше. Наверное, следовало бы назвать его хозяином номер раз. Пригрелось, затарахтело аки трактор.
Анжи назвал котёнка чудовищем. Во всяком случае, первые два слога определённо соответствуют.
Игорь улыбнулся, прикрывая веки: ведь Андрей не против их нового сожителя. Надо бы того назвать, но это потом, когда они все проснутся. А пока…
Морфей неспешно заманивал в свою обитель очередную жертву.
На часах с «тиком» соединились маленькая и большая стрелки.
========== 3. Cut ==========
– Игорь?
Андрей несказанно удивился наличию любовника в квартире последнего. По сути, всё обязано было выйти наоборот, так как Анжи искренне ненавидел хату котяры, ни в какую не соглашаясь там обитать. Именно из-за этого Игорю пришлось самому переезжать в арендованную квартиру студента. Освободившуюся жилплощадь он собирался сдать, но передумал – не хотелось впускать кого-то постороннего в кусок своей жизни.
Анжи тихо выругался, рванув обратно на ступеньки, однако Игорь успел заметить главное: разбитую губу и внушительный синяк возле виска.
Торопливое «Пока, увидимся дома» нагнали, схватив скрытного мальчишку за руку. Тот попробовал вырваться, но совершенно напрасно: только пошатнулся, выставляя напоказ разбитые костяшки.
– Андрей…
Тот передёргивается с непривычки. Уж лучше сидящее где-то в районе печёнки «Анжи» – от этого, по крайней мере, знаешь, чего ожидать.
– Ничего серьёзного не случилось, – скороговоркой забормотал парень, честно-честно не смотря в глаза «собеседника». – Упал, запутался в ногах, поскользнулся на лестнице, потом опять упал.
Дыхание срывается – наверное, бежал всю дорогу.
Игорь без предисловий тянет парня домой, но тот отчаянно сопротивляется, упёрто мотая головой:
– Не пойду!
На удивление удерживаясь от ругательств, причём мужчина предчувствует, почему любовник старательно отпихивается от помощи, он обещает:
– Анжи читать мораль не буду.
Тот задумывается, продолжая упираться, и кисло усмехается: врёт, кошак, безбожно.
Хорошо, сейчас начало весны – можно одеваться потеплее, утонув в синтепоновой серой куртке и шапке-ушанке. Они-то скроют все синяки и отметины, избавив от левого внимания.
– Хах, а ты мне и не папочка, чтобы отчитывать, – парень дёргается, но его с силой притягивают к себе, приобнимая за талию.
Молодые люди замолкают, прислушиваясь, когда этажом ниже со щелчком открывается соседская дверь.
Студент морщится, и Игорь, прищурившись, безжалостно сжимает талию чуть сильнее, чтобы проверить свои догадки.
И – да, Анжи избили. Видимо, он держался на одном упрямстве, задавшись целью во что бы то ни стало добраться до ближайшего «гнезда». Но – вот незадача – в «ближайшем» оказался котяра. Какая досада.
– Пошли, помогу, – Игорь ненавязчиво тянет любовника в коридор квартиры, заодно продолжая нашептывать что-то мурлычуще-успокоительное.
Анжи невольно расслабляется и, смотря мужчине прямо в глаза, словно оправдывается:
– Их было четверо, и все с кастетами.
– А из-за чего начали? – «невзначай» интересуется тот.
– Денег хотели… вроде, – отмахивается. В виду крайней усталости не замечает многозначно прищуренных глаз цвета осенне-зелёной листвы. Тем более, они такие всего на пару секунд – не больше. – Но, знаешь, – лицо преображает шальная, хулиганская улыбка. Парень даже выпрямляется, лишаясь поддержки, и самодовольно выдаёт: – Я их уделал!
Игорь, пусть не совсем верит, но улыбается в ответ. Потом хмыкает, закрывая дверь с внутренней стороны на защёлку:
– Горе луковое, скоро диплом защищать, а тебе всё шутки.
Он пытается снова стать опорой любовнику, и тот сдаётся, не находя в себе сил возразить.
В принципе, Анжи немного забавляла ситуация, однако досада преобладала – кто бы мог подумать, что именно сейчас кошаку приспичит заглянуть в свою бывшую обитель. Что, спрашивается, понадобилось Игорю здесь? Полить обросшие паутиной любимые кактусы?
Андрей действительно не любил эту квартиру, однако на роль временного пристанища она подходила как нельзя лучше.
– Обопрись о стену, я тебя разую, – мужчина опустился на одно колено, отстранённо подумав, что ему не впервой.
Шнурки с лёгкостью поддались, и ноги в носках опустились на пол. Анжи старался не материться при каждом неосторожном движении, но получалось не очень. Он с горем пополам, а вернее, с помощью крепкой руки доплёлся до спальни.
Кстати, именно в ней заключалась главная причина раздражения студента. Зелёные обои оттеняли большущую кровать с кофейной постелью. Глядя на неё, хотелось крепко обнять себя руками и забиться в угол. Квартира казалась обжитой и тёплой, но слишком… одинокой. Андрей всем существом ненавидел эту одинокость, презирая собственную беспомощность перед ней. Чтобы любить свой дом – неважно, будет это многоэтажный особняк или собачья конура – нужно уметь в нём засыпать.
Анжи бережно усадили на кровать, аккуратно расстегивая куртку. Парень потянул носом, улавливая запах дождя через открытую форточку. В воздухе витала такая необыкновенная атмосфера, что казалось, вот-вот – и залетит ласточка.
Рядом, замысловато выругавшись, Игорь хмуро осматривал кровь на свитере. Он не понимал, как можно ранить человека на улице через плотную куртку, чтобы ткань не порвалась. Снова чертыхается, но идёт на кухню за перекисью, «Спасателем» и ватой.
Тем временем Анжи, опираясь на здоровую руку, задумчиво откинул назад голову – чтобы посмотреть в окно. На улице мокро и сыро, с крыш падают, разбиваясь об асфальт, остатки недавнего дождя…
Тех ублюдков либо нашли, либо один более-менее целый утащил в общее логово остальных. Нападающих вправду было всего четверо, и на самостоятельность троих можно не рассчитывать: у одного поломана рука – правая, чтобы поменьше своей железякой под носом махал, у второго что-то с головой… кажется, Анжи в горячке боя зарядил ему оплеуху, для верности вторым ударом задев точку, вырубающую противника часа на полтора. А третий… самому активному досталось по самому ценному, и нехило. Зато Андрей сделал благородное дело – избавил матушку-землю от проклятущего потомства.
Четвёртый стоял в стороне, поэтому мстительно получил пару тумаков – чтоб научился помогать страждущим, а не лицезреть сцену расправы. Никто из придурков не ожидал такой прыти и профессионализма от мелкой бляди, поэтому плюсанулся эффект неожиданности. Хорошо иметь чёрный пояс по карате, особенно когда ты, полуголый, усталый после изматывающей тренировки в спорткомплексе, остаёшься в раздевалке наедине с бугаями, которым что-то в тебе не понравилось.
А вот в какой момент кто-то из них так весомо распорол кожу ему на предплечье – кастетом, ножей-то не имелось? Андрей ничего не почувствовал, когда надевал свитер обратно – тогда он в мыслях обещал себе проколоть соски, чтобы ни у кого точно не осталось сомнений, что же в нём не так.
Рука скользит по постели – одно небрежное движение отдаётся особо отвратительной болью.
Игорь возвращается, стягивая куртку и смачивая окровавленную ткань свитера перекисью. Потом снимает с любовника штаны и носки, положив их рядом.
На правом колене ушиб, на левой лодыжке синяк, но больше – ничего видимого, и это настораживает – при таком-то самочувствии «пациента».
Анжи смотрит на любовника сверху вниз, фыркая и пытаясь не морщиться. За окном светло, и снова начитает моросить мелкий противный дождь. Скоро и в этом уголке мира погостит стужа – будто подстраиваясь под Питерское настроение. Далеко-далеко за пятиэтажками едет поезд – эхо от стука колёс по рельсам доносится и сюда… А может, это всего лишь ни с того, ни с сего участившийся пульс.
Где-то в стороне кухни слышен шум включившегося электрочайника.
Странно, если закрыть глаза, представляется старая квартирка с облезшими обоями и скрипящими половицами. Вон там старенький телевизор времён немого кино, а в другом углу застеленная покрывалом табуретка. Скоро придут со школы старшие братья и, воровато оглядываясь по сторонам, тайком от отца с матерью закурят самокрутку. Средний потреплет по волосам вышедшего из спальни младшего – ещё детсадовца, и с гордостью заявит, что обязательно соберёт деньги, чтобы тот смог поступить в секцию карате, и наконец-то перестал продувать всяким молокососам. Старший фыркнет насмешливо и, выпуская в форточку дымовые кольца, нахально предложит обоим заняться самообучением – нефиг тратить карманные почём зря.
Чёртова… ностальгия. Весеннее обострение.
Часы бьют половину шестого.
– Хочу курить, – требует Анжи, только с осмотром его ног покончено.
И это требование настолько противно ему самому, что тянет блевать. Грёбаный мальчик-пидор.
– Не у меня дома, – категорично.
Игорь прикидывает, как бы безболезненно снять свитер, и жестом просит поднять руки.
Команду послушно выполняют, сопровождая лже-торжествующим:
– Вот! Ещё одна причина, из-за которой я никогда не стану жить здесь!
– Не мели ерунды, – мужчина крепко держит свитер, одновременно плавно потянув его вверх. – В нашей арендованной квартире ты не так часто куришь, особенно если знаешь, что скоро нагрянет хозяйка.
– Хех, она, по крайней мере, поймёт, если на смертном одре я попрошу сигаретку. А ты… ай, больно.
Увидев количество синяков, вернее, один сплошной, Игорь удивлённо присвистывает:
– Тебя будто трамвай пару раз переехал. С особым садизмом.
– Не скажу, что ты ошибаешься, – Анжи мужественно сжал зубы.
Он мог ныть по малейшему поводу – для показухи, ориентированной на замыливание глаз окружающим, а когда случалась действительно патовая ситуация, всегда молчал до последнего, готовый сдохнуть, но не признать свою слабость.
Игорь поражённо рассматривал глубокий порез, вновь недоумевая, как можно не порвать свитер. Анжи на немой вопрос криво улыбнулся:
– Я тогда полуголым был.
– М-м-м, – глубокомысленной кивание, и вата смачивается перекисью. – Значит, грабители перестрели тебя полуголым? Либо ты у меня эксгибиционист, либо банально врёшь.
– Э-э-э… – такая же глубокомысленная пауза. – Ну-у-у…
– Прокололся, – добродушно подсказывает Игорь, но эта его милая улыбка не сулит ничего хорошего.
По крайней мере, тем мерзавцам, которые посмели напасть на беспомощного пацана. Ведь Игорь никогда не видел, как его любовник дерётся. Да и кто мог бы подумать, что в тощих руках скрываются упругие мышцы, а талия худая не от недоедания или анорексии, а из-за постоянных физических нагрузок. Мужчина знал, Анжи занимается каким-то спортом, но увлечение всерьёз не воспринимал, как, впрочем, и многие остальные. Про карате Андрей благополучно не упоминал, предпочитая скрывать в себе натренированного бойца.
Игорь осторожно вытирал ватой кровь, а «подопечному» хотелось побыстрее завалиться спать.
– Расскажешь? – осторожно поинтересовался первый.
– Не-а, – хитро прищуривает серые глаза и поводит правым плечом. – Только если дашь покурить.
– Это шантаж? – брови приподнимаются вверх, но на губах улыбка.
– Он самый, – Анжи важно кивает.
Они недолго молчат. Игорь заканчивает с порезом, раздумывая, стоит ли вызывать неотложку и накладывать швы, или можно обойтись обычной перевязкой. Рана продолжала немного кровоточить, но казалась неопасной. Вздохнув, мужчина сменил ватный тампон. Присел на корточки и дотронулся им до разбитой губы. Почему большинство людей целятся именно в неё, словно пытаясь заткнуть человеку рот?
А Андрей неожиданно отворачивается от ваты, поворачивая голову так, чтобы вобрать в рот средний палец Игоря. Мужчина пытается высвободиться, но палец слегка прикусывают и фиксируют внутри языком.
– По-моему, не время играть, – замечает Игорь. Дождь за окном стал ощутимее, отбивая то глухую, то звонкую трель по подоконнику. – Анжи, – сказал-выдохнул, опускаясь на колени.
Осторожно, смотря в глаза, вынул палец и поцеловал внутреннюю сторону бедра Андрея. Затем взял его правую руку ладонью вниз, дотронулся губами до сбитых костяшек, горячим языком зализывая раны. Словно он действительно кошак – бескорыстное наглое создание. Анжи сначала порывался отнять руку, но передумал, порывисто отвернувшись в сторону расписанных цветами обоев.
Игорь усмехнулся подобному поведению – у Анжи чувствительные руки гитариста, несмотря на некоторую внешнюю грубоватость. Тем более, он не верил, что парень смог побить хоть бы одного взрослого «хулигана».
Нет, это не было пренебрежением, но невольно Игорь ощущал некоторое превосходство вкупе с желанием защитить, превращающееся в настоящую заботу. Он чуял, что в нём нуждаются, и давал то, о чём его негласно просили, как привык, выросший без отца, дарить тепло матери и младшей сестре.
Игорь развернул руку Андрея тыльной стороной вниз, прикусил кожу большого пальца, прикоснулся губами к запястью.
Ту-дух, ту-дух, ту-дух – как у бешеного зайца.
Кошак скользнул взглядом по полуобнажённому телу, натыкаясь на пылающий загадочным пламенем взгляд. Едва успокоившийся пульс Анжи вновь предательски ускорился – противореча показательно-невозмутимому выражению лица.
Адамово яблоко дёргается, и Андрей, осознав, что его внимание засекли, тут же возвращается к разглядыванию обоев.
– Нравится цвет? – насмешливые интонации.
Но это добрая насмешка, и Андрей только недовольно искажает линию губ.
Неожиданно Игорь резко поднимается и отстраняется на безопасное расстояние, словно создавая эдакую зону отчуждения.
Опасно… ещё немного – и не сдержался бы.
Анжи смотрит обиженной канарейкой, прячущей под ярким оперением пушистый лисий хвост.
Склоняет голову к плечу, оскаливаясь. Разбитая губа – будто контраст к довольному виду.
Мелкий проказливый хищник.
– Трахнемся?
Игорь фыркает и идёт за лейкопластырем, а Андрей довольно усмехается, радуясь удачной смене темы. Наверняка Игорь удивится, если узнает, что ж случилось с незадачливыми нападающими, но ведь это будет позже – гораздо позже, а сейчас можно ни о чём не беспокоиться и зализать раны.
А потом с наслаждением дождаться испуганных взглядов при следующей встрече.
– Эй, кошак, притащи мне заодно сигаретку…
========== 4. Ссора ==========
Они поссорились. Не сказать, чтобы это случалось редко, но обычно ограничивалось шутливыми подколками и молчаливым примирением. Сейчас всё более чем серьёзно: Анжи почти не бывал дома – утром в универе, вечером и ночью изнуряя себя шатаниями по тёмным переулкам и клубам с «друзьями». Он словно мстил за их прошлое болезненное расставание, хотя причина совсем другая – явный приказ Игоря. Не просьба, не пожелание, а именно приказ, произнесённый жёстким, властным тоном:
– Мне всё равно, что тебе не хочется. Ты в любом случае идёшь со мной. У Варьки День рождения, а ты, видите ли, боишься показаться ей на глаза. Мы с тобой столько времени вместе, а ты до сих пор трусишь!
– И что? – тогда ядовито возразил Анжи, категорично скрещивая руки на груди. Зло прищурился, окончательно выбитый из колеи странным поведением любовника. – Мои родные тебя тоже в глаза не видели, но я же не жалуюсь.
– Анжи, не будь капризным ребёнком. Ты ведёшь себя как проблемный подросток… – обычно толерантный кошак в тот раз без спроса и разрешения, нагло и бесцеремонно протоптался по и так хрупкому самолюбию Андрея, оставив после себя рваную рану от острых когтей.
Этого хватило. Издавна заниженная самооценка просигналила «Опасность», и цепь сознания замкнулась, заставив владельца спешно капитулировать.
От холода серых глаз температура в комнате, кажется, понизилась градуса на два.
– Хорошо, – Игорь не был уверен, что ему не послышалось. – Через сколько там её днюха? Я приду.
Отвернулся, обулся, накинул ветровку и ушёл – без ключей, без телефона, без денег.
А Игорь не бросился за ним вслед – не только из-за того, что ноги стали ватными. Он бессильно упал в кресло, пропустив волосы сквозь пальцы, устало пробормотал:
– Фу-у-ух, как же с тобой сложно.
Он считал себя правым во всех отношениях, ведь попросту не мог оценить ситуацию в целом, так как объективное мышление придавили простые человеческие чувства.
Достало! Достало подстраиваться под переменчивое настроение Анжи, достало развлекать Андрея. Сколько же может продолжаться дурацкая комедия их отношений, в грунте которых лежат только привязанность и бешеная экспрессия чувств?
Если для любви достаточно одного, то для отношений необходимы двое. Каждый из них обязан строить из тяжелых шершавых кирпичей дом. А Анжи, сидя на горе самых настоящих булыжников, гордо вертел носом, отказываясь брать в холёные ручки тяжесть. По крайней мере, до этого дошел в своих размышлениях Игорь. Влияние момента дало о себе знать: мужчина решил, что или Андрей изменится, или дальше эта пародия на взаимность продолжаться не может.
С этими мыслями Игорь уснул, а когда на следующее утро Анжи не появился снова, его решимость произнести нечто непоправимое немного подтаяла. Желание высказаться категорично – стало меньше, но не исчезло совсем. Дело в том, что его сестре Варе исполнялось девятнадцать, и она заявила – раз уж её брат «ненормальный», то она должна хотя бы увидеть того, кто послужил причиной.
В детстве Варька была той ещё капризной плаксивой принцессой, но после смерти матери из-за затяжной болезни резко повзрослела – стала саркастичным скептиком, эдакой записной стервой с романтичным уклоном где-то глубоко внутри – чтобы и не найти. Когда у матери случился инсульт, Варя с братом пытались найти родственников, но бесполезно – по материнской линии все умерли, а по отцовской не желали знать «бродяжек» вовсе.
Игорь переживал смерть матери очень тяжело: он был обязан поддерживать сестру, работать и практически круглые сутки надевать на лицо вежливую маску. Приютом казалась только квартира Анжи – это был пятнадцатый месяц их отношений, и перед Андреем кошак не боялся выть от безысходности, рычать от отчаяния, сипеть от тоски. Анжи молчал, а когда любовник ложился головой на его колени, безмолвно перебирал волосы Игоря, непроизвольно заставляя его засыпать. Тогда Андрей запрокидывал голову назад и одними губами молился, вспоминая полузабытые строчки, которые каждый раз перед сном надиктовывала своим сыновьям истинная христианка – мать. Андрей не верил, действительно не верил в Бога, но просил: если там, наверху, кто-то есть, пусть поможет не ему – ему незачем, а тому, кто видит беспокойные сны, стискивая зубы, чтобы в очередной раз взять себя в руки. Он просил помочь единственному человеку – Игорю, так как никто не заслуживал помощи больше, чем осиротевший кошак.
Андрей не ходил с Игорем на похороны, но никогда не отказывался навестить могилу вдвоём.
А ещё у него было какое-то звериное чутьё, позволяющее избегать встреч с родной сестрой любовника.
Когда Анжи, напившегося, в местами подранной, той самой ветровке приволокли друзья, Игорь собирался на работу. Часы показывали девять утра третьего дня, как студент не показывался дома, даже на пары приползая из очередной хаты, в которой оставался на ночь.
Мужчина проигнорировал взгляды далеко не трезвых парней, поднял сонного Анжи на руки и захлопнул перед остальными дверь.
Откровенно говоря, студент мало чем отличался от типичного бомжа: одежда в хлам, мозги – тоже. Андрей не осознавал, где он, скользя взглядом по очертаниям предметов. Тихо ругаясь, Игорь втянул любовника на кровать – там разул, раздел, не брезгуя прикасаться к грязному телу. Он прикинул, удастся ли за оставшееся время побриться, и укрыл парня одеялом.
Наверное, тогда вся обида испарилась, оставив после себя глубокое понимание: Анжи такой, какой он есть. Кто-кто, а он так же кладёт свои невидимые булыжники в неустойчивую стену, и пусть большинство из них довольно лёгкие, однако некоторые настолько тяжелы, что никто другой и не подымет. В такие моменты кто-то иной бросил бы безнадёжное дело, а этот – упорствовал, обдирая пальцы до крови, но миллиметр за миллиметром двигая проклятую каменюку в нужном направлении.
От понимания мгновенно становится легче – словно сбросил со спины многотонный валун; но пока ситуацию не изменить – Анжи смертельно обижен, а тот, кого он считает «врагом народа», стоит рядом, задумчиво смотря на выглядывающие из-под одеяла тонкие пальцы. Игорь не уверен, но, кажется, Андрей когда-то упоминал, что закончил музыкалку.
Сев на их постель, мужчина провел тыльной стороной ладони по щеке парня, скользнул ею к шее, наблюдая за мерно вздымающейся грудью. Кинув взгляд на часы, со вздохом признал своё поражение – ему пора идти. Уходя, он знал, что вернётся в пустую квартиру.
Так и случилось.
Со скрипом стиснув зубы, Игорь бросил рабочую сумку на пол, разулся и, даже не снимая куртки, вышел на балкон.
Сейчас он и сам, чёрт побери, не понимал, что за чувства буйствуют внутри него. Он вообще редко выходил из себя, но здесь…
– Анжи…
Удивительно, это имя многим лучше любой валерьянки его успокаивало. Ушел… опять ушёл, несносный мальчишка. Оживил, достал, довёл до ручки и свалил подальше. Придурок с гигантскими тараканами в голове, но… чем ближе к нему, тем теплее. Тем сильнее влекущее, заманчивое чувство обладания.
Игорь едва удержался, чтобы не закурить. Просто широко распахнул окна балкона и, опираясь на локти, посмотрел вниз. Удержался потому, что при том количестве горечи во рту, вкус сигарет показался бы невыносимо сладким. Игорь не жаловал сладости, она ему претила, если, конечно, дело не касалось Анжи.
Вздохнув, он посмотрел на крыши соседних домов, где мелькали осколки тихо умирающего солнца. Рассеянно вытянул перед собой руку, сжал её в кулак.
Он должен быть сильным. Терпеливым. Хотя бы потому, что служит для Анжи чем-то вроде дракона, ревностно охраняющего своё мелкое сокровище. И как ни крути, Игорь до умопомрачения любит эту роль. Возможно, потому, что для неё не приходится перекраивать характер.
Чтобы успокоиться, потребовалось двенадцать вдохов-выдохов и один жалобный мявк со стороны некормленой животины.
Присев на корточки, мужчина почесал Редиску за ухом:
– Ладно, пойдём, покормлю, раз Анжи плевал на нас с высокой колокольни.
Поднявшись, он пошел в кухню, зная, что котёнок следует за ним по пятам. Там всё осталось таким же, как до его ухода. Значит, Андрей, не евши, выскочил, едва разлепив глаза. Пакость мелкая.
Потерев переносицу, Игорь достал кошачий корм и пачку зелёного чая с потрясающим ароматом. Сегодня он намеревался дождаться блудного засранца, даже если опоздает на работу.
За окном постепенно тух свет. Котёнок умостился на коленях у сидящего на стуле Игоря, по-прежнему не снявшего верхнюю одежду. В комнате тоже темно – уходящее солнце пожадничало, украв последние лучи.
Пару минут назад мужчина распахнул все окна квартиры, и теперь она дышала запахом весеннего ветра, асфальта и аппетитных персиковых булочек.
Соседи снизу всегда делали их по четвергам, пару раз угощая двух живущих вместе «холостяков». Удивительно, но ни у кого не возникало вопросов насчёт совместного проживания молодых людей. Возможно ли, они смотрятся слишком органично, чтобы ориентироваться в пространстве порознь?
Пригубив горького напитка без сахара, Игорь откинул голову назад – на стенку холодильника – и прикрыл веки.
Так прохладно… Выгнать бы из головы дрянные левые мыслишки.
А может, что-то не так в нём самом? Конечно, легче обвинить Андрея, но это не выход.
Ссора – в ней виноваты оба.
Игорь никогда не был по-настоящему мягким или слабохарактерным, просто он – цельный, в противовес раздробленному на куски Анжи-Андрею. Всё сложилось по удивительной схеме «Инь-Янь», только гораздо глубже, сложнее, запутаннее.
Не сказать, что они умрут друг без друга. Например, может ли дерево зависеть от пения соловья на его ветвях? Нет, но если соловей улетит, дерево опустеет – станет ожидать возвращения настолько легко растворившегося в предрассветных сумерках силуэта. Деревья не чувствуют боли или душевных терзаний, но есть в них что-то такое, заставляющее соловья забыть о небосводе, сесть на ветвь, с наслаждением спеть.
Игорь усмехнулся черноте перед закрытыми глазами. Почему-то подумалось, что сейчас идёт снег – хотя на самом деле никакого снега не было. Странное ощущение.
Покрепче прижав к себе задремавшего в тепле котёнка, Игорь упрямо пообещал – он дождётся… Лишь на секунду прикроет веки.
*
Анжи с тихим скрипом закрыл за собой дверь, снял кроссовки. Почуяв хозяина, Редиска проснулась, спрыгнула с какой-то поверхности и засеменила по линолеуму. Остановилась напротив, и Анжи, поняв, что та собирается подать голос, хапнул животину на руки, прижав к себе мордой. Чудовище довольно мурлыкнуло, устраиваясь поудобнее.
Первое, что понял Андрей – температура в квартире мало отличается от уличной. Непонимающе нахмурившись, парень огляделся: всего половина пятого, и Игорь должен спать сном младенца. Андрей быстро собрал бы вещи в универ и ушёл обратно ночевать к приятелю.
Не то, чтобы он до сих пор обижался, но одна мысль о Дне рождении его невероятно злила. И если бы Игорь завёл разговор об этом, они бы снова поругались. Задетая нить внутри по-прежнему напряженно звенела.
Осторожно заглянув в спальню и никого там не обнаружив, Андрей пошел на кухню. Поёжился из-за прохладного сквозняка и поглядел на неудобно скрючившегося Игоря. Его короткие волосы шевелил ветер из распахнутых окон, а скрещенные руки будто пытались согреть продрогшее тело.
Утро выдалось особенно холодное.
Анжи выдохнул, разрываясь между желаниями уйти и остаться. Но ведь оставить кошака здесь замерзать, по меньшей мере, жестоко. Простудится ведь, непутёвый.
Ссадив Редиску на пол, Анжи подошёл к мужчине. Не удержался, проведя пальцами по недельной щетине. Невольно улыбнулся и наклонился, чтобы запечатлеть короткий поцелуй на сухих губах.
Внезапно зелёно-золотые глаза распахнулись, и Игорь обнял любовника за талию, притягивая ближе. Первым коснулся распахнутых губ, втискивая язык между зубами в рот.
Мятные конфеты. Их привкус чётко ощущался, прослеживаясь в поцелуе. Наверняка для того, чтобы приглушить запах алкоголя – всех литров, вылаканных Анжи нынешней ночью.
Рвано выдохнув, Андрей вцепился в плечи Игоря – не давая приблизиться окончательно. Рука на его спине забралась под ветровку и майку, массируя позвонки. Анжи прогнулся, замычав любовнику в губы, и оттолкнул его – вернее, оттолкнулся сам, судорожно ища опору в виде кухонной тумбочки.
Не сводя горящих глаз, Игорь поднялся, подошел вплотную и поставил руки по обе стороны от Андрея, словно отсекая последний путь к бегству. Возможно, так и было, потому что тот дёрнулся, сглотнул, скосил глаза в сторону на манер провинившегося щенка.
Игорь наклонился к его шее, тёплым воздухом ероша не захваченные в хвост волосы. Негромко засмеявшись, прихватил зубами мочку, несильно потянув её вниз. Положил руку на ширинку любовника, следя за реакцией. Преграда из ткани вызвала у Андрея стон разочарования, который тут же замаскировался под кашель.
– Хочешь? – бархатным голосом поинтересовался кошак.
Вместо ответа Анжи оттолкнулся от тумбочки, обнимая партнёра за талию. Поднявшись на носки, потянулся к губам. Там замер, высунув язык, но не касаясь…
Снизу живота скапливается жар, густым плавленым маревом смешиваясь с кровью, толкая на сумасбродства.
Игорь обнял мальчишку в ответ – теперь точно не сбежит – и неожиданно ясным голосом спросил:
– Поговорим?
Андрей мгновенно приходит в себя, пытаясь вырваться, но тщетно. Закончив с бесплодными попытками, прижимается щекой к груди Игоря:
– Не о чём нам говорить.
– А мне кажется – есть.
Отступает назад, к стулу, вынуждая студента идти за ним, и садится, усаживая Андрея сверху, на свои колени.
Редиска, зыркнув на обоих непонятных хозяев, царственно потопала досыпать в спальню.
– Может, сначала закроем окна? – Анжи по-прежнему смотрел в сторону, не давая заглянуть в свои глаза.
Скрепив пальцы в замке на чужой спине, Игорь хмыкнул:
– Я закрою, а ты тем временем смоешься. Ищи потом ветра в поле.
Андрей вздохнул, сетуя, мол, его замыслы раскрыты, и оба замолчали, не зная, с чего начать.
Единственный внятный звук – тиканье часов.
Игорю подумалось, что Анжи сейчас похож на маленького ребёнка – ведь он сам не знает, чего хочет. В принципе, это являлось обычным его состоянием, но сейчас переходило все границы. Отчаянно хотелось согреть мелкого чертёнка, всё ещё пытающегося хитрить и строить козни.
Если бы сам Андрей услышал эти мысли, то, несмотря на меланхолично-тоскливое настроение, непременно расхохотался бы.
Ребёнок? Едва ли. В голове «чертёнка» порой мелькали такие мысли, что даже Игорь онемел бы от удивления. Хотя… наверное, что-то от сложившегося образа в Андрее присутствовало.
Игорь тёплый. Во всех пониманиях этого слова. И, возможно, чушь, но для Анжи не существовало человека загадочнее и теплее. Хотелось разгадать эту загадку – пусть после каждой разгаданной появлялась новая, на уровень сложнее предыдущей – и одновременно согреться в неугасающем внутреннем тепле, уподобившись бродячему коту на хозяйской печи.
Отчасти загадка крылась в бескорыстии. Ну как, скажите, как можно настолько бескорыстно посвящать себя целиком и полностью одному человеку – сделать того особенным, вознести на личный пьедестал, став преданным вассалом.
Нет, Игоря нельзя назвать слугой, но со временем у них сложились чем-то схожие с этим отношения.
– Я не имел права тебя заставлять, – размышления Анжи прерывает глубокий выдох.
– Угу, – коротко отвечает тот.
– И не хотел тебя обидеть.
– Угу, – такой же ответ.
– Поэтому, если не хочешь, можешь не идти. Я не настаиваю.
– Угу.
– Анжи!
– М-м-м…
Игорь закатил глаза, понимая, что никакого разговора в который раз не выйдет. Анжи не хочет, Анжи болен, Анжи умер – вот и все причины. Ну, они хотя бы помирились – оба понимали, что ссора закончилась после первого поцелуя.
– Пойдём спать? – мужчина разомкнул объятия, одной рукой хулигански ероша волосы любовника.
Тот обнял его спину, прижимаясь плотнее:
