Текст книги "«А ты не такой? (СИ)"
Автор книги: NeTa
сообщить о нарушении
Текущая страница: 27 (всего у книги 30 страниц)
Глава 33.
После совещания Яна вернулась в кабинет и обратила внимание, что все сидят притихшие и какие-то мечтательные. Только новенькая трудится в поте лица.
– Что за настроение? – спросила Янка у коллектива.
– Да мы молодость вспоминаем, свадьбы свои… Эх…
– Отставить воспоминания! Думаем о будущем. А впереди у нас что? Правильно! Отчет! За май и пять месяцев. Так что, собрали свои мечты и надежды в узелок и понесли домой – после рабочего дня. А сейчас…
– Ясно – носики в работу.
И застучали клавиши, зажужжали телефоны, зашуршали бумажки. Работа…
Яна прошла на свое место, которое было, как кабинет в кабинете: если закрыть дверь, то одна оставалась, если открыть, то со всеми. Пока ей не хотелось уединения, привыкла с девчонками сидеть. До конца рабочего дня оставалось еще два часа. За это время надо на что-то решиться, потому что Яна прекрасно знала свою маму – не отстанет, пока не узнает правду. Тем более, еще и сон увидела.
И Яна решилась. Сама. Надо не ждать Мартина, а со своими родителями самой все решить. И сразу как-то успокоилась. Достала телефон, перелистала фотографии Мартина – на душе потеплело.
«Ничего! Осталось две недели, и он приедет. Это мало. Я же дольше ждала».
Вздохнула и убрала телефон. Но он тут же снова подал «голос». Яна проверила: сообщение от Марата о том, что он заедет за ней в пять. Она ответила, что собирается к родителям после работы.
«Все равно. Заеду, отвезу к ним. Потом позвонишь, когда забрать – отвезу домой. И не спорь!»
Янка улыбнулась: такой властный у Мартина младший брат. Повезет же какой-то девушке – он и шагу не даст без него сделать.
Она отправила ему кивающий головой смайлик. И постаралась отключить свои переживания по поводу предстоящего разговора с мамой. В кабинете была рабочая атмосфера, все уже и забыли про утренние подколки Насти. Прекрасно знали, что еще не раз все вместе посмеются на разные скользкие темы.
В пять вечера всех сметало из кабинета, как по мановению волшебной палочки. Яна, не спеша, собралась и пошла на улицу. Чуть в стороне от лестницы стоял Марат. Увидев Яну, он сразу же направился к ней.
– Как самочувствие? Не устала?
– Устала немного, но это же обычное состояние после работы. Марат, не волнуйся ты так! Я всего лишь беременна.
– Ничего себе – всего лишь!
Он подставил ей локоть, Яна положила руку ему на сгиб, и они пошли к машине. Со стороны они смотрелись очень красивой молодой парой. Никто бы не сомневался, что так и есть. Но это было, к великому сожалению Марата, не так.
К шести он доставил ее к родителям и сказал, что будет ждать звонка – никаких такси, он сам отвезет Яну домой.
Янка шла, как на эшафот, но твердо знала, что не уступит ни миллиметра своего счастья.
Кто-то выходил из подъезда, и она зашла в открытую дверь. Через минуту Яна нажала на звонок. Почти сразу мама открыла и удивилась:
– Яночка? Что-то случилось? Что-то с малышом?
Она засуетилась, подхватила дочь под руку и повела в зал. Посадила на диван, сбегала за водой на кухню и теперь махала на Яну полотенцем. Все это время та сидела, как оглушенная, и смотрела во все глаза на свою маму.
– Все нормально. Ничего не случилась. Просто приехала поговорить.
Света уже махала полотенцем на себя.
– Господи, как ты меня напугала! Яна!
Она села рядом с дочкой на диван. Обняла ее, прижала к себе.
– Скажи мне еще раз, что все нормально.
– Мама, все хорошо, а не просто нормально. Что ты так разволновалась?
Света смахнула с ресниц слезинки.
– Ничего. Я так. Просто.
Она положила голову на плечо Яне, продолжая крепко обнимать ее.
– Ты же беременна? – шепотом спросила она.
– Да, но не думай женить нас! Мы сами…
– Да что ты, Яна! Живите, как вам нравится. Я уж давно тебя ни о чем не спрашиваю. А сегодня ночью приснилось. Я тебе и позвонила.
– И не будешь заставлять? Требовать свадьбу?
– Ну, мне бы хотелось с твоим папой повальсировать в качестве родителей невесты… Мы еще можем с ним покуражиться.
– Мама! – Янка удивленно смотрела на свою мать, а потом они вместе начали смеяться, хохотать…
Чуть позже перешли на кухню, Света готовила ужин. Ян предупредил, что будет поздно.
Около десяти вечера Янка позвонила Марату, пора было ехать домой. Она тепло попрощалась с мамой и со спокойным сердцем покидала родительскую квартиру. На улице уже стемнело, Марат ждал прямо у подъезда.
Яна заулыбалась.
– Слушай, Марат! Когда ты влюбишься, ты, наверное, не дашь своей любимой ни шагу сделать без твоего контроля. Так и будешь ее везде за ручку водить?
При этом она шла за руку с Маратом… Он усмехнулся. Казалось, все сожжено внутри до основания, и не может больше болеть, но нет – было адски больно от ее слов.
– Да, Яна. Буду за ручку водить, на руках носить, укладывать спать, кормить, лечить… Любить… Все буду делать. Лишь бы она была счастлива.
– Будет, Марат, – с уверенностью сказала Яна. – Тебя невозможно не любить. Ты лучший! После моего Мартина, конечно.
– Это – само собой, – поддержал ее слова Марат.
И только к одиннадцати вечера Яна добралась до дома.
Она очень устала, больше от эмоционального напряжения: ехала к родителям с одним настроем, возвращалась с совершенно другим. Янка никак не ожидала от мамы такого легкого принятия ее беременности. Сейчас все было по-другому. Оттого ли, что мужчины из прошлого и настоящего отличались друг от друга, как белое и черное? Или были какие-то другие причины? Яна и в нормальном-то состоянии старалась не вспоминать то далекое прошлое, а уж сейчас тем более.
По дороге домой она просто прилегла на бок в кресле «Мерседеса», повернувшись в сторону Марата, и смотрела, как он ведет машину. Он думал о чем-то грустном, изредка вздыхая. Спрашивать его о причинах такого настроения Яна не решилась. Ведь в их семье не принято лезть в дела друг друга. Она не заметила, как задремала.
Автомобиль давно стоял на подземной стоянке, а Марат никак не мог себя заставить разбудить ее. Сидел и смотрел на свою спящую мечту.
Где-то неподалеку кто-то хлопнул дверью, закрывая авто. От этого звука Яна и проснулась. Она поморгала глазами и посмотрела на Марата.
– Давно я сплю? Почему ты меня не разбудил?
– В порядке поступления вопросов: ты не спала, а дремала в течение последних двадцати минут – это первое. А второе – не разбудил, потому что сладко спала. Всё. Но раз уж проснулась, выходи. Дальше пойдешь пешком. А то я хотел тебя на плечо взвалить…
– Меня нельзя так носить.
– Это я знаю.
Так, тихо разговаривая друг с другом, они поднялись к квартире Мартина. Яна посмотрела вопросительно на Марата. Он спокойно ответил:
– Уложу тебя спать и пойду к себе. Тоже что-то устал.
Он встряхнул головой, словно хотел свои мысли упорядочить. Яна погладила его по плечу, выражая свое сочувствие. Под пальцами ощутила вздрогнувшие мышцы.
– Марат, скоро Мартин вернется, и ты уедешь отдыхать. Ты просто устал. И я еще свалилась тебе на голову в нагрузку. Отдохнешь, выбросишь из головы все лишнее, наберешься сил, и все станет по-другому.
Он посмотрел в ее доверчивые глаза и улыбнулся.
– Ты можешь утешить здорового сильного мужика! Я сейчас ощутил себя измочаленным стариком.
– Ну, прости. Я сказала, как чувствовала.
Включенный в коридоре свет во всем своем великолепии представил злого голодного кота, который, выгнув спину, шел на нерадивую хозяйку. Янка спряталась за Марата и шепотом сказала ему в спину:
– Я забыла про него. Он сейчас меня загрызет.
– Давай так: вместе – до кухни, потом я отвлеку его кормом, а ты делай свои дела, и бегом спать. Как тебе план?
– Отлично! Вперед.
Пока Марат воевал с котом, Яна успела умыться, пробраться в спальню и… уснуть. Самый лучший в мире брат накормил злобное животное, на всякий случай насыпал ему еще корма – на ночь, налил водички, убрал его личный санузел и пошел проверить Яну…
Она спала, свернувшись клубочком. Даже съехала с подушки. Дикий черный зверь с шарфом Мартина уже сидел на кровати и облизывался, глядя на Марата.
– Что? – шепотом спросил он кота. – Сыт? Доволен? Вот и ложись спать.
Он подошел к спящей Янке, присел на край кровати и долго смотрел на нее, словно хотел впитать в себя каждую ее черточку. Тихо, едва слышно прошептал:
– Если бы ты только знала, как я тебя люблю…
Осторожно встал и вышел из комнаты, а потом из квартиры.
Яна медленно открыла глаза, обвела комнату взглядом, вздохнула и, засыпая снова, проговорила:
– Приснится же такое…
Незаметно пролетела неделя. Каждый день Яна говорила с Мартином, несмотря на разницу во времени и постоянный недосып. Ей показалось, что он похудел. Ему показалось то же самое о ней. Они просто считали часы до встречи.
В ночь с пятницы на субботу Яна долго не засыпала, словно ждала чего-то.
– Вот и тридцать первое мая, кот, – говорила он, лежа в кровати и трогая пальчиком котенка. – День рождения Мартина уже наступил. Меня пригласили в гости к его родителям, а тебя нет, потому что ты плохо себя ведешь. Тебя надо к Дине отправить на перевоспитание.
Коту надоело, что его трогают, и он начал огрызаться.
– Ладно, тогда спим.
В пять часов утра в дверном замке тихо завозился ключ. Кот поднял ушки, прислушался, потом спрыгнул с кровати и, крадучись, пробрался в коридор. Дверь открылась, и в проеме появилась фигура мужчины. Котенок попятился и рванул в спальню. Через несколько секунд он вернулся, таща за собой шарф к ногам вошедшего.
– Ну, привет, разбойник.
Глава 34.
Мартин, уставший и измученный, присел на корточки перед котом, погладил его по голове. Котенок сам ласкался к человеку, которого считал «своим». Но долго мирных отношений с котом не получалось, он начинал кусаться.
– Ты не меняешься, бандит. Шарф отдашь или просто похвастаться принес?
Мартин попробовал отобрать изодранную тряпку у кота, но ничего не вышло: трофей переместился во дворец Дракулы. Кот освободил хозяйское место на кровати.
Мартин снял с себя легкую куртку, в которой приехал, разулся и пошел в спальню. Сердце в груди и висках билось так, что закладывало уши. Он несколько раз глубоко вдохнул и медленно выдохнул. И только после того, как немного успокоил сердцебиение, зашел в комнату…
Комок подкатил к горлу, слезы защипали глаза. Слезы! У него! У индейца! Но смотреть спокойно на спящую Яну было невозможно. Она лежала, как тогда, в ночь корпоратива, на спине, чуть отвернув голову в сторону. Покрывало сползло, открывая взгляду белую майку на узеньких бретельках, прозрачно-розовую кожу, тонкие ключицы. Мартину показалось, что она еще больше похудела. В полумраке комнаты казалось, что под глазами залегли глубокие тени. Но скорее всего, так казалось из-за длинных ресниц…
Мартин подошел ближе, протянул уже к ней руку, но остановился. Цвет его кожи стал еще темнее от загара. Но и с дороги не мешало бы ополоснуться. Яна лежала перед ним такая чистенькая, точно – как капля росы. И он после почти суток пути со всеми пересадками, машинами, вокзалами… Мартин развернулся и пошел в душ.
Проходя мимо домика кота, увидел его мордочку, выглядывающую из спаленки.
– Не мешало бы тебе закрыться, маленький еще, – прошептал ему Мартин.
Он потратил на водные процедуры пять минут, стараясь не шуметь и не включать сильный напор воды. Вообще, после месяца пребывания в дикой природе Мартин научился ценить блага цивилизации и экономить природные ресурсы.
Он заплел одну косу из мокрых волос, бедра прикрыл полотенцем и снова пошел в спальню. Надеялся, что не разбудил Яну шумом воды.
Нет, она спала все так же. Откуда было знать Мартину, что ночью Янка долго возилась и не могла уснуть. На прикроватной тумбочке лежал кулон, который он оставил перед отъездом. Значит, ей было здесь сложно, если эта вещица не была убрана. Мартин обошел кровать со своей стороны и лег на бок рядом с Яной, подставив руку под голову. Он не мог насмотреться, ему не верилось, что она лежит рядом. Чуть наклонившись, тронул губами ее подбородок, потом, едва касаясь, щеку. Отодвинулся, чтобы посмотреть, не проснулась ли она. Яна спала, но брови сдвинула, словно не понимала, что происходит. Мартин улыбнулся и снова наклонился к ней, целуя в кончик носа. Волшебная кнопка сработала, и Янка заулыбалась во сне.
– Маартиин… – прошептала она еле слышно. – Когда ты приедешь, Мартин?
– Я уже приехал, Янааа…
Она замотала головой во сне, губы задрожали – по всему выходило, что она сейчас заплачет. Мартин обнял ее и прижал к себе, целуя нежно и осторожно, чтобы не напугать. Яна продолжала спать, но уже как-то беспокойно.
– Янка, росинка моя, просыпайся. Я здесь уже.
После слова «росинка» она открыла глаза и смотрела прямо на него, моргая и моргая. Наконец, взгляд ее стал осознанным, удивленным. Она подняла руку, провела по контуру его лица, по линии носа, по любимым пухлым губам, а он поцеловал ее пальцы. Янка вздрогнула.
– Ты не сон?
– Нет. Я здесь, с тобой. Видишь – кота нет рядом. А я есть.
Мартин стянул с нее покрывало, провел рукой от шеи до колен и обратно, попутно поднимая майку. Все это время он смотрел Яне в глаза. Рука под майкой легла на грудь – Янка тихо застонала, потянулась к нему. Он сел и потянул ее за руки, приподнимая с кровати. Она тут же обняла его, целуя шею, плечи, скулы.
– Мартин, ты, Мартин… – между поцелуями шептала она прерывающимся голосом.
Он снял с нее майку, обнажая тело до пояса. В рассветном полумраке ее кожа казалась перламутровой. Мартин снова уложил ее на спину, снял с себя полотенце. Яна увидела его полную готовность. Ее губы сложились в букву «О». А он только усмехнулся:
– Я скучал…
Мартин аккуратно подцепил ее шортики и тоже потянул их вниз. Янка помогала ему ногами.
– Милая, ты еще больше похудела.
– Не отвлекайся, Мартин.
Он наклонился к ней и влажно поцеловал живот чуть ниже пупка. Потом еще, рядышком, и еще.
Находясь между ее ног, стоя уже на локтях, Мартин продолжал возбуждать Яну, целуя ее грудь, шею, уши – везде, где мог дотянуться. Его дыхание разгоняло мурашки по коже и всполохи горячего желания внутри. Янка постанывала, закусив губу. Она гладила его руками. Приподнимала колени и касалась ими его тела. Внутри все скручивалось в тугие спирали.
– Яна, хочу тебя…
Его слова прозвучали, как команда. Она раскрылась ему навстречу и почувствовала, как он входит в нее, аккуратно, не глубоко, совершая плавные движения, словно боится сделать ей больно. Янка обвила его ногами, двигаясь навстречу. Целовала мощные загоревшие плечи, хваталась руками за шею, спину, впиваясь несильно ногтями.
Мартин не ускорял движения, но менял глубину и угол проникновения. Он хотел почувствовать, как зарождается дрожь в ее теле, как накатывает волна и откатывается назад, а Янка балансирует на этой волне. Все для нее, и не важно, чего это стоило его выдержке.
– Мартин, Мартииин… я… ты…
Она не могла закончить свою мысль, потому что огненный шторм уже подхватил ее и понес куда-то, и только Мартин был рядом. Янка держалась за него, чувствуя, как их вместе подняло высоко-высоко и закружило, сотрясая и вырывая стоны из горла.
– Яна!..
Последний толчок, дрожь, выдох… Вдох… Вместе!
После бурной встречи Яна снова уснула, уставшая и счастливая. А Мартин, отвыкший от этого часового пояса, не мог даже лежать. Он оделся, вышел на лестничную площадку, спустился на этаж ниже и позвонил в квартиру Марата. Ответом ему была тишина. Мартин вспомнил, что в это время брат обычно бегает на стадионе неподалеку. Решил ему позвонить. Марат сразу же ответил:
– Мартин, привет! Что это вдруг ты звонишь? Как отдых?
– Привет, Марик. Я уже дома.
– Как дома?
– Да вот соскучился и решил пораньше приехать.
– А твой отец? Как он воспринял это?
– Понял меня и помог с билетами. Лучше скажи, в котором часу к родителям договорились ехать?
– К двум. Ты уж, наверное, отвык от машины?
– Да, есть немного.
– Тогда я за рулем.
– Спасибо. До встречи.
Мартин вернулся в свою квартиру, а Марат так и остался стоять с телефоном в руке, собирая волю в кулак, потому что понимал, что со свадьбами никто тянуть не будет, и скоро его брат и сестра станут семейными людьми. А он… Он – нет.
Яна все еще не проснулась. Выспавшийся голодный кот вышел на охоту. Хозяин уже не был диковинкой, поэтому на него было совершено нападение. Мартин прижал котенка спиной к полу и поглаживал ему животик, чем вызвал возмущение у разбойника – такого панибратского отношения никто себе не позволял.
– Пошли, накормлю тебя, хоть ты и царапаешься.
Они оба завтракали, когда на кухню тихо зашла Янка. Остановилась и смотрела на Мартина, не отрываясь.
– Яна, что случилось?
Он подошел к ней, обнял. Она спряталась у него на груди.
– Я думала, что ты мне приснился. И на самом деле ты еще не приехал.
– Я здесь. И я не сон.
Они стояли, обнявшись, словно боялись отпустить друг друга. Кот все решил за них сам: он цапнул Янку за ногу и тут же оттолкнулся от нее и умчался за угол, откуда потом выглядывал в ожидании погони. Но люди не захотели с ним играть, они все стояли рядышком, не обращая на него внимания. Коту стало скучно, и он ушел в домик.
– Мне надо… сам знаешь, куда, – шепнула она.
– Иди, – сказал Мартин, выпуская ее из своих рук. – Я пока кашу тебе сварю. Манную будешь?
Янка уже дошла до туалета, но остановилась и повернулась. Она смотрела на Мартина удивленными глазами.
– Манную? Ты умеешь готовить манную кашу?
– Да, а что такое? У меня же есть младшие брат и сестра. Ну, в этом вопросе, в основном, сестра. Марат не ел каши. А Маринка любила.
Яна покачала головой и восторженно прошептала:
– Ты мой кумир! Каша манная – это из далекого счастливого детства. Готовь! Я быстро!
А Мартин обратил внимание на ее слова про «счастливое детство», что лишний раз подтверждало его догадки про что-то, не очень хорошее в юности.
Зная, как Яна любит смотреть, когда он готовит, Мартин добавил штрихов к своему виду: собрал волосы в высокий хвост и снял футболку. На нем были только низко сидящие на бедрах спортивные брюки.
Янка вернулась на кухню с еще мокрыми волосами. Они уже не так торчали, потому что немного отросли.
– Ты решила не стричься? Будем с тобой вместе с косами ходить.
Она хихикнула, представив, как они идут на работу – у обоих по две косы заплетены. А потом вспомнила, что через несколько месяцев она уйдет в декрет. Кстати…
– Мартин, – подвигая к себе тарелку с кашей, сказала она, – нам надо серьезно поговорить.
– Не пугай меня! Хотя бы тему обозначь.
– Сейчас кашу доем. Очень вкусно! Не могу говорить и есть одновременно. Ты колдун! Ты очень красивый колдун.
Он усмехнулся. Сел напротив Яны и ждал, что же она хочет ему сказать. Неужели отец прав?..
– Ух. Наелась! Я не встану со стула. Я ко-ло-бок.
Мартин не смог удержать смех. Он встал, взял ее на руки и понес к любимому огромному дивану с подушками. Янка обняла его за шею, прижимаясь к щеке теплыми губами.
– Ты очень-очень стройный колобок. Как соломинка из сказки, помни…
– Мартин, я беременна.
Он замер, не дойдя до дивана.
– Прости, мне сейчас послышалось?
– Нет, я действительно беременна. Только не вздумай сказать, что не ты отец.
Ее слова, произнесенные в шутку, одновременно с выжидательным испуганным взглядом, вновь наводили на грустные мысли. Мартин присел на диван, устраивая Яну к себе на колени. Он убрал едва влажные волосы от ее лица. Поцеловал в губы, легонько прикусывая их.
– Яна, отец я, и только я. Никому другому я не отдам свое счастье.
Она молчала, ожидая от него изумления, вопросов, неверия. Но ничего этого не было.
– Ты даже не удивлен! Как так? Ты же говорил, что не можешь…
– Яна, я не просто удивлен, я шокирован!
Он помолчал немного, продолжая смотреть на нее с нежной улыбкой.
– Для того, чтобы выразить все свои чувства, – все-таки начал говорить Мартин, – мне нужно сначала признаться, что я обманул тебя.
– Ты? – Янка даже вскрикнула. – Ты обманул? Не может этого быть. Ты никогда не врешь. Ты не такой, как все! И Марат то же самое говорил.
– И все-таки обманул. Я все тебе расскажу, а ты уж суди сама, что со мной делать.
Рассказ Мартина не был долгим. С каждым сказанным словом ему становилось легче. Ложь в любом ее виде была для него неприемлема. Но в этой ситуации Мартин жил с обманом больше двух месяцев.
Он честно сказал Яне, что заметил ее болезненную реакцию на детей и упоминание о них. Видел, как ее трясло от Михаила, и сам лично прочувствовал, как сложно было Янке довериться в постели. Путем нехитрых умозаключений Мартин пришел к выводу, что в прошлом Яны была какая-то беда, связанная с ребенком, и могут случиться проблемы с зачатием чисто психологического свойства. Поэтому он в какой-то момент их отношений решил взять на себя ответственность за то, что у них, возможно, не будет детей.
Все сказанное Мартином в сухом, каком-то статистическом виде, с абсолютно спокойным выражением лица, ввело Яну в заторможенное состояние. Она словно со стороны наблюдала за его откровениями: вот сидит тоненькая девушка в шортах и майке на коленях у красивого полуобнаженного мужчины и слушает, как за ней наблюдали, делали какие-то сопоставления, выводы, решали за нее… Эта девушка радовалась чуду, которое вовсе и не было чудом. Нет, вполне вероятно, чудом было то, что она вообще смогла забеременеть, но Яна-то радовалась за Мартина, а не за себя! Что это? Обман во благо? А такое разве бывает? Это оправдано?
Мартин смотрел на Яну и видел, что теряет все, что было между ними за эти неполных три месяца. Светло-зеленые глаза, лучившиеся счастьем всего лишь двадцать минут назад, теперь были пустыми и безжизненными, как провалы окон в брошенном домишке.
Мартин не видел никогда такую Яну. Она не приняла его обман. Он старался не показать своего страха потери любимой женщины. Просто ждал, что она скажет.
Яна, наконец, пришла в себя, почувствовала всю неуместность своего наряда и попыталась встать, но Мартин тут же обнял ее, не отпуская от себя. Она вся замерла, будто застыла. Мартин просто кожей, сердцем ощущал, как Яна отдаляется от него, как будто он из последних сил хватает ускользающий солнечный свет.
Она, не говоря ни слова, отодвинула его руки и встала. Посмотрела на него сверху вниз ничего не выражающим взглядом и ушла в спальню. Слышно стало, как поехала дверца шкафа-купе, потом она закрылась, зашуршал какой-то пакет, и наступила тишина. Мартин сидел, выпрямив спину, словно ждал своего приговора.
И дождался: Яна вышла из комнаты полностью одетая с сумкой в руке и прямиком – в коридор. В полной тишине. Тут уже Мартин резко встал и последовал за ней.
– Яна, скажи что-нибудь. Не молчи.
Она обулась, взяла сумку, остановилась, отвернувшись в сторону. Потом вздохнула, оглянулась на него, и Мартин вздрогнул от той боли, что плескалась в ее глазах вместе со слезами.
– Чудес не бывает, – сказала она.
Потом помолчала, пытаясь совладать с рыданием, сдавившим горло, и спросила:
– Так какой ты, Мартин? Как все?
Она ждала ответа.
– Я обычный. Но я люблю тебя.
Она кивнула поникшей головой и вышла из квартиры.
Мартин остался стоять, как каменная статуя. Он будто умер мгновенно. Без Яны.
Она медленно спускалась по лестнице. Вышла на улицу: солнечное утро, последний день весны. А на душе сырость и стужа одновременно. Яна поежилась.
«Куда идти? Как дальше жить? Кто я, чтобы судить чьи-то поступки? Надо сдвинуться с места и просто идти».
Она направилась к шлагбауму, отделяющему территорию двора от улицы. Поздоровалась с охраной и вышла. Ее путь лежал домой. Туда, где она жила в одиночестве, не веря никому и надеясь только на себя. Как выяснилось, ей и не стоило никому доверять. Все одинаковы: кто-то лучше, кто-то хуже. Идеальных нет. Хотя до сегодняшнего утра она думала, что есть.
Рядом с ней затормозила машина, Яна оглянулась и хмыкнула, мгновенно вспомнив те вопросы Марата: «С чем у него проблемы?.. Это он тебе сказал?»
Она ждала, когда он выйдет и заговорит.
– Яна, добро утро. Куда ты собралась? А где Мар…
– Ты все знал. И молчал, поддерживая его обман, – сказала она обличающим тоном. – Понятно. Ты же самый лучший в мире брат. А я? Кто я такая, чтобы со мной правдой делиться?
– Яна, что с тобой? – в шоке спросил Марат.
Он видел перед собой раненого человека, боль которого ощущалась им еще сильнее.
– Что случилось? Где Мартин?
– Ты знал, что у него нет никаких проблем со здоровьем.
Яна не спрашивала, она утверждала.
– Знал, – спокойно сказал Марат. – А что я должен был делать? Сказать, что по какой-то причине мой брат соврал впервые в жизни? Да для меня сразу стало ясно, что он не просто так это сделал. Из-за тебя только он на это и пошел. Чего ему это стоило?
Она не стала больше его слушать, развернулась и ушла. Марат не знал, что делать.
«Ничего себе – съездил в магазин за цветами для мамы».
А Яна уже скрылась за углом дома. Марат поехал за ней. Хоть на расстоянии, но надо посмотреть, куда она направилась.
Яна села в автобус и бесцельно смотрела в окно. Вот и остановка – ее район, ее двор, ее дом.
Она медленно шла, ни о чем не думая. Вакуум.
Вдруг взгляд зацепился за знакомую фигуру: в песочнице сидела тетя Вера. Одна. Рядом с ней стояло маленькое детское ведерко с совочком внутри. Она смотрела куда-то себе под ноги. Заметив движение рядом с собой, она повернулась и увидела Яну. Улыбнулась грустной улыбкой.
– Яночка! Доброе утро. Что-то забыла? А почему ты одна? Где твой красавец?
– Доброе утро, тетя Вера. Он занят. А я просто гуляю. Вот решила заглянуть во двор своего детства.
– Ты что-то грустная. Совсем прозрачная стала. Нельзя так! Тебе еще детишек рожать-растить.
– Как папа говорит: были бы кости, а мясо нарастет.
– Ну, это тоже верно. А я вот опять одна осталась. Отпуск у дочки кончился, забрала она моих внучат. Когда теперь приедут?
– Скоро приедут, теть Вер! Они же тоже скучают по своей бабушке. Вспоминают, просятся к вам. Приедут!
– Ты думаешь?
– Уверена!
– Да, – задумчиво протянула Вера, – странную жизнь я прожила. Ведь и у меня был муж-красавец. И любил меня, как и я его. Сильно любила. Потому и не смогла простить его ошибку. Не измену, нет! А просто обман какой-то. Так, соврал во благо, а я ведь гордая была, правильная! Как это так? Меня обманул!.. И все. На том жизнь и закончилась. Не знаю, где он, что с ним. Да и ни к чему теперь. Сама все разрушила. Вот и сижу в песочнице. Теперь только ждать, когда внуков привезут.
Она встала, вздохнула и, словно опомнившись, посмотрела на Янку.
– Ты, Яночка, будь мудрее. Не совершай таких ошибок.
И ушла.
Яна смотрела вслед женщине, которую всегда считала вредной доносчицей. А она, оказывается, несчастный человек. Все ее желание залезть в чью-то жизнь оттого, что своей нет. Хорошо, что внуки вернули ей радость. Пусть редко будут приезжать, но все равно – есть ради кого жить.
Яна пошла в подъезд, поднялась в свою квартиру и словно окунулась в далекое прошлое, сразу с порога. Было тихо, только едва слышно где-то в подъезде хлопали двери – выходной день, суета. А здесь все замерло на той минуте, когда она уехала жить к Мартину.
Мартин… Яна грустно улыбнулась. Прошла в комнату и села на диван. Воспоминания поплыли перед ней, начиная со дня корпоратива. Как в кино, мелькали кадры, добежав до того дня, когда Мартин солгал. Ведь не сам факт обмана так задел Янку. Чуть приврать – это вполне нормальное явление. Или не сказать всей правды, промолчать. Для этого есть разные причины: чтобы не волновались близкие, потому что так кому-то надо помочь, чтобы потом не было еще больших проблем. Врать нельзя – это знают все. Но иногда, для благих целей, можно.
Так почему тогда Яну так поразило признание Мартина?
– Да все очень просто, – произнесла она вслух. – Это, Яночка, гордыня твоя не дает покоя. Обидно стало – хотела обрадовать любимого человека, что у него будет ребенок, что он станет отцом. Так хотела ему сказать, что случилось чудо! А он, выходит, то же самое сделал для меня два месяца назад. Тоже хотел чуда. Я, как дурочка, считала дни, не покупала тест, не веря в возможность такого счастья для Мартина. А вышло так, что я просто поймала приманку. Да и это – ерунда! Ну, поймала и поймала. Это здорово! Там, во мне уже кто-то живет. Просто я хотела сказать ему о чуде, возможности счастья отцовства для него.
Она замолчала. И снова в комнате повисла тишина. Яна встала, прошла в спальню. И тут воспоминания.
– Это – чистейшей воды эгоизм. Вот как это называется, дорогуша. Все? Перетерла свои обидки? А теперь подумай о нем. Каково было ему? Я ничего никому не рассказывала о том малыше, знала только мама. И не расскажу. Потому что этой болью ни с кем не хочу делиться. Пусть она останется со мной, не раня больше никого. Но если Мартин увидел ее во мне, то, конечно, сделал свои выводы. Как он пришел к своему решению, не имеет значения. Но он так повернул все в моей жизни, что я перестала думать о том, что будет, если не получится… Это невозможно объяснить – страх ожидания, постоянное сомнение и угрызение. Мартин избавил меня от этого, по сути, ценой своего мужского достоинства. Но мне все равно грустно.
Раздался звонок в дверь. Яна удивилась. Кому она потребовалась?
– Тетя Вера, наверное. Ей одной плохо. А у меня даже ничего съедобного нет, кроме воды.
Она пошла в коридор и, не глядя в глазок, открыла дверь. На пороге, привалившись к косяку, стоял Марат, лохматый, как всегда.
– И снова – здрасте, – сказал он, коверкая слова. – Пустишь, или накинешься с обвинениями?
– Прости, Марат. Заходи, конечно.
Она вернулась в комнату и снова села на диван. Марат зашел в квартиру и прикрыл за собой дверь. Для него это тоже событие – быть там, где Яна жила одна. Это ее царство. Здесь совсем мало его брата. Нет, неправда. Здесь его женщина и их ребенок. Это главное.
Марат подошел к дивану и сел рядом с Яной, глядя на нее. Ему показалось, что она уже спокойна. Но кто ее знает? Как взорвется! А ей нельзя волноваться. Яна посмотрела на него и улыбнулась.
– Ты на меня смотришь с опаской. Боишься, что выкину какой-нибудь фортель?
– Надеюсь, что не увижу этого. Что случилось, Яна? Я понял, что Мартин признался. И что? Он тебя любит, ты его тоже. Или ты не хотела ребенка?
– Хотела… Как тебе объяснить? Вот представь: есть что-то недостижимое для тебя, невозможное. Ты абсолютно точно уверен, что этого никогда не будет. И вдруг! Ты узнаешь, что свершилось чудо – невозможное стало возможным! Ты хранишь эту тайну, оберегаешь ее. Боишься расплескать хоть капельку этого счастья. А когда, наконец, открываешься любимому человеку, говоришь – смотри, вот оно, свершилось чудо! Слышишь в ответ – для меня это не чудо.
Яна посмотрела на серьезного Марата.
– Сумбурно, да? Вот так у меня сейчас в голове.
Он молчал. Потом тяжело и глубоко вздохнул. Ему казалось, что грудь сейчас треснет от боли.
