Текст книги "«А ты не такой? (СИ)"
Автор книги: NeTa
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 30 страниц)
Мартин посмотрел на брата. Тот помотал головой.
– Нет, у меня еще дела в клубе. Вы не забудьте – завтра к родителям. Марина сама приедет. Выезд в двенадцать. Так что, успеешь отоспаться. Пока.
Марат встал, пожал руку брату, кивнул Яне и вышел.
– Помочь тебе одеться? – спросила Янка.
– Не надо ничего. Я просто куртку накину. Поехали.
– Мартин, я должна тебе признаться.
Яна покраснела и опустила глаза. Потом все же подняла голову и решительно посмотрела на него. У Мартина перехватило дыхание. На долю секунды он испугался, что она отвергнет его сейчас из-за того, что видела на ринге, или выберет… другого.
– Полчаса назад я видела девушку, заходившую в твою комнату. Она уже посещала тебя ранее.
Он хотел что-то сказать, но Янка закрыла ладошкой его разбитые губы.
– Ее вывели. Дело в другом: у меня появилось сомнение в тебе, и за это мне стыдно. Если бы вовремя не появился Марат, не знаю, где бы я была. Прости меня.
Мартин вздохнул и просто кивнул. Слова были излишни. Она понимали друг друга по глазам…
Если у кого-то вечер заканчивался, то у Насти он только начинался. Ее пригласила на день рождения бывшая староста их группы, и почти все, кто остался жить и работать в родном городе, пришли. Большая компания – кто в одиночестве, кто парами. Расположились в самом большом зале, где Настя отмечала свой праздник меньше месяца назад.
Конечно, своим нарядом она произвела фурор. Столько восторженных и голодных взглядов она не ощущала на себе никогда.
Настя изо всех старалась смеяться шуткам, щедро отсыпаемым ей кавалерами. Только юмор становился все более плоским в прямо пропорциональной зависимости от количества выпитого. И хотелось как-то уже домой. Все-таки пятница – это рабочий день. Но Настя была готова признаться самой себе, что вовсе не из-за усталости она хочет уйти, а потому что здесь скучно…
Снова зазвучала медленная композиция. Настя забиралась все глубже за столик, когда кто-то дотронулся до нее. Она дернула руку к себе – словно электричеством долбануло. Повернулась к наглецу, пытаясь рассмотреть его в свете мигающих лампочек.
– Можно пригласить тебя потанцевать? – голос Федора подействовал, как дудочка заклинателя змей на кобру.
Настя подала ему руку, которая утонула в широкой ладони Феди. Он вывел ее на танцпол, где уже топтались и кружились другие пары. Обе руки положил ей на спину – одну чуть ниже поясницы, вторую между лопатками ближе к шее. Настя смотрела ему в глаза, не отрываясь.
Федор прижал ее к себе чуть ближе, чуть сильнее, чем это было бы допустимо для людей, которые только вышли потанцевать. Медленное покачивание тел, взгляд друг на друга, не отводя глаз… – и электрический скат внутри молчит, и дуга не бьет током.
На своих высоких каблуках Настя была всего лишь на полголовы ниже Федора, поэтому ее поднятое к нему лицо было очень близко.., губы в еле заметном блеске.., аромат духов…
Федор чувствовал, что напряжение в брюках становится все заметнее, и уж Настя-то все поняла. Но он не хотел выпускать ее из рук.
– Ты такая красивая, Настя, – почти в губы прошептал он.
– Спасибо. Я знаю, – так же тихо ответила она.
Они продолжали кружиться в медленном танце, не видя и не слыша ничего.
– Ты долго еще будешь здесь? – спросил Федор.
– Уже собиралась уходить.
– Тебя проводить?
– Проводи.
Как только закончилась музыка, Настя пошла к своему столику, что-то сказала девчонкам и вернулась к Федору. Они, не говоря друг другу ни слова, вышли из зала. Подружки, проводившие их взглядом, «заценили» мужика на пять баллов, только вынесли вердикт, что он староват для Насти.
А неразговорчивая парочка вышла из клуба и направилась на стоянку, к прогревающейся машине. Настя чуть вздрагивала, все-таки тонкий кожаный плащ, поверх ее вечернего открытого платья, мало согревал. Да и туфли не для начала апреля.
– Замерзла?
– Чуть-чуть.
Федор сделал к ней пару шагов, на ходу расстегивая куртку, и накрыл ее с двух сторон, прижимая к себе.
– Обними меня под курткой, согрей руки.
Она просунула руки ему на спину, чувствуя, как вздрагивают мышцы.
«Господи! Будь, что будет! Но я хочу потрогать его тело…»
И она опустила руки до края его джемпера и медленно заползла под него. От блаженства прикосновения к его коже она закрыла глаза и тихо застонала. Провела подушечками пальцев по его пояснице и снова вверх по ложбинке позвоночника. Федор втянул воздух и замер под ее ласками. Потом выдохнул и взял ее лицо в свои ладони.
– Что ты делаешь, маленькая красивая стрекоза?
– Федь… А как ты меня… тогда назвал? Ну, ты же как-то меня назвал, хотя бы для себя?
– Глупая мошка.
– О!.. Как романтично. А больше я не глупая мошка?
– Не начинай. Сама все знаешь. Тогда – мошка, сейчас – красивая стрекоза с переливающимися крылышками.
– Угу.
– Я тоже виноват. И ты хороша.
– Ооо… Я очень хороша…
Федор засмеялся.
– Согрелась?
– Да. Не хочу тебе отпускать.
– Не отпускай…
Он целовал ее, нежно касаясь губами, словно она – божество. А он боялся осквернить ее собой…
– Отвези меня домой, пожалуйста, – ее шепот заставлял его подчиняться.
Федор помог ей сесть в машину. Потом снял с себя куртку и укрыл ее своим теплом. Настя благодарно улыбнулась.
Доехали они быстро, или им так казалось. Потому что очень хотелось… чего? Ведь вряд ли возможно то, на чем замерли и взлетели на воздух их не начавшиеся «отношения».
– Провожу до квартиры?
– Проводи.
Пешком… до… квартиры… Господи, обнимаясь и целуясь на каждой ступеньке. Руки находили такие места блаженства, о которых невозможно было догадаться… например, коленка или запястье…
Федор не мог себе объяснить, почему не касается ее шикарной груди, не лезет под юбку, не сжимает горло…
Он словно боялся повредить ей те самые переливающиеся в солнечных лучах прозрачные крылышки. Сейчас она не выглядела разбитной девахой, кидающейся на мужика, и позволяющей делать с ней, что угодно. Она принимала его ласки, как что-то необыкновенное, так долго ожидаемое и в то же время необходимое. Только тихонько вздыхала, когда он касался ее.
– Кто бы мне сказал, что я, как школьник, буду целоваться в подъезде, на каждой ступеньке. Ладно, ты – девчонка совсем, но мне-то тридцать четыре! Что ты со мной сделала?
– Ничего. Это ты меня током бил.
– А я думал, что ты…
– Федя…
– Что? Настя, что?
– Ключ возьми. Дверь открой.
Он и не заметил, как они оказались перед ее квартирой.
Уже в коридоре он вопросительно посмотрел ей в глаза, боясь спугнуть то ощущение красоты, чистоты и бесконечной нежности, которое плескалось у него в груди. Настя едва заметно качнула головой из стороны в сторону – нет, не время еще.
Федор выдохнул. Это хорошо. Он не готов был снова потерять маленький светящийся огонек.
– Можно я останусь у тебя? В другой комнате, хоть на кухне? Не хочу уходить.
– Можно.
Глава 26.
Яна думала, что Мартину совсем плохо, и он еле-еле сможет передвигаться. Оказывается, нет, он вполне нормально шел по коридору к административному выходу. Куртка была наброшена на плечи. Они вышли на улицу, и Яна, получившая ключи от «танка», смела пиликнула сигнализацией.
– Мартин, должна тебя предупредить… Мама не любит со мной ездить. А я очень люблю ее возить!
– Ты очень издалека решила начать? Хочешь сказать, что ты гонщик, и поэтому мама боится с тобой ездить? Так?
– Ага! – с восторгом глядя на большую машину. – Ух, ты! Папе потом расскажу, что я танк водила!
Она посмотрела на Мартина и добавила многозначительно:
– Или ты сам расскажешь. Под впечатлением.
– Знаешь, как-то не хочется, оставшись в живых после боя с Носорогом, закончить свои дни в собственной машине…
– Не бойся! Я аккуратно поведу.
Мартин осторожно уселся в салон. Яна подождала, пока он разместится, потом закрыла его дверь. Обошла машину, сняла пальто и кинула его на заднее сиденье. Открыла дверцу со стороны водителя…
Мартин наблюдал, какая коварная улыбка расцветает на ее губах. Мало того, она еще сделала жест кулачкам, подтягивая локоть к себе: «Yes!»
– Ну, все! Прощай, молодость! Я так и не успел увидеть родного отца.
– Не волнуйся, я не больно нас довезу. Здесь коробка «автомат» или «механика»?
– «Автомат».
– Плохо, – Мартин закатил глаза. – Я к механике привыкла.
– Хватит меня пугать. Поехали уже. А то адреналин и так надо куда-то деть…
Он многозначительно посмотрел на Янку.
– Так ты же… травмирован, – изумилась она, усаживаясь на водительское место.
– Мы найдем, как решить этот вопрос.
– Дааа? Ну, тогда пристегнули ремни безопасности и полетели!
– Хватит смешить, у меня ребра болят!
Яна помогла ему с ремнем, намеренно касаясь паха, ног… Мартин смотрел из-под бровей на ее заигрывания и ухмылялся: «Ну-ну, сейчас поедем… А потом приедем…»
– Так. Тут две педальки?
Она подтянула платье повыше, оголяя колени и заглядывая вниз.
– Янка-обезьянка вернулась? – миролюбиво спросил Мартин.
– Угу. Все! Рванули!..
И действительно – рванули.
Яна, конечно, просто пугала Мартина. Она вполне быстро освоилась с вождением «танка», и ей это нравилось.
– А почему ты маму любишь возить, но она не любит с тобой ездить?
– Она доверяет только папе, а меня все еще считает ребенком. Поэтому, когда я за рулем, она сразу говорит ему, чтобы он держал «ручник» на всякий случай, и потом молчит всю дорогу. И это – наслаждение! Меня не воспитывают, не спрашивают, не наседают! Мы с папой посмеиваемся над мамой-трусихой.
– Понятно.
Яна отвлеклась от разговора, смотря на светофор, и вдруг почувствовала теплую руку на своем бедре. Медленно поворачивая голову к Мартину, она спросила:
– Не боишься, что врежемся куда-нибудь?
– Не боюсь. Поехали.
Сзади послышались гудки других авто, поторапливающих Янку. Она тронула машину с места, рука поползла выше.
– Мартин, ты что делаешь? – сквозь частое дыхание спросила Яна.
– Трогаю тебя. Я соскучился. Не думаешь же ты, что сегодняшняя встреча в серверной успокоила меня?
– Нет?
– Точно нет.
Его рука почти доползла до своей цели… и остановилась. Пальцы чуть сжали ногу, Янка попыталась свести ноги… А толку?
– Пользуешься ситуацией?
– Еще не пользуюсь, но очень хочу…
Через несколько минут Яна парковала машину на подземной стоянке. Она посмотрела оценивающе на явно не здоровый вид Мартина и покачала головой.
– Сейчас мы придем домой, я поцелую все твои болячки, и утром все пройдет.
– Все болячки?
– Да.
– Эх… Оказывается можно пожалеть, что не получил по…
Он смотрел, как ее щеки медленно покрывает румянец. Мартин начал смеяться, но тут же охнул и поморщился.
– Вот! – торжествующе сказала Янка, вылезая из машины. – А не будешь надо мной подшучивать!
Она надела пальто, которое достала из машины, и подошла к дверце Мартина.
– Выходи, насмешник.
Он осторожно повернулся и потихоньку вылез из салона. Яна вопросительно смотрела на него, но ничего не спрашивала.
– Трещина в ребрах, скорее всего. Так сказал док. В лучшем случае, сильный ушиб. Завтра с утра на рентген надо ехать.
Она подошла близко к нему. В полутемном помещении стоянки его глаза казались черными, они затягивали, как омут.
– Я люблю тебя, мой Орка.
Она встала на носочки и поцеловала его в уголок губ. Мартин тут же поймал ее и прижал к себе, стараясь не морщиться. Все тело болело, как будто его каток переехал. Но Яне этого нельзя показывать.
– Ты моя. Никогда во мне не сомневайся. Люблю тебя…
Медленный подъем по лестнице, просто медленный подъем.
Яна вспомнила слова Марата о том, что его брат обладает нечеловеческой выдержкой – он ни разу не подал виду, что ему больно.
Как только в коридоре включили свет, навстречу выскочил кот, но, видимо, почуяв запахи медикаментов, тут же умчался и «забаррикадировался» у себя в домике.
– Все-таки умный у нас зверь – смылся, чтобы не помогать, – пошутил сквозь зубы Мартин.
Раздеваясь, он чуть дернул плечом, чтобы куртка сама соскользнула на пол. Попытался наклониться, но Янка опередила: она быстро подхватила одежду, отнесла в гардеробную, оставив и свое пальто, и вернулась.
– Я же меньше тебя ростом, мне удобнее наклоняться. Да?
– Ну, точно, хитрюшка маленькая… Яна, возьми в шкафу покрывало, кинь на диванные подушки – отдохну немного. Не хочу испачкать их.
Она сделала, как он сказал. Мартин подошел к дивану и обернулся к Яне. Взгляд притягивал, как магнит. Она двигалась медленно, шаг за шагом приближаясь к нему, не отводя глаз. Совсем близко его смугло-красная кожа, покрытая синяками и ссадинами. Но Яну это не остановило: она прижалась губами к его губам, встав на цыпочки.
– Я же сказала, что вылечу тебя…
– А я думал, ты забыла про свои обещания.
Он расстегнул клипсу, удерживающую перевязку.
– Не хочу в этом…
Яна размотала его, освобождая тело от бинтов.
Она казалась совсем маленькой и худенькой в этом светлом платьице, но вызывала в Мартине такое желание, что справиться с ним сейчас он не мог, несмотря на свои травмы.
– Лечи меня…
Янка взялась за края его спортивных брюк и потянула их вниз, обнажая его полностью. Потом обошла со спины: бордово-синие узоры уже проступали на теле. Она закрыла глаза, чтобы не видеть, как пострадал ее любимый человек. Целовать можно было все, живого места все равно не осталось.
Нежно прижимаясь губами к его спине, руками едва касаясь плеч, Яна начала свое тихое признание в любви Мартину.
Он задышал чуть чаще, но не мешал ей и себе получать удовольствие от невинных ласк. Яна встала перед ним, выбирая глазами место, откуда начать «лечение». Потом придвинулась ближе, поцеловала его там, где сердце. Лизнула кожу, пахнущую после душа каким-то морским ароматом. И сама же застонала от такой близости.
– Яна, хочу тебя, – оглушительно тихо прошелестел его требовательный голос.
Она чуть вздрогнула, по телу прокатил жар от этих слов. Взявшись за низ платья, она сдернула его одним движением и отбросила в сторону. Потом разделась полностью…
Они стояли обнаженные, друг перед другом.
Мартин сделал шаг назад, и, глядя в глаза Яне, лег на спину, раскинув руки в стороны, показывая ей: «Я весь твой».
Она смотрела на мощное тело, распростертое перед ней, в полной боевой готовности. Протолкнув дыхание, застрявшее в горле, она сначала легла рядом, просто любуясь им. Потом встала над ним на колени.
Едва касаясь нежной кожи напряженного члена, она задыхалась от желания почувствовать его в себе, но медлила, распаляя и Мартина, и себя до края. Она обхватила его ладонью, чуть сжала. Мартин охнул и закрыл глаза. Янка сделала несколько движений вверх-вниз, чувствуя, как он наливается и становится еще больше в ее руке.
– Яна, давай, иначе все кончится, не успев начаться.
Мартин уже смотрел на нее горящими глазами.
– Давай, Яя. Ну же!
Она привстала, направляя его в себя, и поймав, замерла.
– Как хорошо! – прошептала она, покачиваясь в самой высокой точке, удерживая его внутри.
Мартин, скрипя зубами, терпел, не дергаясь ей навстречу. Яна опустилась чуть ниже, ощущая, как он давит на ее стенки, как пульсирует, словно подталкивая ускориться…
Еще ниже, еще. Яна не держалась за Мартина руками, боясь сделать ему больно. Она завела руки за спину, сцепив их над локтями, будто они связаны. Мартина эта картина просто выбивала за грань его выдержки. Но он терпел, пока она все еще скользила вниз.
Наконец, она полностью села на него, вдохнув и задержав воздух, откинув голову назад.
– Маартиин… как хорошо!
– Сделай еще лучше… Я на краю уже, Яна.
Она посмотрела на него, облизывая пересохшие горячие губы. Снова привстала на коленях и резко опустилась вниз. Оба одновременно ахнули от пробившего молнией ощущения. Хотелось еще почувствовать такое же, и Янка снова поднялась и резко – вниз. Мартин рыкнул, не выдержав больше. Он взял ее крепко за бедра и, удерживая чуть на весу, стал вколачиваться в ее тело, издавая громкие протяжные стоны. Она продолжала держать руки за спиной, выгнув спину. Ее маленькая грудь с потемневшими сосками еще больше заводила Мартина. Не ощущая никакой боли, он словно сорвался с цепи… и не мог кончить. Он чувствовал, как подкатывает желание, но видя, что Яна еще не готова, приостанавливал движения, сжимая разбитые губы. Понимая, что она никак не может поймать его ритм, он просунул палец между их телами и чуть потер ее жаждущее место. Янка громко застонала, задергалась, выгнулась дугой.
– Да, Мартин! Да!..
Все… Это команда отпустить все тормоза. Неуправляемые движения тел, стоны, вскрики… и освобождение! Как будто выбросило в какой-то космический туннель, где звезды кружатся, вращаются, взрываются !…
Яна почувствовала внутри себя что-то горячее вместе с его криком и последними движениями.
– Как хорошо!.. – это его стон.
Звуки стихающего дыхания, шепот, признания в любви, надежды…
Как хорошо!..
Федор по привычке проснулся рано, еще не было шести утра. Не сразу понял, где он: почему он спит на диване в неизвестной комнате? Потом в памяти начали возникать картинки вчерашнего вечера: Настя в красивом платье, танец, объятия на стоянке, поездка к ней домой, поцелуи на лестнице подъезда.
То хрупкое нежное чувство, что родилось в нем, крепло и грело душу. Он понял, что Настя совсем другая, не такая, какой хотела казаться, и какой он ее увидел.
Федор встал, потянулся и отправился в ванную комнату. Через двадцать минут он вышел, потирая небритые щеки. Да, в таком виде нельзя показываться на глаза девушке. Он заглянул в спальню Насти: она спала, завернувшись в одеяло полностью, как котенок, который спрятал нос в лапы.
«Успею в спортзал, потом в порядок себя приведу и вернусь»
Федор взял ключи от квартиры и тихо вышел.
Он вернулся около одиннадцати и с удивлением обнаружил, что Настя все еще спит. Она только чуть развернулась и скинула одеяло.
Федор попятился и ушел на кухню – завтрак сделать для сони. Уж состряпать яичницу на две персоны, это он может. И кофе сварить. Пока искал по шкафам посуду, пытаясь отогнать от себя образ спящей Насти, ему стало жарко, и он скинул рубашку, оставаясь в майке.
Поставил в вазу нарциссы, которые купил, потому что они ему напомнили Настю.
Она, наконец, вышла из спальни и прошмыгнула в ванную. Наверное, ее разбудил запах еды. Она быстро привела себя в порядок, зашла бочком на кухню, села за стол и смотрела то на цветы, то на Федора. Без косметики она выглядела совсем юной.
– Это для меня? – спросила она, улыбаясь.
– Да. И вот это – тоже тебе.
Он достал с подоконника коробочку и подал ей.
– На тебя похожа.
Настя взяла подарок и открыла – там была красивая стрекоза, брошка-кулон и цепочка.
– Спасибо! Такая красота!
Она потрогала кончиками пальцев подарок. Настя знала цену этого ювелирного изделия, просто случайно обратила на него внимание во время пустого шатания по магазинам. Золото, изумрудики, тонкая эмаль и бриллиантовая крошка… Это соответствовало месячной зарплате охранника их предприятия.
– Федь, она, наверное, очень дорогая?
– Если тебе нравится, все остальное не имеет значения.
– Мне очень нравится! Спасибо!
Настя встала, подошла к нему и потянулась, чтобы поцеловать в щеку. Федор наклонился и легко чмокнул ее в губы.
– Садись, ешь. Потом поедем гулять. На улице такая красота – солнышко, теплая погода. В парк пойдем? Куда ты хочешь?
Настя улыбнулась, надевая цепочку со стрекозой.
– Мне все равно. Поехали, куда глаза глядят…
Яна тоже поздно проснулась. Она подскочила на диване, на котором вчера они уснули с Мартином, так и не дойдя до ванной. Она огляделась, прислушалась: кроме подрывной деятельности кота где-то в районе коридора ничего не было слышно. Видимо, он нашел что-то, до чего еще не добирались его когти.
Янка потянулась и вылезла из-под одеяла – надо готовиться к визиту к родителям Мартина. К своим теперь она попадет только, когда у него пройдут синяки. Не надо маму пугать.
Быстрый душ, легкий макияж, и Яна готова к поездке. На кухне она нашла записку от Мартина: «Уехал с Маратом к врачу. Завтрак на столе. Мы приедем к одиннадцати. Собирайся. Целую. Люблю».
Янка улыбалась ровно до того момента, пока не увидела Кита, тащившего к себе в домик растерзанные бинты Мартина. Она ринулась за ним, иначе потом он ни за что не отдаст то, что спрятал у себя.
– Стой, бандит ты этакий! Зачем тебе? Оно же пахнет медикаментами. Отдай!
Еле отвоевав порванные в клочья тряпки и поставив, по мнению кота, себе еще один минус в карму, она села завтракать. Вскоре в двери завозился ключ. Янка, бросив все, побежала в коридор. Там уже стоял Мартин, улыбаясь и раскрыв руки для нее. Она осторожно подошла, прижалась к нему, боясь сделать больно.
– Все нормально, Ян. Переломов нет. Трещина всего в одном ребре, ушибы есть. Покой, обезболивающие, мази, и все. Больничный я не стал оформлять – не впервой уж все это.
– А почему ты не сказал мне, что это твое последнее выступление?
– Ты бы поняла, что бой будет серьезный, волновалась бы. А ты и так всю неделю чувствовала себя не очень хорошо. Да и что тут такого? Закончил, и очень этому рад! Устал я за восемь лет боев. Теперь у Марины все хорошо, клуб раскручен, прибыль хорошая, можно и своей жизнью заняться. Ну, что? Ты готова?
– Да. Кота же не возьмем?
– Нет, он наказан. Пусть дом охраняет.
Котенок выглядывал из-за угла и готовился к нападению на Янку.
– Я у него отняла твои бинты, вот он и злится на меня. Надо ноги прятать.
– Одевайся. Я пока ему еду положу, отвлеку разбойника.
Мартин двигался чуть медленнее обычного, но догадаться, насколько ему больно было нельзя.
– Тебе вкололи болеутоляющее? – спросила Яна.
– Нет, обычные таблетки. Теперь уже можно. Никаких допинг-скандалов можно не бояться.
Оставив кота за главного в доме, они вышли в подъезд.
– Ты не против, если мы поедем с Маратом на его машине? – спросил Мартин.
– Нет… Ааа! Ты боишься ехать со мной? Признайся!
Он засмеялся.
– Нет, не боюсь, просто хочу сидеть с тобой рядышком на заднем сидении.
Они вышли из подъезда. В «Мерсе» их уже ждал Марат. Он кивнул Яне в знак приветствия. На переднем сидении, рядом с ним сидела Дуся, его верная подружка.
Мартин залез внутрь, Яна запрыгнула с другой стороны, и машина тронулась с места.
Марат старался не смотреть в зеркало заднего вида, чтобы не видеть счастливые глаза Янки, обращенные к его брату, а ни к нему. Он кивнул Дусе: дескать, видишь, как жизнь устроена. Собачка коротко вздохнула и легла на сиденье, отвернувшись от всех.
– Мартин, – обратился он к брату, – сегодня Марина приедет не одна. Интересная встреча нам всем предстоит.
– У нее что-то серьезное намечается?
– Как я понял, да. Не все там просто, конечно. Но сами все увидим. Я-то тоже мало, что знаю. Просто предупредил, чтобы сюрпризов не было.
– Ясно. Посмотрим…
Те, о ком они сейчас говорили, тоже собирались к родителям Марины. Она решила представить своего «постояльца», чтобы родственники не волновались о ней. А в свете того, что между ней и Ильей не просто искры летали, а возгорался целый пожар, ей, конечно, хотелось показать его всем.
Вчера, когда он приехал после первого дня работы в клубе, им не удалось толком поговорить. Он был под таким впечатлением от увиденного боя, так подробно и в красках все рассказывал, что Марине стало больно и страшно за Мартина. Ее старший-старший брат провел свой последний бой, выложившись на всю катушку. Он и так столько лет жизни отдал этим единоборствам и ей, Марине, что она в неоплатном долгу перед ним, как и перед всей семьей.
Ну, ладно родители. Это понятно. Но братья! Они тоже столько лет с ней в постоянном стрессе. Марату вообще меньше двадцати было, когда ему пришлось начинать свой бизнес. Если бы ни его способности, где бы сейчас была Марина? И была бы вообще?
Она, конечно, не все рассказала Илье о себе и своей семье. Не хотела, чтобы он ее жалел или ругал. И того, и другого в ее жизни было предостаточно. Да и зачем? Всему свое время.
Вчера после ужина он сделал ей легкий массаж ноги, а потом она ему промассировала спину с разными маслами, к концу этой процедуры он уже задремал. День был длинным и тяжелым. Для Ильи – это первая рабочая ночь, а для Марины все свелось к ожиданию результата боя, последнего в карьере Мартина.
Утром Марина предупредила Илью, что папа у нее строгий, а братья – и того круче.
– В общем, следи за своим языком, – сказала она, – и все будет хорошо.
– Постараюсь, – кивнул он.
Но в мыслях у него было совсем другое. Илья не верил Марине, что семья помогает и поддерживает ее после травм. Он не видел никого из них, слышал только звонки, да видел продукты. И это напомнило ему осколки своей семьи, где он был лишним почти всю жизнь.
Илья собирался задать нелицеприятные вопросы родителям Марины. Потому что эта девушка нравилась ему, и он чувствовал за нее ответственность.
Марина предложила поехать на ее машине, но Илья отказался: еще не хватало приехать не на своем ходу. Добирались чуть менее часа и всю дорогу молчали. Марина думала о том, как чувствует себя Мартин. А Илья заводил себя все больше и больше. Он уже и не мог понять, почему так злится на совершенно не знакомых ему людей. Но остановить себя не мог. Марина ничего не заметила.
Когда она подъехали к воротам огромного дома, Илья внутри клокотал, как вулкан. А еще и увидел эти «хоромы»…
Поставив машину рядом с черным «Мерсом», показавшимся знакомым, Илья вышел и помог выбраться Марине. Она тут же кому-то помахала рукой.
– Мам, пап! Привет!
Марина так улыбалась, что стала похожа на маленькую счастливую девочку. Как его это бесило.
Илья посмотрел на приближающуюся к нему пару: высокий пожилой мужчина и миниатюрная темноволосая женщина. Они тоже улыбались Марине, и даже очень естественно. Она все-таки не выдержала и бросилась сначала к матери, потом к отцу. Так, в обнимку с ним она и вернулась к Илье, оставшемуся у машины.
– Знакомьтесь, это Илья. Пап. Ты его точно знаешь… Илья, это мои родители: Сергей и София.
– Здравствуйте, Илья, – с улыбкой сказала мама, на что Илья только кивнул.
– Добрый день, молодой человек, – в голосе отца слышались недовольные нотки тем неуважением, которое проявил гость по отношению к хозяйке дома.
– Добрый? – переспросил Илья. – А что в нем доброго? Я не буду изворачиваться и пускать пыль в глаза, я скажу прямо: мне не нравится, как вся ваша семья отгородилась от Марины. По сути, вы ее бросили на произвол судьбы.
– Илья! Ты что?! – Марина пыталась его остановить. – Что ты говоришь? Ты же ничего не знаешь!
– А мне и не надо знать. Я вижу собственными глазами: тебя предали самые близкие люди.
Марина вскрикнула и застыла от негодования. Если бы сейчас они были одни, она бы ему все высказала, но при родителях обсуждать какой-то бред!
– Илья, ты не прав! – чуть не плача, сказала она.
Мать с отцом переглянулись…
– Мариночка, пойдем в дом, – обнимая дочь, произнесла София спокойным тоном. – Там мальчики приехали, Дуся тебя ждет, играть хочет. Пойдем. Пусть папа сам поговорит, по-мужски, с твоим другом.
– Папа, у него была серьезная травма спины и ему…
– Я все знаю о нем – известная же личность. Не волнуйся, Маришка, мне ведь уже к шестидесяти. Так что, все честно.
Женщины ушли в сторону дома, и Марина ни разу не оглянулась.
Илья в упор смотрел на Сергея. Тот был абсолютно спокоен, рассматривая незадачливого гостя.
– Как я понимаю, Марина не все рассказала о себе и о нашей семье.
– Зачем лишние разговоры, если у меня есть глаза. Я неделю живу в ее доме, и никого из вас не заинтересовало, кто поселился у вашей дочери.
– Ну, почему же? Она сказала, что у нее живет Белый Тигр. Но теперь я сильно сомневаюсь, тигр ли?.. Итак, я вижу, что беседа бесполезна. Если Марина не доверила свои тайны, то я уж точно не буду о них говорить. Тем не менее, вы оскорбили мою семью, и я вызываю Вас, Илья, на честный поединок. Боксировать-то умеете? Или только ногами пинаться?
– Умею. Но я не бью детей, женщин и стариков.
– Как благородно! Надо же!.. Пошли, не бойся. Я не буду портить твое личико.
Сергей уже издевался над Ильей.
– Пошли! Но не жалуйтесь потом – сами напросились.
Они удалились в сторону крытого бассейна – там же был и ринг, где Сергей воспитывал у своих сыновей любовь к спорту.
В окна их взглядами провожала вся семья вместе с Яной, которая очень удивилась, увидев здесь Илью.
– Как тесен мир! – прошептала она. – Как же быть, Мартин? Он узнает нас. Меня уж точно.
– Ничего страшного. После разговора с отцом он изменит свой взгляд на многое.
А Марина сидела у окна, ожидая, когда закончится процесс «выдачи розг» для Ильи.
Вообще, она в чем-то и сама виновата – наверное, надо было Илье все рассказать. Но как тогда понять, можно ли ему доверять? А вот выяснилось, что нельзя: его детская паранойя вылезла сейчас буйным цветом.
«Что же там происходит?»
Марат видел, как переживает младшая сестра. Он подсел к ней и начал что-то рассказывать: через минуту Марина заливалась звонким смехом.
А в зале переодетые в спортивную одежду мужчины кружили по рингу, примериваясь друг к другу.
Первым нанес удар Илья, но Сергей вовремя среагировал и нанес контрудар под рукой соперника. Каждый выпад или оборонительный отход он сопровождал вопросами или рассказами: хук – вопрос, апперкот – откровение о любимой дочери, кросс – воспоминание о тяжелых временах, джеб – передышка. Конечно, разговоры сбивали ему дыхание, но уж очень не хотелось навредить Илье еще больше из-за его тупого упрямства. Сергей знал о его травме все. Он всегда интересовался бойцами, которые могли попасть к Мартину в соперники.
С самого появления единственной дочки на свет – все рассказывал Сергей, чтобы Илья понял, какой дар ему попал в руки, какой неугомонный чертенок, который чуть не разрушил всю семью горем, свалившимся на них. И что делали все для спасения, а потом и восстановления здоровья Маришки. Сергей рассказывал лаконично. Тем не менее, охватил самое основное, не касаясь уж слишком подробно каких-то семейных моментов. Ему казалось, что ни одно слово не долетает до упертого лба Ильи, ведь он ни разу не уступил, не поддался. Он работал, как машина, несмотря на свою недолеченную травму.
Когда рассказ закончился, Илья промахнулся пару раз, за что и был отправлен в легкий нокдаун.
Сергей, уставший выше человеческих сил, снял перчатку и подал руку поверженному сопернику. Тот сделал то же самое. Сергей осторожно потянул его и помог встать.
– Мир? – сурово спросил Илью.
Тот просто кивнул, приводя мозг в нормальное состояние.
– Иди в душ, потом в раздевалке возьми чистую футболку. Там найдешь подходящую по размеру. Жду тебя здесь.
Илья ушел. Сергей почему-то жалел парня. Была в его глазах какая-то дикая тоска, как у волка-одиночки. И зависть, и злость. Вот с последним чувством разобрались и выбили его на ринге. Надо и с другими тоже покончить.
