Текст книги "Пить с ним вино"

Автор книги: neisa

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

– Идите, – добавил Камен уже мягче и подтолкнул его к двери, а сам свернул в спальню и принялся за постель.

 

Кухня у Камена тоже была слишком просторной – и чистой, в сравнении с тем, к чему Эллиас привык. Он не сразу разобрался с чайником, потому что у них в общежитии всё ещё готовили на огне, да и чай, как понял немногим позже по выражению лица Камена, заварил не очень хорошо.

– Вам не нравится, сэр? – осторожно спросил он.

Камен молча поднялся и усадил его за стол. Руки его ненадолго остались лежать у Эллиаса на плечах – отстраняться он не хотел, да и Эллиас не рвался из его рук.

– В следующий раз сначала засыпь чай. Дай листикам раскрыться и только потом доливай кипятком. Мой… – он запнулся, – в общем, правильно делать так.

Эллиас серьёзно кивнул.

– Да, господин Мунс.

Он закрыл глаза. От рук Камена становилось неожиданно тепло. Никто не трогал его вот так, просто и заботливо, уже очень, очень давно.

Мунс, будто почувствовав его настрой, погладил Эллиаса по здоровому плечу. Закрывший глаза юноша не чувствовал, как тот вдыхает запах его волос – а затем отстраняется.

Мунс взъерошил волосы юноши, выбившиеся из хвостика.

– Тебе нужно бы учиться не работе в разведке, а мирной жизни, – сказал он.

– В этом нет нужды, сэр. Я намереваюсь всю жизнь провести в строю.

Камен грустно улыбнулся.

– Это судьба, которой бы я никому не пожелал.

– Я не мечтаю о другой.

Камен вздохнул. Подошёл к вечно пустому холодильнику, раздумывая, чем скрасить этот вечер, но не нашёл там ничего, кроме бутылки шампанского и коробки конфет, которые показались ему невозможно пошлыми и неуместными сейчас. Подумав, он всё же достал их и поставил на стол, но Эллиас угощаться не стал. С закаменевшим лицом и без тени улыбки он механически пил чай, и Камену оставалось гадать, что произошло.

Остаток «ужина» прошёл в молчании, и только когда чайник опустел, Камен бросил взгляд на часы: девять часов. Конечно, Норберту ещё рано возвращаться домой, но он наверняка будет звонить.

– Ложись спать, – сказал он, поднимаясь из-за стола, – посуду можешь не мыть, в понедельник домработник всё уберёт.

– А вы?.. – вырвалось у Эллиаса, и он тут же покраснел, чувствуя, что ведёт себя как идиот.

– А мне нужно идти. Завтра я зайду к тебе – посмотрим, станет ли лучше плечу. Может, прогуляемся ещё.

Камен подошёл и, повинуясь внезапному порыву, поцеловал юношу в лоб.

– Мне жаль, что день закончился так. Но я всё же должен предупредить: не говори никому пока что о том, что произошло. И о том, что мы были вместе, тоже не говори.

– Да, конечно, господин Мунс… – растерянно пробормотал Эллиас.

Камен провёл рукой по его волосам, понимая, что нужно прощаться, но не желая уходить. И, подхватив пиджак со спинки стула, двинулся прочь.

Такси он ловил уже стоя у подъезда, а про себя думал, как утром заедет в «Pancake Bakery» и возьмёт там пирожных на двоих, а затем привезёт их сюда. Квартира, которая до сих пор служила лишь перевалочным пунктом для временных встреч, внезапно обрела для него свой запах и своё лицо, и необыкновенно соблазнительной казалась мысль о том, чтобы приезжать и видеть Эллиаса здесь.

Дома он был в десять – Норберт уже обрывал телефон.

– Камен, господи, с тобой всё хорошо?

– Да-да, Нори. Я просто уснул, ты давно звонишь?

– В центре стреляли. Я чуть не сошёл с ума.

– Нори, это всё ерунда, – Камен жалел, что мужа нет рядом и нельзя просто успокаивающе погладить его по голове. – Я дома, и со мной всё хорошо.

– Ну… ладно тогда, – Нори немного успокоился и принялся рассказывать о том, как они с сыном провели день.

Камен слушал вполуха и в самом деле начинал засыпать.

– Камен, ты слушаешь меня? – спросил Нори наконец.

– Вафли и масляные шарики, будьте добры с собой… – пробормотал Камен.

Норберт вздохнул.

– Ладно, иди спать.

Издав символическое «чмок», Норберт повесил трубку.

 

Наутро Камен пересёк порог своей квартиры. Он в самом деле держал вафли и масляные шарики в руках.

Но внутри не было никого. Только стоял в воздухе лёгкий хвойный аромат.

 

ГЛАВА 8

«Так тебе и надо, старый дурак», – сказал себе Мунс. Спрятал покупки в холодильник и посмотрел на часы.

До встречи с информатором оставалось ещё два часа, но проводить их здесь, в одиночестве, в пустой квартире, он не слишком хотел.

Камен прикрыл за собой дверь и стал спускаться на первый этаж.

Теперь, при свете дня, идея устроить стажёра на этой квартире казалась до невозможности глупой, и он не переставал ругать себя за неё.

Эллиаса могли здесь увидеть. Он подставился бы сам и подставил мальчишку. А Эллиаса ему совсем не хотелось подставлять. Эллиас пробуждал в Камене странное, трепетное чувство, его хотелось уберечь от всех невзгод. Камен не помнил, чтобы за всю свою долгую жизнь испытывал подобное к кому-нибудь. А ведь мальчишка был ему почти не знаком.

Даже сейчас, забираясь в такси, Камен невольно представлял себе тёплый свет его глаз и ямочку на щеке.

«Камен, ты идиот», – повторил он в который раз, высаживаясь на асфальт и оглядываясь по сторонам.

По обе стороны от тенистой аллеи росли лиственницы, а в просветах между ними виднелись коврики отдыхающих, расстеленные прямо на траве.

До времени встречи по-прежнему оставалось ещё около часа, и Камен направился в чайную, откуда мог спокойно озирать небольшую площадку со скамейкой, где обычно назначал встречи К. П.

Этого человека он, хоть и заочно, знал достаточно хорошо. К. П. работал где-то в Парламенте, и в свои тридцать с хвостиком лет оставался мелкой сошкой – курьером или наподобие того. Зато через его руки проходило достаточное количество интересных бумаг.

К. П. был пунктуален и труслив. Он всегда приходил на встречу за полчаса – но не в этот раз.

Стрелка уже подползала к двенадцати, а скамейка всё ещё была пуста. Камен решил на всякий случай подождать ещё.

Так, с чашкой чая в руках, он просидел почти до двух. Но на лужайке по-прежнему не было никого.

Камен попросил счёт. На стол перед ним почти сразу же легла небольшая шкатулочка, и, открыв её, Камен увидел два листка.

На одном в самом деле был счёт за чай.

На другом – написанные корявым почерком пара строк: «Шумно. Так не пойдёт. Это африканская война».

Камен осторожно огляделся по сторонам – но не увидел знакомого лица. Он спрятал листок во внутренний карман и, тут же достав несколько купюр, опустил их в шкатулку. Закрыл её, встал и двинулся прочь.

 

День не сказать чтобы задался, но радовало одно – на этом с делами было покончено, и он был свободен как ветер.

Камен задумался о том, чего бы хотел сейчас, и перед глазами снова всплыло лицо стажёра с ямочкой на щеке.

Он качнул головой, прогоняя мираж, и, поймав такси, направился в офицерский клуб.

И Хуго, и Винсент уже были здесь. А за одним столиком с ними сидела парочка бет, которых Камен тоже знал достаточно хорошо.

Беты в среде военных были редкостью – как, впрочем, и омеги. Не то чтобы кто-то запрещал им служить, просто обычно они предпочитали другое ремесло.

Один из них – Густаф Сметс – поднялся и пожал Камену руку. На плечах его красовались полковничьи погоны, но здесь не принято было соблюдать субординацию. Второй последовал его примеру. Его звали Габриэл Бос.

Камен присел за общий столик и, поймав мальчика из обслуги, попросил кофе – всю ночь он плохо спал, представляя, стыдно было признаться даже самому себе, спящего стажёра на белых простынях.

Они поговорили немного о последних новостях. Хуго снова вспомнил про Японию, и на сей раз Камен вынужден был обещать ему, что обязательно слетает на презентацию.

– По делу Госсенса ничего нового? – первым на сей раз спросил Хуго, и за столом внезапно воцарилась тягостная тишина, как будто бы даже беты поняли, насколько серьёзен этот вопрос.

Камен качнул головой.

– Проверяют базы. Это займёт какое-то время. Ты был у него?

Хуго кивнул и отвернулся. Больше он ничего не сказал, из чего Камен сделал вывод, что Госсенс на поправку не пошёл.

С самого покушения он не приходил в себя, и Камен постепенно свыкался с мыслью, что уже не придёт. Госсенс был огромной частью его жизни – и всё же Камен видел происходившее с ним как сквозь стекло. Издалека.

Хуго первым завёл разговор о планах на будущий год, и напряжение постепенно развеялось. Время шло, и ни у кого из них не было возможности оглядываться назад.

Уже ближе к вечеру сидевшие за столом стали расходиться. Первым поднялся Сметс, за ним, будто почувствовав себя лишним, Бос. Хуго тоже через некоторое время ушёл, сказав, что хочет пораньше вернуться домой, и они с Винсентом остались вдвоём.

Кофе сменился коньяком, и говорить стало легко. Хотя взгляд Винсента оставался насторожённым с того самого момента, как имя Госсенса всплыло за столом.

– Тебе надо завести кого-нибудь, – сказал он через некоторое время, – советую тебе как врач, Камен. Прошло уже десять лет, у Госсенса есть собственный муж.

Камен поморщился.

«Всё давно прошло», – хотел было сказать он, но проглотил и вместо этого произнёс:

– Винсент, ты когда-нибудь спал с альфой?

Винсент подавился портвейном, который пил, и с подозрением посмотрел на него.

– Я не имел в виду, что сам хочу трахаться с тобой, Мунс.

Мунс пьяно расхохотался и толкнул его в плечо.

– Идиот, – беззлобно сказал он, – я имею в виду… Ты пробовал когда-нибудь? Нам с тобой давно по сорок лет. И я просто хочу понять, ну… Каков шанс? Может ли человека раз за сорок лет потянуть на свой пол? И если да, то что это? Как это понимать?

Винсент насторожённо покачал головой.

– С медицинской точки зрения у альфы изнутри всё точно так же, как у омеги. Надо только смазать и растянуть.

– А с… – Камен многозначительно постучал по лбу.

– А с психологической… Я бы не советовал тебе спрашивать подобное ещё у кого-нибудь. Не поймут.

Камен вздохнул. Винсент явно не хотел или не мог помочь.

– Ладно, – он поднялся со стула, – забудь этот разговор. Мне пора домой. Нори должен приехать в восемь часов.

 

Нори приехал в одиннадцать – он сам отвёз Герта в пансион и домой добрался настолько уставшим, что даже о крепком коньячном амбре ничего не спросил. Камен лежал на кровати поверх одеяла и дремал.

Норберт скинул куртку и прямо в свитере устроился к нему под бочок.

Проснулся Камен около трёх часов и обнаружил его спящим у себя на груди. Камен осторожно встал, разделся сам и раздел его – Нори только слабо что-то промурчал.

Камен укрыл обоих одеялом и окончательно уснул.

 

Два сообщения поджидали его в офисе с самого утра. Первым было время новой встречи, о которой Янсену удалось договориться с К. П.

Вторым – заказанное Янсену же досье на Эллиаса де Вера, от которого у Камена ненадолго поплыло перед глазами и по коже пробежал мороз.

Иво де Вер – один из четырёх генералов, занимавшихся миротворческими миссиями в Бурунди. Камен поднял глаза от бумаг и мысленно рассчитал, сколько же лет прошло – почти двадцать лет назад. Сам он тогда ещё был зелёным юнцом и не слишком задумывался о политике, верил в то, что Королевство всё правильно решит за него, а его – тогда ещё только лейтенанта второго ранга – миссия – точно выполнить любой приказ.

Камен облизнул губы. Заказывать отдельное досье на генерала де Вера не было смысла – историю их знал каждый военный в стране. Все четверо были обвинены в преступлениях против человечества, как только в Африке заключили мир. Их выдали… Кажется, их и выдали новому правительству Бурунди. Камен передёрнул плечом. Как в Африке расправляются с военными преступниками, он представлял себе достаточно хорошо.

– Те времена давно прошли, – пробормотал он, успокаивая самого себя.

Он попытался переложить случившееся на себя и подумал, что никогда не пошёл бы служить, если бы подобное произошло с его отцом.

И будто по волшебству, едва в голове промелькнула эта мысль, как дверь открылась, и Эллиас появился на пороге перед ним.

– Вызывали? – спросил он.

– Да… – осторожно произнёс Камен, ещё не сообразивший, как дальше себя вести, – кажется, да. Я тут просматривал ваше досье…

Эллиас замер, заледенев. Взгляд его скользнул на стол перед генералом и остановился на фотографии отца.

– И что теперь? – холодно спросил он. – Я заслужил право стажироваться у вас. Вы не имеете права выгнать меня. По закону дети не отвечают за… – голос его осип на последних словах, – за грехи отцов, – глухо закончил он.

– Уймитесь, – негромко сказал Камен и, сняв тёмные очки, до сих пор скрывавшие его взгляд, протёр глаза, – сядьте сюда, – он указал юноше на диван и, поднявшись из-за стола, сам перебрался поближе к нему.

Камен замер, опершись о колени и сцепив пальцы в замок. Эллиас зеркальным отражением застыл напротив него. Смотрел он строго в пол.

– Вы не имеете права меня прогнать, – сухо повторил тот.

– Это секретные войска, – напомнил Камен ему, – может, вы и имеете право стажироваться в любом роде войск, но это не касается меня.

– Тогда почему вы вообще позволили мне… – Эллиас вскинулся, – почему подпустили меня к себе, генерал?..

– Проглядел, – честно ответил Мунс и на какое-то время замолк, пытаясь решить, что делать теперь. Очевидно, не стоило пропускать Эллиаса сюда. А если уж он пришёл и понял всё – нужно было взять тайм-аут, но Камен не хотел. Боялся, что мальчишка напридумывает за это время чёрти что. Был бы на его месте любой другой…

– Чем вы занимаетесь сейчас? – спросил Мунс наконец.

– Я… – Эллиас отвёл взгляд, – бумаги разбираю. Как будто не вы назначили меня в кадровый отдел, господин Мунс.

Мунс вздрогнул.

– Нет, не я, – сказал он вслух, а про себя подумал, что Янсен – или кто там придумал для стажёра подобное занятие – полный идиот. Если куда и не следовало пускать сына генерала де Вера, то это к личным делам.

Он ещё колебался, но чутьё уже подсказывало ему верный, практически идеальный вариант.

– Я хотел предложить вам перейти в мою личную охрану. Как вы видели вчера, её стоит усилить.

Эллиас вскинулся, не веря своим ушам.

– Что?

– Вы слышали меня. До сих пор эту функцию выполнял мой шофёр, капитан Бундер. Я не всегда беру его с собой – да и нет особой нужды в охране в мирные времена. Однако сложившаяся ситуация, очевидно, требует чрезвычайных мер. В субботу вы справились достаточно хорошо. Кстати, как ваша рука?

Эллиас невольно коснулся ладонью плеча.

– Хорошо, – машинально сказал он. – Всё уже прошло.

Камен кивнул – ему было не до того, чтобы проверять сейчас эти слова.

Эллиас всё ещё нравился ему – хотя Камен отчётливо понимал, что доверять ему нельзя.

– Тогда я передам Ясперу, чтобы он переоформил вас и составил график. Будьте готовы в эти выходные вылететь в Японию со мной. Пока всё. Меня ждут дела.

Держать Эллиаса де Вера под рукой был идеальный вариант. Держать, контролировать и приручать.

 

ГЛАВА 9

Камен давно заметил, что хорошее говорить всегда труднее, чем плохое.

Он наблюдал со стороны за тем, как Эллиас пытается освоиться в департаменте, как старательно выполняет поручения, которые по большей части сваливают на него лишь потому, что кому-то неохота делать их самому, и невольно жалость мешалась в нём с желанием помочь – оба чувства были незнакомы Камену до сих пор.

Пару раз он обрывал тех, кто пользовался доверчивостью стажёра уж слишком сильно, но, поймав в глазах оппонента хитрый блеск, зарекался делать подобное ещё раз.

Никто не должен был связывать их с Эллиасом между собой. Никто не должен был думать, что у Камена Мунса есть любимчики. В лучшем случае – ученик, но, если и так, с учеником он должен был оставаться строг.

Он мог лишь ждать с нетерпением возможности получить Эллиаса в своё полное распоряжение на официальных основаниях – но, увы, даже ему, фактическому владельцу всего департамента, для оформления такого перевода требовалось несколько дней.

Эллиас должен был пройти проверку – не одну из тех, что затевал для него Мунс, а вполне официальную проверку, исход которой был вовсе не предрешён. Для того, чтобы получить постоянное место в департаменте, ему требовалось обладать кристально чистой биографией и пройти небольшой допрос на детекторе лжи.

С допросом Эллиас справился без проблем – если и были какие-то сомнения в его душе, то настолько глубоко, что никому не удалось бы их откопать. Что же касается проверки бумаг, то тут случился ожидаемый затор, связанный с его отцом.

Камен не хотел ручаться за мальчишку, таким образом выдавая свою симпатию к нему, но в конечном счёте пришлось. Под личную ответственность он оформил его в собственный отдел, но уже не стажёром, а оперативным агентом с временным назначением в качестве телохранителя самого К. М. Постоянной сделать эту должность он, во-первых, не мог, а во-вторых, не хотел спешить.

В четверг Камен поручил главе оперативного отдела, весьма исполнительному бете по имени Сибе Коппенс, провести инструктаж.

Даже Коппенс, обычно равнодушно взиравший на всех вокруг, теперь смотрел на Мунса с лёгкой насмешкой.

– У нас не нашлось специалистов, более отвечающих вашим запросам, сэр? – предельно вежливо спросил он.

Вообще-то, Сибе был из тех, кого Камен знал очень давно. И если бы не индивидуальные черты самого Коппенса, они могли бы сойтись куда ближе за прошедшие пятнадцать лет совместной службы. Но Сибе оставался бетой, в рамках службы он никого не подпускал к себе и неделовых контактов не заводил ни с кем. Если Сибе предлагал дружбу, каждому объекту его внимания мгновенно приходил в голову вопрос: что именно полковник хочет от него. От Камена он ничего не хотел, и по этой причине никогда не был с ним на короткой ноге, а потому его язвительность следовало принять как тревожный огонёк.

– У меня есть основания так поступать, – спокойно сказал Мунс. – Дело не в недоверии к вашим сотрудникам, полковник, – он помолчал и добавил: – Только между нами – у меня есть основания держать его при себе.

– Я так и понял, – Сибе и не подумал скрывать насмешливый взгляд.

Камен нахмурился, но ничего не ответил ему, кроме:

– Свободны, полковник.

В департаменте никто пока ещё не вспомнил имени Иво де Вера.

 

К вечеру того же дня – это был четверг – вопрос о новом назначении был в общих чертах решён. За все прошедшие дни Камен ни разу не говорил с Эллиасом, во-первых, потому что не знал, что сказать, во-вторых, потому что как только доходило до личной встречи, оказывалось, что у него полно других дел.

Так Янсен попытался ещё раз выйти на связь с К. П., но тот молчал. Молчал в первый, второй и третий день. А вечером четверга Янсен смущённо положил на стол перед генералом отчёт, в котором значилось, что некий Констант Паулюс, секретарь нижней палаты Парламента, найден мёртвым на берегу реки.

Камен провёл по волосам рукой.

– Вот дерьмо, – пробормотал он. – Хотя, конечно, этого следовало ожидать.

Камен откинулся на спинку кресла и закурил. В сущности, К. П. достаточно успел сказать. Хотя потеря канала связи всё равно не могла не сказаться на них.

– По субботнему выстрелу что-нибудь есть? – спросил он.

– Пока нет, сэр. На крыше соседнего дома найдена спортивная винтовка, таких в городе миллион. Но отпечатков на ней нет.

Камен кивнул.

– Хорошо, продолжайте работать. Паулюса тоже на заметку возьми. И закажи мне на пятницу самолёт, – сказал он.

Камену однозначно нужно было проветриться. Едва дверь за Янсеном закрылась, он взял в руки телефон – и тут же отложил.

Нори был неспокоен в последние дни. Камен отлично знал, чего от его нервозности ожидать, но заставить себя принять в этом участие не мог. Поколебавшись, он набрал номер Яспера и приказал ожидать его через пятнадцать минут.

Спустившись в гараж, он занял место на заднем сидении авто и тут же понял, что не знает до конца, какой адрес назвать.

Камен потёр висок.

– Мне нужно к общежитию… Где там должен быть размещён наш стажёр? – почти просительно произнёс он.

Яспер молча кивнул и завёл мотор.

Район, как оказалось, находился от здания Департамента в сорока минутах езды – довольно много, если учесть, что ещё столько же курсанту нужно было пройти от здания общежития до остановки автобуса и затем от автобусной остановки до самого офиса пешком.

Обычный серый спальный район, куда будто бы случайно затесалось несколько служебных корпусов.

Камен раздумывал, как, не привлекая к себе внимания, найти стажёра внутри – посторонним лицам здесь никто не стал бы отвечать. С другой стороны, визит главы Департамента мог вызвать нездоровый ажиотаж.

Впрочем, долго искать де Вера не пришлось. Смеркалось. Машина, шурша колёсами, неторопливо ползла между расписанных граффити жилых сооружений, когда Камен различил шум и крики вдали.

Несколько парней, переплетённых между собой, вывалились из проулка, а следом с хриплыми криками вывалилась толпа.

Камен узнал среди них порядочную долю молодняка из низших чинов, хотя без формы и не смог бы вспомнить их по именам. Не то чтобы он был удивлён. В свои двадцать лет подраться он тоже был здоров.

Не удивился он и тогда, когда среди дерущихся различил растрёпанного и раскрасневшегося лейтенанта де Вера. Поначалу вмешиваться Камен не собирался, но, понаблюдав несколько секунд, различил расклад сил: на де Вера, очевидно, нападало сразу трое парней. Он отбивался как мог – и неплохо, надо признать, хотя и те трое, очевидно, дрались не в первый раз.

Когда троица прижала его к стене спиной, и де Вер, рванувшись изо всех сил, так и не смог сбросить их с себя, один из них хорошенько приложил его затылком о камень, а другой тут же нанёс удар по лицу.

Камена передёрнуло. Он молча просунул руку над опущенным стеклом и пальнул в воздух.

Крики стали громче. Толпа стремительно стала рассасываться, разбегаясь по закоулкам, но чтобы до дерущихся дошло, пришлось выстрелить ещё раз.

Троих нападавших как метлой смело, а де Вер сполз по стене – очевидно, ошалевший настолько, что не сообразил, что нужно бежать.

Камен неторопливо вышел наружу и, по-прежнему удерживая пистолет в руках, подошёл к нему.

– И как это понимать, лейтенант? – спросил он.

Эллиас стоял, обхватив себя руками, и тяжело дышал. На Мунса он не смотрел.

Камен огляделся по сторонам.

– В машину, – приказал он.

– Генерал! – Эллиас вскинулся, будто только что заметил его.

– Вы слышали приказ.

Камен развернулся и двинулся прочь, не сомневаясь, что тот возьмётся исполнять.

Эллиас в самом деле поплёлся следом за ним. Только оказавшись внутри, Камен рассмотрел, что, в отличие от зевак, Эллиас был в форме – и она слегка расползлась на плече.

– Вы позорите мундир, – прокомментировал он.

Эллиас насупился и сник.

– Простите, генерал, – вполголоса произнёс он.

– Что только что произошло?

Эллиас молчал. Тяжело дышал и смотрел перед собой.

– Яспер, адрес тот же, что и всегда, – сказал Камен, уже не обращаясь к нему. Затем снова обернулся к юноше и посмотрел на него в упор.

Эллиас продолжал молчать.

Только когда машина покинула район, и тишина стала такой тягостной, что её было невозможно выносить, Эллиас осторожно спросил:

– Куда мы едем… сэр?

Вместо ответа Камен протянул ему стопку бумаг.

– Вам нужно подписать, – сказал он, – нужно было поручить это Янсену, но я хотел… – он прокашлялся, – встретиться с вами сам.

Камен замолк и отвернулся к окну. Эллиас молча листал обязательства о неразглашении и списки обязанностей.

– Запомните, время заниматься ерундой прошло, – сказал Камен, не оборачиваясь к нему, – вы больше не курсант. Драться вы будете, только если я вам прикажу.

Эллиас сглотнул и, так же не глядя на него, почти шёпотом произнёс:

– Это из-за отца.

Камен не стал отвечать.

Только когда машина остановилась перед знакомым уже домом, он вскинулся, с удивлением посмотрев на спутника – но Мунс уже выходил из машины, и Эллиасу не оставалось ничего другого, кроме как последовать за ним.

В молчании они поднялись на шестой этаж. Камен открыл дверь, пропустил его вперёд. Захлопнул её за собой.

Эллиас стоял, насторожённо озираясь по сторонам.

– Вы живёте здесь? – с недоверием спросил он, хотя и понимал, что это не может быть так.

– Нет, – Мунс отцепил от связки ключей один и опустил на обувницу перед ним, – здесь живёшь ты. Я попрошу Яспера забрать вещи. Он свяжется с тобой и обговорит график смен.

Наступила тишина. В квартире всё ещё стоял лёгкий хвойный аромат, и Камен поймал себя на мысли, что он нравится ему куда больше, чем всё, чем пахло здесь до сих пор.

Поддавшись секундному порыву, он притянул Эллиаса к себе, обнимая скорее по-родственному, чем так, как обнимал бы человека, которого любил.

– Я всё понимаю, – вполголоса сказал он и провёл пальцами по волосам юноши, срывая резинку, и без того болтавшуюся на соплях. Вплёл пальцы в густые тяжёлые пряди и прижал к себе, – ты напрасно молчал.

Эллиас закрыл глаза и прижался к его плечу лбом. Происходящее было неправильным. Камен Мунс был чужим. Но Эллиасу невыносимо хотелось прижаться ещё сильней, всем телом ощутить исходивший от него жар.

– Я не мог сказать, – так же тихо произнёс де Вер, – дело не в том, что я не доверяю вам, сэр.

Камен вздохнул и нехотя отпустил его.

– Если что-то потребуется, Эллиас, я готов помочь. Всем, чем смогу. Вы не виноваты в том, что случилось с вашим отцом. Если потребуется, я готов заменить вам его.

Губы Эллиаса внезапно дёрнулись, во взгляде промелькнула – и тут же погасла злость.

– У меня только один отец, сэр.

Камен, почувствовав эту перемену, тоже заледенел и собирался ступить за порог, но Эллиас, переходя незримую границу, допустимую для него, поймал его за локоть и заставил остановиться.

– Но я благодарен вам за вашу заботу, господин Мунс. Мне не нужна ваша помощь. Но я всегда рад увидеть вас.

Камен спокойно кивнул, ещё не решив для себя, как понимать слова де Вера – и как понимать себя самого.

 

ГЛАВА 10

Слова Эллиаса продолжали вертеться у Камена в голове всю дорогу до дома.

«Мне не нужна ваша помощь, но я буду рад увидеть вас». Значило ли это, что Эллиас сам приглашал его… Приглашал выйти за рамки устава и совсем иначе продолжить разговор?

От мыслей об этом по телу Камена пробегала давно забытая дрожь. Пламя накрывало его – он чувствовал его не только в животе, но и в груди, там, где сердце, пламя билось в висках.

Камен смотрел, как проносятся за окном городские огни, но не видел перед собой ничего, кроме тёплых серых глаз.

«Я сошёл с ума», – констатировал он. Но ему определённо нравилось это безумие, как будто бы он переставал быть собой.

Нори уже ждал его. Отбивные дымились на столе, и странная скованность светилась в его глазах, будто Нори чувствовал за собой вину.

– Мы поругались вчера, – сказал он, стоя спиной к плите и глядя, как Камен медленно нарезает мясо. – Я не хотел.

– Я тоже, – Камен не знал, как свернуть разговор.

– В эти выходные… – заговорил было Нори, но Камен перебил его.

– У меня презентация в Токио, Норберт. Ничего не могу изменить.

Норберт умолк. Какое-то время он стоял, глядя на него, а затем развернулся и вышел из комнаты.

Камен долго сидел, глядя на остатки недоеденной еды. Ему казалось, что его сковали по рукам и ногам. Он добился всего, чего хотел, и в то же время не имел ничего. Не мог ступить в сторону ни на шаг.

Мысли о Эллиасе выветрились из его головы. Неуместно, бесчестно было думать о нём здесь.

Камен встал, сложил остатки мяса в контейнер и убрал в холодильник – выбросить то, что приготовил Нори, не поднималась рука. Помыл посуду и направился в спальню.

В доме Мунсов спальни было две – не считая комнат, предназначенных для детей. Однако Камен очень редко засыпал в своей – только если Нори куда-то уезжал.

Сейчас он лишь открыл дверь в ту комнату, где они спали вдвоём, и замер на пороге, глядя на бледное и чужое лицо. За двадцать лет он так Нори и не узнал. Иногда Камену казалось, что тот говорит на том же – и в то же время на другом языке.

Он отвернулся и, миновав гостиную, направился в собственную спальню, с первого же взгляда показавшуюся ему пустой. Камен снял пиджак и распустил галстук, но до конца раздеваться не стал. Просто скинул ботинки, опустился на кровать и почти всю ночь пролежал так, глядя в потолок и не смыкая глаз.

Утро принесло ему новый сюрприз, которого Камен не ждал и который не хотел признавать. Эллиаса удалось оформить в оперативный отдел, но ему всё равно был воспрещён выезд из страны.

– Как это понимать? – рявкнул Мунс так, что ни в чём не повинный Янсен попятился назад. – Ты сказал, что всё будет готово к сегодняшнему утру!

– Простите, господин Мунс, – предельно вежливо, но без тени подобострастия сообщил Янсен, – однако это не зависит от меня. Это не зависит даже от нашего правительства. Визу в Японию ему не дадут.

Камен побарабанил пальцами по дубовому столу.

– Мда, – сказал он, – дело в отце, так?

– Именно так. Иво де Вер – военный преступник, и не только в нашем королевстве. Насторожённое отношение к его сыну естественно в любой стране.