Текст книги "Неукротимая (СИ)"

Автор книги: Нефер Митанни

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

– О ещё одном пророчестве? – Виджая нахмурилась. – Кто может рассказать о нём? – она схватила колдунью за грудки и вновь тряхнула. – Ну! Говори всё, что знаешь!

– Клянусь, я ничего об этом не знаю, – опять всхлипнула старуха, – но мне ведомо, где ты можешь узнать всё.

– И где же?

– В тайном хранилище королевы есть книга, ты должна завладеть ей… В ней написана воля Свартши. Найди ключ и завладей книгой Свартши, – колдунья прищурилась и добавила: – А потом приноси её мне, я помогу тебе.

***

Эрилопка вела Констанцию по длинной крутой лестнице, уходившей вниз. Девушка поняла, что их путь лежит в подземелье. Она уже проходила здесь, когда её втолкнули в темницу к Чёрному Дракону. Неужели всё должно повториться? Сердце бедняжки сжалось от страха. Да, она желала встречи с супругом, но… Что если он так и не вспомнил её? Что если вчера всего лишь в любовной горячке произнёс пылкие признания, а сегодня вновь накинется на неё, как в их первую встречу. А вдруг её ведут вовсе не к нему? Что если её тоже посадят в темницу? Нет, она не вынесет темноты, которую боится с детства! Но что же делать? Констанция принялась мысленно читать молитву.

Вот он, знакомый коридор подземелья, и вскоре они остановились у высокой двери, обитой коваными пластинами. Здесь стояла стражница, рослая амазонка с мечом на поясе. Констанция насторожилась – неужели её сейчас посадят под замок. Вновь приложив палец к губам, Ниша огляделась, словно опасаясь слежки. Потом выразительно взглянула на амазонку и протянула ей крошечный свёрток. Амазонка довольно ухмыльнулась и открыла двери.

– У тебя немного времени, – предупредила шёпотом и подтолкнула Констанцию внутрь.

И едва девушка переступила порог, двери захлопнулись, и три раза щёлкнул замок.

– Выпустите меня! – Констанция кинулась к запертым дверям и замолотила в них кулачками. – Ниша, о, Ниша, выпусти меня! – взмолилась девушка.

– Не надо кричать! – за спиной вдруг прозвучал мужской голос.

Констанция оглянулась и вскрикнула от изумления, смешанного с испугом. Перед ней стоял сэр Келли.

– Вы… – испуганная, только и смогла она выдохнуть, уставившись на мужа.

– Констанция! – он быстро шагнул к ней и замер, точно не узнавал её.

Волнение и удивление смешались на его лице, казалось, он хотел сказать что-то, но не мог, не решался. А она тоже не находила слов, и лишь её взгляд метался по его чертам. Теперь, без привычной маски, в полумраке – свет лился только из крошечного оконца под самым потолком – он показался ей не таким устрашающе отчуждённым, как раньше, когда он овладел ею впервые. И сейчас его лицо не было таким вежливо-холодным, как в их брачную ночь в родном замке. Шрам остался прежним, но почему-то теперь этот жуткий рубец показался ей красивым. Да, определённо, без него лицо рыцаря не было бы таким одухотворённым и полным затаённой силы. Она по-прежнему с болью смотрела на шрам, но с изумлением поймала себя на том, что хочет прикоснуться к нему и даже больше – прижаться губами.

Он приблизился к ней и сжал её руки в своих ладонях.

 – Констанция, как вы оказались здесь? – он всматривался в её лицо, словно искал что-то, или хотел прочесть в её глазах.

– Я… меня просто привела Ниша, – дрогнувшим голосом отвечала она, вдруг испугавшись того, что почувствовала в тот момент, когда он прикоснулся к её рукам.

Ощущение было незнакомым, непонятным, но… восхитительным. Словно она с холода вдруг подошла к теплу. Оно притягивало, манило к себе, вызывая желание прижаться к нему и забыться в этих тёплых больших руках. Но вместе с тем Констанция вдруг испугалась, не сон ли это. Вдруг она сейчас проснётся, как тогда, в туманном лесу, где были только холод и сырость. Она попыталась освободить свои руки из его ладоней.

– Нет, привели вас по моей просьбе: мне удалось уговорить банщика, который готовил меня к церемонии, к счастью, он согласился помочь, – он вдруг поднял её подбородок, –  но, я не о том, – глубокая морщинка разрезала нахмурившийся лоб. – Как вы оказались в этом логове разврата и зла? – спросил таким тоном словно обвинял её в чём-то. –  И вы стоите на своих ногах… Не снится ли мне всё это?

– Нет, это не сон!  Я хотела спасти вас… и мне помог Кернунн, он поставил меня на ноги, – она открыто смотрела ему в глаза, выдержав его пронизывающий взгляд.

– Глупая, глупая девочка, – он покачал головой и неожиданно властно привлёк её к себе, уткнулся губами в макушку и заговорил севшим голосом: – Как вы могли отправиться сюда, не подумав о последствиях? Вы можете погибнуть! Вас били? – он вновь поднял её лицо и с тревогой заглянул в глаза.

Ах, как ему сейчас хотелось поднять её и унести, убежать отсюда далеко-далеко, где будут только они двое. Он и сам не понимал себя. Эта хрупкая юная женщина, встреть он её раньше, ни за что не привлекла бы его внимание. Он любил крупных, под стать себе. Но уже тогда, в их брачную ночь, он отчаянно боролся с нахлынувшим желанием. Желанием к ней. А сейчас, после вчерашней ночи, вернувшей ему память, он вдруг понял, что эта женщина стала смыслом его существования. Ему мучительно захотелось защитить её от всех и вся, сделать своей, только своей, но… Они пленники… Они рабы, королевы амазонок! И от этого его сердце сжималось в безысходной тоске – он не может спасти свою жену! Он, бесстрашный рыцарь Чёрный Дракон, сейчас не сильнее самого последнего раба в этом замке!

 – О, нет! – она оживилась. – Нет! Со мной обращаются, как с принцессой.

Она попыталась освободиться от его объятий, преодолевая себя, ибо ей очень хотелось прижаться к нему. Но нельзя! Она не должна идти на поводу своим чувствам. Собрав остатки гордости, Констанция отошла от него на безопасное, как ей казалось, расстояние.

На его лицо набежала тень, морщинка между бровями стала глубже, и даже казалось, что потемнел шрам, разрезавший его черты пополам, и что-то неизъяснимое промелькнуло в глубине глаз.

– Вы боитесь меня… Я… едва не убил вас тогда, – прошептал он и вновь прижал её к себе, словно боялся, что она уйдёт так же неожиданно, как и появилась. – Я превратился в скотину!..

– Не говорите так! – Констанция, подняв голову, серьёзно и внимательно посмотрела на него.

– Вы простили меня? – казалось он удивился. – Вы не держите на меня зла?

– Конечно! – с жаром отвечала она. – Я знаю, что они с вами сделали. Вы не виноваты ни в чём…

Теперь она не вырывалась, покорно замерла в его объятиях, не имея сил бороться сама с собой. Ну в самом деле, что плохого в том, что она постоит немного вот так, прильнув к его груди?

– Но я нарушил клятву! – с жаром признался он, не отпуская её. – Я же поклялся вашему отцу, что никогда не трону вас, не причиню вам боли.

– Вы поклялись? – она словно не поверила его словам.

Но его глаза не лгали, они сверху, с высоты его роста, мягко смотрели на неё, и невыразимая боль читалась в этом взгляде.

– Так значит, поэтому вы отвергли меня в ночь нашего венчания?

– Да, – он кивнул, – да. Я не мог причинить вам боль. Вы и так много страдали.

– Но вы сделали мне больно именно в ту ночь, – вдруг призналась Констанция, – когда вы отвергли меня, я… мне хотелось умереть…

– Констанция, мне очень жаль! – он нахмурился. – Я не думал… Я разрывался между желанием к вам и данным вашему отцу словом.

– Не надо… – она подняла на него свои глаза, влажные и распахнутые, они вновь напомнили ему взгляд лани, как в их первую встречу в зале Олдриджхола, – не нужно вспоминать, – прошептала одними губами, словно не было сил говорить.

– Констанция, – он будто выдохнул её имя и с силой прижал её к себе.

Его обнажённое тело, облачённое в одну лишь повязку на крепких бёдрах, вдруг оказалось так близко, что закружилась голова. Ощутив жар его объятий, она окончательно поняла, что хочет ещё сильнее прижаться к нему, раствориться, забыться в нём. Вот оно – его животворное тепло, которого ей так не хватало всё это время! И не к этому ли источнику шла она, отправляясь спасать мужа? Его мужская энергия затопляла её существо, заставляя дыхание учащаться и замирать одновременно.

Как-то сама собой её ладонь опустилась ему на грудь, пальцы запутались в густой поросли золотисто-каштановых волос, и Констанция ощутила биение его сердца. Ей не хотелось прерывать очарование момента, но она всё-таки нарушила молчание.

– Отпустите меня, – прошептала тихо и в который раз сделала попытку освободиться от сладостных горячих тисков его рук.

Но едва она произнесла эту фразу, как его губы опустились ей на рот и запечатали его голодным поцелуем. Дэймон буквально впился в трепещущие губы, с такой жадностью, точно хотел поглотить её целиком. Никакой просьбы, даже нежности в его поцелуе сейчас не было, и всё-таки этот поцелуй отличался от того, которым он наградил её в темнице. Сейчас это было утверждение его власти над ней, как над его женщиной, это был поцелуй, свидетельствовавший о его ненасытном желании не к женщине вообще, а именно к ней, к Констанции Олдридж-Келли, его супруге. И когда она издала слабый стон, он отпустил её губы.

Рука Дэймона, скользнув по её точёному подбородку, растрепала уложенные в причёску косы и замерла на её шее. Продолжая прижимать жену себе, он покрыл поцелуями всё её лицо. Его губы, как горячие тавро, ставили печати на её чертах: он словно клеймил её, оставляя свои знаки.

Она и не думала сопротивляться, хотя где-то, на задворках сознания мелькнула мысль, что к ним в любой момент могут войти, и ей нужно успеть сказать ему о планах амазонок… И вообще, она не должна поддаваться чувствам, обрушившимся на неё подобно снежной лавине. Он женился на ней не по любви! Она для него ничего не значит… Или значит?   Но… Констанция отбросила этот слабый проблеск рассудка. Разум умолк, уступая место чувствам. Она отдалась той сладкой стихии, которая затопила всё её существо.

Кончик его языка, очертив овал её подбородка, прошёлся по припухшим губам и скользнул между ними. Казалось, в нём сосредоточилось какое-то особенное тепло, даже пламя, которое разливалось теперь по всему её телу, заставляя его пылать ответным огнём.

Язык устремился глубже, лаская её нёбо, сплетаясь с её языком, исследуя, пробуя на вкус. Эти безумные ласки заставили её застонать и вскинуть руки к его крепкой шее. Констанция ощутила, как его рука властно, но осторожно сжала её грудь и опустилась к талии и ниже, к упругим маленьким ягодицам. Он стиснул их, понуждая сильнее прижаться к его бёдрам. Она почувствовала его мужское естество, которое каменным бугром упёрлось ей в живот. И это оказалось восхитительным – она вызвала в нём такие метаморфозы, она заставляет его терять разум от желания!

Она хотела вскрикнуть, оттолкнуть его, но не могла – он продолжал целовать её, а внутри неё что-то не давало ей протестовать, наоборот, ногтями Констанция царапала спину мужа, её напрягшиеся соски сквозь тонкую ткань платья льнули к его обнажённой груди. Ах, ей сейчас хотелось тоже оказаться обнажённой! Эта мысль возникла против её собственной воли, словно кто-то другой сейчас думал за неё.

 И словно услышав её невысказанное желание, он развязал шнуровку на её платье и стянул его с плеч. Оторвавшись от сладких губ, он провёл кончиком языка по бившейся на шее жилке, а потом его голова опустилась, и губы принялись ласкать напрягшиеся груди, облизывая и покусывая её набухшие соски.

Её прошлая жизнь, прожитая до этой минуты, ушла, растворилась словно в тумане. Всё, что было до этого мгновения, сейчас показалось ей лишь ожиданием вот этого момента, когда он, её супруг, в здравом рассудке, не одурманенный чарами, а по собственному желанию ласкал её тело. Она едва не задохнулась, сдерживая рвавшийся крик. Нельзя кричать! Их могут услышать! В любой момент сюда могут войти…

Мгновение и сильные руки подхватили Констанцию.  Два шага, и он опустил её на узкое ложе, стоявшее в самом углу, под окном. Поймал её затуманенный взгляд. Она поразилась тёмной глубине его глаз. Точно жадное пламя плясало в их карем море. И Констанция нырнула в это море. Отдалась нетерпеливым рукам и жадным губам.

Раскалённое тавро его губ прошлось по ней, не оставив ни точки на прекрасном обнажённом теле. И сейчас она без страха смотрела на его могучее орудие мужчины, представшее перед ней во всей красе. Багровое навершие блестело от любовной росы, выступившей на самом кончике. В каком-то непреодолимом порыве юная женщина, отринув природную стыдливость, коснулась пальцем восставшей плоти, сняла жемчужную каплю и взяла палец в рот, пробуя на вкус, потом застонала протяжно, точно лишилась рассудка от дурманящего вкуса мужского желания.

Дэймон с соблазняющей грешной ухмылкой взял ножку супруги и лизнул языком маленькую ступню. Красавица в нетерпении дёрнулась. Сейчас Констанция и сама не понимала себя. Ей просто хотелось, чтобы он что-то сделал. Что именно – она не знала, но пламя, сжигавшее её изнури, готово было заставить её закричать.

– О, Дэймойн, пожалуйста! – всхлипнула Констанция, не узнавая собственного тягучего голоса.

Может, это вообще воскликнула не она? Губы, ещё более нетерпеливые и горячие, ласкали колено и вновь опустились к стопе. А потом – неужели это возможно?! – он вдруг поочерёдно стал брать в рот крошечные пальчики и посасывать их, точно это было восхитительное лакомство. Одна ножка… другая… И так бесконечно долго и невыносимо сладко, что она выгибалась от этих сводящих с ума ласк.

– Как ты прекрасна, – шептал он, – люблю тебя, люблю всю… – срывались с его губ признания, а язык двигался вдоль изнывающего тела девушки по чувственным изгибам гибких рук, тонкой талии, плавных, чуть раздвинутых бёдер.

И вот рука Дэймона нежно коснулась маленького холмика внизу её живота, а его губы прижались к этому её месту, заставив Констанцию вскрикнуть. Она метнулась, словно стараясь избежать этих ласк. Но сразу сдалась, пропустив его язык внутрь себя.

– Дэймон, я прошу… – взмолилась она, не думая о смысле своей просьбы.

Он оторвался на мгновение от её истекающей соками щелки, улыбнулся и, наконец, вскинул её ноги себе на плечи и вошёл во влажный багровый грот. Её тело затрепетало. Страстно обняв его руками, она испытала странное чувство – она умерла, её не было, был огонь, сжигавший её изнутри, и была горячая волна, опалявшая её. И каждое движение усиливало это странное, неизведанное ранее ощущение.

Он брал её, точно исполнял танец. Шаг вперёд, назад, вперёд, назад… Требовательно, как завоеватель, и вместе с тем нежно. Она отвечала, устремляясь навстречу, раскачиваясь, плавно двигая бёдрами. И каждый его новый выпад был сильнее, с каждым новым движением он проникал в неё всё глубже. Ритм ускорялся, волны, омывающие её, стали падать каскадом одна за другой в бешеном темпе. Аромат страсти наполнил пространство. Рычащие стоны, которые издавал Дэймон, восхитительной музыкой звучали для Констанции. А она сама, не слыша себя, отвечала ему страстными стонами.

В момент завершения Дэймон выгнулся, сильнее прижал её к себе, входя до упора, словно врастая в горячее лоно юной супруги, и разрядился щедрой струёй своего семени, оросив им маленький грот. В этот момент Констанция словно услышала первый весенний гром, потрясший всё её существо. Шаг за шагом, вздрагивая и стеная, она долго возвращалась в реальность. А он всё не отпускал её и нежно поглаживал по щекам большими пальцами.

– Я… мне нужно сказать тебе, – вспомнила она цель своего прихода, – наш ребёнок… он наследник…

– Тсс, – он улыбнулся, и широкая светлая улыбка сделала его лицо красивым, словно и не было уродливого шрама. – Конечно, он будет нашим наследником…

– Ты не понял!  Амазонки хотят забрать девочку… У нас будет девочка. Они хотят сделать её принцессой.

– Что? – Дэймон нахмурился и  сел. – Откуда ты знаешь?

– Я слышала разговор фаворитки королевы с рабом.

***

Редудьян медленной походкой, словно воспарив над полом, вплыла в небольшую комнату и, оглядевшись, подошла к резной деревянной решётке, отгораживавшей часть помещения.

– Я здесь… – произнесла тихо, едва разжимая губы и опустив глаза.

– Ты молодец, умная девушка, – из-за решётки послышался глухой голос, и было нельзя точно понять, женщине или мужчине он принадлежит. Сквозь резьбу деревянной ширмы можно было разглядеть лишь высокую фигуру, затянутую во всё чёрное.

 – Если сделаешь всё, как я велю, будешь вознаграждена, станешь матерью принцессы-наследницы, – продолжал голос.

– Я готова служить вам, – Редудьян присела, выражая покорность невидимому повелителю.

– Мне нужен ключ, который королева носит на поясе под одеждами. И ты принесёшь мне его.

– Да, я видела ключ, – кивнула девушка, – но королева никогда не расстаётся с ним…

– Конечно, я это знаю, – в голосе послышалось раздражение, – но тебе ли не знать, как взять ключ?! В момент любовных утех ты должна снять его.

– Да, но…– фаворитка не осмелилась продолжать.

Конечно, она готова была на всё ради того, чтобы стать матерью наследницы престола. Но и рисковать своим нынешним положением любимицы королевы и тем более рисковать жизнью она тоже не хотела.

– Никаких но! – в голосе зазвенел металл. – Вот, возьми это, –  из-за решетчатой ширмы показалась рука в чёрной перчатке, протянувшая флакон с кроваво-красной жидкостью. – Вылей это в ваш любовный напиток, который Мариса принимает в момент вашей встречи. Ведь ты сама подаёшь его ей, не так ли?

– О, да, я сама подаю королеве средство, усиливающее её страсть, – Редудьян взволнованно протянула руку и, взяв пузырёк, сразу спрятала его в складки своей одежды.

– Вот и прекрасно, – продолжал голос. – Королева уснёт сладким и глубоким сном. Ключ принесёшь мне. Я буду ждать тебя завтра на рассвете. И не тревожься – ты успеешь вернуться в спальню и вновь лечь с Марисой. Никто не заподозрит тебя в краже ключа.

– Но… – девушка замялась.

– Говори, – приказал голос.

– Меня может заметить стража, стоящая у дверей королевской спальни, – сказала Редудьян. – И потом, как я верну ключ?

– Это не твоя печаль, – голос усмехнулся, – сегодня стражи не будет. На всём твоём пути из спальни и обратно не встретится никто.  Ключ ты вернёшь сразу же, едва предъявишь его мне. Ты всё поняла?

– Да… – Редудьян присела, выражая покорность.

– Ступай и действуй! Помни, от тебя зависит судьба Амазонии и твоя собственная участь.

***

– Выходит, вчерашняя ночь была подстроена, – Дэймон дотронулся до её щеки. – Я знал это…

– Знал?! – Констанция взволнованно смотрела на него.

– Догадывался... – Когда ко мне стала возвращаться память, я стал думать и… понял…

– Ты вспомнил всё?

– Да, – он нахмурился. – Главное – я вспомнил тебя, и кто я есть, – он обнял жену, прижал её к своей груди и уткнулся ей в макушку. – Это ты вернула мне память, – вдруг признался он, – вчера… Вчера она привела тебя ко мне, и… когда я овладел тобой, память вернулась…

***

– Подойди ко мне, любовь моя, – Мариса игриво поманила пальцем, – только ты, только ты, моя возлюбленная Редудьян, даёшь мне отдохновение.

Королева медленным взглядом скользила по фигуре своей фаворитки, наслаждаясь каждой округлостью, каждой плавной линией.  Девушка была совершенно обнажена. Один лишь золотой поясок тонкой змейкой оплетал её выпуклый животик и проходил между бёдер, едва прикрывая самое вожделенное сокровище. Золотая диадема поддерживала пышную массу ярко-рыжих волос. Фаворитка, плавно покачивая своими широкими бёдрами, подошла к повелительнице и опустилась перед ней на колени.

– Встань, – сегодня Мариса была в прекрасном расположении духа, о чём свидетельствовала чувственная улыбка, преобразившая королевские губы.

С этими словами она наклонилась и поцеловала девушку. О, конечно, это был не простой поцелуй! Язычок Марисы осторожно скользнул по пухлым губам, обрисовывая их форму, впитывая вкус розового варенья, которое перед этим, следуя правилам, пригубила фаворитка. А потом королевский язык проник в рот девушки и принялся исследовать сладкое пространство.

– Ммм-ааа, – простонала королева, отрываясь от губ, пахнущих розой. – Сегодня я хочу тебя всю, моя роза. – с улыбкой сообщила Мариса.

– Как пожелаете, моя королева, – любовница улыбнулась и облизала влажные припухшие губы.

Редудьян знала, как угодить королеве. И обычно сама получала от этого удовольствие.  Но сегодня она волновалась. Ей предстояло выполнить обещание, данное тому незнакомцу, вернее – фаворитка была в этом уверена – незнакомке. Её взгляд то и дело устремлялся к кожаному поясу королевы, на котором висел заветный вожделенный ключ из чистого серебра. Мариса, как и её любовница, была обнажена, пояс и золотой обруч-корона на голове – вот вся её одежда. Красивое смуглое мускулистое тело Марисы контрастировало с нежным округло-рыхлым светлокожим телом Редудьян. Точно сошлись вместе бронза и сдобный хлеб.

– Но для начала, – рыжеволосая чаровница улыбнулась, открыто посмотрев в холодные глаза королевы, и подошла к маленькому столику, на котором стояли бокал и графинчик с розовым вином, – для начала вы должны выпить напиток Свартши.

Редудьян незаметно достала из-под салфетки крошечный флакон и вылила его содержимое в вино. А потом присела на ложе подле своей царственной возлюбленной и поднесла к её губам бокал, наполненный снадобьем.

– Из твоих рук так сладостно принимать напиток любви, –  с улыбкой заметила королева, но взгляд её оставался прохладным, как сталь.

С этими словами Мариса осушила бокал и вновь потянулась к губам Редудьян. На этот раз поцелуй был просто касанием, дразнящим прикосновением, лёгким, едва уловимым. Рот королевы опустился на губы красавицы и тут же скользнул к щеке. Потом вновь вернулся к губам и теперь уже настойчиво взял их в свой плен.

Рот целовал, а руки трогали, ласкали обнажённое тело, заставляя Редудьян выгибаться.

– Только бы сохранить ясный ум, – думала она, покорно отдаваясь запретным ласкам повелительницы.

Сегодня королева не надела страпон, это облегчало задачу – пока властительница вкушает её прелести, снадобье должно подействовать.

Вот рука Марисы скользнула на талию, потом мягко погладила живот и поплыла дальше, исследуя, покоряя. Редудьян застонала и закусила губу, чтобы вернуться в действительность. Горячий рот королевы завладел её соском и стал посасывать его. Но то и дело сосок покидал сладостный плен губ и оказывался во власти языка. Одна грудь, другая… Фаворитка запрокинув голову, уже лежала в объятиях королевы, ощущая меж бёдер горячую тягучую влагу.

И вдруг Мариса уложила её на подушки и заставила широко развести бёдра.

– О, наш цветок уже истекает нектаром, – облизывая влажные губы, смеясь, заметила повелительница, в её глазах читалось вожделение.

Всегда такие холодные, как блеск двух далёких звёзд, сейчас они превратились в два горящих уголька, которые, казалось, могут обратить в пепел всякого, попавшего под их взгляд.

Редудьян уже знала, что за этим последует. Тяжело дыша, она раскинулась в открытой позе. Узкий поясок, плетёный из золотых нитей, не скрывал ничего, просто тонкой полоской врезался между губками, давя на клитор.

– Давай избавим тебя от этого, – Мариса развязала поясок и медленно, стараясь, чтобы он прошёлся по влажной, блестящей щели Редудьян, стянула его.

А потом королева стала целовать её между ног, втягивая в свой рот мокрые губки. Мариса посасывала их и отпускала и, словно пробуя на вкус изысканное лакомство, самым кончиком языка водила вдоль истекающей щели. Вверх, вниз и опять вверх… Это доводило бедную Редудьян едва ли не до безумия, постанывая, она сжимала свои груди и неистово щипала собственные соски, желая кончить сейчас же, сию минуту. Но Мариса оттягивала развязку. Медленно – один, второй, третий – она вводила палец за пальцем в росистую щель и одновременно дразнила языком набухший клитор своей фаворитки. Движения становились быстрее, натиск сильнее. Редудьян уже выгибалась навстречу беспощадным пальцам и языку.

– О-о-о-о, мо-о-о-я-я ко-о-о-ро-о-о-ле-е-е-в-в-в-а-а-а-а, – стонала теряющая разум фаворитка, готовая вот-вот взлететь за облака.

И вдруг всё прекратилось. Мариса замерла, уткнувшись лицом в мокрую промежность Редудьян. Немного отдышавшись, та выбралась из-под царственного тела. Королева крепко спала. Снадобье подействовало.

– Жаль, что слишком рано, – пробормотала Редудьян и поморщилась.

Увы, сегодня она осталась неудовлетворённой и сейчас чувствовала себя не лучшим образом. Она перевернула Марису на спину, отцепила ключ и, набросив золотой королевский плащ с капюшоном, скрывающим лицо, быстро вышла из спальни.

Через некоторое время она возвратилась и, вернув ключ на пояс, улеглась рядом с королевой.

***

Всё удалось! Вот он, вожделенный ключ лежит на жёсткой ладони,  которая обычно сжимает рукоятку меча. Да, конечно, это был дубликат, сделанный по слепку, но… Разве это имело значение? Ведь всего шаг, и она, привыкшая всегда оставаться победительницей, одержит ещё одну свою победу – взойдёт на трон Амазонии.

Оглядевшись, Виджая свернула в узкий тоннель, который вёл в тайное хранилище королевы. Ничем не примечательный длинный коридор. Каменные стены, потолок и пол. Тусклые факелы на сером камне стен. Если спуститься чуть ниже этого тоннеля, окажешься в подземелье. Когда-то там было много пленников, а теперь остался только один – Чёрный Дракон. Мариса бережёт его как зеницу ока. Виджая усмехнулась. Королеву подводит её же собственная ненависть. О, ненавистью нужно уметь управлять! Её нужно поворачивать в правильное русло. Уж Виджая это знает точно. Потому что она сама ненавидит. Словно это было вчера, помнит тот давний день, когда рухнули её мечты.

У подножия королевского дворца, на широкой площади толпа амазонок, прибывших сюда со всех концов страны, замерла в ожидании чуда. На золочёном помосте стояли две амазонки. Одежды не скрывали обнажённых смуглых тел, лишь короткие ослепительно-белые схенти,* подчёркивающие бронзовый оттенок кожи, прикрывали бёдра. Девы были подпоясаны мечами, соответствующими случаю: эфес венчался крупным рубином, крестовина усыпана драгоценными камнями поменьше, а ножны покрывал замысловатый узор из бриллиантов. Пожалуй, только один меч мог стоить едва ли казны среднего королевства в равнинных землях. Обе привлекали той дикой красотой, которая так свойственна их племени – широкие скулы, чуть раскосые глаза с длинными изогнутыми бровями, чувственные губы и светлые волосы, золотом отливавшие на фоне загорелых мускулистых тел. Но одна из них выделялась своими глазами. Зелёные, как изумруды, они взирали на всех и вся равнодушно, словно деву не трогало ничто происходящее, и от холода, истекавшего от этого взора, мурашки бежали у всякого, кто встречался с этим взглядом.

Седовласая, облачённая в белые одежды жрица, воздев к небу руки, торжественно произнесла:

– О великая Свартши! Яви свою волю! Пошли эту птицу своей рукой, укажи ей верное пристанище!

Произнеся это, она сняла колпачок с головы сокола, сидящего у неё на плече, и птица сразу взмыла вверх. По толпе прокатился вздох, тысячи глаз следили за полётом птицы, затаив дыхание. Описав над площадью два круга, сокол сел на плечо зеленоглазой амазонке.

Толпа выдохнула, а жрица провозгласила:

– Амазонки! Свартши явила свою волю! Теперь у нас новая королева! Да здравствует королева Мариса!

–  Да здравствует Мариса! Слава Свартши! – послышались возгласы амазонок.

И через мгновение под торжественную музыку на голову избранной был надет золотой обруч с громадным кроваво-красным рубином. Это был символ королевской власти Амазонии.

Виджая отогнала воспоминания. Только она одна знает, как ей было больно тогда. И до сего дня эта боль не отпускает её. С малых лет словно в зеркало она смотрела в лицо своей сестры-близнеца Марисы. Только глазами различались они. Холод изумрудов у одной и тёплая лазурь весеннего неба – у другой. Одна, любящая удовольствия, и другая, лучшая из лучших воительниц. Обе из рода самой богини. Виджая была уверена, что именно ей предстоит взойти на трон. Разве могло быть иначе, ведь она пришла в этот мир раньше сестры на целых десять минут?  Но Свартши её отвергла. Отвергла ли? Или то были козни сторонниц зеленоглазой Марисы? Теперь это уже не имеет значения. Вот ключ, который откроет ей двери, она станет королевой. Она и есть та дочь Свартши, которая на драконе явится перед амазонками. Древнее пророчество будет исполнено!

Ненависть должна всегда сочетаться с терпением, тогда она приводит к цели. Нетерпеливая, необузданная ненависть ведёт к краху. Мариса, увязнув в своих садистских развлечениях, лишилась поддержки у подданных. Одержимая ненавистью к одному-единственному Чёрному Дракону, она забыла о других врагах. А она, Виджая, сохранила в чистоте своё тело – любовные утехи её не прельщали. Только война и власть были её страстью! С юных лет она вела полки амазонок в победный бой, и её любят, боготворят девы-воительницы.  И теперь настало время её главного сражения.

Твёрдой рукой она направила ключ в замочную скважину и, повернув три раза, отворила заветную дверь. На удивление тяжёлая кованая дверь поддалась легко. Виджая шагнула в тёмную комнату, подняла свечу, осматриваясь. Пыль и паутина свидетельствовали о том, что сюда много лет никто не заходил. В самом центре, на высоком аналое лежала книга. Виджая быстро подошла и ладонью осторожно смахнула многолетнюю пыль.

Тёмный кожаный переплёт был сплошь усыпан драгоценными камнями, сливающимися в замысловатый орнамент. Но нет, не роскошь камней привлекала того, кто создал эту красоту. Орнамент имел магическую силу. Глубоко-красные рубины, искрящиеся, будто вино, кровавыми каплями застыли рядом с васильково-синими сапфирами, своим блеском с ними соперничали смарагды, зелёные, точно листва деревьев, сияющие, словно утренний луч солнца. А между этим великолепием, будто капельки росы, рассыпались чистейшие бриллианты. Сила камней перетекала в силу слов, записанных в книге. И знающий древний язык, мог воплотить древнее пророчество.

Виджая древним языком не владела, но она знала, кто ей поможет. Взяв книгу, она спрятала её под плащ и заспешила к Индрани. Ведьма уже ждала её.

– Я уж думала, ты оставила свою затею, испугалась, – захихикала она, едва Виджая предстала перед ней.

– Хватит болтать! – резко перебила её амазонка. – Ты должна мне помочь! Вот книга! Теперь дело за тобой.

– Ох, ох, да, конечно! – старуха, хромая, подошла и взяла книгу, осторожно, провела пальцем по узору, губы колдуньи дрогнули, что-то беззвучно нашёптывая.

Раскрыв книгу, она вгляделась в бледные строки древней рукописи.

– Дааа, это книга Свартши, – в глазах ведьмы вспыхнул огонь. – Я узнаю этот язык!