Текст книги "Теряя голову (СИ)"

Автор книги: nastya_lawyer

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 8 страниц)

– В-в-вы кто? – прохрипела Вероника из-за длительного молчания, Головин же только удивленно вытаращил глаза, абсолютно не понимая, что происходит.

– Саша, – только и смог вымолвить молодой человек, и то, его голос сорвался.

– Вы мой друг? – Ника попыталась улыбнуться, но это движение отразилось болью, и она поморщилась.

– Я позову врача, – Головин отпустил ее руку и практически вылетел из палаты. В голову закрались догадки о том, почему девушка его не узнавала, но он усиленно их отгонял, потому что боялся, что они окажутся правдивыми.

Доктора он нашел быстро и вкратце объяснил случившееся. Мужчина тут же побежал в палату, собирая по пути всех медсестер, Саша же плелся где-то сзади. Достал телефон, позвонил родителям Вероники, Денису, опустился на лавку около палаты, переводя дух. Сердце билось как-то рвано, дышалось вообще через раз, в голове билась только одна мысль: «Она меня не помнит»

Через несколько минут приехали все, кого молодой человек успел обзвонить. Черышев выглядел очень взволнованным, хоть Саша и не рассказал ему о том небольшом разговоре с девушкой. Доктор вышел почти сразу же и пригласил всех в палату. Ника уже не была такой бледной, даже наоборот – на ее щеках появился легкий румянец. Девушка непонимающе всех осматривала, даже с неким интересом.

– Итак, Николай Петрович, Ольга Сергеевна, – врач видимо намеренно обратился только к родителям, но парни, стоявшие чуть сзади, этого даже не заметили, ловя каждое его слово. – У вашей дочери амнезия, надеюсь, обратимая. Пока ее воспоминания застряли тремя годами ранее, то есть ничего, что произошло с ней начиная с 2015 года она не помнит, – женщина всхлипывает, а мужчина снова прижимает к себе, обнимает, будто бы пряча от всего на свете плохого.

Саша опускает голову и закрывает рот рукой, чтобы сдержаться, чтобы не закричать. Она совершенно ничего не помнит, и не факт, что вспомнит, но она ЖИВА, а это сейчас важнее всего. Черышев никак не реагирует, но в его глазах можно прочесть столько эмоций, отчего появляются вопросы, как же он их вообще сдерживает-то.

Доктор еще что-то говорит, а Головин из-за спины отца Вероники смотрит на девушку, стараясь запомнить ее лицо до мельчайших подробностей, больше, скорее всего, ему такой возможности не представится. Она не помнит его. Не помнит. Не помнит…

***

Шли дни, и девушка медленно, но верно шла на поправку. Она по-прежнему никого не узнавала, но общалась с родителями и Денисом вполне дружелюбно. А Головин? Головин больше к ней не приходил. Он сбивал костяшки на руках в кровь, разносил квартиру, пару раз напивался до почти бессознательного состояния. Только это все не помогало, становилось только хуже день ото дня.

Напитки покрепче

Слова покороче-

Так проще, так легче

Стираются ночи.

Звонки без ответа,

Слова и улыбки.

Вчерашнее лето-

Смешная ошибка.

Однажды, допившись, казалось бы, до чертиков, Саша понял, что это, мать его, не выход. Только почему же так больно осознавать, что девушка, которую ты любишь больше всего на свете, тебе не помнит? Почему от этого хочется лезть на стену? Падать и снова лезть. Падать и снова лезть. Когда же он поймет, в конце-то концов, что в жизни не бывает так гладко всегда? Когда же он поймет, что боль, в какой-то степени, это вполне нормально? Никогда!

В день выписки Денис потащил его в больницу. Головин очень долго упирался, кричал, умолял, только Черышев и слушать ничего не хотел. Он насильно усадил Сашу в свой автомобиль, и чтобы тот не сбежал, сразу же заблокировал дверь. От Головина всего можно ожидать, особенно сейчас, когда он, казалось бы, совершенно выжил из ума.

Встречали только самые близкие: родители и Саша с Денисом. Ника выглядела хорошо, постоянно улыбалась, излучая какое-то счастье. Головин ловил каждую ее улыбку, каждое сказанное ей слово, каждый взгляд и не узнавал. Вроде бы девушка была та же – его Вероника, только все в ней изменилось. Головин больше не видел в ее глазах той любви, которую они когда-то излучали. Ее улыбка была скорее сейчас очень дружелюбной, нежели той, которой она всегда его одаривала. Единственное, что осталось неизменным – это голос. Молодой человек наслаждался каждым словом, вылетающим из его уст и винил во всем себя, как же, блять, он только винил себя во всем случившемся.

Если бы он не поступал как подонок, Нике бы и в голову не пришла идея уехать с Денисом в Испанию. Она бы не поехала в аэропорт, не попала бы в аварию и не забыла бы его, и сейчас, возможно, они были бы счастливы. А вообще, наверное, было бы просто отлично, если бы тогда, когда Алина захотела познакомить его со своей лучшей подругой, он бы отказался. Всего бы этого не было. Не было бы его любви, которая теперь никому не была нужна, не было бы боли, разъедающей изнутри не хуже серной кислоты, не было бы ничего, и того недолгого счастья рядом с Вероникой тоже не было.

Родители отвезли Нику домой, надеясь, что в домашней обстановке к ней быстрее вернется память. Саша же с Черышевым решили зайти в какой-нибудь бар и пропустить пару стаканчиков за здоровье девушки. Головин, правда, пил теперь только сок, не хотел снова превращаться в чудовищного алкаша с опухшим от похмелья лицом. Денис, в принципе, тоже не собирался напиваться, поэтому сегодняшний день был полностью днем трезвенника.

Они почти не разговаривали, каждый находился в своих мыслей, и никто не решался нарушить эту тихую идиллию. Черышев время от времени изучающе смотрел на друга, будто бы что-то хотел спросить, но не решался. Головин же даже головы не поднимал, сверля взглядом деревянный стол.

Сидели парни недолго, вечером у них была тренировка, которую нельзя было пропустить. Саша и так еле-еле удалось выпросить прощение за свое никудышное поведение у Станислава Саламовича, который сердился уже только для виду, чтобы таким образом проучить провинившегося молодого человека. Саша по-прежнему не общался с Антоном, который затаил на него нешуточную обиду. Однажды Головин хотел даже все рассказать Антону, но так и не смог, слишком тяжело было все ворошить, воспроизводить в памяти. Он только на тренировках оживал, но стоило прийти домой, в квартиру, где его теперь ждала Алина, которой он сам предложил переехать, как Саша превращался в тень, в призрака, во что-то угрюмое. Девушка его не трогала, она почти смирилась с тем, что молодой человек с ней только из-за ребенка, хоть он прямо ей этого и не говорил.

***

Прошло еще две недели, и Вероника начинала уже самостоятельно гулять, находить что-то интересное в своем состоянии. Ведь у нее появился своеобразный шанс начать новую жизнь.

Однажды, гуляя с Денисом, который стал для нее довольно близким другом, девушка решилась задать ему один очень важный для нее вопрос.

– Динь, – она теперь только так называла Черышева, который был, собственно, совсем не против. – А кто этот парень, который сидел у моей постели, когда я пришла в себя? Я помню, он назвал свое имя – Саша, только больше я не могу ничего о нем вспомнить, совершенно. Кто он?

Денис ждал этого вопроса, поэтому заранее придумал на него более-менее правдивый ответ. Шокировать девушку тем, что у нее с Головиным любовь была, он не хотел, это было бы слишком сильное для нее потрясение, которое было напрочь запрещено врачами.

– Саша – мой друг, мы с ним вместе играем в сборной.

– А почему он сидел у моей кровати? – Ника старалась докопаться до правды, рона почему-то не верила, что тот симпатичный парень просто так сидел с ней.

– Я его попросил, – Черышев лгал без зазрения совести. В нем сейчас проснулось дикое желание оградить Веронику от Головина настолько, насколько это вообще возможно. Пока она его не помнит, она не помнит о своей любви, о своей боли.

– Понятно, – Азарова на удивление не потеряла интерес к разговору. – Мама как-то упомянула, что, когда я попала в аварию, я ехала в аэропорт, откуда мы с тобой должны были полететь в Испанию, – Денис кивнул. – Ты живешь в Испании?

Черышев выдохнул, понимая, что девушка благополучно сменила тему разговора. Теперь будет легче.

– Я жил в Испании с детства, а сейчас бываю там по работе, я играю за футбольный клуб «Валенсия».

– Ух ты, это круто, наверное, жить в такой стране, как Испания. Я вроде бы никогда там не была, по крайней мере, я не помню, – улыбнулась Ника, и в голове у Черышева будто бы загорелась лампочка.

– Мне через неделю нужно быть в Валенсии, полетели со мной? Только на этот раз до аэропорта будем добираться вместе, – Денис улыбнулся в ответ.

– Боюсь, родители не отпустят, – слегка расстроено ответила Вероника, пряча взгляд, боясь, наверное, что молодой человек над ней посмеется. Но Черышев и не думал смеяться.

– Если ты скажешь «да», то я с ними поговорю и постараюсь уговорить.

Фраза звучала настолько двусмысленно, отчего девушка даже усмехнулась. Денис внимательно следил за ее реакцией, закусив нижнюю губу.

– Да, – Ника обнимает его, а Черышев понимает, что она сделала выбор. Назад пути не будет.

***

Разговор с Азаровыми старшими прошел как и в прошлый раз довольно-таки успешно. Николай Петрович положительно отнесся к идее молодого человека, которая заключалась в том, что Ника по сути начинает новую жизнь, а новую жизнь определенно нужно начинать в новом, неизвестном ранее месте, и Валенсия вполне подходила. Ольга Сергеевна согласилась с мужем, только украдкой утирая выступившие слезы. Она едва не потеряла дочь пару месяцев назад, и очень боялась, что больше никогда ее не увидит.

– Надеюсь, Денис, что ты должным образом позаботишься о Веронике, – серьезно произнес Азаров, даже не улыбнувшись.

– Обещаю, – твердо ответил Черышев, пожимая мужчине руку.

***

Головин продолжал сходить с ума. Его все раздражало. Просто все. Эта квартира, Алина, ее истерики из-за беременности, погода за окном, и снова Алина. Девушка вообще бесила в некоторые моменты страшно, и Саша еле-еле сдерживался, чтобы не послать ее куда подальше. И когда только его некогда счастливая жизнь превратилась в такую жалкую пародию?! Когда он перестал радоваться новому дню и взошедшему солнцу? Когда он перестал спешить домой, задерживаясь до поздна где угодно, только бы не выслушивать истерики Морозовой? Когда он перестал жить по настоящему? Наверное, когда сам принял решение о такой жизни.

Его привычный поток самобичевания прервал Черышев, рука которого опустилась на плечо Головина в раздевалке после продолжительной тренировки.

– Надо поговорить, – спокойно произнес Денис, даже его глаза не выражали ничего, кроме решительности. Саша кивнул, застегивая куртку и хватая спортивную сумку. Они вышли к парковке, где дожидалась своего хозяина машина Черышева, Головин пару дней назад отогнал свою в сервис.

– Куда поедем? – почти что ли равнодушно произнес Головин, усаживаясь на пассажирское сиденье рядом с другом.

– Ко мне, – бросает Денис, с Саша больше не задает вопросов.

В квартире Черышева царил просто нереальный бардак, ну, или творческий беспорядок, как кому удобнее. Молодой человек сгреб все разбросанные вещи в одну кучу и швырнул на диван, чтобы места было больше. Саша прошел сразу на кухню, Денис следом. Сварил кофе и молча поставил чашку перед другом. Он долго собирался с мыслями, не знал, как лучше будет преподнести новость Головину.

– Послезавтра я улетаю в Валенсию, – тихо, будто бы самому себе говорит Черышев. – Ника летит со мной.

Саша с характерным грохотом ставит чашку на стол, стараясь тем самым заглушить что-то больное внутри.

– Сань, – Денис хочет сгладить, возможно, нарастающих конфликт. – Сань, – снова произносит, и Головин поднимает на него глаза. – Я думаю, что это даже к лучшему, что она ничего не помнит, не помнит тебя и не помнит свою боль. Возможно, так будет лучше для нее, слышишь? Она сама согласилась, я не давил на нее. Ника начинает новую жизнь, и в Испании ей будет проще.

Головин невидяще смотрит прямо перед собой. Он хочет что-то сказать, но не может, словно ком застрял в горле, словно из легких выкачали весь воздух, из-за чего стало невозможно говорить.

– Я могу проводить? – хриплым голосом спрашивает Саша, мысленно надеясь, что Денис скажет «нет».

– Не думаю, Саш, что это будет хорошая идея. Прости, – Черышев будто бы угадывает его желание. На самом деле Головин только рад такому раскладу. Возможно, так действительно будет лучше. Он забудет ее, не сразу, но забудет, продолжит полностью отдавать всего себя футболу, только изредка бывая дома. В голове Головина появляется очередная больная, по его мнению, мысль, но сейчас она его совершенно не пугает, и молодой человек хочет ее воплотить в реальность. Он расстанется с Алиной раз и навсегда, предаст, возможно, таким образом, своего неродившегося ребенка, но и жить всю жизнь с любимой женщиной он просто не сможет, а заставлять себя слишком тяжело. Он будет помогать Морозовой всем, чем только сможет, только жить они вместе не будут, никогда.

Да, он поступает, как полный подонок, как последняя мразь, но убивать себя еще сильнее не хочется до жути. Не хочется рушить свою жизнь в двадцать два года, не хочется рушит жизнь Алины, которая не смотря ни на что не заслуживает такого к себе отношения.

Головин приходит домой с твердой уверенностью, что сейчас он расставит все точки над i, но его, кажется, уже опередили. Он видит чемодан Алины в прихожей, и в его голову закрадываются какие-то сомнения. Девушка что-то готовит на кухне, и Саша молча проходит и садится за стол. Собирается с духом и спрашивает:

– Ты куда-то собралась?

Девушка вздрагивает, не ожидая услышать его голос, и поворачивается лицом к молодому человеку.

– Я ухожу, Саш, – так тихо и спокойно, без тени истерики. – Не хочу обременять тебя своим присутствием как в твоей жизни, так и в квартире.

– А ребенок? – снова нотки хрипотцы в его голосе.

– А ребенок будет только моим, но если ты захочешь, сможешь с ним видеться.

Головин не успевает больше ничего сказать, когда девушка немного наклоняется к нему и целует в щеку на прощание.

– Будь счастлив, Саш.

– И ты тоже.

Когда дверь за Алиной закрывается, Головин готов завыть, закричать, лезть на стену. Только вот от чего? От радости или безысходности? Его бросили абсолютно все, даже та девушка, которая ждет от него ребенка.

***

Шереметьево снова бурлило. Людей как обычно было немеряно, и ребятам было довольно-таки сложно протиснуться сквозь толпу к стойке регистрации. Ника ни на секунду не отпускала мамину руку, стараясь запомнить ее тепло на более продолжительное время. Когда раздается голос через громкую связь о начале посадки на рейс «Москва-Валенсия», Ника крепко обнимает обоих родителей, совершенно не сдерживая нахлынувшие слезы. Денис терпеливо ждет, не желая прерывать такой трогательный момент прощания. Когда Вероника размыкает объятия и сквозь слезы шепчет «Я люблю вас», молодой человек понимает, что, возможно, сделал ошибку, таким образом разлучив девушку с семьей, но когда Ника поворачивается к нему и улыбается, он понимает, что все в порядке.

Уже в самолете, проигнорировав просьбу отключить телефоны, Черышев набирает Головину сообщение, состоявшее всего из одного слова.

Прости.