Текст книги "«max and pauline_live» (СИ)"
Автор книги: NastasiaStory
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)
Я беру Линку за руку. Шокированными глазами она смотрит на красавцев Делакортов. Голубоглазый брюнет – Сойер. Сероглазый шатен – Гидеон. Обожаю этих двоих! Лучшие друзья на свете! Линка вопросительно поглядывает на меня, пока братья разглядывают её тонкие ноги и фигуру в обтягивающем коктейльном платье.
– Эх, мальчики, не смущайте Линочку, пожалуйста, – встаю на защиту подруги я и указываю обеими руками на Гида и Сойера, – Прошу любить и жаловать, красавчики, короли по жизни, светилы науки, вообщем, неотразимые везде и во всем – Гидеон и Сойер Дэлакорты.
Макс похлопал, сохраняя интригу и подыгрываю нашему театральному представлению. Сойер раскланялся. Гарри широко заулыбался, хотя он не любит подобного пафоса.
– Спасибо! Спасибо! – помахал Линке ручкой Сойер, – Цветов не надо.
– Все цветочные закрыты, – обламывает его Макс и усмехается, пожимая братьям руки, – Здорово, бро, какую сегодня собираешься? Или ты уже всех?
Линка засмущалась и отстранилась от Макса, чтобы держаться чуть поодаль от нашей компании. Ей было не уютно, мягко скажем.
– Сегодня собирался Нору, даже откинул заднее сиденье «Ровера», – даёт «пять» Максу Сойер и подмигивает мне, – Пдстилки Саманты так и трутся вокруг меня. Они готовы со мной в кабинке во время перемены, чтобы доложить Саманте. Увы, но придётся, Полин. Больше некому их сдерживать.
– Фу-фу-фу, я не сяду после этого в твою машину! – восклицаю я и морщу носик, – Ты просишь меня выдрать ноги Саманте? Я бы с радостью, но папа не переживёт очередного скандала с Элен. Ты его видел? На нем лица нет из-за этой стервы!
– Дядя Рич очень часто пил у нас виски, – сочувственно кивает Гид и ободряюще пихает меня в бок, – Полин, не бери в голову. Из всего, что мы подслушали, так это то, что дядя Рич по вам безумно скучает и в его бизнес питается влезть Саманта.
– Пихает её Элен, – рыкнул Макс и хрустнул пару раз костяшками пальцев, – Папа не хочет, поэтому скандалы с Элен стали чаще.
– Увы, но да, – закивал Сойер и почесал затылок, – Саманта пытается заменить Полин. Она резко начала увлекаться автоспортом, обстригла волосы и почему-то вбила себе в голову, что мы с тобой регулярно трахаемся, поэтому лезет под нас, аки змея.
Макс начал закипать. Его всегда бесило все, что задевает мои честь и достоинство. Он подозрительно посмотрел на меня. Да, был момент, когда Дэниел предлагал сделать ему минет, но этого не случилось. Кстати, Гарри и Сойер разозлились не меньше. Костяшки пальцев рук, сжатых в кулаки, Сойера побелели. Оу, его так взбесили собственные слова. Линка удивлённо заморгала, бегая глазами по нашим мрачным лицам. Атмосфера клуба по крайней мере для нас пятерых изменилась. Уф, я хотела бы заняться любовью с Дэнни, потому что, как оказалось, влюбилась по уши, не замечая того, в лучшего друга.
– Хочу вас успокоить, я все ещё девственница, – бросаю я и забираю Линку, – Так, российские школьники слишком невинны для местных пошлостей! Я, пожалуй, заберу Линочку. Трахайтесь с кем хотите, мальчики, только без нас и не забудьте, что нашим родителям внуки пока что не нужны.
Лина покраснела и закрыла лицо руками. Макс помахал мне рукой. Братья громко с облегчением выдохнули и захохотали. Я помахала им на прощание ручкой, обходя Саманту и Джулию, последняя схватила меня за руку. Поговорить решила, сучка.
– Пати в самом разгаре, а ты уже нас покидаешь, – ехидно шепчет Джулия, – Мы тут решили, что ты легко не отделаешь.
Черт, нас окружили Подстилки! Линка собралась и ощетинилась. Нет, подруга, это тебе не школьные терки с Кристиной. Моя группа поддержки уже смылась на второй этаж клуба, где потише и алкоголь получше.
– Не успела вернуться, а Делакорты уже тебя отшили, давалка? – хитро прищурилась Саманта, – Проваливай назад! Папа больше любит меня!
– Черта с два, шлюха здесь только ты и твои сучки, – спокойно выдаю я, – Папе и Делакортам виднее, кого больше любить, да?
– Беги, поплачь на могилке своей мамочки-проститутки и охотницы за «кошельками», все равно папа ничего вам не оставит! Когда я стану владелицей компании, выкину вас на помойку. От мусора надо избавляться! – огрызается Саманта и подошла ближе ко мне, нет, почти впритык, – Мама правильно говорит, что её место только в аду!
Я не выдержала. Тормоза сдали. Все! Я залепила Саманте такую хорошую пощёчину, что та протяжно завыла. Джулия, которая по-издевательски хохотала, получила от меня в глаз и, схватившись за него, отлетела назад. Кольцо Подстилок исчезло. Никто не хочет схлопотать по мордашке моим фирменным кулаком. Правильно делают, ибо удар в рожу у меня хорошо получается. Годы практики.
– Ох, Саманта, мы все прекрасно знаем, почему папа не признает тебя, – решаю позлорадствовать после взбучки я, ведь венка на виске пульсировала со страшной силой от гнева, – Ох, прости, никто даже не догадывается, что он ни разу тебя не обнял и не назвал своей «дочерью». Моя мама была женщиной, которую он любил вопреки всему. Ты это прекрасно понимаешь.
Я схватила Линку за руку и ушла, гордо подняв голову. На парковке мы плюхнулись в машину. Я с силой схватилась за рулевое колесо и нажала на газ. Линка взвизгнула, но не стала умолять меня сбавить обороты. Ощущение скорости. Рёв мотора. Я слушала звуки драйва и пыталась унять боль, злость и обиду, раздиравшие мне грудь. Именно поэтому мы с братом и уехали в Россию, чтобы больше не терпеть оскорблений и постоянных издёвок. Мы хотели стать снова чуточку счастливее и добрее к самим себе, иначе совсем погрязнем в дерьме и дрязгах богатеев. В Москве я расслабилась, отвыкла все время держать удар, стала мягче. Я так больше не могу, но и бежать отсюда нельзя. Папа останется совсем один. Я не хочу его бросать. Здесь его бизнес, друзья, хобби и дом. Отцовская вилла стала для меня новым домом? Да, я привязалась к этому дому, чего душой кривить. Привязалась к папе, хотя раньше мне было на него плевать, а сейчас очень важно знать, что у него все тип-топ. Он – член моей семьи. Очень важный и дорогой человек.
Я въехала в старую часть города. Втопила на гашетку. Давай, моя машинка! Жги! Штрафы мне не светят, потому камер нет. Никто меня не застукает. Я припарковалась у входа в парк, где я любила бывать, чтобы подумать. Атмосфера хвойного лесочка на холме, что видно город навивает самые романтические настроения. Дэнни часто гулял здесь со мной, покупал мороженное, катал на аттракционах в самом начале парка у самого входа. Я закрыла машину, как только Линка вылезла, и пошла по дорожке в самую глубь. Парк открыт круглосуточно, а маньяки здесь не бегают. Это проверено. Сколько раз я приходила сюда поразмышлять в тишине под шелест листвы деревьев здешней рощи. Я люблю это место, потому что, глядя на толстые стволы деревьев, поросшие мхом, понимаешь, сколько повидала эта роща, сколько событий она повидала и человеческих историй вобрала в себя. Богатая густая растительность раньше бы не дала никому пройти, но сейчас узенькие дорожки прорезались сквозь деревья и кусты и показывали дорогу посетителям. Я шла быстро, изредка поглядывая на Линку, как она дрожит от страха и с опаской озирается по сторонам. Фонари любезно освещали дорожку, хотя свет не унимал беспокойство Лины. Что ж, мы пришли. Стоя у самого обрыва, открывался захватывающий вид на новый город. Я вдохнула морозный воздух и полным печали взглядом посмотрела на город. Он сиял огнями. Переливался. Он был как на ладони. Яркий, эксцентричный и эгоистичный. В нем живут одни эгоисты и циники.
– Я не стану такой! – воплю я во все горло, – Я не поддамся вашей власти!
– Ты чего?! – кричит мне раздражённая Линка, – Ты чего орешь как идиотка?! Это из-за Саманты?! Что она тебе такого сказала, что ты дала ей по лицу.
– Прежде чем ответить, я хочу сказать, что мои родители познакомились случайно. Папа искал новых ощущений и купил себе программу по обмену МГИМО. Мама была приезжей студенткой, жила в общаге, училась на международных отношениях, а потом они встретились, и понеслась. Когда родители только познакомились, папа ещё не женился на Элен, – проглотив ком в горле бормочу я, – Он влюбился в маму по уши. Она даже не знала, что папа – сын мультимиллиардера. Любовь. Все дела. Зная маму, она и тогда, и уже потом любила папу без задней мысли, но он пропал. Чтобы не позорить маму, папе пришлось жениться. Его заставили мои бабка и дед, когда узнали об его отношениях с мамой. Папа пропал на несколько месяцев, и в итоге мама сама обо всем узнала. Они поговорили и чуть не расстались, потому что моя мама по натуре была против отношений с женатыми, но папа её отговорил. Как он каждый раз утверждает, на коленях клялся, что все его слова правда. Мама поверила, просила. Она не была «шлюхой»! Она никогда не пользовалась папиными деньгами, даже когда они были очень нужны. Она была добрым, солнечным человеком. Мама была для нас милее всего на свете. После её смерти вышла скандальная статья, осквернившая мамино честное имя. Элен написала все это, чтобы отомстить папе за то, что он привёл нас в дом, любил другую женщину и не был её мальчиком на побегушках. Саманта и Джулия в очередной раз оскорбили память мамы грязной клеветой, за что получили по башке!
Боже, нет, Полин, только не плачь. Тебе нельзя. Я кинулась аккуратно подтирать слезы, дабы не размазать тушь. Полин, ты не плачешь на людях. Даже когда воспиталка лупила тебя ремнём, ты старалась не плакать. Не реви, дура, потом твои слёзы обернуться против тебя. Так, пора домой.
– Я сейчас все это сказала к тому, что Макс и я не такие, – все равно продолжала рыдать я, – Мы по-другому воспитаны. Мы видели настоящую семью и знаем, когда тебя по-настоящему любят и ждут дома. Нас так мама ждала, теперь ждёт папа. Саманту это злит. Папа её не признает и не признает своей никогда.
– Вот она и спускает все зло на вас, потому что дядя Ричард вас любит, – догадывается Линка и берет меня за руку, – Эм, а Делакорты ничего такие ребята.
– Ага, правда, ужасно пошлые, – соглашаюсь я, шмыгая носом, – Саманта может обозвать меня по-всякому, за это ей голову откусит папа, но с самого первого дня здесь, как только я слышу что-то плохое о маме, тут же лезу с кулаками. Ничего со мной не поделаешь. Саманта считала, что я не стану её бить и промолчу, а мне все равно. В этот раз с Элен ругаться буду я вместо папы. Хватит ему нас покрывать.
– Решила начать биться всерьёз?! – воскликнула Линка и взяла меня за руку, – Я плохо понимаю по-английски, но обязательно хэлпну.
– Тогда тебе точно понадобиться переводчик, – хохочу я сквозь слезы, – Поехали домой. Скоро расстрел.
Я ехала в тишине, Линка тоже не издала ни малейшего звука. Мы обе думали о своём. В частности я о своей жизни. Нет, не была она адски тяжелой. У Макса и меня было счастливое детство, просто с мамой все так быстро случилось, никто не мог этого предсказать. Мы переехали в Европу. Довольными как слоны мы не стали. Папа не может заменить нам мать. Он хотя бы пытается, говорит, что мы всегда можем прийти к нему за помощью, но Макс на деле может всегда, а я – нет, потому что девчачьи заморочки не понятны мужскому мозгу. У меня так однажды уже было с «красным днем». Я была в ужасе. Мне было так стыдно идти с этим к папе, поэтому пришлось срочно звонить тете Лили за спасением от этого. Она приехала и выдала мне пачку прокладок, пообещав ничего не рассказывать папе. Конечно, тетя сказала. Я это выяснила, когда папа странно и одновременно очень подозрительно на меня поглядывал. Он ждал, когда я скажу ему, но мне на тот момент было слишком стыдно, ведь понятия не имела, что «это» такое, зато потом я начала «этим» успешно прикрываться, чтобы не ходить в школу на физру или не плавать на яхте. Папа тогда говорил: «И когда же ты успела так вырости?». Я пожимала плечами. Естественно, тетя Лили его втихаря консультировала по всем «девчачьим» вопросам. Не у Элен же ему интересоваться! Главное, что он замечал все мои округления и увеличения, но свой первый бюстгальтер я приобретала под чутким руководством тети Лили. В любом случае отправлял нас папа. Вот с этими мыслями я и вела машину. Сколько там на часах? 5:40 утра?! Весело. Весело. Я как раз подъехала к дому. У входа стояла машина Макса. То есть он вернулся раньше? Стоп. Братик ехал со мной. А номера не «Мерса» Макса. Кузов такой же. Кто тут у нас? Перед входом я перекрестилась. Надеюсь, это всего лишь Элен. Бинго! Мачеха в без двадцати Шесть утра орала на моего отца, тыча на фото разукрашенного личика Саманты, пока тот спокойно пил кофе.
– Лин, поднимись к себе, пожалуйста, – шепчу я подруге, кивая на дверь на кухню, за которой гневно верещала Элен, – Не хочу, чтобы эта стерва еще и тебя оскорбляла. Она любит унижать все, что касается нас и нашего окружения.
– Точно? – недоверчивостей спросила Линка, покосившись на дверь.
– Точнее не бывает, – киваю я и решаю проводить до двери в её комнату.
Странно, что папа так спокойно воспринимал верещание Элен. Обычно эта женщина заставляла все жилваки на его шее пульсировать. Она всегда была невыносима из-за ее собственного отношения к окружающим людям, к нам с братом, к папе, будто он – всего лишь зверушка, которой можно манипулировать. Я не согласна с этим. Я не хочу жить и не замечать пренебрежительного отношения моему отцу и к брату. Элен должна это понять, и скажу ей об этом именно я. Если так подумать, то она всегда видела во мне угрозу. Я – единственная родная дочь её мужа. Да, внебрачный ребёнок, но желанный и любимый. Макс – мальчик, поэтому к нему претензий меньше, чем ко мне, ведь ко мне, как к дочке, у папы более трепетное, нежное отношение. Элен об этом знает. Она не дура, чтобы не замечать, что папа прекрасно осознаёт, что Саманта не его ребенок. Не похожа. Совсем. Однажды, когда я собралась с духом, чтобы высказать папе все свои сомнение на ее счёт, он лично мне серьезно-шутя объяснил: «Милая, все дочки похожи на своих пап, а сыновья на мам. Ты – вылитый я в молодости. Макс – сама серьезность весь в маму. Я это в тебе сейчас вижу, а в Саманте очевидно другой мужчина.». Папа всегда четко подмечает подвохи. Это еще одна важнейшая основа бизнеса. Не знаю почему, но наш отец умеет подмечать все нюансы и тонкости. Он играет на своих условиях, заключая договора. Мне еще у него учиться и учиться.
Линку я оставила в своей комнате. Она пообещала, что пойдет купаться и так далее. Вообщем, делать компресс на ноги после шпилек и очищать поры от слоев «штукатурки». Ну, собственно, я пойду вправлять мозги Элен. Кстати, они были настолько заняты руганью, что не заметили, как мы с Линой вошли. Хорошее начало. Они слишком погружены в свой внеочередной скандал. Я вхожу без стука. Смысл? Лично я не вижу. Элен тычет пальцем в моего отца и вопит:
– Это все твоё скверное воспитание и плохая наследственность. Я всегда считала, что нужно отдать ее в интернат для трудных подростков, – она скрещивает руки на груди.
Папа набирает полную грудь воздуха. Тема «Интерната для трудных или буйных подростков» – самая больная из всех, которые эта дамочка могла поднять. Не считая чести и достоинства нашей мамы, конечно же. Папа поднимает глаза на Элен. Ранее от пытался читать подборку новостей в планшете.
– Если ты скажешь еще хоть слово, лживая сучка, все твои счета будут заблокированы. Огибайся и денег занимай у кого хочешь, – рычит папа и встаёт из-за стола, – Я горжусь своей дочерью и тебе того желаю. Если ты будешь орать и портить моим детям выходные, я отправлю Саманту в Интернат для трудных подростков. Не моя проблема, если она не умеет держать язык за зубами.
– Твоя шлюха – позор семьи. Только ты продолжаешь это отрицать! – шипит Элен и подходит к папе, смотря ему в глаза, – Родил детей от проститутки, так даже совладать с ними не можешь! Ах да, я забыла, что ты с ней только и мог, что в постели кувыркаться, бесплодный идиот!
Откуда Элен об этом знает?! Чувствую, когда она забеременела якобы от папы, заранее знала на что давить, чтобы записать Саманту на папино имя. Сучка! Папа не успел ей ответить. Вошла я и со всей дури бабахнула дверью. Меня одолевала ярость. Я едва смогла совладать со своими кулаками. Элен от удивления или неожиданности широко распахнула глаза, но потом её нахальная, обколотая ботоксом рожа надулась от возмущения. Кто из нас должен быть возмущён и зол?! Явно не она. Эта женщина испортила все: папину жизнь, мамину жизнь, наше детство. Она причастна к тому, что мамы не стало. Она заставила её порвать с папой. Кстати о нем, мой отец виновато поджал нижнюю губу. Он всегда так делал, когда чувствовал передо мной неудобство, извините за туфтологию, банально вину. Он не хотел, чтобы я слышала весь этот концерт без заявок телезрителей.
– Не смейте так говорить о моей семье! – в гневе кричу я и стукаю кулаком по мраморной столешнице барной стойки, – Главная шлюха в этом доме – это ты! Проваливай уже из нашей жизни по-хорошему, пока еще можешь!
Папа вылупился на меня, не ожидав моего появления. Минуту погодя, он слегка улыбнулся, ему было приятно, что я нашла в себе силы заступиться за нашу семью. Естественно! Это мой долг!
– Поглядите, у кого зубки прорезались, – Элен Немедленно среагировала, не выдавая своего страха передо мной, но её глаза, смотревшие на меня, как на бомбу, не могли скрыть ужаса, – Ты, избалованная маленькая дрянь, подняла руку на Саманту за то, что она всего лишь сказала правду о твоей мамаше.
Я вскипела от её слов. Мне захотелось плакать от злости. Стереотип о маме, позорящий ее перед людьми, появился из-за этой алчной, завистливой женщины. Папа был на грани того, чтобы припечатать Элен к стеночке, но она только этого и ждала, чтобы потом обвинить его в домашнем насилии. Нельзя. Я подошла и взяла отца за руку. Этот жест оказался самым верным решением для папиного успокоения.
– И? Твоя «правда» не стоит ничего по сравнению с тем, что всегда было у моей мамы. Ты – всего лишь завистливая тварь, корчащая из себя жертву, – рычу я и случайно впиваюсь ногтями в папину руку, сжимая её в ярости, – Саманта не изменила папиного отношения к тебе, и ты решила опозорить нашу мать. Знаешь, чего я хочу? Я хочу, чтобы однажды Саманту назвали дочерью шлюхи, чтобы в нее тыкали пальцем из-за тебя, чтобы она оказалась в шкуре девочки, которая обожает свою мать, и дерётся со всеми, кто пытается запятнать её имя. Я хочу, чтобы она стала мной!
Элен ошарашено посмотрела на меня. Она явственно это представила и заткнулась. Ей было нечего сказать. Папа сочувственно на меня посмотрел. Он не догадывался, что я чувствовала все эти годы, что творилось в моей головушке до сего момента. Мне захотелось плакать. Но в моих глазах полыхали огоньки гнева и ненависти. Безумные огоньки. Я жаждала всего, о чем только что сказала. Я даже не хотела, я именно жаждала. Неистово. Страстно. Безудержно. Я имела на это право.
– Ещё одно слово в адрес моих родителей, и я тотчас воплочу свою мечту в жизнь, – добиваю я и, отпустив папину руку, подхожу к Элен вплотную, вцепившись взглядом в ее ошарашенные глаза, – Я уже не та маленькая наивная девочка, кокой ты меня впервые увидела. Учти это, прежде чем решишь сделать гадость моему отцу, брату или персонально мне.
Я стала безжалостной к своим врагам. Я больше не жалею их за наивность. Есть вещи, которые нельзя простить или забыть. То, что эта женщина сделала для моей семьи я не могу спустить на тормозах. Пожалуй, с маминой смертью мне перешли её обязанности – хранить и оберегать мир и покой в нашем доме, по-женски вступаться за отца и брата и быть для них опорой и поддержкой, как они для меня. Папа и Макс – каменная, нет, железо-бетонная стена, за которой я могу легко спрятаться, поэтому я не позволю какой-то сучке испещрять мою стену. Здесь я хозяйка. Теперь Элен это осознала. Она стояла бледная, пытаясь неумело замаскировать свой страх за гордыней и высокомерием. Не пройдёт. Не в этот раз. Я задела её за живое. Скажем, взяла за жабры, как только умеет женщина. Не отрицаю, чтобы так научиться, надо стать не меньшей сучкой и эгоисткой. Разница в одном: я не перешла тонкую грань между лицемерной тварью и божьим одуванчиком. Я заняла промежуточное положение. Это удобно.
– Кишка тонка, – обороняется Элен и все еще смотрит на меня сверху-вниз, хотя понимает, что уже сдала позиции, – Я влиятельнее тебя. У меня есть связи, которые тебе и не снились. Ты всегда будешь никем в этом мире.
Пустые слова по-настоящему никчемного человека.
– Не забывай, ты меня создала, – хитро и коварно улыбаюсь я, для устрашения перейдя на шёпот, – И именно ты научила меня тонко издеваться над людьми. Кто знает, что может придумать моя сообразительная головушка? Например, Саманта из Мисс Популярность превратиться в изгоя школы.
– Ты не посмеешь. Саманта – твоя сестра, – шипит Элен и с опаской смотрит на меня, воспринимая меня как явную угрозу, – Ты опозоришь своего любимого папочку.
– Мы все знаем, что это не так. Мы опозорим этим только тебя, – с наигранным коварством продолжаю напирать я, но это смотрелось чертовски убедительно, – Пришло время ей побывать в моей шкуре. Раз ты считаешь, что дети должны расплачиваться за ошибки своих родителей.
– Ах ты, чертовка! – огрызается Элен и, воспользовавшись моментом, смывается, – Только попробуй и от тебя мокрого места не останется.
Я самоуверенно хмыкнула. Элен испугалась и решила быстро уносить ноги, пока папа не решил вклиниться в разговор. Она впервые в жизни так сильно меня испугалась! Как только входная дверь за ней хлопнула, я выдохнула и сняла оборону. Моя крепость устояла. Ура! Но не стоит расслабляться. Я взобралась на высокий барный стул и распласталась по холодненькой столешнице. Фух, это был один из самых сложных разговоров в моей жизни, потребовавший максимум актёрского мастерства и силы духа, которое были посланы мне свыше. Тяжело!
Папа находился под впечатлением. Когда я бросила на него вымученный взгляд, он ответил мне таким же. Очевидно, он находился под глубоким впечатлением от услышанного. Возможно, наша стычка с Элен задела его самолюбие. Обычно он все время заступался за меня, а сейчас вроде как его маленькая дочурка сама наваляла мачехе. Его взгляд был полон глубоких мыслей. Он стремительно прокручивал в своей голове мои слова, что-то в нем менялось. К нему приходило понимание истинной причины моего плохого поведения. Почему я все эти годы доставляла ему столько проблем. Почему я была задирой и забиякой. Потому что твоя дочка – боец, который пытался справляться со всеми своими проблемами, который пытался отстаивать честь своей матери перед целым обществом, считавшим иначе. Она выступила против всех. Одна. Папа понял наконец. Возможно, он впервые оценил масштабы бедствия.
– Кажется, я снова многое упустил, милая, – томно вздохнул папа и сел на соседний стул, – Прости, Полин. Я сваливал все на переходный возраст. Я опять облажался. Сейчас ты была великолепна. Ты вынуждешь меня повторить в сотый раз одну и же фразу: я невероятно горд, что я твой отец.
– Пап, отстань уже. Правда, мне надоело, что эта женщина безнаказанно вторгается в нашу жизнь со своими кознями и оскорблениями! – восклицаю я и одновременно с этим громко зеваю, – Бесит! Элен постоянно упрекает тебя, сам знаешь в чем, не так ли? Кто ей дал право?! Будто ты сам хотел, чтобы… ну, ты понял! Мамы в живых нет, но эта женщина все равно продолжает нести о ней всякий бред! Но самое обидное, что она заставляет людей верить её словам. Она внушила всем всякую ересь! Выдала желаемое за действительно! Я искренне ненавижу её за то, как она обращается с вами, будто вы – мусор! Поэтому я больше не собираюсь молчать! Хватит тебе за меня заступаться.
Папины глаза округлились. Он смотрел на меня так, будто я совершила героический поступок. Мои слова тронули его? Заставили отступить от образа гордого, сильного и непоколебимого мужчины? Видимо, раз мой отец смотрел на меня глазами, полными одобрения, вины и раскаяния. Он сожалел о многом в своей жизни. Я не могу этого отрицать, но он никогда не скажет мне о чем именно. Его сожаления закрыты под семью замками, чтобы никто не мог о них узнать. Первое и самое главное – Элен и все, что с ней связано. Думаю, здесь не надо быть психологом, чтобы это понять. Помимо этой женщины в жизни моего отца было слишком много моментов, о которых я не знаю. Он никогда о них не расскажет. О многом папа молчит, потому что боится потерять нас, отвернуть своими словами. Мы – его единственные дети. Папа может довериться нам, потому что мы любим его таким, какой он есть. Я хочу, чтобы папа об этом знал.
Папа напрягся и нежно улыбнулся. Понятия не имею, с чем было связано его напряжение.
– Сейчас ты очень похожа на Катрин. Я и не заметил, как ты успела стать такой, как она: сильной, уверенной в себе, прямолинейной. Ты находишь в себе силы отстаивать свое мнение, чего бы это не стоило, – с тоской ответил папа и едва улыбнулся мне уголками губ, – Я горд как слон. Удав! И кто там еще есть? Моя маленькая дочурка выросла, теперь ей не нужен папа, чтобы защищать её. Скоро она выйдет замуж и будет писать мне сообщения в мессенджер раз в месяц. Как-то грустно.
Так вот о чем переживает папа. Он думает, что больше мне не нужен. Я улыбнулась и прослезилась:
– Папочка, это так мило, очень трогает, – утираю слезы я и от всего сердца говорю, – Ты всегда будешь одним из самых важных людей в моей жизни. Папа номер один. Лучший из лучших!
Папа хмыкнул и, как в детстве, взъерошил мои идеально уложенные для клуба волосы. Промолчал, снова став самим собой. Это хорошо. Честно! Когда он сам не свой, создаётся такое чувство, будто его вообще нет в реальности. Он где-то в своих мыслях ОЧЕНЬ ДАЛЕКО от нас. Но сейчас все в норме.
– Ладно, иди-ка ты спать, хулиганка! – улыбается папа и смотрит на часы, – Уже 6:48. Пора бы тебе на тихий час.
– Слушаюсь, папочка! – отдаю честь в шутку я и весело добавляю, – Только не лишайте меня конфет, пожа-а-алуйста!
– Посмотрим на твоё поведение, – смеётся папа.
В итоге мы расхохотались вдвоём на всю кухню. Что ж, по крайней мере он улыбался мне своей этой лыбой, которая служила доказательством того, что он вполне себе доволен и даже счастлив и одновременно почему-то подбешевала меня. Люблю своего папу.
