Текст книги "Солнце взойдет на западе"

Автор книги: N. Апрельская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

Это стоит потом записать. Айрис откашливается, и Эден отмирает, глядя на него во все глаза. Взгляд у него странный, дикий немного – еще чуть-чуть, и начнется что-то совершенно бессмысленное, но жестокое. Айрис мотает головой. Ему пора вернуться в реальность с концами. Он сжимает и разжимает руку, внезапно понимая, почему Эден так смотрит.

– Я не думал о том концерте, – виновато произносит Айрис. – Мне просто показалось, что люди со звезд – это красиво.

– У тебя слишком много огня. Постоянно, – Эден хмурится.

Айрис поджимает губы. Он сам не знает, откуда этот огонь берется. Ему страшно даже к плите подойти лишний раз, но в своих историях он будто преображается. Исчезают личность и все страхи, Айрис остается наедине со своими словами. У истории Моргана остался только эпилог, и писать его страшно. Айрис не знает, что должен сказать своим читателям в итоге. Не стоит убегать от счастья, точно. Эту мысль сложно развить. Очевидная мысль, которая красной нитью прошила всю его работу.

– Так… тебе не понравилось? – решает уточнить Айрис.

Он сразу сереет и поникает. Только был человеком-звездой из своей истории, а дальше – скучный зануда. Никто никогда не говорил Айрису, что с ним неинтересно. В конце концов, все игры детства придумывал именно он. То, что он зануда – ясно всем. Это не должно быть плохо или хорошо. Просто Айрис терпеть не может неоправданные риски и попытки сделать что-то глупое. Но в итоге только он и загорелся. Только Айрис постоянно падает. Главное, что поднимается. Пока есть силы.

Эден видит эти изменения. У него сердце бьется быстро-быстро, и хочется скорее успокоить Айриса. Эден просто не умеет выражать мысли так, чтобы никому не захотелось расплакаться или ударить его. Иногда он не понимает и не осознает, как сильно его поступки влияют на близких. Слезы матери, вздохи отца, поджатые губы сестры, тускнеющий взгляд Айриса, замирающая статуя-Итами. Эден почти никогда не думает. Он возложил эту обязанность на всех вокруг, а сам только и делает, что лезет черт знает куда. И всегда остается целым. Или хотя бы живым.

– Я люблю абсолютно все, что ты делаешь, – наконец отвечает Эден.

Он берет руки Айриса в свои, несильно сжимает и разглядывает. Только при нем Айрис снимает свои рубашки и водолазки. Эдену нравятся его руки. Руки, которые способны напечатать семьдесят слов за минуту. Айрис пытался замерить, но получалось меньше, потому что он отвлекался на таймер. Он не может сосредоточиться, когда его загоняют в рамки. Ему нужна полная свобода действий, чтобы мыслить и делать. Так всегда. Начиная с далекого и самого невероятного, идея оборачивается в круг и становится настоящей.

Эден осторожно поглаживает большим пальцем выступающую косточку с тонким шрамом. У этого шрама есть своя история.

Они играли в футбол на окраине, – Айрис просто смотрел, потому что постоянно путался в своих ногах, – мяч упал в канаву. Айриса, – кого же еще, – отправили лезть туда. Вернулся с мячом, только рука была уже вся в крови, а он стоял и пытался натянуть рукав курточки посильнее, чтобы видно не было. Родителям Айрис так и не сказал. Только через несколько лет понял, что это могло закончиться гораздо хуже.

Эден целует этот шрам, и Айрису становится щекотно. Невесомое прикосновение искусанных, шершавых губ. Это должно быть романтично. В конце концов, им обоим и толком нечего делать до самого вечера – Итами попросила ее не трогать, Джи и Энджи в кофейне. Тони и Майя все еще лечатся после фестиваля – надо же, снег пошел, а от него переохлаждение и ангина.

– Нас никто не звал? – спрашивает Айрис.

– В смысле?

– Ну, провести выходные вместе. Я хочу с кем-нибудь встретиться.

– Вроде нет… – Эден задумывается, хмурясь. – Только Вольфганг с Литой, но я послал их к черту. Еще в начале года. Они компанию себе собирали, ты как раз болел, но так и не нашли придурков на свою голову.

– Они отправляются ловить упырей по канализациям, чтобы жить спокойнее было?

– Если бы, – нехотя говорит Эден. – у них общество поэтов. Прикинь, слушать их занудства и стенания каждые выходные. Они сказали, будет весело. Я сказал, что даже ты на такое не согласишься.

Айрис смешно морщится. Он терпеть не может, когда его лишают права выбора, если он вообще возможен. Даже такого незначительного. Айрис, конечно, не собирается слушать стихи сомнительного качества, но его-то спросить стоило.

В понимании Эдена веселье – упиться в стельку на студенческой вечеринке и танцевать на барной стойке, грозясь раздеться тут же. Правда, после этого случая, прижимая лед к затылку, он извинился. Еще бы не извинился – перед Итами, спихнувшей и вырубившей его одним ударом, не извиниться нельзя.

А потом началась настоящая учеба. Дальше – их отношения. Вот уже и зима началась. Снег выпадает и тает. Иногда идет дождь. Это только начало декабря, но погода смеется над всеми. Скоро обещают тепло, поэтому Айрис не убирает осенние вещи далеко.

– А кто сказал, что я не хочу слушать их стихи? Я же тоже пишу, вообще-то.

– Ты… чего? – у Эдена распахиваются глаза от шока. – Ты правда к ним хочешь? Я могу им сказать, конечно, может, даже сегодня получится, но…

– Успокойся, – Айрис смеется, но потом говорит серьезно. – Но не решай за меня. Пожалуйста. Дай мне самому сделать хоть какой-то выбор.

– Прости, – Эден глупо пялится на него. – Прости, я правда думал, что ты не хочешь к ним, и…

– Нужно было поставить меня в известность, – мягко говорит Айрис. – Но все в порядке. Просто не делай так, ладно?

– Да, – Эден кивает, абсолютно сбитый с толку. – Да, хорошо.

Айрис вздыхает. Он знает, что потом Эден снова решит, как будет лучше, и они опять будут говорить об этом, как в первый раз. Все-таки, это привычка из детства – тогда Айрис был нерешительным и считал, что за него должны выбирать другие. Теперь возвращать себе это право куда сложнее. Гораздо сложнее для самого себя, чем для других.

Айрис встает, с неприятным звуком отодвигая стул, и плюхается на колени Эдена. Потому что ему захотелось. Не все вещи должны иметь твердые логические обоснования. Айрис убеждает себя в этом какой год. Эдена вообще не интересует логика. Жалобно оглядев кружки с недопитым кофе, он обнимает Айриса. Тот утыкается в его шею. Дыхание Айриса почти не чувствуется – точно птичка. Эден целует его в висок.

Айрису очень хочется всего Эдена. Без остатка, чтобы уже до конца и никогда не сомневаться. Но вместо этого… ему слишком страшно думать о том, что нужно совсем отпустить себя и просто быть. Возможно, Айрис законченный романтик, но для него секс – что-то совсем-совсем непонятное. Должно быть приятно. Гораздо приятнее, чем… это ясно. Как можно отпустить разум?

– Что такое? – спрашивает Эден. – У тебя сердце бьется.

– Я знаю, что бьется, – нехотя отвечает Айрис.

– Быстро бьется, – поправляет себя Эден.

– Я… – Айрис внезапно давится словами. – Ты ведь подождешь, да? Я просто боюсь, я не знаю, ты вообще меня видел, я…

Эден убирает одну руку с его спины и, чуть отстранившись, кое-как кладет ладонь на щеку Айриса. Места на стуле очень мало, и очень страшно с него свалиться. Эден целует Айриса, чуть убирая его волосы назад, чтобы не щекотали лицо.

– Ты только что попросил меня не лишать тебя выбора, – напоминает Эден. – Смотреть и не трогать. Это-то я могу, правда?

– Угу, – Айрис смеется и сам целует его.

Впереди еще слишком много мыслей и размышлений. От них никуда не сбежать, и готовиться к ним надо, как к кровавому бою. Может быть, все пройдет. Не только страх, но и любовь. Но пока все здесь. Оно никуда не бежит.

Глава 8. Эмоции

Свет. Он такой яркий и чистый, что можно было бы выжигать глаза при желании. Занавески на окнах едва колышутся. На подоконниках цветы – неясно, чьи, но иногда их поливают. Ничего здесь не цветет, кроме кактуса на преподавательском столе. В этой аудитории слишком много растений. Давно, когда Ниса еще учился, говорили, что не цветут они, потому что хозяина у них нет и любить их некому. Печальная судьба никому не нужных. Как вещей, так и людей, животных, растений и всего, что составляет мир. Через раз находятся те, кто готов их приручить.

Ниса мотает головой. К чему такие мысли? Он сидит, подперев подбородок рукой, и рассматривает студентов. Ему ужасно скучно, и под голос Джеймса, который что-то там вещает о своих инженерских заморочках, очень сильно хочется заснуть. Ниса прикрывает глаза. Джеймс не сильно расстроится, если Ниса опять не сможет ответить ни на один вопрос?

За окном ясная погода – впервые за долгое время, но все равно холодная. Ниса оглядывается. Рядом с ним, на последнем ряду, сидят только два студента, девушка и парень. Они играют в шахматы, совершенно не обращая внимание на Джеймса, то есть профессора Смита. Ниса-то всему, чему можно, уже научился. Он вообще сюда не за тем ходит. Делать замечания он, впрочем, тоже не собирается. Все без толку, и Джеймс наверняка заметил этих двоих. Они только начали партию, кто выиграл прошлую – неизвестно.

Ниса берет блокнот и пытается набросать идею для новой картины. Ту, с мечником, он уже закончил, даже договорился о продаже и получил аванс, осталось дождаться, пока картину увезут.

Ниса пытается нарисовать механическую птицу – сначала набрасывает обычную. Он не может сосредоточиться, взгляд то и дело соскальзывает на студентов, играющих в шахматы. Птица не получается, и это раздражает. Вздохнув, Ниса откладывает карандаш и снова смотрит на игру. На втором ряду сидит Итами. Ее друзья сидят позади нее.

Ниса ждет, пока в партии его соседей произойдет что-то интересное. Не происходит, но ребята увлечены процессом. Думают, напрягаются. Ниса видит возможность поставить шах в два хода. А дальше – дело за малым. Загнать противника в угол и легко победить.

Пешка слетает с доски. Девушка поднимает голову. У нее рыжие волосы и карие глаза – сочетание убийственное, особенно вкупе с телосложением атлета. Она замечает Нису, и хмурится, будто над ходом. Потом ее лицо светлеет, и она говорит что-то своему оппоненту, парню худому, как палка. Круглые очки занимают большую часть его лица. Теперь тот тоже смотрит на Нису. Сурового и холодного взгляда у того не получается. Нисе слишком скучно.

– Мы все хотели с вами познакомиться, – громким шепотом докладывает девушка. – Вы постоянно ходите, и профессор Смит ничего не говорит… Неважно. Меня зовут Лита, его, – она кивает на второго. – Вольфганг. Будем знакомы.

Она протягивает свою потную ладонь для рукопожатия. Ниса не хочет ни с кем препираться. Он тянет руку в ответ, пытаясь совладать с ужасом от прикосновения.

– Меня зовут Ниса Лейман, – говорит он. – Ваш профессор Смит лично пригласил меня на свои лекции для того, чтобы я выдавал ему всех, кто не слушает, а он обязательно валил их на зачетах. А вы только что назвали свои имена. Вот незадача.

Лита аж рот открывает от изумления, и ее рыжие волосы кажутся еще ярче. Вольт, – или как там его зовут, – бледнеет. Они отворачиваются от Нисы, забывая про партию. Из Нисы получается отменная сволочь. Лита старается не смотреть на него и делать вид, что действительно слушает Джеймса. Очкастый то и дело опускает взгляд на шахматную доску.

– Как же скучно, – делится Ниса. – Никто еще не попался. Кроме вас, конечно. Так что я торчу здесь, не зная, чем заняться. Но вы, ребята, меня выручили.

Ему действительно очень скучно, а вид двух отлынивающих студентов, которые пытаются показаться приличными зубрилами, отлично поднимает настроение. Только надоедает быстро. Ниса косится на часы. Скоро обеденный перерыв, а потом у Джеймса окно. Можно будет посидеть где-нибудь во дворе университета или даже сходить в кафе неподалеку. Ниса помнит его еще с учебы.

– Вы… родственник Итами, да? – спрашивает Лита, когда Джеймс выходит из аудитории за новым маркером. – У нее тоже фамилия Лейман, – добавляет она таким тоном, будто истину в последней инстанции сообщает.

– Брат, – отрезает Ниса.

Ему хочется добавить чего-то в духе: «Узнаю, что лезете к ней, кости не соберете», но эти двое кажутся нормальными, даже перекошенный Вольфганг. Ужасное имя. Нисе хочется рассмеяться, но ему не нужно лишнее внимание.

Джеймс возвращается с тремя маркерами разных цветов. Ниса даже отсюда может видеть изумление на его лице. Надо будет спросить, что там с этими маркерами случилось, раз Джеймсу целых три штуки вручили.

Ниса снова смотрит на часы. Осталось еще двадцать минут. Почему время тянется так медленно, когда хочется, чтобы все закончилось побыстрее?

Ниса снова пытается порисовать, на этот раз – продумать лицо той девушки. Как она должна выглядеть?

Неважно, потому что у Нисы все еще не получается ничего нарисовать. Наверное, это обстановка. Слишком большое помещение, слишком много людей. Поэтому Ниса следит за ними.

Взгляд вновь останавливается на Итами. Как раз в тот момент, когда красноволосая девушка хватает ее за плечо, видимо, пытаясь что-то доказать. По напряженной спине Итами можно догадаться, что от ситуации она не в восторге. Ниса ее понимает – он терпеть не может, когда его трогают посторонние люди. Он следит дальше. Друзья Итами, Эден и Айрис, только смотрят. Ниса точно знает, что они это видят. Девушка начинает трясти Итами сильнее.

Маркеры Джеймса совершенно вылетают из головы.

«Да какого черта?!» – звучит слишком громко. Ниса это понимает, когда на него оборачивается вся аудитория. В том числе и Джеймс.

– Тише там! – Джеймс повышает голос. На Нису. Знает же, что это он.

Сам виноват. Ниса молча бесится, пока пара не заканчивается. Со звонком он подрывается, пролетает мимо Литы с Вольфгангом, которым еще свои шахматы надо убрать, и не может решить, нестись к Итами или Джеймсу. Итами спасибо за лишнее внимание не скажет – вообще ничего не скажет. Ниса тормозит. Потом поговорит с ней. Ему совершенно не нравится то, что происходит с Итами в последнее время.

Ниса подходит к большому столу с аккуратно разложенными бумагами. Джеймс читает что-то с одной из них. Ниса не хочет его отвлекать. Он осматривается, находит взглядом тех двоих с шахматами и понимает, что они боятся. Думают, что расскажет. Да сдались они Нисе. Джеймс наверняка их видел – сам разберется.

– Что у тебя там случилось? – спрашивает он, закончив с чтением бумаг. – Ты из-за Литы и… второго? У Литы шахматный турнир скоро. Вроде как. Спрошу с них двоих на зачете, вот и все.

– Да сдались они мне, – раздраженно говорит Ниса. – Ты видел, что там с Итами?

Джеймс поднимает взгляд, сталкиваясь с искренним беспокойством в глазах Нисы, и качает головой. Ниса смотрит на цепочку, которая уходит под рубашку Джеймса. Становится чуть лучше. Джеймс на него не злится. Но и не замечает, что с Итами что-то не так. Нисе одному это важно, что ли?

– Она не общается со своими друзьями, – пытается объяснить он. – А сейчас к ней приставала какая-то девушка, и Итами ничего не делала, а эти придурки просто смотрели…

– До свидания! – кто-то перебивает его, и Ниса оборачивается. Та самая девушка.

– До свидания, Майя, – спокойно говорит Эрвин. – Так что там? – он снова обращается к Нисе.

– Вот эта девушка. Которая с тобой попрощалась, – Ниса поджимает губы. Звучат другие прощания разной степени громкости. Их Джеймс просто слушает, иногда кивая.

Ниса осматривается. Итами уже успела выйти. Айрис и Эден выходят вместе, о чем-то переговариваясь. Ниса терпеть не может не понимать чего-то, особенно, когда дело касается близких ему людей. Джеймс заканчивает с бумагами и слегка толкает Нису, чтобы тот выходил.

– Не беспокойся, Майя со всеми так, насколько я успел заметить, – говорит Джеймс уже в коридоре.

– Ты так много о них знаешь.

– Это ведь группа твоей сестры, – Джеймс едва пожимает плечами. – Мне кажется, из них всех выйдет толк. Если тебе интересно мое мнение, то тот парень, который был у вас, когда я пришел, подает большие надежды.

– Эден, что ли? – Ниса пораженно замирает. – Он же…

– Нет, не он, – Джеймс смеется. – Ван Лейвён. Неплохо работают мозги. Если ты не заметил, пару раз он со мной спорил. Не могу сказать, что он сумел отстоять свое, но слова подбирает хорошо.

– Это фамилия Айриса, да? – Нисе становится неуютно. – Я о них почти ничего не знаю, только имена. Хотя, наверное, это похоже на Айриса. Странная фамилия. А еще создает впечатление умного человека.

– Вроде того, – задумчиво отвечает Джеймс.

Дальше они идут молча. Ниса вспоминает, как эти коридоры сотни раз видели такие их совместные похождения. Одному на историю архитектуры, второму на высшую математику. А университет все не меняется. Даже у архитекторов наверняка те же зачеты – мотаться по всему городу, чтобы сфотографироваться со всеми красивыми зданиями в радиусе десяти километров. А потом писать по ним доклады.

Ниса замирает у когда-то облюбованного им окна. На подоконнике сидит Итами, поджав колени к груди. Ниса с Джеймсом переглядываются. Если этот разговор должен состояться, то он состоится сейчас. Ниса просит Джеймса подождать немного и идет к сестре. Когда-то он сидел здесь, корректируя свои работы и разбивая лоб об оконную раму, если ничего не получалось. Не получалось слишком редко.

– Что с тобой? – спрашивает Ниса, садясь рядом.

Итами поднимает на него серьезные сухие глаза. С Джеймсом решает поговорить молодая преподавательница, которую Ниса не знает. Он фокусирует все внимание на молчащей Итами. Чтобы узнать у нее, что случилось, нужно пытать разговорами. Иногда даже угрожать. Ничего не вытащишь – она не умеет доверять людям. Даже Ниса с его ужасным характером умеет. А она – нет.

– Говори, – устало произносит он. – И не отнекивайся. Просто скажи мне нормально.

– Я… – Итами выглядит удивленной. – Зачем это тебе?

Ниса застывает. Зачем ему это? Она его младшая сестра. Он никогда не хотел, чтобы ей было плохо. Чтобы никто не слушал ее, как не слушали его. Ему нужно, чтобы она умела просить помощь. Чтобы у нее были друзья. Чтобы всегда были те, кто не отвернется. У него язык не поворачивается это сказать.

– Балда, – вместо этого говорит Ниса. – Рассказывай давай.

– Я перестала себе врать, – в голосе Итами туманная усталость. – Так пойдет?

– Нет, конкретнее, – Ниса старается оставаться спокойным и не пытаться трясти ее за плечи. Будет только хуже. – Как ты себе врала?

– Я считала, что я нормальная, – этот обыденный тон пугает. – Я просто… просто ничего. Я одна. Я хочу быть одна. Так не бывает.

– В каком смысле… – Ниса осторожно подбирает слова. – В каком смысле ты хочешь быть одна?

– Понимаешь, – ее голос надламывается. – Мне важен ты. Мне важны Айрис и Эден. Я рада за вас всех, но… у меня никогда такого не было. Я поняла это, когда они начали встречаться. А потом еще и ты с Джеймсом… я не могу на это смотреть. Со мной ведь… это ненормально. Совсем ненормально. Такого не будет, я знаю, – Итами кивает сама себе. – Они близки мне, как друзья. Как ты. Наверное, они моя семья. Я не знаю. Извини, – она трет лицо рукой. – Я разговорилась.

Ниса подозрительно смотрит на нее. Он пытается переварить всю информацию, которую только что получил. Айрис и Эден встречаются. В Итами это что-то сломало, но не потому, что она влюблена в кого-то из них. Что значит «этого не будет»? Ниса не может понять. Чего не будет? Итами рядом с ним сжимается в напряженный комок. К ним подходит Джеймс.

– Ты не мог бы?.. – Ниса неловко взмахивает рукой. Он не хочет прогонять Джеймса, но вряд ли Итами…

– Все в порядке, – мягко говорит она. – Вы все равно потом обсудите это. Я же знаю.

– Обсудим, если ты захочешь, – Джеймс выглядит очень спокойным. Нисе бы его выдержку в таких ситуациях. – Вы слишком громко разговариваете. Я услышал достаточно. Не компрометируйте меня, бога ради.

– Простите, – Итами опускает голову. – Я не хотела…

Внутри у Нисы все горит от смеси стыда и беспомощности. Фигура Джеймса возвышается над ним и Итами, и от этого становится только хуже.

– Это слышал только я, – успокаивает ее Джеймс. – Если я правильно понял, ты думаешь, что не можешь испытывать ни к кому романтических чувств. Верно?

Итами кивает. Ниса смотрит то на нее, то на Джеймса. Почему так случилось? Это из-за родителей? Может быть, ей нужна помощь профессионала? У Нисы не особо много денег, но у него есть аванс за картину. Он сможет оплатить Итами психотерапевта, если это необходимо. Беспорядочные метания, видимо, написаны у него на лице. Джеймс вздыхает, только взглянув на него.

– Итами, с тобой все в порядке, – вопреки всем мыслям Нисы, говорит Джеймс. – Я знаю одного такого человека. Эта женщина живет прекрасной жизнью, радуется за всех своих друзей, когда они вступают в действительно хорошие отношения, и уже много лет не волнуется из-за того, что ей плевать на всю романтику.

Ниса поверить не может. Он чувствует себя самым последним идиотом.

Солнце из окна позади играет со светлыми волосами Джеймса, и Нисе ужасно хочется это нарисовать. Спокойный взгляд голубых глаз, ровная спина, открытая поза, склоняющая к доверию.

– Ее имя Халис Осама, – продолжает Джеймс. – Ты ведь ее помнишь? С тобой все в порядке, Итами. Не избегай друзей из-за этого. Я не думаю, что они хотели бы отдалиться от тебя.

Итами кивает, чуть расслабляясь. Ниса приобнимает ее одной рукой, впервые видя ее такой. Она всегда казалась точной копией его самого. Ниса всегда был готов помочь ей с решением тех проблем, которые пережил сам – принятие ориентации и своего скверного характера, знание, что работать по специальности не выйдет, осознание своих принципов и таланта.

Они ведь похожи. Серые глаза, черные волосы, обманчиво хрупкое телосложение, маленький рост, выдающиеся способности к рисованию. Чего же хочет Итами? Чего хочет она сама, а что придумал для нее Ниса? Он всегда хотел для нее всего самого хорошего, но откуда он знает, что хорошо для нее? Кто дал ему право выбирать за другого человека?

– Пойдем, – говорит Джеймс, беря Нису за руку. – Ей нужно подумать над этим самой. Удачи тебе, Итами.

– Спасибо, – тихо произносит она, когда они отходят на несколько шагов. В ее голосе звучит улыбка. – Я поняла. Спасибо.

Ниса выпускает руку Джеймса из своей, чтобы никто не увидел. Осознание того, что его сестра – не он сам, оглушает. Ниса слышит только стук крови в ушах. Он не помнит, как забирает свое пальто из шкафа, как они с Джеймсом выходят из университета и вместо того кафе, о котором Ниса думал на паре, сворачивают в парк. Ниса не знает, куда ему идти, когда Джеймсу придется вернуться.

Ниса шаркает ногами. Насколько он вообще достоин чего-то? Он точно не хороший человек. Но пожелал другому стать копией себя. Чем можно оправдаться? Почему так получилось? Ниса поднимает взгляд на Джеймса. Тот все еще слишком спокоен. А как можно быть достойным Джеймса? Этого доверия, всего, что связывает их. Ниса вспоминает ту ночь, когда он, пьяный, думал об этом же.

Он сравнивает себя с Джеймсом. Разница в росте слишком большая, Ниса знает не так много людей, которые были бы ниже него или выше Джеймса. Телосложение слишком отличается. Серые и голубые глаза. Черные и светлые волосы. Инженер и художник, лидер и одиночка. Как это получилось? Почему Джеймс согласился быть с ним? Ниса отчаянно забывает все свои доводы. Он знает, что доверяет Джеймсу Смиту чуть ли не свою жизнь. Почему тот захотел доверить себя Нисе?

– Обычно ты не показываешь столько эмоций, как сегодня, – замечает Джеймс. – У тебя тоже что-то случилось?

– Я не знаю, – Ниса опускает голову и смотрит себе под ноги. – Скажи… я хороший человек? Ты знаешь все обо мне. Я хороший человек?

Джеймс останавливается. Они находятся в самом центре парка. Людей здесь в это время нет. Ниса не может заставить себя посмотреть на Джеймса. Тот ведет его к ближайшей лавочке и усаживает, как маленького ребенка. Думает, как мягче сказать, что Ниса совершенно безнадежен. Ниса смотрит только вниз. У него сердце сжимается, когда Джеймс целует его в макушку. Маленький ребенок. Маленький глупый ребенок.

– Не бывает хороших и плохих людей, Ниса, – говорит Джеймс. – Мне достаточно того, что ты – это ты. Я не хочу от тебя ничего другого. Никто не хочет от тебя ничего другого.

– Это звучит ужасно знакомо, – Ниса чуть улыбается. – Кто это сказал?

– Ты, – безжалостно напоминает Джеймс. – Когда я чуть не потерял руку. Я запомнил.

Ниса вспоминает. Сердце бьется слишком быстро. Оно не должно биться так быстро, не в его возрасте. Вдруг еще помрет прям здесь. Почему Ниса постоянно чувствует себя таким старым? Ему тридцать вот-вот, а не пятьдесят. Ну что за глупости. Он может позволить себе проявлять чувства. Может позволить себе быть живым.

– Спасибо, – говорит Ниса, повторяя интонацию и благодарность Итами.

– Я сказал тебе правду.

– Я хочу тебя поцеловать, – кажется, предложив Джеймсу встречаться, Ниса сделал правильный выбор.

Не быть немного влюбленным в Джеймса Смита нельзя. И теперь это чувство топит Нису, словно действительно – самая сильная любовь. Наверное, так и есть. Нисе приходится привстать, а Джеймсу – сильно наклониться. Прикосновение губ, переходящее в поцелуй. Первый между ними, несмотря на то, что встречаются они полторы недели. Джеймс хорошо целуется. Это Ниса точно запомнит.

Глава 9. Море

Солнце скрыто за свинцовыми тучами, по земле стелется редкий туман. Дома вокруг кажутся совершенно непохожими на себя. Теперь темнеет рано, а закатов не видно. Когда вечер, когда утро – темные облака сменяются светлыми, никакого разнообразия. Ветер продувает все, до чего может достать. Люди натягивают зимние вещи, обматываются шарфами и достают зонты.

Айрис идет чуть позади Итами и Эдена. Он смотрит себе под ноги, грея руки в узких карманах пальто. Айрис любит дождь: ливень или мелкая капель, ему совсем неважно. Он подставляет лицо холодным каплям, достает руку из кармана и смотрит. По красной от холода коже стучит дождь, которого Айрис почти не чувствует. Дорогу размывает. Если так пойдет и дальше, скоро здесь будут реки.

Город совершенно не меняется. Из года в год – одно и то же, только снег постепенно уходит, оставляя лишь холодный дождь. Эден оглядывается на Айриса, который так и идет, чуть вытянув руку. Капюшон Айриса спал на плечи, и светлые волосы мокнут, холодными сосульками обрамляя лицо. Итами привыкла не оборачиваться – как в прямом, так и в переносном смысле. Она тянет Эдена за собой, зная, что Айрис спорить не будет. В нем слишком много упрямства, он не уберет руку и не наденет капюшон обратно, пока его не потрясут.

Айрис думает, что снова ходить втроем ему нравится. Можно молчать и закрыться ото всех, чтобы смотреть и слушать. Эден – искрящиеся эмоции. Постоянно реагировать на него бывает сложно. У Итами получается лучше, она умеет держать дистанцию и затыкать Эдена, когда нужно. Айрис чувствует спокойствие.

Итами поворачивает к своему дому, ведя за собой друзей, толкает вечно открытую калитку и отпирает входную дверь своим ключом. В глубине пространства кто-то шумит. Айрису становится интересно. Он снимает пальто и протягивает мокрую от дождя руку, чтобы дотянуться до Эдена. Тот переплетает их пальцы и смешно хмурится.

– Лягушка, – констатирует он. – Заболеешь же.

Айрис шмыгает носом. У Эдена расширяются глаза, и он сгребает Айриса в объятия, чтобы согреть. Тот улыбается в его плечо. Итами закатывает глаза.

– Хватит обжиматься, придурки, – говорит она и уходит куда-то в глубину дома.

Эден отстраняется от Айриса, целует и тащит за собой на кухню. Снова будет смотреть, что там в холодильнике. Айрис вздыхает и идет следом. Он садится на свой излюбленный стул и смотрит. Вместо того, чтобы лезть за едой, Эден ставит чайник и садится рядом. Они снова берутся за руки, Айрис чуть сжимает ладонь Эдена и проводит кончиками пальцев по рисунку на ней. Что из этого линия жизни? Непонятно. Надо будет как-нибудь узнать.

Возвращается Итами с перекошенным лицом. Она разливает чай по кружкам и садится рядом с Эденом. Выглядит Итами так, будто только что увидела огромное гнездо с личинками каких-нибудь страшных насекомых. Айрис содрогается от одной только мысли. У Итами дома действительно есть гнездо чего-то членистоногого? Может, пауки? Эден удивленно смотрит на Айриса. Кажется, тот сильно побледнел.

– Я не хочу тут жить, – констатирует Итами, усиливая панику Айриса. Эден крутит головой, пытаясь понять, что случилось с этими двумя. – Мне это надоело.

Она роняет голову в сложенные на столе руки и ворчит что-то очень грозное себе под нос. Айрис не слышит, что именно она говорит. Итами редко показывает раздражение и злость. Это можно понять только по самой речи, лицо и жесты всегда спокойные, но четкие. Они показывают только степень напряжения. Под аккомпанемент ругани Итами на кухню входит Ниса. За ним идет профессор Смит. Айрис поворачивается к Итами. Та демонстративно бьется головой об стол.

– Я переезжаю к Эдену и Айрису, – заявляет Итами, поднимая голову.