Текст книги "Солнце взойдет на западе"

Автор книги: N. Апрельская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

Айрис кивает. Он все еще не знает, за какие заслуги ему приписали повышенную стипендию. В конце концов, у него все не так уж хорошо с рисунком, если не помогает Итами. На пары по физкультуре он приходит, чтобы отметиться, и уходит куда-нибудь читать или дописывать историю Моргана.

– Я не знаю, за что мне дают повышенную стипендию, – признается Айрис.

– За то, что ты, не напрягаясь, все знаешь и можешь это анализировать, – удивленно говорит Джи. – Ты ведь это понимаешь.

– Понимаю, – Айрис кивает. – Но мне все дается слишком легко. Это нечестно.

– Честно, нечестно. Какая разница? Ты это делаешь. Успокойся и прими то, что ты умный и заслуживаешь всего, что тебе дают. И что о тебе говорят, – Джи оглядывается на зазвеневший колокольчик. – Здравствуйте!

Оставшийся день проходит в череде незнакомых посетителей. Айрис делает кофе и иногда говорит с Джи. Это отвлекает от глупых мыслей. Айрису все еще трудно смириться с тем, что он признал свою влюбленность в Эдена. Из-за этого невозможно думать разумно. Любая мысль возвращается к Эдену.

За окном уже занимается закат. Поздней осенью начинает темнеть рано. Айрис смотрит на время на телефоне – рабочий день заканчивается через десять минут. Джи идет в подсобку, чтобы взять свои вещи – вряд ли сегодня зайдет кто-то еще. Айрис читает сообщения с экрана телефона, не оборачиваясь, когда дверь в кофейню открывается. Джи кричит Айрису из подсобки, тот подскакивает и встает у кассы. И это становится его главной ошибкой, потому что… ну. На него смотрят слишком большие от изумления глаза Эдена, и Айриса хочется, чтобы сейчас на него упал потолок. На них обоих.

– Ты… чего? – выдавливает из себя Эден. – Что?..

– Он даже тебе не сказал? – спрашивает Джи, выходя из подсобки. – Во дает.

– Мне показалось это забавным, – Айрис пожимает плечами. – Притвориться Энджи, знаешь… – он осекается, понимая, что еще неделю будет вытравливать из своего лексикона это «знаешь». – И от линз почти не болят глаза!

– То есть ты не считаешь себя девушкой? – уточняет Эден.

Джи снова начинает ржать, и Айрису хочется его ударить. Эден стоит с видом напуганной совы, и это так мило, что сердце сжимается и пропускает несколько ударов. Айрис широко улыбается и мотает головой, и ему кажется, что сейчас он – самый счастливый человек в мире. Потому что Эден выглядит так чудесно, и…

– Да дыши ты, господи! – Эден едва через стойку не перепрыгивает. – Так не считаешь?

– Это важно? – приходит в себя Айрис. – Нет, я это я, спасибо, мне очень нравится быть собой почти всегда. Но я решил исчезнуть и понаблюдать. Почему ты пришел?

– За тобой, – облегченно выдохнув, говорит Эден. – Не подумай, я приму тебя любым, но ты…

– Сейчас тебя ударю, – останавливает его Айрис. – Еще две минуты. Я переоденусь, пожалуй. Раз тебя это так смущает. И заодно сниму линзы. Помнишь, я покупал их для фестиваля?

– Эй… – Эден снова выглядит сбитым с толку. – Все в порядке, правда!

– Он же все равно так домой не попрется, – объясняет Джи, когда Айрис уходит. – Что происходит?

– А? – рассеянно спрашивает Эден, смотря на дверь, за которой скрылся Айрис. – Ты о чем?

– Вы когда встречаться начали, придурок? – Джи понижает голос и говорит так тихо, что Эден едва его слышит.

– Ты отъехал кукушкой, – в ужасе говорит Эден и пятится назад. – Нет, правда, ты…

– Да ладно, – отмахивается от него Джи. – Айрис и раньше тебя при каждом удобном случае упоминал, но сейчас он переключается на тебя абсолютно непоследовательно. Это пугает. Если вы не вместе, то это он поехал, а не я.

– Куда поехал? – спрашивает Айрис, открывая дверь.

Эден выглядит еще более ошеломленным, чем две минуты назад. Айрис оглядывает его, пожимает плечами и вопросительно смотрит на Джи. Тот поджимает губы и кивком указывает на Эдена. Айрис разводит руками, и эта молчаливая сцена выглядит слишком неловко. Айрису хочется рассмеяться.

– Я тут закончу, – объявляет Джи, хлопнув себя по карманам. – Идите. Не хочу лишний раз смотреть на рожу Эдена, всем спасибо. Свободны.

– Умеешь же ты настроение испортить, – говорит Эден.

– А ты подумай над этим, – советует Джи.

– До завтра, – Айрис смущенно машет рукой.

– Ага.

Они выходят. В лицо дует промозглый ветер, и Айрис посильнее запахивает свое пальто. Он косится на Эдена, который сосредоточенно рассматривает асфальт у себя под ногами. До дома отсюда совсем недалеко. Айрис молчит – если Эдену нужно, он заговорит первым. Если нет – Айрис убьет Джи. Но пока Айрису просто очень стыдно за то, что он услышал их с Эденом разговор.

Айрис старается выглядеть жизнерадостно, и у него почти получается, но сердце бьется быстро-быстро, и ему обидно. Эден сказал, что Джи испортил ему настроение. Айрис понятия не имеет, как подобраться к теме. Очевидно, что Эден уже все понял. Ему жаль Айриса? Неприятно? Почему он… почему с Айрисом всегда все не так?

Айрис шаркает ногами, пиная маленькие камешки носками ботинок. Эден тяжело дышит, выдыхая в промозглый воздух белый пар. Айрис старается на него не смотреть – безуспешно, впрочем. Кто-нибудь говорил Эдену, насколько он красив? Его лицо освещает только свет фонарей, потому что солнце уже закатилось за горизонт.

Айрис случайно задевает пальцы Эдена своими и одергивает руку, будто обжегся. Эден поворачивается к Айрису. Он берет его руку в свою, опуская глаза, и поджимает губы. Айрис чувствует себя совершенно сбитым с толку. Эден переплетает их пальцы, все еще не говоря ни слова.

Айрис теряется. Он останавливается, у него кружится голова от волнения. Он ничего не понимает. Он умеет читать многих людей, но не Эдена. Пусть Эден раскрывается сам. Айрис легко может предугадать его мнение на любой вопрос и повторить манеру разговора, потому что знает его с детства. Но он всегда оставляет мысли Эдена только ему самому.

– Ты ведь все слышал, – наконец говорит Эден. Айрис смущенно кивает.

Шрамы от ожогов начинает покалывать, как покалывало на всех экзаменах. Покалывало, когда Айрис ошибался. Когда делал что-то не то. Когда выступал перед всеми в школе. Он помнит.

Теперь, если Айрис что-то сделает неправильно, он разрушит всю их с Эденом историю. Айрису ничего не нужно, кроме Эдена, знаний и книг. В детстве он воспринимал их связь очень просто. В юности думал, что это все из детства. А теперь… теперь все гораздо хуже. Но Айрис хотя бы знает, чего ему хочется.

– Ты ведь скоро закончишь писать, – замечает Эден. Айрис удивленно смотрит на него.

– Мне осталось не так много глав, точно меньше половины. Просто… – он мотает головой. – Мы ведь не об этом.

– Ты говорил, что не знаешь, как правильно написать романтическую линию, – Эден пожимает плечами. – Я вспомнил об этом сейчас. Подожди… смотри.

Он указывает взглядом наверх. Айрис поднимает голову и завороженно смотрит, как с неба начинает лететь первый снег. Снежинок много, они таят, достигая земли, бьют в лицо из-за ветра, и Айрис улыбается: он любит красоту. Эден поднимает его руку и оставляет невесомый поцелуй на тыльной стороне ладони. Айрис весь – радостный, изумленный, такой, что хочется нарисовать.

– Как давно?.. – тихо спрашивает Эден.

– Думаю, очень давно, – просто говорит Айрис, в ушах у него что-то звенит. – Но понял недавно. Совсем недавно.

– Вот как, – задумчиво произносит Эден. – Тебе повезло, что понял сам. Мне Итами это в голову вбивала месяц, пока до меня не дошло.

Айрис не может заставить себя посмотреть на него. Так ведь почти не бывает. Правильная, подходящая любовь. Так не бывает, чтобы люди, которые давно знакомы, могли любить друг друга взаимно.

– Ты уверен?.. – Айрис не может продолжить, боясь ответа.

– Что она мне это не навязала? – спрашивает Эден, улыбаясь. – Уверен. Она не сказала мне ничего из того, что я не знал бы сам.

Снег падает вниз, уносимый ветром, у Айриса от него волосы мокрые. Он решает посмотреть на Эдена и встречается с ним взглядами. У Эдена в глазах какой-то безумный огонек, который Айрис видел только несколько раз. Обычно Эдену приходила в голову какая-то глупость, а потом он подбивал на нее Айриса. И тот всегда слишком быстро соглашался.

Айрис делает шаг вперед и обнимает Эдена, положив голову ему на плечо. Он чувствует прикосновение рук Эдена через ткань пальто и рубашки. Айрису становится тепло. Он не знает, о чем думать. Все мысли испарились.

– Айрис, – зовет Эден. – Просмотри на меня. Пожалуйста.

И он смотрит. Снег все еще идет. Айрис не знает, о чем думать – с ним никогда такого не случалось. Вся его жизнь – работа над собой и своими знаниями и умениями. Айрис закрывает глаза, чувствуя дыхание Эдена совсем близко. Невесомое касание губ, и Айрис неумело отвечает, потому что никто не учил его целоваться. Как, впрочем, и Эдена. Это так неловко, и Айрису так нравится.

– Для ясности, – смеясь, говорит Эден, – чтобы ты ни в чем не сомневался.

– Ты слишком хорошо меня знаешь, – Айрис отстраняется и берет его за руку.

– Пойдем домой, – просит Эден. – Завтра на учебу.

Айрис кивает. Теперь он знает: существенно ничего не меняется. Они привыкли друг к другу. Привыкли жить вместе и постоянно проводить время вдвоем. Только теперь все шутки однокурсников и бывших одноклассников будут иметь хоть какой-то вес. Эден крепче сжимает руку Айриса. Точно. Теперь Айрис знает, как закончится история Моргана.

Глава 6. Последний воин забытой армии

Мазок кистью. Еще один. Серое, тяжелое небо. Зелено-красная от крови земля. Темные силуэты – трупы незнакомых людей. Говорят, во снах мы видим только тех, кого хоть раз видели в жизни. Можно даже придумать игру: этот является к переменам, тот – к потерям. Если разобраться, это становится еще интереснее. Лишняя выдумка, чтобы жить и верить во что-то было легче. Вряд ли кто-то будет за такое цепляться. Люди верят в то, что придумали сами. А потом это сбывается – потому что так интереснее.

Ниса устало трет глаза, встает и чуть отходит от холста. Даже издали выглядит хорошо. Ниса безмолвно оборачивается к Джеймсу, чтобы увидеть его реакцию. Лицо Джеймса совершенно спокойно. Это нормально, но хотелось бы более ярких эмоций. У Нисы сердце замирает, когда он смотрит на полотно. Ему нравится собственная работа впервые за долгое время.

– Тебе нравится смотреть, как я рисую? – спрашивает Ниса, снова садясь за свою картину.

Вокруг – разбросанные наброски с проработкой деталей костюма, с разными эмоциями одного и того же лица. У человека, которого он рисует, темные волосы. Для женщины короткие, для мужчины – длинные. Лицо узкое, с выражением скорби и спокойствия одновременно. Он очень похож на Нису. И вместе с тем совершенно другой.

– Меня это успокаивает, – отвечает Джеймс позади. – Кто это?

– Человек, – говорит Ниса, обводя тонкой кистью линии меча. – Ни имени, ни принадлежности. Ничего. Я вижу его историю, но я даже не могу сказать, сколько ему лет. Но, вероятно, больше, чем должно быть.

Черты лица выполнены так, чтобы невозможно было догадаться, женщина это или мужчина. Волосы своей отрубленной головы он, – или она, – намотал на кулак левой руки, правую баюкает, как маленького ребенка. У ног лежит меч. Рядом – разрубленный пополам труп. У человека закрыты глаза, тонкие губы побелели.

– Я думал, тебе помогут мои лекции, – говорит Джеймс. – Найти вдохновение, изменить стиль. Но ты неисправим.

– Я никогда не рисовал эпос, – замечает Ниса, все еще выводя меч. Он почти закончил. – Мне это приснилось, когда я был у тебя. Ну, что-то похожее. Все было слишком сумбурно, а я долго над этим думал. Но насчет всех твоих инженерных заморочек у меня тоже есть пара идей.

– Например? – Джеймсу становится действительно интересно.

– Представь, – Ниса замирает и закрывает глаза, – женщина в бальном платье держит в руках механическую птицу. Я хочу нарисовать что-то вроде голубя мира, только с механикой. Если приглядеться, то сзади можно разглядеть горящий город, а ее босые ноги в крови, и это…

– …То, что я не пойму, пока ты не нарисуешь, – заканчивает за него Джеймс. – Ты очень своеобразно воспринял мое предложение «вдохновиться».

– Образы слишком быстро сменяют друг друга, – Ниса вздыхает и возвращается к картине. – Слишком много идей.

– Еще недавно не было ни одной, – замечает Джеймс. – Тебе легче?

– Мне нужно было перебеситься, – Ниса поджимает губы. – Но теперь я думаю над другим. Это слишком большой дом, знаешь. И я не вижу смысла переплачивать за его содержание. Купить поменьше? Итами, конечно, согласится, но когда-нибудь она захочет съехать, а мне придется жить одному. Я не знаю, – он снова трет лицо рукой, пачкаясь в краске. – Об этом рано думать. Я еще не закончил с этим.

– На следующей неделе выпускают книгу Халис, – вспоминает Джеймс. – Пойдешь со мной? Она хочет отпраздновать. Я ничего не понимаю в изучении стволовых клеток, но ей очень хочется увидеться с тобой.

Ниса не знает, что ответить. Что-то его останавливает. Как можно появиться, если Ниса так долго сбрасывал звонки и не мог ответить ни на одно сообщение? Он привык быть сам по себе за это время.

– Я попрошу Халис, чтобы она не говорила с тобой о теме своей работы, – говорит Джеймс, подумав. – Ты ведь по ней скучаешь. В чем проблема?

– Я отвык от нее, – Ниса сосредоточенно смотрит на свои руки. – Она же бешеная. В последние пару месяцев я общался только с тобой, Итами и иногда – ее друзьями, – он не говорит о том человеке в баре. И правильно. – При мне даже этот ее Эден не такой дикий. Ну, с ее слов.

– Но ты же ходишь на мои лекции, – Джеймс выглядит удивленным. – Там много разных людей.

– Никто из них со мной не говорит, – Ниса пожимает плечами. – Я с ними тоже. Но мне нужно встретиться с Халис, ты прав. Это будет честно.

Ниса, так и не дождавшись никакой реакции от Джеймса, возвращается к работе. Он заканчивает с мечом и кусочком земли у ног человека. Остается только сам человек, но это потом. Ниса устало отодвигается от мольберта, достает сигареты из кармана и закуривает. Он кидает пачку Джеймсу на колени. Тот тоже закуривает.

Ниса молча смотрит в потолок, затягиваясь быстро и часто. Он курит так со школы: когда нужно было выкурить две сигареты под окнами подсобки или перед домом, выбора особо не было. Джеймс курит медленнее. Ниса давно это заметил. И пришел к выводу, что курить тот начал позже. В любом случае, в их возрасте обычно задумываются над тем, чтобы бросить.

Ниса кидает окурок в пепельницу, берет еще одну сигарету со стола и снова закуривает. Он думает над тем, что Джеймс сидит здесь. И это правильно. Остальные мысли на этот счет приходят закономерно.

– Нам нужно начать встречаться, – говорит Ниса совершенно обыденным тоном. – Это было бы очень логично.

Джеймс давится дымом и кашляет. Ниса встает и заботливо стучит ладонью по его спине, садясь рядом на кровать. Это не то, что расчет – это самый разумный выход. Джеймс должен это понимать. Ниса выжидающе смотрит на него, ждет, что скажет. Джеймс пораженно молчит, продолжая курить. Ниса перегибается через него, стряхивает пепел со своей сигареты в бумажный стаканчик и возвращается в прежнее положение.

– Ты ведь не пошутил сейчас, да?

– Да я вообще люблю пошутить. Заметил? – Ниса чувствует себя очень глупо. – Я оцениваю ситуацию.

– Тебя же обычно не тянет ни на какие аферы, – замечает Джеймс.

– Это не афера, – говорит Ниса. – Ты согласен? Это ведь… ничего особенного. Мы оба выглядим неплохо, знаем тараканы друг друга, я вообще был влюблен в тебя на первом курсе…

– Не начинай, – вздохнув, перебивает его Джеймс. – Ты обесцениваешь чувства. Любовь, страсть… что там еще важно людям?

– Вот видишь! – Ниса чуть ли не вскакивает, – между нами определенно есть… связь? Мне с тобой комфортно, тебе со мной комфортно. Не вижу никаких препятствий.

– На свободные отношения ты даже не рассчитываешь? – Ниса кивает, и Джеймс снова вздыхает. – То есть ты предлагаешь мне поиграть в идеальную семейку с бытовыми проблемами и посиделками у телевизора? Отношения еще и секс включают.

– В чем проблема? – хмурясь, спрашивает Ниса.

– Друзей не…

– Так ты «не», – советует Ниса, перебивая Джеймса. – У меня таких предубеждений нет.

– Какой же ты иногда бываешь…

Джеймс обрывает себя на полуслове. Они с Нисой одновременно тянутся к пачке сигарет, Джеймс достает две и отдает одну Нисе. Тот невозмутимо закуривает и выдыхает дым в потолок. Это не неловкость – просто весь запас шуток они истратили. Ниса готовит серьезную речь в свое оправдание. И в оправдание их отношений.

В их возрасте уже не находят настолько близких людей. Никто не знает Нису лучше, чем Джеймс. Никто не знает Джеймса лучше, чем Ниса. Попытки что-то построить с другими всегда оканчиваются грандиозным провалом. Это даже не риск. Большинство отношений рушатся из-за вещей, к которым можно быть не готовым. Ниса знает, к чему готовиться. Как и Джеймс. Даже если у них ничего не получится, они должны остаться друзьями. Но вряд ли что-то может не получиться. Это же они. Через жопу, но получается каждый раз.

– Ладно, – все-таки говорит Джеймс. – Я понял. Подтверди, что ты себя прекрасно чувствуешь и находишься в здравом рассудке.

– Подтверждаю, – Ниса хмурится. – В психушку можешь не отправлять. Там скажут, что я старый зануда.

Ниса случайно задевает тлеющим окурком указательный палец. Почти не больно, но он дергается. Ниса замечает обеспокоенный взгляд Джеймса и его дрожащую правую руку у своего запястья. Сейчас Джеймс скажет, что эта рука слишком медленная и никуда не годится. Пока не сказал, передает Нисе стаканчик, чтобы тот выбросил окурок. Ниса разжимает пальцы. И больше не шевелится.

– Оставляю последний шаг тебе, – Ниса устало улыбается. – Свои десять я уже сделал.

Джеймс переплетает их пальцы, и Ниса чувствует, как сильно у того дрожит рука. Джеймс как-то сказал, что ему до сих пор с трудом дается мелкая моторика. Теперь он держит Нису. Совсем не страшно и не неприятно. Кажется, Нисе очень повезло, что до него Джеймса пару раз бросали из-за руки и инвалидности. Идиоты.

– Если я буду над этим думать, то все будет еще страннее, – Джеймс усмехается. – Лучше бы ты мне балладу о любви посвятил. Было бы не так неожиданно.

– Да ладно, – отмахивается Ниса. – Потом как-нибудь. Могу нарисовать.

– Вот этого не надо, – в ужасе говорит Джеймс, но руку Нисы не отпускает. – Халис будет в восторге.

– Она почти всегда в восторге, – Ниса пожимает плечами. – Ты уже согласился?

Джеймс смеется. Нисе нравится его смех. Все будет еще проще, чем он думал. Нисе становится очень спокойно. Он смотрит на свою почти законченную картину, зная, кому из прошлых покупателей можно ее предложить. Ниса бы хотел оставить ее себе, но ему до сих пор нужны деньги. Потом попробует взять пару заказов.

– Согласился.

Ниса замирает. Он немного отодвигается, выставив руку в предупредительном жесте, и снимает с шеи длинную цепочку. Раньше, когда она только появилась у него, Ниса придавал ей слишком большое значение. Потом привык и перестал замечать. Только без нее чувствует себя беззащитным.

Он протягивает руки и застегивает цепочку на Джеймсе. Тот рассматривает ее и подвешенное на ней серебряное кольцо. Ниса рассказывал эту историю сотню раз. Кольцо женское, совсем небольшое, с вкраплениями маленьких камушков по всей длине. Его носила Ида, и вещи мертвых, наверное, дарить не следует, но для Нисы это имеет совсем другое значение. Он носил его гораздо дольше, чем носила Ида. Это его вещь. Вещь, которая связывает его с прошлым.

– Это запоздавший подарок на День Рождения, – объясняет Ниса. – Я подумал, что теперь оно должно быть у тебя.

– Почему? – тихо спрашивает Джеймс. – Ты говорил, что его носила твоя подруга.

– Она носила его несколько месяцев, я таскаю его уже лет десять. Нет, двенадцать, – Нисе становится не по себе. – Это кольцо – как я. Застало всю мою жизнь, когда ты был рядом. Я подумал, что сейчас это будет уместно. Считай, доказательство всех моих слов.

– Спасибо, – тепло говорит Джеймс. – Я постараюсь сохранить его.

– Оно довольно легкое, ты быстро привыкнешь, – Ниса снова пожимает плечами. – И цепочка длинная, чтобы никто не видел. Его обычно не замечают.

– Ты как будто готовился, – Джеймс усмехается.

– Нет, – Ниса опускает взгляд. – Мне просто показалось, что это будет правильно.

Они снова замолкают. Ниса смотрит в окно – там уже какой день идет снег с дождем. Конец осени холодный и промозглый, но зимой наверняка снова потеплеет. Погода с каждым годом все страннее и страннее. Когда Ниса только выпускался из университета, зимой можно было увидеть лежащий на земле снег. Теперь только падает и тает. Но все равно красиво. Хоть и сыро.

Ниса выходит из мастерской, оставляя Джеймса наедине со всеми размышлениями. Он спускается вниз, ставит чайник и начинает следить за действиями Итами: она сидит на полу и от руки чертит какие-то сложные механизмы. Ниса подходит к ней и садится рядом. Итами, не поднимая головы, продолжает чертить.

– Где твои друзья? – спрашивает Ниса.

– Гуляют где-то, – Итами пожимает плечами, точь-в-точь он. – Либо сидят дома.

– Ты же всегда с ними.

– Мне кажется, им нужно дать время, – осторожно говорит Итами. – Не хочу им мешать.

– Они поссорились?

– Нет, – она опускает взгляд. – Давай не будем об этом. Со мной все хорошо, я с ними тоже не ссорилась. Встретимся с ними в понедельник. Ты же пойдешь на лекцию Джеймса?

– Да, – Ниса смотрит на свои руки. – Кстати, я хотел сказать. Мы теперь встречаемся. Уже где-то минут пятнадцать.

Итами дергается. Из ее пальцев выпадает карандаш, и она застывает, глядя на бумагу и карандашные линии. Идеально ровные, проведенные с первого раза. С Нисой было то же самое, когда он учился. Он был лучшим в рисунке и худшим в теории. Итами долго молчит. Ниса успевает налить чай и поставить кружку перед ней.

– Вот как… – произносит Итами, вставая. – Это было ожидаемо.

– Ты расстроилась? – Ниса не может понять, в чем проблема. Это начинает раздражать. – Что с тобой?

– Все в порядке, – мягко говорит она. – Я потом тебе расскажу. Я рада за тебя, но мне нужно подумать над одной вещью. Я сама приду.

Итами уходит. Ниса недолго смотрит ей вслед, а потом, решив, что это не его дело, идет в мастерскую, чтобы продолжить рисовать и обсудить все условия с Джеймсом. Теперь можно попробовать заставить его снова пройтись по врачам. В ответ на это Джеймс точно запретит Нисе портить свою жизнь и лишний раз страдать по пустякам. Это нормально, что люди ставят друг другу условия в отношениях? Ниса, в красках представив остаток вечера в спорах и ультиматумах, тяжко вздыхает. Это явно затянется надолго.

Глава 7. Мир, в котором снова зажглись звезды

Пролет по лестнице. Еще один. Ступеньки под десятком пар ног, кажется, вот-вот обвалятся. Из мутных окон все слишком хорошо освещено, и можно увидеть пылинки в лучах солнца. Больше, дальше – бежать, пока не затошнит. Пока ноги не подкосятся от боли. Запах пыли, запах краски. Это страшно и быстро, и картинки быстро сменяют друг друга.

Они сбегают с лестницы и бегут по этажу. Здесь темно, можно разглядеть только бесконечные запертые двери и деревянные балки, выкрашенные в черный. Ни одной лампы. Сзади кричат, и Айрис не узнает этот крик. На лицо попадает кровь, и все смазывается.

Он успевает обернуться. Чудовище, оставляющее после себя переломанные стены, заглатывает людей, которые бегут рядом с Айрисом. Он знает их, уверен, что знает, но не может понять, кто это. Как они все здесь оказались? Еще одна лестница, пролет. Винтовая, квадратом. Чудовище лезет снизу и сжирает кого-то снова.

Айрис понятия не имеет, что творится. Он пытается придумать, как им выбраться. Рядом только один по-настоящему знакомый человек. Эден бежит впереди, ему, знает Айрис, ничего не угрожает. Откуда такая уверенность – не ясно. Айрис кое-что вспоминает. Он думает, что чудовище зависит от их восприятия. Пока они не узнают правды, они будут бороться.

Оно похоже одновременно на льва и динозавра. Айрис оступается и кубарем падает вниз. Все ждут его у подножья лестницы. Кто-то из них точно был позади. Айрис бьется головой о ступеньки.. Он пытается открыть глаза. Кто это? Почему оно за ними гонится? Они поднялись наверх. Они в него не верили. Это дом дедушки. Это точно он.

Почему он такой большой? Айрис вспоминает слова Нисы. Он знает, кто такой Ниса. Ниса сказал, что это его кошка. Кошка в костюме динозавра. Лысая кошка в костюме динозавра. Айрис не успевает на нее посмотреть. Тогда бы все закончилось. Почему он не может проснуться? Темнота. Эден кричит, но Айрис его не видит. Ему нужно скорее проснуться. Это ведь не может быть реальностью. Он не мог так глупо умереть. Нужно, чтобы кто-то позвонил или позвал.

Хочется сказать что-то, чтобы разбудить себя. Нужно проверить. Слова не получаются. Ничего не получается. Точно, он ведь мертв. Айрис – ничего и нигде. Он ведь должен проснуться. Неужели это настоящая смерть? В доме дедушки от зубов кошки в костюме динозавра? Нужно кричать.

– Эден! – слышит Айрис и подрывается. В ушах звенит собственный крик.

Он садится на кровати, смотрит на спящего Эдена и не может прийти в себя. Каждый раз одно и то же. Из бредовых снов вырваться все сложнее, Айрис, отчаявшись, уже хочет перестать спать по выходным. Когда нужно на учебу, этого не бывает. В эти дни он просыпается от будильника и принимается будить Эдена. На выходных – все плохо. После таких снов Айрис чувствует себя разбитым.

Айрис лезет проверять, живой ли Эден. У того холодные руки, и Айрис пугается. Он наклоняется близко-близко, чтобы почувствовать дыхание Эдена. Айриса всего трясет, он все еще не понимает, сон это или нет. Перед глазами вспышка. Становится очень-очень больно. Айрис резко отстраняется, а Эден потирает ушибленный лоб.

– Ты чего? – спрашивает тот, приподнимаясь на локтях. – Больно же.

– Извини, – Айрис встает и распахивает плотные шторы. Эден жмурится. Айрис не может закрыть глаза. Он боится, что снова заснет. Тогда будет что-то другое, и оно точно его не отпустит. – Сны.

Айрис смотрит на часы под потолком. Почти одиннадцать часов утра. Долго же они спали. Айрис идет в ванную, постепенно приводя мысли в порядок. В зеркале – все то же недоразумение с серыми кругами под глазами. Айрис поворачивает голову то в одну сторону, то в другую, пока чистит зубы. У него уже скулы наметились, еще чуть-чуть – и будет совсем взрослым. Это странное ощущение.

Отражение не похоже на того, каким Айрис запомнил себя. У отражения растрепанные волосы и глаза слишком светлые, почти ореховые. Обычно в них не видно зрачков. Нос какой-то не такой. Одна бровь выше другой, и на щеке красный след от подушки. Айрис запоминает это отражение. Оказывается, он бывает настолько некрасивым. Это нужно было узнать.

Айрис идет на кухню, ставит чайник и ждет, когда придет Эден. Тогда можно будет поговорить. Нужно рассказать о чем-то, чтобы было не так страшно. Возможно, придется вставать с будильником и на выходных – для надежности. Айрис задумчиво смотрит в пустую кружку. В дверном проеме показывается Эден.

– Что с тобой? – он заваривает кофе в две кружки и ставит одну перед Айрисом. Ту пустую, что стояла на столе, забирает и ставит в раковину.

– Я умер во сне, – Айрис опускает голову. – Мне даже не было страшно.

Эден становится позади Айриса. Тот чувствует тяжелую хватку на своем плече. Беспокойный взгляд, которым можно убивать людей, прожигает насквозь. Айрису не нужно видеть, чтобы знать это.

– Пожар? – у Эдена дрожит голос. – Ты опять об этом думаешь?

– Нет. Нет, не об этом, – Айрис накрывает его ладонь своей и чуть сжимает. – Меня съела кошка.

– То есть тебе снится всякий бред, поэтому ты лезешь ко мне? – уточняет Эден.

– Я хотел проверить, живой ли ты, – Айрис едва пожимает плечами.

Эден садится рядом. Они пьют кофе без молока, потому что оно закончилось. В свой кофе Эден добавляет две ложки сахара, Айрис пьет так. Он не слишком сильно любит сладкое. Ему нравится, когда горчит на языке.

Айрису хочется рассказать что-нибудь. Сегодня в голову лезут только байки и глупые легенды. Он решает далеко не ходить. У него есть, что рассказать.

– Каждый путник, кому нужно укрытие, может погреться у этого костра, – говорит Айрис, отставляя кружку. Брови Эдена удивленно ползут вверх. – Здесь только покой и легенды. За историю платят историей. Раз я хочу рассказать свою, то и тебе придется поделиться. Такие правила, – он едва улыбается. – Послушай. Я хочу рассказать тебе историю о заколдованном сне. Это сон-проклятье, которое насылается за деяния в прошлом. Выбраться из заколдованного сна сложно. Пока он слаб, он похож на самый обычный. Из него легко выбраться, его невозможно запомнить. Но проклятие, когда становится сильнее, начинает брать верх. Говорят, человеку снятся эпизоды его предыдущих жизней. А может быть, он и вовсе переносится в прошлое, уж не знаю. Суть в том, что с каждым разом сон забирает частичку души. Когда душа закончится, выбраться уже будет нельзя. И будет несчастный спать вечным сном, пока его не сожгут на специальном костре из веток красной смородины, бузины и черноплодной рябины.

Айрис замолкает. Он отпивает немного кофе, снова возвращаясь к себе. Ему нравится иногда валять дурака, превращаться в рассказчика и травить байки о простых жизненных вещах, которые, превращаясь в сказки и легенды, становятся совсем другими. На самом деле такой сон – побочное действие лекарств, которые Айрис пил еще несколько месяцев назад.

– Твоя очередь, – напоминает он. – История за историю.

– Эм, – Эден чешет в затылке. – У нас сессия через пару месяцев. Нам заранее жопа. Расскажи что-то еще.

Айрис смеется. Ему становится очень хорошо, и он готов подумать еще чуть-чуть, чтобы Эдену понравилось. Внутри что-то отпускает, дышать легко и спокойно. Он тянется через стол, чувствуя порыв совершить подвиг над собой, и целует Эдена. Отстранившись, Айрис краснеет и неловко улыбается. Он не успел привыкнуть к тому, что теперь можно быть счастливым. Хоть иногда. Когда к счастью привыкают, оно меркнет и вспыхивает снова очень редко. Пусть горит ярко, пока может.

– Хорошо, расскажу, – Айрис садится обратно. – Дай мне время подумать. Некоторые вещи вспоминаются долго.

Он задумывается, погружаясь в себя. Страшно немного, что Эден будет торопить и сбивать весь настрой. Но Эден молчит. Айриса готов поверить в удачу – обычно Эдена не заткнуть, если ему пришло что-то в голову. Никаких мыслей. Пустота раздражает, Айрису она не нравится. Ему нужно постоянно думать и анализировать. Тем более сейчас, когда пора рассказать что-то.

– Эта история не ведет ни к чему и не учит ничему, поэтому обычно я не рассказываю ее, – говорит Айрис, импровизируя на ходу. – Однажды все звезды на небе погасли. Говорят, это было дело рук старшего атланта – он сломал небосвод, и все боги посыпались с него на землю, забыв, что были богами. На земле они сгорели. После этого бог и остался один, а разные люди, видевшие его, дали ему разные имена. Так и появились религии. Но не об этом моя история. Жил один человек, и он хотел увидеть звезды. Ему очень нужны были эти звезды. Он хотел, чтобы они светили для него и его друзей. Его учитель, старец с самой высокой горы, рассказывал ему о том, что раньше были день и ночь. И человек пошел искать атланта, чтобы победить его и все-таки посмотреть на звезды. Он шел долго, не зная устали, потому что вперед его гнала мечта. Он шел через болота и леса, через пустыни и реки, и мир был похож на пепелище, потому что он горел вместе с богами. Человек видел в темноте: у него была путеводная свеча, доставшаяся от учителя. Некоторые говорят, что он дошел до обрыва, другие – что до большой стены, а совсем редко – до глаза большой черепахи. Но был человек у края мира. И встретился он с атлантом, который сидел на земле и бросал большие камни в пустоту. Человек вызвал атланта на поединок, а тот, получив силу сгоревших богов, смог обратить ее против человека. Горел человек, и чувствовал, как полыхают на нем походный плащ и дорожная одежда. Он крепко держал в руках путеводную свечу, потому что она была похожа на звезды. Поняв, что умирает, человек отказался от своей мечты. И тогда поднялся он в небо, и обратился атлант в соляной столб, и стал человек первой звездой на новом небосводе. А от него пошли остальные звезды.