Текст книги "Солнце взойдет на западе"

Автор книги: N. Апрельская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

Нарисованное небо

Крепчает ветер!.. Значит – жить старайся!

Страницы книги плещут одичало,

Дробится вал средь каменных бугров, –

Листы, летите! Воздух, стань просторней!.      

Валери, Кладбище у моря

Глава 1. Солярис

Их трое, и они идут по дороге, каждую трещину и вмятину которой знают наизусть. Студенты-первокурсники, которые еще не успели осознать свое взросление. Они учатся на инженеров и доказывают сами себе, что стали взрослыми. Они совершенно разные, но дружат уже много лет.

Улица с желтыми и белыми домами по каждую сторону пыльная. Дождя давно не было, солнце так и слепит. Холод еще не успел прийти, и жара прожигает через тонкую одежду. Рюкзаки становятся неприятными и горячими на ощупь. Осень уже не ранняя, скорее средняя, но оттого слишком аномальная и странная. Листья на деревьях даже не думают начинать желтеть.

Летом было еще хуже: экзамены, выпускной, поступление – все проходило в краснеющем мареве жары, от которой плавился даже асфальт. Может быть, это все-таки глобальное потепление? Или погода окончательно свихнулась, как свихнулся весь мир?

Солнце отражается от окон домов яркими бликами, на немногочисленных машинах ставит свои отметки-солнечные зайчики. В салонах этих машин наверняка очень жарко и душно.

Айрис смотрит себе под ноги, пиная маленькие камешки носками ботинок, и не обращает внимание на разговор Эдена и Итами. Те снова спорят о чем-то, слушать это и вникать не хочется. Слишком жарко.

– Мы могли зайти в кофейню рядом с университетом, – говорит Эден, обращаясь к Итами. – Зачем нам тащиться к тебе домой? Тем более, что у тебя никогда не бывает кофе. Это просто нечестно.

– Ты мог сказать об этом раньше, – замечает Айрис. – До того, как мы сели в автобус.

Тяжелый рюкзак оттягивает его плечи. Эден и Итами одновременно поворачиваются к Айрису. Эден – недоверчиво щурясь, Итами – едва улыбаясь. Айрис в ответ только качает головой и снова опускает взгляд. Дома у Итами явно прохладнее, чем на улице. И можно выпить чай. И лечь на диван, спрятавшись за журналом и подушками. А еще, если повезет, снова увидеть брата Итами. Тот показывается редко.

– В чем дело? – спрашивает Эден, отвлекая Айриса от всех мыслей. – Нам потом ехать обратно, и я не хочу…

– Я обещала отдать тебе твою книгу, – тихо говорит Итами. – Она и так слишком долго у меня пролежала.

– Подождет, я все равно не читаю, – Эден улыбается ей. – И вообще, это книга Айриса. Да и ты бы могла отдать ее завтра.

– Я бы забыла.

– Ты никогда ничего не забываешь, – парирует Эден. – Так в чем дело?

– Он запретил мне работать, – сдается Итами. – А его картины никто не покупает. У меня нет денег на кофе, ясно?

Эден пораженно замирает. Айрис вздыхает. Старший брат Итами тот еще сумасшедший: пока не родилась младшая сестра, до него никому не было дела. Ее воспитание Ниса взял на себя. Ради этого он даже остался в городе, когда окончил школу.

– Прости, – подает голос Эден, – я долго соображаю.

– Ага, – Айрис смеется и толкает его, чтобы наконец пойти дальше. – Не стой, я тут сейчас упарюсь.

Дальше Эден молчит. Он смотрит себе под ноги, немного пристыженный.

Итами останавливается перед одним из домов, толкает калитку, которую никогда не закрывают, и идет дальше, доставая ключ. Айрис следит за Эденом, которому пора бы уже оживиться. Тот никогда не знал бедности, в отличие от Айриса. В далеком детстве родители слишком часто сплавляли Айриса к дедушке, чтобы работать больше. Раньше он обижался. Теперь думать об этом тоскливо.

– Я пришла! – кричит Итами в глубину дома.

– А я ухожу! – слышится откуда-то сверху.

Ниса слетает с лестницы, на ходу застегивая пуговицы рубашки. Сколько Айрис его знает, Ниса никогда не носит одежду с короткими рукавами. Айрис тоже не носит, но у Нисы вряд ли те же причины.

Ниса едва не падает, торопясь, и Итами смеется, подавая ему руку. Айрис редко слышит ее смех. Обычно она оставляет все эмоции при себе.

Айрис рассматривает Нису и Итами, едва ли не впервые замечая их поразительное сходство: серые глаза, прямые темные волосы, – у Нисы бритый затылок и волосы до середины ушей, у Итами волосы почти до плеч, – острые носы и тонкие губы. Только у Нисы взгляд более ожесточенный, даже когда он пытается валять дурака.

Ниса не обращает внимание на гостей сестры. Он проходит мимо них, подхватывая сумку с пола. Айрис так и стоит на месте, загораживая проход. Ниса отодвигает его в сторону, поправляет волосы и недовольно смотрит на свое отражение в зеркале.

– Куда ты? – спрашивает Итами, подавая ему расческу.

– У меня хотят купить картину, – Ниса нетерпеливо причесывается. – Если купят, я…

– Сходишь в магазин и купишь себе чего-нибудь сам, – заканчивает за него Итами. – Иди. Удачи тебе.

– Да к черту.

Ниса выходит, и Итами перестает улыбаться. Айрис наблюдает за ней, пока Эден уносится на кухню, чтобы сделать всем чай. Он с детства так делает: приходит к кому-нибудь домой и начинает обчищать холодильник. Только с возрастом чуть присмирел. Айрис разрывается между мыслями об Эдене и беспокойством об Итами.

Она валится на диван, кидает рюкзак на пол и закрывает лицо руками. Айрис садится рядом. Он уже видел спектакль, который Итами и Ниса разыгрывают друг перед другом: он снова и снова ходит на встречи с покупателями, а его картины все не покупают. И Итами каждый раз делает вид, что всерьез верит в него. Это Айриса и пугает.

– Может, в этот раз у него получится, – говорит Айрис неискренне. Неверие Итами передается и ему. – Он же старается.

– Он исписался, – убито говорит Итами. – У него не получается ничего. Люди приглашают его на встречи, насмотревшись на старые картины. А те он давно продал. У него нет вдохновения, понимаешь?

Айрис не понимает. Он мотает головой, и Итами горько усмехается. Это она художница в их компании, только у нее отличные оценки по рисунку. Айрис лучший в теории, математике и физике. Иногда он пишет истории, но для этого не нужно вдохновение, только упорство и новые идеи. А Эден…

Эдена хвалят на физкультуре. Иногда. Когда ее вообще ставят в расписание. Рано судить, конечно, но в школе все пророчили Эдену спортивную карьеру, а он взял и пошел учиться на инженера.

– У него не получается – он запирается в своей мастерской и не выходит. Из-за этого не видит ничего вокруг себя. У него хорошая техника, но сейчас даже она не помогает. Пустые картины. На них даже смотреть жутко. Они все отторгают.

– Почему ты не скажешь ему об этом? – спрашивает Эден, возвращаясь с тремя кружками чая на подносе.

– Это… – Итами хмурится. – Нет, он меня слушать не будет. Никого не будет. С детства так. Он верит только себе, даже когда…

Все трое синхронно вздыхают. Эден раздает всем кружки, усаживается на диван и случайно налетает на Айриса, чуть не обливая его. Айрис испуганно отшатывается, бледнея. Эден, тоже испугавшись, все-таки обливается сам. Итами уходит за полотенцем. Эден забирает у Айриса кружку и ставит ее на пол. Свою ставит рядом.

– Прости, – во второй раз за час говорит Эден.

– Ничего, – Айрис пожимает плечами и светло улыбается. – Я просто не люблю обжигаться. Ты не должен извиняться.

Он закатывает рукав рубашки и трет предплечье в том месте, где белеет шрам от ожога. Айрис терпеть не может жару, кипяток, огонь и горячие предметы. От любого нового ожога его начинает тошнить.

– Я знаю, что ты не любишь обжигаться, – протестует Эден. – Это было…

– Забудь, – отмахивается Айрис, – правда. Ты сам облился.

– Вы закончили? – спокойно спрашивает Итами и подает Эдену полотенце.

Она всегда говорит то, что имеет в виду. Или хочет, чтобы это имелось в виду. Итами не любит сарказм и шутки. Она всегда серьезна и расчетлива, и Айриса это одновременно пугает и восхищает. Эден – тот еще тупица, но Итами зачем-то носится с ним с самого детства. А они оба с детства носятся с Айрисом. Если задуматься, Айрис ничего толком для них двоих не сделал.

Он терпеть не может думать об этом. Становится противно. Айрис берет свою кружку и пытается запить кислый вкус тошноты на языке. Сейчас Айрис даже уйти не может: слишком далеко ехать.

– Оставайтесь на ночь, – предлагает Итами, заметив выражение его лица. – Завтра суббота. Учебы нет. Сегодня слишком жарко. Вам еще ехать.

– Ты думаешь, Ниса оценит такой жест доброй воли? – осторожно спрашивает Айрис.

– Не оценит. Ему плевать на все, что не представляет угрозы, – отвечает за Итами Эден.

– Я должна оскорбиться за него? – Итами абсолютно серьезна. – В любом случае, это правда.

– Вот видишь! – победно восклицает Эден. – Айрис, хватит ломаться. У нас воняет сыростью и плесенью.

– Ты же выбирал квартиру, – он пожимает плечами.

– Я хотел снимать дешевле!

– И в итоге я делю с тобой мерзкий клоповник.

– Так ты согласен?

– Куда я денусь?

Эден широко улыбается и толкает лбом его плечо. Айрис терпеть не может этот постоянный тактильный контакт. Эдену ничего не скажешь, потому что надо было говорить в детстве, а в детстве это казалось нормальным. Теперь приходится мириться. А еще Эден постоянно закидывает на Айриса ноги. Иногда Айрису хочется на него накричать.

К сожалению, Эден его перекричит. А еще Айрис ни на что не променяет… все это. Его это бесит. И ему нравится. Пора признать проблему. Айрис думает об этом уже достаточно долго и каждый раз откладывает в долгий ящик. Тогда придется что-то менять. Ему нравится стабильность.

– Когда Ниса вернется? – спрашивает Айрис, пряча лицо в своей кружке.

– Часа через три, – подумав, отвечает Итами. – Нет, через пять. Ему еще надо успеть где-то напиться.

– Это тоже обязательно? – хмурится Эден, – он мог бы просто…

– Он перестал общаться с друзьями, только они звонят иногда, – устало объясняет Итами. – Не поссорился. Просто не оставляет в себе место для других людей.

– Для тебя… – начинает Эден.

– Вот об этом не надо, я понятия не имею, что у него в голове на мой счет, – Итами тоже хмурится. – Не хочу о нем говорить. Мне становится грустно.

Вот так. Эмоции показывает редко, но легко говорит о них. Айрис никогда не понимал этого в Итами. Она просто констатирует все факты, и это, наверное, похвальная честность. Айрис отводит взгляд от лица Итами. На Эдена смотреть еще хуже, поэтому Айрис смотрит только на свои руки.

Они остаются в гостиной до самого вечера: Итами лежит на своей половине дивана, Айрис, сжавшись, иногда проверяет сообщения в телефоне. Эден все-таки засыпает. Никто не хочет будить его: он не спал всю ночь, чтобы подготовиться к опросу профессора Смита. Когда возвращается Ниса, Эден не просыпается.

Рубашка у Нисы мятая, но застегнутая на все пуговицы и чистая. Он, шатаясь, поднимается к себе в мастерскую. Откуда-то сверху доносится грохот. Айрис старается не вслушиваться: это чужие демоны, в конце концов. Ему и своих хватает. Итами уходит на несколько минут, потом снова возвращается.

День проносится мимо. Айрис ложится в бывшей спальне родителей Итами и Нисы, Эден так и остается на диване. Все мысли Айрис оставляет при себе, даже когда выключает свет. Он ложится на бок и смотрит в стену.

Дверь в комнату приоткрывается, входит Эден: растрепанный, без футболки. Завтра снова будет искать ее везде. Айрис знает его слишком хорошо. Эден стоит в дверях. Айрису приходится сесть, чтобы показать, что он все-таки не спит.

– Так ты еще не спишь. – в голосе Эдена звучит улыбка. – Я не могу уснуть.

– Садись, – предлагает Айрис. Эден садится. Конечно, он садится рядом. Айрис знает его слишком хорошо. Совсем-совсем слишком.

– Расскажи мне что-нибудь, – просит Эден.

Айрис не знает, о чем говорить, но Эдену так важно слушать. Айрис думает немного и начинает свою историю. Это было летом, слишком давно. Он тогда уехал к дедушке. Там было поле тюльпанов, с которого можно было спуститься к реке. Ничего слишком романтичного, все до ужаса простое, хоть и красивое. Но Айрис знает, что Эден слушает. Айрис выдумывает детей, чуть младше него самого, которых водил смотреть на быструю реку. На самом деле Айрис всегда ходил туда один. Но, в конце концов, он сам начинает верить в то, что говорит. История от этого становится только лучше.

– Одна девочка сплела мне венок, – заканчивает Айрис, – и я ходил по целому полю тюльпанов с венком на голове.

– Я бы хотел это увидеть, – подает голос Эден.

У Айриса сжимается сердце. Он сам бы хотел быть там: в окружении детей бегать по полю, стараясь не помять цветы, и чувствовать себя счастливым.

Ночь продолжается. Они говорят до самого рассвета. За стенкой Ниса слушает музыку. Айрис внезапно понимает: Ниса тоже себя обманывает. От этого становится тоскливо. И говорить хочется только больше.

Глава 2. Алмазный день

Ниса давно уяснил: если не спать, то похмелье не придет. Его не тошнит, голова почти не болит, только руки трясутся сильнее, чем обычно. Когда наступает утро, Ниса оценивает ущерб от вчерашнего: разбитые костяшки на обеих руках, след крови на стене, и два мазка краски на листе дорогой бумаги. Нисе хочется ударить себя.

В себя он приходит резко, почти мгновенно. Ночь помнится отрывками. Ниса услышал разговоры из комнаты родителей и по-детски испугался призраков. А потом узнал голоса Эдена и Айриса. Ниса чувствует себя идиотом. Он и есть идиот.

Ниса знает, что талантлив. Невероятно талантлив. Только он не учел одну деталь: хороший художник не должен знать свою цену. Ниса хотел доказать себе, что это не так. А теперь он живет с мыслью, что деньги на содержание дома вот-вот закончатся. Ему нужно заставить себя работать больше.

Ниса открывает дверь, чтобы впустить свежий воздух, и слушает разговоры с первого этажа. Эден и Айрис дурачатся, Итами не слышно. Ниса беспокоится за нее. Он всегда хотел, чтобы она была лучше него. У нее есть то, чего не было у него – чужие ошибки, на которых можно учиться. Итами не будет ненавидеть Нису, как он ненавидел всех, кто пытался учить его. Если его опыт хоть чуть-чуть поможет Итами, то все его неудачи оправданы.

Ниса одергивает себя. Если единственное, что он может – это обеспечить достойную жизнь другого человека, то зачем вообще жить?

Он с грустью смотрит на свои блокноты и альбомы, сваленные в угол комнаты. Нисе очень хочется порисовать, но теперь даже ему очевидно, что пора остановиться.

Когда-то в этой комнате было зеркало. Ниса помнит, как смотрел в него и показывал своему отражению язык. Потом он разбил его. Это было очень давно. Тогда спальня еще не была мастерской.

Нисе никто не давал гарантий на счастливую жизнь. Его никто не ограничивал. Разбитое зеркало, разбитые руки, помятый вид – в этом доме никому не было дела. Ниса был так тщеславен и безнадежен, что решил полагаться только на себя.

Ниса наступает на карандаш, лежащий на полу. Тот ломается с хрустом, и это становится последней каплей. Не оборачиваясь, Ниса сбегает из мастерской, захлопывает за собой дверь и спускается. Ему нужно выпить крепкого чая. От кофе Нису тошнит. От запаха, от вкуса, от вида. Родители любили варить кофе по утрам. Ниса ненавидел спускаться, идти на учебу и чувствовать на себе этот запах. Он въедался под кожу, и от него всегда хотелось отмыться.

В этом доме больше не варят кофе. Может быть, Итами тоже не нравится его пить. Ниса не знает. Они почти не говорят о том, что им двоим нравится и не нравится. Если подумать, это очень грустно. В жизни Нисы так много разочарований. Придется пережить еще и это.

Ниса идет на кухню и валится на стул. Перед ним появляются кружка чая и тарелка с тостом. От вида еды становится только хуже. Тарелка исчезает из поля зрения. Ниса поднимает глаза на Итами и едва ей кивает. Айрис и Эден стараются не смотреть на него. Это их с Нисой молчаливая игра: он не замечает их, они не замечают его. Разговаривать им троим не о чем.

Ниса пьет чай, оценивая обстановку. Эден поутих, Айрис снова натягивает рукава рубашки пониже. Ниса вспоминает, что так и не сменил вчерашнюю одежду. Вот допьет чай и сходит в душ. Становится противно от себя. Волосы растрепанные, одежда мятая, вчерашняя. Ниса терпеть не может чувствовать себя грязным.

Ниса смотрит на руки Айриса. Тот не любит, когда на них смотрят. Ниса знает, что дело не в стеснительности.

Это было так давно. Ниса уже закончил университет к тому времени? Скорее всего. Значит, и родителей уже не было. Он был там, когда приехали скорая и полиция. Пытался привести в себя Итами.

Сквозь толщу воспоминаний пробивается звук дверного звонка. Айрис говорит, что откроет, и срывается с места. Кто может прийти сейчас? Это точно не к Итами, некому больше. Значит, к Нисе. Он не двигается с места.

Он успокаивал Итами. Потом Эдена, потому что тот раскричался больше остальных и порывался растолкать всех медиков, чтобы поближе подобраться к Айрису. Вокруг было так много людей, и почти все из них были совершенно невредимы: девочка с покрасневшим от жара лицом, парень с подпаленным рукавом, девушка с ожогом на ноге. Они были в порядке, но Ниса запомнил их. Иногда они снятся ему. Но чаще в таких его снах только бледное лицо Итами. В тот день Ниса в первый и последний раз видел, как она приходит в ужас.

– Почему мне открывают дверь мои студенты? – слышит Ниса. Ему пора возвращаться к жизни. – Он хоть живой?

– Здравствуйте, – неловко говорит Эден. Итами усмехается. – Профессор Смит…

– Приперся с утра пораньше, – Ниса все-таки поворачивается к гостю, позади которого неловко старается исчезнуть Айрис.

– Сегодня суббота, – констатирует гость. – Ты спал?

– Я тебя сейчас на Юнион Джек порву.

– Ты дискредитируешь меня в глазах моих студентов. Не стыдно? – гость смеется.

Ниса выразительно прожигает его взглядом, выражая все, что он думает об этой ситуации. Он не хочет спорить при посторонних. В данном случае, Итами тоже посторонняя.

Ниса широко улыбается, и от этой улыбки должно быть дурно всем. Джеймс и бровью не ведет. Черт бы его побрал.

Джеймс Смит – единственный на свете человек, который знает все о Нисе. Они познакомились слишком давно, еще на первом курсе университета. И с первого же курса их парочка ужасно комична: Джеймс выглядит, как образцовый британец с идеальным акцентом, Ниса – как недокормленное дитя вампира, и дело даже не в его маленьком росте.

Нисе становится грустно и стыдно за пропущенные звонки от Джеймса. Это отвратительное чувство. Ниса пьет, пока у него нет денег. Ниса не может отпустить сестру от себя, потому что обязался ее опекать. Ниса не отвечает на звонки друзей, потому что погряз в жалости к себе.

Джеймс, как и всегда, сидит на этой кухне, его правая рука лежит на столе и мелко подрагивает. Сегодня здесь собираются калеки: кто с перебитой рукой, кто с ожогами, а кто с дурной головой. Одна Итами вменяемая. И Эден, может быть.

– Иди в душ, – говорит Джеймс, обращаясь к Нисе, – и смени одежду. Выглядишь паршиво.

– Без тебя знаю, – отмахивается тот.

– Ты своим видом позоришь наш чудесный университет.

– Дай допить, урод.

– Вы знакомы с братом Итами? – спрашивает Эден, будто это не было очевидно.

– Мы учились вместе, – Джеймс пожимает плечами. Его немного кренит влево. – А потом…

– А потом я послал к черту архитектурный, а ты решил, что тебе необходимо сверлить головы другим. Похвально, профессор Смит. И добавить нечего.

Эден, как и Айрис, не помнит Джеймса из своего детства. Он знает только профессора Смита, своего преподавателя. Нисы в детстве Айриса и Эдена было немного, друзей Нисы – еще меньше. Но Джеймс не раз видел эту маленькую троицу, способную свести с ума любого. И теперь эта троица выросла.

Ниса усмехается. Он сам почти не помнит друзей родителей. Назвать имена, показать фотографии – Ниса не узнает.

– Айрис, как продвигается твоя история? – спрашивает Джеймс.

Он застает Айриса врасплох. Нисе становится интересно. Чем увлекается Айрис? Что это за история? Вероятно, Айрис говорил о ней Эдену и Итами, а Джеймс услышал их разговор. Айрис не мог рассказывать это лично Джеймсу. Слишком мало времени прошло для того, чтобы преподаватель и студент спелись. Тем более, что это было бы катастрофой.

– Вы запомнили? – Айрис удивляется только этому. Ниса начинает подозревать, что они с Джеймсом все-таки спелись. – Я пишу. Потихоньку. За месяц сдвинулся на целых тысячу слов, но я точно допишу.

– О чем ты пишешь? – Итами подходит к нему. Выходит, она не знает. – Ты мне не говорил.

– Это так, – Айрису слишком неловко. – Глупая идея.

– Он пишет об альтернативной вселенной со всякими механизмами. И, похоже, ассоциирует себя с главным героем, – отвечает за него Эден.

– Я даже спорить с тобой не буду, – убитым голосом говорит Айрис. – Все равно это не так. Морган практик. Я не питаю иллюзий ни на его, ни на свой счет.

– Но тебе бы хотелось…

– Ничего бы мне не хотелось, – перебивает его Айрис. – У него крышу снесло. Я просто рассказываю историю.

– И собираешься взорвать котельную, чтобы твой герой больше походил на тебя, ну да-а, – тянет Эден.

Айрис ничего не отвечает. Ниса и Джеймс тоже молчат: пусть сами разбираются. Дети еще, конечно, но раз считают себя взрослыми, так пусть решают проблемы между собой. В конце концов, кто не считает себя взрослым в восемнадцать лет?

Ниса допивает чай и уходит, оставляя Джеймса с тремя детьми. Но за них беспокоиться не стоит. Только за Джеймса, потому что Итами знает слишком много о его молодости с Нисой. Тот мысленно желает Джеймсу удачи.

Он становится под душ в одежде. Рубашка липнет к телу, волосы лезут в глаза. Чистая одежда лежит на стиральной машине, эту, грязную и мятую, хочется сжечь. Хоть бы Джеймс не потащил Нису в бар. Тот боится спиться или сойти с ума. Ну и к черту.

Ниса выходит из душа через некоторое время. Чистый, но сонный немного. Джеймс уже ждет на улице. Ниса выходит за ним и достает сигареты. Джеймс молча берет у него одну. Стоят. Курят. Погода все еще ужасная. Но Джеймсу нравится солнце – у него волосы только сильнее выгорают. И загар на нем хорошо смотрится. Ему бы в актеры, а не инженеры: яркие голубые глаза, острые скулы, прямой нос и ко всему – светлые волосы с ровным пробором короткой стрижки. Наверняка в него постоянно влюбляются студентки. И студенты, может быть.

А у Нисы аллергия на жару. Сразу начинаются раздражительность и головная боль.

– Куда пойдем? – спрашивает Ниса, доставая вторую сигарету.

– Понятия не имею, – отвечает Джеймс. – Мне просто нужно было убедиться, что с тобой все в порядке.

– Ты не на машине?

– Я думал, что, может быть, тебя придется спаивать.

– Я и без этого справляюсь, спасибо, – Ниса хмурится. – Я где-то на десятом кругу ада. А еще меня нет денег. Отвратительно.

– Ты поэтому не выходишь? – Джеймс кивает сам себе. – Конечно. И рисуешь целыми днями. Не можешь остановиться?

– Сам знаешь, – раздраженно говорит Ниса.

Они замолкают и все-таки сдвигаются с места. Рядом есть парк, в котором растет один прекрасный дуб. Ему лет двести, и раньше Ниса любил под ним посидеть, чтобы забыть про родителей и школу. Джеймс знает об этом месте. Он знает все про Нису. Как и Ниса знает все про него.

Жара. Раскаленный солнцем асфальт. Хочется дождя. Ниса боится такой погоды. Еще чуть-чуть – и дохлые птицы будут падать с неба. Ниса чувствует себя Икаром. Его крылья из перьев и воска расплавились, и он падает. Он будет падать долго, и его кожа сгорит. Нисе становится дурно.

В парке Джеймс покупает две бутылки воды и вручает одну Нисе. Тот прикладывает холодную бутылку к щеке. Становится легче.

Джеймс даже не замечает, как много делает для Нисы. Он привык помогать Нисе, ничего не требуя взамен. Ниса должен ему слишком много.

Они садятся на лавку под тем самым дубом. Ниса все-таки скучал по Джеймсу. Он ни за что это не скажет, но самому становится приятно. Их дружбу уже невозможно испортить, тем более сброшенными звонками.

Когда Джеймсу пришлось уйти с предприятия и начать преподавать, между ними было что-то похожее. Только у Нисы с рукой все в порядке. Зато с башкой, похоже, не очень.

– Помнишь, как мне чуть руку не оторвало? – спрашивает Джеймс. Нисе хочется засмеяться. Еще бы он не помнил.

– Я до сих пор считаю, что это было верхом тупости. Господи, – он закрывает лицо ладонями, – я подумал об этом же.

– Понятно, – задумчиво произносит Джеймс. – Позволишь помочь тебе?

– У меня есть выбор? – Ниса усмехается.

– Ты же знаешь, у тебя всегда есть выбор, – серьезно говорит Джеймс. – Тебя нельзя заставить. Ты помнишь, я пробовал.

– Тебя тоже.

Они снова замолкают. Нисе не хватало этих разговоров. Еще бы встретиться с остальными. С Халис, например. Ниса скучает по ее научному бреду. Только Джеймса сейчас достаточно. Он лучше всех их общих друзей знает, как помочь Нисе.

Деньги за воду Джеймс, как и ожидалось, категорически не принимает. Ерунда, конечно, Ниса бы сам не принял. Но как же это уязвляет бессмысленную гордость.

– Что мне нужно сделать? – сдается Ниса.

– Приходи ко мне на лекции, – с готовностью отвечает Джеймс. – Лучше всего, допустим, с Итами. Чтобы не слушать одно и тоже. И чтобы тебе не было слишком скучно.

Ниса бездумно кивает. Они больше не говорят. Расходятся без прощаний через час, будто незнакомцы. Ниса плетется домой, уверяя себя в том, что так надо. Ниса верит Джеймсу.

Ниса открывает дверь в дом. Заходит в гостиную. Итами одна – значит, Эден и Айрис быстро уехали. Она смотрит что-то, и Ниса останавливается, чтобы послушать. Он узнает стиль «Гибли». «Ветер крепчает», точно.

– Творческая жизнь художника длится десять лет, – слышит Ниса, – инженеры и конструкторы – не исключение.

Он вздрагивает. Его творческая жизнь подошла к концу. Как и творческая жизнь Джеймса. Ниса ловит беспокойный взгляд Итами и сбегает.

С него хватит самообмана. Ему нужно что-то делать. Или на этом закончить свою карьеру. В глазах темнеет. Дышать становится тяжело. Ниса узнает страх. Почему ему страшно? Он ведь не может лишиться всего, что составляет его жизнь. Жизнь художника. Жизнь. Что ему делать, если она и правда длится десять лет?

Ниса еле успевает вбежать вверх по лестнице и распахнуть дверь в ванную. Его тошнит вчерашним алкоголем, утренним чаем и разговорами, которые пообещали ему надежду. Как же все это паршиво.

Глава 3. С высоты падения

В город приходит прохлада. Даже холод. Резкий, пронизывающий дождем, такой, от которого зубы стучат и покрасневшие руки дрожат сильнее. Листья с деревьев срывают тяжелые капли и быстрый ветер, антенны на домах и путепроводы-каналы колышутся, ветки летят вниз. И хочется за ними, к земле, потому что чем ниже, тем теплее, и земля так хорошо сохранила жару, в которой купалась и нежилась, трескалась и засыхала.

Айрис идет домой один. Эден давно уехал: ему не нравится сидеть без дела больше, чем нужно. Когда Айрис пишет свои истории, Эден не может на него смотреть: слишком много статичных не-движений, только пальцы быстро-быстро двигаются по клавиатуре, что даже не уследить. Айрис постоянно таскает ноутбук с собой. Вдруг придет мысль в голову, вдруг захочется посидеть в кофейне и написать что-то. Обычно не приходит и не хочется.

Сегодня Айрис попытался дописать один эпизод и понял, что не может это сделать. Его герой безнадежно старше и своими проблемами, и решениями этих проблем. Айрис терпеть не может, когда персонажи совсем не похожи на него. Пусть Эден говорит, что хочет, главный герой совершенно не похож на Айриса. Он ни на что не похож. Слишком живой, когда Айрису на стенку хочется лезть от всего ненастоящего, что он придумал и во что он успел поверить.

Ветер продувает. Айрис посильнее запахивает пальто и опускает голову. Плечи оттягивает рюкзак, в котором, по мнению Итами, слишком много всего ненужного. Знакомые улочки, знакомый мир безжизненной громадины Сонерты – пройти здесь, выйти на главную площадь, завернуть – попасть в сквер, обернуться – увидеть, насколько все неправильно и огромно. Айрис привык не оборачиваться и не жалеть ни о чем. Но себя жалеет, потому что не понимает, что делать. Он не знает. Совершенно ничего не знает.

Нет, что-то, конечно, ясно. Одногруппница, Энджи, попросила подменить ее в кофейне на выходных. Она едет на разглашение завещания своей старшей сестры, и Айрис совершенно ей не завидует. Ему очень скучно и глупо жить, но… У него ничего нет, когда он умрет, людям останутся только недописанные книги и полустертые воспоминания.

Айрис смотрит себе под ноги, сутулясь. Поднимать глаза на окружающий мир страшно. Будто кто-то чужой может заглянуть в душу и посмеяться над тем, насколько там все просто и скучно. У Айриса все обыденное, он человек, в конце концов. Писать и рассказывать истории можно научиться, как научился он, а вот понять себя… у него не получается. Еще чуть-чуть, и перестанет получаться все остальное.

Люди проходят мимо. Спешат домой, чтобы встретиться с друзьями и любимыми. У Айриса есть, к кому возвращаться. Это значит, что ему повезло больше, чем многим. А будет ли кто-то возвращаться к нему? Айрис не знает. Эден и Итами – неразделимые, а Айрис рядом с ними. Когда над ним издевались в школе, Эден и Итами приходили. Когда тот придурок решил поджечь себя, досталось только Айрису. Из всей толпы подростков на бесплатном концерте, единственные люди, кто чуть не умер – горе-суицидник и Айрис. Он полнейший неудачник.

Он помнит слишком много с того дня. Они кричали слова песни, размахивая телефонами с включенными фонариками, Эден улыбался, закинув руку на плечо Айриса. Тот был в любимой футболке – зеленой, слишком большой для него, в ней можно было утонуть. Потом почему-то стало очень жарко. Рука Эдена пропала, и Айрис уже падал. Он не кричал, он не помнит своего крика. Может быть, плакал. Концерт остановили. После этого Айрис пришел в себя только в больнице.

Дальше все стало слишком прозаично. Айрис перестал носить футболки с коротким рукавом, остатки любимой пришлось выбросить, а мысль когда-нибудь решиться перепрыгнуть через костер так и умерла, погребенная под боязнью открытого огня.

Айрис так и идет домой: с недописанным эпизодом, с просьбой Энджи о том, чтобы подменить ее в кофейне. Это все так обычно, а в историях, которые он рассказывает, едва ли не магия. Будто кому-то повезло с интересной жизнью, а единственное, с чем повезло Айрису – самая нелепая история о получении ожогов третьей степени.

Его кожа горела, и из этого тоже можно было бы сделать историю. Человек-факел с подпаленными волосами, которые потом пришлось стричь и отращивать заново. Айрису было пятнадцать лет, и он учил весь школьный материал на больничной койке, а к нему каждый день приходили одноклассники. И каждый считал своим долгом поздравить Айриса с тем, что ему наконец-то выпишут освобождение от физкультуры до конца жизни.