Текст книги "Преисподняя (СИ)"

Автор книги: Mr. J.

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Такая омерзительная горечь… она рождает страх и отвращение.

Нью-Йорк. 2000 год.

Яркая вспышка света – это зажглась лампа в ванной комнате, выложенной чёрной плиткой под мрамор. Торопливые шаги босых ног по холодному полу, звук льющейся в раковину воды…

В зеркало на себя смотрит бледный мужчина. Впалые щёки, измученные глаза… он слышит голоса в своей голове, те, что не затыкаются ни на минуту, а ведь был когда-то красноречивым пастором в католическом костёле. Был. Пока я не увидел деяния его. Каждому воздастся.

Мужчина вздрогнул, когда один из сотен голосов в его сознании сделался громче:

– Н-нет… – обернулся, а после снова уставился на своё отражение. Глаза в глаза. – Это всего лишь телевизор, всего лишь телевизор! Ничего нет! Просто наваждение! Все эти кошмары нереальны. Я здесь совершенно один… Просто проклятые стены давят на меня. Боже, помоги мне!

– Ну да, стены, – ответил голос в голове, – конечно стены. И одиночество. Оно сведёт тебя в могилу, приятель. И уже очень скоро!

Лицо мужчины стало злым, когда «некто» в его воображении, ехидно засмеялся. Страдалец не выдержал, что есть силы ударив своё отражение в зеркале. То в свою очередь мгновенно разлетелось тысячей мелких блестящих осколков по комнате.

– Уйдите прочь! – по руке пастора из глубокого пореза побежала кровь. Алая, живая…

Только резкая боль в груди заставила мужчину умерить пыл. Он едва ухватился за выступ раковины. Однако слабеющая рука разжалась. Пол и потолок закружились, поменявшись местами.

«Я так хочу жить! Так не должно случиться! За что мне это…» – мысленно воскликнул пастор, оказавшись распростёртым на полу среди сверкающих осколков. Так живописно! – «Мне всего сорок…» – карие глаза устремились на меня. Безысходность сменилась испугом.

– Прозрел, ну надо же, – оскалился я, склонившись над умирающим. – Интересно, почему вы, люди, видите то, что сокрыто, лишь перед смертью? Я всегда ломал голову над этой загадкой!

Взор страдальца застыл от ужаса, ведь я был пред ним в своём настоящем виде, а он далеко не так привлекателен, как человеческий облик, в котором я люблю являться в мир.

– Что, пастор, угасла твоя вера?

– Изыди бес… – попытка прочитать молитву не увенчалась успехом. Слова путались, а дрожащие губы не хотели слушаться.

– Ты жалок, умоляя о пощаде бога, которого ты давным-давно забыл, преследуя лишь свои мелочные цели. Ты помнишь как жил ты, во лжи и обмане?

– Нет… ты не можешь знать!

– А горькие слёзы любовниц и отчаяние матерей, чьих дочерей вводил ты из-за похоти своей в так называемый грех? Сколько судеб ты исковеркал, пастор? Сколько? Славно было б знать число!

– Оставь меня или пощади! – мужчина силится встать, разогнав мглу, закружившуюся вокруг него, ещё не понимая, что его время уже остановилось.

– Как же ты легко идёшь на сделку, человек, – я даже удивился.

– Чего ты хочешь, проклятый демон? Покаяния?

– Быть может. Посмотри назад.

Ещё один миг жизни, но он рисует знойное лето. Лес и голос матери, зовущей сына. Запах елей, нагретых полуденным солнцем, теряющимся где-то в самых верхушках. Аромат смолы… Светлые, чуть вьющиеся локоны ребёнка. Ветер играет с ними. Мальчишка по-настоящему счастлив, ведь перед ним огромный мир, в который он ещё не успел принести зла. Он любит и любим. Он никогда больше не будет одиноким.

Видение летнего дня исчезает так же быстро, как и появилось. Оно уступило место мраку вечности, где я и пастор остались вдвоём. Нет уже никаких осколков зеркала на тёмной плитке пола, нет даже шума воды и неумолкающих голосов в голове. Ничего.

– Видишь, пастор… ты забыл самое главное. Ты забыл о добродетели, которой клялся служить когда-то. Вместо утешения ты нёс лишь боль.

Утром хозяйка квартиры, которую снимал мужчина, обнаружит его тело, лежащее на полу, вызовет полицию… а позже, на пышных похоронах, многие лишь вздохнут с облегчением по поводу безвременной кончины уважаемого пастора, который на деле был отъявленным плутом и скотиной. Тело пастора сгинет, превратится в прах, как и всё прочее, а бессмертная душа ещё долго будет меня забавлять, стеная в Аду.

========== История шестая. Звуки музыки. ==========

Венгрия. Городок Эгер*.

1920 год.

Осенний дождливый день с редкими проблесками света не смог заставить меня отступить в привычный мрак небытия. Я не люблю солнце, но вреда оно не причиняет. Пасмурная же погода как раз мне по нутру. Не слишком светло, но достаточно темно, чтобы небесное светило меня не раздражало.

Приняв более или менее «человечный» вид, я неспешно двигался в сторону крепости, что появилась в городке ещё в середине тринадцатого столетия. Именно это строение интересовало меня больше всего. Если быть точным, то моей целью являлись подземелья. Я слышал, как Ваал** говорил моему отцу о том, что где-то здесь сокрыт древний свиток, имеющий разрушительную силу, который привезли с собой турецкие захватчики в 1552 году. Также я знал и о том, что себялюбивый Ваал сам неоднократно пытался завладеть сим артефактом, но безумный маг Адони Аль Гезен надёжно укрыл его своими чарами.

Ныне колдун давно умер и я не видел серьёзных помех для достижения цели. Почему? Потому что, в отличие от Люцифера и других падших ангелов, я не был низвергнут. И никогда не буду. Это ещё один плюс, который делает меня непохожим на свою «семейку». Этим я безмерно счастлив, ведь хитрые турецкие маги пользовались в основном Ключами Соломона*** и Гоэтией****, чтобы оградить себя и то, что хотели защитить, от посягательств злых духов. Я не пал и, следовательно, моей печати в Книге нет, и древние заклятья остановить меня не способны.

Рядом с крепостью, на холме расположена базилика, построенная по проекту Йожефа Хильда, что возвёл величественный собор в Эстергоме, но главную ценность здесь представляет огромный орган, что находится внутри. Именно его звуки я услышал и… остановился.

Искусство в любом своём проявлении – именно та неведомая сила, без которой на мир людей смотреть было бы отвратно. Тут я отдам должное человеку…

Прекрасная мелодия Токкаты***** лилась из старой базилики на площадь стремительным потоком. Создание великого Иоганна я узнал сразу, ибо мастер занял отличное местечко в Аду. Интересно, кто играл Токкату ныне? Любопытство не дало бы мне покоя, посему я решил войти внутрь, отворив тяжёлые двери.

Чуть позже, заняв последнее место на широкой скамье в самом удалении, я восхищённо наблюдал, как светловолосый юноша, забыв обо всём, играет бессмертное творение классика, вкладывая душу в каждый звук. Одна мелодия сменилась другой, более грандиозной…

Что может быть забавнее, чем демон внемлющий музыке? Отец бы позлорадствовал.

На секунду я даже подумал, что подобное не могло быть создано человеком, но нет. Всё было так, как должно было быть. За гением, создавшим всё это великолепие, тоже грешки водились, но они уже давно в прошлом.

Доиграв до конца, юноша обернулся, должно быть, ощутив, что у него появился благодарный слушатель, лицо которого показалось слишком бледным в мерцании свечей у алтаря. Показалось! Потому что когда мальчишка присмотрелся повнимательнее, то никого не обнаружил. Только мистическая игра света и тьмы от подступивших сумерек, затаившихся в дальнем углу базилики.

– Привиделось! – решает паренёк, ещё не подозревающий, что станет известен во всей Венгрии и в мире. – Расскажу отцу Михаилу. Держу пари, он не поверит!

Мне так и не удалось отыскать свиток в лабиринтах крепости, да и хотелось ли на самом деле? Покинув Эгер я не жалел, что потратил время попусту.

_________________________________________

Эгер* – имя города происходит от венгерского слова égerfa (ольха).

Ваал** – первый из семидесяти двух демонов, король, правящий на востоке и управляющий более чем 66 легионами адских духов. Он появляется в различных видах: иногда как кот, иногда как жаба, иногда как человек, а иногда во всех этих образах сразу, и имеет хриплый голос.

Ключ Соломона*** – книга, содержащая описания 72 демонов: их внешний облик, который они принимают перед магом, то, чем демоны могут быть полезны чародею, какими демоническими силами командуют и какое занимают положение в иерархии духов.

Гоэтия**** – (от др.-греч. γοητεία).Одна из ранних частей Ключа Соломона. Другие известны под названиями: «Теургия Гоетия», «Арс Паулина», «Арс Алмадель», «Арс Нотория» – самая древняя.

Токката***** – Блэкхарт имеет в виду знаменитую Токкату и Фугу ре Минор, Иоганна Себастьяна Баха.

========== История седьмая. Защитник веры. ==========

Хеврон. 2010 год.

Жизнь в Хевроне всегда начинается с приходом сумерек, когда палящее солнце пустыни уходит за горизонт. Многие уличные кафе и ресторанчики мгновенно открывают свои двери для туристов и посетителей. Я находился как раз в одном из них.

Заиграл приторный мотивчик LOWKEY Ft. SHADIA MANSOUR – TOO MUCH, напомнив мне, как один мой знакомый человек, в уже далёком 2000 году, напевая нечто подобное, что звалось группой «Отпетые мошенники» – «Девочки бывают разные…», надраивал свою ржавеющую десятку, с такой энергией, что я диву дался. Забавно. Меня даже передёрнуло, да так, что я едва не подавился кофе, в который официант щедро налил коньяка. Россия любопытная страна, так же как и люди, живущие в ней, но мне больше нравится Палестина – она мой дом родной, в прямом и переносном смысле.

После того, как Гонщик вернул меня в Ад, заставив почувствовать страдания всего легиона проклятых душ, я оказался на самом дне Бездны, в ловушке, выбраться из которой оказалось выше моих сил. Люцифер был в ярости, я в опале, но Нут просила за меня. Зачем?

Не понимаю, откуда зародилось чувство нелепой жалости в её пылающей душе? Ведь она с точностью знала, что я затаил злобу и обязательно попробую отомстить, осуществив задуманное снова! Осмелюсь предположить, что у этой коровы был личный план, который не расходился с моим, однако он провалился в тот миг, когда моя мать призвала гнусные души из договора Сан-Венганзы к себе, а вместе с тем и проклятье наказующего взора. Мы поменялись с Нут местами. Зря.

Я вновь явился на Землю, став намного предусмотрительнее. У меня было время подумать.

А здесь, на Святой Земле, гнев Люцифера и остальных мне не страшен. Они и шага сделать не смогут.

Так я размышлял, ненадолго выпав из окружающего мира. Официант-араб подозрительно покосился на меня, а после подплыл к тому месту, где я расположился. Какая у него холёная физиономия! Правильные черты лица, белая рубашка, плавно перетекающая в фирменный фартук с эмблемой заведения, брюки и сланцы, производства вездесущей Кореи. Надо же. Скучный человечек, со скучными мыслями о работе и кредитах.

– Желаете ещё что-то?

– Желаю, – я указал на пустую кофейную чашку. – Повтори.

– Ещё кофе?

– Ещё. Можно без кофе.

Пока араб носился с заказом, моё внимание привлекла парочка, сидящая за соседним столиком. Молодожены. Загорелые, красивые, по людским меркам. Французы. Заглядывают друг другу в глаза, ровно до тех пор, пока мимо них не прошествовал красавчик с подносом:

– Ваш заказ, господин.

– Спасибо.

Француз, до этого шептавший нежные слова своей подружке, отвлёкся, бросив на смазливого официанта похотливый взгляд. Новоиспечённая супруга сразу ушла на второй план. Ну и ну. Зачем тогда женился, приятель? Ехал бы в Голландию и жил бы счастливо. Ан, нет.

Всё проще простого. Семейная идиллия, что вырисовывалась до, была всего лишь фарсом – браком по расчёту, где брачный контракт с энным количеством нолей и потребный вид в обществе. Главное сохранить лицо. Везде контракты. Несомненно, юриспруденцию придумали в Аду.

Последнее избавило меня от скуки.

Взглядом ищу другие примечательные субъекты в кафе, но не нахожу, залпом осушив содержимое стакана. Жарко.

Расплатившись, выхожу в ночь кривых улочек, по которым гуляет праздный люд. Я и сам сейчас мало отличаюсь от них: кроссовки, потёртые синие джинсы, чёрная рубашка, очки с фиолетовыми стёклами, чтобы хоть как то скрыть мой пронзительный взгляд. Ничего особенного.

Городские часы бьют полночь, как раз в тот миг, когда мимо меня проходит женщина в чадре. Она тоже поглощена своими проблемами и идёт к сыну. Тому самому официанту. Я не вижу её лица, но таинственный взор зеленовато-карих глаз приятен. Женщина смотрит на меня, я же в это мгновенье пытаюсь представить себе её образ: она в годах, хотя всё так же весела и молода в душе. Нос с горбинкой, тонкие губы, но не злые… Родинка на щеке и чёрные длинные косы, украшенные золотыми заколками. Фарида.

Похожие глаза я уже встречал, в те времена, когда алчность монархов была для меня великолепной забавой. Я радовался, наблюдая за тем, как ссорятся между собой Филип II французский и Ричард Львиное Сердце. Как старые склочные супруги, а между ними, подобно нерадивым детям, метались рыцари Веры, направляемые рукой выжившего из ума папы Целестина III, а затем и его преемника Иннокентия III. И никому не нужны светлые идеалы, равно как и Гроб Господень, вместе со Святой Землей. Реки крови и боль людская всегда питали Палестину, а вместе с нею и меня.

Запах пожарищ, вой жён и матерей, над телами погибших мужей и детей…

На закате смерть призывал молодой курд Юсуф, кляня небо и Аллаха, что был глух к его мольбам. Но не я. Это его глаза я вспомнил.

– Дай мне сил не посрамить честь предков, – шептал он потрескавшимися губами, ведь в пустыне, без воды, его ждала смерть. – Прости Аллах! Прости и помоги мне!

– Слова твои услышаны. Ты будешь жить, – я явился перед курдом в виде гурии-юной девы, заворожив миражами. – Но нужно лишь одно. Отдай мне свою душу, и ты получишь вечную жизнь. Тебя, оборванца, будут бояться государи. Хочешь ли ты подобных почестей?

– Хочу!

Юсуф получил бессмертие в веках… Ведь его помнят и поныне! Он обрёл величие и власть, став победоносным Защитником веры – Салах-ад-Дином*, окрасившим пески в багровый цвет. Многие встали под его знамёна. Европа тряслась пред ним в страхе, когда Юсуф победоносно вступил в Иерусалим и крестоносцы, бросив своё оружие, бежали без оглядки. Вот только стрелы, пущенные в спину, быстро настигли отступавших.

Жадные пустынные стервятники терзали их тела, а кости иссохли на солнце. Никто не выжил.

Большее же наслажденье мне доставило то сражение, что решило судьбу Палестинской земли.

С севера приближалась объединённая армия Англии, Франции и папского престола, но что они могли, раздираемые противоречиями, кроме того как убивать невинных, грабить и жечь небольшие города?

Хиддина утонула в крови в день битвы.

Жажда наживы гнала глупых христиан вперёд, на копья Салах-ад-Дина, где была лишь верная смерть.

Я вижу сквозь столетия, как несутся разгорячённые кони, а всадники их в доспехах заносят мечи для удара. Вот что опьяняет по-настоящему.

Быстрей! Быстрей! Ещё быстрей! Туда, где выстроилось, ощетинившись иглами копий войско «неверных». Туда, где тот, что призвал меня, заключив договор. Даже в зените славы он не бросает своих ратников, сражаясь, бок о бок, рядом с ними. Тот самый курд, что стал султаном, владеющим несметными богатствами и огромной империей.

Латы Салах-ад-Дина сверкают на солнце, а вороной конь нетерпеливо роет копытом землю, не желая смирно стоять на одном месте. Он тоже в предвкушении битвы.

Стрелы со свистом взмывают в небо так, что то темнеет. За ними следует греческий огонь…

Кто-то упал, как марионетка, с перерезанными ниточками, кто-то поднялся, кто-то не встанет больше никогда. Ещё мгновенье, и две силы с грохотом столкнутся, ломая копья и щиты.

Рыцари Храма, Тамплиеры, Иоанниты, Легионы славной Франции, достопочтенные сыны Англии и бесчисленная армия султана… всё смешается в битве, рождая хаос.

Вот Ричард Львиное Сердце, помышляя о подвигах и героизме, прорубается через самую гущу сражения к Садах-ад-Дину. Этот англичанин, наверное, единственный из своих соотечественников, кто борется изо всех сил, думая, что поступает во благо! Смешной король. Мощными ударами Ричард раскидывает соперников направо и налево, теснит их ряды на пути к своей цели, топчет копытами коня… белые бока животного в крови. Оно обезумело от ярости и боли, но всё ещё способно нести своего седока.

Мой смех плывёт над головами, ибо я заглядываю в глаза умирающим, собирая урожай душ. Настоящее раздолье!

– Ты хочешь остаться в живых? – я смотрю на тяжело раненного в грудь, командора Немецких Псов. Багрянец пропитал его белоснежные одежды, с нашитым на них чёрным крестом. – Металл кольчуги тяжел, не правда ли?

– Изыди, ведьма! – он всё ещё сжимает меч, стараясь отогнать от себя деву в алых одеждах .– Изыди! Никогда этому не бывать…

– Что ж… – я наблюдаю, как командор угасает, а клинок его падает с глухим стуком на землю. – Право твоё.

Салах-ад-Дин овладел большей частью Палестины и Иерусалимом. Все церкви города, кроме храма Воскресения, были обращены в мечети. Но жителям даровали жизнь и возможность выкупить свою свободу, заплатив цену, согласно договору. Та же участь ждала другие города, но Юсуф «неожиданно» умер, готовясь к очередному походу, но уже по воле Люцифера, позавидовавшего моей изобретательности и обретённой силе, ведь в иерархии сил я встал за ним. Я говорил об этом.

________________________________

Салах-ад-Дин* – Юсуф ибн Айюб Салах ад-Дин (Саладин) – мусульманский лидер 12 века, султан Египта и Сирии, основатель династии Айюбидов. Это одна из величайших личностей в истории Ислама. О нём до сих пор вспоминают и на Западе, и на Востоке.

========== История восьмая. Сияние меркнет. ==========

Франция. 1667 год.

Вспоминаю не без удовольствия, как оказался в Париже ровно через год после смерти примечательного Мазарини вместе со своим старшим братом Габриэлем.

Заключив с отцом короткое перемирие, я взялся осуществить одну давнюю задумку Люцифера, для нужного исхода которой требовалась хитрость и расторопность.

Зима и дорога навевали на меня тоску, даже гостиница на окраине города, в коей мы остановились. Именно там Габриэль встретил своего знакомого месье Дофинэ, с чьим отцом давно водил дружбу. Надо же! Мой эгоистичный братец приятельствовал с человеком!

Однако… мы мгновенно получили от Дофинэ приглашение посетить его родовой особняк, в котором должен был состояться праздник в честь дня рождения его матушки – сиятельной графини Луизы.

Новый знакомец улыбался нам, но я заметил в его мыслях искорку сомнения в том, что представляют наши личности на деле, хотя со стороны мы казались парочкой обычных забияк, едва ли старше самого молодого человека. Но тут уж ничего не попишешь. Все были подозрительны в то время, ведь кровопролитные войны Тройственного союза вытянули из Франции всю кровь.

Вечер был весел. Много шума, много света, пёстрые наряды, веера, украшенные перьями заморских птиц и жемчугом… не то, что сейчас – всё безвкусно и вызывающе однотипно. Порой я тоскую по прежнему разнообразию.

В этом ярком окружении разношёрстной толпы, мы с Габриэлем довольно быстро затерялись. Нас приняли за своих. Брат со своей приторной доброжелательностью и лестью, я… Я был мрачен и молчалив. Смех и болтовня придворных дам не вдохновляли меня. Ни тонкий аромат духов, ни роскошь атласа и парчи… всё это суета.

Меня заинтересовала лишь одна особа, что была представлена нам, как Атенаис де Монтеспан*. Я наблюдал, как кокетливо она смеётся и шепчется с подругою своей маркизой Одеттой Марсье, но всё это была лишь видимость. Все эти действия были направлены на привлечение моего внимания.

Когда улыбчивая Марсье удалилась, оставив нас с Атенаис наедине, та, осушив бокал белого вина, немедля подошла ко мне:

– Что делаете вы в этом доме, спрятавшись за личиной благочестия? – она поняла мою природу, едва подняв горящий взор. Без страха и сомнений. – Ваш наряд так мрачен, что я могла бы принять вас за священника.

– Мадам, – я едко улыбнулся, так, как умею это делать. – Вы спрашиваете? Ах, я, безусловно, поджидаю вас. Но вы подобно пунцовой розе имеете шипы, не так ли?

– Не так, – Атенаис отступила, обмахнувшись веером и ощутив приступ дурноты от той силы, что исходила от меня. – Что вы хотите этим сказать? – но опомнилась, добавив: – Не каждому дано находиться рядом с вами. Мне тяжело тут быть.

– Не спорю. Вы рождены быть королевой, вы знаете об этом?

– Нет, – но самодовольная улыбка пробежала по губам красавицы, выдав ту с головой. Ей понравились мои слова. – Чего вы хотите?

– Так не пойдёт. Вы знаете кто я, поэтому смелее! Говорите!

– О, да… – надменная Монтеспан вздохнула. – Вас узнает не всякий, кто сведущ в тайных знаниях, но вас выдают глаза. В них бездна, пустота и холод, от которого не попадает зуб на зуб.

– Учту… но всё же?

– Мне известно, что вы попросите взамен, за свои услуги, – Атенаис приблизилась к обширному окну, украшенному алыми складками портьеры. – На что вам душа человеческая? – голубые глаза мадам не смотрели на меня. Неужто опасалась поддаться искушению? – Вы ведь явились в мир людей не просто так.

– Не просто. Но сами посудите… Душа такая малость. Неужто поскупитесь?

– Поскуплюсь. Я знаю ей цену. Вы посулите мне власть и уважение, но в итоге я не получу ничего. Все подобные вам – обманщики и превосходные лжецы. – Монтеспан решилась уйти.

– Я не все и предлагаю лишь однажды, – склонив голову набок, я позволил истинной сущности внутри человеческого тела слегка показаться на свет сквозь черты моего лица, а после наблюдал, как она в спешке удаляется из зала. – Ваше солнце взойдёт, дорогая. Но сияние померкнет.

Торопливые шаги Атенаис отдались эхом в коридоре. Она покинула дом Дофинэ, даже не попрощавшись с хозяевами и верной подругой.

Двумя месяцами позже мы пребывали в Лувре всё с тем же учтивым Дофинэ, который забыл о мнительности благодаря чарам Габриэля. Абсолютный оазис лжи, что называется великосветской жизнью и Двором. Тут было всё: театры, приёмы, балы, комедии Мольера и оперы Люлли… Мадам Монтеспан. Она была среди фрейлин королевы Марии Терезии. Это был целиком и полностью её мир.

В час нашей новой встречи гремел бал-маскарад. Он был в самом своём зените. Мы танцевали с Атенаис:

– Ваши обещания, – говорила она, сладко усмехаясь, – мне не нужны. Вот видите! Я всего добилась сама. Только сама. Мой муж Луи Анри и пальцем не пошевелил. Он – пропитой картёжник и кутила.

– Как вам угодно, о тщеславная. Не обожгитесь в солнечных лучах любви, что окрылит вас. Мой вам совет, уже из добрых побуждений.

– Любовь? Хоть я и замужем, но не влюблена и… – её слова так и остались недосказанными.

Танец кончился и я, откланявшись, удалился дабы видеть прекрасную Монтеспан со стороны. Чтобы знать, как она сконфуженно и грациозно опускается пред королём Людовиком XIV в реверансе, едва склонив свою головку в знак почтения.

Король был неотразим в своём наряде римского императора: пурпур и золотой лавровый венок, но главное – зеркальный щит, в центре которого сверкало солнце. Король-солнце, так с этих пор стало общепринято обращаться к Людовику.

Образ монарха поразил Атенаис в самое сердце, так, что она не осмеливалась проронить ни слова:

– Нравится ли вам обстановка? – с улыбкой и изысканной непринуждённостью, спросил Людовик, остановившись рядом – Не бойтесь. Не скучно ли вам?

– Нет, ни на секунду – она затрепетала, как птичка колибри, пойманная в силки – А с вашим появлением, мне стало в стократ светлее, ваша милость!

Фаворитка – скажут о ней позже, ведь Атенаис и правда станет ей. Людовик будет боготворить белокурую красавицу, слушать её советы, а та, думая, что удача и в самом деле благоволит, не пожалеет ни о чём, как мотылёк летящий на пламя свечи. Её влияние будет огромно. Весь Версаль подчиниться амбициозной мадам Монтеспан, диктующей двору свои порядки.

На миг мадам превзойдёт саму королеву, не забыв устроить свою родню. Её отец займёт пост губернатора Парижа, а брат – маршала Франции… Она подарит монарху семерых внебрачных детей, шестеро из которых будут узаконены, и только четверо доживут до своего совершеннолетия, получив титулы и привилегии.

Но проза жизни в том, что через несколько лет сияние солнца для Атенаис померкнет. Как я и обещал. Привязанность короля исчезнет, повергнув всё ещё любящую мадам в отчаяние. Её место займёт смазливая Фонтанж!

Поддавшись горю, Монтеспан вспомнит о древнем учении и чёрной магии, решив, что с их помощью сможет вернуть сердце Людовика.

Она звала меня, окропив алтарь кровью невинных… безумная ведьма Монвуазен! Это она отравила восемнадцатилетнюю Анжелику де Фонтанж. Всё ради любви короля и величия…

Но я не спешил приходить на зов колдуньи. Моей милостью она вначале пренебрегла, а ведь могла бы умереть в роскоши и обожании.

Костры Инквизиции довершили бы падение Атенаис, но слабый Габриэль пожалел неразумную женщину. Вообразите только! По-жа-лел! Он скрыл её ото всех, позволив умереть в безвестности.

Москва. 2012 год.

– Макс, ну ты же адвокат, а не историк, – мягко ухмыльнулась Настя, присев на краешек моего стола и накрутив на палец каштановый блестящий локон. – При чём тут Монтеспан и аналогия с ядами?

– А может и не то, и не другое, – я качнулся на стуле, отодвинув лишние бумажки в сторону. – Монтеспан вспомнилась просто, – смотреть на Настю снизу вверх с этого ракурса было любопытно: упругая грудь под белой блузкой, стройные бёдра… Даже очки на носу поправил. – Затейница была… соперниц травила, завистников. А тут ситуация похожа. А любовницу этого покойничка, теперь обвиняют. Кстати.

– Ты будешь её защищать, несмотря на то, что у неё на лбу написано, что она убийца?

– Ну да. А что такого?

– Да ничего. Ты как адвокат дьявола, вытаскиваешь всяких стервецов из-за решетки и тащишься от этого.

– Это моя работа. К тому же она приносит прибыль вашей конторе.

– Согласна. Сухо, но верно. – Анастасия переместилась на стул рядом с моим столом, закинув ногу на ногу так, что край короткой серой юбки приподнялся, демонстрируя мне чёрные кружевные чулки – Всё равно, не понять тебе, как иностранцу, особенностей русской души.

– Где уж мне, души-то… – усмехнулся я, откинувшись на спинку кресла. Наблюдать, как эта дама со мной заигрывает, весьма мило. И что это её вдруг потянуло на “приключения”?

– Вот! У вас все мысли только о работе и о том, как лучше её выполнить! – обиделась, что не получила соответствующего внимания. – Бизнес и ничего личного. А мы, русские, так не можем. У нас менталитет другой. Ты же ни одного процесса не проиграл, да?

– Угу.

– Молодец. Что ещё сказать. Поражаюсь твоему пофигизму…

– И на том спасибо.

Забыл упомянуть, что Макс, вернее Максимилиан** Блэкхарт – это я. Просто пришлось вспомнить имя, что мечтала дать мне Ревекка-человек, ещё до моего рождения, дабы выглядеть адекватно и не вызывать подозрений.

Впрочем, имя тоже символично.

Существенный плюс к вышесказанному ещё и то, что я был «в бегах». Разгневанный папаша желал вернуть меня в Ад, после того как мы поменялись с Нут, но пока Люциферу этого не удавалось. На границе Святой земли состоялся наш последний разговор, в котором Люцифер пообещал меня уничтожить, если я не научусь смирению. В очередной раз.

– Смирению пусть учатся монахи! Я лишь хочу получить то, что по праву моё, – огрызнулся.

– Когда-нибудь это случится, Блэкхарт. Но не сейчас.

– Я хочу большего!

После Князь тьмы потерял мой след, потому как я перестал пользоваться своей силой. Это запутало тех, кого он отправил по моим следам, ибо его цепная «собачка» – Гонщик, сбился с пути и окончательно вышел из-под контроля, разорвав договор, так что… На короткое время я мог вздохнуть спокойно.

__________________________________

Атенаис Монтеспан* – Франсуаза Атенаис де Рошешуа́р де Мортема́р – известная как маркиза де Монтеспан или мадемуазель де Тонне-Шарант – официальная фаворитка короля Франции Людовика XIV в период с 1667 по 1683 год, мать его семерых детей.

Максимилиан** – (др. рим. – величайший) имя характеризует своего владельца как настойчивого и упрямого. Носитель имени эмоционален, непокорен. Внешне похож на мать, а характером – на отца. Способен признавать свои ошибки, честен, любит выслушивать правду о себе. Он никогда не прощает лжи окружающим.

========== История девятая. По душам. ==========

Москва. 2012 год

Часы на стене показывали шесть вечера. Предварительное слушание по делу моей клиентки Жанны Дмитриевны Фроловой, которую обвиняли в убийстве своего любовника Романа Васнецова, по совместительству мужа Элен Васнецовой, прошли удачно. Более или менее.

Вина Жанны не была доказана, но все улики указывали на Фролову. К тому же следствие было на все сто процентов уверено, что та виновна, до тех пор, пока я не убедил всех в обратном. Жанна предстала невинной, как божий агнец. Как же бесился прокурор…

Хочу заметить, что моя клиентка ни на йоту не раскаиваясь, искренне считает, что поступила правильно. Об этом замечательном факте, естественно, распространяться пред людьми негоже. То был наш маленький междусобойчик с Жанной, когда ей разрешили встретиться со мной:

– Вы же не станете отрицать мою вину? – Жанна посмотрела на меня волком, вытянув вперёд руки, скованные наручниками. – Пока я в СИЗО, эта потаскуха – Элен прибрала все денежки к рукам! Все, что Ромка обещал мне! Обещал, но развёл как последнюю дуру.

– Не горячитесь, – я криво улыбнулся, – конечно, буду отрицать. Вина ваша не доказана. А на нет и суда нет, – снова ухмылка.

– А как же улики?

– Всё можно сфабриковать. Вдруг окажется так, что вас подставили? О какой сумме идёт речь? Сколько, как вы выразились, прибрала к рукам Васнецова?

– Около миллиона. Долларов, – выдохнула клиентка. – Вы хотите сказать, что попытаетесь добыть мне свободу? Шутите… всё ясно как божий день.

– Что значит, попытаюсь? – я снял очки с фиолетовыми стёклами, заглянув Жанне в глаза. Женщина отшатнулась.

– Боже мой…

– А вот и нет.

В дверном проёме нарисовалась Настя – секретарь, той конторы, на которую я работал:

– Домой идёшь или опять задерживаешься? Пятница же!

– Иду, – я поднялся со своего места, стянув со спинки кресла кожаную куртку. – Сейчас, только вспомню, в какой карман ключи от офиса засунул.

– В левый.

– Точно, – искомое обнаружилось именно там. – Ты следишь за мной что ли?

– Нет, просто ты всегда как на автомате, – пожала плечами Настя, глядя, как я закрываю дверь. – Я бы предложила зайти в бар, выпить и расслабится, но ты сто процентов откажешься. Так всегда.

– А ты предлагала? – я посмотрел на секретаршу поверх очков.

– Много раз! – кажется, Настя смутилась, слегка покраснев. – Просто ты забиваешь на всё. Мы вместе работаем два года, а я про тебя совсем ничего не знаю.