Текст книги "Неисправимый романтик (СИ)"

Автор книги: Mr Abomination

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

– П… Привет, – выдохнул я, когда Макс закончил песню. Тот вздрогнул и вылупился на меня с таким видом, будто я только что ударил его в спину тесаком.

– Ты какого хуя здесь делаешь?! – взвился он, подскочив на ноги. – Следишь за мной?! Совсем ебнулся?! – буквально накинулся он на меня.

– Н… Нет, – выдохнул я, заикаясь. – Я просто гулял. Это совпадение.

– Я не верю в совпадения!

– Придется поверить, – пробормотал я тихо. – Я правда не следил за тобой. Я просто живу неподалеку и иногда здесь гуляю. Точнее раньше гулял. В последнее время нет, – ответил я тихо. Макс, кажется, хотел продолжить обвинять меня во всех грехах, но мое выражение лица видимо убедило его в моей невиновности.

– Окей, тогда иди куда шел, – уже спокойнее проговорил он, вновь усаживаясь на причал.

– Да я особо никуда и не шел, – признался я, усаживаясь рядом с ним.

– Только не это! – застонал Хаски в голос. – Не говори, что теперь собираешься сидеть рядом со мной!

– Почему бы и нет. Я тебе помешаю?

– Еще как помешаешь! Если бы мне нужна была компания, я бы ее нашел. Но если я здесь один, значит, логично предположить – я хочу побыть один! Один – это значит в полном ебаном одиночестве. Ты понял?

– Да.

– Так какого хера ты продолжаешь здесь сидеть?!

– Знаешь, если у тебя что-то случилось, ты можешь со мной поделиться.

– Съеби, мать Тереза, не беси меня еще больше.

– Я никому не расскажу, честное слово.

– Я сказал, съеби!

– Вдруг я смогу тебе помочь?

Макс выразительно посмотрел на меня, и я почти физически ощутил, как он меня посылает далеко и на долго.

– Знаешь, в жизни каждого человека иногда встречаются черные полосы.

– Знаешь, мне насрать на псевдофилософию и подобное дерьмо. Думаешь, у меня есть проблемы? У меня нет проблем! Ни единой! Посмотри на меня! Баб трахаю одну за другой, в учебе – почти гений, и всегда при деньгах, потому что родители неплохо зарабатывают. Я золотой мальчик. У меня есть друзья, есть увлечения, я свободен и волен делать все, что в голову взбередет! – развел Макс руками. – Вот ты так можешь?

– Нет.

– И у кого же из нас после этого проблемы?

– Судя по всему, у тебя. Это же ты, будучи вольным делать все что угодно, почему-то сидишь в одиночестве на причале.

– Да пошел ты! – огрызнулся Макс скорее по привычке, а не потому, что действительно разозлился.

– Раз твоя жизнь действительно так хороша, что же тебя гложет? – осторожно поинтересовался я. Я, конечно, не лучший секс-самец на планете, но слушатель из меня всегда был хороший. Возможно, связано это было с тем, что когда я задавал людям вопросы, я делал это не тактичности ради, а потому что действительно хотел услышать ответ.

Макс нервно пожевал нижнюю губу, то ли собираясь обложить меня новой порцией ругательств, то ли стараясь таким образом отвлечься от моего присутствия.

– Переоценка ценностей, – чуть помолчав, внезапно выговорил он.

– Что? – встрепенулся я.

– Переоценка, мать твою, ценностей, – раздраженно повторил Макс. – Вот что произошло. В одно прекрасное утро я открыл глаза, обнаружил себя в чужой постели с очередной девахой, имени которой даже не узнавал, и внезапно понял, что… Что все это бессмысленно. Секс. Алкоголь. Учеба. Работа. Для чего все это?

– Ну… Это жизнь, – пожал я плечами.

– Которая, так или иначе, закончится смертью, как бы ты эту самую жизнь не провел.

– Да, и поэтому надо успеть сделать как можно больше.

– Например?

– Например, испечь порцию замечательных пончиков! – улыбнулся я, открывая пакет и предлагая Максу попробовать свою кулинарию.

– Ты что, постоянно шляешься по городу со жратвой, которую сам же приготовил? – с подозрением оглядел меня Хаски с головы до ног.

– Не постоянно, но бывает, – кивнул я и невольно улыбнулся, пронаблюдав, как Макс берет один из пончиков, обнюхивает его будто собака, а затем осторожно откусывает почти половину.

– Ничего так, – пробормотал он, прожевав. – Дерьмо конечно, но есть можно.

– Угу, – кивнул я, не отставая от Макса в уничтожении выпечки.

– Вот скажи, ты для чего живешь? – доев пончик, спросил меня Хаски.

– Для любви, – ответил я не задумываясь.

– Для чего – для чего? – парень посмотрел на меня с недоверием. – Ты ебу дал?

– Нет, – покачал я головой, внезапно укладываясь на теплый бетон причала и упираясь взглядом в небо. – Для чего же еще стоит жить, если не для этого?

– Ради какой-то бабы?

– Ради любимого человека.

– А разница?

– Разница в том, что любимого человека ты «какой-то бабой» не назовешь. Это некто, рядом с которым и дышится легче, и живется веселее. Человек, рядом с которым тебе всегда тепло.

– Меня, кажется, тошнит.

– Из-за пончиков? – спохватился я.

– Из-за чуши, что ты извергаешь, – хмуро выдал Макс.

– Никакая это не чушь.

– Чушь-чушь. Ты в каком времени родился? Может, заблудился? Это двадцать первый век, здесь нет места любви.

– Это ты так говоришь.

– Так говорит общество, дубина.

– Неправда… – выдохнул я неуверенно.

– Да? Тогда докажи мне, что эта твоя великая любовь существует. Познакомь меня со своей телкой, и посмотрим, как быстро она окажется в моей постели, позабыв о так восхваляемой тобой любви, – усмехнулся Макс зло.

– Нет у меня никакой телки, – пробормотал я, невольно морща нос.

– Что ж это так? Не нашлось ебанутой, которая захотела бы разделить с тобой всю эту инфантильную дурь? Или, погоди-ка… Ты же спрашивал, как я довожу девчонок до оргазма. Получается, у тебя не выходило?

– Ладно, мне, наверное, пора… – сконфуженно пробормотал я, поднимаясь с бетона.

– Вот уж нет, останься! Мы же так замечательно общаемся! Так что там с девчонкой? Не удовлетворял ее, и она от тебя ушла?

Я, вновь поморщившись, отряхнул шорты, подцепил пакет с пончиками и направился обратно в сторону дома.

– Ах, погоди! – продолжал вещать Макс. – Дай догадаюсь! В моей койке ей места нет, потому что она уже нашла местечко в чьей-то еще?

Я остановился как вкопанный.

– В точку? Вот что делают с такими идиотами, как ты. Любовь, говоришь? Дерьмо это все собачье. О тебя ноги вытерли, а ты все равно после всего произошедшего грезишь о несбыточном.

– Это не так, – тихо выдохнул я, разворачиваясь и снова идя к Максу.

– Так.

– Любовь существует.

– Тогда докажи!

– Зачем? – вздохнул я, присаживаясь перед Максом на корточки и смотря ему прямо в его небесного цвета глаза. Никогда еще я не ощущал себя настолько уверенно. Никогда еще я не желал настолько сильно защитить что-то, что было для меня так важно.

– Зачем мне тебе что-то доказывать? Не хочешь верить – не верь. Это же твое дело. Живи без целей. И грызи себя этим и дальше, – холодно произнес я. – И да… Возьми пончики. Заешь то дерьмо, которое кипит в тебе сутками напролет, – выговорив это, я сунул Максу пакет с оставшимися булками и ушел.

Никто и никогда не заставит меня прекратить верить в любовь.

Она есть.

Она точно есть.

Однозначно есть.

Даже если не у меня…

****

– Это еще что? – Олег нагнал меня в холле главного здания университета и, узрев большой газетный сверток в моих руках, не преминул тут же о нем спросить.

– Слойки малиновые, – ответил я нехотя.

– Ого, что-то ты в последнее время только и делаешь, что готовишь. Попробовать дашь? – Ну вот, начинается! Не для тебя я их готовил, уходи!

– Нет, – сказал, как отрезал я.

– Что значит «Нет»? – возмутился друг.

– Хорошо, бери. Но только одну, – милостиво разрешил я, понимая, что объяснять Олегу ничего не желаю.

– А остальные куда? – вот же любопытная зараза!

– А остальные Максу.

– Это еще с хрена ли?! – кто бы сомневался, что он отреагирует именно так. Видимо без объяснений все же не обойтись.

– Я таким образом буду перед ним извиняться, – пояснил я.

– За что?

– Я ему нагрубил, – горестно вздохнул я.

– Когда успел?

– Да мы случайно столкнулись на выходных. Повздорили. И вышло все не очень хорошо.

– А он что?

– А что он?

– Что ответил на твою грубость?

– Да ничего не ответил, – пожал я плечами. – Слишком удивился, наверное. Не ожидал от меня.

– Интригующе! Что же ты ему сказал?

– Что сказал, то не повторю, – поморщился я.

– Не занудствуй, скажи! – настаивал Олег, но я не собирался ему отвечать. Лишь зайдя в аудиторию, я тут же увидел Макса и направился прямиком к нему, стоически игнорируя вопросы, продолжающие сыпаться со стороны Олега. Хаски поднял на меня глаза как раз в тот момент, когда я приблизился к его парте.

– Чего тебе? – без приветствия выдохнул он как всегда раздраженно.

– Я хотел извиниться.

– За что?

– За то, что сказал при нашей последней встрече, – выговорил я, кладя сверток прямо перед Максом. Он на него даже не взглянул, продолжая буравить меня взглядом бледно-голубых глаз.

– То есть, ты признаешь, что был не прав? – победоносно ухмыльнулся он.

– Нет, я признаю, что был слишком резок, – поправил я парня.

– Слишком резким бывает только понос. А ты – наивная ванильная пятиклассница, верящая в любовь так же сильно, как в белых пегасов, что бороздят небеса.

– Думай, что хочешь.

– Признаюсь, после той фразы я даже проникся к тебе уважением. Самую малость. Но теперь понимаю, что сделал это зря. Ты просто бесхребетный идиот.

– Думай, что хочешь, – вздохнул я примирительно. Продолжать разговор в подобном русле мне совсем не хотелось. – И попробуй слойки. Они малиновые!

– Да не нужны мне твои дерьмовые булки, поймешь ты это, наконец, или нет? – холодно выговорил он, сбрасывая сверток с парты и наблюдая за моей реакцией.

– Не любишь выпечку? Тогда скажи, что любишь, и я приготовлю. Только можно не мясо? Не очень люблю с ним возиться, – смиренно вдохнул я, поднимая сверток с пола и с облегчением замечая, что упаковка осталась цела.

– И зачем тебе это? Что-то мне готовить?

– Я хочу загладить вину.

– Какой же ты весь из себя правильный. Аж тошно.

– Так что ты любишь? – не унимался я.

– Я люблю, когда мне подчиняются, – сообщил Макс со злостью в голосе. – Давай так. Три дня побудешь у меня в рабстве, и мы в расчёте.

– В ра… Чего? – опешил я.

– Да-да, будешь моим мальчиком на побегушках. А я за это время покажу тебе, что твоя так называемая «любовь» гроша ломаного не стоит. И если по истечении этого срока ты все еще останешься при своем, тогда… – парень задумался. – Тогда я не только забуду о твоей грубости, но еще и исполню любое твое желание.

– Даже если я пожелаю, чтобы ты признал существование любви?

– Даже эту пидорскую муть, верно.

– В таком случае договорились, – широко улыбнулся я, протягивая Максу руку.

– И нечего так лыбиться, идиотина. Ты об этом еще пожалеешь, – пообещал мне Хаски, крепко сжимая мою ладонь.

****

Несмотря на угрозы, первый день рабовладения Макса прошел для меня вполне спокойно. В университете я то и дело таскал ему напитки, отодвигал перед ним стул и делал другие странные вещи, которые, по мнению Хаски, видимо должны были меня унизить, но почему-то не унижали. После пар он заставил меня пройтись с ним через весь город, потому что, как сказал сам Макс, «Его Величество желает спонтанной прогулки». Я был уверен, что он, как минимум, заставит меня потратить все деньги на его капризы, но мы просто гуляли, периодически перекидываясь нейтральными фразами, но большую часть времени пребывая в молчании. Странно, но эта прогулка длиною в четыре часа очень многое рассказала мне о Максе, сорвав с него ореол таинственного говнюка, который занимается любовью с каждой второй девушкой, а затем забывает об этом, как о страшном сне.

Например, для меня стало открытием то, что Макс любит детей. Маленький мальчик лет пяти, что играл с мячом в парке, через который мы проходили, пнул игрушку прямо к ногам парня. А он вместо того, чтобы просто отдать мяч ребенку, внезапно начал с ним играть. Конечно, почти сразу к малышу прибежала его мама, смерила нас подозрительным взглядом и предпочла скоротечно увести свое дитятко от нас как можно дальше, но и этой сценки в пару минут хватило мне для того, чтобы сделать соответствующие выводы. Были и другие моменты. Куча моментов. Целый ворох моментов, которые демонстрировали, что Макс не такой уж и плохой парень, а наоборот… Очень даже… Милый.

Наверное, странно использовать это слово для характеристики парня, когда ты и сам парень, но именно оно вертелось у меня на языке половину дня. И довертелось.

– Знаешь, а ты, оказывается, вполне себе милый парень, – я не знаю, зачем сказал об этом. Дело близилось к ночи, и мы дошли до дома Его Величества и уже почти распрощались. Макс поднялся по лестнице к подъезду и занялся поиском ключей. Тогда я это и брякнул. Не знаю, о чем я только думал. Но мне почему-то захотелось поделиться своим удивительным открытием с причиной этого открытия.

– Смотри не влюбись, – вместо смущения или благодарности зло кинул Макс, наконец-то зайдя в подъезд и даже не обернувшись. Если честно, я рассчитывал немного на другую реакцию. Мне почему-то показалось, что его это смутит. Хотя кого я обманываю, Максу наверняка в порыве страсти на ухо нашептывали такие вещи, которые мне и не снились. Поэтому одним лишь словом «милый» из колеи его ну никак не выбить. А жаль. Я бы с удовольствием посмотрел, как он смущается.

Странные мысли.

И желания странные.

На следующий день в университете Макс предпочел меня не третировать, зато, как только закончились пары, подошел и сообщил, что вечером мы идем на вечеринку разбивать мои грезы об асфальт.

– Только оденься поприличнее, – смерил он меня взглядом.

– Поприличнее, это как? – на всякий случай поинтересовался я.

– Это когда ты если и надеваешь драные джинсы, то так задумано, а не потому что они из прошлого тысячелетия.

– Они просто мои любимые, – пробормотал я смущенно, поглядывая на левую драную коленку, которая изначально таковой не являлась.

– А еще это поглаженная рубашка. А не как из задницы.

– Я… Я сегодня проспал и просто…

– Хорош оправдываться, – поморщился Макс. – Мы учимся вместе три года, не забывай. И ты вечно приходишь в рваной и мятой одежде, с лохматой башкой и не зашнурованными кедами. Ты неряшливый.

– А ты, оказывается, еще и наблюдательный, – удивился я. Мне-то казалось, что в жизни Макса для скромной персоны вроде меня места нет. А оказывается, пусть и иногда, но он все же обращал на меня внимание. Хоть и из-за моей неряшливости.

– Как минимум не слепой. Могу лишь надеяться, что одежда на тебе чистая.

– Да-да, с этим все в порядке, – заверил я его.

– Спасибо, хоть нормальным парфюмом пользуешься, – фыркнул он.

– Я не пользуюсь парфюмом, – растерялся я.

– Нет? – Макс действительно удивился сему факту.

– Нет.

– Но тогда чем же… – Хаски внезапно наклонился ко мне и почти уткнулся носом в мою шею, шумно вдохнул воздух и резко от меня отодвинулся. – Нет, ничего, – выдавил он из себя с каким-то отстраненным видом.

– Что, от меня плохо пахнет? – я начал испуганно обнюхивать чистую, но мятую футболку.

– Нет. Нормально. Забей, – холодно выговорил он. – Ты помнишь, где мой дом?

– Помню.

– Тогда к восьми вечера подходи к подъезду.

– К восьми? – охнул я. – Так поздно?

– Безумно рано. Но ничего… Успеем накидаться.

– Так я же… не пью, – пробормотал я, но Макс, не услышав меня, уже вышел из аудитории.

Одеться поприличнее оказалось той еще заморочкой. Я почти час потратил на то, чтобы выбрать, какую надеть рубашку.

– Дим, неужели на свидание собираешься? – не преминула поинтересоваться мама.

– Нет, – вяло вздохнул я. – На вечеринку.

– Ты же вроде не очень любишь подобные мероприятия.

Не люблю – это еще мягко сказано. До сих пор с содроганием вспоминаю посвящение на первом курсе, когда к вечеру все напились и переобжимались. Для меня подобное времяпрепровождение казалось пустой тратой времени. А еще, можете считать меня вредным стариком, но мне было не очень приятно наблюдать за тем, как многочисленные парочки обжимаются по кустам вечером, чтобы утром даже не вспомнить, кто с кем был. Макс на том Посвящении, поговаривали, переспал сразу с тремя девушками, каждая из которых наутро плакала. Я свою ночь посвящения провел у озера, смотря на небо и думая о девушке, которая мне на тот момент очень нравилась. Утром я узнал, что она переспала с одним из старшекурсников, что устраивали нам посвящение, а затем рассорилась с ним, узнав, что у того уже есть девушка. После этого плакать хотелось еще и мне.

Помня о словах Макса, я тщательно погладил вещи, которые планировал надеть, причесался и даже одолжил у отца одеколон. Так что к назначенному времени я стоял у подъезда Макса при полном параде.

– Что за вонь? – первое, что он кинул в мою сторону, вместо приветствия.

– Ты же сам сказал, чтобы я использовал парфюм.

– Парфюм, а не ослиную мочу, – брезгливо поморщил Макс нос. – И я не говорил, что тебе надо им пользоваться, – добавил он сквозь зубы.

– Правда? Но я подумал…

– А ты меньше думай. Рабы не должны думать, их дело – исполнять, – хмыкнул он, оценивающе оглядывая меня с головы до ног. – А чего-то получше в твоем гардеробе не нашлось? – осведомился он.

– А что не так? – я облачился в синие джинсы, белую футболку и клетчатую рубашку с коротким рукавом. Мне казалось, что я выгляжу вполне презентабельно.

– Похож на сельского лоха.

Если подумать, на фоне Макса я действительно выглядел немного простовато. Он-то напялил черные джинсы и рубашку, которая так и сверкала ценником с тремя нулями.

– Не всем быть такими стильными, как ты, – вздохнул я примирительно.

– С этим не поспорю, – усмехнулся Макс, вытаскивая из кармана пачку сигарет и закуривая.

– Я и не знал, что ты куришь, – удивился я.

– Бывает, – пожал тот плечами, протягивая мне пачку.

– Нет, спасибо, я не…

– Бери. Это приказ, – нахмурился парень. Я, тяжело вздохнув, взял сигарету и повертел ее в руках.

– Я никогда не курил.

– Все когда-то происходит в первый раз.

– Я не вижу в этом смысла.

– А смысл тебе и не нужен. Достаточно желания.

– Но я не желаю…

– Моего желания, дурень. Кури, я сказал, – с этими словами Макс приставил к сигарете зажигалку. – И чего ты ждешь? – осведомился он.

– А что надо делать?

– Затягивайся. Вдыхай воздух через сигарету, – я подчинился, затянулся, ощутил, как терпкий дым попадает мне прямо в горло и начинает его страшно драть. Откашливался я минуты три под едкие смешки Макса.

– Я же сказал… – просипел я.

– Ничего, научишься.

– Но зачем?

– Уж лучше пусть от тебя пахнет сигаретами, чем тем адом, которым ты видимо обливался из ведра, – заявил он. –Только все испортил.

– Что испортил? – не понял я.

– Свой запах, – невнятно выдавил Макс. Я лишь пожал плечами. Вторая и третья затяжка дались с трудом, а затем я понял принцип, и стало попроще. От одной лишь сигареты у меня на пару минут закружилась голова. Я и не знал, что они дают такой эффект.

Вечеринка, на которую меня привел Макс, проводилась в большой квартире одного из его не самых бедных друзей. Многие присутствующие искренне обрадовались приходу Макса, мое наличие предпочтя проигнорировать. На самом деле меня это даже устраивало. Если честно, настроения для шумной тусовки у меня не было. Максим пошел обниматься и приветствовать чуть ли не всех присутствующих на вечеринке, когда как я медленно отошел к столу с едой и напитками. Из безалкогольных оказалась только вода, поэтому я налил себе в бокал прозрачной жидкости и начал осторожно наблюдать за окружающими.

– Че это ты пьешь? – Макс возник будто из ниоткуда. Я от неожиданности вздрогнул и чуть не выронил бокал.

– Воду.

– А хули?

– Я не пью алкоголь.

– Сегодня пьешь.

– Нет, ты не понимаешь, – покачал я головой. – Мне нельзя пить.

– Аллергия?

– Неадекватная реакция.

– Начинаешь блевать?

– Нет… Становлюсь… Становлюсь агрессивным, – сконфуженно выдохнул я. На самом деле я за свою жизнь выпивал от силы раза четыре. И каждый раз это заканчивалось дракой. Олег любил подшучивать про чертей, водящихся в моем тихом омуте. Быть может, он был прав, в любом случае, чтобы не возникало проблем, мне всего-то и было надо, что не пить.

– Агрессивный? – удивленно приподнял Макс брови. – То есть, это слово присутствует в твоем лексиконе? Очаровательно. Ты и агрессия – даже не представляю. Хочу это увидеть, – ухмыльнулся он, наливая мне текилы. – Давай, выпей?

– Я же сказал, что не буду, – нахмурился я.

– А я сказал, что выпьешь. И ты это сделаешь, – спокойно выговорил Макс, глядя мне прямо в глаза. – У нас соглашение. Не забывай об этом.

– Это плохо закончится, давай не будем, – с умоляющим видом попросил я, но Макс оставался непреклонным.

– Ты когда-нибудь пил текилу?

– Нет.

– Учись, – с этими словами Макс поймал за руку проходящую мимо девушку, сыпанул соли ей прямо в откровенное декольте, провел по нему языком, затем опрокинул рюмку и надкусил лимон. Девушка хихикнула, а Макс воззрился на меня.

– Понял?

– Н… наверное.

– Тогда твоя очередь, – кивнул он мне на девушку, а точнее на ее засыпанную солью грудь.

– Нет, я так не могу… – покачал я головой.

– Педик что ли? – фыркнула незнакомка. Да что ж они меня все в педики-то записывают, а?!

– Я тоже подозреваю, – усмехнулся Макс. Я же, чтобы он поскорее от меня отвязался, опрокинул рюмку текилы и заел ее лимоном. Без соли. Мне и без нее хорошо.

– Ну что, агрессивный, тебе уже хочется убивать? – осведомился Макс.

– Вроде нет, – вздохнул я, ощущая, как мгновенно расслабляюсь. Может действительно ничего плохого и не будет? Может агрессивная реакция у меня только из-за определенного алкоголя, в список которых текила не входит?

– Тогда еще по одной, – улыбнулся Макс, подливая мне напиток. – Выпьем, и я начну то, для чего мы сюда пришли, – пообещал он.

– А для чего мы пришли?

– Чтобы разбить твою веру в великую любовь.

– Ах вот оно что, и как я мог забыть, – усмехнулся я, выпивая вторую рюмку текилы и чувствуя себя… замечательно.

– Вон, видишь парочку – парень в белой рубашке, девушка в синем платье? – указал Макс на ребят в толпе танцующих.

– Ну…

– Они встречаются уже семь лет, с самой школы.

– Ого.

– Он был ее первым, она была его первой.

– Как здорово!

– Да… Год назад я трахал ее в туалете прямо на его Дне Рождения, пока он валялся в отключке в собственной блевотине, – мне стоило понять, что рассказ Макса ни к чему хорошему не ведет, но я все равно ошарашенно уставился на него.

– Но они же продолжают быть вместе, – пролепетал я вяло. – Продолжают любить друг друга.

– А, по-твоему, измену можно простить?

– Любимому человеку можно простить все, – тихо выговорил я. – Все мы ошибаемся.

– Да, именно поэтому ты расходился со всеми своими бабами? Потому что прощал? – расплылся Макс в широкой ехидной улыбке. Не знаю, как он узнал, но Хаски явно ждал удобного случая, чтобы сказать это. И этот случай ему подвернулся. Меня как ледяной водой окатило.

– А ты откуда знаешь?

– Узнать можно все, главное – желание, – он явно наслаждался ситуацией.

– Тогда тебе должно быть известно и то, что ни с одной из своих девушек я не расставался. Это они меня бросали, – выдохнул я с надрывом.

– То есть ты заставал их в постели с другими мужиками, а потом они же тебя и бросали? – охнул Макс. – Вот умора! Большего пиздеца я еще не слышал! Я-то думал, что ты простой придурок. А ты, судя по всему, ох какой не простой!

– Заткнись, – проговорил я тихо, но зло, рефлекторно опрокидывая третью рюмку.

– Я бы никогда не простил измену. Убил бы на месте, – внезапно выдохнул Макс.

– А почему?

– В смысле, почему?

– Какая тебе разница, изменяет тебе человек или нет, если ты его не любишь? Ты ведь не веришь в любовь, значит, чувства этого никогда не испытывал. Так откуда тебе знать, как бы ты отреагировал, измени тебе человек, к которому ты не равнодушен, когда ты равнодушен ко всему? И как ты вообще можешь судить об этом – тип, который никогда в жизни не состоял в отношениях и только и делал, что трахал все, что попадалось ему на глаза? – выпалил я на одном дыхании.

– Один-ноль в твою пользу, – Макс и не подумал смутиться. – Что ж, продолжим. Вон, парочку видишь? Они недавно поженились. Девушка беременна, – указал он на пару, что ворковала у окна.

– Только не говори, что ребенок твой, – упавшим голосом выговорил я, чувствуя тяжесть во всем теле.

– Не мой, – усмехнулся Макс. – Я сторонник контрацепции. Но и не его – уж поверь. Эта дамочка пару раз просила побыть, скажем так, третьим. Хотела секса втроем. Со мной и вторым любовником. Муж в неведенье. Ждет ребенка и уверен, что она верна только ему. Лопух. И вон на ту парочку глянь!

– Ты и эту девушку трахнул? – зло огрызнулся я.

– Нет. Парня, – Макс задорно рассмеялся. Ему нравилось говорить обо всей этой грязи, обмусоливать каждую мерзкую историю сексуального характера, а мне становилось все хуже. Я опрокинул четвертую рюмку и понял, что больше в этом месте находиться не могу, что стены на меня давят, а от людей разит тухлятиной. Такие красивые снаружи, и такие гнилые внутри. А Макс выступал неким предводителем, находящимся в самой гуще не прекращающей бурлить грязи.

– Я домой, – выдохнул я.

– Нет, ты останешься. Я тебя не отпускал, – усмехнулся Макс, положив руку мне на плечо.

– А мне плевать, – я грубо сбросил руку Хаски и направился к выходу. Он хотел было последовать за мной, но дорогу ему преградил какой-то бугай.

– Вот ты где, ебаный Казанова, – прогудел он, заставив меня остановиться. – До меня дошли слухи, что ты позарился на мою сестру! – прогремел он, хватая Макса за рубашку и притягивая к себе.

– Позарился? – Хаски оставался невозмутим. – Да я уже давно потерял к ней интерес.

– Да что ты говоришь.

– Говорю как есть. Как трахнул, так сразу и потерял, – мерзко усмехнулся парень.

– Ах ты…

Должна была начаться драка. Люди вокруг притихли, им было интересно, чем все завершится. И тут алкоголь ударил мне в голову окончательно.

– Эй, – позвал я бугая. – Не трогай его. Он мой друг, – выговорил я заплетающимся языком.

– Друг? – усмехнулся парень, повернувшись ко мне вполоборота. Одной рукой он продолжал держать Макса за рубашку, вторую же сжал в кулак, собираясь видимо отработать ее удар на мне. – А он тебя другом не считает. Пришел и сообщил, что привел к нам некую невинную овечку, за которой весело наблюдать, как в зоопарке. Мы даже имя тебе придумали – «Солнышко».

Это, наверное, оттого, что я светловолосый. И глаза у меня желтые. А еще у меня в челке имеется белая прядка, которая растет из родимого пятна. Поэтому на фоне золотисто-русых волос она выглядит как солнечный зайчик. По крайней мере, моя бабушка все мое детство называла меня именно Солнышком и никак иначе как раз из-за этой прядки. Так что, не так уж это было и обидно. Хотя…

– Ах вот как, – выдавил я, чувствуя, как во мне закипает лютая ненависть ко всему, что меня окружает. Думаете, вы лучше всех? А я, значит, невинная овечка, которую вы готовы растерзать? Или нет, невинная овечка – это мои чувства. И терзать вы собрались именно их, верно? Опошляя мое понимание любви, искажая понятие верности и втаптывая в землю любые упоминания о романтике. Не позволю. Слышите меня? НЕ ПОЗВОЛЮ!

– Тогда лови солнечный удар! – с этими словами я отклонился, а затем со всей силы ударил бугая лбом в нос. Раздались возгласы и крики. Кто-то взвизгнул, будто бы впервые увидел кровь. Парень, которого я ударил, схватился за сломанный нос, из которого потекла красная жижа. Смотрел он на меня оторопело. Так, будто бы я совершил нечто фантастическое. Хотя секунду назад он сам собирался ударить человека. Макса. Так почему ж ты удивляешься, когда бьют тебя?

– Еще кто-то хочет поговорить о моей хрупкой душевной организации? – проорал я, делая шаг в сторону бугая и заставляя его от меня отползать. – Ну?! Слушаю Вас, беспринципные мрази, потерявшие человеческий облик!

Все притихли. Никто не говорил ни слова. И только громкий хохот Макса разрушал гнетущую тишину. Это стало последним, что я запомнил.

****

Просыпался я долго и мучительно. Голова раскалывалась, в горле пересохло, а лишь я открыл глаза, как свет резанул по ним, будто нож по маслу. Более или менее привыкнув к адовой слепящей боли, я огляделся по сторонам и понял две вещи: во-первых, я был не дома, а во-вторых – в моей памяти образовался провал, очень походивший на черную дыру, сжирающую воспоминания. Не стоило и сомневаться, в те промежутки времени, которые канули в лету, я наверняка натворил дел.

– Только не это, – выдохнул я еле слышно, хватаясь за голову.

– Да, ты вчера показал себя во всей красе, – от голоса Макса я чуть не подскочил на диване, на котором видимо провел ночь.

– Я… Я… Где я? – просипел я обессиленно.

– У меня дома, – оповестил он меня, развалившись в кожаном кресле.

– А что я здесь делаю?

– У меня возникает тот же вопрос. Я собирался довести тебя до дома, но ты не говорил мне адреса. Заявил, что это тайна. Что я шпионю для Третьего Рейха, и ты скорее умрешь, чем расколешься. У меня, естественно, была мысль бросить тебя отсыпаться на улице, благо погода нынче отличная, но…

– Что ж не бросил? – нахмурился я.

– Решил отблагодарить за то представление, что ты устроил на вечеринке.

– Все плохо, да? – простонал я.

– Нет, что ты, все отлично! Ты сломал нос моему недоброжелателю, а его друзьям подарил по паре хороших синяков.

– Друзьям? – я застонал громче.

– Да, друзьям, что пришли на помощь. Они тебя, конечно, тоже неплохо поколотили, но ты держался стойко.

– Моя голова…

– После драки ты залпом выпил полбутылки текилы.

– Не продолжай.

– Затем заблевал пол-туалета.

– Прошу, хватит.

– Я тебя еле вытащил.

– Я же говорил, что мне нельзя пить.

– Почему же нельзя? В кои-то веки ты расслабился и прекратил быть занудой, – улыбнулся Макс.

– Я вел себя по-свински.

– Нет, – парень протянул мне стакан с какой-то зеленой бурдой. – Ты вел себя вполне по-человечески.

– А это что?

– Штука от похмелья.

– Меня тошнит от одного только ее вида.

– Знаю, но если выпьешь, тебе полегчает, – пообещал Хаски, выглядя вполне дружелюбно.

Я вздохнул, забрал стакан, понюхал зеленую бурду, сделал пару глотков и поморщился.

– Гадость.

– Зато действенная.

– А времени сколько? – продолжал я медленно возвращаться к жизни.

– Семь утра, успеешь перед университетом зайти домой и переодеться. Если ты конечно в состоянии идти в универ.

– В состоянии, – соврал я, поднимаясь с постели и ощущая боль в руках, ногах и животе. Сказывались вечерние побои. – А можно вопрос? – еле ворочая языком, протянул я, разглядывая собственные сбитые костяшки.

– Валяй.

– Что делал ты, пока меня били?

– Конечно, смотрел. А ты думал, что я заступлюсь за тебя? – усмехнулся Макс.

Да. Конечно. Не заступился. Царю не гоже влезать в драки между смердами. Тогда почему он так старательно прятал свои костяшки за длинными рукавами рубашки? Все-таки он неплохой парень.

– Подскажи, пожалуйста, где у тебя здесь ванная?