Текст книги "Грязь (СИ)"
Автор книги: Mouse-chan
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)
– Существует только за счет своего вокалиста.
– Бессердечный козел! Мы начинали вместе, я не брошу их! – тепло от виски исчезло, поглощенное противным холодком, затопившим внутренности. – Я не могу подставить ребят, мы… мы столько всего пережили вместе. У меня нет никого ближе них.
– Забирай с собой, – без особого интереса предложил Юнхо. – Мне плевать.
Джеджун налил еще виски, чтобы согреться. Его руки заметно дрожали.
– Ты должен мне подчиняться, – напомнил ему бандит. – Забыл, что обещал на могиле мамы?
– Не вспоминай ее при мне.
– Дже, ты мой, – Юнхо протянул руку, ухватил ворот футболки звезды и притянул к себе, едва не стащив с кресла, – мое вложение. Я не собираюсь терять деньги из-за твоих соплей. Это работа!
– Верну я тебе все, – прошипел Джеджун с яростью. – Завтра же попрошу менеджера продать машину и постепенно…
– Думаешь, я буду ждать вечность? Сколько лет ты уже на сцене? А сколько ухлопал на тренировки? Семь лет я только и слышу твои обещания, пора бы осознать, кто я и можно ли так обходиться со мной. Любой другой уже давно вышиб бы тебе мозги за подобное, не испытывай моего терпения.
– Давно ли стал крутым, а?
Дже рванулся из захвата. Юнхо тряхнуло, отчего волосы ушли в сторону, выставив на обозрение ужасный шрам. Он тянулся через весь висок к лицу. И если левый глаз был глубокого карего цвета, правый словно бы подернулся дымкой, выглядел безжизненной льдинкой. Никто не должен был подходить к боссу с правой стороны или дотрагиваться до него – окружение мужчины установило правило, заплатив свою кровавую цену. Несколько идиотов, страдая глупостью или амнезией, закончили свои дни с ножом в шее, и все потому, что слабеющий глаз хённима различил движение сбоку, и рука сама метнулась к оружию. Юнхо не был параноиком или трусом, просто знал, что, если ударить первым, можно прожить чуть дольше. Слишком высоко он поднялся для того, чтобы быть неосмотрительным.
В кабинете повисла тишина. Джеджун всматривался в лицо мужчины, невольно сравнивая его с тем пареньком, которым Юнхо входил в дом мамы тем вечером. Убив ее, он стал наследником огромного бизнеса, и не побоялся взять управление на себя. Мотель и клуб Рю стали одними из многих заведений подобного типа, заменив собой наркотики. Юнхо не хотел связываться с отравой, справедливо решив, что другие низменные потребности и пагубные привычки человечества тоже принесут ему доход. Он по-прежнему ссудил деньги простым смертным, но также вкладывался в строительный бизнес и разного рода развлечения. По-прежнему неугодные и проштрафившиеся отправлялись к хирургу.
– Как твой глаз?
Юнхо несколько удивил вопрос. Он ослабил хватку.
– Почти ничего не вижу, – ответил он честно.
– И спецы ничего не могут сделать?
– Нет.
Когда Юнхо упал, заливая пол кровью, а Джеджун орал, едва не спятив от ужаса, бандита мамы остановила банда Рю. Узнав, что их нового босса травят, словно зайца, они пришли на помощь. И едва успели.
– Не нужно смотреть на меня с жалостью.
– Больно надо, – фыркнул Дже, невольно покраснев. – Придурок.
– На моей территории изволь вести себя сдержаннее. Эта свора перестанет меня уважать, если какая-то звездулька будет говорить все, что захочется.
– Звездулька?!
– Ты понял меня? – Юнхо вновь притянул к себе Дже.
Тот кивнул. Бандит отпустил его, сунул под нос бумаги.
– Прочитай и хорошенько заучи. Я думал навестить тебя как-нибудь, но раз уж ты сам приехал…
– Что за шляпа?!
– Твой следующий ход. Мы сбросим с тебя балласт, подберем другую компанию, более лояльную к самостоятельным проектам.
Дже попятился и едва не сел мимо кресла. Юнхо очень изменился. Ему всего двадцать два, но с таким багажом испытаний, он казался сущим стариком. Всегда хмурый, сосредоточенный, казалось, ему всегда плохо. Дела вел железной рукой, никто уже не видел в нем мальчика на побегушках, коим был при маме. Бывшие клиенты теперь стали партнерами, и никто даже пикнуть не смел о разнице в возрасте или репутации. Полюса сместились, и теперь в теневом Сеуле появилась новая влиятельная фигура.
Юнхо потянул из пачки, лежащей на столе, сигарету. Зажигалки не нашлось, ведь с этой услугой у него справлялись шестерки. Растеряно похлопав по карманам, он собирался уже отложить перекур, тогда Дже вытащил из кармана свою. Но не отдал, щелкнул сам, выбивая искру. Бандит прикурил, запрокинул голову и с наслаждением выдохнул сигаретный дым.
– Как у тебя дела? Ну, помимо депрессии.
Мог ведь Юнхо быть человеком хоть иногда.
– Нормально, – Дже тоже угостился никотином.
– Уж мне-то не ври.
Джеджун куклой упал на спинку кресла, прикрыл глаза.
– Устал. Пернуть нельзя по-человечески, всюду камеры. Расписание адское. Мои песни опять не приняли, видите ли концепт не подходит. Кошка сбежала.
Юнхо хлопнул его по колену.
– Могу достать успокоительное.
– Мне нельзя наркотики, проверяют часто.
– Ну тогда шлюх надежных.
– Мне просто нужно выспаться и все.
Юнхо стряхнул пепел.
– Слышал, тебе пришло письмо, – мягкие нотки испарились из его голоса, вновь уступив место деловому тону. Пугающему и неприятному, как ледяной душ.
– Так тот поц из охраны все-таки твой бобик! – обличительно ткнул в мужчину пальцем Дже.
– Отвечай.
Джеджун поджал губы. Мало ему менеджеров-стилистов-визажистов, так еще одни глаза и уши приставили. Идея с седативными препаратами теперь не казалась такой уж невозможной.
– Я получаю тонны писем, какое тебя интересует? – огрызнулся он мрачно.
– От мудака по имени Чхве Чидо. Кажется, вы познакомились на новогодней вечеринке.
– И?
– Уверен, он предлагает дружбу и покровительство. Скажем, вместо меня.
– Он тебе мешает, не мне, вот и напрягайся сам.
– Я об этом же. Прими его приглашение.
– Что? – Дже поморщился как от зубной боли.
– Покушай хорошо и выпей, насладись вечером. Веди себя естественно, у тебя сногсшибательное очарование.
– Ты куда меня впрягаешь, я не понял? Папиков мне ищешь что ли?! Хочешь обвешать покровителями, как долбанного Моцарта?!
– Он не особо парился на этот счет, – Юнхо переплел пальцы, напустив на себя деловой вид. – Это часть твоей работы. Просто поболтай с ним, оцени количество охраны, узнай предпочтения.
– Я пососать ему я не должен?!
– Дже, не паясничай. Вы встретитесь в многолюдном ресторане, не в приватной обстановке, в этом нет ничего криминального.
– Я не желторотый новичок с ветром в кармане, чтобы лезть в такую авантюру и становится жиголо. Отправь к нему кого-нибудь из своих девок. Я пасс.
– Ему не нужны женщины, ему нужен ты.
Джеджуна пробрала дрожь. Ощущение предательства единственного человека, которого считал близким, больно ударило в грудь, лишило способности дышать. А он-то дурак, посвятил ему песню, один раз на эмоциях даже послал привет в прямом эфире и сказал, что любит.
– Раньше ты бы так не поступил.
– Как «так»?
– Не подставил бы меня.
– Как ты когда-то? Я отлично помню, как шестерки мамы избивали меня за то, что ты утащил паспорта. Думал все, конец.
– Юнхо! Я… – Джеджун ощутил себя зверем, метавшимся по крохотной клетке. – Я признал вину и извинился. Я ухаживал за тобой месяц! Думал, ты простил меня.
– Поверь, я не держу на тебя зла. Но посчитал, что могу использовать твои шарм и популярность. Мы оба останемся в выигрыше.
– Подонок.
– Честный, порядочный и благородный не сможет стать звездой, шоу-биз это яма с дерьмом, в ней невозможно остаться чистеньким. Менеджер тебе этого не говорил? Кому ты нужен со своей гордостью? – нажимал на больное Юнхо. Безжалостно, как мама. – Ты добился успеха, стал знаменит, да, уже знаешь себе цену. Но жизнь айдола не долговечна, что будешь делать потом? Из тебя выжмут все соки и дадут пинок под зад, и без таких, как мы с Чхве, ты пропадешь. Слава, как наркотик, один раз хапнул и подсел, без нее ломает. Кончишь в петле.
На лице Джежуна отразилось сомнение, видимо, он не раз думал о таком же исходе. Тогда Юнхо поднялся, подошел и навис над ним, упираясь руками в спинку его кресла.
– Ты будешь в полной безопасности, Дже. Не надо делать того, что тебе не нравится, не надо флирта, просто веди себя, как на пресс-конференции, держи расстояние, – видя, что Ким вновь спрятался от него в раковине, бандит вздохнул и постарался сделать голос мягче. – Ну же, помоги мне. Я никогда не отворачивался от тебя, даже взял на себя кровь мамы и муки совести, лишь бы ты не пачкался. Знаю, первый раз всегда страшно, но знай, я всегда рядом.
Мужчина наклонился и поцеловал Дже в темечко, словно бы скрепив соглашение печатью.
Промоушн альбома подходил к концу, оставалось дать два концерта, а после замаячила слабенькая перспектива кратковременного отдыха. Джеджун с группой вертелись, как белки в колесе, разъезжая между репетициями на теле и радио-шоу, пресс-конференции, автограф-сессии и интервью. Кроме того, руководство уже начало обдумывать следующий концепт, полагая, что главная дойная корова агентства обновит контракты охотнее, если перед носом будут готовые материалы. Хотя, рано было говорить об этом, айдолам предстояло работать еще три года.
Дже ковырялся в телефоне, вяло жуя пиццу, когда в комнату отдыха влетел мембер группы.
– Это правда?!
– Что?
– Ты подал иск о расторжении контракта?
Ким едва не уронил кусок себе на колени. Он растерялся, сидел онемевший с раскрытым ртом, не в силах выдавить ни слова. Этот ублюдок Юнхо устал ждать и начал действовать без него! И, сука такая, ни словом не обмолвилась, не предупредила! Теперь ему, Джеджуну, получать хейт в лицо, выслушивать говно-комментарии и истерики группы. И эта нервотрепка еще цветочки.
В комнату вошли остальные, окружили Дже. Ким выплюнул ком теста на тарелку, отложил пиццу и поднялся. Чувствуя себя, как на расстреле, он применил всю свою выдержку, чтобы как можно сказать.
– С чего вы взяли?
– Визажист случайно подслушала, как менеджер разговаривал по телефону. Ну так что?
Парни смотрели на него кто с надеждой, кто со злостью. Джеджун набрал в грудь побольше воздуха.
– Да. Это правда.
– Твою мать!
Все взвыли, затопали ногами, выражая разочарование и злобу. Всем были известны подобные случаи и их итоги – группы распадались, исчезали из виду вместе со стремительно редеющими фан-клубами. Они были на высоте, поэтому и подумать не могли, что пол зашатается и под их ногами. И способствовал этому всеобщий любимчик.
– Какого хера, ты, мразь! – один из мемберов схватил Дже за грудки и встряхнул. – Хули ты творишь?!
– Сами подумайте, контракты несправедливы, – Ким прочитал план Юнхо с юристами, запомнил, что говорить и какие приводить доводы. Он боялся, что ему не поверят, потому голос то дрожал, то истончался. – Альбомы расходятся сотнями тысяч копий, на концертах яблоку негде упасть, рекламы и фотосессии, мерчи… Мы имеем пятнадцать процентов от всего этого! И еще делим на четверых. Вам достаточно?
– Жадность в жопе засвербила?
– А вы готовы гнуть спины бесплатно?! – Дже отпихнул от себя парня, яростно рявкнул, чтобы те пришли в себя, задумались. – Мы спим по четыре часа в сутки и то по дороге от аэропорта на студию, семьи не видим! Бом ногу сломал, так его повсюду таскали на костылях вместо того, чтобы дать немного отдохнуть! Ты сам в обморок падал от истощения, забыл?! Нам не дают сольники, не разрешают выпускать свои песни, хотя у каждого стол ломится от тетрадей… Вас это устраивает?
Парни молча переглянулись.
– Осталось три года, Дже.
– Я не собираюсь терять время. Нам еще в армию идти…
– Так ты с нами время теряешь?! – не в силах сдержать эмоции самый младший вдруг замахнулся и ударил Джеджуна по лицу.
Ким устоял на ногах. Более того, он ответил, но только вломил не пощечину, а врезал кулаком. Мембер покатился по полу с лопнувшей губой. Давно уже Дже не получал по лицу, в принципе, как с Юнхо поладил. Ведь мама игнорировала его, а ее шестерки побаивались лезть, ограничивались руганью.
– Я о группе думаю, мудак! О том, что нами всеми пользуются, а мы терпим, как болваны! – завопил Джеджун на всю комнату. – Да где ваша гордость, ребята? Неужели не обидно, что за все годы, которые пашем, мы не получили достаточной отдачи? Если не деньгами, так хотя бы расписание не такое интенсивное.
Макнэ поднялся, злобной мегерой уставившись на главного вокалиста.
– О гордости заговорил? А что насчет благодарности? Нас выбрали из множества трейни, привели к успеху. Наши родители вложили столько усилий, а мы вот так просто наплюем на все?
– Ребята, успокойтесь. Давайте сядем и все обсудим.
– Не собираюсь я ничего обсуждать. Мой дед – акционер компании, я никуда не уйду. К тому же куда? В других компаниях так же.
– Создадим свой лейбл, – не сдавался Дже, как-то позабыв, что повторяет заученные фразы. Внутреннее смятение и смутное недовольство, вызванное усталостью, выплеснулось топливом в угольки бунта, и пламя протеста вспыхнуло с силой. Он верил в то, что говорил, и с каждым словом его уверенность в этом росла. – Мы в достаточной степени отплатили за тренировки и дебют, теперь можно пойти в самостоятельное плаванье. На Западе группы…
– Мы не на Западе. Покинем большую компанию, нас затопчут конкуренты. Видал, сколько новичков появилось в этом месяце? Без серьезной поддержки нам конец.
– Я понимаю, мне тоже страшно. Но вместе мы сможем.
Макнэ вытер кровь с лица.
– Я никуда не уйду, – жестко проговорил он и вышел.
Дже с надеждой взглянул на оставшихся парней. Те отвели глаза.
– Джеджун, – в комнату заглянул менеджер. – Президент вызывает в офис. Собирайся.
Ким стиснул кулаки – теперь начнется настоящая битва. Когда он, умывшись и переодевшись, приехал в главное здание компании, сразу заметил изменения. Персонал пялился на него, словно бы видел впервые. Кто-то перешептывался, кто-то ехидно усмехался. Его уже оклеймили предателем. И вздумай он сейчас сдать назад, к былому всеобщему обожанию никогда бы уже не вернулся. Мосты были сожжены, оставалось гордо поднять голову и идти вперед. Туда, куда подталкивала незримая рука Юнхо. Хотелось бы сейчас почувствовать его поддержку, но он был один. Один посреди моря обескураженности, удивления и ненависти.
Разговор ни к чему не привел. Президент был мягок, пытался узнать причины поведения Дже, чем конкретно он недоволен, заверял, что немедленно созовет совет акционеров, чтобы найти пути выхода из кризиса. Джеджун же разом вспомнил всю боль, которую приходилось терпеть во временя стажировки, вспомнил злые слезы, когда полуголодный засыпал на полу в танцевальном зале, вспомнил, как после встреч с Юнхо в рюкзаке чудом появлялись пачки рамёна. Он шел за мечтой, обдирая в кровь тело и душу, терпел испытания и принимал подачки. Он многого добился, а теперь предстояло все начать заново. Только он уже был не трейни Дже, милый мальчик с огромным желанием петь, а подлый предатель Ким Джеджун, возомнивший, что сможет свернуть горы в одиночку. Само естество взбунтовалось, и Дже понял, что готов идти до конца. Знал бы, какой будет цена… Он покинул кабинет, ощущая на спине взгляд разочарования. Юнхо был прав, невозможно остаться чистеньким в шоу-бизе. Либо о тебя покорного, ноги вытрут, либо оплюют, стоит только показать зубы. Можно вечно ходить в любимчиках, в душе же зная, что на шее висит огромный ошейник, куда он потянет, туда тебе и дорога. Юнхо тоже показал ему свой поводок. Осталось только рискнуть проверить, а не проиграет ли он, сменив хозяев.
Юнхо не скрывал, что хочет использовать его в своих далеко идущих целях. Но при этом он оставлял для Дже главное – свободу творчества. Ким мог хоть песни писать, хоть горшки лепить, и это было главным аргументом в пользу бандита в смутной борьбе, происходящей в душе Джеджуна. Сольная карьера, альбомы, проекты… Дже верил, что способен в одиночку сделать все то, что сулила ему компания, все время отбирая и оправдывая недостаточным финансированием или жизнеспособностью. Да, за его спиной сволочь вела свои делишки, но все же он был куда ближе всех президентов и менеджеров. Если уж говорить о доверии, несмотря ни на что, он верил именно Юнхо. Хотел верить.
Мемберы не поддержали его. Руководство подготовило собственный иск против нахала, и завертелось. Появилась угроза отмены концертов, поднялась волна протестов – деньги невозможно было вернуть в полной мере, ибо они уже были пущены в оборот. Люди требовали компенсации, но громче всех выли фанаты, желающие увидеть долгожданное шоу. Пикеты и демонстрации, организованными фан-клубом, затрудняли движение в городе, повсюду висели плакаты. Повсюду виднелись заплаканные лица. СМИ раздувало шумиху, печатая новости и слухи, подогревая интерес к своим изданиям сплетнями и небылицами. Джеджун стал самым известным человеком в Азии на несколько недель. Его открыто ненавидели за то, что разбил миллионы сердец преданных фанатов, ему желали смерти. В окна его машины летели мусор, камни и слюни, у дома висели плакаты, где фанаты вырезали его изображению глаза. В интернете вывели в тренды хечтэг «убирайсякимджеджун», подписывали петицию о том, чтобы забанить его пожизненно на тв как артиста. И все же в этом океане ярости находились островки поддержки. Сочувствующие фанаты, любители музыки и даже композиторы, с которыми вела дела компания, выражали сожаление по поводу ситуации и призывали остальных не топтать мужественный выбор Джеджуна. Ему писали письма, обклеивали автобусы фотографиями, умоляли не бросать карьеру. И уже вскоре фандом распался на два лагеря: те, кто хотели разорвать предателя, и те, кто ушел с ним.
Суд разбирал дела, СМИ мусолили тему, выдвигая свое видение ситуации, а концерты состоялись. Джеджун стоял чуть дальше от остальных мемберов, его партии заглушал свист, или же целые секции концертного зала вырубали лайтстики, выражая свое отношение. Чувствовалось напряжение, выматывающее и стаф, и группу, и фанатов. После концертов группа официально приостановила свою деятельность. Поднялась вторая волна ненависти. Уже к компании и тем, кто защищал группу. Некогда адекватные молодые люди, скандируя имя Джеджуна, едва не набрасывались на фанатов бывшего квартета и оставшегося трио, в свою очередь обзывая их предателями и трусами, отвернувшихся от их любимца. В интернете велась война, все поливали друг друга грязью, закрывали фанкафе. Творился ад.
Яркие огни ночного города слепили глаза. Джеджун сидел у окна и играл вином, гоняя его языком во рту. Казалось, он провел целый год вот так, ничего делая, только цедя алкоголь и разглядывая открывающийся из окна пейзаж. Суд остался позади. Как и говорил Юнхо, они выиграли дело – контракт был признан рабским и разорван, неустойки компании выплачены. Поговаривали даже, что контракты оставшихся участников были пересмотрены и некоторые пункты смягчились или вовсе исчезли, однако новоявленное трио затаилось, чтобы вернуться по-королевски и утереть нос хейтерам. Готовилось нечто грандиозное. Джеджун же, громко заявив о себе и покинув родное гнездо, теперь не знал, что делать со своей свободой, что оглушила его. Точнее, не было сил на что-либо. Недописанные песни так же лежали в столе, рояль, на котором учился играть, после переезда на новую квартиру был завален коробками. Предложений на передачи опальной звезде не присылали. Юрист обещал связаться, как только найдет хорошего менеджера, а тот подберет агентство. Вынужденное безделье вовсе лишило Джеджуна сил. Казалось, что вот представился шанс выспаться, но и спать он не мог из-за внутреннего напряжения и переживаний.
Поднявшись, молодой мужчина прошел вглубь квартиры. Поставив бокал на край рояля, взялся за коробки. Несколько минут ушло на то, чтобы освободить инструмент, потом Дже принес стул и уселся, поднял крышку. С некоторым сомнением он всматривался в клавиши, вновь глотнул вина. И только потом смог опустить пальцы на прохладную поверхность. Одна из клавиш поддалась под тяжестью указательного пальца. Раздался громкий звук. Ким поморщился. Слишком он отвык от музыки. Джеджун принес бутылку, налил полный бокал и, глядя на него, сыграл простую мелодию. Когда уверенности в собственных способностях стало больше, он принес свою последнюю песню. Вот тут настал коллапс. Он долго ерзал, никак не мог сесть удобно, расслабиться. Так, не сыграв ни ноты, выцедил весь бокал. А потом перечеркнул записи, осознав, какую когда-то сочинил ерунду. Он так давил на ручку, что порвал лист. Взял карандаш. Сломал грифель. Зарычав от злости, отшвырнул тетрадь, ударил по клавишам. В квартире была шумоизоляция, и он не беспокоился, что перебудит соседей. Ким вдавливал клавиши, терзая рояль, выплескивал накопившиеся эмоции.
– Почему?! Почему?! Почему?! – скрипел зубами Джеджун. – Почему это случилось со мной?! Почему всегда так сложно?!
По щекам поползли слезы. Вскочив, Дже схватил бутылку и запустил в стену. Алая клякса расползлась уродливыми разводами, во все стороны брызнуло стекло. Джеджун уселся у рояля и расплакался. Он был никому не нужен. Ни бывшим одногруппникам, клявшимся в братской любви перед фанатами, ни президенту компании, называвшего его своим сыном, ни Юнхо, засевшему в подполье. Ни матери. Он был один с самого начала, с тех пор, как отец, чье лицо практически стерлось из памяти, успокаивающе поцеловал в щеку и попросил ехать с незнакомыми мужиками. Издав болезненный стон, Джеджун растянулся на полу. Его душили рыдания.
Как во сне он прополз к кровати, стянул банку со снотворным и вытряхнул горсть. Хотелось забыться нахрен. Запихав все в рот, Дже принялся жевать, хрумкая. От горечи запершило в горле. Поперхнувшись, Дже закашлялся. Во рту стало сухо, ни глотнуть, ни вздохнуть нормально. И тогда он испугался, осознав, что может умереть. Подобравшись, он рванул в ванную и выплюнул медикаменты, взялся полоскать горло. Для пущей уверенности сунул пальцы в рот и надавил на язык. Его вырвало. Вновь хлынули слезы.
Через пару дней под вечер раздался звонок, который он уже отчаялся ждать. Юнхо приказал взять наработки песен и ехать в клуб. Джеджун никогда в жизни так быстро не собирался. Сбрив щетину и умывшись, он похлопал себя по бледным исхудавшим щекам и улыбнулся отражению в зеркале.
– Соберись, урод. Не раскисай!
Нацепив джинсы и футболку, он выбежал из квартиры с рюкзаком, забрался в машину и помчался к гангстеру. Тот по своему обыкновению сидел в кресле и наблюдал, как двое парней и безумной красоты девушка играли в таццу. Эта карточная игра с изображением цветов была такой же популярной, как и маджонг. Нелегальных заведений, где делались крупные ставки, было полно, от мелких до эксклюзивных закрытых клубов. Юнхо недавно открыл один такой, нанял профи, обыгрывающего гостей с хитростью дьявола. Официанты вовремя подливали соджу и пиво, и азартные игроки пускались в разнос, а проигравшись, брали в долг крупные суммы. Юнхо тут же выдавал им деньги, которые уже через пару часов возвращались к нему вместе с долговой распиской несчастных идиотов. Сейчас ближайшее окружение бандита просто развлекалось, делая шуточные ставки.
Дже на цыпочках прошел в помещение, чтобы не отвлекать игроков.
– Звонил?
– Да. Выпьешь? – Юнхо взглянул на него, несколько дольше, чем обычно, разглядывал круги под глазами протеже. – Неважно выглядишь. Проблемы?
– Нет, блядь, я же только с курорта, – зашипел Джеджун.
Юнхо усмехнулся.
– Не хочешь развеяться? Сыграй, выпусти пар.
– Мне не интересно.
– Если не умеешь, Мина тебя научит.
При звуке своего имени девушка подняла глаза от карт. Игриво подмигнув Джеджуну, она лихо бросила карту поверх карты оппонента.
– Пятый гон, – елейным голоском пропела победительница. – Итого в сумме десять очков. Это десять тысяч.
– У меня нет таких денег, пощади, – один из мужчин вынул пачку денег из кармана, состоящую из одних сотен, безуспешно потрепал.
В комнате грянул хохот. Дже подумал, сколько из этих дружелюбных на вид головорезов спят и видят падение империи Юнхо. Особенно он не верил этой бабенке.
– Пойдемте пожрем рамён что ли.
Помещение довольно быстро опустело. Джеджун занял кресло рядом с бандитом. Один из его людей принес ему бутылку воды и стакан. Ким нервно дернул плечом, отказываясь от стеклотары, глотнул из горла.
– Ну?
– Своего менеджера ты видел только что.
– Какой из? Девчонка?
– Нет, она мой мастер таццу. Тот балабол с бабками.
Джеджун поморщился.
– Он даже не потрудился по-человечески поздороваться.
– Не начинай. Он сказал, что посмотрит, значит…
– Я не пес, Юнхо. Ты не можешь просто швырнуть мне кость и ожидать благодарность. Я ухожу.
Ким поднялся и направился к двери. Юнхо тоже встал.
– Стой.
– Пошел ты. Все это время я только и делал, что выполнял твои типа просьбы. Я не твоя шестерка или шваль. Я заслуживаю уважения! – Джеджун обернулся и смерил мужчину презрительным взглядом. – Деньги и власть портят человека. Ты даже представить себе не можешь, какой стал мразью. Весь в маму.
Его голос дрогнул. Помедлив, он сорвал с плеча рюкзак, бросил под ноги гангстера.
– Он просил песни? Вот, может подтереться.
Пыхтя от злости, Дже вышел, громко топая. Однако больше пяти шагов сделать не успел, путь ему перегородили два амбала. Ким макушкой им даже до подбородка не доставал.
– Джеджун, мы не закончили, – послышался голос Юнхо за спиной.
– Ноги моей здесь больше не будет.
– Ты мне…
– Должен? – Дже повернулся к Юнхо и хлопнул себя по груди. – Ну так давай, выпотроши, вернешь треть. Сколько там сейчас стоят органы? А сетчатка или роговица? О, у меня филеры качественные! Парни, тащите плоскогубцы! Извини, но больше с меня взять нечего!
Юнхо посмотрел поверх головы Дже, кивнул.
– Позовите Ёнгиля.
Бандит подошел и стиснул руку Джеджуна чуть выше локтя, поволок обратно. Дже безуспешно дергался, пока не свалился в кресло.
– Ты мне обещал, – закончил фразу гангстер. – На ее могиле обещал, что не предашь.
– Меня клеймят предателем последние два года, уже не так больно, – Ким вскочил и уставился в лицо мужчины, в его не прикрытый волосами здоровый глаз. – По твоему науськиванию я бросил все, и теперь остался ни с чем. А ты исчез! Расширяешь свой бизнес, оставив меня разгребать то дерьмо, в которое сам же меня и окунул. А теперь еще унижаешь. Наверное, ожидаешь, что я буду пресмыкаться и заглядывать в рот тебе и твоим ублюдкам? Кто из нас кого предал, а?!
– Ёнгиль – козел, но лучше него в Сеуле никто не раскручивает. Я все улажу, – Юнхо запустил правую руку в волосы Дже, погладил. – Верь мне.
– Не могу, – Ким отшвырнул его руку, отступил на шаг. – И не хочу.
В кабинет вальяжно вошел мужик. Раскинув руки, он словно бы с сожалением заулыбался. Судя по всему, вышибалы Юнхо ясно дали ему понять, что босс не доволен.
– Брат, прости, прости, я совсем забыл, зачем пришел. Эта лиса Мина так красива, что забываю напрочь о делах.
– Давай к делу. Это Ким Джеджун, – представил Дже Юнхо, ни секунды не теряя на ерунду.
– Знаю-знаю, очень запоминающаяся внешность. Наделал шуму парнишка, аха-ха-ха! Но ценю, чтобы кинуть эту компанию, надо иметь стальные шары.
– Он должен вернуться на сцену.
Ёнгиль уселся и переплел пальцы, оглядел Джеджуна, как рыбу на базаре. Ким опустился в кресло, чтобы не стоять идиотом, закинул ногу на ногу. И принялся сверлить глазами подонка. Юнхо встал за ним, засунул руки в карманы брюк. Под его мрачным взглядом новоявленный менеджер стал совсем шелковым. На первые пару минут, по крайней мере.
– Чувак, это никуда не годится, – мужик мельком просмотрел несколько песен, дальше листать не стал. – Наивно, поверхностно… хм… эта ничего так… хотя… не, показалось. Му-сор!
– Ты что, Каньё Уэст? Оценивать, что мусор, а что нет? – Джеджун забрал тетради и пихнув в рюкзак. – Ты просто менеджер, твоя работа искать продюсеров, инвесторов, помещение.
– И как по-твоему, мистер бывшая звезда, я найду все это, если даже не знаю качество предлагаемого продукта? Чужие песни ты представляешь хорошо, но Юнхо сказал, что ты планируешь продвигаться как автор-исполнитель. При всем уважении к брату, скажу честно: с таким материалом тебя даже в третьесортный клуб за халявный ужин не позовут работать.
Юнхо зашевелился, складывая руки на груди, но Джеджун услышал шуршание его рубашки, отмахнулся. Если он сейчас еще и вступится, будет уговаривать посмотреть внимательнее и посерьезнее, его позор будет полнейшим.
– Для одного вечера достаточно. Спасибо, что уделили мне время. Вы оба.
Ким даже не взглянул на Юнхо, вышел из кабинета, а через минуту и из клуба. Не замечая вежливых поклонов бандитов мелкого пошиба, он ушел к своей машине, забрался в салон и закурил. Его руки дрожали. Вкус сигареты не чувствовался. Приоткрыв окно, он гипнотизировал дверь клуба, через которую внутрь проникали лишь единицы. И думал, что спрятавшийся за ней ублюдок ни за что не выйдет за ним. Ему не нужны были извинения и обещания, просто знание того, что действительно есть на свете человек, которому существование Дже было важно. Сигарета закончилась, и Джеджун решительно вышвырнул окурок, пристегнулся и развернулся. Его только что уничтожили.
Машина мчалась по мосту через реку Хан. Ким скользил взглядом по высоткам, чьи золотые огни отражались на гладкой поверхности воды. Рука сама нащупала в рюкзаке телефон. Джеджун не без труда выудил гаджет из-под скомканных тетрадей, отыскал в телефонной книжке номер. При этом практически не смотрел на дорогу.
– Аллё, – управляя одной рукой, молодой человек прибавил ходу, обгоняя плетущийся битком груженный трейлер. – Простите, что поздно… Нет, все хорошо. Я бы хотел встретиться… Да, я знаю, где это… Спасибо.
Поджав губы, Джеджун отшвырнул мобильный и вцепился в руль. Через полчаса он подъехал к ресторану. Среднего пафоса заведение, приватная обстановка, негромкая музыка. Ким назвал номер столика, и его препроводили в самый дальний угол, налили воды и принесли полотенце. Джеджун ожидал еще минут двадцать, постепенно остывая и теряя уверенность. Он не знал, что может повлечь за собой авантюра, на которую, как был уверен еще у клуба, он был готов. Как там мама говорила перед смертью? «Принять решение можно лишь раз»?
– Джеджун-ши, – Чхве Чидо с улыбкой чеширского кота подошел к столу. С их последней встречи он несколько растолстел, видимо, дела шли в гору. По наводке Юнхо они провели как-то пару часов за праздной беседой, и бизнесмен завалил Дже похвалой и комплиментами, узнавал есть ли планы на кинематограф и моду, уверяя, что с такой харизмой выйти на новый уровень не составит большого труда. Только немного усилий, желания и N-ой суммы денег. – Не ожидал твоего звонка!
– Надеюсь, я не отвлек вас от чего-то важного? – Дже приподнялся со своего места и поклонился. Его, однако, сгребли в отеческие объятия, потрепали снисходительно.
