Текст книги "Грязь (СИ)"
Автор книги: Mouse-chan
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)
========== Мама ==========
В фургоне остро пахло ттокпокки. Чавкая, трое грязных детей в возрасте пяти-шести лет торопливо поедали нехитрую еду, вылавливая из миски куски прямо голыми руками. Ели молча – знали, что за разговорами останутся голодными, потому и сопели, давясь, как зверята. Четвертый мальчик спал, совершенно обессилев за день. Запрокинув голову, он спал, раскрыв рот. Пятый, совсем еще малыш, прижимал к груди замызганную игрушку и с отупением глядел куда-то в окно, покачиваясь в такт движению. На полу лежало шестое тельце.
Двое взрослых мужчин на переднем сидении попивали дешевую газировку из банок и совершенно не обращали внимания на детей. Они словно обособились от всего, в том числе от жалости и сочувствия. Все перекрывал страх. Забитая мужская гордость спряталась за грубостью и жестокостью, они просто пытались выжить, выполняя противную работу, день за днем копошась в дерьме и все больше вязнув в нем. За годы подобной жизни они приучили себя к тому, чтобы относиться к детям, как к рабочему инструменту, кем, по сути, те и были.
Фургон въехал в пригород уже в сумерках. Попетляв по улицам, он оказался во дворе одного неприметного дома.
– Выметайтесь.
Дети привычно открыли дверь и вылезли на улицу. Тощие оборванцы, они сгрудились, пытаясь согреться. Один из мужчин подтолкнул самую старшую девочку к дому. За ней потащились младшие. Второй же вытащил за руку мальчишку, всю дорогу пролежавшего на полу. Он был покрыт засохшей кровью и грязью. От него жутко пахло потом и нечистотами. Поморщившись, бандит потащил его едва не волоком, оставив двери машины на распашку, чтобы хоть немного проветрить салон.
Дом был заставлен старой мебелью. Дети прошли знакомой дорогой и скрылись в полутемной комнатушке, где работал черно-белый телевизор. На сегодня их ад закончился. А для мальчишки, которого занесли последним, он только начинался. Несчастного унесли в противоположном направлении. Бандит постучал в дверь, получив разрешение зашел. Пузатый холодильник, плита и алюминиевая раковина напоминали, что когда-то здесь была кухня. Сейчас это помещение было и рабочим офисом, и комнатой отдыха и неким подобием пыточной. Единственная новая вещь, словно инопланетянин, маячила в углу – большой ксерокс для печати фотографий. В центре кухни стоял круглый стол. За ним восседала женщина, безразлично пялилась на разложенную перед ней газету и жевала лапшу. Короткие волосы были по обыкновению взъерошены, маленькие глаза скользили по строчкам. Ее крепкое поджарое тело скрывалось за мужской одеждой, такой же неопрятной, как и обстановка дома.
– Как все прошло? – спросила она, не отрываясь от еды.
– Ровно.
– Рейдов не было?
– Нет. Кхм, – мужчина прочистил горло, привлекая внимание начальницы к себе. – Мама, тут это… Пацан шатался по нашей территории.
– Чей он?
– Не знаю. Молчит.
Женщина подняла глаза от чтива, взглянула на мальчика. На ее лице не было эмоций, словно бы это был вовсе не человек.
– Из какой ты банды? – спросила она.
Мальчик еле держался на ногах. Его измученный взгляд был наполнен обреченностью и полнейшим равнодушием. Такие глаза были у стариков во время войны. Они уже ничего не боялись, слишком устали и безропотно ожидали свою учесть. Судя по всему, жизнь и ее люди преподали ему столько уроков, что душа лишь чудом еще держалась в его измочаленном теле.
– Сбежал из дома? Ты сирота?
Не получив ответ, она отмахнулась от него и вернулась к еде.
– Избавься от него, – приказала она шестерке.
– Мама…
– Мне не нужен еще один рот. Все, иди отсюда.
В глубине дома вдруг раздался плач. Детский вой стеганул по венам, тоскливый и испуганный. Женщина только поморщилась.
– Господи, как же надоело! – мама выплюнула лапшу и отпихнула от себя тарелку. Заметив, что подчиненный еще топчется тут, повысила голос. – Ты и этот мусор все еще здесь?!
Бандит спохватился и потащил мальчика за руку вон. Но тот воспротивился из последних сил. Стянув тарелку, которая оказалась на самом краю стола, он разбил ее ударом о ближайших шкаф. Извернувшись, волчонок полоснул крупным осколком по руке бандита. Тот инстинктивно выпустил парнишку. На мгновение паренек взглянул на лапшу, лежащую у ног, но тут же перевел взгляд на врага. Рывок забрал последние силы, и осколок в руках дрожал.
– Ах ты сученок! – мужчина без особого труда поймал ребенка за руку, вывернул запястье, обезоружив, и наотмашь ударил его по лицу.
Мальчик тяжело рухнул на пол, остался лежать без сознания. Ухватив тело за шкирку, бандит потащил его в коридор. Женщина приподнялась.
– Стой. Оставь его.
– Но ты ведь…
– Брось к остальным. Если выживет, останется. Нет – ты знаешь куда его деть.
Бандит кивнул. На мгновение из моря равнодушия, затопившего его душу, показался островок облегчения. Ведь сегодня ему не придется убивать ребенка. Торопясь убраться с глаз босса, он ушел в детскую. Так банда называла пристрой, где ночевала свора полуголодных сирот. Пол устилали одеяла, на одном свернулся клубочком мальчик с игрушкой. Остальные, позабыв про усталость, таращились в телевизор. Бросив новичка в угол, бандит ушел.
Тусклый день набирал обороты. Солнце скрылось за тучами, и мир наполнился серыми красками. Дети скопились во дворе, громко переговаривались. Новичок сидел на крыльце и наблюдал, как они тыкают прутиками в полудохлую кошку. Та лежала на боку, на голове у нее была ужасная рана. Судя по всему, ее смертельно укусила бродячая собака. Сидевшие тут же взрослые колупались со своими делами, не обращая внимания на детей, набивали школьные рюкзачки пачками денег.
– Мама, можно взять ее себе? – крикнула взрослая девочка бандитке, которая сидела в кресле и курила.
– Она скоро умрет, оставьте ее, – буркнул один из мужчин, проходя мимо с ключами от фургона.
– Ну пожалуйста.
– Это бесполезное животное, – женщина выдула белесый дым.
– Мама!
Не желая слышать стонов, она поднялась и схватил лопату, прислоненную к стене дома. Никто не заметил отсутствия малыша с игрушкой. А тот умер от истощения под утро. Его унесли и закопали за домом, инструмент вымыли и оставили сушиться. Теперь женщина схватила лопату, стремительно подошла и, замахнувшись, опустила ее лезвием вниз. Голова бедного животного легко отделилась от тела, покатилась по земле. Дети с визгом разбежались в разные стороны.
– Станете такими же бесполезными, я убью и вас, – женщина вынула сигару изо рта и спокойно приказала. – За работу.
Пряча слезы, дети поспешили в фургон, где их ждали рюкзаки. А мама засунула руки в карманы штанов и поплелась в дом. Заметив, что на нее таращиться волчонок, она усмехнулась.
– Чего смотришь, урод? – Мальчик молчал. Мама всматривалась в его глаза. – А ведь ты мог прекратить ее страдания, но предпочел смотреть. – Тишина в ответ. – Ты понимаешь где очутился? Понимаешь, что должен быть благодарен мне?
– Хочу есть.
– Что? – женщина вылупила на него глаза, изумившись.
– Хочу есть, – повторил он.
Мама молча докурила. Все это время они с парнишкой играли в переглядки.
– Ты еще ничего не сделал для меня, почему я должна тебя кормить?
– Если я умру от голода, ничего не смогу сделать.
Женщина усмехнулась.
– Верно. Эй, Джа, – крикнула она одному мужику. – Накорми его, когда закончишь. А после дай ему работу. – Она хотела уже зайти в дом, когда задала еще один вопрос. – Как тебя зовут?
– Юнхо.
За год погибли еще две девочки, но их место быстро заняли другие дети. Целыми днями они попрошайничали на вокзалах и метро, сидели в подземных переходах и на рынках. У каждого была своя легенда о том, как родители попали в больницу или умерли. Заметив полицейских, малышня быстро собирала миски с мелочью и убегала, с ловкостью крыс уходя от погони. Они знали все углы, грязные дыры и лазы, и вскоре начали использовать свои знания для краж. Не жалели ни молодых, ни старых. Не жалели друг друга. В основном они таскали еду, только она имела для них ценность.
И едва в доме появился новый мальчик, накинулись сворой. Вернувшись поздно вечером, шестилетние попрошайки увидели, что их излюбленное место перед телевизором занял чистенький малыш. Он грыз печенье и смотрел мультики. За что и получил по зубам. Юнхо вошел последним, увидел визжащий клубок, в который превратились дерущиеся дети. Они дрались, как дикие собаки, кусались и били ногами в любого, до кого могли дотянуться. Жестокость детей приводила в ужас взрослых, особенно осознание причины избиения. Мальчик просто ел сладкое, которое они видели только на рекламных щитах, и футболка на нем была чистая.
На вопли примчались мужчины. Эти двое всегда увозили-привозили мелкотню, раздавали затрещины и кормили. Вот и сейчас, отпихнув стоящего в стороне Юнхо, они принялись грубо разнимать детей.
– Просил же смотреть за ним! Блять, лишь бы не до смерти зашибли.
Юнхо безучастно смотрел, как безжизненное тело незнакомого мальчика подняли и унесли на кухню. Кто он и что он они все узнали вечером, когда вернулась мама. Сидя на своем стуле, она наблюдала, как трое верных шестерок лупили малолетних преступников палками. Наказание стало частью их жизней, и все же к боли невозможно было привыкнуть. Мальчики, девочки, младшие и старшие, ничего не брали в расчет, просто били по приказу.
– Больно? – спросила она, переводя глаза с одного зареванного лица, на другое. Дети шмыгали носами, получив передышку. – Вы должны быть мне благодарны. Боль – это слабость, покидающая тело. Я учу вас быть сильными, чтобы вы смогли выжить. И чем вы мне отплатили? М?
Женщина поднялась и подошла к детям. Она любила молча смотреть на них. Никакая ругань, никакие угрозы не пугали ее подчиненных так, как молчание. Потому что нельзя было сказать с точностью, что последует потом. Быть может выговор. А может нож под ребро.
– Джеджун – сын… – едва не впервые в жизни бандитка запнулась, сомневаясь в выборе слов, – человека, которого я когда-то звала своим мужем. Он будет жить в этом доме. И если вы хоть пальцем прикоснетесь к нему, я убью вас. Поняли?
Дети ревели, сбившись в кучу. Им было плевать на слова страшной женщины, плевать друг на друга. Им просто было больно и обидно за то, что им не давали печенье. Они возненавидели мальчика по имени Джеджун, возненавидели это место еще больше. И затаили злобу, такую, какая никогда не должна поселяться в детских сердцах. Так в доме появился еще один рот. Который, к жуткой ненависти остальных, получал больше еды, который не попрошайничал на улице, сидел в теплом доме дождливыми днями. Мама не занималась им так, как могла бы, ведь сама вела дела. Но позволяла ему наблюдать из угла за всем, что происходило на кухне, и малыш впитывал в себя всю грязь ее бизнеса, вместо азбуки запоминая схемы отмывания денег.
Драки случались часто, менялись лишь причины.
– Это моя мама! Только я могу звать ее мамой!
Одним вечером Джеджун повалил своего сверстника на ковер и принялся колотить. Ему въехали в челюсть пяткой, едва не выбил зуб. Вцепились в волосы. Поднялся вой. Юнхо сидел на своем одеяле и смотрел, как мальчишки дерутся. Девочки шипели на них змеями за то, что перекрывали шум телевизора. В комнату заглянул бандит Джа.
– Вы уже заебали. А ну рассосались по углам!
– Да пошел ты.
– Что?! Ах вы твари!
Мужчина вошел в комнату с огромной палкой. Подскочив к дерущимся, он замахнулся для удара. Тут Юнхо вскочил и кинулся ему в ноги, сбил на пол. Он был худой, как кошка, но неожиданность дала свои плоды, враг был повержен.
– Бейте его! – крикнул волчонок.
Сам быстро переполз на спину Джа, уселся и вцепился в волосы, саданул головой о доски. Дети пару секунд смотрели на них, потом накинулись. Ими двигала не злость, просто они привыкли к крикам и приказам. Выработался инстинкт «бей первым», «бей вместе со всеми». Они знали, что лучше получить затрещину за дело, чем если бы остались в стороне и бездействовали, не сдали бы виновных. Пошла в ход отобранная палка.
Гулко треснул череп. Тело мужчины обмякло. Палка упала, и теперь нельзя было с точностью сказать, кто нанес смертельный удар. Никто не сознался бы даже под страхом смерти. Разве что…
– Готов.
Взрослая девочка, Минхоль, отошла, оглядела комнату.
– Мама нас убьет.
– Она моя мама, не твоя, – буркнул Дже в продолжении баталии. Словно бы только что на его глазах не погиб человек.
– Заткнись, Дже!
– Что нам делать?
– Что делать, Юнхо?
Все дружно повернулись к мальчишке. Тот стер капельки крови с лица.
– Закопаем. Там же, где они нас.
– Мы не сможем.
– Тогда оставайся здесь! – его суровый голос пресек нытье. – Я иду за лопатой, а вы тащите его на улицу.
Джеджун взглянул на покрытое кровью тело мужчины. Его большие глаза наполнились ужасом. Ребенок будто лишь сейчас осознал, что этот человек умер. Мальчик вскочил и выбежал из комнаты. Юнхо со старшей девочкой переглянулись.
– На одеяло его! Быстро!
Дети перетолкали убитого на одеяло, ухватили за концы и потащили на улицу. Страх перед мамой придал им сил и решительности, и они смогли переправить тело на задний двор. Юнхо взялся копать. Черенок лопаты был слишком длинным, а земля – тяжелой. Даже меняясь, они не смогли выкопать достаточно глубокую яму. Они были на грани паники, многие ревели, пока рыли руками.
Стемнело. Первые звезды стали свидетелями того, как уставшие, выпачканные землей дети все еще сгребали землю.
– Нужно бежать, – старшая девочка покосилась на Юнхо, к которому прониклась симпатией и доверием.
– Они найдут нас.
– И убьют! – поддакнул один из сопляков.
– Нет. Никого не убьют, – Юнхо вытер окровавленные ладони о шорты. – Тогда некому будет работать.
– Дже сдаст нас.
– Да, может и его… ну…
– Ты дебил?!
– Это его семья, а нам башку оторвут!
Образовавшийся холм был заметный, но больше они ничего не могли сделать. Юнхо вымыл лопату, вытер насухо, потом взялся замывать кровь и свою одежду. Глядя на него, остальные тоже принялись мыться. Грязь забилась под ногти. Наблюдатель подивился бы, как действовали эти дети, но воспитанные улицей, вынужденные жить по ее жестоким правилам, они рано выросли. Те, кто не мог угнаться, погибали. Те, кто не хотел меняться, погибали. Слезы высохли, теперь они сосредоточенно пыхтели, пытаясь скрыть следы преступления.
Было уже поздно, но взрослых по-прежнему не было. Уставшие дети упали на свежевымытый пол и уснули. Юнхо же, замотав кровавые волдыри на ладонях, пошел искать Джеджуна. Тот сидел за ксероксом.
– Обещай, что ничего не скажешь маме.
– Она моя мама.
– Вот заладил! Твоя эта сука, твоя!
Дже вжал голову в плечи и тихонько заревел.
– Моя мама.
Юнхо присел на корточки перед ним.
– Не выдавай нас. Нам нехило влетит, если она узнает. Пожалуйста.
На какое-то время показалось, что дети сдружились. Но они слишком быстро забывают доброту. Даже не так, они принимают хорошее к ним отношение как должное, словно бы им не надо ничего делать в ответ, чтобы заслужить поощрение. Мама заставляла работать за кусок хлеба, устрашала и нередко самолично отвешивала пинки, чтобы сопляки не своевольничали, не капризничали и не ленились. Дети быстро переняли подобное поведение, и в самой группе выстроилась лестница иерархии. Негласным лидером стал Юнхо, но лишь потому, что проявлял смелость и твердость. Он был молчалив, безропотно следовал приказам, но, если затевался спор, быстро мог подавить конфликт. При этом он не защищал и не выгораживал остальных, считая, что они должны сами разгребать свое дерьмо. Старшая девочка, Минхоль, была тупенькая, но красивая, обычно приносила больше всех денег, потому что ее хорошенькое личико и покрасневшие от слез красные глаза не оставляли равнодушными аджумм. Осознав, на какие рычаги жать, она хитрила и обманывала, взращивая свое женское коварство. Остальные дети не выделялись из толпы, влачили свое существование, заглядывая в рот маме, ее прихвостням и старшим. Джеджун ненавидел их всех. Сидя в одиночестве дома, он размышлял, почему вдруг папин уютный дом сменился на этот вонючий гадюшник. Его умишка хватало на то, чтобы хранить тайну. Тогда, не добившись вразумительного ответа, Юнхо оттаскал его за чуб, а потом хорошенько пнул в живот. Страх и злоба заставляла продумывать план побега, и Дже ждал подходящей возможности, чтобы улизнуть.
Через два года их осталось пятеро. Подросшие дети уже не могли выпрашивать деньги, они не вызывали жалости и не умиляли, тогда мама дала им новую работу. Они стали курьерами. Таскали в своих рюкзаках поддельные паспорта и фотографии, деньги. По-прежнему крали. Джеджун учился. Утром забирался со всеми в фургон, прятался на переднем сидении или сидел на запасном колесе за креслами. Малолеток увозили на дело, а он выходил у станции метро и ехал в школу. Мама не проявляла к нему любви, но и жестокости тоже. Сама не лупила, остальным могла позволить потешить себя властью, но лишь в разумных пределах.
В десять лет Дже решил, что хорошо бы избавиться от подонков. Он их ненавидел. За обидные слова, за их грязь и невоспитанность, за то, что посмели выжить и продолжать причинять зло. Копов он вызвать не мог, потому что понимал, где окажется. Однажды он уже был в детдоме, всего несколько дней, но прочувствовать хватило. И все же эти маленькие твари были для него хуже крыс, которых хотелось убрать с глаз долой. И в первую очередь самых сильных из них. Ему представился случай, и он не упустил момент. Снег запорошил дороги, и они опаздывали, потому спешно собирались и лезли к фургон неумытыми. Джеджуну пришлось трястись со всеми в салоне. Мужик, заменивший исчезнувшего Джа, решил не делать крюк до метро и высадил парня на дороге. Тот взвалил рюкзак на плечо и потопал восвояси. В школе обнаружил, что вместо учебников и тетрадей прихватил пачку паспортов. Такие серьезные вещи мама пока доверяла только Юнхо. Стоило ему потерять такой драгоценный и несомненно дорогой заказ, за его жизнь никто бы не поручился. Значит, одним ублюдком в жизни Дже стало бы меньше. Ослепленный своими умозаключениями, парень выбрался из школы на задний двор и, укрытый пристройкой, методично вырвал все страницы, разорвал и сжег. Ни разу его не кольнула мысль о том, что по его вине могли убить человека.
Когда наступил вечер, он боялся возвращаться домой. Сидел на ступенях до самого закрытия. Паранойя накрыла тяжелым, душным одеялом, казалось, что в старом клоповнике его поджидает вызверившийся Юнхо и мама с палкой. Наверняка, этот говнюк обнаружил подмену и вернулся, обо всем доложил. И единственный, кто получит палкой по ногам, будет сам Дже. За этими мыслями он выбрался за изгородь, подгоняемый сторожем и засидевшимся допоздна учителем. На улице его уже поджидал фургон. Джеджун, заметив его, дал стрекача. Рос бы он с Юнхо и другими, возможно, ушел бы от погони. Его настигли уже к концу улицы, запихнули в машину и поехали домой.
– Зря ты это затеял, малыш, – хмыкнул мужик, заблокировав двери.
– Мы все из-за тебя получили. Даже если мама тебя не тронет не думай, что мы забудем подставу так легко, – шестерка, даже дыхание не сбивший в беготне за ребенком, ухватил Дже за горло. От него пахло луком и сигаретами, а глаза смотрели с такой злобой, что Джеджуна едва не вырвало от страха.
Пока они ехали домой, он все думал, как бы вырваться из машины, но это было невозможно. И вот, заветная кухня. Пахнет рамёном. Негромко гудит принтер, шелестят бумаги. За столом сидели незнакомые дядьки, в углу притулилась женщина с маленькой девочкой. Судя по всему, это клиенты, делают какие-то нелегальные документы.
Мама встала из-за стола. По ее лицу нельзя было ничего прочесть, и это сегодня неимоверно пугало. Джеджун сглотнул комок в горле. Его ухватили за шарф, едва не задушили, ударили в бедро. Взвизгнув, мальчик упал на колени.
– Извинись перед нашими гостями.
Дже закусил нижнюю губу, чтобы позорно не разрыдаться. Мама сдавила ему шею.
– Из-за тебя, Джеджун, они вынуждены были пропустить поезд. Из-за тебя эта маленькая леди сейчас не спит, как того полагается нормальным детям. Из-за тебя мы вынуждены просить наших уважаемых клиентов подождать то, что они оплатили. А это не на пользу ни мне, ни тебе. Ну, я жду.
– П-простите.
– Громче!
– Я прошу прощения, – выдавил Дже, уткнувшись в пол лбом и сложив перед собой ладони в знак глубочайшего сожаления.
Мама кивнула помощнику, сама же поволокла Джеджуна в детскую. Дети не спали, они знали, что случилось, и были крайне возбуждены. Шепотом обсуждали, какому наказанию подвергнется «маленький принц», хихикали. Слава богу, это он, а не они, додумался до подобной авантюры. Теперь он получит, да так, как никто из них не получал за все годы.
– Пошли вон.
Мелкие быстро вскочили, схватили куртки и выбежали на улицу. Все, кроме Юнхо. Он лежал поломанной куклой на своем одеяле. Кажется, дышал, но Дже не был в этом уверен. Мама пихнула мальчика на Юнхо, и тот свалился поверх, почувствовал под ладонями липкую кровь.
– А теперь попроси прощения у него.
Джеджун вгляделся в лицо мальчишки. В полумраке было плохо видно, но разбитое в мясо лицо, ручейки крови, текущие из носа и рта он разглядел. Тонкие руки безжизненно лежали на одеяле. На бледной коже скоро расцветут синяки.
– Его вина в том, что не уследил за товаром. Он должен был проверить, а потом перепроверить. Он не выполнил свою работу, поэтому был наказан. А в чем твоя вина, Джеджун?
– Я… я взял чужое.
– Нет. Ты сделал хуже, ты взял у своего. Где паспорта?
– Сжег.
Мама удивленно подняла брови.
– Зачем?
Мальчик поднял на нее покрасневшие глаза.
– Ненавижу все, чем ты тут занимаешься.
– Тогда почему не унес все в полицию?
Дже сжал губы, промолчал. Он думал, что его так же сильно изобьют. Однако время шло, но его не трогали.
– Ты намерено взял рюкзак Юнхо? Ненавидишь и его?
– Я не специально.
– Значит, ты не планировал воровать?
– Я не воровал, просто спешил и взял этот рюкзак, – выкрикнул мальчик.
– Но все-таки сжег документы.
– Я не хочу, чтобы ты этим занималась! Почему нельзя быть, как все?! – по щекам побежала предательская влага, и Дже ощутил, как болезненно перехватило горло. – Я хочу обычную маму, как у всех!
Женщина смотрела на него безразлично.
– Если кто-то из наших еще раз что-то потеряет по твоей вине, я начну укорачивать твои пальчики. Понял меня? – Дже молчал, пришлось пнуть его. – Понял?!
– Д-да.
– Следи за Юнхо. Если помрет, возьмешь лопату и закопаешь рядом с Джа. – Джеджун вздрогнул, рывком выпрямился и взглянул на мать. Та усмехнулась. – Неужели ты думал, что я ничего не знаю? Идиот.
Джеджун остался один. Теперь он мог плакать сколько угодно. Сжавшись в комочек, он уткнулся лицом в колени.
– Смотри, не затопи нас.
Дже не отреагировал, хоть внутри все сжалось от злобы. Девчонка дразнила его некоторое время и отстала, потеряв интерес. Мальчик не отвечал ей, что с ним время терять? Скривив личико, она уселась перед телевизором. Остальные тоже подтянулись. Успокоившись, Джеджун снял куртку и обувь, забрался в угол и просидел там, пока кухня не освободилась. Тогда он на цыпочках проник туда, раздобыл свечу, глубокую миску, стакан и тряпку. Вернулся обратно с водой. Стараясь не шуметь, чтобы не получить в свой адрес нелицеприятных комментариев со стороны мелкой сучки и ее подхалимов, мальчик зажег свечу, уместил ее в стакане. Смочив тряпку, он отжал воду и занес над лицом Юнхо. Как-то по ящику он видел, что одному несчастному положили так влажный носовой платок, и он задохнулся. Может ли Юнхо погибнуть от такого пустяка? И сможет ли Дже спокойно отвернуться и уйти, оставив мальчишку умирать? В любом случае, даже в таком состоянии Юнхо был полезен маме, иначе бы его уже убили. А вон он, Джеджун, не имеет значения вообще. Ни сын, ни работник, никто. Вновь вернулись злые слезы. Тряпка… лицо… убить… тряпка…
Наваждение схлынуло так же внезапно, как и накрыло. Моргнув, Джеджун опустил тряпку в миску, вновь смочил. Представил вдруг еще один холмик на заднем дворе. Начало подташнивать. Сглотнув, мальчик выжал воду и начал смывать кровь с лица Юнхо. За этим и провел всю ночь, уснув под утро с тряпкой в руке.
– Вставай!
Дже проснулся от чувствительного пинка чуть левее копчика. Над ним навис мужик, вновь осчастливил вонью изо рта.
– Тебя зовет мама.
Джеджун бросил взгляд на Юнхо. Тот лежал все так же, тихо дышал. На лбу блестела испарина, а щеки покраснели.
– Ему нужен врач.
– А мне нужен минет, и что с того? Вали, давай.
Дже поднялся и поплелся на кухню. Женщина сидела за столом и перебирала листы своего блокнота. Во рту по обыкновению торчала сигарета, волосы торчали в разные стороны. Даже не взглянув на сына, она указала на рюкзак, лежащий на стуле.
– Возьми. Сегодня вместо школы пойдешь работать.
– Я? Я не могу.
– Сможешь. На тебе клиенты Юнхо. Мон тебя отвезет.
Дже оглянулся на злобного мужика. Тот грыз спичку, нехорошо ухмылялся.
– Мам, я, правда, не…
– Зови меня как все.
Джеджун почувствовал, как противно защипало в носу.
– Мама, я не знаю адреса, не сумею убежать от копов. Я без понятия, как вести такие дела.
– Дже, ты ведь знаешь мое правило.
«Станешь бесполезным – убью». Еще бы он не знал. Кивнул, робко потащил со стула рюкзак.
– Мон скажет адреса и место, где будет ждать. Иди.
Джеджун обнял тяжелую ношу, прижал к животу. Перед тем, как уйти, решился попросить о том, чтобы вызвать для Юнхо врача. Или, по крайней мере, дать какое-нибудь лекарство. Мама наградила его таким змеиным взглядом, что мальчик поспешил убежать.
Юнхо шел по улице, играя сигаретой. Его глаза метались по вывескам баров и игорных заведений. Руки покоились в карманах кожаной куртки, потрескавшейся на плечах и сгибах. Пятнадцатилетний пацан, он шел выполнять работу без страха. Нужный ему человек сейчас проматывал деньги, взятые в долг, пытаясь сорвать куш. Юнхо мало интересовала причина, по которой он не мог заработать честным путем, мало интересовала тяжелая история жизни, возможная судьба семьи. Он думал лишь о том, что должен принести к утру деньги.
Ублюдок нашелся в одном из нелегальных игровых домов, запрятанном в старом гараже. Полдюжины столиков были оккупированы любителями острых ощущений. В воздухе витал запах соджу и дешевых сигарет.
Не обращая внимания на нехорошие взгляды, Юнхо спихнул одного тощего мужика со стула и упал на него, уставился тяжелым взглядом на своего клиента.
– Пятого июля прошлого года ты взял в долг четыре миллиона вон, – проговорил он. – С набежавшими процентами сумма составляет двенадцать миллионов сто тысяч. Сегодня последний срок оплаты.
Мужчины взглянули на пацана, усмехнулись той серьезности, с которой он говорил.
– Исчезни, – дерзко ответил ему задолжавший мужчина.
– Заплати и я уйду.
Клиент смачно харкнул в пепельницу, потом резко развернулся и вломил тяжелой стеклянной дурой по лицу Юнхо. Тот едва не свалился со стула. В его глазах заблестели слезы боли, но он усилием воли привычно сдержал их. В зале воцарилась тишина.
– Передай своей долбанной старухе, что я верну деньги. Позже.
Игра возобновилась. Юнхо сплюнул кровь из разбитой губы. Бурый плевой приземлился рядом с пепельницей. Наклонившись, он поднял ее, водрузил на стол.
– Заплати.
За столом раздались смешки.
– Упрямый мальчик.
– Кажется, его не учили уважению старших.
Юнхо молча вытащил из кармана телефон, через быстрый набор связался с нужным номером, включил громкую связь. Послышался испуганный женский голос. Женщина рыдала и умоляла мужа вернуться домой, чтобы нагрянувшие в их дом бандиты не пугали детей. Ублюдок присмирел, нахальная улыбка исчезла с его лица.
– Я верну деньги на следующей неделе. Обещаю.
Юнхо не тронула дрожь в его голосе.
– Какие ставки?
– Полтинник.
– Поднимите до трехсот.
– Чего?!
– Играй, – кивнул парень на карты. Сам он удобно устроился на стуле, намереваясь наблюдать. – Ты ведь понимаешь, что будет, если проиграешь?
За столом воцарилась напряженность. Игроки молча перемешали кости и подняли. Страх и ненависть ослепили, мешали сосредоточиться. Символы смешались в одну кашу, комбинации вылетели из головы, а прочитать эмоции сидящих напротив игроков было невозможно. Ведь он боялся поднять глаза, мелко трясся.
– Да, крошка! – загоготал противник, вскрыв кости. – Я выиграл!
Должник вспотел. Теперь он должен еще и этому придурку?! Юнхо оглядел кости своего клиента, протянул руку и взял кость из вскрытой комбинации, приставил в конец ряда.
– Маджонг, – объявил он выигрыш, поднимаясь.
Тяжелый вздох едва не снес стол. Должник осознал, что выиграл огромную сумму, такую, какую, наверное, никогда в жизни больше не подержит в руках, упал на колени.
– Спасибо! Спасибо вам!
– Мама хочет получить обратно свои деньги.
– Я верну! Все верну!
Юнхо, однако не уходил.
– А мой долг?
– Что? – мужчина, на чьем лице еще секунду назад светилась радость, побледнел.
– Ты мне должен, – Юнхо взял со стола пепельницу. Коротко замахнувшись, он нанес мужчине сокрушительный удар в челюсть. Тот рухнул под стол без чувств. – Приду на следующей неделе.
Парень повел плечами и перешагнул через тело. Из-за долбанной игры он теперь опаздывал. Оседлав старенький потрепанный скутер, брошенный на улице без присмотра, Юнхо завел мотор и поехал в город. Джеджун должен был уже освободиться с вечерних занятий. Из всех обитателей грязного во всех смыслах домишка он был единственным, кто учился. Остальные дети едва умели читать. А счету их обучили, чтобы могли посчитать деньги за вырученный товар. Вместо того, чтобы подслушивать, как занимается Дже, шпана проводила свободное время перед телевизором. Юнхо все больше отсутствовал, изучая бизнес мамы, сидел на кухне, слушая разговоры, запоминал имена клиентов и партнеров. Он узнал, что банда промышляла не только подделкой документов и отмыванием денег в мелких развлекательных заведениях и закусочных, но и имела дело с торговлей органами. Неудачники, не сумевшие вовремя вернуть деньги, отдавали то, чем наградила мать-природа: почки, печень, сердце, роговица. Так что, несмотря на бедную обстановку, мама была далеко не нищей.
Юнхо думал, что опоздал, но именно ему пришлось ждать. Причем за закрытыми дверями. Школа была заперта. Так где же черти носили парня? Уйти домой он не мог, знал, что Юнхо заберет его. Мама начала подозревать ставшего слишком лояльным, едва не равнодушным, Дже. Она запрещала ему иметь мобильный телефон, отселила в пристрой, собранный на другом конце двора, при появлении на кухне стихали разговоры. Она не могла понять, что же такого случилось, что мальчик, некогда бурно выражавший протест, вдруг сдался. У нее были связи в полиции, и пока все было тихо, но вдруг сопляк что-то замыслил. Юнхо, вошедший в ближайшее окружение преступницы, получил новое задание – приглядывать за Джеджуном.
