Текст книги "О верности говорят вполголоса (СИ)"

Автор книги: Мона Ини

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

– Ну что ж, никто не обещает ей тёплое местечко. Докажет, что хочет и может быть полезной, останется. А нет… что ж, в Портовой мафии и без неё много таких детей – беспризорных, способных и жадных до хорошей жизни.

Отдав соответствующие указания одной из своих подчинённых, Кое выбросила нахальную девчонку из головы. Её гораздо больше занимало обучение Накахары Чуи.

========== Часть 2. В Порту. Глава 5. В поисках себя ==========

«Человек – такая зараза, что ко всему привыкает», – думала Мари одним ранним утром, с ворохом бумажек скользя по коридорам. – «Даже к мафии».

Её обучение, за которое Коё назначила ответственной одну из своих девочек, было мало похоже на учёбу в родной школе или в приюте. На обучение в обычной японской школе оно, впрочем, тоже не тянуло. На самом деле, это больше напоминало Мари стажировку, во время которой нужно было узнать как можно больше того, о чём на обучении никогда не рассказывали, считая, что это не самое важное в работе. Ещё большему на стажировке нужно было научиться: к кому обращаться для решения вопросов, какова твоя зона ответственности, кого следует опасаться, а кого держаться – крупные компании прогибали новичков под себя, делая удобными, либо избавлялись от них. Мари, вспоминая прошлую жизнь, училась балансировать на грани между «удобно использовать в работе» до «неудобно использовать в своих целях» теперь уже в Портовой мафии.

Как ни странно, во многом Порт не отличался от любой другой крупной организации, подобных тем, в которых Мари работала в прошлой жизни. С поправкой на специфику и менталитет, конечно. Особенности менталитета вообще были особым разговором: раньше Мари изучала японский для себя, а не для работы, и потом на эти знания легли базовые умения и навыки тела, в которое она попала. Сама Мари никогда не говорила по-японски так хорошо, но подозревала, что если бы не занималась этим в прошлой жизни, рисковала бы прослыть ещё в приюте умственно отсталой.

Культура поведения в Японии – отдельный вопрос. Какие-то вещи девочка усвоила ещё в приюте, но в остальном полагалась на здравый смысл, просмотренные аниме и нормы, привитые в прошлой жизни. И на фоне Овец всегда считалась воспитанной.

Ага, сейчас. Первое, что сообщила ей наставница от Кое, что Мари ведёт себя вульгарно и неподобающе для девочки её возраста. Первое, что её заставили зубрить – стопки книг по поведению и этикету. С ужасом Мари обнаружила, что почти на каждое социальное взаимодействие существовали определённые рекомендации, которые необходимо соблюдать. Больше того, по нормам весьма традиционного общества, несмотря на эпоху глобализации, она действительно считалась невоспитанной и вульгарной. И тот факт, что ей никто об этом не сказал, просто говорил о том, что взрослые, имеющие право её поучать, сами не особо были знакомы с этими нормами.

Чуя, к слову, тоже. Но он как-то интуитивно вписался в другой образ – классического хулигана. Правда, Озаки уже взялась за его воспитание, так что Мари иногда замечала, как парень рефлекторно потирает затылок в ситуациях, где уже давно обругал бы всех.

Мари приходилось зубрить всё с нуля. Некоторые правила вступали в конфликт с ранее усвоенными, и то, что считалось вежливым, Мари воспринимала как самоуничижение. На лицо был культурный шок, с которым приходилось справляться самой. И всё же это было гораздо привычнее, чем жизнь с Овцами. И даже… сулило определённые перспективы.

Конечно, легко ей не было. Отказавшись от предложения Коё, взамен выдвинув своё, Мари поставила себя в положение, в котором постоянно приходится доказывать, что достоин того места, на которое претендуешь. Она хотела стать правой рукой человека, которого прочили в офицеры мафии, на один из высших постов. Не как боевик, потому что Чуе в этом деле не было равных, но и не в качестве секретарши. Мари понимала, что должна быть значима для организации сама по себе, приносить ей пользу не только как приложение к Чуе, и собиралась это доказать. Очень амбициозно, а потому, особенно для японцев, очень вызывающе.

Нагрузки у Мари были такими, что не каждый ребёнок с ними справился бы. Да и взрослый человек без её опыта работы рисковал надорваться, особенно если учесть, что пройти школьную программу её тоже обязали.

В этой атмосфере редкими лучиками в беспросветной бумажной работе были встречи с Чуей. Тот, закусив удила, тоже усердно работал. Пожалуй, Мари впервые видела его таким целеустремлённым. Овцы были его ответственностью, да, но они же были его цепями. Накахара всегда вынужден был ориентироваться на них, всегда помнил, что должен быть рядом, чтобы защитить. В Портовой мафии тех, кто не мог защитить себя сам и считал, что может паразитировать на силе других, сливали одними из первых. Никому не нужен был балласт.

Сейчас же у Чуи появилась цель. Причина, ради которой нужно учиться, и парень принялся за это с тем же упорством, с каким обычно брался за серьёзные дела. То, как Чуя поглощал предложенные знания, поражало Мари. Она была взрослым человеком, умеющим работать с информацией, тем более, что часть её просто приходилось переосмысливать с учётом специфики новой организации, но Чуя…

«Кто вообще в моей прошлой жизни придумал, что он не больше, чем недалёкий и слишком вспыльчивый боевик, продвинувшийся лишь из-за силы и преданности боссу?»

Умом Чуя не уступал признанному гению Дазаю. Просто был заточен на иное. Там, где Накахара не мог понять и уложить информацию сходу, он брал её, как рыцари брали крепости после осады. Мари иногда хотелось плакать от зависти: в эмоциях Чуи она различала злость, досаду, азарт, но вместе с тем всегда непрошибаемую уверенность, что всё это нужно в первую очередь ему. Никаких сомнений, никаких оправданий. Потрясающая работоспособность, при том что у Чуи никогда не было подготовки вроде прошлой жизни. Когда всё только началось, Мари почему-то ожидала, что ей придётся уговаривать парня, который как-то жил без базового образования всё это время и мог бы посчитать, что ещё столько же проживёт.

На деле, уговаривать приходилось Чуе.

– Я бездарна, – сообщил ему депрессивный кокон из одеяла, сидевший на полу в окружении стопок бумаг, от вида которых у Чуи, если честно, сводило скулы. – Абсолютно необучаема и бесполезна.

– Это тебе учителя сказали? – уточнил парень.

– Нет, они, – мотнул головой депрессивный одеяльный кокон в сторону бумаг. – Будь я проклята, если понимаю хотя бы половину из этого. Почему не сходятся цифры? Куда потрачены деньги? Минако-сан сказала, что здесь есть объяснение, почему при прошлом боссе эта гостиница стала чёрной дырой организации и почему её ни в коем случае нельзя было продать.

Чуя сунул нос в бумаги и поспешил вытащить малую из этого подавляющего царства уныния и не сходящихся цифр. Одеяльная гусеничка вяло трепыхнулась, но потом уткнулась носом в плечо и пробурчала:

– Опять ты меня утешать будешь.

– Ты против? – искренне удивился Чуя.

Мари засопела. Она чувствовала, что над ней подшучивают, а неспособность свести дебет с кредитом, одновременно решив определённо политическую задачку, из-за которой клятый отель и поныне числится за Портовой мафией, не впечатляет Чую настолько же, насколько и её.

«Это я должна быть тем, кто поддерживает».

– Завидую Чуе, – наконец, пробормотала она вслух. – У тебя есть цель, и ты так настойчиво к ней идёшь. А я только и могу, что тормозить и сомневаться.

Накахара удивлённо уставился на одеяльный кокон в своих руках. Потом на стопки бумаг со сведениями, которые (Чуя знал точно) мало кому дали бы как учебное пособие, даже если относились они к прошлому, а не настоящему Портовой мафии. Девочке в его руках было двенадцать, а на вид и того меньше – он до сих пор мог пересчитать пальцем её рёбра, несмотря на то, что кормили малую здоровой пищей теперь регулярно.

Чуя хмыкнул.

– На самом деле, вряд ли бы я держался так долго, если бы остался один.

Мари закопошилась и высунулась наружу, только чтобы с недоверием на него посмотреть.

– Ты же… Так уверен в себе.

– Конечно, – с лёгкостью подтвердил парень. – Не могу же я быть хуже, чем моя будущая подчинённая. К тому же, я должен дать тебе место, достойное твоих уникальных способностей, не так ли, малая? – заметив, что Мари несколько расслабилась, Чуя ущипнул её за щёку и потянул.

– Хы-ватит так делать каждый раз, когда я отвлекаюсь… Чуя!

– А ты не теряй бдительности, – усмехнулся парень.

– Прекрати! Ой! – Мари попыталась сползти, но одеяло играло против неё. Девочка едва не шлёпнулась на пол, но почти тут же воспарила в воздухе под воздействием чужой способности.

– По-моему, тебе надо развеяться, – посмеялся Накахара. – Иначе так и закиснешь со своими бумагами.

– Чуя, пусти!..

– Не раньше, чем смогу быть уверенным, что ты не проведёшь все выходные, зачахнув над работой, трудоголик.

Парень вышел из комнаты, а за ним, как гелевый шарик на ниточке, потянулась и притворно-разобиженная Мари. В итоге они и погуляли, и сходили в кино на последний вышедший боевик, а потом Чуя снова уехал на какое-то задание в пригород Йокогамы.

С Накахарой рядом Мари охотно забывала о проблемах, но стоило надолго остаться одной среди в лучшем случае равнодушных к ней людей, и сомнения в себе, своём решении возвращались. Мари казалось, что она топчется на месте без всякого прогресса, и она не была уверена, что выбрала правильно, став частью Портовой мафии. Почти год, а у неё не связи, а тоненькие ниточки – натяни и порвутся. Собственные достижения в организации казались незначительными. Зависимость от чужого мнения и настроения, порождаемая способностью, всё только усугубляла. Мари то злилась на себя за то, что, не сумев оставить рыжего мальчишку, отказалась от собственных планов на жизнь, то раздражалась на то, что позволяет способности понемногу уничтожать её решимость. Очень не хватало если не друга, вроде Чуи, то хотя бы приятеля.

И судьба её словно услышала.

– Это отчёты нашего рёкана за прошедший месяц, – хлопнула перед ней стопокой бумаг Минако.

Мари, уже неплохо понимавшая, как здесь работает обеспечение, подозрительно посмотрела на бумаги:

– И то, что нужно заказать на следующий?

– Всё верно. Мне некогда этим заниматься, так что проверь и, если что-то не так, исправь. Старик Аяме принимает отчёты только до конца этой рабочей недели, так что не затягивай с этим, – Минако поморщилась. У неё болела голова, и чувство это было не столько физическим, сколько психологическим.

– Что-то случилось? – осторожно спросила Мари, давя желание потереть виски. От чужой головной боли это всё равно бы не помогло избавиться.

– Кое-сан сказала, что мы удостоены чести принимать госпожу Такэда.

– О.

– Вот именно, – Минако махнула рукой. Госпожа Такэда была актрисой, очень высокооплачиваемой, но столь же капризной. Заполучить её на вечер было честью и одновременно – головной болью организаторов. – Так что оставляю рутину на тебя. Уж не развалишь рёкан за неделю, надеюсь.

Девочка хлопнула глазами. Даже если причина только в высокой загруженности, не слишком ли большая ответственность для двенадцатилетки? У Минако были и другие помощники. Больше похоже на какую-то проверку. Мари согнулась в традиционном поклоне:

– Положитесь на меня, Минако-сан.

Женщина только хмыкнула.

Так Мари внезапно обнаружила себя крайне занятой на весь срок отсутствия Чуи. Потому что, конечно же, недочёты нашлись, конечно же, пришлось всё перепроверить, и помимо основного задания Минако, не смущаясь и без предупредительного в воздух, сбросила на неё все текущие вопросы, не касавшиеся приёма госпожи Такэда.

Неудивительно, что с отчётом Мари неслась к кабинету Аяме-сана в последний день, проклиная запутанные коридоры офисных помещений и макулатуру, оттягивающую руки. Все её мысли были сосредоточены на том, чтобы успеть до обеда Аяме, на который вредный старик мог уйти раньше времени, а потому столкновение с таким же несчастным стало для неё сюрпризом.

Бам! В голове зазвенело, а листы отчёта, к счастью, прошитые, неровной стопкой упали на пол. Мари, не вставая с пола, прижала ладонь ко лбу и зажмурилась, чтобы разогнать звёздочки перед глазами.

– Смотри, куда идёшь! – возмутился кто-то.

– Сам по сторонам поглядывай, – огрызнулась девочка, но тут же подхватилась с места, собирая в кучу упавшее. Есть ли ей до каких-то хамов дело, когда счёт идёт на минуты, а от результата зависит жизнь рёкана на следующий месяц и её собственная судьба?

– Стой! Ты к Аяме-сану?

Мари притормозила.

– Ну?

Парень, с которым она столкнулась, широко улыбнулся:

– Тогда не ходи туда. Там сидит толпа, ждёт, когда старик вернётся, а он принимает в другом кабинете. Мне парни сказали, что здесь табличку поменять не успели.

Глаза Мари хищно вспыхнули. Конечно, не будь у неё дара, она бы начала подозревать, что этот парень просто хочет подшутить над ней из-за столкновения, но общий фон доброжелательности и уверенности в своей правоте говорил о его искренности.

– Куда идти?

Парень улыбнулся шире:

– Я покажу, только что оттуда.

Следуя за ним по коридорам, Мари исподтишка разглядывала нового знакомого. Типичная для японца внешность: чёрные волосы, карие глаза. По японским же меркам он считался довольно симпатичным. Не красавцем, но было в нём что-то располагающее. За то время, что парень тащил её по коридорам, он не замолчал ни на минуту. Мари узнала, что он пришёл сюда, чтобы тоже отдать отчёт, что старик Аяме вреден до невозможности и достал даже местных работников, что недалеко есть кафешка, где сотрудникам организации делают небольшую скидку в обед… И всё это почему-то не раздражало, хоть болтунов Мари не жаловала.

– Ну, удачи, – прошептал парень, стоя перед кабинетом, и подтолкнул Мари к двери, где поблескивала на солнце новенькая табличка.

– Спасибо, – также шёпотом ответила девочка и постучала.

Двадцать минут спустя морально уничтоженная, но всё-таки сдавшая отчёт Мари выбралась из этого ада и на выходе едва не споткнулась, завидев уже знакомого парня, улыбавшегося ей по-прежнему широко.

– А ты быстро! В моих отчётах он придирается за каждую мелочь. Пойдёшь обедать?

Мари хлопнула глазами. Если бы не яркое для неё сияние интереса и дружелюбие, она сочла бы это навязчивостью или подставой. Но этот парень действительно видел что-то любопытное в девчонке младше себя. Она вздохнула, преодолевая въевшееся глубоко в душу недоверие, и попыталась улыбнуться в ответ:

– Почему бы и нет?

========== Часть 2. В Порту. Глава 6. Мамору ==========

Его звали Мамору, четырнадцать лет, в мафии оказался с подачи дальнего знакомого пропавшего без вести отца и он никогда не подозревал, что его работой чаще будет служить мальчиком на побегушках, грузчиком и лишь иногда – массовкой в каких-то разборках. И то, в перестрелку Мамору попал один раз и только по собственной глупости – так-то его намеренно отсылали прочь. Услышав про грузы, Мари хлопнула себя по лбу и испытала желание ещё сильнее настучать себе по голове: с этим парнем она уже встречалась, он был одним из тех, кто заносил доставленные для рёкана ящики, которые Мари принимала вместе с ещё одной ученицей Минако. Она тогда больше была занята сверкой груза с накладной, но могла бы быть и повнимательнее. Снова.

Мамору был из того типа людей, которые легко находили себе приятелей и знали всё и обо всех. Попрощался с охраной на выходе, представил её в кафе, так что приятную скидку Мари получила и на свой обед, да ещё незаметно втянул её в разговор ни о чём. Излучаемый им оптимизм просто сшибал с ног, Мари испытывала рядом с ним ощущение человека, который щурится на яркое солнце, но не может отвести взгляд.

Через две недели они встретились уже в рёкане, и, завидев широкую улыбку одного из грузчиков, Мари невольно улыбнулась в ответ сама.

– Вау! – обрадовался парень совершенно искренне. – Так ты всё-таки улыбаться умеешь!

В общем, несмотря на некоторые недостатки, Мамору оказался очень приятен в общении для взыскательного вкуса эмпата.

Случайные встречи переросли в целенаправленные, и вот они уже сидят где-нибудь по выходным, если оба не заняты, вместе. Резались в видео-игры, болтали ни о чём. Мари иногда смотрела на приятеля с глубокой задумчивостью – раньше ей вряд ли понравился такой человек. Болтун, готовый улыбаться любому – она, не умея строить личные связи, подозревала бы его в неискренности. Но сейчас в его обществе было комфортно. Кроме того, начав общаться с Мамору, девочка мигом обрела целый ворох знакомств в других отделах. Там, где она сама говорила только по рабочим вопросам, Мамору умудрялся находить приятелей, и Мари училась, наблюдая за ним.

Со временем отношения приятелей стали ближе. Мари узнала, что работа в мафии его не слишком радовала: Мамору хотелось быть хорошим человеком, а не тем, кого могут послать убивать людей, пусть даже и в качестве группы поддержки. Не сказать, чтобы девочка его не понимала.

– Тогда зачем? – спросила она однажды, как-то услышав такую оговорку.

Мамору как-то неловко повёл рукой:

– У сестры лейкемия, а мама… Не то чтобы она не хотела о ней позаботиться, но…

Мари выдохнула, чувствуя вдруг навалившуюся усталость и глухое отчаяние человека, уже смирившегося с тяжёлой ношей. Девочка прикусила губу и сжала чужую руку, стремясь передать поддержку.

И, так уж вышло, что когда Мамору действительно пришлось впервые убить, защищая свою жизнь, именно Мари была тем человеком, который встретил его после. Это было случайностью, на самом деле. Они столкнулись в главном офисе, где группа Мамору сдавала отчёт. Парню там, в общем-то, делать было нечего, а сама Мари снова выполняла поручение наставницы. И вместо того, чтобы поприветствовать и разойтись, как это бывало, если они работали, затормозила, зацепившись взглядом за тусклую, натянутую улыбку, за которой – она точно знала – плескалось что-то страшное.

– Привет.

Мамору криво ухмыльнулся:

– Привет.

– Не проводишь меня до рёкана?

– Конечно, – без вопросов согласился обычно не замолкающий ни на минуту парень.

Шли в молчании. Мари отчиталась наставнице, получила разрешение отдыхать, а по дороге обратно к Мамору заглянула к одной из девочек, с которой успела наладить неплохие отношения. От неё Мари вышла со звякнувшей сумкой и краснеющими ушами – столько двусмысленных шуточек пришлось выслушать за короткое время. Но даже если этому телу и было всего двенадцать лет, даже если гормоны делали её импульсивной, а чужой менталитет всё ещё иногда ставил в тупик, Мари оставалась взрослым человеком, и она прекрасно помнила действенное средство от отчаяния. Пусть и не могла употребить его сама.

Мамору ждал её возле рёкана, как Мари и просила. Стоял, сгорбившись и засунув руки в карманы.

– Идём, – потянула она его за руку.

Пить в рёкане, где она обычно ночевала, если Чуи не было дома, ей никто бы не позволил. Так что оставалось только привести Мамору в их с Чуей маленькую комнату с кухней, почему-то считающуюся полноценной квартирой. Впервые она добровольно вела кого-то на их совместную территорию. Выставила на столик нехитрую закуску, традиционное саке, которое девочки рёкана предлагали гостям, и велела:

– Пей.

Только тогда Мамору очнулся.

– Мари, ты что творишь? – видимо, тоже считал распитие алкогольных напитков сомнительным развлечение для двенадцатилетней девочки.

– Или ты выпиваешь это сам, или я тебе помогу, – не растерялась та. Шантажировать людей, которые относятся к тебе хорошо, неправильно, но ведь это для его же блага, верно?

– Мари, ты… – Мамору покачал головой. – Ну, кто же так делает?

– Что, стыдно стало малолетку спаивать? Тогда смотри, – и она потянулась за чашкой.

– Стой! – маленький столик чудом не перевернулся. Чашечку у Мари отобрали и отвесили профилактический подзатыльник. – Ну, у тебя и методы заботиться, – проворчал парень. – Это тебя Минако-сан так научила?

«Нет, Чуя», – чуть не ляпнула Мари, вспоминая, что каждый раз, когда она была не в настроении, её хватали и тащили с собой на руках или способностью, тискали щёки (вообще-то, больно) или, в лучшем случае, садили на коленки, словно куклу, не отпуская, пока не полегчает.

– Зато эффективно, – сказала она вслух, пожимая плечами. – Ты пьёшь или как? А то у меня ещё одна бутылка есть.

– Ладно, ладно, – пробормотал Мамору. – Подумать только, меня спаивает мелочь на два года младше. А я был уверен, что это я научу тебя плохому…

Мари с многозначительным видом потянулась за чашкой снова. Сопротивление было бесполезно. Мамору, очевидно, не в первый раз пробовал алкоголь, но вряд ли когда пил такой крепкий, а не коктейли в жестяных баночках, которые были похожи со стороны на простой лимонад. Так что захмелел он быстро. А вытащить причину депрессии после этого труда для Мари не составило. Ничего хорошего или красивого в том, как давился пьяными всхлипываниями парень, не было. Он не погибшего жалел – не хуже Мари понимал законы улиц, он жалел себя. Что оказался в такой ситуации и вынужден был замарать руки в крови, что однажды сам может оказаться на его месте и не знает, будет ли кто-то о нём скорбеть. Но кто-то должен был выслушать это всё, и так вышло, что именно Мари оказалась ближе или просто внимательнее остальных.

В начале первого, когда Мамору слегка отпустило, в замке входной двери едва слышно щёлкнуло. Чуя неслышно дошёл до кухни и замер в проёме, скрестив руки на груди. Брови его изумлённо приподнялись при виде незнакомого парня, Мари, со сложным выражением лица поглаживающей того по спине, и столика с алкоголем. За секунду до того, как Чуя выдал ироничное: «Пьёте?», Мари обернулась, сияя глазами.

– Чуя! Ты смог вернуться пораньше?

– Кое-что пошло не так, – хмыкнул он, усаживаясь рядом с Мари, и по европейской традиции, к которой на удивление быстро привык в мафии, протянул руку для приветствия. – Накахара Чуя.

Парень со слегка стеклянным взглядом посмотрел на чужую ладонь, а потом, видимо, сообразил, чего от него ждут.

– Танака Мамору, – и глянул так, что Чуя сразу понял – узнал. – А вы… Э… Э… Живёте вместе?

– Чуя приглядывает за мной, – не вдаваясь в подробности, ответила Мари. Накахара мысленно хмыкнул: а вот он о новом приятеле малой знал. Хотя встреча всё равно была неожиданной. Девочка повернулась к Чуе. – Будешь пить с нами?

– Я-то не откажусь, но не рановато ли для такой маленькой девочки такие крепкие напитки, а? – подколол он, желая разрушить сложившуюся атмосферу. А то в воздухе отчётливо пахло унынием.

– Алкоголь пил только я, – с нервным смешком влез Танака. – Мари пила чай.

– Я догадался. Знаешь, – поделился Чуя, – когда ей было восемь, я предложил Мари сигарету. Так эта мелкая зануда не только сама курить не стала, она ещё и у меня отбила всякое желание когда-либо это делать.

– И с тех пор ты действительно стал немного выше, – фыркнула девочка, разливая саке.

– Только немного? – искренне возмутился Чуя и забрал одну чашку себе, оставляя вторую для Танаки. Понюхал. – Где взяла?

– У девочек Кое-сан.

– В рёкане? – уточнил на всякий случай Чуя и после кивка Мари, удовлетворённо хмыкнул: – Ну, там дерьмо приносить не будут.

Выпив вместе с немного дезориентированным приятелем малой, пока она сама обнимала ладонями кружку с чаем, привалившись к Чуе, Накахара поднял взгляд.

– Так и по какому поводу праздник? Или, скорее, поминки, судя по вашему убитому виду? – он-то хотел пошутить, но Мамору слегка вздрогнул, и Чуя понял, что вопрос попал не в бровь, а в глаз. – Что, кто-то умер?

Танака тяжело сглотнул:

– Да. От моей руки.

– А-а, – протянул Чуя. Сам он не испытывал угрызений совести, лишая жизни тех, кто на это нарывался, но люди, насколько он знал, обычно тяжело переживали первое убийство. – Да, достаточно дерьмово, чтобы так заканчивать вечер. Как это было?

– Напали из-за груза, который мы перевозили. Там ничего такого не было, стоящего, но нападали так, будто… – Мамору махнул рукой, замолчал, но всё же продолжил, с видом человека, подавляющего рвотный рефлекс. – На меня наставили пистолет, но… – парень снова сглотнул, – я успел первым.

Чуя сам налил им ещё.

Значит, Мари притащила сюда приятеля, чтобы оказать поддержку? Прямо сказать, не самая сильная её сторона в большинстве случаев. Недолго думая, Накахара потянул малую на себя, заставив пересесть, и уткнулся подбородком в пушистую макушку. Плечо прострелило болью, и девочка попыталась завозиться, но Чуя только хмыкнул:

– Сиди смирно, малая, не то отправлю спать.

Та вздохнула и замерла, отчётливо пытаясь не делать резких движений. Приятель Мари смотрел на это озадаченно.

– Может, я тогда пойду? Время, и правда, позднее.

– Оставайся, – тихо предложила девочка. – Я ведь пригласила тебя.

Пацан сдулся. Он очевидно не хотел оставаться один на один со своей проблемой.

Разговор клеился плохо, но Чуя подозревал, что и до его появления было так: Мари была не из болтливых, а пацан явно был не в настроении. Он иногда поглядывал на Чую, так что даже малая снова заёрзала, а потом невзначай сжала ладонь Мамору, подав новую бутылку и попутно придав парню уверенности. По крайней мере, так понял Чуя. Потому что минут через пять тот всё-таки собрался духом и спросил:

– Я слышал о некоторых ваших миссиях… Скажите, как вы с этим справляетесь?

– С необходимостью убивать? – вскинул брови Чуя, дождался кивка. – Я всегда считал, что если ты наставил на кого-то оружие, будь готов, что кто-то использует его против тебя в ответ. Безвинных в мафии нет, и каждого из нас есть за что убить. Но я предпочту видеть смерть врага, а не смерть друга или свою собственную.

– Вот как… – едва слышно пробормотал Мамору, опустив голову. – Но Мари ведь тоже часть мафии.

– И я свой выбор сделала с открытыми глазами, – твёрдо ответила малая прежде Чуи. – Я всегда помню о риске. Просто… Когда-то я решила, что этот риск стоит того, чтобы остаться рядом с дорогим для меня человеком. Ты ведь тоже здесь не ради себя?

Мамору снова бросил на них быстрый взгляд, словно говоря, что всё понял. Ни черта он не понял, на самом деле – Мари сидела на его коленях вовсе не потому, что так выражала привязанность. Скорее это была дань их обоюдной заботе друг о друге – малая больше не выглядела так, будто сама ищет способ утопиться, а эмоции Чуи не были сосредоточены на боли от пулевого ранения и досаде на ошибку, которую можно было избежать.

Но пацан криво улыбнулся и сказал:

– Ты права, Мари. Я помню, зачем я здесь.

Гостя, вопреки неубедительным попыткам уйти, уложили спать на диване. И только тогда Чуя зашёл в ванну, чтобы поменять повязку. Через несколько минут туда же просочилась и Мари, с бинтами и перекисью в руках.

– Покажи, – потребовала и нахмурилась, когда увидела пропитанные кровью бинты. – Ну и стоило строить из себя героя? Давно бы поменяли.

Чуя хмыкнул:

– Не к спеху было. К тому же, я почти ничего не чувствовал.

Злобный взгляд исподлобья заставил уже фыркнуть. Мари отвлеклась от снятия повязки:

– В следующий раз обойдёшься без обезболивания!

Чуя ухмыльнулся:

– Ты думаешь, это должно меня напугать?

После паузы, во время которой Мари аккуратно залила рану и привычно начала накладывать повязку, девочка вздохнула и честно признала:

– Боюсь, что нет, – бинты, удерживаемые её руками, один раз обернулись вокруг плеча Чуи, и Мари добавила: – просто ты вообще отбитый.

– Ха-х? Ты где таких слов набралась, малая? В рёкане? Или от своего приятеля?

– Где набралась, там больше нет, – показала язык девочка. – Я закончила.

Чуя придирчиво проверил, что повязка не спадёт, и протянул к Мари здоровую руку. Девочка с готовностью приблизилась, позволяя прижать себя к груди. Удивительно, ведь ни с кем, кроме Мари, Чуя не был настолько тактилен. Он и на похлопыванье по плечу мог огрызнуться. Но если малая была в поле зрения, то очень скоро оказывалась у него под боком, будто иначе и быть не могло.

– Мне кажется, что пока я на заданиях, то пропускаю всё самое интересное: как постепенно портится одна слишком хорошая девочка.

Мари фыркнула:

– Чуя, нельзя испортить человека, который этого не хочет, – зевнула. – Пойдём лучше спать.

Утром Мамору несколько мгновений наблюдал, как на футоне, предназначенном на одного человека, спит Мари, уткнувшись носом в плечо одного из самых сильных эсперов Порта. После этого парень максимально тихо и быстро собрался. Едва слышно хлопнула дверь, закрываясь.

Чуя зевнул, не открывая глаз:

– И чего пялился? – и сбросил закинутую на него ногу Мари.

========== Часть 2. В Порту. Глава 7. Просьба Мари ==========

По правде говоря, Чуя был рад, что у малой появился приятель, да ещё и почти одного с ней возраста. Мари всегда выглядела как человек, которому довольно и деловых отношений, но Накахара не хотел, чтобы он оставался единственным человеком, безвозмездно готовым помочь ей в случае неприятностей. Он эту дружбу даже поощрял, хотя малая не спешила сближаться с новым приятелем. Больше было похоже на доброжелательный интерес со стороны малой, чем настоящую дружбу на равных, хотя пацан, впечатлённый её поддержкой, явно старался и выделял Мари среди других. В какой-то момент Чуя вдруг подумал, что это больше похоже на то, что Мари завела питомца, а не друга, и даже замер от этой мысли.

Мамору пытался вытащить занятую бумагами малую на прогулку, а та отмахивалась. В конце концов, Чуя не выдержал и выпер из дома их обоих, кинув девчонке вслед куртку, и велел не возвращаться до темноты.

– Х-ха, – выдохнул Накахара, – а может, зря я считал, что общество ровесника пойдёт ей на пользу?

По крайней мере, больше было похоже на то, что, как и в Овцах, Мари относилась к детям в лучшем случае снисходительно.

– Ладно, захочет – сама решит, – определился Чуя, даже не догадываясь, насколько близок был в своих предположениях, что ничего хорошего из этой дружбы не выйдет.

Перед следующей длительной миссией с командой, к которой его отправляли всё чаще, Чуя полуофициально-полушутливо торжественно передал Мари с рук на руки Мамору, попросив приглядывать, чтобы та не заработалась. Парень просьбу воспринял с энтузиазмом, а Мари, хоть и заворчала, но улыбнулась. Ей было весело, а Чуе – спокойно, что девчонка не одна. Торжественный ритуал передачи обязанностей развлекать Мари состоялся ещё несколько раз ко всеобщей радости, пока однажды Чуя, вернувшись, не заметил, каким задумчивым, полным сомнения взглядом смотрит малая на своего приятеля.

– Что-то случилось?

Глупо было спрашивать, не обидел ли её кто. Мари и сама могла за себя постоять, это раз. И о проблемах, с которыми могла разобраться, обычно не сообщала. А во-вторых, обидеть её было непросто. Так что малая предсказуемо покачала головой: