Текст книги "4ЕТЫРЕ"

Автор книги: Миров А.Я.

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

3

– Нате! – выдало солнце полуденным прохожим, горячо прижав их к самому сердцу. Ошпаренные страдальцы ныряли в метро, чтобы там, в продуваемых тоннелях, превратить вынужденное путешествие в спасение от палящих щедрот. Загнанная в узкий вагон толпа синхронно обмахивалась самодельными веерами, утирая со лба самый что ни на есть настоящий пот. Другие части людских телес источали жидкость менее контролируемо, от того очень безнаказанно и, будем откровенны, совсем уж неприлично. Дамы в дружелюбных застенках общественного транспорта держались за поручни исключительной невысоты. Господа могли и позволяли себе гораздо больше и выше, но не потому, что естественное небезобразно, а по причине гендерной замутнённости. Как это? Ну это, когда настоящие женщины ищут недостатки в себе, чтобы находить изъяны и в других, а настоящие мужчины слишком заняты в это время поисками носков в спальне и себя в жизни.

– Не прислоняться, – читал как молитву с мутного стекла Север Иоаннович Крайний. – Не прислоняться, – повторял он, будучи вжатым в недолжную открыться дверь. – Не прислоняться! – вопило всё его нутро, но люди продолжали оставаться глухими к выстраданной просьбе.

Каждая минута разрушенного одиночества для Севера была сопряжена с моральными и физическими страданиями чудовищного размаха. Достаточно одного незнакомого человека в помещении, и страх опутывал лёгкие пауком-секоносцем, который, насмотревшись федерального ТВ, бесповоротно сошёл с ума и принялся, тряся маленьким тельцем на длинных тонких ножках, плести чуждые паутины где ни попадя. От крохотной мыслишки, что рядом находится посторонний, бедняга Крайний натурально задыхался. Каждый вдох точно безнадёжное сражение за кислород. Ледяные мурашки обездвиживают толстым настом, парализуя заодно и разум. Север не переставая потеет, испытывает укачивающие головокружения, немеет языком и подкашивается ногами. Едва вынужденное соседство подходит к концу, молодой человек из последних сил бежит в уединение: по-хорошему, там наличествует мёд и заваренная мята, по-плохому – ещё люди.

– Не прислоняться, – почти плакал Крайний, мучительно фокусируясь на заляпанных буквах.

Ну неужели это так сложно – оставить его в покое? Не трогать, не касаться, не дышать ему в шею и не тыкать в рёбра корешком новой книги. Однако тесные и душные «людишки» как будто не замечали погибающего в их дружелюбном окружении. Они тоже потели, но как-то вызывающе радостно. Они так гоготали, словно смех действительно продлевал им жизнь. Они повисали на поручнях, они растекались по местам для беременных и инвалидов, они были везде, воруя его комфорт, свободу и, самое главное, воздух.

– Не прислоняться, – мотал головой бедный Север в такт перепрыгивающему рельсы вагону.

Ну почему их так много? И почему они так часто? Сейчас же ровно то время, когда трудолюбивые жаворонки уже разлетелись по своим к девяти, а довольные жизнью совы ещё не позавтракали для своих погулять. Север закрыл глаза, уткнулся для надёжности в до безобразия холодные ладони. Сострадания ради оставим молодого человека в покое и окунёмся в события его прошлого. Для чего? Ну может быть, нам станет понятнее, почему этому юноше так плохо среди тех, кому хоть и откровенно жарко, но всё равно довольно хорошо друг с другом.

Это случилось очень давно: когда деревья были большими, эскимо вкусным, а агорафобия¹ и социофобия² именовались дурью. Однако всё течёт, всё изменяется, толерантность расширяется быстрее, чем НАТО, и неспокойные люди, добавляя себе в эго-копилочку ещё и термин мизантроп³, вполне живут себе наравне с другими. Хотя, знаете, даже не наравне, а чуть повыше и получше, потому что гордыня – это такой вот домкрат для тревожной личности: хлебом не корми, дай возвыситься. Но мы с вами немного забежали вперёд. Вернёмся же во времена, когда не всякая душевная болячка была предметом восхищения и зависти.

1. Агорафобия – расстройство психики: боязнь открытого пространства, скопления людей.

2. Социофобия – иррациональный страх перед обществом и общественными действиями.

3. Мизантроп – избегает общества людей, страдает или наслаждается человеконенавистничеством.

В красивом и далёком городе Мурманск почти ровно 25 лет назад родился мальчик. Конечно, не просто вот так родился, а появился на свет в семье Ивана и Веры Крайних. Молодые мама и папа, несмотря на свои 19 и 20 годиков соответственно, с первых же секунд зачатия называли ребёнка долгожданным. А Вера Крайняя, пройдя огонь, воду и медные трубы местного роддома, в кругу бездетных подруг добавляла к долгожданному ещё и выстраданный. Стоит ли говорить, что такому желанному младенцу решительно не шли имена типа Петя или Серёжа?! Почему? Ну как вам объяснить?! Вот не шли и всё тут! Оттого, вопреки ушату слёз и сундуку с угрозами, что более опытные предки регулярно отправляли свежеиспечённым маме и папе, в столице Заполярья официально появился новый мурманчанин – Север Иванович Крайний.

Это покажется удивительным и сочтётся невероятным, но интернета, прямо скажем, в том веке ещё не существовало, и до социальных сетей с их хвастливыми пользователями было очень и очень далеко. Возможно, по сей причине названные Пети, Серёжи и их родители маленького Севера недолюбливали. Вроде, он и не в чём не виноват, он как бы пострадавший, но, чем чёрт не шутит, лучше от жертвы мамо-папиного креатива держаться подальше. Ну на всякий случай.

Сами Крайние переживали не лучший период в супружеских отношениях, на драгоценного сыночка не хватало ни внимания, ни сил, ни, честно сказать, желания внимать и силиться. Тут со своими чувствами разобраться бы.

Разрешилось у молодой семьи всё в положительном ключе: изнемогая от любви и взаимных претензий, супруги стали чаще наведываться в местную церквушку. Как говорится, наведывались, наведывались да донаведывались: Иван Крайний, покрестившись, был посвящён сначала в диаконы, а потом и рукоположён до священника Иоанна, а Вера Крайняя, уже будучи крещённой, стала матушкой Василисой.

Так что в первый класс с разноцветными гладиолусами и монотонным ранцем вместо Севера Ивановича пошёл уже Север Иоаннович Крайний. Ох, и настрадался из-за родительской выдумки маленький Сева. Ох, и наслушался шуток про «а кто у нас крайний?». Сколько педагогической ненависти пришлось ему вынести, одному Богу известно. Пока родители, укутавшись в смиренную благодетель, уходили от мирского как можно дальше, Север был вынужден встречать это самое мирское и особо мерзкую его составляющую в одиночестве и лицом к лицу.

Конечно же, он мечтал сменить это ненавистное имя. Естественно, он больше всего на свете желал зваться Петей или Серёжей. А как он ждал своё четырнадцатилетие?! Вот он приходит в класс такой с паспортом, где чёрным по белому написано, что зовут его уже не Север, а… А как конкретно, правда, не домыслил. Но это и неважно. Главное, что там совершенно точно будет написано, что зовут его не Север!

Ну мы-то с вами люди взрослые, прекрасно понимаем, что все мечты обязаны сбываться. Так и в семействе Крайних воцерковлённая его часть вполне серьёзно задумалась о том, что нелюдимого ребёнка надо таки покрестить. Заодно и имечко это вычурное сменится именем православным. Как ни крути, одни плюсы. Однако внезапная инициатива родителей, наслоившись на подростковый протест, привела к совершенно неожиданному отпору со стороны юного отшельника. Немногословное дитя бросило своим матушке и батюшке твёрдое «нет» и поспешило закрыться в комнате. Не помогли даже проповеди отца Евстратия, к которому каждое воскресенье таскали маленького Севера для сначала покаяться, а после и просветиться. Приближенные к Господу родители хватались за постные головы, читали молитвы ещё чаще и неистовее, но ребёнок продолжал стоять на своём вплоть до совершеннолетия. Едва перешагнув сакральный рубеж, Север собрал, всё, что ему было дозволено собрать, и покинул отчий дом.

Время в большом городе понеслось, словно на старте некто произвёл выстрел в небо, а после направил пистолет в спину. Вот Север поступил в Медицинский Университет, вот он блестяще защитил дипломную работу, а вот он уже на хорошем счету и на неплохой зарплате в более чем скромном коллективе. Не будем лукавить, жизнь вдали от семьи не походила на праздник, где ты – вечный именинник, а вокруг – сплошь подарки да поздравления. Столичные ребята исходились в жестокости и испражнялись оскорблениями пуще бывших соседей и одноклассников. Однажды Крайний даже испытал на себе действие огромной дозы слабительного во время лекции по акушерству и гинекологии. Не по своей инициативе, как вы понимаете.

Но всё, что не убивает нас сегодня, делает сильнее, если, конечно, не вознамериться прикончить завтра. Север смог переступить и через этот жизненный отрезок: дополнительные неврозы и недоверие к общественным столовым не в счёт. Не в счёт, но в опыт. Всё-таки прошлое не только разрушает настоящее, иногда, при грамотном восприятии, может очень даже помочь в строительстве более-менее здравого будущего. Поэтому, дорогие горемыки, бросайте все отчаяния и верёвки с мылом в сторону, а безнадёгу и в себя неверие – в урну: желательно с прахом того, кто посмел испачкать вашу tabula rasa. И Север не даст соврать: есть, есть такая возможность, начиная за упокой, заканчивать за здравие. Правда, до вот этого самого заканчивания, ну, которое, всё, финал с венком, крестом и слезами, нашему Крайнему, хочется верить, ещё далеко. Но сие он сейчас понимает, а тогда знаете, какие тяжёлые мысли посещали эту голову, обрамлённую лёгким пушком? Наверняка догадываетесь!

Бывалыча стоит заплаканный Север, вдыхая минуты отчаяния, у широко распахнутого окна комнаты общежития, а тут ему раз, и слова отца Евстратия на ум приходят аккурат поверх апатии: «Не имя красит человека, а человек имя!». Глядишь, и дышится как будто бы легче, словно все автомобилисты разом вместо выхлопного газа удумали выбрасывать в лица пешеходов чистый озон. Или вот: «Добрые помыслы от Господа, а злые – от беса. Имей мудрость следовать за словом Божьим, не поддаваясь искушениям нечистого». Ну, на вроде «собаки лают – караван идёт», только с более глубоким, церковным подтекстом. А особенно у Севера отзывалось это напутствие: «Свой крест не имеем возможности бросить. Но имеем возможность нести его так, что у других появится желание заиметь такой же». Сие вытатуированное на подкорке словоплетение завсегда отбирало Крайнего у нежелания жить. Справедливо полагая, что если хочется студенческой нечисти резвиться да потешаться, то лично он в этой связи совсем не обязан идти на поводу у глумливых шутов, Север решительным движением утирал слёзы, коим не довелось высохнуть от раздумий и ветра, и возвращал голову в учебную литературу. И вот как тут не верить?

– Извините! – придавившая Севера особа пыталась облегчить судьбу им обоим.

Но остальные пассажиры не спешили включаться в эту игру под названием «Спаси и сохрани бедолагу Крайнего». Женщине средних лет и небольших, судя по истрепанной соломе на голове, доходов приходилось в одиночку справляться с людскими равнодушием и скученностью. Поправляя немолодую шляпку, что того и гляди насадит на особо разболтавшуюся соломку глазное яблоко оцепеневшего юноши, мадам свободной рукой искала любую твердь, уперевшись о которую она смогла бы отжать свою стать от бледнеющей сути.

Пока Север раздумывал, в какую именно секунду упасть в обморок, невидимая леди объявила станцию, поезд послушно замер, и оголтелым пассажирам дали вольную. Толпа, покидая чрезмерно гостеприимный вагон, прихватила с собой и навязчивую соломенную развалину вместе с хозяйкой. Владелица дизайнерского стога при этом не произнесла ни звука, поэтому давайте считать, что вышла мадам таки на своей остановке.

Крайний втянул спёртый воздух в помятое подреберье и поправил выпавший наушник. Нет, Север не был ценителем переплетений нот и перипетий аккордов. Музыка являлась скорее нагнетающим, чем отвлекающим фактором для измученного агорафоба. Но вместе с тем наличие даже неработающих звукоизлучателей в ушной раковине служило оберегом от непрошенных контактёров. Оглядев опустевший вагон, Крайний передумал плакать. Ещё 3 минуточки и 15 секундочек, и он покинет это исчадие имени Ленина. Пусть не навсегда, но совершенно точно до завтра.

Чтобы минимизировать наличие себя около людей, Север работает исключительно во вторую смену. Дабы минимизировать людей вокруг себя, юноша трудоустроился в морг. Да не в какой-то там замшелый прибольничный или задрипанный районный, а в самый-самый и очень-очень престижный!

Коммерческая организация ООО «Моржок» не имела, как вы понимаете, никакого отношения к острову⁴ Пясинского залива, но была тесно связана с путешествиями несколько иного порядка. Фирма провожала в последний путь с таким размахом, какой не многие видели при жизни. Зачастую родственники или сами озабоченные качеством своего отбытия в мир иной принадлежали к социальной группе «Все равны, а мы ровнее». Однако среди желающих красиво уйти находились и те, для кого щучье несварение, обозванное имитированной икрой, тоже деликатес, достойный желудка. Нещадно окредитовавшись, они неслись в «Моржок» на заключение договора под грифом эксклюзивно. Букву за буквой медленно и верно бедные телом, но богатые фантазией диктовали обстоятельство проводов себя. И пускай в рубахе больше лат, чем самой рубахи, лапти китайские стесались до заскорузлых пят, за избушку родненькую коммуналка не плачена, а внутри сквозь обои зияет стена. Всё ж таки живём один раз, но здесь, а там – покой вечный.

4. Моржово – остров в Пясинском заливе Карского моря.

Крайний, будучи понаехавшим из Мурманска, был вынужден с первого курса подрабатывать на хоть какое-то существование в столице. Блаженные родители не отреклись от самовольного отпрыска, однако ж в главных смыслах прочно стояла церковь, посему из подмоги единственному чаду светили разве что восковые свечи, крохотные иконки да записки о его здравии. На это прожить, наверное, возможно, но Север, считавший себя атеистом, рисковать всё же не стал. Отработав год санитаром при больничном морге, он за качественный труд и прочие успехи был приглашён на аналогичную должность в «Моржок».

Не мало поспособствовал переводу Крайнего с государственного куска на самофинансируемый ломоть преподаватель акушерства и гинекологии. Да, тот самый, на чьих лекциях у юноши случился слабительный катарсис. Но даже не думайте, не из жалости Георгий Терентьевич посоветовал своему брату Григорию Терентьевичу студента Севера Иоанновича. Крайний учился на отлично и отлично с плюсом! Иного выбора обладатель диковинного ФИО себе не оставил. В университете же какие две главные дороги? Правильно, гулять и учиться. Идти по первой Северу было не с кем, поэтому он, утираясь от обзывательств и издевательств гуляк, упрямо шёл по второй. А все дороги, как известно, обязательно ведут в морг.

На новом месте Крайний умудрялся совмещать работу санитара с должностью медрегистратора⁵. Григорий Терентьевич Труна (как струна, только Труна), директор «Моржка», хоть и уважал востребованность услуг своей организации, но тем не менее не пичкал трудовой коллектив дополнительными вакансиями, предпочитая доплачивать и переплачивать уже устроенным сотрудникам. Надо признать, на оклад и условия труда никто не жаловался.

5. Медрегистратор в морге – специалист, м.б. без высшего образования, регистрирует трупы.

Несмотря на кусающиеся цены в ООО, холодильные камеры пустотой избалованы не были. Основу клиентуры составляли трупы, а они в гробу видали аритмию валюты и припадки экономики. Тем, кто добрался до «Моржка», будучи в сознании, вместе с чашечкой кофе вручали меню услуг широчайшего спектра. Помимо готовой коллекции гробов, что украшала огромный зал первого этажа, деревянное или даже металлическое оформление покойника можно смоделировать на заказ. Толковые дизайнеры в помощь, разнообразные материалы для потрогать. Хочешь классику: дуб с алым бархатом – пожалуйста. Желается чего-нибудь посовременнее – нет проблем, к вашим ногам, рукам и всему остальному ультрагроб в стиле хай-тек. Ударопрочное стекло, стальные рамы, энергосберегающая подсветка, сенсорное управление. Внутри два типа розеток Евро и США. Если раньше вместе с важной особой хоронили его движимое имущество, приплакивая от химеричности закопать ещё и недвижимость, то сейчас онемевшим и окоченевшим випующим тулят мобильные устройства. Так что выше неба вознестись не получится: что богатые, что бедные, отныне все на связи. А уж почём аппаратец брали и какой чехол, растворяется на совести и теряется в памяти.

Однажды в «Моржок» занесло преинтереснейшего гражданина. Всем своим видом он говорил всякому прямо и без обиняков, что жить собрался если и не вечно, то уж полтора века захватит, не извольте сомневаться.

Розовощёк, упитан, абсолютно сыт, но не пресыщен. Дамам комплементарно блестел глазами, при этом не опускал взгляд ниже положенного. Иными словами, неравнодушие к женскому полу выказывал, но умеренно, мол, по праздникам да, выпиваю, однако ж, смотрите, совершенно не спился. Барышни доблесть сию высмотрели быстро, некоторые от наблюдения перешли в немедленную атаку.

– К бабке не ходи, жену хоронит, – робко шептали сочувствующие.

– Хоть бы жену! – бормотали готовые сочувствовать: желательно посередь океана. На яхте. С коктейлем и в шляпе.

Клиент обронил себя на стул. Его лоснящиеся велосипедки намекали на спортивное настоящее, именная татуировка на пальцах плела о занятном прошлом, ну а частые вздохи, что выплёскивались знаками препинания, били счастливому будущему под дых. Седьмая минута молчания уходила в историю, Труна смиренно готовился к рождению восьмой, но тут клиент наконец заговорил. Оказалось, незнакомец, что успел стать мужчиной мечты практически для всей женской части «Моржка», думал упокоить совсем не жену. Себя. Дело в том, что он страстно желал побывать в Индии. Однако, так уж получилось, носил характер невыездной. Да и с горизонта настойчиво помахивала конфискация. В общем, пока есть что вкладывать, надо вкладывать. Валюту, золото, виллы с собой не утащишь. Мало того, ни в чём из перечисленного тебя не захоронят. Едва коньки двинешь, набежит родня: всё по карманам, а тебя в ящик. Хорошо, если не в тот, где доселе картошка гнила. Мужчина испустил тяжкий выдох, Григорий Терентьевич понимающе закивал. Тем более, что ему действительно всё было ясно. Правда, стоит отметить, что кивал директор ажно до самого вечера. Кивал и понимал, что вот и его «Моржку» пришёл конец. Конечно, ненатуральный: люди, сколько их таблетками не корми, всё одно мрут, однако на репутации фирмы, исполняющей любые прихоти, видимо, придётся ставить крест.

Мужчина в лоснящихся велосипедках решил, коли Фемида не пускает его схорониться в колыбели Болливуда, тогда он устроит собственные похороны здесь, но согласно индийским обычаям. Потому как ежели уйти от закона ещё можно, то от смерти не получится. Рано или поздно она таки припрётся, и клиент желает быть к этому готовым не только морально.

Незнакомец обстоятельно расписывал сценарий прощания с собой, а Труна мрачнел с каждым предложением. Ну как Григорий Терентьевич сдюжит умирающему клиенту залить в рот немного воды из реки Ганг?

– Ганга! Река Ганга, – упрямо повторял мужчина в велосипедках. – Ганга – богиня всех водоёмов.

– Из реки Ганга, – директор мысленно продолжал путь в депрессию. – Заранее набрать водицы, конечно, не проблема. Но как узнать, когда мужчина соберётся Богу душу всучивать?

Кстати, о душе. Чтобы она освободилась от тела, покойника кремируют. На пятиметровом костре.

– Как договариваться с пожарными??

В огонь бросают алмазы, янтарь и всё, что, по мнению скорбящих, пригодится на том свете усопшему.

– Потом ещё с МЧС разбирайся по поводу вонищи на всю округу!!

Горевать пренепременно надобно громко. Биться тушкой оземь, взрываться рыданиями и царапать лица.

– Вот где найти актёров, согласных на самобичевания??

Посреди церемонии требуется разбить череп тлеющего, чтобы душа гарантированно вышла из тела.

– Что он несёт!!??

Труна сожалительно пришёл к выводу, что не является владыкой «Моржка»: он всего лишь директор морга. Подписание бумаг перенесли на завтра, дабы клиент наедине с собой удостоверился, что ничего не забыл. Погрузившись в экземпляр договора, мужчина направился к припаркованному авто. Однако так и не дошёл: угодил под транспорт, созвучный лоснящимся штанишкам. Насмерть. Узнав о случившемся, Григорий Терентьевич выдохнул облегчение. Избавил Бог от извращенца. Причмокнул мораль: хорошо жить надо в этом мире, а про загробный пущай родственники хлопочут. А то вот оно как бывает: не можешь воплотить все фантазии в постели, начинаешь выдрючиваться на одре.

А не возобновить ли нам экскурсию по славному «Моржку»?! Тем паче, что ещё второй этаж не видели. Тут, мать честная, бутики с одеждой, обувью и косметическими средствами. Бесчисленные магазинчики завлекают скидками и предложениями на все времена года. Вещевая составляющая торгового зала изобилует модными брендами заграничного пошива и разнообразием оттенков не только чёрного цвета. Кожгалантерея предлагает тонкому вниманию и толстому кошельку нескончаемую череду сумок, портфелей, клатчей и портмоне. Левее поражают искушенное воображение модниц ряды высоких и низких каблуков, отряды шпилек, платформ и танкеток. В конце магазинного рая для мещанского, не покинувшего бренное тело духа расположился косметический отдел. Ароматы ванили, цитруса, лаванды и миндаля, кремы от морщин, до морщин и во время морщин, помады, туши, тени, лаки. Хочешь, себе чего подбери для выхода на кладбище, хочешь – помершему для той же самой участи.

Как говорится, красивому покойнику красивых провожатых. Кстати, не обязательно ждать трагичного повода для посещений ТЦ «Моржок». Если у вас есть обязательно деньги и желательно вкус, вы спокойно можете бороздить эксклюзивные ряды исключительно своей тушки ради. Для слишком ранимых с торца здания соорудили дополнительный вход, минующий выставку гробовых технологий и мраморного хозяйства. Открыв белую дверь, вы увидите чёрный эскалатор, который и доставит вас в модное лоно. Не беспокойтесь, никаких плачущих и заходящихся в истерике клиентов. Ибо в данном ООО работают ещё и психологи, к которым немедленно отправят особо горюющих небедных родственников. Так что имейте в виду: с 10 до 22, без выходных. А если ваш знакомый преставится аккурат в свой день рождения, то скидка на весь ассортимент 50%! В «Моржке» считают, несчастье с счастьем бок о бок ходят, значит, неможно их разлучать.

– Осторожно, двери закрываются, следующая станция…

Север, не дослушав всем известный монолог, устремил тщедушное тельце наружу. Скользя по вылизанной платформе, он старательно огибал редких пассажиров, представляя, что он здесь вообще один. Десять ступенек, пролёт, неработающие турникеты. С трудом оттолкнув стеклянную дверь, Крайний, повинуясь сквозняку, вылетел прочь из вида.

4

Светило потихоньку собирало вещи, дабы смыться с небосвода пораньше. Оно сегодня и так впахивало за двоих, обугленное население не даст соврать. Невыразительные многоэтажки приводили себя в порядок, разукрашивая бледные щёки жёлтыми и оранжевыми огоньками. Вечер неуверенно толкался на пороге. А стоит ли вообще заходить в такую духоту? Не лучше ли переждать, пока температура придёт в норму сама по себе? Без сумеречного вмешательства. Но свобода существует только в воображении рабов, посему, выдохнув прохладу на измождённый город, темнота, устав расшаркиваться, приступила к своим непосредственным обязанностям.

– Ладно, ещё кружок, и можно заканчивать, – пришёл сам собой к консенсусу Братских Аполлон Демидович.

Вы не подумайте, молодой человек пробежал бы ещё энное количество километров, однако курсировать на скорости по мрачным закоулкам даже ему, тренеру популярного фитнес-клуба «ДДТ», не доставляло положительных эмоций. А ведь спорт – это что? Верно, сплошное удовольствие от того, как дух делает тело. Ну, собственно, это и есть точная расшифровка названия спортивного пристанища Братских. Фитнес клуб «Дух делает тело», приходи, будешь сильным и смелым! А сейчас, когда рекламную вкладку мы закрыли, вернёмся к нашему спортсмену.

Аполлон, как вы поняли, не просто молодой человек, он молодой и подкаченный человек тридцати лет от роду. Номинально юбилей у самого востребованного фитнес-инструктора «ДДТ» случится только послезавтра, но мы с вами и не формалисты, прости господи. Да и чего там осталось-то? Каких-то полутора суток, а то и того меньше. Но если кому принципиально, «ложка дорога к обеду» или вы желаете сказать что-то более уместное в данном случае, так будь по-вашему.

Итак, 29-летний спортсмен, воротившись из командировки, где он повышал квалификации тамошних зожников¹, взялся повышать пульс собственного тела, не заходя домой. Оставил сумку соседским ребятам, и, крепко сжимая эспандер, умчался рассекать знакомые окрестности.

1. Зожник – человек, сильно увлекающийся здоровым образом жизни.

Уполномоченные подростки, сменившие на детской площадке младших образчиков человечества и их вечно обеспокоенных мамаш, умиротворённо разбавляли недорогое пиво самыми дешёвыми сигаретами.

– Эх, хорошо пошёл, – оценил пробегающего очередной круг Аполлона один из представителей чугунной молодёжи².

2. Чугунная молодёжь – молодые люди из часто неблагополучных семей; антоним золотой молодёжи.

– Да, Демидыч – кайфовый мужик, – согласился второй, несомненно, трудный подросток, закладывая в лёгкие канцерогенные смолы.

Всё-таки курение – так себе вклад, заметит умудрённый читатель. Проценты, конечно, большие, не чета центральным банкам, да и с возрастом вкладчика выплаты увеличиваются. Только данные инвестиции сомнительны и будущее не обогащают, а сокращают. С оным не поспоришь, когда ты взрослый. Но ведь сие же дети! Цветы этой самой да нашей с вами жизни. Естественно, у них пока из сбережений только матерный словарь да вредные привычки. Однако при умножении данных слагаемых на юношеский максимализм результат получается не всегда предсказуемым. Поэтому не будем ставить крест на подрастающем поколении. Возможно, вдоволь испробовав низы бытия, повзрослев, они устремятся к звёздам.

– Спасибо, ребята, – глубоко дыша, Аполлон пожал руку каждому, кто был в ответе за его прирученную кладь.

– Базара ноль, – отозвалась прокуренная детвора, – обращайся.

Братских удовлетворённо сбросил показатели пульсометра, подхватил измученную перемещениями сумку и направился к дому.

– Цветы забыл! – почти хором проскандировали подростки.

– Точно! – спортсмен хлопнул себя по лбу эспандером.

– Не цветы, а букет! Цветы – это для тёлок, – непременно вклинилась бы невеста Аполлона, но её, как вы понимаете, здесь не присутствовало.

Счастливый от вечерней пробежки жених планировал стать ещё счастливее, нагрянув к своей ненаглядной без предупреждения. Честно говоря, из командировки Братских должен был вернуться только завтра. Но ему было слишком тоскливо вдали от любимой и слишком нетерпимо вблизи от предстоящего банкета. Поэтому Аполлон выпросил у довольных его работой и их кассовыми сборами организаторов билет на сегодня. Авторы мероприятия мелочиться не стали и вместе с оставшейся частью гонорара вручили спортсмену и заветный пропуск на ближайший поезд.

Через четыре часа дух жареной курицы и не в меру болтливые соседи сменились ароматами шаурмы и стайкой молчаливых носильщиков. Желудок Аполлона урчал навзрыд, то ли желая перекричать скрип надорвавшихся тележек, то ли умоляя торгующую пирожками бабулю обратить на него внимание. Братских нахрапом впихивал в мозг изображения отварной гречки: такой нежной, мягкой и рассыпчатой, но от этих иллюзий вокзальная кулинария казалась ещё соблазнительнее. Вопреки мирским потребностям организма, ноги путешественника устремились к цветочным ларькам, коих раскинуто тут столько, что всемирным потопом за один раз не смоешь. Аполлон ухватил нужный букет решительно и не торгуясь и, старательно воздерживая дыхание от развращающих ароматов, устремился к электричкам метрополитена.

Вечер уже давно прекратил свои вялые домогательства до города, удовлетворённо павшего под натиском тьмы. Редкие фонари с трудом доставали из небытия стёртые мраком улицы. Бордюры, растворившись в интиме мегаполиса и темноты, так и норовили уцепить за ноги невнимательных гуляк.

– Эх, жалко, налобник³ не взял, – в ритм дыхания сокрушался Братских. – Можно было ещё кружок сделать.

У подъезда его настигла вязкая, как обезжиренный творог, задумчивость. Небрежно поставив вещи на обшарпанную скамейку, совсем не уставший спортсмен принялся изучать разноцветный дисплей фитнес-трекера⁴.

3. Налобник – налобный фонарь для спортивных тренировок в тёмное время суток.

4. Фитнес-трекер – гаджет, позволяющий следить за физической активностью, фиксировать пульс, правильность осанки, качество питания, ритм сна и т. п.

– Поздно, – вздохнул молодой человек. – Ужин придётся отложить до завтра. Интересно, Алёнушка купила кефир?

Не желая безответственно простаивать окультуренный организм, убрал эспандер в карман ветровки и перешёл на бёрпи⁵. Потому как свободное время, не потраченное на спорт, является временем не свободным, а убитым. Тонизирующим сопровождением для неутомимого последователя «Citius, Altius, Fortius!» послужили традиционные для всех фитнес-ориентированных граждан банальные самобичевания. Только в отличие от большинства адептов штанги и верующих в беговую дорожку Братских не называл себя «дрищём» или наоборот «толстым». Не рыдал при взгляде на впалые бицепсы и не рвал на груди волосы от невозможности разглядеть под необъятным животом шокирующие цифры на весах. У Аполлона Демидовича с фигурой, по его собственному признанию, было всё в порядке. По мнению окружающих, особенно женской составляющей этого окружения, он просто Бог!

5. Бёрпи – упражнение, предполагающее выполнение в быстром темпе 4 движения: упал, отжался, прыгнул, повторил.

Какой именно, тут не уточнялось. Да и мы с вами, пожалуй, не будем влезать в эти спорные вероисповедальные гущи, слишком велика вероятность поцарапаться, а там и до религиознутости головного мозга недалеко. Отметим просто сам факт: невзирая на божественную внешность, мысли нашего героя в своём составе имели достаточно приземлённые ингредиенты.

Аполлон искренне считал, что он недостаточно хорош для своей Алёнушки. И минуя тот факт, что пара находилась на этапе помолвки, когда у девушки осталось совсем чуть-чуть времени для привыкнуть и смириться не только с новой фамилией, счастливый жених не позволял себе расслабиться. Больно свежи воспоминания о долгом и тернистом пути ухаживаний. По признанию Братских, легче вышло научиться мальтийскому жиму⁶, чем сыскать расположения красавицы Алёны. По свидетельству очевидиц зарождающегося романа, лучше было бы сразу переключиться на кого-то из них, чем «бегать за этой зазнавшейся курицей».