Текст книги "Кукла 3 (СИ)"

Автор книги: Мир

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц)

– О чем они там только думают, – простонала Бинг, глядя на выведенный на один из экранов вид на речь какого-то толстого чиновника, размазывающегося о том, как тяжело сейчас людям, получившим ранения от стекла.

Как нелегко работать с такими ранениями врачам больниц, сколь много ненужных жертв, и завершающая интервью словами «будем разбираться!» как бы намекая о некомпетентности некоторых людей, и естественно не его самого.

Люди! – взмолилась в душе Бинг, – с момента прорыва прошло менее пяти часов! – дайте нам хотя бы оплакать умерших и зализать раны раненым! Почему вы так… безжалостны, в том числе и к самим себе, ведь если бы твари разбежались по городу…

И тут Бинг осенило – а почему эти пузаны выступают так вовремя? Обычно им, чтобы выйти из кабинета, нужно часа четыре не меньше! Плюс собраться, подпоясаться… собрать журналюг и написать речь! Не меньше десяти часов! А по факту – суток! А то и двух. Так почему же они все так громко верещат с экранов ПРЯМО СЕЙЧАС⁈ Начав это делать меньше чем через час, как закончилось бедствие?

Ответ один – они были готовы.

Они знали, что будет прорыв! Нет, даже не так – знали, его удастся локализовать с примерно таким вот исходом! Как и откуда?

Никакой мистики и предсказаний! Их просто всё просчитали в тот момент, как ассоциация стала стягивать к порталу свои силы. Сопоставили силы, имея данные от самой же ассоциации, опыт работы и практику…

Их, ассоциацию, по сути заставили всё туда стянуть! Все свои силы! На окраину города, которую не жалко! В хорошую могилку… Не дали своих сил в усиления, но возможно, поставили заградительные посты по ключевым точкам, чтобы перехватить тварей, что решат все же разбежаться по городу.

Если это так – а это легко проверить! То… это очень низкая подстава, которую не прощают.

Думая об этом, Бина Ай совсем не заметила, как к ней подошел человек, что на мгновение привлеча к себе внимание, сообщил ей новые сведенья – карточка детей вновь всплыла, совершив оплату в каком-то магазине детской одежды, купив комплект школьной формы. И люди ждут от неё дальнейших указаний по объектам, но – какие действия? Сейчас не до них! Пусть себе спокойно покупают что хотят, сейчас главное разобраться с другими проблемами! А дети – подождут, никуда не денется.

И Бина отдала распоряжение снять слежку и перевести ресурсы на другие задачи.

Глава 7

Это было великолепно! Глаза мамки, когда я пред самым её носом, пикнул засиявшей «бутафорной» карточкой охотника и расплатился за школьную форму сестренки! Ух! Шок, непонимание, неверие, неприятие! И все это за пару секунд мелькающее в её глазах, и несколько раз по кругу! Достаточно только поглядеть на меня, на кассу, где горит «оплачено! Спасибо за покупку!», на «фальшивую карточку» и на сестрёнки шмотки, что лежат тут рядом.

Она настолько не поверила, и отрицала реальность, что второй раз пикнула шмотки, на которых уже даже вылез чек из кассы! И – второй раз шмотки не пробились, на табло высветилось «товар оплачен! Приятного дня!».

Жаль батька этого не видел! Как и сестра… и даже, блин, продавщица, отвлеклась в этот момент, повернувшись уже после проведения оплаты, и когда я, с лукавым видом спрятал карточку в рукав.

Да, особенно жалко, что этого не видела сестра! Прям… она так хотела! Просто… очень! Но другого момента «покрасоваться» могло бы и не быть! Не в ближайшие… пару месяцев, если мы не перейдем к радикальным мерам.

А тут… мамка замешкалась с оплатой, «безнала» у неё нет – наша квартира «жрет» банковские карточки еще быстрее чем любую иную технику, так что только наличка, а наличка… в общем, пока она копалась в сумке, я и подсуетился. Но так, чтобы маменька тоже увидела! Слегка толкнув её, чтобы обратить на себя внимания, и в тот момент, что она подняла глаза – приложил карточку к терминалу оплаты почти у её носа.

Жаль, сестра этого всего не видела! Они с отцом отошли, точнее, отец отвел её в сторонку, после её очередного «не хочу учится!», решив заинтересовать каким-нибудь платьем – наивный! А теперь, всем, чем придется довольствоваться бедной девочке, это вид ошарашенной мамки, идущий словно зомби, с запакованым комплектом «почти той» школьной формы в руках. Кстати, последнею урвали! Ладно хоть вообще нашли хоть что-то похожее.

– Что это с ней? – шепнула мне сестра, видя, как мать, словно бы проплывает в тумане к выходу из магазина.

– Увидела, как я картой рассчитался, – чуть громче, чем просто шепот, специально для отца, шепнул я.

И батька среагировал как надо! Метнувшись рысью к мамке, перехватывая «зомби», останавливая, разворачивая к себе, и начиная задавать вопросы «ты заплатила? Чем? Чем, чем?». А сестренка, глядя на это выдала неожиданное:

– Все равно не поверят.

– Это почему же⁈ – не понял я такого вывода.

– Вот увидишь, – вновь вздохнула она.

После чего к нам подошел отец.

– Ты правда рассчитался карточкой за вещи? – поинтересовался он,

И я подтверждающее кивнул, соглашаясь с истинностью данного утверждения. Даже полез в рукав, чтобы достать карточку! Но…

– Воровать не хорошо! – выдал он, а я выпучил глаза, и убрал руку из рукава.

Точнее – рука у меня оттуда просто выпала! У меня что называется – руки опустились! Меня обвинили в воровстве! И не то, чтобы я такого никогда и никогда, и вообще никогда, но… вот так вот⁈ Когда я, сейчас, не воровал⁈ Вообще и совсем!

– И карточку нужно вернуть владельцу! – протянул он руку, намекая, чтобы я отдал ему эту «ворованную вещь», – А за вещи нужно рассчитаться по честному! – и он заозирался, в поисках кассы на просторах магазина.

Ну а сестренка – вновь тяжело вздохнула.

– Давай, давай! – вернул отец ко мне своё внимание, обнаружив искомую кассу, и требуя, чтобы я побыстрее отдал ему мной нечестно сворованное.

Я вздохнул, почти так же как сестра, закатал рукав, отлепил от кожи, ставшею словно резиной и второй кожей, карту, что отлипнув, вновь стала жестким металлом. Передал её отцу, вновь вздыхая. Папаня принял, повертел в руках… нахмурился.

Схватил меня за руку, задрал рукав моей одёжки уже сам, почти до самого плеча. Закатал второй рукав, отодвинул свою дочку подальше в сторонку, чтобы не мешалась шмонать сына, приступил к тотальному досмотру-осмотру-проверке.

Обыскал меня всего! Даже, блин, в трусы заглянул! Прямо посреди магазина! А сестрица, стоящая в паре метрах от нас… только лишь вздыхала, и смотрела на меня, с видом: «ну я, типо, говорила. Так и знала… Ну ладно, не меня шмонают, и пусть».

А вот фиг! Закончив мой осмотр, отец приступил к осмотру второго дитя! И пусть дочурку он осматривал не столь тщательно, но вот в трусы ей тоже заглянул! И даже, блин, руку туда засунул, что-то проверяя. Возможно то, не спряталась ли там карточка меж ног, прилипнув вместо пластыря. Вид у сестры при этом был все тот же «ну и ладно, ну и пусть, ну и пожалуйста!».

Разве что тот момент, когда батя стал гладить утолщение на коже, которое из себя изображала карточка на теле, пытаясь её самостоятельно отклеить, заставил сестру хоть как-то среагировать – заинтересованно поглядеть на это место, на руку отца и его тщетные попытки поработать ногтями, в попытке отцепить. Отодрать карточку, отдать её отцу, и все так же продолжить вздыхать – шмон на тот момент еще не кончился, хоть и в трусах батька уже побывал.

В результате у папки снова было в руках две карточки с нашими фото. И снова озадаченный вид.

– Ты у нас их не заберешь, – ответил я на его не заданный вопрос, – потому что это наши личные карточки охотников, – ответил я на его взгляд задающий вполне конкретное «почему?».

Хмурый батя нахмурился сильнее. Схватил меня за руку, и молча потащил к кассе, сестренка поплелась следом, все так же вздыхая. Подвел к самом аппарату для платежей, оглянулся вокруг, увидал вешалку с кожаными ремнями, выбрал один, не первый попавшийся, примерялся! Но не к своему поясу, а так, как бы махая. Пробил под считывателем под взглядом улыбчивой продавщицы, посмотрел на карточки в своих руках, выбрал мою, сунув сестрёнкину в карман.

Приложил карту для оплаты – ничего не произошло. Раз, ругой, тритий… улыбка кассирши стала натянутой. Приложил карту и так, и эдак – ноль реакции. Чуть ли не поскреб ею по терминалу! Да и надавить на неё со всей силы не забыл, рискуя сломать аппарат – улыбка кассирши потекла словно акварель от воды.

Вручил карту мне, молча, но как бы говоря – на! Пробуй! Ну я и приложил, влив капельку маны, от чего карта засияла, активируясь. Аппарат считывания тут же среагировал на появления карты оплаты и… и издал какой-то совсем не такой звук, как при прохождении платежа. Мы с отцом на пару и почти синхронно уставились на табло. Я – привставая на цыпочки, он – нагибаясь.

– Недостаточно средств! – озвучила нам итак уже прочитанное девочка за кассой, вновь натягивая натянутую дежурную улыбку на своё лицо.

Мы с отцом приглянулись.

– Стоп, как⁈ – озвучил я в слух свои мысли, заинтересовав сестрицу, что толком и не следила за прошедшим процессом, продолжая вздыхать.

Перевернул карту обратной стороной, вливая в неё крохотульку маны – баланс тридцать тысяч. Минус тридцать тысяч! – отобразила моя карта ехидными красными цифрами на серебряном фоне.

Отец, циферки заметил, отобрал у меня мою карту, пока я прибывал в офигивании. Успел прочесть баланс до того, как цифры исчезли, и карта погасла, по сути, еще в тот миг, что карта была у меня в руках.

– Так вы еще и в долги залезли! – покивал он собственным мыслям, крутя в руках став вновь бледной карту.

Сестренка вновь вздохнула, а я непонимающе на неё посмотрел.

Что⁈ – изобразила она в ответ, и я указал на карточку и изобразил знак минус. И показал типо всё, кабзац, кончилось.

Сестра не поняла моей пантомимы.

– Мать! – крикнул отец через весь магазин в сторону матери, уже немного отошедшей от шока, но все еще стоящей немного потерянной у самого выхода на улицу, – Наши дети еще и в долги залезли! – перевёл на нас свой хмурый взгляд, не предвещающий нам ничего хорошего, – На крупную сумму!

Сестра смотрела на него непонимающе. А я… примерно так же хмуро, как и он сам на меня. И я понимаю нас обоих – одно дело, детские шалости, а другое дело «какая-то странная именная карта», с нашими портретами на себе, между прочим, и долгом в тридцать тысяч Юнь. А это… одна восьмая часть от цены нашей квартиры!

Вот только куда делись эти деньги⁈ Почему… сумма долга вдруг уперлась в кредитный лимит⁈ Как это, блин, вообще понимать, а⁈ Тот костюм… нет, он не стоил столько! Не помню точно, что там была за сумма, да и не важно это, там цена была точно меньше тысячи! А тут… да еще и такие цифры! Это подозрительно!

– Пап, – обратился я к отцу, приключая его внимание с идущей к нам матери на себя, – Дай карту.

Отец, сердито, и даже капельку, самую капельку! злобно на меня посмотрел. Но карту подал. Мою.

– Нет, вторую, – указал я на карман, где пряталась карта сестренки.

Отец, с некоторой неохотой, и словно бы боясь, что мы опять наделаем каких-то глупостей, подал мне карту Лины. И я, толкнув в бок сестрицу, чтобы та «не витала в облаках» пытаясь разобраться в ситуации с потерянным пазлом «чо происходит? Что я пропустила?», влил ману в карточку, после того как сестра приложила свои руки к моим.

Баланс – минус тридцать тысяч Юнь. – отобразилось на карте, под нашими тремя парами ошарашенных глаз.

– Как так? – пискнула сестра, увидев подобные цифры. – Было же всего тысяча шестьсот! И нам еще и обещали заплатить!

Заплатили то заплатили, да не в ту сторону! А отец, глядя на эти цифры стал еще более хмурым чем был, хотя казалось бы – куда дальше то⁈

– Откуда у вас вообще эти карточки? – проворил он голосом, которым обычно говорят «ты слишком много знал!».

– Нам срочно нужно в ассоциацию! – проигнорировал я его слова, пытаясь сориентироваться в пространстве, и понять, как из этой части города будет проще до офиса добраться.

– Какую еще ассоциацию⁈ – почти что провизжала мать, как раз подошедшая к нам, как бы намекая «я вам сейчас дам, ассоциацию! Ремнем по жопе! Два раза! Обоим!», и отобрала у нас из рук карту сестры.

А мы слишком привыкли поддаваться родителям и не удержали! Зря!

Мать завертела карту в руках, пытаясь понять, что это такое, но долго ей «игрушкой» любоваться не дали – отец отобрал карту себе. Сложил карточки вместе, мою, бывшую у него во второй руке, и сестры, отобранную у нас маменькой, а отцом у маменьки, и сунул ровную стопку из двух в карман брюк, словно там телефон – толщина пары карточек как раз примерно такая.

Взглянул на нас сурово. Затем на мать, также, но лишь на миг. Полыхнул нежностью, и поцеловал слегка опешившею женщину в щеку.

– Маргарет, вези детей домой.

– Но…

– Ни каких но! Я попробую разобраться, – вновь суровый взгляд на деток, – с проблемой.

Эээ! Погодите-ка! – офигел я от такого, – Наши карты! Наше…

Но пока я офигевал, отец бодрой рысью ускакал прочь, в три прыжка достигнув выхода из магазина, и покинув его в одно движение.

– Так вы будете оплачивать покупку? Или отменять? – поинтересовалась продавщица, видевшая и слышавшая всё, что тут было, но все так же натянуто улыбаясь.

– Отменяй, – махнул я рукой, пока мать хлопала глазами, и обратился к сестре, – Мы теперь вновь обычные дети.

Сестрёнка усмехнулась, и тихонько прошептала на ушко:

– Я же говорила.

А я подумал о том, что мне ничего не стоило остановить отца легким искажением пространства, из-за чего дверь перед ним тупо бы не открылась. Вот только тогда бы тут почти наверняка открылся бы разлом в Хаос, а я не хочу, чтобы та трагедия, что произошла на том заброшенном заводе повторилась.

Да, тут бы был портал уровня второго, наверное, где-то так, но… и он может доставить проблем. И по итогу чаша весов, моё неудобство, и жизни людей… чтож, посмотрим, куда приведет меня мой выбор! В крайнем случае – сходим в ассоциацию за новыми идентификаторами. Ну и заодно разберемся с тем, откуда там нарисовались минус тридцать тысяч на каждого.

Ах, да! У нас же больше не будет столько свободного времени как раньше! Школа ж! Будь она неладна! И может и правда стоит перестать претворятся слабыми пред предками? И… скрутить их бедных в бараний рог разок другой.

Правда, дальше все опять пошло не так, как я думал и рассчитывал. Вечером отец, куда бы он там ни ходил, оттуда не пришел. И всё, план уже в утиль, все четыре варианта. Обеспокоенная мать пошла к соседям позвонить, так как телефона в нашей квартире просто нет – проводных тут знать не знают, за пределами зданий особых служб, а беспроводные – не работают! И родители их домой даже и не берут.

Большинство соседей, её тупо посылали, чаще всего словами содержания на вроде «меньше пей, своё имей!», но один все же оказался нормальным, и без вопросов дал телефон совершить любой звонок – это был сосед снизу, тот, что под нами, и любитель детских мультиков. В общении он, как оказалось, вообще нормальный мужик!

Мать позвонила отцу на работу, и он обнаружился там. Сказал, чтобы она его не ждала, детей укладывала спать, а он если и приедет, то сильно позже. Или вообще – завтра. Мать после разговора сразу успокоилась, и действительно пошла укладывать нас спать – завтра ответвлённый день! Первый учебный! Будет класс, будет… жопа. Но она этого естественно не говорила.

Мы, довольно послушно спать легли. И даже послушно встали с утра! Отчасти изображая из себя роботов. Хотя на саамом деле готовили пакость, правда пока еще не определились какую из – или всех побить, и полицию тоже, чтобы вызвали родителей, утихомирить маньяков, а мы такие «наруськи! Хотим наруськи! Мама! Мамочка! Нас обижают! Папа – спаси!».

Или же просто начать выносить всем мозги морально, чтобы у людей истерика началась и на нас сам начали кидаться с кулаками. А мы стояли как истуканы, игнорируя нападки людей, что ничего не могут нам сделать, попутно продолжая выедать мозг чайной ложечкой.

Я – за первый вариант! Как бы это странно ни звучала. Сестра – за второй! Она его сама и предложила! Но какой выбрать, мы, пока чистили зубы, умывались, одевались, и даже шли до школы в сопровождении матери, так и не решили.

И вот, когда мы все-таки определились – вариант сестры! мой уж слишком радикальный – нас вновь ожидал нежданчик: мы даже на порог школы не попали! Не пустили!

Оказалось, та бумага, что принесла в школу мать от врача, та, за весьма крупную взятку, просто филькина грамота и ничегошеньки не значит! Нужную справку не может выписать один врач в одиночку! Нужна целая комиссия! И её прохождение, заверенный кем-то бланк, куча печатей, ну и так далее – бюрократия!

А без этих медицинских бумаг, нас даже на порог школы пускать не имеют права! И этому правилу неукоснительно последовали. А вдруг мы заразные⁈ Пшли! Пшли от сюда!

И пришлось идти, хоть мать и ворчала, поминая почем зря, всех и каждого, только в основном, почему-то, прохожих – они то тут вообще причем⁈

Оставила нас в квартире, убежала на работу. Вечером вернулась, сообщив нам радостную новость – эту неделю мы еще не учимся! А на следующей неделе, на самый первый день недели, она записала нас на прохождение полного медосмотра с получением всех необходимых справок и так далее. Готовится к нему ненужно, но! Пройдет ведь неделя! Ну, её часть… Другие детки уже будут учится! И уж мать то проследит, чтобы мы не отстали от программы.

Учитывая, что отстаём «по программе» мы только в поклонах, да и то, от нежелания это делать, а не незнания, то учить нас мамке просто нечему, но она ж найдет! Вот точно найдет! Уж она постарается!

Поздно вечером, когда нас уже укладываться спать, вернулся отец. Вымученный, бледный, какой-то дерганный. Обсуждать прошедшее даже после вопроса мамы «ну как прошло?» он не стал, и я результатов его похода тоже не узнал. Да он так то даже и есть то не стал, сразу в койку, а раздевала его вырубившеюся тушку уже любимица-жена.

Наших удостоверений охотника при отце уже не было. Зато «пахло» от него какой-то чужеродной магией, что пропитала его всего насквозь, и одежду, и тело. И мне стоило большого усилия смыть всё это с человека, не обладающей собственного дара к силе. Так, что случайно не покалечить в процессе.

На следующий день, батя ускакал на работу с утра еще до того, как мать встала с кровати. Из еды – только пирожок, одежду и то застегивал на ходу. Куда он так торопился – ума не приложу, но его дело, не моё.

Мать, проснулась как обычно. Разбудила нас, отправив мыться собираться, разбираться, приговаривая:

– Чтобы привыкали!

И именно умыться, покушать, собраться… потом обратно, словно бы придя из школы, раздевшись и разложив все по полкам. И так дважды, пока у неё было хоть немного времени, и её не пришлось уйти на работу. После её ухода, мы с сестрой переглянулись, осознавая, что у нас сейчас как бы целый день свободный! А по меркам нашего измерения – неделя минимум!

Так что мы тут же отправились туда.

Глава 8

– Сегодня на повестке дня – прыжки с высоты! – заявил я, и прыгнул в бассейн с очень рыхлым песком, заменяющим нам воду.

Плавать в нем отвратительно, но гасит инерцию прыжка этот песочек просто прекрасно. И отлично подойдет для того, чтобы тупо научится правильно отрываться от поверхности объектов при прыжках. Это не сложно, много времени на это не уйдет, но нужно отработать навык. И потренироваться прыгать со всех возможных вариантов объектов, с которых нам только может понадобится прыгать.

Здания, автомобили, в том силе и движущиеся. Различные вышки и, наверное, самое сложное – качающиеся веревки.

– Это издевательство! – прокомментировала сестра веревку, упав в песок плашмя, и наглотавшись песочка. – Как с этого вообще прыгать⁈

Ответа у меня по факту не нет – я и сам в теме плаваю. Так что – только опыт! Только наработка навыков. Тем более, что смоделировать все эти условия в своем мирке, который я к текущему моменту уже обеспечил и материей, и энергией, мне не доставит труда – хоть здания из псевдо камня отгрохать, с концентрацией камня настоящего «три грамульки на куб», хоть вышку-пирамидку, идущею конусом к основанию построить, «забыв прописать» ей вес. Хоть пару мачт для троса из вполне реальной гоблинской стали, возведу на любую высоту.

Да, все эти постройки существовать будут только до тех пор, пока я о них думаю! Ну, кроме «шедевра» гоблинского тросоплетения. И несколько напрягают меня именно своим наличеством, заставляя постоянно думать об этой «обезьяне».

Хех, сестра по вышке ползет как по дереву!

Но с другой стороны – зато мы ничем не ограничены! Любой высоты дом, башня… и даже отдельно вываливающиеся кирпичики могу смоделировать! И даже уронить их на чью-то лохматую голову могу!

– Эй!

И даже могу состряпать здание-башню, высотой метров в тридцать, прямо под попкой у сестренки! Чтобы та, не строила из себя мартышку!

– Круто!

В общем – повесились до упада, пока ноги не стали болеть и подкашиваться. А в голове не появилось хоть какие-то крупинки знаний и понимая, куда надо двигаться дальше.

А поскольку мы устали побольше части лишь физически, сбегав на десять минут в материальный мир и покушав, дальше мы стали тренировать совсем иной навык. Еще более нужный, чем умение прыгать с высоты – контроль манопокрытия кожи. И в этом деле я как раз-таки шарю! Не неплох, не разбираюсь, и тем более не гуру-профессор! А просто – шарю. Но сестре хватит и этого.

– Сестренка, ты делаешь ману агрессивной, – разъясняю я ей за вопрос почему её мана может ранить других, и разрушать предметы без маны, при ношении постоянной защиты на теле, – делаешь её чуждой всему! Она у тебя… словно тысячи наконечники копий! Что ходят туда-сюда словно зубы пил, и перерезают все, до чего могут дотянутся. – нашел я подходящее сравнение для объяснения ситуации, – постарайся успокоить и их, и сделать… словно панцирь из сложенных друг к другу наконечников копий! Прижатых так плотно, чтобы нельзя было об лезвие порезаться, и меж них протиснутся.

И вот с порезаться как раз-таки возникли проблемы. «Прижать и успокоить» она еще хоть как-то может, пусть это и требует от неё огромных усилий и концентрации, но вот заставить не резать – нет. И получалась какая-то немного странная и парадоксальная вещь – если просто коснутся её щечки, ничего не будет. А вот если провести по щечке… предмет, которым проведешь, будет искрошен… просто в пыль! Я делал это веточкой мертвого дерева, но не хочу даже думать о том, что станет с человеческими пальцами, если кто-то проведет ими вот по такой вот щечке сестрички. К примеру, с пальцами родителей.

В итоге, дело застопорилось. И за отведенные нам две недели до прихода маменьки поздно вечером так ничего с мертвой точки не двинулось. Отец снова не пришел домой ночевать, ну а на следующий день – мы повторили свои занятии, но так и не добились значительного прогресса.

Даже с верёвки, без помощи пространственных техник, падали все так же кулем, что я, что сестра. Разве что при достатке высоты успевали развернутся в полете, но это другое, с этим у нас и так не было проблем. Чувство равновесия и баланса в полете словно бы часть нас самих!

Через день, вечером, наконец домой вернулся отец. Такой же уставший, как в прошлый раз, осунувшийся, и… раздавленный. Не подавленный, нет, а именно раздавленный! Словно всё уже свершилось.

И на этот раз он не стал сразу падать и спать, а отправился на кухню кушать, где, удостоверившись у матери, что дети спять, и дополнительно спросив, закрыта ли дверь, наконец начал свой рассказ о том, где он был, что делал, и что вообще там было, с той оплатой. И теми карточками.

В общем, по словам неких – их имена и прочие данные для меня ничего не значат – доверенных людей, знающих в вопросе, и «шарящих по данной теме», карточки наши с сестрой, фальшивка лютая. Ненастоящие в общем. В них нет целой кучи данных, что там, в них, должна быть, записана и указана, но при этом – долг на них висит как бы настоящий, и в банковской системе охотников он там присутствует целиком и полностью.

Более того! Если долг не будет погашен в месячный срок «льготного периода», начнут капать проценты, что, при и без того немаленькой суммой долга, сделает его вообще космическим и не подъёмным. Ну а если просто «забить и забыть» думая, что карточки-то, «типо липа!» – начнутся проверки, поиски, и… фотки то там наши есть! И к долгу они как бы привязаны, и может не сейчас, не сразу, но хозяев-владельцев всяко найдут и…

На вопрос матери «но они же несовершеннолетние! Дети!» отец помотал головой – для охотников нет разницы, дети, взрослые, долг есть? Должны вернуть! И спрашивать его будут именно с тех, кто должен – то есть с меня с сестрой, хоть мы и дети.

А на вопрос «что с детей то можно взять⁈» отец ответил, что сейчас – ничего, но повесить долг вполне можно. Такое уже было в банковской практике, хоть и не было инициировано со стороны охотников.

И в этом случае, долг будет висеть, висеть, проценты капать, капать… пока однажды нам не стукнет восемнадцать годиков, если по привычной мне десятичной системе исчисления, которой я обычно и пользуюсь, или в шестнадцать в местной, двенадцатеричной, возраст, когда наступает у детей банковская ответственность, и ребенок, как бы, уже может иметь свои собственные деньги и финансы, зарабатывать и тратить. Но нам тратить будет нечего! Все пойдет в сумму долга, висевшего еще с семи лет.

Есть конечно и иной вариант, что применяется в таких случаях чаще – долг «продадут» иным банкирам, а банкиры перекинут его на законных опекунов – родители. И им придется, хочешь-не хочешь, а возвращать, да еще и с процентами от стороннего банка сверху.

Насчет вопроса «и что, никак нельзя ничего сделать? Оспорить?» отец замотал головой. Хоть карта и явная липа, у ассоциации в базе достаточно данных, чтобы нас достать. И оспорить это, то, что мы не охотники, нас подставили, и деньги мы не брали и не тратили, практически нереально.

Отец, как ни странно, не верит, что мы могли профуать такие деньжища, как четвертая часть цены квартиры, не выходя из этой квартиры. Мы ведь даже не имеем доступа к сетевым магазинам! И карта охотников не годится для виртуальных платежей не через терминал.

Так что батька почти уверен, что нас тупо кто-то подставил и использовал, наивных деток в темных делах. Наобещал нам всякого, слизал наши данные, завел каким-то образом всё это в банк охотников, зарегистрировав в банковской сети, но не в среде охотников, и обложил долгами. А нам, поди еще сказал, что вот ваши денежки, тут, тратьте! А скоро я вам еще переведу… в общем – типичный развод наивных глупых деток! Завести кредит… и каким-то образом свиснуть деньги из-под носа у охотников без карточки.

Как ни странно, в то, что мы сами отдали деньги кому-то, какому-то мошеннику, сняв всю ту сумму в банкомате наличностью, он тоже не верит вот ни разу.

– Какой же бред, – проговорила сестра, слушая все это вместе со мной, смотря «спектакль» через ставшею для нас словно большим экраном ТВ стену.

Со звуком и эффектом присутствия, словно бы стены и вовсе нет.

– Любая гипотеза, кроме самой очевидной! – вздохнула Лина, мотая головой, – У охотников есть наши данные, но при этом «это другое!», данных недостаточно. Достаточно для кредита, но недостаточно для того, чтобы считать наши тушки охотниками. И почему он так старательно умалчивает тот момент, какие ИМЕННО данные, есть в той базе⁈ Кроме фотографий, по которым нас можно искать годами – лица у нас непримечательные! А то, по чему нас легко можно найти и что не подделать. И что есть только у одаренных.

– Может он и сам не знает? – встал я на защиту родителя, а сам при этом всерьёз задумался.

Нас зарегистрировали в базе банка, но не в базе охотников? Да не! Бред! Скорее отцу там наврали! Те люди, достойны униже… уважения! По мнению отца, что добывали для него информацию. Они просто… умолчали сведенья, которые могли бы отпугнуть ценного клиента! Промолчали о том, что переживать надо явно о ином.

Шоу «за стеклом», тем временем продолжилось, прейдя с момента «Кто бы это мог сделать и кому это было бы выгодно» к тому «Что делать то⁈».

– В общем, – сказал мрачный отец, – если получится – отделаемся десяткой на адвокатов. Если нет – семьдесят на все надо иметь. Десять за услуги, шестьдесят – за доги… Эх! Наших, еще даже несовершеннолетних детей, а уже… вляпались в историю. – последнее он сказал совсем уж похоронным тоном, после которого обычно тянутся за рюмкой водки, выпивая её словно воду.

Пить алкоголь батька не стал, но вот стакан чая в себя с тем же видом опрокинул. И кухня погрузилась в тишину раздумий.

– Это они что, это правда, что ли? – поглядела на меня сестра, с видом «да они офигели? Не верю!».

А я в ответ вздохнул, парадируя её саму.

Встал с кровати, на которой мы сидели, наблюдая за «Санта-Барбара на кухне» и подал ей руку. Сестра руку приняла, и хоть явно догадывалась, что мы сейчас будем делать, все равно была несколько растерянной, и, не очень то готовой к дальнейшему.

– Готова? – спросил я, грустно улыбнувшись.

– Нет, но вперед. – ответила она мне тем же.

И мы шагнули в стену. Хотя правильнее сказать – в мебельную стенку, ведь в нашей комнате почти нет не заставленных стен, а далеко ходить до дальней стенки, с нарисованной дверью, по которой мы смотрели шоу «кухня» мне как-то не хочется – могу ведь еще передумать по дороге! Пока иду так далеко.

Миг, и мы вышагиваем из стены на кухни, за спинами у матери, и перед лицом отца. Чуть пятимся назад – отец на нас не смотрит, пялясь в кружку. Ждем, ждем, вот! Вот теперь норм момент! Выходим вновь!

Отец нас замечает, глаза его округляются. Смотрит в кружку, с видом – что там было-то⁈ Что за дурь такая забористая? Что за трава вместо чая, что такие глюки⁈

– Кажется… мне пора спать, – говорит он, стараясь не смотреть на нас, думая, что мы лишь виденье.

– Отец, – говорит сестра, улыбаясь на мгновение.

Отец вздрагивает, весь сжимается, пялится в чашку с видом – приплыли окончательно! Мать тоже вздрагивает, но по-другому, и поворачивается к нам с милой натянутой улыбкой.

– Дети…

В наших руках появляются копья – и мать уже вздрагивает по серьёзному. Кажется, она тоже решила, что мы – некие призраки мщения!

– Мам… – говорю я, и приподнимаю наконечник копья, чтобы поставить его подле себя острием вверх, и встать с сестрой в эпичную позу «два дитя меж дух копий больше себя»

Но матери хватает и подъёма наконечника «куда-то вверх», на уровень её груди, и она, вскрикнув, как кисельная барышня, падает в обморок, и со стула тоже. Мне приходится резко вдернуть копье в себя, чтобы родительница не упала прямо на наконечник! Но из-за этого я не успеваю её подхватить.