Текст книги "Кукла 3 (СИ)"

Автор книги: Мир

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)

Глава 11

Утром проснулся я в кровати сестренки в обнимку с самой сестренкой. Я конечно знаю почему и как я тут оказался – отец ночью перенес нас сюда, и уложил в обнимку, не став разлучать. Не став нас разнимать, положив на кровать так же, как мы и сидели посреди комнаты. Но это не отменяет самого факта необычности пробуждения!

Сестра, заворочалась поучаствовав моё пробуждения и движения. Заворочалась, зашевелилась, и посмотрела мне в глаза своими с максимально близкого расстояния.

– Брат… – пропищала она слегка смутившись, и я разжал объятья.

Она села на кровать, начав сонно тереть глаза, все еще не до конца понимая, где мы и что вчера было.

Вспоминала вчерашний вечер, осмотрелась по сторонам.

– А… э… я… а…

– Папа на работе, – пояснил я, отвечая на её нечленораздельную речь, – Мамка тоже. Мы одни.

– Ясно… а что?..

– Ну… папа извинился, понял ошибку, взял свои «что и кто» назад… в общем – он теперь наш человек! – улыбнулся, вновь отвечая на нечленораздельный вопрос.

– А…

– Мамка? Мамка нет, она не в теме. У неё опять включился режим отрицания, а папка не стал ей ничего говорить. Кажется, он и сам не знает, как это сделать, чтобы она все нормально приняла, без истерик и нас не обидев.

– Ясно, – задумалась сестренка. – А…

– А что мы будем делать? Топать в ассоциацию, естественно!

И фигли плавал, естественно! Кто нам это позволит⁈

Пришла мать, что как бы уже ушла, но тут пришла. Сообщила нам о уже забытой нами, но незабытой ею, медкомиссии. Сказала собираться, быстро-быстро, и что у нас там возьмут анализы и «все будет хорошо». Что именно будет хорошо из всего не уточняла, так что мы поверили, что все, кроме нас, а потому – без нас!

– Мам, а давай сыграем в прядки? – предложила сестра, одевая майку, так как на улице жарень, и от чего-то более теплого можно взмокнуть.

Хотя не сестре конечно, с её броней, температурно завязанной на ином мире.

– Какие прятки, доча? – сказала мать тоном «да ты издеваешься⁈» и ей явно хотелось заорать, но она сдержалась. – Одевайся быстрее давай!

– Хорошо, но… если ты нас найдешь в этой комнате, – она обвила комнату взглядом, то мы больше никогда не будем тебе перечить и всегда будем тебя слышатся!

Мать посмотрела на неё взглядом, как бы говоря «ха-ха, так я тебе и поверила дочка! Ну-ну, будете слышатся и не будете перечит! Собирайся уже!».

– Мам! Всего пара минуточек! Тут же током негде прятаться! – развела она рукам, демонстрируя, что тут и правда негде прятаться.

Мать, задумалась уже чутка серьёзнее над предложением – действительно, тут можно разве что под стол забиться, да в плательный шкаф. В остальные шкафы… ну тоже, можно, но даже если придётся облазить их всех, это не займет много времени.

Она взглянула на часы, цыкнула языком, видимо времени совсем нет! Взглянула на дочь… но взгляд дочечки был ну уж слишком умоляющий просительны! И я тоже к ней присоединился, в прошении, делая глаза большими пребольшими, а моську решительную и просительную!

– Ну ладно! – махнула мать рукой. – Я буду за дверью, считаю до пяти! Кто не спрятался ловлю, дверь не запирать, и – вы больше не капризничаете и делает всё, что я говорю! Хотя бы сегодня! Ясно⁈

– Да мама! Всё так и будет мам! – улыбнулась сестра и повернулась ко мне.

Мы вместе, синхронно подпрыгнули вверх, подгибая колени в полете, и хлопнули друг друга в ладоши над головой, в верхней точке полета.

– Ох, – сказала мать, выходя за дверь, как бы говоря «и пожалею я еще об этом решении!»

И это правда! Стоило матери выйти за дверь, начать отчет еще до того, как закрылся проход, как мы – провалились сквозь пол прямо на месте. Мгновение, и мы в нашем скрытом пространстве. Мы, и наши вещи, чтобы приодеться. Все та же школьная форма, и все же с ней. Нельзя нарушать стиль!

– Прыгнем сразу к ассоциации, – принимаю я волевое решение, – там пространство целостное, как ни странно, выдержит…. У нас мало времени.

– Да тут же у нас его полно, – усмехнулась сестра, намекая о том, что там мать еще даже не окончила отчет.

– Тут да, а там нет. А нам еще невесть сколько в этой ассоциации торчать, разбираясь.

Сестренка нахмурилась, но с моим мнением была полностью согласна. Быстро оделась-переоделась, как и я, и я… сделал «рязк», переместив нас в кусты, почти у самого здания ассоциации. Я их приметил давно, на такой вот случай, и даже мельком поглядел, что там, в зарослях, чтобы не вляпаться случайно во что-то эдакое, что иногда бывает в плотных кустах даже у солидных административных заведений.

Пространство ощутимо дрогнуло от моих действий и перемещения, но вроде, кажется, устояло. Правда от сюда перемещаться больше точно не стоит, ни в какую из сторон. В прочной и кажущемся монолитной материи, появилась большая трещина и целая сеть мелких, словно бы кто-то рубанул топором по промерзшему льду.

– Вах, странное чувство, – прокомментировала сестра и зябко поежилась, словно от холода. – словно бы…

– Холодом пахнуло, да? – улыбнулся я уголками губ, – Как будто дверь на мороз.

И сестра кивнула, хотя в её жизни она никогда не видела «дверей на мороз», но эти знания были в загруженных мной данных при её создании, в числе тех, что должны предостерегать.

– Это обычное дело, при возникновении трещин. Вот если бы жаром пахнуло – тогда да. Тогда атас.

Сестренка выдавила из себя кривую улыбку – утешил! И мы отправились ко входу в ассоциацию – у нас действительно мало времени! Мать уже начала потихоньку психовать, не найдя нас ни в платяных шкафах, ни на них, ни под столом, ни на нем. И сейчас ворошит все прочие шкафы, пытаясь найти.

А мы, выйдя из кустов, и отряхнувшись от листвы, вприпрыжку, отправились ко входу в здание офиса охотников. Зашли, осмотрелись – в холе пусто, одна девочка за стойкой сидит, прячась от всех. Где-то там, в глубине здания, кипит жизнь, до нас по коридорам доносятся голоса, и даже отдельные восклики из приоткрытых дверей.

На этаже над нами вообще явная беготня идет, но это все там, не тут. Тут тишина. Мёртвая. Куда нам идти с нашей проблемой⁈ Вообще не понятно… Там, по идее, должны быть вывески на кабинетах, чтобы было понятно, кто за ними заседает – бухгалтер, или уборщица? Они там есть, я точно знаю, но, пока мы тут ходили с сопровождением, я не особо обращал внимание на то, что именно написано на этих табличках.

Да и даже если бы обращал, чтобы мне дала, вот примеру, такая аббревиатура, как «нач. прочь. сит. Об.» видимая мной на одном из кабинетов недалеко от той части здания, где тестировали на способности. Как говорится – гадай как хочешь, о чем хочешь.

А нам еще и не ясно, к бухгалтеру идти, экономисту, или кому-то еще, кто разбирается по финансовой части. В общем – никак без спросить! Тем более, что тут есть специально обученная деваха, специально посаженная у входа, чтобы направлять путников куда следует.

А вот тут нас ждала одна тощая кабзда.

Неее! Куда нам следует идти нам конечно же указали! Да только в пешее эротическое путешествие я пока как-то не собираюсь! Вот совсем! А иного направление, помимо двери и известного полового органа, нам эта мымра у входа не указала!

И вообще сказала «карточки охотника нет? Значит не охотники! Так идите нахрен! Я вас не знаю! Ходят тут всякие…», я вас не звала, вы сами приперлись, ага. А мы тут, понимаешь ли, никак не уходим! И еще и угрожаем! Да-да!

Сестренка конкретно так закусилась с ней в словарной перепалке, но если опустить местоимения и мат, идущий исключительно с той стороны, из-за стойки, то весь диалог можно описать двумя фразами:

– Вы должны это сделать, это ваша работа!

– Я не буду этого делать! Это не моя работа!

Сестрица заявляла, что работа этой девочки за стойкой, помогать людям ориентироваться в офисе, а эта девочка заявляла, что её работа помогать ОХОТНИКАМ ориентироваться в офисе, а мы, поскольку нет «корочки» – охотниками не являемся!

– И не надо тут махать своими железками пред моим носом! Их и на базаре продают! И на толкучке! И на черном рынке! Пошли вон от сюда!

В определенный момент времени, я понял, что сестренка сейчас, вот-вот, перейдет к тому самому последнему аргументу в спорах – подзатыльнику! Хотя скорее макнет собачку-девочку за столиком головой об её столик, ломая что-то одно из этих двух, в зависимости от того, что крепче – чугунная голова без мозгов или фанерный столик из псевдодерева.

Ну или начнет копьями кидаться во все стороны – они у неё уже и так местами выглядывают из кожи, словно бы смотря по сторонам, что тут интересного, и кого можно прибить. Или тупо задушит всех в здании своей магией, пуская её волнами гулять по округе. Усыпляя всех в приличной зоне, кто не охотник.

Парадокс в том, что девка перед нами, как раз-таки охотником является! Её не срубает выбросы маны, которые сестра уже несколько раз провела. И вообще она довольно сильная! Хоть и скрывает это за некой пеленой отчуждения. Но… не знаю даже какой у неё там талант, что она умеет и может, кроме как прятаться в своей скорлупки, защищаясь от мира, и скрывая от всех свою силу, но вот сквозь эту самую скорлупку она ничегошеньки вокруг не видит, не ощущает, не чувствует, и как видно, и не понимает тоже.

Можно было бы сказать, что она над нами просто издевается, но не похоже на то. Люди обычно инстинктивно реагируют на выбросы силы рядом, и это сложно скрыть. Да и вообще! Либо она такой шикарный актер, либо просто слепошарая дура.

И к сожалению, в этот раз наши провожатые, что так сильно нам в прошлый раз помогли, не появились нас спасать, сколько бы мы тут не срались в холе и не игрались с силой. Лишь некая девочка из потайной комнаты у двери выскочила еще в самой начале, тихо сыкнула в трусы, и скрылась за дверью, словно бы её и не было.

А у нас, как ни глянь – время на исходе! У мамки там уже паника! Конкретная такая паника! Она там уже на придумывала всякого! И в окно бы сиганула в след за нами, да окно закрыто и не открывается – на всякий случай заблокировал замок окна. Она уже и к соседям сбегала, ища от кого можно позвонить, но как назло, никого из соседей тупо дома не было. Она там уже и молится начала, и умолять…

– Сестра, все завязывай, нам пора, – проговорил я, проведя ладонью по её руке, которой она собиралась начать бить по стойке, круша «деревяшку».

– Но… – пискнула раскрасневшаяся сестра, жаждущая набить морду наглой бабе, из-за которой мы потеряли так много времени и ничего не добились.

– Уходим, – твердо сказал я, и развернулся к выходу.

А учитывая то, что сестренка сидела все это время на моих плечах – иначе из-за стойки у неё было бы видно только её макушку, и она сама не видит собеседницу, – то и сестрица была вынуждена прервать свою беседу, так как её конь тупо уходит.

– Я еще найду на тебя управу! – крикнула сестра на прощанье, выворачивая тело по хребту почти на сто восемьдесят градусов.

– Ага, ага, гавно из трусов вытряхнешь, себе в голову положишь, и сразу найдешь! – по факту уже потеряла к нам всякий интерес ушибленная наголову девка за стойкой.

Мы покинули офис, разделили нашего кентавра на две половинки, и уже каждый на своих ногах, ломанулись куда-нибудь подальше от здания охотников, с его потрескавшимся пространством.

Вот только… трещина вышла огромной! И сколько бы мы не бежали, конца и края ей не видно! Словно бесконечность… и мелкие эти трещинки кругом, везде и всюду… но мать там уже ревет! А потому, пришлось выбрать кусочек пространства с наименьшим числом повреждений, и совершить перемещение оттуда в дом.

Там точно будет пробой Хаоса – понял я, ощущая, как рвется пространство, не прощая проделанный мной пробой просто так.

– Новая вспышка! Фиксирую образование прохода в иной мир! Шестой уровень! – кричит оператор наблюдения на весь зал, и тут же поправляется, – примерно.

Ведь точных данных нет, да и не скоро будет. По крайней мере данных о подземелье, что будет по ту сторону врат. А вот о области, где открылся проход – данные уже есть, пусть и тоже приблизительные.

Однако в отличи от точных замеров энергии, что даже по приезду на место, к порталу, займут некоторое время на проведения изысканий, расчетов и измерений излучения, получить более-менее точные данные по местоположению можно прямо здесь, в офисе ассоциации, не выезжая из неё.

Просто нужно скооперировать данные с различных датчиков, разбросанных по городу, наложить координаты одни на другие, и на карту города, и вуаля! Местоположение с точностью до сотни-полусотни метров, в зависимости от плотности сенсоров в том районе.

– Расчетная зона, – вывел на главный экран местоположение пробоя другой оператор системы наблюдения.

– Два портала за день, – пробормотал начальник отдела, глядя на две точки, расположенных почти в разных концах города.

– Еще всплеск! – кричит еще один человек, и продолжает, слегка севшим голосом, – Он… он у нас под боком… – и поворачивается к начальнику лицом, смотря на него ошарашенными глазами.

Тут компьютер пищит, по залу раздается сигнал тревоги. Еще один. И еще… но не один из операторов наблюдения не кричит больше в зал, не передает сведений, и, по сути, не делает ничего вообще. Все словно бы замирают, истуканами, смотрящими на экран.

– Что там? – говорит начальник отдела, оставаясь единственным человеком, двигающимся в этом замершем во времени месте.

Новый писк от системы, один из операторов оживает, начиная что-то делать со своей машиной, вводя какие-то поправки, настройки…другой начинает молится. У третьего текут ручьём слезы из глаз, четвертый, кажется сделал под себя.

Начальник, теряясь в догадках о происходящем, уже собирается сам сесть за компьютер, начав как в старые добрые, сам выполнять работу оператора, но тут тот единственный, у которого хватило духу не сдаться, заканчивает свою работу, и выводит картинку на главный экран зала контроля и наблюдения.

– Боже… – говорит начальник отдела наблюдения, глазами полными неверия и шока смотря на экран.

Восемь, нет, девять порталов! Идущие сквозь город полумесяцем, из конца в конец. Пятый, шестой, второй, третий, четвертый уровень… полная солянка из уровней. Максимальный охват территории, и это не считая того факта, что при таком количестве помех от единовременного выброса энергии девяти порталов, какая-то мелочь вроде единицы или двойки вполне могла и затеряться, оставшись невидимой.

И это не теория! Это факт! Найденный сегодня первым портал, на самом краешке месяца в северо-восточной части города, сейчас – просто невидим на карте! На ней видно лишь восемь порталов! Не девять. Просто опыт, позволяющий сохранить хладнокровие даже в такой стрессовой ситуации, и хорошая память, позволяющая не забыть хотя бы то, что было час назад, позволили мужчине не забыть точку, где сейчас ничего нет. Невидно, из-за расположившегося рядом портала, предположительно, пятого уровня.

А ведь «предположительно» в случае дистанционных замеров, это плюс-минус два уровня!

– Если там будет девятка… нет восьмерка… – шепчет пересохшие губы оператора, что и вывел на общею карту все эти сведенья, пока прочие были в прострации от свалившихся данных, – да даже семерка, хоть одна…

– Всем заткнутся! Делать свою работу! – пошли начальственные пинки, отрезвляющие потекшие головы, – Бельё потом менять будете! Или передохнем все тут…

Глава 12

Пятнадцать минут назад Бина Ай думала, что нет ничего хуже разборок с власть имущими чинушами. Тварями, что вечно тянут одеяло на себя, и вообще знать ничего не хотят, если от этого не зависит их прибыль.

Что нет ничего хуже писанины текста для интервью продажным журналистам, от встречи которых не удалось отвертеться. Нет ничего хуже того, когда это все бессмысленно, так как все уже решили за тебя, еще до начала пресс-конференции, и нужна она только для того, чтобы нарезать цитат, вырванных из контекста, чтобы потом размахивать ими как флагами из противоположного лагеря. А оттого, при написании текста приходится это учитывать, и даже при самом интервью, об этом помнить, постоянно двигаясь, словно под пулями, чтобы усложнить работу монтажёрам.

Что нет ничего хуже, варения в этих говнах! Вечно булькающем болоте, где каждый микро царёк, мнит себя царьком большим, и квакает о своем господстве. И хоть она тоже, одна из этих «царей», она бы предпочла, чтобы эти говна не варились, были стоячими, как и раньше. Когда силы были примерно равны, был паритет, и установлено шаткое перемирие, растянувшееся на долгих пять лет.

Но… сейчас она поняла, что все же существует в мире то, что может будет хуже всего этого – восемь подземелий за день. Восемь… нет, девять! Да и то, не факт, что не больше – слишком велики возмущения магии из-за такого скопления пробоев.

Девять подземелий за раз… такого нет даже в исторических хроников вековой давности! О таком не помнит даже самый древний дед, да и, в общем – не было такого никогда! И ни где. Не на такой маленькой территории!

Это нонсенс! Феномен! Им уже заинтересовались все, кому не лень! В город едут делегации отовсюду, из самых разных мест, но, по факту, это же и означает, что филиалу ассоциации охотников этого города пришел конец.

Его разорвут! Раздербанят! Понаехавшее начальство будет докапываться до всего! Учинят проверки, будто это они, работники офиса, и его охотники, виноваты в возникновении подобного феномена! Власти города тоже не останутся в долгу! Внесут свою одинокий Юнь, будто что-то понимают! Поучаствуют в дележа… и попляшут на костях.

И всем будет плевать на мирный люд, который в этом хаосе будет варится, дрожа от страха, что случится пробой. Что будет бойня. Что… город может быть стерт с лица земли куда меньшим количеством едино моментно существующих порталов.

А ведь еще не вечер! И даже не завтрашний день – порталов может стать еще больше, границы возможностей аномалии и причины её возникновения неизвестны.

Одно радует – из-за наплыва охотников проблем с закрытием всего этого безобразия не будет. Не должно быть! Максимум – одно два низкоуровневых зевнут. Людям, погибшим от монстров, вырвавшихся из этих разломов от этого конечно легче не станет, но город в целом, скорее всего уцелеет.

Ну а филиал ассоциации охотников… после всех этих перепонов и всего остального, всё равно восстановят – никуда не денутся. Как ни крути, а городок, где может враз случится ТАКОЕ не может остаться без своего надзорного центра, следящего за проявлениями маны вокруг.

Мать в момент нашего появления в квартире сидела в нашей комнате и рыдала. Сидя на коленях, в ладони… не знаю даже, что там напридумала её голова, на тему того, куда мы делись-пропали, но вид несчастной женщины, просто не мог не задеть струны моей души. И я даже дернулся было просто выскочить из стены, и начать утешать, но сдержался. Иначе, все зазря, так что…

– Жарко что-то прям… у душно как-то стало. – забеспокоилась стоящая рядом сестра, начав обмахивать своё лицо своей ладошкой.

– М? Жарко? – поинтересовался я, и тут у меня расширились глаза.

– Да… ты чего?

ШВАХ! ШВАХ! ААААХ! Даже тут, в квартире, за защитным контуром! Я ощущаю, как щедро плеснуло Хаоса в мир! Прям… ведро! На раскаленную печь! Трещина лопнула и расползлась разрывом! И хочется бежать, закрывать, спасать… но мать! И я вновь разрываюсь меж личным и общественно важным! Меж всеми людьми, и… одним человеком.

Раньше бы я без сомнений выбрал всех, общество в целом – у меня тупо не было дорогих людей! Люди для меня приходили и уходили, рождались, взрослели, жили, старели, умирали. Все это проходило как течение воды реки, как простое движение перед глазами, и ничего кроме! Века… сменялись веками, а я… научился этого не замечать.

Был ли я счастлив? Нет! Последние годы – просто жил. Плыл по течению, сам уподобившись реке. Потерял смысл, интерес… ну и, подох – меня сметили те, в ком стремления еще не угасли. Те, кто жаждал чего бы то ни было. Я же жаждал получить компанию, что всегда будет со мной, не уйдет, не отвернется, и с которой не заскучаешь и за тысячелетие. Вон она, стоит рядом! Моя компания. Удивлённо смотрит на мои выпученные зенки, хлопая ресничками.

Однако пол века жизни тут уже позади. За пол века мать не изменилась, не стала иной. Не постарела, а даже помолодела моими трудами! Она тоже ценна! Тоже важна! И… я не могу, просто взять и променять её на тысячи жизней иных людей! Не могу принести такую жертву! Не могу поставить её выше прочих матерей! Однако – сейчас она мне важнее прочих.

Бросать людей я не собираюсь, просто… на первое место поставлю её, спасу её, а люди – пусть чутка подождут. Порталы еще не открылись, ничего страшного за пару минут… или даже часов, не случится.

– Брат, ты чего? Что так смотришь на меня? Что-то случилось? – поинтересовалась сестренка, видя мой вид и пуча глаза.

– Кхм. Да нет, ничего, – состряпал я обычное лицо, стирая удивление, сомнения, и натягивая улыбку.

– Ага, так я и поверила, – скривила деваха мордаху, легко поняв, что что-то не так. – Что-то с мамой? И почему так душно то?

– Сейчас поправим, – улыбнулся я, и раскочегарил контур, на поглощения силы Хаоса по полной программе.

Правда, детскую комнату данная настройка толком не коснулось. Иначе… контур не особо шарит за виды магии, и тупо хавает магию без разбору, всю, до которой дотянется – потому то магическая техника и дохнет! Просто сейчас в воздухе дофига Хаоса, и очень мало, на его фоне, всего прочего. Однако люди без маны, те, что не умеют её контролировать, обычные человеки, от подобной откачки… ну, скажем так – почувствуют себя как в морозилке. Контур вытянет и то, что нужно им для жизни, даже если они сами этого не знают. И почки в подобной «морозилки» застудить тоже, более чем реально.

– А сейчас что-то холодно стало, – поежилась сестренка. – И все равно маленько душно – пошевелила она своим носиком.

– Упс. Сейчас поправим. – улыбнулся я, подкорректировал настройки еще чутка.

– Почему ванилью пахнет?

Да епрст!

– Сейчас!

– Ну вроде норм… – сказала девица, прислушиваясь к ощущениям, и принюхиваясь к запахам.

А ведь магия ничем не пахнет! Совсем! Причем тут нос тогда? Просто выверты мозга, для придания неясным ощущениям, ясные ассоциации. Для тех, кто родился без контроля над маной, а приобрел её только с возрастом, накопив в себе достаточное количество сил для перехода на качественно иной уровень, это нормально.

Вот только причем тут сестра? Она то родилась магией! Она… сама магия! И память у неё моя есть! Почему тогда… почему она… воспринимает все так, как обычный человек? Неужто те годы, когда она считала себя обычным ребенком так повлияли? Затерев и этот аспект восприятия, подменив на общечеловеческое суждение мозга?

Ладно, с этим позже разберусь! Или не разберусь. Я достаточно знаю о том, как люди воспринимают тот или иной аспект силы, чтобы было не было проблемой интерпретировать людские восприятия для самого себя. Тем более что сестра пользуется именно этими понятиями, теми людскими, мне известными, а не какими-то своими, придуманными «на коленке». Помнит ведь это! Так почему…

– Сдаёшься? – говорю я, стоя вместе с сестрой в спальне, а голос мой звучит так, словно мы в детской.

Мать вздрагивает, отрывает лицо от своих рук, мгновенно переставая реветь. Озирается по сторонам, пытаясь понять, откуда идет звук.

– Сдаешься? – вновь говорю я, и слегка толкаю сестренку плечом, чтобы та тоже что-нибудь сказала.

– Хи-хи-хи-хи, – вместо слов издает она смех.

– Ах вы… – мгновенно высохли слезки на матеренном лице.

И она даже предприняла порыв встать, но не стала этого делать. Вместо этого выглянула за дверь в коридор, поглядела направо, налево, прислушалась, не слышен ли топот детских ножек? Не услышав его, закрыла дверь в комнату и отошла на два шага от неё. Замерла… кажется решив, что наши голоса ей приглючились.

– Мы тут.

– Где вы⁈ – чуть не плача.

– Не выйдем, пока не сдашься! – восклицает сестра звонким голосом.

А я ухмыляюсь, ведь мать уже десять раз сдалась и сказала об этом вслух, просто мы в это время были не тут. Ну и сказано это было не так, как нам надо.

– Сдаюсь… – проговорила мать.

– Обещаешь нас не водить в больницу? – продолжила сестра набивать себе цену.

– Обещаю… – понура произнесла мать на выдохе, опуская плечи, голову и даже как-то осунувшись, – Все равно уже опоздали.

– И в школу! – выдвигаю я еще одно условие.

И «разбитая горем женщина» тут же обращается в ротвейлера пред уткой. Какую еще школу? Да вы что, охренели⁈ Да я вас сейчас… где мой ремень⁈' – так и читалось на её лице, крупным шрифтом.

И я не смог сдержать улыбки, появившейся на моем лице. Сестра дернула меня за руку, как бы спрашивая «ну что там?» и я сделал стену перед нами экраном, показывающим детскую, словно бы мы стояли пред стеклянной стеной.

Стойка на слово-триггер у матери быстро прошла, но вот боевой задор, и желание нас поскорее выдрать – нет. Она отошла от двери еще на метр, и почему-то метнулась к окну. Заглянула за шторы. Где уже смотрела не раз, и одну штору с гардины уже даже сорвала – а не будь гардина зачарованной, оторвала бы и её с потолка!

Все же крепление у шторы было хорошим, гардина тоже, как и штора, а вот крепления к потолку – было швах. Но по итогу досталось все шторе – она не была зачарованной, а крючки-крепления, все же устояли пред весом и бешенным рывком, распределяя нагрузку меж собой.

За шторой нас конечно же тоже не оказалось, и в кармане с радиатором отопления тоже – мы бы туда и не поместились. Под столами тоже не было никого, под матрасами, за столами, в шкафу, вещи из которого уже валялись на полу, да и в вещах нас тоже не было. Вот совсем не было, и я не смог не улыбнутся, глядя на такую целеустремлённость. Её бы энергию, да в мирное русло!

– Сдаюсь, – вновь сказала мать, опуская плечи, и почему-то глядя на входную дверь.

А поскольку нарисованная дверь, находилась в видимой матерей области, я решил, что выходить из стены в комнату мы будем как бы через неё. Но позже.

– А что насчет школы?

– Не поведу я вас никуда, выходите, – помотала мать головой, и даже не запрятала за спиной никакой фиги, держа руки вдоль тела.

– А больница? – пискнула сестренка.

– Опоздали, не пойдем. Давайте, выходите! Не мотайте нервы матери. Вы… где вы вообще прячетесь⁈

Заводила она взглядом по комнате, и как раз в этот момент, мы и вышли, прямо у неё на глазах, из нарисованной двери, пройдя сквозь стену держась заручки.

У матери «выпала челюсть», глаза стали как блюдца, а сама она, с офигевшим в край видом подалась чуть вперед. Сестрица тут же залучилась довольством – довела человека до крайнего шока и радуется! Я – тоже улыбнулся, но не поэтому.

А в следующий миг, весь шок с матери словно рукой сняло, а в её руке взвизгнул ремень, прячущиеся до этого в кармане её брюк.

– Ах вы засоранцы!

И понеслась на нас возмездие с ремнем. За всю ту боль, страдание! Переживание, нервы… правда мы сделали полшага назад, и растворились в стенке, с нарисованной дверью – ремень, бессильно хлестнул по бетону, звякнул пряжкой, проехался по крашенной стене кожей, и так и не задел никого из вас.

– Засаранцы! – подскочила мать к ручки рисованной дверци, схватила… воздух! Ручка то, лишь краска на стене!

Стукнула по стене кулаком, повторила о том, что мы любим какать много, еще раз стукнула, добавив пару необидных обзывательсв.

– Открывайте! – прокричала, вновь постучав в дверь, начав прощупывать стену, на предмет потайных ходов, лазов и кнопок.

– Не можем! Она нарисованная! – пропищала на это сестра, еле сдерживаясь от смеха.

– Ах нарисованная! – возмутилась мать, и убежала в ванную.

А я стал раздумывать, давать ей это сделать или не давать? Решил, что пусть делает – дверь кривая, некрасивая, нарисованная, когда мне было два! Да и нарисована она… какой одной твари из Хаоса.

Буквально, его испражнениями монстра! И так то, помимо фактора памяти «я это нарисовал, когда мне было два! А что делал ты, когда тебе было два?» никакой ценности в себе не несет. Так что пусть наконец ототрет эту гадость, о чем давно мечтала. Хоть какая-то радость для мамани за сегодня.

Мать прибежала из ванны с ведром, порошком, и тряпкой. Щедро сыпанув в ведро порошка, на пол пачки, и наспех размешав, проливая на пол, макнула в эту жижу тряпку, и небрежно отжав, принялась тереть.

Сестра, видя все это, начала реветь «а, мамочка! Пожалуйста не надо! Нет!», а сама чуть ли не ржат в голосину. Рисунок, не будучи более ничем защищенным, стал потихоньку поддаваться, будучи по-прежнему весьма стойкой како мазней пятилетней выдержки.

А мать с ехидной, маниакально! улыбкой, продолжила смывать грязь со стены, размазывая «краску» по еще больше поверхности. Смывала её в ведро, вода в котором начала булькать сама по себе, словно котелок на огне, и вновь мыла и терла.

Когда она наконец стерла среднею часть дверки до ровной чистенькой стеночки, и даже шпаклевочки, стерв вместе с рисунком и часть краски стены, то смогла наконец маленько успокоится.

Ведро с «водой» тем временем булькало, и бурлило, словно это сернистое болото, и запах при этом от него шел такой же. Но никто этого не чувствовал, я полностью фильтровал воздух над гранью плоскости жидкости. Только в унитаз эту бурду смывать нельзя! Придется пролить на ковер – там дыра в иное пространство, ему норм!

Мать, выдохнув, и утерев пот со лба. Осмотрела на проделанную работу. И кажется, до неё стало немножечко доходить, что все это как бы было бессмысленно, и искать нас надо как бы не здесь, а в соседней комнате – её мельком брошенный на дверь в комнату взгляд мне именно об этом говорит.

Правда идти туда она не стала, вместо этого выдохнула, словно пред нырком в прорубь, и заговорила. Обращаясь почему-то к верхней части двери, до которой мы ростиком точно не достаём.

– Выходите.

– Бить будешь? – поинтересовалась сестренка заинтересованным голосом.

– Буду. – серьёзно ответила мать. – Буду! – показала она всем видом, что будет и есть за что.

Вот прям… это уже не плохая отметка по важному предмету, а… а… долг, в цену половины квартиры, да? Ладно, как бы может быть у неё и есть причины нас быть, но бить она собралась точно не из-за них.

– Тогда не выйду. – проговорила сестрица голосом, после которого обычно надувают щечки, оттопыривают губки, складывают ручки на груди и отворачивают в пол оборота.

– Выходи! – в приказном тоне обратилась мать к двери, и сама же бросилась к ней, словно бы пытаясь пройти.

Естественно, это было бессмысленно, и ничего ей не дало – нет смысла кидаться на стену, даже если на ней нарисована дверь. Тем более полу смытая. И поняв этот аспект, мать метнулась прочь из комнаты, в комнату соседнею. И там нас естественно тоже не было – мы что, дураки? И стенка там, естественно, тоже была нормальная – там её даже мебель не прикрывала! Можно было ощупать и убедится, что хода нет.