Текст книги "Кукла (СИ)"

Автор книги: Мир

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц)

Ну и встав твердо на ноги, перестав тихо стонать при каждом шаге, я конечно же вновь начал ходить на ту сторону, к неудовольствию сестры, что уж больно привыкла к моему каждодневному безвылазному пребыванию дома. И уж больно ей не понравилось, что я вновь стал пропадать целыми днями неизвестно где.

Вплоть до обиды и угроз!

– Не ходи туда! – воскликнула она, всем своим видом показывая, насколько она раздосадована и злится.

Я же проигнорировал её позу, продолжив собираться. Впрочем, это теперь уже фикция чистой воды – ни термоса, ни ножей, ни даже удобной разгрузки на пояс у меня уже не осталось. А бутылку водички… не долго к поясу присобачить. Хотя она там будет болтаться, нда, делема.

– Если ты пойдешь туда… – вновь воскликнула девчонка, видя, что я игнорирую её вид и крик, – то я… я… – однако что «я» придумать сходу так и не смогла, и замялась, потупив взор.

А я придумал как заставить бутылку не болтаться, прихватив её еще и к ноге и посередине. Правда, так её будет весьма непросто взять, чтобы попить! Но это все же не нож, ведь правда? Или нет? Всякое бывает. Да и второй шнурок ногу перетягивает…

– Если ты опять пойдёшь туда, то я нажалуюсь родителям! – нашла наконец, что сказать сестра, с вызовом взглянув на меня.

– Ну и жалуйся, – пожал я плечами, решив, что пусть бутылка пока так повесит, а там… выпью!

– Ну и нажалуюсь! – всхлипнула она, чуть не плача, и убежала прочь из комнаты, утирая слезы рукавом.

Я – вновь пожал плечами и пошел к нарисованной двери.

– Нажалуюсь! Вот! – донеслось из коридора, и в дверном проёме показалась её заплаканная мордашка.

Я – продолжил игнорировать её существование, протянув руку к стене.

– Вик-ик! – взвизгнула девица, и ускакала прочь.

Я и в третий раз пожал плечами, но прежде чем успел сделать шаг в иное пространство, из коридора донесся крик:

– И тебя накажут! НАКАЖУТ!

– Накажут… – в новь повторила Лина эти слова, чувствуя, что брата уже нет в их квартире.

И в доме. И, наверное, в их мире вообще. Он словно бы умер! Пусть она и чувствует, что он пока живой. И где-том, за гранью измерения. За гранью досягаемости.

– Накажут… – проговорила она вновь, сползая по стене, и разревелась навзрыд, позорно и не сдерживаясь.

Словно последняя плакса, а не боевая деваха, какой она сама себя считала. Ведь она не боится ничего того, что обычно боятся девочки её возраста. Да и те что постарше тоже. Да даже того, что пугает до визга её маму! А она смелая! Другие девчонки и женщины и вовсе плаксы! Видела она их, пару раз, во дворе.

Лину не пугают ни пауки с тараканами, ни мыши – они вообще милые и безобидные! У неё даже игрушка в форме большой серой глазастой мышки есть! Она её у папы выпросила. Но вот то, что творится там, за порталом… её пугает до дрожи. Даже больше, чем те монстры, что кружились вокруг окон их дома два года назад.

Она смелая, но она боится. И она вовсе не хочет, чтобы её брата родители за что-то наказывали. Не сейчас. Не теперь. Не так вот, из глупой обиды. Не из-за того, что она такая трусиха.

Глава 5

– Какой жирный камешек! – пробубнил я устало, держа в руке мутноватый красный камешек, размером с мой собственный торс, или же голову взрослого крупного мужчины.

Какой славный сувенир! И так и хочется воскликнуть – я его сделал! Наконец-то! И не камешек, а того, из груди кого я этот камень вытащил. Целый год искал того, то существо, из сердца магии которого смогу извлечь камень подходящей чистоты, силы и размера, а потом еще несколько месяцев готовился, не зная, как подступится ко столь могущественному существу, и наконец, вот он! У меня в руках!

– Наконец-то.

Правда в душе от данного дела только лишь опустошение – устал и вымотался. И слишком много сил потратил на этот бой! Сейчас бы поглотить это сердце, восстановится… но тогда в чем вообще был смысл этого всего? Всего прошедшего боя? Всех трудов, стараний, жертв?

Вот именно – ни в чем. Камень нужно сохранить и водрузить туда, где ему будет самое место. На уже давным-давно готовый пьедестал. И… кажется он будет там даже слегка великоватым… да неважно! На вырост, так сказать, пойдет.

– Эх. – вздохнул я, и оторвал взор от камня.

Вокруг лишь руины, вернее сказать – пепелище! Засыпанное песком равнина, и затянутое облаками небо, что как кажется, соприкасается с землёй, вовсе не за горизонтом, а тут рядом. Хотя, впрочем, не кажется. И то, что покрытая пеплом земля идёт вверх тоже, не обман зрения.

Да и не пепел тут вокруг, а скорее песочек. Мелкий, противный, стремящийся набиться в трусы. И кости, много костей! Обточенных добела этим песком. И ошмётки плоти тут и там. Место бойни. И я стою посреди этого всего, посреди костей, «пепла», и ошмётков плоти.

Посреди костей грудины некогда могущественного существа! Прямо в том месте, где когда-то у него были лёгкие и сердце. Стою и держу в руках то, что было источником его сил, и что позволяло этому существу контролировать этот кусочек пространства, не давая ему окончательно стать частью Хаоса.

Мерзко.

Мне мерзко оттого, что приходится этим заниматься. Подчищать осколки давно умерших миров от тех, кто ещё сопротивляется, но уже раб Хаоса. От тех, кто когда-то ему проиграл. Убивать и убивать… но увы, иного пути для меня сейчас нет.

Реальность вокруг начинает искажаться. Земля, небо, песок и кости, всё это начинает плыть, словно бы кто-то водой смывает краски. Всё это становится частью Хаоса и перестаёт существовать. Хранителя этого измерения больше нет, никто больше не поддерживает его целостность.

Пора на выход.

Дома все было по-старому. Даже сестра, что пряталась за стенкой комнаты, думая, что я её не вижу, была ровно там же, где была в тот момент, что я уходил. Она… после того раза, когда пообещала пожаловаться родителям, сменила тактику, и теперь показательно игнорирует моё существование. Не разговаривает, не играет, и даже не смотрит в мою сторону. Причем делает все это настолько искусно и талантливо, что родители до сих пор не заметили этой холодной войны. И конечно же она им обо мне ничего не сказала, и не нажаловалась.

Я… какое-то время пытался понять, чего это она так разобиделась. Но потом… плюнул, и тоже стал игнорировать её. В конце концов, для меня год или десять лет подождать, пока успокоится, ниочемышный срок. Хоть для меня этот срок уже прошел, пусть и не в материальном мире.

Сестра… какое-то время бесилась от подобного, но потом как-то привыкла. И вот мы уже месяц друг с другом не говорим, друг на друга не смотрим, и упорно делаем вид, что в квартире есть только один единственный ребенок. При этом родители только сейчас стали замечать, что что-то с нами не так, как-то мы странно себя ведем, и вообще, где-то явно пробежала кошка.

Однако несмотря на это, сестрица каждый раз приходит меня проводить. Все так же делая вид, что ей я полностью безынтересен и вообще – меня не существует. Она приходит к нашей комнате к моему уходу, прячась за стенкой коридора, и встречает меня там же по возвращению. Странно это как-то, но да её дело, не моё. Прошел всего месяц, как началась наша игра в молчанку! По меркам материально мира. И я не думаю, что наша ссора продержится хотя бы год.

Кроваво красный камень магии, покинув территорию хаоса, запульсировал и засиял в моих руках. Он почувствовал разлитую в воздухе квартиры ману! Ману стабильную, живую, и стал жаждать с ней слиться. Вернее, правильнее будет сказать – поглотить, ведь большее, всегда поглощает меньше. И он тут большее, точно так же как я большее по отношению к этому камню, и жажду его сожрать, сделав частью себя.

Но нельзя! Ни то не другое. И я иду в угол нашей детской, туда, где на причудливом столике стоит причудливый замок. «Замок маленькой принцессы Лици» – так гласит надпись на данном замке, сделано из пластика и нейлоновых нитей. Дорогущий подарок от бабушке моей сестре! Только вот с этим замком она никогда не играла.

Она… девочка бойкая! И предпочитает те куклы и игрушки, с которыми можно носится по квартире во весь опор, изображая вертолет. Хотя что такое «вертолет» она не знает даже как понятие. А замок… слишком хрупкий даже на вид.

Да, он детализирован, в нем открываются двери и окна, у коней кавалькады на главной площади двигаются суставы, и ими можно «поскакать». Внутри замка есть множество комнат с кучей маленьких разукрашенных человечков, и… комната той самой принцессы, что, почему-то, сильно больше по размеру, чем всё в этом замке. Больше как комната, так и сама принцесса.

В замке с масштабами объектов вообще беда, и через некоторые двери не пройти и лилипуту, что изображает из себя слугу-обслугу, а через другие – мог бы пройти и великан! Но всё равно они будут малы для «маленькой принцессы», которая покинуть замок может только через окно-дверь, имеющее поистине астрономический размер.

Кони во дворе огромны на фоне всадников, а коне в стойле, напротив, маловаты даже для конюхов. В общем, бардак! Но меня это все не волнует! Мне интересно иное – несмотря на то, что сестренка не играет этой игрушкой, она очень дорожит ею, как некой ценностью, как красивой картиной или скульптурой.

Это же касается и родителей – они знают цену данного замка, знают, что это подарок, и что его нельзя тупо продать, даже если дочь от него откажется – предки предков могут приехать и полюбопытствовать, куда это делся их дорогой дар? А потому, замок будет здесь еще хотя бы пару лет, пока окончательно всем не надоест. И возможно к тому моменту даже заинтересует Лину, что подрастет, и начнет мыслить иначе чем сейчас.

А пока же…

– «Раскройся», – даю команду замку, и он, словно выворачивается наизнанку, словно кукуруза в попкорн, словно тканный носок, пододеяльник, рубаха, а не пластиковый и жесткий замок, что выворачиваться не может вот никак.

Сзади от двери доносится сдавленный писк – сестрица увидела это не самое приятное зрелище, когда «мехом наружу», но вместо истерики, лишь зажала себе рот руками, и продолжила пялится вытаращив глаза.

Я на её взгляд, поди монстр какой! Что уничтожил замковую прелесть, превратив в месиво, и блюдце. Но не важно это все – на месте замка теперь на стоике в углу, стоит ажурный постамент из драгоценных руд. Да и розового столика со скатертью тут больше нет, они, вывернувшись наизнанку точно так же, как и замок, и теперь тут стоит монолитный камень, с цветастыми прожилками магии, уходящими в пол и стены.

Сколько же сил и времени я вбил на создание этого постамента! Даже… обидно как-то теперь, что придется переделывать – камень великоват! И… сильно. Недооценил, да. Придется много работать, а времени у меня мало. Да еще и сестра пялится через плечо… плевать! Это сердце в этом доме, даже просто на пол положить нельзя!

Оно высосет всю силу из всего, до чего только дотянется! Уничтожит мой труд, на который ушли годы, за одну неделю! А значит придется батрачить тут как проклятому столько времени, сколько потребуется, даже если придется запереть родителей в подъезде, не пуская в собственную квартиру. Ну или… просто в комнату к себе их не пускать.

Дверь в детскую захлопнулось пред самым носом у сестренки, вызвав еще один визг, от неожиданности, и недовольное бурчание, как от самого факта «закрылся!», так и того, что ей немного досталось по носу. Пусть принимает огонь родителей на себя! Я тут на всю ночь, а может и дольше. А потом уж выслушаю все их нотации и прочее, даже если по итогу придется простоять в углу весь выходной.

– Брат… – произнесла сестра и осеклась.

Я выпучил глаза, глядя на неё – оно заговорило! Прошел уже месяц с того дня, как я подключил ядро к структуре дома! И два месяца с того момента, как мы начали нашу игру в «друг друга нет». И тут… вдруг заговорила – с чего бы это? Подозрительно!

Однако раз стоит, молчит, потупив взор, то и я тоже, помолчу. Не потому, что такой-секой, говорить не хочу, а просто… дело есть. Хоть ядро магии и встало на переделанное мной место как влитое, а я получил по жопе от отца ремнем за закрывашки, проблемы на этом деле не закончились.

И дело вовсе не в том, что меня выстегали на глазах у сестрицы, и не очень понятно за что – толи за то, что закрылся и не пускал родителей, толи за то, что не пустил спать сестру и в её комнату тоже, толи из-за того, что её пришлось ночевать у родителей, нарушая их уединения – не ясно, да и не важно.

И даже не в том проблема, что родители заметили, что мы друг с другом не общаемся, и прочитали нам нотацию, что мы семья и все такое. Не, это всё меня не очень то и беспокоит, как и настеганная широким ремнем опа – это вообще ничто, в сравнении с ожогом половины тела.

Просто камешек, и все структуры дома требуют отладки. Регулировки и точной настройки, для продолжительной и бесперебойной работы. Чем я сейчас и занят, развалившись в кресле посреди гостиной-столовой, и пялясь в потолок.

– Брат… – вновь вывела меня из дум сестра, и я оторвался от созерцания магического контура в потолке, взглянув на неё, ожидая ответа.

И на этот раз, она не отвела взор, смотря четко мне в глаза, словно бы желая поиграть в гляделки.

– Бра… ха… – выдавила она из себя что-то не членораздельное, смутилось, тряхнула головой, отводя взгляд, и заставляя свои шикарные белокурые локоны играть переливами в свети закатного солнца.

И вновь вернула взгляд на моё лицо, вновь смотря мне прямо в глаза, словно бы ища там ответы на вселенские вопросы.

– Скажи… ты же починишь меня, если я сломаюсь?

Что?

– Хек⁈ – только и смог выдавать из себя я, спустя продолжительное время немой паузы и игру в гляделки.

Пуча глаза, глядя на терпеливо ожидающею ответ сестренку.

– Что, что это значит⁈ – поинтересовался я, по-прежнему пребывая в шоке, и желая задать совсем иной вопрос «ты, дамочка, головой случаем не бо-бо?».

– Ты ж меня создал. – не спросила, а утвердила она. – и можешь починить. Как тогда, когда я упала с лестницы и сломала руку, – показала она свою руку и подвигала пальцами. – Она тогда болталась словно без костей, сгибаясь там, где не должна. – изобразила она рукой, как бы это должно было бы выглядеть, естественно не себе сейчас кость.

В шутку, просто поболтав рукой в воздухе «типо болтается».

– Или когда выпила пере… чего-то там из аптечки, целый пузырек за раз! И чуть не умерла. А ты просто взял и… хоп! – щелкнула она пальцами для убедительности. Ты же ведь можешь… меня починить в лубом случае, ведь так? – с надеждой посмотрела она на меня, а у меня «отвалилась челюсть».

Что…нафиг⁈ Что за… что за…

– Кхм! – кашлянул я, беря себя в руки и разрывая зрительный контакт, – С чего ты вообще такое взяла?

– Брат! – воскликнула она, кипя от возмущения, и разве что не подпрыгивая.

И тут же словно бы сдулась и продолжила уже опустив взгляд в пол:

– Да и не брат ты мне и никогда им не был. А… создатель, да? – я вдохнул и кивнул в ответ на это, ведь нет смысла скрывать очевидное. – А я не сестра тебе, а лишь творенье… скажи… – произнесла она, вновь глядя в мои посерьёзневшие глаза, но я тут её перебил:

– Ты только сейчас это поняла, да?

– Ну… – отвела она взгляд и вздохнула, – нет. На самом деле нет. Я… можно сказать это всегда знала, но… не хотела этого признавать, даже в своих мыслях. Вот только когда я увидела тот камень, постамент, и… я поняла, окончательно поняла – я такая же. Такая же как этот дом, только слабая, но зато умею ходить. Просто одно из твоих созданий, что возомнило о себе невесть что, и называя создателя братом.

– Можешь и дальше так меня звать – улыбнулся я и встал с кресла.

– Что? – проговорила она ошарашенно.

– Можешь и дальше звать меня своим братом, я не против. И вообще – я сам тебя сделал такой и дал возможность развиваться. Если бы мне что-то было не понравилось, я бы это уже давно исправил. Но меня все устраивает, сестра – улыбнулся я искренней улыбкой.

– Спасибо, – ответила почему-то засмущавшаяся магическая кукла, которую люди считают за человека.

– А насчет родственности с домом – тут ты не права. Это как сравнивать компьютер и электрочайник. Оба ведь работают на электричестве и сделаны человеком! – сестра моих слов явно не поняла, и тупо хлопая глазами, продолжила пялится, как видно ожидая пояснения. – Твоя родственность с конструктом в этих стенах, – вопреки словам, я топнул по полу, – лишь в том, что ты и они порождения магии, и вас обоих создал я. Дальше же идут различия, но не будем сейчас об этом потом я разъясню детали. – вновь улыбнулся я, подойдя к ней почти в упор.

– Ладно… – проговорила сестрица, явно прибывая в легком ступоре.

И чтобы добить её, я взял бедолагу за плечи, и взглянул ей в глаза находясь почти в упор.

– А насчет «могу ли я тебя починить»… вот скажи, ты можешь починить одну из своих кукол, если они вдруг сломаются?

– Что? Но… – вздрогнула девица, и словно бы проснувшись, подняла свою руку, что была сломанной после падения с лестницы. – рука?

– Хех, – усмехнулся ей в лицо – я просто вправил кости и наложил шину.

– Что… да не было никакой машины! – воскликнула она громогласно и отскочила от меня прочь, – рука просто вдруг встала на место как новая! И все!

Я лишь отмахнулся.

– Вот смотри. Нет, не так, держи, – подал я ей, «что-то невидимое».

Она, не понимая, приняла это… и неожиданно ощутила в своих руках некий увесистый предмет. Ощупала его, и поняла – наручь! Невидимый наручь, что я с недавних пор ношу, и что прикрывает запястье.

– То, что шину ты не видела, не значит, что её не было. – улыбнулся я, глядя на то, как девчонка старательно ощупывает невидимый предмет.

– Но кости! – проявила она познания в анатомии, подняв взгляд на меня и смотря с явным вызовом, не веря, что все было так просто. – Они были сломаны! И с простой шиной я бы не смогла шевелить рукой! Ты, ты… ты врешь… ой.

Я улыбнулся.

– На кости тоже была наложена шина. Поскольку ты не человек, то это возможно.

– А что начет того лекарства?

– А что с ним не так?

– Да я ж чуть не сдохла!

– А должна была? – лукаво улыбнулся я.

– Ну…. Я не человек, да? – склонила она голову на бок, заставив белокурые локоны причёски задорно подпрыгнуть.

– Да. – коротко и лаконично ответил я. – Но от того, что у тебя отказали почки и печень, ты славно помучилась.

– Опять врешь! – воскликнула девица, и отскочила от меня еще на шаг. – Ты пришел и все прошло!

Я в ответ лишь терпеливо и немного страдальчески улыбнулся.

– Стоп, – вдруг что-то дошло до девицы.

Её лицо сделалось серьёзным, на нем отразилась бурная мозговая деятельность, на лбу прорезалась пара складок от напряжения, а взгляд заметался по полу, словно бы ища там подсказки.

– Ты… соединил мой кровоток со своим, да?

– Ага. – улыбнулся я такой догадливости.

– И еще пересадил мне свои органы, да?

– Не, я не настолько извращенец, чтобы пересаживать кукле свою требуху, – скривил я нос от такой догадки. – просто… ты не совсем человек. И не умерев сразу, твои органы пришли в норму. Дня за два где-то.

– То-то ты был весь зеленый… и ходил за мной по пятам, – проговорила она немного обреченно.

– Последнее было вызвано не соединением сосудов, а простым нежеланием, чтобы ты еще чего-то хряпнула, такого, эдакого.

Девчонка скривилась, и покраснела от стыда и смущения. Да уж, видимо поняла, что заставила меня страдать по чем зря.

– И все же… – вновь проговорила она тоном, в стиле «мы все умрем!», – нет, не так. – тряхнула она головой, создав «водопады из волос», – я не хочу, чтобы ты ходил туда, – махнула она рукой в сторону детской, – один… рисковал собой и получал ранения, только от того, что заботишься обо мне. О кукле! – последнее слово она произнесла словно выплюнула, словно имела ввиду куклу из замка Лици, которую кто-то поставил выше собственной жизни, – Не хочу, чтобы ты подвергал себя риску, только из-за моей трусости! Ведь куклы созданы для того, чтобы рисковать собой за место хозяина!!! Так почему⁈

– Ох, сколько слов… – вздохнул я в ответ на это мотая головой и начиная бубнить себе под нос, – да и откуда вообще такие сведения? Память что ли прорезалась? А я думал она окончательно затерлась… Ты слишком слаба. – произнес уже громко, ложа руку на плече девицы и проходя мимо неё, в сторону коридора, – ты будешь лишь обузой.

– Но я не хочу! – воскликнула Лина, и из её глаз брызнули слезы. – Не хочу сидеть тут и дрожать, каждый раз ожидая твоего возвращения! Каждый раз боясь, что ты не вернешься! Что… мир будет обречён… – последнее она добавила шёпотом, но я услышал.

Но не услышав ничего ценного, решил прекратить слушать этот писк, и уйти наконец туда, куда я собирался. Однако раздавшийся через мгновение крик заставил меня остановится и замереть на месте.

– Я не хочу быть слабой!

И столько огня и жажды действия в глазах! Я не смогу такому отказать. Я не хотел так делать! Не хотел… лишать её детства. Пусть она и кукла, созданная мной еще в утробе матери. Но… она сама выбрала свой путь, и я не вправе ей отказать.

– Тогда тебе придется сделать очень многое, чтобы стать сильной. Ты к этому готова?

– Все что угодно, брат! – воскликнула она, чуть ли не подпрыгивая на месте и мгновенно забывая о своих слезах, обидах и переживаниях.

– Все что угодно? – переспросил я, улыбаясь предвкушающее.

Сестра, видя мою улыбочку, сглотнула, но кивнула.

– Все что угодно брат! Вообще всё!

– Тогда…

Десять отжиманий! Десять приседаний! И на пресс тоже десять! Что, много? Ты издеваешься, да? Мы к концу месяца должны до тридцатки планку поднять! А потом и до сотни догнать! Ах, да! Еще про велотренажер забывать не стоит! Думаю, с пяти км стоит начать!

И не стонать! Я это все делаю каждый день с трех лет! Каждый день! КАЖДЫЙ день! Даже когда лежал обгорелым куском мяса делал! Так что не ныть! Делать! А то обрею! И вообще, кое-кто обещал сделать все что угодно, чтобы стать сильнее! Так что работать, солдат! Пока пот не высохнет даже на заднице. А потом сполоснутся, поесть и опять за упражнения!

И никаких поблажек и отдыха! Даже когда родители дома, ты будешь это делать! Даже когда сил не будет – будешь делать! Даже когда будешь помирать. Уж я за этим прослежу. Детство, кончилось, салага, ты сама этого захотела.