Текст книги "Кукла (СИ)"

Автор книги: Мир

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

Глава 17

Надо бы решить, как подать все происшествие родителям. И первый вариант – ничего не знаем, наша комната дальняя! Вариант хороший, но увы – он почти не исполним. Все портит термитная шашка в компьютере отца! Если её оттуда вынуть, сгорит и компьютер, и не важно, как именно вынуть, хоть рукой – у шашки есть детонатор на извлечение, хоть магией – комп погорит от побочных флуктуаций, которые в любом случае не удастся погасить. А главное – как объяснить отсутствие в компьютере детали, что так или иначе обнаружится у одного из трупов? У тех, что в доме, или у того, что «выпал из окна».

А трупы найдут! Тот, что на улице, наверняка уже нашли и сюда едут местные служители правопорядка – копы. А те тела, что на чердаке, найдут, когда придут чинить кабель, соединяющий два здания. А его придут чинить! Не заметить «травму» на фасадах зданий сложно, даже если сам кабель ничего не питает, никуда не ведёт, и до его обрыва никому дела нет.

Прятать трупы уже смысла нет, поздно, так сказать. А раз найдут трупы, то и остальное нет смысла прятать. Ну, разве что наше с сестрой участие… хаос! Камера на лестничной площадке! Где серверная видеонаблюдения домом? Где она? Где…

– Сестрица, я отойду ненадолго. – сказал я сестре, и нырнул в пол, как в воду.

– Ладно… да кому я вообще это говорю? – пробурчала она, приподнимая ручки ладошками к верху, и пошла на кухню, жарить колбаску.

А я же начал усиленно искать серверную дома, сервер камер видеонаблюдения. Так… так. Так… нет, не тут, и не тут… куда ведет тот кабель? Нет, это тупо – так я буду месяц искать хаб, куда все стекается! Поступлю проще – рубану свет во всем доме, и поищу место, где сохранилось питание. Как ни глянь, а сервер… что? Они издеваются? В серверной нет своего источника энергии⁈ И я зря выжигал силовое ядро генератора дома? Как так? Или у них там какой-то иной источник питания, и я не чувствую…

Так! Я не тем занялся! К зданию уже подъехали копы! Я теряю время! Надо решить, что делать… а что делать? Мы бедные маленькие дети! Напуганные до усрачки, прячущиеся в углу, пока злые дяди курочили дверь и шастали по дому! Да, это единственный рабочий вариант. Ну а то, кто убил злодеев и, кто испортил генератор – мы дети! Мы не знаем! Сами ищите! Ну а то, что мы отпечатались на камерах видеонаблюдения там, где быть не должны… один кадр! Это не мы! Мы ничего не знаем!

Да и кто поверить, что мы и правда там были? Вот-вот! Никто! Или я плохо знаю этот мир? Тот бандит, что упал с высоты, не выглядел сильно поражённым, что детки убили его товарищей. Напуганным да, но не удивлённым. Надо больше узнать об этом мире и этой стране! Нехорошо получится, если тут дети регулярно убивают взрослых, а мы и не знаем.

Выскочив из пола, я хотел было накинутся на жаренную колбасу, приготовленную сестрой, но замер, так как к входной двери подошли двое неизвестных, но без масок и в форме.

Дверь вернуть в искорёженную форму! Вернуть следы пилы и удара! Пока её вид еще прикрывает артефакт – похитители озаботились тем, чтобы зияющая дыра не привлекла внимание раньше времени.

Копы, как ни странно, заметили существование артефакта, и остановились пред генерируемой им взвеси, что-то обсуждая – звуки гасятся, и я не слышу их голосов, а по губам читать не умею. Не на этом языке.

Колбаса – растворись!

– Эй! – возмутилась сестра, когда с плиты и почти что из её рук, пропала сковорода.

Запах – тоже! Вернуть запах горелого пластика и металла, и… нет, запах страха мне сымитировать не удастся. Да и эти запахи, что я создал, удалось добиться лишь путем подпаливания части проводки – потом чинить еще придется! А-то в половине квартирки теперь света нет…

– Сестра, мы напуганные, бедные и несчастные дети! – проинструктировал я Лину, и полез под стол, прятаться. – Не лягающиеся и ругающиеся, и швыряющие во все подряд копья! А напуганные и слабые! Ясно⁈ – надавил я на неё, когда она тоже залезла под стол, устроившись рядом.

– Угу. – кивнул она, устраиваясь поудобнее – Плакать надо?

– Конечно! – даже возмутился я и сам попытался выдавить из себя слезу

Что-то не выходит.

– Не получается. – произнесла сестра, у которой глаза тоже остались сухими.

– А ты попробуй… вспомнить… пару горьких моментов – вспомнил я пару не самых приятных моментов своей прошлой жизни и глаза послушно увлажнились, и почему-то покраснел нос.

Мне что, стало стыдно за себя прошлого?

– Всё равно не выходит… какие моменты мне вспоминать брат⁈ – взглянула она на меня с усмешкой, – как меня в угол ставили? Или сладкого лишали? Так даже смешно, а не грустно от этого!

– Ну… тогда то, как я тебя гонял по полигону.

– Все равно – что там такого печального?

– А как родители тебе не верили, что я сквозь стены хожу?

– Ну так понятно, что не верили! Сама бы не поверила! – все так же не впечатлялась сестренка.

– Ну тогда… тогда вспомни твой поход к гоблинам. Вспомни, что ты…

Сестра вздрогнула, покраснела, а её глаза мгновенно увлажнились.

– Ладно, я поняла. Действительно, есть что вспоминать, чтобы заплакать.

– 'Пхех, – пхекнул я, и вновь задумался – та что там было то, а? Что она до сих пор так реагирует!

Обычные гоблины, которых ей не жалко! Ей ведь и людей… о! Копы сняли маскировку и малость прифигели от вида. Но так, не сильно. Достали пистолеты – магические шокеры! Удобная и классная вещь! «Пшик» – и человек без сознания. Хорошая точность, отличное останавливающее действие, почти нет побочек применения! Не то что всякие там электро пукалки, или кинетики, что и убить могут ненароком.

Мне такие «пестики» купить предлагали на одном темном сайте. Обещали «безпалива» доставить и «перебить», чтоб совсем «безпалива» было. Но на том же сайте были и отзывы на такую продажу – стволы эти, привязаны к владельцу кровью, «перебить» из нельзя, они «однолюбы». Так что если это не продажа новых со склада – развод чистой воды!

Пистолет чужого человека не примет, хоть что с ним делай. Пистолет не владельца отправит спать, словно бы он сам словил выстрел из него, стоит этому дурачку взять оружие в руку и нажать на курок.

Однако об этом мало кто знает, и этим пользуются всякие личности. Начиная от мелкой шпаны, ворующей оружие у копов, иногда путем убийства. И заканчивая нерадивыми кладовщиками, что сбывают неликвид со склада – пистолеты умерших стражей порядка никому не нужны.

А еще эти пукалки коповские, оружие против мирняка без капли маны. Они, подобно тем «сонным мешкам», на нас вообще никак не сработают. Выстрел из них, для нас, все равно что выстрел из водяного детского пистолетика в жаркий день – даже приятно! И не думаю, что мы одни такие избранные в этом мире.

Копы, аккуратно проследовали в квартиру, а я толкнул сестру локтем под ребра. И на ней её вопрос «что?» ответил постановкой «кулачками тру я глазки». Но увы, она не поняла намека, и только захлопала ресничками, разводя руками. Пришлось тихохонько мне всхлипнуть – копы тут же среагировали на звук.

Мы – показательно заткнулись. И не сговариваясь, начали дрожать, зажимаясь глубже в угол, подальше от края стола, и прячась от «злых при злых людей, в грязных сапогах, топчущих наш пол».

Сапоги приближались, копы аккуратно зашли на кухню, осмотрели её, убедились в отсутствии угроз. Один остался на страже прохода, по ту сторону косяка кухонной двери, направив пистолет в сторону «глубин» коридора, а второй, заглянул под стол с пушкой наперевес.

Мы, прижавшись друг к дружке, сжались в комочек, и огромным как блюдца глазами котят, уставились на человека – добродушного вида дядьку-усача, в фуражке. И с пистолетом.

– Тут дети! – прокричал он своему напарнику, возможно громче, чем планировалось.

В зале прогремел взрыв, глуша людей звуком, а дрогнувший пол, добавил дезориентации. Компьютер отца, и его стол, порвало в щепки, и на их месте разгорелся огромных размеров высокотемпературный «костер». Запахло горелым пластиком, и иными химикатами, сгораемые в том огне и раздражающими носоглотку.

От температуры и резкого нагрева затрещали бетонные перекрытия, напарник усача, в следующий миг после взрыва, тихо ругнувшись, скользнул на кухню, прячась за стенкой санузла, словно бы в квартире, где-то там, в коридоре, началась пальба и перестрелка.

Сам усач, свалился на пол, спиной к нам, собой перекрыв наши тушки от возможного огня неприятеля, которого не было, но он об этом явно не думал. Направил дуло своего пистолетика в сторону прохода, из которого шел треск горящей древесины мебели, шипение горящей пластмассы и скрип деформирующегося металла.

Мне прямо даже жалко ребят стало! Бедные, и совестные! Особенно усач! Он тут своей тушей рискует! Единственной и не повторимой! Нас защищает! А мы… мы сценки разыгрываем! Театр, блин. Хотя могли бы просто сидеть в кресле и есть печенки. Но не поймут. Наверное.

– Что там? – спросил усач у своего товарища.

– Что-то жахнуло. – ответил тот, выглянув в коридор, – и горит.

– Надо детей вывести. – сказал на это лежащий на полу и поднялся на четвереньки. – я прикрою, а ты веди.

Напарник усача – коротко стриженный, и блондин, как и все в этой стране, кивнул, и нагнулся под стол, протягивая нам руку, а товарищ занял его место у входа на кухню.

Мы, видя руку улыбающегося человека, что тянется к нам, мужчину, да по сути, еще парня! Лет тридцать, не больше! Забились поглубже в угол, мотая головами и прижимаясь друг к дружке.

– Не бойтесь! Я выведу вас от сюда…

Но мы «боялись».

– Ну что там? – поинтересовался напарник с усами, – огонь распространяется! – прокомментировал он почти очевидное – на кухню уже отчетливо пахло едким дымом.

– Они боятся и не идут!

– Вытаскивай их, да валим!

Парнишка протянул руку, чтобы схватить – сестра его куснула. Ну как кошка, честное слово! Парень отдернул руку, посмотрел на след от укуса, четкий такой, ровный… словно кошкин! Но с человеческими зубами. На это же след взглянул и второй человек, и они вновь поменялись местами.

Усач заглянул под стол, и ничего не говоря, тоже сунул руку к сестре – получил тот же укус, вот только результат был совсем иным – сестренку вытащили из-под стола, словно рыбку из пруда. Она даже толком сообразить не успела, что происходит, как уже вытащили наружу, и плевать мужику, на прокусанную кожу.

Ошалевшею девицу, что отпустила наконец сжимаемую зубами пятерню, закинули на вторую руку, прижав к телу, а рука кушенная-прокушенная, малость кровоточащая, потянулась ко мне. Я – оскалился.

– Тоже кусаться будешь? – улыбнулся усач, а с его руки на пол капнула кровь.

Его кожу на руке не защитила даже кожаная «байкерская» перчатка! И на ней отчетливо виден след от зубов, от чего сестра так-то палится со своей нечеловеческой силой.

– Ну давай! Будет еще один шрам! – помахал человек рукой пред моим носом, как бы приглашая, словно бы подергивая крючком в воде пред рыбкой.

Кусаться я не стал, протянув свои ручки ему навстречу.

– Неожиданно. – удивился он подобному, и ловко вытянул меня из-под стола. Закинул нас обоих на плечи, и кабанчиком сквозь огонь, пронесся сквозь дым в подъезд.

В холе пред квартирами, по части задымления, было ничуть не лучше, чем в коридоре квартиры, и сильно хуже, чем на кухне, где мы были. Однако, пригибаясь под дымом, коп быстро сориентировался на местности, и ломанулся в сторону лестницы. Огнезащитные двери не пускали туда дым, не считая того, что успел проникнуть, пока на лестницу выбегали служители правопорядка с нами в нагрузку. Так что в данном помещение довольно чистый воздух, и неплохая видимость, но копы не спешили тут задерживаться, и быстро засеменили ногами вниз по лестнице.

Напарник усача, связался с начальником по рации, доложил ситуацию. Нас пообещали встретить, а трясущаяся на плече рядом со мной сестра, шепнула мне на ушко: «тебе не кажется брат, что ты повторяешься?».

Я задумался – а ведь и правда! Снова мы типо беззащитные овечки, снова нас куда-то несут. Да, не вверх, а вниз, да, не злодеи, а герои – без преувеличения! Но тем не менее… ситуация почти как в тот раз. И…

– Не вздумай их убивать! – украдкой показал я ей кулак, и глазами обещая немыслимые кары за такое.

– И не собиралась. – помотала сестра головой, маскируя движение под результат тряски. – Они хорошие. – и с этим я не мог не согласится, но сестра на этом не остановилась, – Но ты повторяешься. Надо было просто спрятаться от них всех, пока все не кончится. И… – замолчала она, немного задумавшись – бомбе той не давать взорваться – там же все дымом провоняет! Ужас.

– Не провоняет. – отрицательно мотнул я головой. – Все двери в комнаты закрыты, и сквозь них дыму не проникнуть.

– Маму это не убедит. Ей будет казаться…

– Ух! – вздохнул усач, тяжело дыша от быстрого бега, – почти добрались, еще чуть-чуть… еще… – и мы вышли на улицу, где уже стояли машины спецслужб, пожарной, и какой-то… полиции. Стоп! У этих двоих тоже написано на одежде «полиция»! не «копы»! Но… переименовали их что ли? Ну и ладно, учту.

С сиреной подкатила скорая, почему-то последней из трех основных экстренных служб. Нас сразу предали на руки врачам, что принялись за осмотр. Стали слушать сердце, смотреть в глаза, рот, что-то измерять каким-то прибором… мне вот даже интересно, что они там могут наизмерять у сестры сквозь броню? Труп?

Собственно, что-то похожее похоже они и намерили, так как засуетились, и позвали старшего. Я, дабы не шокировать бедняг, скрыл броню сестры, спрятав её в пространственный карман. Сестра тут же побледнела – привыкла она уже жить в броне! Привыкла быть железной леди, а тут такое… да без предупреждения. И страх, ведь она стала уязвимой! И непривычно… и тело ведь поди отвыкло на прямой контакт с воздухом идти! А надо бы. Да, забыл я об этом. Вот только взгляд сестрёнки на меня ОЧЕНЬ красноречивый.

Её вновь осмотрели и ощупали, пришли к выводу, что все норм. Магическое поле её персоны я занизил, от чего бедняжке совсем стало не по себе, а с остальным у неё и так все более-менее неплохо.

К скорой подъехала еще одна машины медицинского характера, из неё среди прочих врачей, вышла и весьма колоритная тетка – в пижаме с мишками! И я поначалу подумал, что эта какого-то больного подвезли, но потом понял – это детский психолог. А «пижама» – такая форма.

Психологиня начала выедать наши мозги маленькой лопаточкой.

– Брат! Можно я её стукну? – не выдержав процесса, поинтересовалась сестренка, указывая на тетку пальчиком, словно на кусок говна.

И я её понимаю! Ведь помимо прочей безобидной болтовни, наводящих и отвлекающих вопросиков, она задавала и вполне важные! И очень серьёзные – «как хорошо нам живется», «не обижают ли», с припиской «я ваш друг! Вы можете мне все рассказать!», и самый важный – «всего ли нам хватает?». И самое смешное в этих вопросов то, что если нам чего-то не хватает, родителей ждут штрафы, чтобы нам точно «чего-то не хватало».

– Нельзя сестрица. Поранишься. – помотал я головой, в ответ на вопрос сестры.

Психологиня довольно улыбнулась уголками губ, и уже хотела продолжить трапезу нашими мозгами, как вдруг задумалась – что значит «поранишься»? Об кого и как?

– Видишь какой острый ежик? – пояснил я свою позицию сестренке, игнорируя тетку. – тронешь его и кровь пойдет!

– Но у ёжика же есть мягкое пузико!

– Да, есть. Но его надо найти. – покивал я, и наконец-то обратил внимание на тетеньку, сидящею на корточках перед маленькими нами, чтобы быть «одного роста», для создания «доверительных отношений» и что бы дети видели в ней равную.

Профессионалка кончено, но…

– Интересно, есть ли у неё дети? – взглянул я на сестру, и перевел взор на тетку. – Да, есть. Двое? Да, двое… было. Неудачные роды? Осложнение после операции! Долго мучился! – нащупал я мягкое подбрющье психички, и начал давить, считывая эмоции с лица не успевшей натянуть покерфейс тетки, уж слишком неожиданным был удар. – А второй? Что со вторым? Маленький? Неееетт… – помотал я головой, и уловил движение глаз и дрогнувшие веки, – Непослушный ребенок! Отбился от рук и не хочет видеть маму! Ути бедная! – расплылся я в кровожадной улыбке, а тетка вздрогнула всем телом.

Попадание в яблочко! У бедолаги двое детей, один из которых умер в младенчестве, а второй – из дому сбежал по каким-то причинам. Классная психологиня, нечего сказать! Хотя, говоря откровенно – она еще неплохо держится. Не срывается, и делает свою работу! Ну, пытается, да.

– Пойдем сестренка, тетя сломалась. – взял я сестру за руку и повел её прочь от шокированной дамы.

– Подожди. – остановила меня врачиха и я углядел в уголках её глаз капельки влаги, что она украдкой смахнула. – как ты… узнал?

– Да у вас все на лице написано! – сказала сестра, вынув палец изо рта, – даже то, как вы общались с нами, прямо-таки кричало, что у вас проблемы со своими детьми.

– Правда? – поинтересовалась она, переключилась на сестру.

– Угу. – кивнул я. – Вы конечно молодцы в плане подбора вопросов, но в работе с детьми надо уметь слушать, и детки сами вам все растреплет. А если силой лезть в душу со своими вопросами… это как в грязных сапогах заходить в чужой дом. Дети от такого могут и закрыться, решив вообще перестать идти на контакт.

– А… поче… откуда вы это знаете? – неловко улыбнулась она.

– Почему? – усмехнулся я, и взглянул на сестру.

– Откуда? – усмехнулась она, и взглянула на меня.

– Да потому! – сказали мы хором, и развернувшись на месте, упрыгали прочь от ошарашенной врачихи.

Причем упрыгали, буквально, весело подпрыгивая при каждом шаге, напевая «ля-ля-ля», и слегка пританцовывая в процессе.

Психологиня за нами не последовала, и вообще, некоторое время была погружена в свои думы. А когда из них вышла, тряхнув головой, то просто отслеживал наше перемещение взглядом, держа дистанцию. Решила, так сказать понаблюдать, и возможно это тоже одна из методик, извесных ей.

Впрочем, мы ничего такого не делали и никуда особо не лезли. Доскакали до детского пяточка, площадки размером пять на пять метров, куда сметают пыль с дороги и где регулярно играют дети – тут и следов полно, и видел их тут пару раз и сам, когда нас выводили из дома.

«В песочке» даже обнаружился детский совочек, и формочка… правда пальцы сестрицы стали быстро замерзать на холоде – не лето чай! Так что мы перекочевали от «лужи пыли» к пожарной машине, и стали тупо пялится, раскрыв рты, что делают бравые пожарные. Даже пальчики в рот посовали для убедительности картины!

Пожарные тем временем свою работу уже заканчивали и собирали оборудование. Ледометы, вакуматоры, призванные сбивать пламя, и прочею технику, что надлежало перезарядить, почистить, и убрать в специальные отделения машины, да так, чтобы при необходимости быстро оттуда достать и быть готовым сразу применить.

На нас огнеборцы особого внимания не обращали – так, бросили пару взглядов, не больше. Так что мы спокойно стояли в сторонке и смотрели. А потом, когда они уже собрались уходить, один из пожарных подарил нам конфету.

Большую и шоколадную, но одну на двоих. Мы этому не расстроились, легко поделив вкусняшку пополам и схрумкав, провожая уезжающую машину. Переключили своё внимание на полицейских, но те отправили нас к врачам. Врачи привили нас к ним обратно, сказав, что осмотр свой они выполнили, а доставка детей к родителем не в их компетенции. Полиция пришлось принять нас, и всунуть на заднее сиденья одного из своих авто, где мы были благополучно забыты.

Глава 18

Приехали еще машины каких-то служб без явных опознавательных знаков, и люди в каком-то подобии формы, проследовали внутрь здания. Потом подтянулись электрики – ребята в спецовках с надписями «элекропром», что уже были внутри дома, и выходили из него на улицу, матюгаясь и что-то доказывая сопровождающей их «важной шише».

Мне сложно себе представить, как можно ругаться и лебезить одновременно, тем не менее именно это и делали электрики подле этого начальника. С одной стороны, в их действиях было четко видно раболепие пред старшим, а с другой – они отчаянно пытались доказать ему, что починить что-то там вне их власти и им не по силам, как бы ни хотелось.

Подъехала еще одна машина с «черными дядями» – не в смысле неграми или черноволосыми, а в смысле ребятами «в одинаковых ботинках», с одинаковыми прическами и вообще – одинакового вида. И среди них я с трудом узнал отца! Что вперед всех прочих умчался внутрь дома.

Странно, дома он выглядит… не таким «безликим служкой», которого обычно и не замечаешь! Не серым башмачком, что всегда стоит среди прочих, обычным исполнителем, каких сотни, что ходят толпами, и каких не жалко. А тут… ну вот прямо-таки «один из армии, которого и не видно в строю». Просто клерк! Шестерка, подле злодея. Или солдат многотысячной армии на параде.

Интересно, а в этом мире вообще есть армия? А служат в ней кто и как? Надо бы почитать об этом на досуге, а то мне даже интересно стало! Ну и… бать же вроде с финансами работает! Почему он тут? В таком виде! Словно секретный агент, или решала мафии.

Тем временем копы вспомнили о нас, и выпустили из машины. Средь топы стражей порядка обнаружился и усач, что заметив наши тушки, по-доброму улыбнулся.

– Пойдём, что ли, провожу вас обратно, – подошел он к нам поближе и присел на корточки.

Я приметил старательно перебинтованную руку служителя, и капли крови, проступившие сквозь. Но его это похоже не сильно то волнует! Привычный он, что ли? Или как?

Рация на его груди сообщила, что приехали родители детей, и они уже в квартире, ждут.

– Ну вот, – улыбнулся мужчина и встал в полный рост. – Теперь тем более есть смысл проводить. – подал он нам руку, за которую я схватился, а сестра, пристально осмотрела округу, маскируя взгляд за сонный зевок.

– Ну и бардак. – шепнула она мне тихонько, – А ведь мог бы просто всё скрыть и ничего бы не было.

– И трупы? – шепнул я в ответ.

– И трупы.

– Ладно, в следующий раз так и поступлю.

– Обещаешь?

– Постараюсь.

В квартире нас встретил отец, что был хмурым и собранным ровно до того момента как нас увидел. Беседовал о чем-то со своими коллегами-миньонами, обсуждая какие-то задачи и… забыл обо всем, увидев нас. Подбежал, обнял… прижал к себе и забыл обо всем.

Надолго.

– Так вы отец этих чудных детишек? – сказал усач, когда отец наконец закончил с обнимашками, отпустил нас.

Встал, оправил пиджак и смахнул слезу.

– Да, с кем имею честь?

– Лейтенант Беляк, – представился полицейский, и показал какую-то толстую карточку отцу, что вспыхнула на мгновение при контакте с кожей здоровой руки усача.

– Очень приятно. Майкл Симл. – сообразил небольшой поклон отец, в знак признательности и уважения к представителю органа власти.

– Понимаю это прозвучит… неуместно, – взглянул усач на нас, и пожевав губами, вернул взгляд отцу, – но можно взглянуть на ваши документы? Желательно бумажной версии, со вписанными туда детьми.

– Без проблем, сейчас все будет. – улыбнулся отец, тоже взглянул на нас и направился в спальню.

Воцарилась тишина – общаться с нами явно никто не собирался. Мы-ж дети!

– Пойду яичницу пожарю, – пожала плечами сестренка, видя кучу хмурых лиц вокруг.

Запах гари, выгоревшая комната квартиры, и присутствие тут четырех посторонних мужчин её ни разу не смутило. Она пошла на кухню – я пошел следом. Коп, закатив глаза, тоже пошел, но тут вышел из спальни отец, переключив внимание на себя, и полицейский принялся изучать документы. А мы принялись готовить пожрать.

– Эй, сестра, – шепнул я сестре, – а ты в курсе, что как бы во всем доме света нет? – взглянул я на загоревшуюся лампочку-индикатор кухонной плитки.

Сестра тоже на неё взглянула и захлопала глазами, не понимая.

– Подозрительно будет, если ни у кого света нет, а у нас – есть! – и лампочка-индикатор тут же погасла, а сковородка на плитки даже не успела нагреться.

– Брат… – проговорила сестрица, – всё из-за тебя! – и положила уже надколотое яйцо на край стола кухонного гарнитура.

Яйцо покатилось, яйцо упало и разбилось окончательно, расплескав содержимое по полу.

– Из-за тебя! – прошипела сестренка, глядя почему-то на пятно, но имея ввиду явно не его.

Пятно исчезло с полу, а на кухню вошел отец и полицейский.

– Света нет! – тут же переключилась на них сестренка, переключив в том числе и свои эмоции на совсем иной лад – жалобно плаксивый.

– Во всем доме нет. – печально вздохнул усач, переглянулся с отцом, и коротко попрощавшись, ушел.

– Ох вы мои бедные… – нагнулся к нам папаша, и вновь приобнял, прижимая к себе, – мать, как приедет, вообще… с ума сойдет.

– А мы ей не скажем! – пискнула сестрица.

– Ага, не скажешь тут!

Сестренка вновь посмотрела на меня, глазами говоря «из-за тебя!» и «могло бы быть по-другому!». Я закатил глаза «ну могло!», но – не было! Какая разница что могло⁈ Если не стало.

– Майкл! – позвали его коллеги по одинаковым ботинками, и отец, с сожалением отстранившись от нас, пошел к ним обсуждать серьёзные дела.

Поскольку света в доме не было, в том числе и в нашей квартире, мы сестрой решили покушать «сухпайка», и тупо точили печенюшки, запиваемые газировкой. Сидели на кухне, играли в гляделки, украдкой слушали переговоры отца и его коллег. Они там занимались подобием следственной деятельности. Подобием, потому что никакого следствия не вели, а только строили теории, кто это мог быть и зачем им это нужно. Рассуждали о каких-то там группировках и районах… я не вслушивался.

Вскоре к ним прибыли и настоящие следователи, что стали брать образцы всего и вся, сообщили предварительные данные о теле на асфальте меж домов, ну и причины выхода из строя генератора. Пошла какая-то конкретика в версиях… но тут прискакала мать – гибрид разъярённой фурии и сильно напуганной женщины.

Я не знаю, как такое возможно, и если бы мне надо было бы подобное представить, то, наверное, бы не смог, но именно такой вид был у нашей родительницы, когда она заскакивала квартиру и осматривала всех присутствующих в ней. Взгляд её был довольно мутным, она не сразу заметила в толпе отца, а когда заметили… отец просто кивнул головой в сторону кухни:

– Они там.

Пара мгновений, и мать вбегает к нам в комнату. Мы, с криком «мама!», кидаемся ей на шею, успокаиваем словами «все хорошо» чтобы не ревела, а то стыдно как-то, и предлагаем печенющек. Она не отказывается, и вот мы уже втроем точим сладости и запиваем сладкой водичкой.

Следствие велось в нашей квартире до самой глубокой ночи. Проводились замеры, брались образцы, описывались обстоятельства, делались фотоснимки места происшествия с разных дополнительных ракурсов…. Так что нас отправили спать к себе, пока в квартире была еще целая куча посторонних.

Мать ушла спать чуть позже, поняв, что ей тут делать нечего, а отец… отец, как понимаю вообще не спал – в след следователям, прямо посреди ночи, пришла группа уборщиков, и до самого утра оттирала квартиру от гари специальными устройствами. Ну а уже утром, пришли строители, что должны были оценить степень ущерба конструкциям и все поправить. Починить, отремонтировать… И можно сказать вместе с ними, к нам явилась бабушка.

Из всех близких родственников, мы были лично знакомы только с самыми близкими – родителями отца, родителями матери, тетей и дядей. Причем, если дядя по отцу, был его старше и представлял из себя очень серьёзного вида дядьку, со своими детьми, то вот тетя по матери, сестра самой матери, была в два с лишним раза младше, и представляла из себя, на момент нашего знакомства, двенадцатилетнею соплюху.

Как её мать, бабушка по матери для нас, собиралась приглядывать за нами, сама имея в дочерях несовершеннолетнею девку⁈ Не понятно! Но, будучи дамой безработной и домосидящей, она была и остается одной из главных кандидатур в няньки для наших непоседливых задниц.

Однако пришла сейчас к нам не она – бабка по отцу. Престарелая карга, ворчливая и с трудом ходящая – подъем на семнадцатый этаж по лестнице для неё был сущей пыткой! Но тем не менее искренни нас любящей – замок маленькой принцессы для Лины был подарен ей именно этой бабушкой с именно этим дедушкой на пару.

И именно она пришла с нами посидеть, пока в доме нет света и работают строители. Родителям нужно на работу и их оттуда даже в такой момент не отпускают, а вот эта бака, хоть и тоже работает, но со своей работы отпросилась.

А еще притащила с собой, на семнадцатый этаж пешком! целую сумку всяких вкусностей, в том числе и какие-то варенья, и целую тучу всяких походно-полевых приблуд, явно новых и в упаковке, предназначенных для готовки еды в отсутствии удобств. И мне пришлось придушить аппетиты защитного контура квартиры, что уже облизнулся на магические цацки из этой сумки. Иначе… все было зря, а контуру эти крохи что сухарь бегемоту.

– Как они? – поинтересовалась бабка скрипучим голосом, отдышавшись и разложив принесенные пожитки по местам.

Мы в это время еще «спали» так что обращалась она к матери, глотающей кофе литрами и все равно выглядящей почти трупом – спалось ей ночью, мягко говоря, не очень.

– Нормально… – улыбнулась мать, пригубив кофе. – я бы даже сказала – лучше, чем могло быть… – новый глоток, – лучше, чем мы все тут…

Старушка покивала в знак согласия.

– Дети… Легче принимают стрессовые ситуации… быстрее отходят… вы то как сами?

– Ну… уже не плохо. – вымученно улыбнулась женщина в ответ, – вчера думала сдохну.

– Понимаю… – покивала бабка, – когда узнаешь такое… сердце сразу в пятки уходит. И ладно если не буквально. Но ты не переживай, сейчас уже не надо, уже всё обошлось.

– Угу… эх. Если бы это было так… – вздохнула на этот счет мать, а бабка приподняла бровь. – Непонятно ведь даже кто и зачем?..

– Что у вас, так мало врагов? – усмехнулась старушенция, и крехтя, поднялась со стула, где сидела.

– Врагов то хватает, но… чтобы такое… – мать помотала головой, – максимум, на что способны наши враги – размалевать дверь похабными надписями и насрать на порог.

Однако, сказав это, мать о чем-то задумалась, и даже перестала потягивать кофе, просто держа кружку двумя руками у лица, дыша ароматом, и грея замершие пальцы о условно горячею посуду. В доме то как бы, прохладно! Без света нет и отопления! А кофе этот не сильно горяч, из термоса, откуда-то принесенный отцом, что уже покинул квартиру.

Бабка тем временем дошаркала до нашей комнаты и заглянула внутрь, мы – продолжили «спать». Вернее – я, а сестра… украдкой взглянула на бабушку, не удержавшись от любопытства. Это не укрылось от многоопытной старушки, и так лукаво подмигнула девчонке, от чего та тут же закрылась одеялом, а бабка, улыбнувшись, закрыла дверь в комнату.

Дошла она и до зала, посмотреть, как там идут работы. В принципе, ничего серьёзного там нет, разве что вся мебель и техника выгорела, вместе с ламинатом пола и декоративным покрытием потолка. И большую часть всего мусора и остатков сгоревшего уже убрали, помучив весь подъезд громкими звуками и шкрябаньем шпателей и работой иного инструмента средь ночи. Стены отмыли, и сейчас рабочие выпиливают часть верхнего слоя бетона перекрытия – единственное место, где есть реальная проблема.