Текст книги "Уврачуй мою душу...(СИ)"

Автор книги: Mind_Game

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

========== Глава 1 ==========

Замерев у окна, Томас Шарп наблюдал, как экипаж медленно трогается и увозит Эдит Шарп из поместья. Эдит, юная светлая Эдит, в своих нарядных одеяниях чем-то напоминающая бабочку, всегда смотрелась очень странно в стенах пугающего Аллердейл Холла. «Ей здесь не место, – с удушающей тоской думал Томас. – Конечно же, она уезжает… На что ещё я мог рассчитывать?!»

Эдит зябко куталась в шаль и мысленно уговаривала себя не оборачиваться. Она знала, что в противном случае обязательно увидит изящный силуэт Томаса, угадает – даже за снежной пеленой – его страдающий взгляд… Девушка же хотела забыть поместье и его хозяина как можно скорее, забыть всё, что здесь произошло. Хотя вряд ли она когда-нибудь сможет стать прежней. Эдит закрыла глаза, но ей сразу представилось перекошенное от злобы лицо Люсиль – в тот момент, когда Эдит застала их вместе с Томасом…

Люсиль тогда кинулась вслед за убегающей девушкой и, нагнав, попыталась скинуть с лестницы, но не успела – в дом ворвался доктор Алан МакМайкл. Он был абсолютно один – весьма опрометчивый поступок с его стороны, – и Люсиль не замедлила воспользоваться этим просчётом. Воспоминания завертелись в голове Эдит безумным калейдоскопом: вот Люсиль бросается на Алана с ножом, вот велит брату завершить начатое, вот заставляет Эдит подписать бумаги, вот Эдит, которая не собирается сдаваться даже в таких обстоятельствах, протыкает женщину ручкой и пытается скрыться. Как выяснилось впоследствии, мистер Шарп попытался задержать сестру и защитить свою жену. За это он едва не поплатился жизнью, но в последний момент Люсиль смогла остановиться. Сила её неконтролируемой ненависти вновь переключилась на Эдит, и женщина, яростно оттолкнув брата, бросилась на поиски своей соперницы. Однако случилось непредвиденное – ветхая лестница, прогнившая в одном месте, неожиданно треснула под ногами Люсиль, и она, оступившись, скатилась вниз. Томас, бежавший вслед за сестрой, не успел ничего сделать, и лишь ошарашено смотрел, как тело Люсиль обмякло у подножия лестницы.

– Страшно признаваться в таком, но я испытал облегчение, когда оказалось, что падение было неудачным, и леди Шарп погибла, – вдруг произнёс Алан МакМайкл, глядя на Эдит. – Мне думается, что никто из нас не смог бы справиться с ней, настолько она была сильна в своей ярости. Настоящий монстр!

Эдит промолчала. Девушка не готова была говорить о минувших событиях, и доктор понял, что ему лучше не поднимать эту тему. Экипаж увозил их всё дальше от Багрового пика. Спустя немного времени МакМайкл вновь заговорил.

– Эдит, прости, что снова спрашиваю тебя об этом, но уверена ли ты в своем решении насчёт дальнейшей судьбы Шарпа? На мой взгляд, он обязан ответить перед лицом закона за все свои преступления!

Девушка устало посмотрела на доктора.

– Алан, ты считаешь, что Томас должен понести наказание, я знаю, – тихо ответила она. – Но я не готова отправить его на казнь. Пусть сам выбирает, как ему поступать дальше…

МакМайкл нахмурился.

– Только не говори мне, что он раскаялся и сам признается в своих злодеяниях. Этот человек – последний мерзавец!

Эдит тяжело вздохнула. Она верила, что раскаяние ее мужа было искренним, она видела отчаяние в его взгляде, она слышала его мольбы о прощении… и всё же она решила уехать вместе с Аланом.

– Мы оставили Томаса в полном одиночестве в этом жутком доме, – промолвила девушка. – Алан, представь себе это! Более страшное наказание и придумать сложно.

Доктор хотел было возразить, но Эдит просительно подняла ладонь.

– Я очень прошу тебя, давай оставим это. Для меня сейчас невыносимо всё, что связано с Аллердейл Холлом.

***

Экипаж уже давно скрылся из виду, но сэр Томас Шарп продолжал стоять у окна. Он прислонился лбом к ледяному стеклу, однако всё равно ощущал жар, разливающийся по всему телу. Эдит, его солнечная Эдит покинула поместье, забрав с собой последнюю надежду на счастье. А Люсиль, которая всегда была рядом с ним, теперь лежала бездыханной. Странно, но Шарп не чувствовал боли от потери сестры. Скорее всего, он пока не осознал, что потерял её – ту, что всегда была для него единственной, пока он не встретил мисс Кушинг. Зато потерю Эдит Томас чувствовал почти физически – больно было так, словно в сердце вонзили нож.

Когда мужчина понял, что сестра мертва, он отправился на поиски Эдит и доктора МакМайкла. К счастью, ранения последнего оказались не опасны, и доктор решительно настоял на немедленном отъезде миссис Шарп. МакМайкл знал, что за ними должны приехать, как только успокоится метель. Эдит перевязала его раны, и Алан ненадолго впал в дремоту. Томас использовал этот момент, чтобы поговорить с женой. Его трясло, он с трудом подбирал слова, понимая, каким чудовищем выглядит в глазах Эдит.

– Да ты и есть таковое на самом деле! – с горечью сказал Шарп сам себе, оторвавшись, наконец, от окна. Столько лет он прожил во мраке, закрывая глаза на все преступления сестры, становясь их молчаливым соучастником. Люсиль была готова ради своего любимого на всё, но он-то ведь понимал, что она безумна, понимал, что она творит страшные вещи… Или не понимал? Томас с самого детства видел столько зла, что, возможно, привык к нему. Люсиль стала его единственной защитницей, его единственной радостью, но и его проклятием. Ведь даже тогда, когда в жизни Шарпа появилась Эдит, он не смог избавиться от незримых пут, которыми его приковала к себе сестра. Томас наблюдал, как она отравляет девушку, неизменно добавляя в чай яд, но не находил в себе смелости воспрепятствовать этому. Его молодой жене пришлось пройти через кошмарные потрясения, а всё, что он сделал для того, чтобы уберечь её – лишь вскрикнул однажды «Никогда не пей этот чай!» Эдит стала для него дороже сестры, ведь она искренне верила в Томаса и несла в себе столько доброты, что незаметно изменила мужа, пробудив и в нём тягу к свету… А он не смог оградить ее от беды и затягивал вместе с собой в пропасть.

И вот – перед отъездом Эдит он стоял на коленях, лихорадочно умолял простить его за всё и клялся, что любит по-настоящему. Баронета душили рыдания, а девушка молчала и, казалось, смотрела не на Томаса, а куда-то сквозь него – у неё почти закончились силы. Но Шарп никак не хотел оставлять её, он мечтал услышать хоть одно доброе слово, хотя и чувствовал, что не заслужил этого. Из комнаты, где дремал доктор МакМайкл, послышался кашель, и Томас понял, что у него осталось совсем немного времени.

– Эдит, моя душа прогнила насквозь, – повторил он то, что говорил до этого сестре. – И всё же ей оказалось не чуждо светлое чувство. Я полюбил тебя всем сердцем, поверь мне! Я не достоин прощения, но умоляю о нём. Только об этом я и могу просить. Я знаю, что моя судьба решена, но перед тем, как у меня заберут жизнь, прошу тебя, прости меня, любимая!

Эдит словно очнулась.

– Заберут жизнь? – прошептала она.

«И лучше бы забрали», – подумал Шарп, обведя взглядом опустевший дом. Без Эдит мужчине не хотелось больше жить. Но она воспротивилась желанию МакМайкла отдать Томаса в руки служителей закона. Ни доктор, ни баронет не ожидали, что миссис Шарп проявит такое милосердие. Алан негодовал, а Томас пребывал в смятении, ведь он, по собственному мнению, не заслуживал никакого снисхождения. И всё же, лучше бы он предстал перед судом, но услышал слова прощения от жены. Или хотя бы получил хоть один любящий взгляд… Но Эдит избегала смотреть на Шарпа, не реагировала на его горестные речи, а если и говорила что-то, то лишь доктору МакМайклу.

И теперь она уехала. Не успев по-настоящему войти в его жизнь, исчезла. Мужчина взвыл от накатившего на него ощущения безысходности, и этот пугающий звук эхом прокатился по всему дому. Здесь больше не было Люсиль, которая не соглашалась покинуть это мрачное место, и Томас был свободен. Однако чувствовал он прямо противоположное. Шарп только что потерял свою последнюю надежду, свою удивительную Эдит. Она не захотела даже взглянуть на него. Он потерял её навсегда.

========== Глава 2 ==========

Врачи запретили МакМайклу дальние переезды до того, как он полностью поправится, поэтому Алану и Эдит пришлось задержаться в Англии. МакМайкл переживал, но девушка была непреклонна.

– Сначала тебе нужно встать на ноги, Алан, – убеждала она друга. – Если раны откроются, пока мы будем в пути…

– Раны пустяковые, ты сама знаешь, – взволновано перебил девушку доктор. – А тебе хочется как можно скорее оказаться дальше от Аллердейл Холла, я не сомневаюсь. Мне и самому не терпится покинуть эти места.

Эдит улыбнулась, но улыбка вышла довольно неестественной.

– Несколько дней мы оба вполне способны потерпеть, я думаю. Гостиница, в которой я остановилась, вовсе не напоминает мне об… Одним словом, я спокойно подожду, пока врачи не сочтут возможным отправить нас на родину, – миссис Шарп слегка сжала руку МакМайкла.

Однако оставшись вечером в одиночестве в своём номере, Эдит поняла, что обманывалась. Конечно, уютная гостиничная комната не имела ничего общего с Аллердейл Холлом, но всё же поместье находилось не так уж далеко, в нескольких часах езды. Если бы Эдит была уже в Америке, она бы знала, что от дома Шарпов её отделяет огромное расстояние. А сейчас… девушка находилась в опасной близости от Багрового пика. Нет, она больше не боялась тамошних призраков и верила, что за пределами особняка они не потревожат её. Но в доме оставался и живой человек, владелец поместья, её муж. Да, Томас по-прежнему оставался её мужем. Эдит почувствовала, как по телу прошла дрожь. Этот человек пленил её с первого взгляда, стал её первой любовью, подарил ей столь короткое, но не менее яркое от этого счастье. Теперь же она вынуждена сжиться с чудовищной правдой о нём и его сестре. Миссис Шарп не знала, что хуже – то, что муж не препятствовал убийствам её предшественниц… Или то, что её саму он тоже был готов увидеть мёртвой ещё в тот момент, когда пригласил на вальс, ведь баронет прекрасно понимал, какая судьба ждёт его избранницу… Или то, что с его молчаливого согласия расстался с жизнью любимый отец Эдит, а Шарп бесстрастно смотрел на его труп… Наверное, это действительно страшнее всего? Однако тут перед мысленным взором девушки невольно встала недавняя картина – вот Эдит открывает дверь в одну из комнат особняка и видит полуобнажённую Люсиль, страстно прильнувшую к собственному брату…

Девушка содрогнулась. Она дорого дала бы за то, чтобы все эти воспоминания покинули её навсегда, как она сама навсегда покинула Багровый пик. Вот только деться от них было некуда, да и от самого поместья она пока невдалеке. Стало быть, и от его хозяина, чьи мольбы до сих пор раздавались в ушах миссис Шарп. Он просил даровать ему прощение, но разве об этом можно было помыслить после всего, что Томас совершил? Ах, если бы только Эдит поняла, о чём предупреждает призрак её матери, если бы только могла повернуть время вспять!

На следующий день девушка проснулась с сильной головной болью. За окном падал снег, хотя метель уже улеглась, и снежинки плавно опускались на землю. Простая, но приятно оформленная комната разительно отличалась от интерьера Аллердейл Холла. Внезапно Эдит подумалось – какой бы она выросла, если бы её детство прошло в таком пугающем доме? Была бы она жизнерадостной, любопытной девочкой, или обстановка в особняке угнетала бы её? «Конечно, я была бы такой же, – сказала про себя миссис Шарп. – Мои родители умели создать радостную атмосферу в любом доме, в любую погоду, в любых обстоятельствах… Если бы что-то и напугало меня, то папа обязательно бы меня успокоил. Папа…»

Эдит стиснула зубы, чтобы не расплакаться – боль от утраты отца нахлынула слишком резко. В последнее время девушка не так уж часто вспоминала о мистере Кушинге, настолько захватили её события, происходящие в Аллердейл Холле, но сейчас она будто бы заново почувствовала горечь потери. Люсиль и Томас отняли у Эдит единственного родного человека. Люсиль теперь и сама мертва, но её брат…

– Как ты смел молить меня о прощении, – прошептала Эдит. – Ведь ты исковеркал всю мою жизнь!

***

Шли дни, но Алану МакМайклу не становилось лучше – напротив, одна из ран стала гноиться. Врачи по-прежнему считали, что угрозы для жизни нет, но строго запретили ему покидать территорию больницы до тех пор, пока они не остановят заражение. Эдит регулярно навещала его, но, как ни стыдно ей было в этом признаться, общество Алана её тяготило. Девушка ощущала, что он, как никогда, нуждается в проявлении особых чувств с её стороны, однако не могла дать ему то, чего не испытывала. Поэтому большую часть времени Эдит проводила в одиночестве. Она гнала от себя мысли о Багровом пике, но каждую ночь ей снились печальные глаза мужа и исступленный хохот Люсиль. Эдит ненавидела Шарпов всем сердцем – по крайней мере, она была в этом уверена. «Отчего же ты не настояла на том, чтобы Томаса судили?» – прозвучал как-то раз в её голове непрошеный голос. «Просто мне всё равно, какой будет его дальнейшая судьба», – попыталась убедить саму себя девушка. «Если бы это было так, отчего же не отправить преступника на заслуженную казнь?» Эдит уходила от ответа, не решаясь признаться самой себе, что в глубине души ей безумно жаль мужа.

Впрочем, чем больше Эдит старалась не думать о Шарпе, тем чаще мысли о нём просились в её голову, и многие из них перестали носить обвиняющий характер. Вспоминая отрывочные истории о детстве Томаса и Люсиль, девушка постепенно осознала, что у них практически не было возможности вырасти нормальными людьми. Ведь дело было не столько в мрачном особняке, сколько в атмосфере страха и жестокости, царившей там. Миссис Шарп немногое успела узнать о родителях Томаса, однако те факты, что стали ей известны, были весьма красноречивы. Живое воображение Эдит рисовало печальные сцены – то двух детей, вынужденных целыми днями сидеть на чердаке, то отца-тирана, мучающего мать. Время шло, эмоции от произошедших событий уступали место анализу случившегося, и в конце концов Эдит утвердилась в мысли, что Шарпов нельзя назвать монстрами. Точнее, можно, но их извращённые поступки брали корни в детстве – и тут уже ни Томас, ни Люсиль не были виноваты.

«Я жалею даже Люсиль, – поразилась в какой-то момент миссис Шарп. – Я жалею убийцу моего отца!» Но изменить свои чувства девушка уже не могла, она незаметно для себя прониклась трагической судьбой брата и сестры и ощущала глухую, щемящую тоску от невозможности что-либо исправить. В один из вечеров, которые Эдит, как обычно, коротала в гостиничном номере, она поймала себя на мысли, что ей было не просто жаль Томаса. Его образ всё ещё заставлял её сердце биться особенно часто. Невольно девушка перебирала в памяти слова, которые шептал ей муж, пыталась представить, в какой момент в груди Томаса начало зарождаться настоящее чувство… И, кажется, Эдит скучала по нему.

– Мама, ты предупреждала меня, чтобы я остерегалась Багрового пика, – тихо промолвила девушка, сидя на кровати и обхватив колени руками. – Почему же ты не предупредила о том, что я полюблю его хозяина, мама…

…и Эдит заплакала.

Алан МакМайкл находился на попечении врачей около двух недель, когда Эдит Шарп приняла судьбоносное решение. До этого момента идея о возвращении в Аллердейл Холл показалась бы ей совершенным сумасшествием – даже если Томас был достоин сочувствия, а не ненависти, их совместная жизнь в любом случае представлялась девушке невозможной после всего случившегося. Но одним утром, когда радушная хозяйка гостиницы заглянула к миссис Шарп и предложила ей свежую выпечку, Эдит вдруг осенило – Томас остался абсолютно один. Она сама обрекла его на это, но раньше девушка не задумывалась о том, как именно её муж будет жить в особняке. Кто приготовит ему с утра еду? Кто поможет управиться с огромным домом? Кто позаботится о нём, если Томас заболеет?

Все эти мысли скопом обрушились на девушку, и она застыла посреди комнаты, не реагируя на слова хозяйки гостиницы.

– С вами всё в порядке, милая? – удивилась та.

– Да-да, конечно, – вздрогнула Эдит и взяла поднос с выпечкой. – Я очень благодарна вам за внимание.

Закрыв за пожилой женщиной дверь, миссис Шарп начала ходить из угла в угол, нервно теребя манжеты платья. Ей захотелось сию же секунду оказаться рядом с мужем, обнять его крепко-крепко и гладить по волосам. Она представила себе, как Томас бродит по тёмным коридорам Аллердейл холла, не находя себе покоя, и непроизвольно прижала ладонь ко рту. Сострадание полностью завладело Эдит. Будучи человеком весьма и весьма импульсивным, она уже к середине дня собрала свои вещи и написала записку Алану. Девушка понимала, что МакМайкл заслуживает как минимум того, чтобы она лично сообщила ему о своём решении. Однако Эдит слишком стремилась увидеть Шарпа, а Алан, вне всяких сомнений, приложил бы все усилия, чтобы отговорить её.

Ещё несколько дней назад Эдит и представить себе не могла, что захочет вернуться в поместье, ставшее её кошмаром. Теперь же она отправилась туда, не раздумывая – ведь в доме остался мужчина, который украл её сердце.

========== Глава 3 ==========

Если кто-нибудь спросил бы Томаса Шарпа, что он делал в первые дни после отъезда Эдит, баронет вряд ли смог бы ответить что-то вразумительное. Он был словно в тумане и действовал машинально. Кажется, Шарп обращался за помощью к Финли, ведь нужно было похоронить Люсиль. Кажется, Шарп снова пытался завести свою машину, ведь нужно было как-то коротать время. Кажется, Шарп пытался что-то собирать в своей мастерской, ведь в бездействии часы тянулись мучительно долго. Правда, Томас не ощущал боли, все чувства словно бы покинули его. И, несмотря на попытки занять себя, большую часть времени мужчина проводил, безучастно глядя в окно, наблюдая сумрачный заснеженный пейзаж.

Эмоции пришли позже. Обрушились с ужасающей силой, когда баронет, зайдя в столовую, вдруг заметил в дальнем углу осколки чайной чашки. Наверное, Люсиль в раздражении швырнула её об пол, когда Эдит отказалась пить чай. Эта маленькая деталь внезапно вывела Шарпа из отрешённого состояния. Он схватился за волосы и в отчаянии заметался по комнате. В голове одновременно зазвучали гневные вопли сестры, крики испуганной Эдит, обвинения доктора МакМайкла. Когда-то Томас сказал юной мисс Кушинг, что можно закрыть глаза на то, чего не хочешь видеть, но теперь у него это не получалось. Казалось, будто все жертвы брата и сестры разом вопиют об отмщении. Среди вихря образов отчётливо выделялись две женских фигуры. Люсиль – Шарп всегда любил её, хотя чем дальше, тем больше тяготился тем, как любила его она. Эдит – эта девушка пробудила в Шарпе всё лучшее, что в нём ещё оставалось, и вызывала желание просто жить, радуясь каждому дню.

– Эдит! – крикнул мужчина в отчаянии. Он не понимал, что творится, не знал, мерещатся ли ему все эти образы или нет. Силы покинули баронета, что и неудивительно – он совершенно забыл о пище и о поддержании тепла в доме, организм Томаса был истощён. Теперь, когда шоковое состояние сменилось безумной лихорадкой, стало очевидно, что Шарп еле держится на ногах. И сейчас он походил на сумасшедшего ничуть не меньше, чем Люсиль.

На следующий день Финли обнаружил мистера Шарпа лежащим на кровати, в бреду. Старик что-то забормотал себе под нос. Пожалуй, он и сам был немного не в себе, однако не настолько, чтобы не понять, что хозяину поместья требуется помощь. И с этого момента Финли каждый день присылал в дом своих сыновей, которые приносили Шарпу еду.

– Я думаю, сэру Томасу необходим врач, папа, – сказал один из них после очередного визита. – Он с трудом встаёт с постели и, кажется, даже не осознаёт, где находится.

– Ему нужен не врач, – загадочно улыбнулся Финли. – Сэр Томас ждёт свою жену… Он всегда её ждал.

И она вернулась.

***

Миссис Шарп была храброй девушкой, да и решительности ей было не занимать. Однако, когда экипаж остановился перед Аллердейл Холлом, она невольно помедлила, прежде чем выйти к дому. Её спонтанная затея – вновь увидеть мужа – вдруг показалась Эдит довольно рискованной. Как встретит её Томас? Что она скажет ему? А вдруг его даже нет в поместье сейчас? Хотя на дворе был уже поздний вечер…

– Хозяин заждался вас, леди, наконец-то вы здесь, – откуда ни возьмись появился Финли. – Я провожу вас, проходите.

– Благодарю, Финли, – сказала Эдит, стараясь сохранять спокойствие. – Но я найду Томаса сама, не беспокойтесь.

Старик усмехнулся и поклонился ей. Девушка вошла в дом – теперь она знала, что её муж где-то внутри. Миссис Шарп прислушалась. Обычно Багровый пик был переполнен странными, пугающими звуками, но сейчас здесь было непривычно тихо. В одном из коридоров мелькнула бабочка, и Эдит, не отдавая себе в этом отчёта, направилась именно туда. Вскоре ей почудилось, что кто-то шепчет её имя… Призвав всё своё мужество, девушка пошла дальше, пока коридор не привёл её к спальне мистера Шарпа. Собравшись с духом, Эдит отворила дверь. Томас был в комнате – он лежал под клетчатым пледом, глаза мужчины были закрыты. А на краю постели сидела Люсиль.

Призрак выглядел иначе, чем остальные, встреченные миссис Шарп в Аллердейл Холле. Сестра Томаса была абсолютно чёрного цвета, на ней было одно из её бархатных платьев. Казалось, призрачная Люсиль никак не отреагировала на появление соперницы. А баронет, не открывая глаз, простонал: «Эдит… Эдит…»

В этом призыве послышалось столько тоски, что девушка подавила своё первое желание – убежать – и просто не смогла промолчать.

– Я здесь, – тихо ответила она Томасу, замирая от страха.

И тогда Люсиль медленно встала, разворачиваясь к Эдит. Не издавая никаких звуков, призрак невесомо ступал по полу, подходя всё ближе к девушке. Та смотрела прямо на него, стиснув зубы и решив не отступать. Миссис Шарп могла только надеяться, что призраку не под силу причинить ей настоящий вред. Но в глазах Люсиль было столько ненависти, что Эдит почти не помнила себя от ужаса, когда сестра Томаса оказалась прямо перед ней.

Шарп, не веря своим ушам, через силу приподнялся на локте и увидел супругу в дверях спальни. «Эдит, любимая!» – вскрикнул он, и призрачная Люсиль в ту же секунду зашлась в чудовищном безмолвном крике. А через мгновение рассеялась, разлетевшись на сотню чёрных мотыльков. Однако Томас не мог видеть призраков, поэтому выражение страха на лице миссис Шарп принял на свой счёт.

– Я не обижу тебя, Эдит, родная, что ты, – спешно заговорил он, пытаясь сесть. – Прошу тебя, подойди, не исчезай, дай мне руку…

– Томас, – произнесла девушка, ощущая, как бешено колотится в груди сердце после пережитого кошмара. Никакие другие слова просто не шли ей в голову, и она повторила имя мужа. – Томас…

– Эдит! – с нарастающим волнением позвал Шарп, и девушка поняла, что он в лихорадке. – Отчего ты не подходишь ко мне? Нет, нет, ты опять – только видение… Ты опять только представляешься мне… Сколько же продлятся эти муки!

Баронет обессилено повалился на кровать и закашлялся. Эдит, наконец, заставила себя сдвинуться с места и села у изголовья мужа. Она осторожно накрыла его руку своей и сказала: «Я вовсе не видение, Томас, я настоящая». Но Шарп, по-видимому, снова впал в забытьё. Эдит какое-то время сидела рядом, с грустью смотря на измождённое лицо мужа, а потом незаметно для себя задремала. Непостижимо, но рядом с ним девушка чувствовала себя в безопасности.

Мистер и миссис Шарп оба проспали всю ночь. Когда Томас проснулся, он почувствовал, что впервые за долгое время жар отступил. Мужчина был ещё очень слаб, но лихорадка, кажется, утихла. В комнату проникли солнечные лучи – пасмурная погода наконец-то сменилась ясной. Прислонившись к спинке кровати, рядом с Томасом сидела Эдит, и солнце играло золотом на её волосах. Шарп охнул, заметив девушку, и потянулся рукой к её щеке. Сейчас он отчетливо видел, что это – не плод его воображения.

– Доброе утро, – сказала миссис Шарп. Она не улыбалась, но интонация получилась нежной.

– Милая… – голос Томаса осип от волнения. – Быть этого не может, ты вернулась!

На глазах у баронета показались слёзы, он с трепетом прикоснулся к щеке жены. Мужчина не мог поверить своему счастью. А вот чувства Эдит были весьма противоречивыми. Её переполняла жалость к Шарпу, к тому же, он выглядел таким истощённым и явно нуждался в заботе. Однако разделить его радостные порывы девушке что-то мешало. Она вдруг осознала, что не может вести себя с Томасом, как обычная любящая жена, потому что всё, что произошло с ними, породило целую пропасть между супругами. И если Шарп явно был вне себя от радости, то Эдит обуревало множество сомнений. Она чуть отстранилась, а затем встала с постели.

– С твоего позволения, я пойду на кухню, – обратилась миссис Шарп к мужу. – Нужно приготовить что-нибудь на завтрак.

Томас, сразу уловив холодность в её словах, расстроено поглядел на любимую.

– Эдит, завтрак подождёт, – ответил он. – Скажи мне, почему ты снова здесь?

– Завтрак не может подождать, – девушка всё-таки чуть улыбнулась. – Ты очень сильно исхудал, так что завтрак – моя первостепенная задача.

– Не отшучивайся, прошу тебя, – Томас становился всё печальнее. – Признайся, ты решила вернуться только из-за чувства долга? Думала, что я не смогу позаботиться о себе?

– И ты действительно в этом не преуспел, – не без иронии отметила миссис Шарп. Её муж хотел что-то возразить ей, но Эдит приложила палец к губам и спешно покинула спальню.

Томас остался один. Ему была невыносима мысль о том, что девушка вернулась только из жалости. «Если это так, я уговорю её вновь уехать», – решил он. Однако, несмотря на горестные мысли, Шарп не мог ничего поделать с ощущением тепла, которое росло в его груди. Он мог думать что угодно, но едва ли Томас смог бы на самом деле отказаться теперь от Эдит, которая возвратилась в Аллердейл Холл. И лучи солнечного света опять появились здесь – вместе с ней.

========== Глава 4 ==========

Минула неделя с тех пор, как Эдит вернулась в Аллердейл Холл. Атмосфера поместья угнетала девушку даже сильнее, чем прежде, но она старалась не обращать внимания на зловещие особенности дома. Порой миссис Шарп казалось, что где-то в тёмных коридорах мелькают призраки её предшественниц, но так явственно, как раньше, они ей уже не показывались. Люсиль и вовсе не было видно. Эдит ощущала смутную тревогу, догадываясь, что сестра Томаса вряд ли на самом деле решила оставить живых в покое.

Шарп стал постепенно поправляться, ведь жена преданно его выхаживала, несмотря на то, что сама до сих пор не выздоровела полностью после отравленного чая Люсиль. Своё недомогание девушка тщательно скрывала, пытаясь выглядеть бодрой и полной сил. Томас не мог пожаловаться на недостаток заботы, однако баронет чувствовал себя весьма скверно. Ни вкусные блюда, ни тёплые ванны не могли заменить ему нежности супруги, а вот этого мужчине как раз очень не хватало. Миссис Шарп по-прежнему вела себя крайне сдержано, не позволяя себе никаких проявлений любви. Порой, ловя на себе печальный взгляд мужа, Эдит еле-еле справлялась с желанием прижать его к себе и расцеловать. Однако пока она не могла преодолеть внутренний барьер, который появился между ними после всех трагических событий.

Томас изнывал, его душевные муки, утихшие было с появлением жены, вновь бушевали – Шарпу претила мысль о том, что Эдит больше не любит его, но и не считает возможным покинуть. При этом он мечтал о её прикосновениях, мечтал и о чём-то большем… Томас хотел бы раствориться в ней, забыв о всех своих кошмарах, хотел бы бесконечно любоваться её очаровательной улыбкой, хотел бы почувствовать, как она трепещет от его близости. И однажды он понял, что его терпение на исходе.

– Доброе утро, миссис Шарп, – сухо сказал баронет, зайдя в кабинет, где Эдит чаще всего проводила время. Она не забросила писательское дело и время от времени записывала небольшие отрывки для новой книги. Томас никогда не отвлекал её в такие моменты, и сейчас она удивилась его визиту. Что-то в облике мужчины насторожило девушку.

– Доброе утро, мистер Шарп, – ответила она, чуть помедлив. – Чем могу быть полезна?

– Полагаю, что уже ничем, – тон Шарпа был спокоен, но чувствовалось, что Томас сильно напряжён. – По моему мнению, я абсолютно здоров. Поэтому, смею вас заверить, здесь вас больше ничто не держит, прекрасная леди.

Эдит удивлённо всматривалась в лицо мужа. Он не в первый раз пытался убедить её в том, что она не обязана оставаться в Аллердейл Холле, однако, как правило, эти разговоры выглядели совсем иначе. Обычно Томас смотрел на неё с невыразимой грустью, говорил, что недостоин даже её пальца, просил не связывать её чистую душу с его испорченной душой. Теперь же баронет производил впечатление человека, который, скорее, сдерживает злость.

– Я уже не раз отвечала вам, что покину дом только в том случае, если вы не захотите меня больше видеть, – произнесла Эдит.

– Возможно, я и не хочу, – со скрытой угрозой заявил мужчина, вплотную подойдя к девушке. Та встала из-за стола. – Я не хочу видеть вас, пока вы безразличны ко мне – или, тем паче, пока вы испытываете ко мне отвращение. Задумайтесь, миссис Шарп, безопасно ли для вас пребывание здесь, если я хочу видеть совсем другие эмоции… и могу попытаться получить их?

С этими словами баронет взял девушку за подбородок и посмотрел ей прямо в глаза. Взгляд Шарпа словно прожигал Эдит насквозь, и она почувствовала предательскую дрожь в коленях. Миссис Шарп показалось, что её муж в данный момент совсем не владеет собой и готов на всё. На её лице отразился панический страх, и это сразу же отрезвило Томаса. Он отступил на пару шагов.

– Вот видите, миссис Шарп, как я плачу за вашу заботу обо мне, – мрачно сказал мужчина сквозь зубы. – Вы не найдёте менее благодарного пациента, чем я. Я хочу обладать вами, вашим телом и вашим сердцем, и мне всё равно, каковы ваши собственные желания.

– Я знаю, что это не так, Томас, – проговорила Эдит, стараясь восстановить ровное дыхание. – За всё время, что я здесь, ты не причинил мне вреда. И я… поверь, я не безразлична к тебе. Но ты ведь можешь представить, как мне тяжело.

Шарп стоял, потупившись, и девушка сама подошла к нему. Взяв мужа за руку, она тихо спросила: «Скажи, не согласишься ли ты… уехать отсюда?»

На лице баронета отразилось изумление.

– Эдит… я никак не мог подумать, что ты предложишь мне такое, – ответил он после долгой паузы. – Я знаю, что ты больше не любишь меня. Разве в случае нашего переезда тебе станет приятнее жить со мной?