Текст книги "Воробей и Колибри (СИ)"

Автор книги: Mind the Gap

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)

Пашка простоял так не меньше минуты. В этот раз, разбиваясь, сердце заболело уже физически. Что-то защемило в груди, отдаваясь в горло и под подбородок.

Он попятился, выложил свои ключи в прихожей, тихо, задержав дыхание, чтобы не дать волю прорывающимся всхлипам, вышел на площадку и прикрыл за собой шоколадную дверь. В этот раз лифт не спешил. Пашка не выдержал, выскочил на черную лестницу, пробежал вниз пару этажей, потом почувствовал, как кровь шумит в ушах, грудь разрывается на части, а ноги перестают слушаться, словно чужие. Он сполз по стеночке, осел на пыльные серые ступени и разрыдался.

Блондинка осторожно пошевелилась, натянула край одеяла, прикрывая грудь, и зашипела громким шепотом:

– Никитос… Никитка, слышь? Проснись!

– Ммм?

– Ну проснись, кому говорю!

– Ммм?

– Какой-то парень по квартире ходил, прикинь!

– Ммм?

– У тебя что, дверь была открыта? Никитос, ну очнись!

– Какой парень? – Ник резко открыл глаза и поморщился от солнца. – Какой парень, где?

– Да откуда я знаю! Ходил по квартире, в дверях стоял…

– Маша, блять! Какого хрена! – Никиту словно подкинуло. Он вскочил с ковра, одним прыжком оказался в прихожей, тут же отсканировал оставленные ключи, приоткрытую дверь и понял все. Еще не успел понять как, но когда схватил телефон, вчера с вечера забытый в своей спальне, и увидел несколько пропущенных вызовов и смс от Пашки – пробелы восполнились. Он схватился за голову и взвыл в голос. Набрал Пашкин номер – конечно отключен. Выматерился так отчаянно и с таким чувством, что у той, кого он назвал Машей, округлились глаза. Она, недоумевая, попыталась выспросить что к чему, но была прервана новой тирадой, из которой помимо мата поняла, что если этот парень вернется, она должна задержать его любой ценой. Никита проскакал мимо неё на одной ноге, судорожно влезая в джинсы, нацепил на себя первую попавшуюся футболку и выскочил за дверь.

За ближайшие полчаса Ник успел обежать все окрестные остановки, детскую площадку, скверик и несколько соседних двориков. С каждой минутой становилось все яснее – догнать по горячим следам не удалось. Он раз за разом нажимал на повтор вызова, не надеясь на то, что аппарат абонента вдруг окажется включенным. Вернувшись к парадной, поднял голову, окинул взором дом – множество этажей, балконы черной лестницы – и в его голове звякнул какой-то винтик.

Ник бежал по ступенькам вверх, не замечая, сколько этажей уже отмахал, цеплялся за перила при выносе на резких поворотах и был практически уверен, что вот-вот найдет беглеца. Он увидел Пашку, тот сидел, сгорбившись, привалившись к стенке, прятал лицо за челкой, и только заслышав шаги, выбросил вперед руку в предостерегающем жесте. Ник подскочил, а Пашка развернулся и попытался удрать вверх по лестнице на четвереньках, но ни руки ни ноги его не слушались, и от бессилия слезы снова побежали в три ручья.

Ник легко перехватил его поперек туловища, почти подкинул, развернул к себе лицом и увидел, насколько тот зареван.

– Паша! Паша! Прости, родной! Но, блииин, блиин!!! Это правда не то, что ты подумал! – Пашка начал вырываться и изворачиваться, пряча лицо, но Никита еще сильнее стиснул своего трепыхающегося воробья. – Паша, послушай! Это сестра моя! Родная сестра, Машка! Которая в Майами, я говорил тебе!

Паша на миг замер и вскинул взгляд на Никиту. Тот уже было решил, что объяснение состоялось, но заметил в глазах любовника ужас, смешанный с отвращением, и чуть не заорал:

– Да ты что удумал такое?! Паша, я не сплю с сестрой! Я тебя люблю и сплю с тобой! Слышишь? Люблю тебя, Воробей!

Пашка обмяк, прекратил сопротивление, только продолжал шмыгать влажным носом, подрагивая в тесном кольце рук. Он почувствовал, как его, безвольного, затаскивают на колени, располагаясь тут же на лестнице, укачивают, прижимают к груди, губами собирают с лица слёзы и веснушки… Начал понемногу приходить в себя, снова почувствовал себя кретином. Но как еще можно было расценить увиденную картину?

Никита буквально отвечал на его незаданный вопрос:

– Прилетела вчера… Никогда не предупреждает… Мы трепались почти до утра, я так и уснул на ковре, а она на кровати. Сползла, наверное… Жарко ей было – в гостевой же нет кондея. Она бесстыжая, конечно, но если б она в лифчике спала, тебя что, это успокоило бы? Почему не разбудил, а, Паш? Ну устроил бы скандал, ну пнул бы меня ногой, уже бы выяснили все… Чёрт, – Никита выдохнул Пашке в волосы, – у меня реально стресс.

Пашка молчал, переваривая все услышанное… Любит… Любит? А Ник гладил его по волосам и продолжал тихонько раскачиваться.

– Да… Не так я хотел вас познакомить. Я же ей даже сказать о нас ничего не успел. Она о своих мужиках всю ночь трендела. Ну прости меня, я не видел сообщения… Я бы предупредил. Встретил бы… Паш, никогда не поступай со мной так. Все на самом деле может быть не тем, чем кажется. Нужно просто поговорить… Я же обещал, ты забыл? И да, люблю тебя. Люблю. Иначе ничего бы не было… Уже бы не было… Там, на вокзале, хотел ответить, но ты же вечно убегаешь… – помолчал, успокаиваясь и успокаивая все еще нервно вздрагивающего Пашку, и добавил после паузы: – А Глеб твой – гандон. И я не Глеб.

========== часть 8 ==========

Пашка отработал пятницу как в тумане и торопился к дому, мыслями находясь уже если не в самолёте, то, по крайней мере, в машине, рядом с Ником, мчась навстречу маленькому приключению. Оказался перед парадной и слегка протрезвел. По третьему разу проверил все карманы, перерыл сумку, нахмурился, в ту же секунду раздался звонок. Ник сообщал, что опаздывает на час минимум, что в городе жуткие пробки, а еще он хотел помыть машину… Просил Пашку собрать ему хоть какие-то вещи, но тот обреченно отчитался, что забыл ключи дома, убегая утром первый, и теперь собираться они, очевидно, будут вместе и наспех. Никита как всегда поржал над Пашкиной рассеянностью и предложил ему попить кофе в кафе напротив. В прокуренное кафе идти Паша не хотел, предпочитая курить на свежем воздухе. Он устроился на скамеечке недалеко от детской площадки и открыл в телефоне свой дневник.

__________

30 августа.

Не могу поверить, но мы с Никитой валим таки на целых три дня в Амстер. Сегодня вечером дуем в аэропорт в Хельсинки, бросаем там машину, вылет ночью, и сегодня же ночью – мы на месте. Суббота, воскресенье и полдня понедельника – я самый счастливый и беззаботный придурок на свете. Главное, не думать о том, как во вторник придется вернуться к обычной жизни. Не к личной, конечно, к общественной. Мой колибри, похоже, устроил всю эту поездку единственно дабы потешить меня. Ему все кажется, что мне не хватает возможности безнаказанно пообжиматься на публике. Мне-то что? Мне-то ничего. Я с удовольствием могу им похвастаться, я буду переться, перехватывая горячие взгляды, адресованные ему, тем более, что он до сих пор не вдупляет про эти взгляды почти ничего. И это хорошо. Я считываю все в радиусе ста метров за нас обоих. А вот как этот психоэксперимент выдержит он сам – еще вопрос. Наверное, решил заодно утвердиться в своем новом гомостатусе. Спланировал поход по музеям, вычислил пару обязательных к посещению клубов. Собственно, для этого подошел бы любой европейский город, где двое мужчин могут идти, взявшись за руки, и не получить за это обрезком трубы по темечкам. Но, видимо, у Ника проявляется любовь к эффектам. Амстердам как знак – гомосяцкая столица и пути назад к целомудрию нет.

Путешествовать – это прекрасно, улетать куда-то рука об руку с любимым человеком – это вообще предел мечты. И я честно мог бы забить на достопримечательности, пять раз виденные, просто не вылезал бы из постели, поглощал магические кексы, чипсы, шоколад и трахался бы весь викенд с той лишь разницей, что выйдя на балкон покурить, лицезрел милые теремки на набережной напротив, вместо унылых типовух спального района.

__________

И вот уже настрочил пару абзацев, выразив в них все, что было сказать, употребил третью сигарету, а времени прошло всего пятнадцать минут. Ждать оставалось еще прилично. На улице начинало темнеть, но территория вокруг нового дома была освещена на совесть. Подумал, что можно пока сбегать в магазин и купить что-то в дорогу, но вдруг услышал, как смутно знакомый голос окликнул его. Напрягся и тут же понял, что не зря. Глеб нарисовался близко. Так близко, что уже не сделать вид, что не заметил, не услышал, да и бежать без ключей было некуда.

– Воробей! Стоять! – Глеб будто знал, что Пашка может пуститься наутёк. – Какими судьбами, милый?!

– Отвали, Глеб.

– Ты мне не рад? – жеманно скривился тот.

– Вообще-то нет, – Пашка всем своим видом показывал, что желания беседовать у него нет ни малейшего.

– Зая, а что ж ты тут делаешь? Меня поджидаешь? – Глеб не обращал внимания на неприветливость бывшего.

– Я тут живу. Шел бы ты мимо, а?

– А что ж под дверьми сидишь – не пущщают, золотце? Провинился, или хозяин погулять выпустил? Так пойдем ко мне! Я тебя приму, я не гордый. Хоть ты и строишь из себя целку, в позы всякие встаёшь…

– Глеб! Заткнись. Вообще не хочу говорить с тобой. И ты меня бесишь.

– А ты изменился, зая! Расцвел! Таким ты мне еще больше нравишься. Я тебе недавно тоже нравился, помнишь?

– Нет. Не помню! – Пашка попытался уйти, он встал с насиженного места, почти толкнул Глеба плечом, но тот зашипел:

– Могу напомнить! – и внезапно ловко ухватил Пашку за грудки, накинулся с поцелуем.

Наглости и напора Глебу было не занимать. Пашка мог ожидать чего-то в таком духе. Внутренне он готовился к отражению какого-нибудь выпада и все же немного растерялся. Зачем закинул руку Глебу на шею? Зачем стал отвечать на этот собственнический издевательский поцелуй? Наверное, для того, чтобы показать, как на самом деле он изменился, для того, чтобы в конечном итоге укусить и выплюнуть вместе со всем своим презрением…

Когда краем глаза он заметил черную машину, притормозившую у тротуара, надежда на то, что обойдется без совпадений еще оставалась. Но когда над ухом раздался настойчивый нервный сигнал, поцелуй, наконец, прервался, разрывая в клочки и Пашкину надежду на благополучный исход.

__________

31 августа

Решил, что вести свой бестолковый дневник больше не буду. Незачем. Да и тащить багаж из прошлого в очередной новый этап жизни больше не хочется.

Так что эта запись будет последней.

Я надеюсь.

Если не смалодушничаю.

Перечитал все свои писульки. Поржал.

Особенно символично то, что последние из них каждый раз ознаменовывались каким-нибудь пиздецом. Стоило мне написать что-то хорошее – тут же прилетало. Получите, распишитесь.

Скоро свалю, наконец, с этой улицы, с которой связаны все мои последние коллизии. Однако, уже банально опасаюсь магической связи своих записей и следующих за ними неприятностей.

Последняя – когда впервые собирались с Никычем в Амстер. Трудно представить – два года назад, день в день! Я был рад и счастлив. Только закрыл страницу – появился Глеб. Я уже плохо помню, как оно все было… Я забыл ключи, Ник все бросил и примчался меня спасать, а тут – такое танго. Помню, чуть не умер, когда Ник застукал ту дивную картину. Потом помню – Бамс! – и Глеб получил в глаз.

А я не получил.

Тогда, конечно, пришлось поговорить, объяснить все…

И, несмотря на то, что все закончилось мирно, и вечером мы отбыли в наше первое романтическое путешествие, с тех пор лирических отступлений я не писал. Побаивался.

Неужели стал суеверным?

Да и зачем делиться с бездушным дневником, если я все время разговариваю с мужчиной мечты, живым и реальным, из плоти и крови. Перетерев все в подробностях, я совершенно теряю желание писать то же самое в блог.

Поссориться с Ником невозможно, надуться и отползти в одинокий угол мне ни разу не доводилось. Он умеет задавать вопросы, отвечая на которые, я сам нахожу ответы, и конфликт сдыхает в колыбели.

Манипулятор, чо!

Люблю его, аж себя боюсь.

Кстати, насчет плоти и крови. Мой волшебный колибри оказался со временем вполне реальным человеком. И у него есть косяки. Он, например, грызет ногти на мизинцах, когда думает, что его никто не видит. И упорно отказывается избавляться от растительности в самых интересных местах. Отстаивает свою шерсть, словно она – главный оплот его мужественности. Устал с ним бороться, чесслово.

А что касается записей по работе, расписания встреч и заметок о клиентах – то тут мне дневник тоже не нужен. Мальчиком по вызову я больше не работаю. С тех пор как открылась моя первая собственная студия, за расписанием следят специально обученные люди. Конечно, один я бы не потянул, ни морально ни финансово, но у меня есть собственный юрист, которому никто не может отказать, да и мне пришлось вспомнить, зачем учил экономику. Так что совместными усилиями первая студия Паши Воробья – оказалась проектом громким и успешным. А сам Паша – звездой местного розлива…

Я теперь бренд. Отдаться мне лично в руки стоит раз в пять дороже, а запись ко мне – раз в пять длиннее, чем когда-то.

Курочки на форумах обсуждают все: работу студии, мастеров, меня, включая то, что только богатые и знаменитые как я, могут отхватить себе такого любовника как Ник, и неизменно переключаются на обмусоливание его модельной внешности. Никыч строго следит за пиаром, и в нужный момент мы палимся на светских тусовках, дабы держать курочек в тонусе. Никто же не должен знать, кто из нас кого отхватывал, и что за первый год успешной работы еле удалось отбить вложения… Так что о богатстве пока говорить не приходится.

Так или иначе, теперь я – деловая колбаса. Приезжаю в салон руководить и поддерживать имидж. Беру с собой наших малышей, они счастливо носятся по этим просторам и всячески стоят на ушах. Писаются все: коллектив – от умиления, малыши – от того, что просто хреново воспитаны. Дизайнерские диваны в студии особо им полюбились. Первой появилась кремовая чихуа – для своих Хэллоу Китти – она носит мою незабвенную заколочку, в честь неё и названа. Потом – бельгийский грифон Адольфик. Есть реальный шанс стать чокнутыми коллекционерами маленьких собачек, потому что теперь мы хотим еще и карликового шпица.

Не далее как завтра предстоит открытие второй “Студии Паши Воробья”, уже и с косметологией. Вот торжественно запустим наших козявок – обновить интерьер.

Кстати, пришлось купить какую-то неебическую машину. Обещают, что после неё кожа на лице – как на жопе у купидона. В скорости испытаю на себе – пойду изводить веснушки.

При всем этом Никыч умудрился купить новую квартиру в центре, считает, что жить в нашем маргинальном районе недостаточно пафосно для “звезды”, потому и переезжаем в самое ближайшее время. Вот только разберемся с открытием.

Какой-то получился “краткий отчет”. Но на сём это письмо в никуда пора заканчивать.

Удалять аккаунт вдруг резко стало жалко.

Может, еще подождать?

Пожалуй, подожду.

Паш, я что, грызу ногти? Как мило.

И я прошу тебя – оставь свои веснушки в покое. Я брал тебя с ними в комплекте. Я люблю их все и каждую в отдельности.

Если для тебя это так важно – готов пожертвовать всей шерстью в обмен на их безопасность. Хочешь, побрей нас с Адольфиком налысо.

И, если можно, не удаляй аккаунт.

Никыч! Сгинь. Из. Моего. Блога!

Это же МОЙ дневник!

Но обмен достойный. Я подумаю.

Обсудим это за ужином?..

Всех, кто читал и ждал проду – с Наступающим НГ!))

Сладкий ХЭ – это мой скромный вклад в предновогоднее настроение!

Надеюсь, у вас у всех под рукой киииислые мандарины – перебить приторность)))

Жмите в кнопочку, оставляйте комменты, на которые я отвечу уже скорее всего после НГ.

Спасибо!))