Текст книги "Корпорации (СИ)"
Автор книги: Мина У.
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)
– Ну ты понимаешь, о ком я? – Финн подмигивает Рей, но она не понимает. – Она еще не знает о своем счастье.
– Боже, ты должен заткнуться, – Роуз закатывает глаза. – И почему все парни такие самонадеянные?
Но Финн плохо осаживается, особенно когда взбирается на пьедестал самолюбования.
– Потому что я – победитель по жизни!
– Ой, да заткнись! – в унисон кричат сестры Тико, впрочем, ничуть не зло, что заставляет Финна лишь рассмеяться в ответ.
Рей вновь проверяет время на телефоне. Пора.
– Финн, не проводишь меня? – просит она.
– А ты что, уже все?
– Оставайся еще! – с неподдельной искренностью просит Пейдж.
– Нет, – неловко отговаривается она. – Мне пора.
– Так ты это… Правда теперь с Кайло Реном? – видимо, не удержавшись, выпаливает один из новичков.
– Отстань от нее, – вмешивается Роуз, и, мысленно поблагодарив ту, Рей позволяет себе сделать вид, что ничего не услышала.
Финн провожает ее до холла. В здании никого не осталось: рабочий день уже как два часа окончен.
– Я хотела поговорить с тобой о По, – говорит она, как только они выходят из отдела техподдержки.
– Да? А что с ним? – и по неестественно высокому голосу друга Рей угадывает, что Финн совершенно точно понимает, в чем дело.
– Так он уже говорил с тобой?
Они заходят в лифт, и ей удается взглядом припереть друга к ответу.
Финн сопит и отмалчивается.
– Что он сказал? – спрашивает она настойчивее.
– Да ерунду всякую…
– Финн.
Они выходят в пустой холл, и Рей удерживает друга за запястье, заставляя развернуться к себе.
Финн набирает в легкие воздуха, как перед прыжком в воду.
– Он будет настаивать перед Леей, что тебя нужно всеми возможными способами устранить от управления компанией, а твой проект заморозить до разрешения всех юридических проволочек. Чтобы, когда ты будешь отстранена от работы или… уволена, они могли продать его правительству на прежних условиях.
Рей не показывает вида, но слова Финна глубоко ранят ее. Неужели она это заслужила?
– А ты? Что думаешь ты?
– О чем? – друг теряется. – О тебе и Рене?
– Обо всем. Тоже считаешь, что я предаю компанию?
Финн склоняется чуть ниже, чтобы прямо посмотреть ей в глаза.
– Я всегда буду за тебя, – заверяет он ее.
Его слова согревают Рей. Особенно после того, что она только что узнала.
– А если этот Рен тебя обидит!..
– Ну не начинай!
Трогательный момент торжества дружбы разрушен – Рей, махнув на прощание, идет к выходу.
– Передай своему парню, что я буду за ним приглядывать! – кричит он ей вслед.
Настырности Финну не занимать, и это заставляет Рей улыбаться.
*
– Так что, дочка? – Хан помешивает в кружке горячий шоколад. – Зачем ты хотела нас видеть?
– Я только вас о встрече просила.
– Ну, ты знаешь, мы с Чуи везде ходим вместе.
– Ня ррррразлей вада.
Она бы непременно рассмеялась в ответ его другу, но сегодня дело слишком серьезное. Поэтому, едва взглянув на Чуи, она сосредотачивается на Хане. Шоколад в ее кружке стынет.
– Я думаю, что вы должны знать. Это Бен поспособствовал вашему досрочному освобождению. И… – она запинается: ее речь не заготовлена заранее, Рей привыкла говорить от сердца, – я знаю, что из-за него же вы и попали за решетку, но он сотрудничал с органами не в последнюю очередь из-за вас. Он никогда не признается, что это так… Но я в нем уверена! Вы должны поговорить с ним! Сам… он не будет искать с вами встречи. Я думаю, ему стыдно… Хоть и этого он не признает.
Непонятно, смогла ли она верно все изложить в своем сумбурном, сбивчивом монологе – Рей с надеждой смотрит в изборожденное морщинами лицо старого авантюриста. Тот усмехается, глядя на свои руки, обхватившие кружку.
– А сама-то ты чего хочешь?
Вопрос заставляет Рей призадуматься.
– Хочу, чтобы между Кайло и его семьей не было недосказанности и застаревших распрей. Я не хочу принуждать его поддерживать общение с кем-то против его воли, но он должен оставить в прошлом прежние обиды.
– Я не держу на него зла, – запросто отвечает Хан, будто речь идет о пустяковом деле. – Мой парень всегда был непростым. Знаешь, малышом он очень любил путешествовать со мной. Я брал его в небольшие поездки по стране… Но Лея и Люк рассудили, что ему дорога в исследования. А мне было не до воспитания.
Хан замолкает и упирается одним локтем в спинку стула. Затем продолжает:
– Его проблема в том, что он слишком много думает. А порой надо бы просто делать, не спрашивая себя, что там потом да как выйдет. – А потом старый прохвост хитро прищуривается: – Так ты и мой сын?..
Вместо того чтобы завершить вопрос, Хан продолжает его, поведя ладонью в ее сторону.
– Абщаетес после ррррработы! – заканчивает за него друг, сверкнув едва различимыми за густой челкой глазами.
Рей ерзает на стуле и неопределенно пожимает плечами.
– Ну наконец-то! – Хан усмехается обрадованно и хлопает Чуи по плечу. – Кто-то прибрал парня! С тобой-то он теперь в надежных руках. А я думал, Лея меня просто успокоить пытается, рассказывая, что ты на дурня глаз положила!.. Давай сразу насчет внуков договоримся. Не позволяй ему называть их Энакин, Вейдер, – Хан начинает загибать пальцы, – Падме – там не очень хорошая история вышла. И Шми. Ничего против его прабабки не имею, но жизнь у нее была не сахар. Так. А еще Оуэн и Беру, Бейл и Бреха… Сколько же у него в родне всяких несчастливцев…
У Хана начинают заканчиваться пальцы, а у Рей выдержка – она и так уже не знает, куда себя деть.
– Так вы поговорите с сыном? – потеряв терпение, прерывает она его наставление.
– О чем речь! Да я и сам собирался, – старик откидывается на спинку стула, заткнув большие пальцы за ремень. – Собирался! – повторяет он громче в ответ на бессвязное ворчание своего друга. – Тем более я должен предостеречь его от повторения моих ошибок… В семейной жизни.
Рей беспомощно закрывает ладонями полыхающее лицо.
Комментарий к 12. Разговоры
Буду рада узнать, кто есть кто из читателей, кого я регулярно вижу-общаюсь в рейло-пабликах)
========== 13. Любопытство ==========
Рей уже десять минут ожидает в приемной.
Конникс бросает на нее частые, но вовсе не назойливые взгляды поверх стойки регистрации документов. А за дверями, в кабинете Леи раздается громкий голос По, который даже не пытается таиться.
«Подумайте!», «Мы сильно рискуем!», «Вы сами должны понимать!», «Неосмотрительно!» и «Все это затеяно им неспроста!» – вот что доносится до ее слуха.
Что отвечает ему Лея, разобрать невозможно.
В прежние времена Рей бы просто-напросто зашла внутрь, и они бы втроем обсуждали дела компании, но теперь Конникс с извиняющимся видом, но очень твердо дала понять, что ей придется подождать, пока Лея и По не закончат свой разговор.
Потому что, – и она знает это почти наверняка, – этот разговор о ней.
Рей поднимает голову повыше и делает лицо побесстрастнее, не будучи уверенной, что ей это удается. Возможно, она все-таки выглядит растерянной.
От Кайло приходит сообщение:
«Если ты думаешь, что я так легко забуду то, что ты сделала этой ночью, то ты заблуждаешься. Ни черта не понимаю, о чем говорят подчиненные. Все из-за тебя».
Хоть кто-то заставляет ее чувствовать себя лучше.
Рей:
«Проводите свои начальственные совещания. Не отвлекайтесь».
Однако отправив это, она тут же отправляет и следующее:
«Я медленно опускаюсь на колени…»
Кайло:
«…Ты мне за это ответишь».
Она прячет улыбку, не думая останавливаться, и поэтому тут же набирает одно за другим волнующие сообщения, продолжая получать все менее вразумительные ответы от него.
Через несколько минут По вылетает в приемную, распахнув двери обеими руками.
Она здоровается с ним без намека на недоброжелательность, но и без привычной теплоты. По лишь коротко кивает в ответ, и, судя по мрачному виду, разговор с Леей его не удовлетворил. Однако он не спешит уйти к себе.
– Я могу зайти? – интересуется Рей у секретаря.
– Когда босс пригласит… Эй, По! Может, поужинаем вечером?
– А? – отзывается тот рассеянно, по-видимому, до сих пор пребывая в своих мыслях.
– Хочешь вместе поужинать?
– Да… То есть, что? Поужинать?
– Да.
– Сегодня?
– Да, – Конникс, ничуть не смутившись, продолжает отвечать с милой, яркой улыбкой.
– Ааа… Конечно. Давай, – По достает телефон. – Би-би, сегодня ужинаем не дома.
– Я в восторге! – отвечает телефон, и Рей невольно теряет напускное равнодушие, заслышав этот живой женский голосок. – Какое место мне подобрать?
– Не знаю, – По чешет переносицу. – А куда бы ты хотела? Любишь тайскую кухню?
– А ты любишь тайскую кухню? – весело звучит в ответ.
– Никогда не пробовал, но я открыт для всего нового.
– Начинаю поиск ресторанов с тайской кухней!
Голова Конникс медленно исчезает за стойкой регистрации – только две булочки виднеются.
– Я вспомнила, у меня неотложные дела сегодня, – доносится оттуда. – Так что… Наверное, не получится.
По пожимает плечами.
– Поиск окончен. Желаешь ознакомиться с результатами?
– Давай, Би-би. Не пропадать же вечеру.
– Пусти Рей, – сообщает по громкой связи Лея, и Рей тут же заходит к ней, не дожидаясь дополнительных приглашений.
В последний раз они говорили тем памятным утром, когда Лея уличила ее в связи со своим сыном. А потому Рей в нерешительности останавливается у дверей – по взгляду Леи ничего нельзя прочесть.
– Прежде всего, – та выдерживает весомую паузу, – хочу попросить у тебя прощения.
Лея вздыхает.
– За свою несдержанность и за свое недоверие.
Рей кивает: не то чтобы она не чувствует натянутости, оставшейся между ними, но и обижаться она не намерена.
– А теперь давай к делу, – Лея очень быстро возвращает себе деловой настрой. – Проходи, – она указывает на стул, улыбнувшись. – Стоять устанешь -у меня к тебе много вопросов по твоим изменениям. И все нужно тщательнейшим образом обсудить.
– Вы поговорите с Беном? – вместо того, чтобы занять предложенное место, спрашивает Рей.
Лея одаривает ее долгим, задумчивым взглядом.
– Боюсь, теперь он не захочет меня слушать, – с горькой улыбкой замечает она.
– А если выслушает?
Лея подается вперед, в ее глазах можно заметить решимость.
– Я тебя очень внимательно слушаю, дорогая.
*
– Как прошел твой день?
Кайло открывает одну из дверец шкафа, которые все как одна кажутся просто настенными панелями, – пока их не откроешь, – и рыщет там в поисках сменной одежды.
– Нормально, – не вдаваясь в подробности, отвечает она.
Ведь ей совсем не нужно посвящать его в ее тайно осуществляемый план. Вот когда подойдет время, возможно, она расскажет. Ей в любом случае придется предупредить его непосредственно перед финальной, завершающей частью.
– Подождешь, пока я схожу в душ? – спрашивает он, найдя чистую одежду. – И можем ехать. После этой возни в инженерном отделе я весь в пыли.
Рей торжественно кивает. Да и душевая здесь куда комфортнее.
Сегодня они едут к ней. В последнее время там они ночуют даже чаще, чем у него. Их жизнь на два дома – это бесконечный перевоз вещей туда и обратно. Но как же здорово, когда он у нее остается!
Кайло оставляет на ее щеке поцелуй, легко задевает пальцем кончик носа и отправляется в ванную.
От нечего делать она прохаживается туда-сюда по студии. Ей хочется чем-то себя занять, и поэтому Рей начинает изучать систему хранения, хорошенько запрятанную в стенах.
Это оказывается забавным: где-то стена – это просто стена, а где-то – открывающаяся нажатием дверца шкафа.
Таким образом она обнаруживает скрытую аудиосистему, книжный шкаф с художественной и научной литературой, папки с бумагами, вешалки с рубашками, полки с повседневной одеждой, отделение для хранения обуви и подобие выдвижного стола, на котором находится что-то вроде набора для рисования: плотная хорошая бумага, чернила в бутылочках и какие-то странные ручки.
Рей ничего не трогает, только смотрит и осторожно задвигает обратно. Хоть Кайло и дал понять, что скрывать ему нечего и она может чувствовать себя здесь свободно, она все же уважает его личные границы.
По крайней мере, до тех пор, пока в одном из ящиков среди ремней, чистых носков и нижнего белья не натыкается на черный блокнот в мягком переплете, небрежно воткнутый между стенкой и свернутыми носками.
Рей замирает в нерешительности.
Она сглатывает, не в силах отвести взгляд от нежданной находки.
Кайло упоминал, что его стихи записаны в блокноты. Может ли так статься, что это один из них?
Она больше не спрашивала его об этом – не поднимал тему и сам Кайло, из чего она сделала вывод, что для него это личное.
Но, если признаться, Рей просто сгорает от любопытства. И ведь не будет беды, если она на минуту заглянет внутрь и прочитает хоть один? Конечно, она тут же себя одергивает, но… из ванной все еще доносится звук льющейся воды, а блокнот – он вот тут перед ней – только руку протяни.
Решившись, Рей, словно зачарованная, протягивает руку, берет его и как можно бережнее раскрывает, и, поскольку в нем оказывается закладка, тот раскрывается на определенном развороте, полностью исписанном… схемой?
Бросив торопливый взгляд на дверь в ванную, Рей начинает вчитываться, и с первых же строк ее бедное сердце заходится в бешеном стуке, а голова начинает кружиться, как перед обмороком.
Редкие предложения и отдельные слова перемежаются стрелками, знаками вопроса, и многоточиями. Написано хоть и порывисто и небрежно, но очень ровным, красивым почерком:
«Акции Скай. Корп. (множество вопросительных знаков) —> Рей (множество восклицательных знаков и обведено в кружок) вернет матери (два вопросительных знака) – откажется (вопросительный знак) – оставит себе (восклицательный знак, ниже примечание: вероятнее всего мать настоит)». Напротив стоит жирная галочка.
«Рей —> получит свободу действий (дальше множество стрелочек) оставит все как есть (вопросительный знак), изменит направление работы (вопросительный знак, ниже примечание: вероятнее всего (восклицательный знак)) получит возможность действовать самостоятельно». Еще одна уверенная галочка.
«Вероятно: мать вызовет на разговор. Вероятно: придет лично (знак вопроса). Очень вероятно (подчеркнуто двумя линиями): застанет Рей».
Рей моргает, перед глазами все плывет. И, конечно же, очередная галочка, ведь так все и случилось.
Дальше все выглядит очень путано: упоминание ее имени, имен Леи, Люка, По, сплошные стрелки и знаки вопросов. Где-то она видит галочки, где-то восклицательные знаки, продавившие бумагу.
На этом развороте запись заканчивается и, очевидно, если перевернуть страницу, продолжается на следующей странице, но Рей и того хватает.
Она смахивает навернувшиеся на глаза слезы и, машинально сунув блокнот под мышку и подхватив свою сумку и куртку, торопится обуться в прихожей и выскочить из студии.
========== 14. Прозрение ==========
Хакс безрадостно нанизывает овощи на вилку.
Милли уже разобралась со своей миской и теперь сидит на стуле напротив него и смотрит все такими же голодными глазами.
Вилка отправляется в рот.
– Ты же не будешь это, – прожевавшись и проглотив, замечает он, но кошка продолжает вымаливать взглядом кусочек.
Он выкладывает брокколи на краешек стола перед ней. Милли принюхивается, потом смотрит на него, как бы говоря: «Хозяин, ты в порядке?», после чего спрыгивает на пол и, задрав хвост трубой, убегает скрести лоток.
Хакс тяжело вздыхает и продолжает свой ужин в одиночестве.
Его жизнь вернулась в прежнее русло.
Мысли о Рене беспокоят его все реже; они стали мелкими и незначительными – наверное, он просто устал пытаться придумать что-нибудь путное.
Мысли о Роуз разрослись настолько, что он перестал их замечать – теперь это одно огромное полотно, на котором разыгрывается день за днем его жизнь.
Позже, переделав все дела по дому и просидев за компьютером за отчетом по работе до ряби в глазах, он плетется на кухню, где зачем-то открывает холодильник.
Есть сегодня нечто меланхоличное в его настроении. Хочется то ли пойти в ближайший бар и поплакаться бармену за стойкой (вот только он не поклонник выпивки), то ли посмотреть какую-нибудь слезную мелодраму (что тоже не больно ему по душе).
В морозилке он с немалым удивлением обнаруживает банку клубничного мороженого.
В памяти тут же всплывает воспоминание об их с Роуз совместном походе за покупками: она накидала ему всякой всячины в тележку, сказала – он должен разнообразить свое питание, пробовать новые вкусы. Ему еще потом целый вечер крутило живот от копченой рыбы, запитой шоколадным молочным коктейлем.
Но это мороженое…
«Хорошо, удиви меня, Клубника-с-йогуртом».
Он добирается до гостиной, где устало валится на диван перед телевизором.
Кошка поджидает его там – вылизывается в кресле после погрома у лотка. В том самом кресле, в котором, бывало, сидела Роуз, свесив ноги через подлокотник.
Хакс достает из ниши кофейного столика плед с рукавами, вскрывает банку мороженого, протягивает ноги на этот же столик и начинает листать каналы.
Мороженое оказывается сладким с кислинкой, а на одном из каналов он натыкается на фильм-катастрофу. Такое ему нравится.
Хотя это еще и мелодрама, и это ему не нравится.
Но главную героиню зовут Роза…
Хорошо, все-таки нравится.
Завязка сюжета уже миновала, и он окунается в гущу событий, разворачивающихся посреди океана, сам того не замечая, поглощая ложку за ложкой. Героям, терпящим бедствие в ледяной воде, так же холодно, как и его пищеводу.
К тому моменту, как Роза умоляет возлюбленного остаться с ней, Хакс скребет ложкой по картонному дну банки.
– Какая ж несусветная чушь… Подвинься, дура! Ты еще можешь его спасти, – он кривится.
И когда тело молодого героя опускается на дно, Хакс щелкает кнопкой пульта.
– Бездарщина, – сетует он кошке.
Однако что-то его не отпускает. Он ложится спать, но вместо того чтобы закрыть глаза, все ворочается, глядя то на стену, то на окно.
Жизнь складывается как-то незадачливо.
Его ждала блестящая карьера – в этом он был уверен. И он делал для этого все возможное, но выживший из ума старик и выскочка, обогнавший его на повороте, спутали ему все карты. В итоге он все там же, будущее компании неизвестно, а перспектив не видно и в помине.
Но, пожалуй, самое тревожное во всем этом – то, что ему как-то странно безразлично вдруг стало все, что касается его карьеры, работы, личностного роста и всего того, что всегда казалось ему самым важным.
Это слишком на него непохоже. И он бы подумал, что зашел на очередной виток депрессии, но доктор заверил его, что с ним все в порядке. Да и таблетки он пить не бросал.
Смутная догадка скребется в сознание, но она настолько идиотична, что Хакс ворочается еще добрых десять минут, отказываясь ей верить.
Он просто все еще под впечатлением от того нелепого фильма, где одна из величайших трагедий в мировой истории сведена к тривиальному романчику с душком.
Но догадка никуда не исчезает.
Ведь не мог же он?..
Нет!
Он влюблен.
Хакс выругивается, что тоже против его привычек, и садится в постели.
О, это неуютное, душераздирающее и в целом отвратительное чувство – это любовь? Как же так? Ведь он не сделал ничего, чтобы навлечь на себя подобную напасть!
И Роуз… Она же просто… Ну, была с ним. А вместе они просто… делали всякие вещи… Но как так получилось-то?!
Хакс идет на кухню в темноте, чтобы налить себе стакан воды. Ошеломляющее умозаключение требует немедленно остудить мозги, иначе он просто самовоспламенится от всех этих терзаний.
Спустя пару глотков он все же успокаивается и даже начинает связно думать.
Уж в чем, в чем, а в аналитическом складе ума ему отказать нельзя.
Итак, он любит Роуз. А любит ли его она?
Логика была одной из его любимейших дисциплин в институте и сейчас, кажется, настал ее звездный час.
Роуз первая заметила его и сама назначала встречи, что явно говорит о том, что он для нее привлекателен, но разговор сейчас не об этом… Хакс, соберись, хватит вспоминать обо всех обтертых вами подсобках и туалетах!
Что еще?
Она выручила его, когда у него была черная полоса в жизни. Да чего уж там – она его спасла!
А что еще?
Она много времени проводила с ним, интересовалась, как у него дела, следила за тем, чтобы он продолжал пить таблетки, все время вытаскивала его куда-то «проветриться», как она это называла.
А еще она была сильно задета тем, как он юлил на тему их сожительства, значит, надеялась, что все это всерьез… Хакс, какой же ты конченый кретин!
Он залпом допивает стакан, чтобы остановить поток бессвязных мыслей.
Какие еще сведения у него имеются?
Роуз была явно обеспокоена состоянием его здоровья при инциденте с белкой. Но не дала слабину. И она не купилась на дешевые трюки с поэзией и с анонимным общением – но все это мелочи, потому что, если мозги его не подводят, он уже знает, что…
Роуз тоже в него влюблена.
Хакс так в темноте и усаживается на стул, в тишине ночи потирая пальцами подбородок, пока соблазнившаяся мнимой раздачей корма Милли не прибегает и не выводит его из оцепенения. Она крутится вокруг его ног, задевая лапками босые ступни.
– Я порой такой болван, да? – спрашивает он ее, бросив взгляд под стол. – Уж тебе ли не знать, верно?
Но Милли в подобных вопросах плохой советчик.
И как он мог так долго не замечать очевидного?
Наверное, он слишком многое принимал как данность. Ведь, если так подумать, он не сделал ровным счетом ничего, чтобы заслужить ее. От слова совсем.
Это дает пищу для размышлений, и, чувствуя, будто он справился с каким-то невероятно сложным и важным, почти судьбоносным заданием, Хакс наконец-то отправляется спать.
Комментарий к 14. Прозрение
13 и 14 главы короткие, но я не хотела их объединять в одну, поэтому вот так.
========== 15. Решение ==========
– … и я выбежала и сразу домой… и позвонила тебе…
Всхлипывания вырываются вперемешку с бессвязной речью, но Финн не прерывает ее. Он сидит напротив на табурете, принесенном из кухни, облокотившись на колени и уперевшись подбородком в сложенные замком руки.
– Я… – она заикается, – такая дура. Ведь все меня предупреждали…
– Так что, – друг с осторожностью подбирает слова, будто говорит с неизлечимо больной, – получается, он заранее все планировал: передачу акций тебе и то… ну то, что ты свой проект захочешь изменить?..
– И размолвку в руководстве компании, – Рей кивает, шмыгнув носом. – Я видела там имя По. Он и это продумал.
– И?.. – Финн как бы подводит ее к чему-то. – Считаешь, все это между вами тоже было по расчету?
Рей поднимает на друга взгляд, чувствуя, как губы начинают дрожать, а на глаза наворачивается новая порция слез.
– Я не знаю… Нет! – тут же, словно испугавшись, восклицает она. – Нет, это не было по расчету… Но остальное…
Лицо само собой складывается в стенающую гримасу.
– Ну… – с неуклюжей лаской в голосе протягивает Финн – он явно не знает, что сказать и что сделать.
Рей смаргивает и скорее утирает слезы. Даже перед ним она не может так раскисать – это не в ее духе. Она посильнее растирает глаза и несколько раз глубоко вдыхает-выдыхает. А потом прояснившимся взглядом смотрит на друга.
– Что… что это у тебя такое? – спрашивает она, разглядывая едва виднеющийся на темной коже багровый синяк под правым глазом. Свежий такой, еще не успел отечь. – Кто это тебя так?
– А, это? – он осторожно трогает тот и болезненно морщится. – На свидание сходил.
– Твое свидание вслепую? – интересуется она слабым голосом. Разум с охотой цепляется за возможность отвлечься.
– Ага, – несмотря на все, Финн улыбается. – Ты же видела ее. Представь, какой там удар!
– Я не понимаю, о ком ты говоришь, – удрученно признается она.
– Ты чего? О Фазме, конечно! Я столько дней по телефону ее окучивал, и вот… – он указывает на синяк.
– Мне жаль, – сочувственно произносит Рей.
– Жаль? – Финн прыскает в кулак от смеха. – Это было, – он понижает голос до шепота, будто их может кто-то подслушать, – бдсм.
Рей продолжает ждать какого-нибудь пояснения, но его не следует.
– Ты ведь понимаешь, о чем я? – прочитав недоумение на ее лице, спрашивает он.
– Нет, – с грустью отвечает она, и тоска накатывает по новой, заставляя едва унятые слезы вновь прыснуть из глаз.
Финн утешающе хлопает ее по плечу, немного морщится, когда она начинает сморкаться, а потом встает и идет к столику, на котором лежит так больше ни разу и не тронутый ею злосчастный блокнот.
Рей внутренне противится тому, чтобы он его трогал, но все же молчит, когда Финн берет тот в руки и начинает листать. Сама она опять еле сдерживает слезы – чтобы не расплакаться, она чуть запрокидывает голову, обводя взглядом комнату под неспешно шелестящие в руках Финна страницы. И это длится минуту-другую, пока друг не начинает смеяться.
Нет. Финн начинает истерически ржать.
Рей смотрит на него в замешательстве и даже с легкой обидой. Если он опять вспомнил какую-нибудь тупую шутку и не сдержал смеха в такой черный для нее час, она точно выставит его наружу.
– Что? – спрашивает она сварливо, потому что сам Финн просто сгибается пополам и не может вымолвить ни слова, хоть и пытается.
– Я… – новый взрыв смеха, – не знаю… – секунда на то, чтобы продышаться, – как ты будешь потом оправдываться… Ну правда!
– Что? – уже растеряннее переспрашивает она.
– Ты так ступила, подруга! – Финн наконец-то снова возобладал над своим голосом и теперь утирает выступившие от смеха слезы. – Может, стоило поговорить с ним, прежде чем драпать домой со всех ног?
– Не понимаю…
Финн подходит, протягивает ей блокнот, открыв его на странице, предшествующей увиденному ею развороту.
Рей в замешательстве вглядывается в какие-то цифры и эскизы – это совершенно точно наброски рабочих идей. Но ниже начинается запись. Начинается как заметка для себя, как что-то для размышления.
«(Множество вопросительных знаков) Рей:
– Страх близости (знак вопроса)
– Нежелание продолжать отношения (зачеркнуто)
– Детская псих. травма (два знака вопроса)…»
Рей хмурится. Слезы быстро сохнут на ее щеках. Финн явно пристально наблюдает за ней, словно предвкушая что-то.
«Что делать (множество вопросительных знаков, двоеточие)
– не давить (множество восклицательных знаков)
– не упрекать (восклицательный знак)
– вызвать на разговор (зачеркнуто)
– постепенно создавать обстоятельства извне, мягко подводить к желанию «рассекретиться» (восклицательный знак)
Изменить расстановку сил, чтобы Рей не чувствовала себя «подотчетной» матери и Дэмерону. Как (знак вопроса):
– уговорить перейти в С.Э. (зачеркнуто)
– предложить партнерство (зачеркнуто)
– (знак вопроса, знак вопроса, знак вопроса)…»
На этом моменте запись плавно перетекает в ту, что она прочитала у Кайло в студии, на следующей странице.
– Я не понимаю, – с легкой хрипотцой от волнения спрашивает Рей, подняв глаза на Финна. – Так это… он что пытался?..
Финн берет и молча переворачивает еще одну страницу – на следующий разворот.
Рей послушно читает два коротких предложения на пустой, не тронутой пока странице:
«Если пункты с первого по четвертый успешны, предложить съехаться.
И (множество восклицательных знаков) сделать предложение».
Выведенное ниже «Рей Соло» выразительно смотрит на нее с бумаги.
– Ты будешь Соло! – веселится над ее замешательством Финн.
– То есть, выходит?.. – она до сих пор не может осознать прочитанное.
– Слушай, – друг говорит примирительно, – чувак просто размышлял, как к тебе подъехать. Это, может, и странно, что он тут какие-то схемы начертил, но уж это ему предъявить не получится. Тебе придется признать, что ты налажала.
Но она никак не может отвести взгляд от короткой надписи, выведенной с изящной простотой. «Рей Соло».
– А я-то думал, он имя официально сменил, а выходит, что все еще Соло… Эй, ты чего? – Финн опускает голову, заглядывая ей в глаза. – Так ты реально боишься? – друг присвистывает.
Рей отвечает как во сне:
– Я… мне подумать нужно. Давай завтра поговорим…
Финн одаривает ее долгим задумчивым взглядом, что нечасто с ним случается, а потом, пожав плечами, отвечает:
– Хорошо. Но, это… подумай хорошенько. Чтобы глупостей не наделать.
Закрыв за другом дверь, она идет на кухню, где проверяет телефон.
Четыре пропущенных от Кайло и одно сообщение «Что случилось?» – но это было почти два часа назад, сразу после ее побега. А потом – ничего. Когда он, наверное, понял, что она нашла его записи.
И решил, что она сбежала, испугавшись предложения.
Рей испытывает странное оцепенение. Чувство вины за свое нелепое, незрелое поведение и чувство страха (неужели она и впрямь такая трусиха, какой Кайло ее и считает?) сообща действуют как хорошее успокоительное – но это спокойствие чуждое и неестественное.
– Трусиха, – тихо и зло говорит она своему отражению в окне.
*
Приглушенное коридорное освещение заставляет все происходящее казаться немного потусторонним, будто это сон, и если бы она только что не объяснялась с консьержем внизу (который, к ее невероятному облегчению, пропустил ее), Рей решила бы, что спит.
Тем более что на улице глубокая, непроглядная ночь.
Она с нарастающим шумом в ушах подходит к знакомой двери, мягко ступая по ковролину. В горле давно пересохло, а язык будто онемел – как она вымолвит хоть звук, непонятно.
Остановившись и собравшись с духом, Рей все же заносит руку и стучится, и в тишине погруженного в сон дома это выходит пугающе громко.
Несколько секунд на то, чтобы дыхание вконец улетучилось, а в голове от волнения образовалась парящая пустота, и вот за дверью слышен шум, а потом и замок щелкает.
Кайло предстает перед ней в одних пижамных штанах и с немного безумным взглядом, который при виде нее сразу делается потухшим. Ее сердце, затрепыхавшее было при виде него, в отчаянье падает.
– Извини, что разбудила, – голос не слушается и выходит хрипло и слабо.
– Я не спал.
– Можно пройти? – робко спрашивает она.
Кайло молча сторонится, пропуская ее внутрь.
Что-то внутри его квартиры настораживает, выглядит иначе, и, присмотревшись, Рей понимает, что куда-то делся телевизор и одна дверь встроенного шкафа, где она когда-то пряталась.
Впрочем, красноречивее всего говорят разбитые костяшки на его руках.
Кайло держится в стороне от нее, словно не хочет приближаться. Ну, пожалуй, это она заслужила.
Она достает и выкладывает на кухонную столешницу его черный блокнот.
– Прости, что забрала, – виновато добавляет она к этому извиняющемуся жесту.
– Ты только за этим пришла? – сузив глаза, спрашивает он. Его голос тоже далек от самообладания – дрогнувший и глухой.
– Нет.
– А что тогда?
– Попросить прощения и… – она осмеливается первой сделать несколько шагов навстречу ему, несмотря на его напускную сдержанность, – сказать, что я не из-за того, что там в конце было написано, сбежала… Я не дочитала… Я… не боюсь… – ох, как нескладно получается, – то есть нет, я боюсь… Но я не хочу бояться. В смысле, я не хочу бояться с тобой, потому что я очень тебя люблю, – как же скверно выходит! – И я просто хочу сказать, что я подумала… Может, ты… переедешь? Ко мне.
