Текст книги "Пиратская доля (СИ)"
Автор книги: Милена Вин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
Пылкий, опьяняющий поцелуй медленно перерос в нежный, чувственный, такой трепетный. Жак обхватил лицо девушки руками, снова и снова касаясь ее невинных, сладких, манящих уст. Он почувствовал, как его обдало жаром, когда ее нежные руки медленно переместились с его талии на грудь и замерли у завязок. Черт бы побрал эту женщину…
Вопреки своему жгучему желанию капитан медленно отстранился от лица Клэр и заглянул в ее выразительные, доверчивые глаза. Взгляд у нее был вопросительный и в то же время умоляющий.
– Нам лучше остановиться, миледи, – сдавленным шепотом сказал Жак и сразу заметил, как Клэр напряглась от его слов. – Сейчас вы невероятно желанная… – продолжил он так же тихо, поглаживая пальцами ее щеку. – И оттого я понимаю, что теряю над собой контроль. У меня нет желания пользоваться здесь и сейчас вашей слабостью. Было бы приятнее быть с вами, когда вы действительно этого захотите. Но сейчас вы ищете только утешения.
Клэр молчала. Капитан не мог понять, что она чувствовала в этот момент – оскорбилась или, напротив, была ему благодарна, но в глазах ее читалось столько боли и тоски, что его сердце больно сжалось в груди.
– Я хочу поступить правильно. Единственный раз поступить по-джентльменски, несмотря на свою пиратскую сущность. – Мужчина наклонился к лицу девушки и запечатлел на ее лбу легкий поцелуй. Он заметил, что она прикрыла глаза, словно наслаждаясь этим теплым, успокоительным жестом, а затем тихо добавил: – Идемте обратно, миледи. Не будем больше тревожить призраков своим присутствием.
Глава 6. Озеро страсти.
После первого дня в поселении моя жизнь кардинально изменилась. Ранним утром ко мне зашла Жаннет, принесла еду, немного поговорила со мной о всякой чепухе вроде жаркой погоды, жизни в джунглях, невыносимой духоте и о том, как тяжело порой работать в такую жарищу. И дернул же меня черт сказать ей тогда, что мне совсем не хочется круглыми сутками сидеть в домике… После моих слов она прямо засияла, так обрадовалась, что у девушек появится лишняя пара рук, и, даже не спросив моего мнения, увлекла меня в ежедневную рутинную работу.
Следующие семь дней прошли в постоянном движении. Я просыпалась рано утром, конечно, не по своей воле – в мое логово буквально влетала Жаннет, вытаскивала меня с мягкой, теплой постели и тащила за собой в джунгли. Вместе с ней и еще несколькими девушками из поселения мы собирали фрукты в лесу и какие-то травы, над которыми Жаннет потом колдовала в своей мастерской. Оказалось, что она была искусным лекарем. Когда мы оставались наедине, она не упускала возможности рассказать о свойствах того или иного цветочка. Было скучно, но я терпеливо слушала ее. В такие моменты Жаннет казалась мне совершенно другим человеком – такой свободной, веселой, энергичной.
Помимо сбора фруктов и ягод я помогала девушкам на кухне, штопала мужскую одежду, доила коз, убиралась в загонах для лошадей. Поначалу мне казалось, что они просто издеваются надо мной, сваливают на меня самую сложную работу, а сами тихонечко посмеиваются в сторонке. Но на самом деле такими гадостями здесь никто не промышлял; все они старательно работали и распределяли обязанности поровну. Я даже устыдилась своих мыслей, ведь все эти женщины были невероятно дружны и относились ко мне хорошо. Они не обращали внимания на мой статус в обществе, возможно, некоторые вообще о нем не знали. Здесь все были равны.
Под конец таких дней я была жутко уставшая, с трудом добиралась до своего домика и порой не могла подняться на второй этаж, где стояла кровать. Так и засыпала на диванчике, свернувшись калачиком. И с восходом солнца все повторялось.
Я не привыкла к такой жизни – раньше я вела себя беззаботно, меня не беспокоило, что моя кровать останется незаправленной, ведь у меня были люди, которые за всем этим следили. Ни разу в жизни я не готовила и тем более не доила коз. Девушек, конечно, очень веселили мои старания, но они всегда приходили мне на помощь. За эту неделю я многому здесь научилась. Простым бытовым вещам, которым меня некому было научить – папа не позволял своей единственной дочке марать ручки, поэтому у нас всегда было много слуг, а маме не удалось пожить чуть дольше, чтобы научить меня чему-то действительно полезному.
С капитаном после случая в кабинете отца мы пересекались редко. Не знаю, делал ли он это специально или действительно был занят, но мне было намного легче без его постоянного присутствия. Мы виделись всего пару раз за эту неделю. Иногда утром, когда он уходил с другими мужчинами на охоту или в Кингстон по своим личным делам, а иногда вечером в общем бараке, где многие собирались, чтобы отужинать, отдохнуть и посмеяться.
Но каждый раз, когда нам удавалось случайно увидеться, я не могла долго выдержать его пристальный взгляд. Мне до сих пор было стыдно за свое поведение в доме отца, и я не могла унять волнения, вспоминая тот пылкий, жаркий поцелуй. Сердце начинало стучать быстро и сильно, а щеки пылали неуместным румянцем.
Капитан был прав – в тот момент я искала только утешения. Было слишком больно смотреть на портреты родителей, осознавать, что их больше нет, и я не могла сдержать горьких слез. Тогда мне было очень холодно и одиноко, но стоило капитану стиснуть меня в своих объятиях, как стало так тепло, уютно и приятно. Меньше всего я ожидала, что он постарается успокоить меня. Но у него это получилось. Ему удалось утихомирить мою боль, сгладить все острые углы, пронзающие мое сердце насквозь. Настолько умело он это сделал, что я совершенно потеряла голову, забывшись в его нежных объятиях и ощутив на своих губах теплые мужские губы. После этого мне, конечно, было невероятно стыдно, словно за этим наблюдали посторонние люди, но я понимала, что тот поцелуй всколыхнул все внутри меня и помог новым для меня чувствам вырасти еще больше. Это возбуждало и пугало одновременно – я не знала, к чему это все приведет.
Порой я замечала, как капитан наблюдает за мной. Наблюдает за тем, как я работаю – шью, убираюсь в загонах или разделываю тушу. Пристально, внимательно, что я даже не могла сконцентрироваться на деле.
И сейчас он делал то же самое. Мы сидели с шестью девушками на большом бревне у потушенного костра и перебирали собранные фрукты. Но в этот раз капитан, по правде говоря, не стал меня долго мучить и, когда из одноэтажного барака выскочил его сын, отправился вместе с ним в джунгли. Я следила за ними, пока они не скрылись за густой зеленой растительностью, а затем тяжко вздохнула.
Было жарко. Яркое солнце нещадно пекло мне и в голову, и в грудь, и в спину. Горячий воздух тихонько струился под его раскаленными лучами; ветра и в помине не было. Такая погода быстро выматывала, и я даже не решалась надевать свои любимые платья; все ходила в одежде, которую мне принесла тогда Жаннет, только жилет снимала, оставаясь в рубахе, штанах и сапогах.
Я продолжила перебирать фрукты, иногда поглядывая на отчего-то очень радостных девушек – они хихикали и болтали о чем-то своем. Вскоре ко мне подсела Жаннет и подала глиняный стакан, наполненный теплой водой. Опустошив его, я кивнула в сторону девушек и спросила:
– Чего это они сегодня такие веселые?
– Они решили пойти искупаться, как только закончат с фруктами, – сразу ответила Жаннет. – Погода сегодня жарче обычного, поэтому я одобряю их решение.
– И где же они купаются?
– Здесь неподалеку есть небольшое озеро. Вода там просто невероятная – кристально чистая. – Жаннет вдруг придвинулась ко мне чуть ближе, наклонилась к моей шее и протяжно втянула в себя воздух. – Тебе, кстати, – начала она, глянув на меня и как-то странно улыбнувшись, – тоже не помешало бы искупаться. Запах приличный.
– Что? – Мои щеки зарделись, и я принюхалась к себе. За работой я совсем не чувствовала исходящий от себя запах. А вот остальные, похоже, это заметили… – Ужасно пахну? – с досадой спросила я.
– Ну… точно не как матрос, который провел несколько месяцев в море. – На губах Жаннет появилась легкая улыбка. – Но как женщина, которая круглыми сутками занимается разными делами и забывает заботиться о себе.
– Тогда я, пожалуй, присоединюсь к вам, – уныло протянула я.
Кажется, мысли о приятной водичке и возможности смыть с себя недельную грязь отлично подействовали на нас, и мы очень быстро закончили свою работу. Отнесли корзины с фруктами и ягодами в барак, прихватили с собой пару полотенец и отправились в джунгли.
Шли мы недолго. Совсем скоро впереди показалось озеро, окруженное пышной растительностью. Я восторженно оглядывала все вокруг, пока остальные располагались у воды. Невероятно красиво. Озеро показалось мне совсем не маленьким; оно было разделено небольшим травянистым островком на две части. Некоторые лианы свисали с деревьев, близко растущих возле озерца, и касались воды. Подойдя чуть ближе, я присела на корточки и взглянула на чистую спокойную гладь воды. Возле края земли она была практически прозрачной, а вот дальше – приобретала голубовато-зеленый оттенок. Райское местечко.
– Клэр, ты так и будешь завороженно смотреть на озеро или все-таки разденешься и пойдешь купаться?
Я оглянулась на Жаннет и девушек и сразу же отвернулась. Они стояли у кромки воды совершенно нагие и мило хихикали. Я тут же почувствовала, как к моему лицу прилила кровь. У меня почему-то не возникло мысли, что они полезут в воду полностью раздетые…
– Ну ты и святоша, Клэр! – ехидно посмеялась Жаннет, и после этого я услышала всплеск – девушки по очереди начали заходить в озеро.
Когда они, наконец, скрыли свои оголенные части тела под водой, я подняла голову и посмотрела на Жаннет. Она улыбнулась мне и приглашающе махнула рукой.
– Не тяни, Клэр! – воскликнула она, плывя к середине озера. – Вода невероятно приятная.
Легко сказать… Раньше мне не приходилось купаться голой в присутствии кого-либо. Для меня это было дикостью. Но, похоже, для остальных это привычное дело. Наблюдая за тем, как резвятся девушки, смеются, обрызгивая друг друга водой, я понимала, что завидую их свободе, простоте. Они не стесняются своих тел, своих эмоций; такие живые, страстные, настоящие. Свободные.
Еще немного понаблюдав за счастливыми девушками, я поднялась на ноги, неуверенно стянула с себя сапоги, штаны и, оставшись в одной рубахе, ступила в теплую воду. Я заметила, как Жаннет недовольно покачала головой – кажется, ей не понравилась моя стеснительность; но снимать рубаху я не решилась и сразу же нырнула под воду.
Купаться оказалось действительно приятно. Нет… Это было неповторимо. Довольно теплая вода освежала и бодрила; на удивление она быстро привела меня в умиротворенное состояние. Я легла на спину и позволила слабым волнам качать мое тело, сама же созерцала чистое голубое небо. Вскоре смотреть на небосвод стало больно – яркое солнце ослепляло, поэтому я закрыла глаза и, раскинув ноги и руки в стороны, продолжила лежать на спине. Я слышала безмятежное щебетание птиц, веселый смех девушек, брызги воды и совершенно ни о чем не думала. Впервые за последние дни я почувствовала себя такой умиротворенной. Говорят, для счастья надо мало… Мне хватило лишь искупаться в озере.
Я беззаботно плыла в неизвестность. Спустя какое-то время женский смех стал слабо доноситься до моих ушей, а вскоре совсем затих. Посторонние звуки исчезли, и был слышен только шелест листвы.
Еще бы совсем чуть-чуть, и я уснула бы прямо так – в воде, но внезапно я задела головой что-то твердое и, сразу же вспомнив рассказы няньки о страшных аллигаторах, которые водятся в джунглях, в панике забарахтала руками и ногами. Отплыла чуть назад и резко обернулась, чтобы воочию увидеть страшного зверя, но не успела от испуга издать и звука, как мой рот накрыла влажная горячая рука капитана. Я замерла, тяжело дыша и испуганно глядя на не менее удивленного мужчину.
– Тише, моя леди... – шепотом произнес он и насмешливо улыбнулся. – Если вы закричите, мой сын найдет меня... И вас тоже.
Поняв, что я услышала его и не собираюсь звать на помощь, он медленно убрал руку с моего лица.
– Что вы здесь делаете?.. – сразу же вырвалось у меня.
– Похоже, то же самое, что и вы, – усмехнулся капитан. – Купаюсь вместе с сыном. Но сейчас мы играем в прятки, поэтому постарайтесь говорить тише... Совсем не хочется, чтобы он нашел меня прямо сейчас.
Я заметила, как блеснули его глаза, и он медленно осмотрел меня. Его внимательный взгляд задержался на моих губах, затем спустился чуть ниже – на шею, грудь… Я не выдержала – резко накрыла лицо капитана ладонями.
– Не смотрите... – едва слышно попросила я и сама же бессовестно скользнула взглядом по его влажным волосам, сильным, мускулистым рукам, оголенному торсу... До чего же он красив.
Как скандинавский бог, умело изображенный художником на холсте. Широкоплечий, мускулистый. Мокрые темно-русые волосы, собранные в низкий хвост, в беспорядке прилипали к его шее и плечам. Дыхание спокойное, ровное – твердая грудь медленно вздымается и опускается.
Капитан вдруг нежно коснулся моих ладоней и осторожно убрал их со своего лица. Он хотел что-то сказать мне, но внезапно совсем рядом послышался всплеск воды. Я не успела опомниться, как мужчина схватил меня под водой за руку и поплыл вперед, таща меня за собой. Мы скрылись за густыми зарослями; листва деревьев свисала над водой, скрывая нас от посторонних глаз.
Сначала капитан напряженно смотрел куда-то вперед и прислушивался, но, по всей видимости, больше ничего не услышав, посмотрел на меня. Дыхание у меня тут же участилось, сердце забилось часто-часто... Он находился невероятно близко. Я слышала, как он тяжело дышит, видела, как смотрит на меня затуманенным взором, и никак не могла унять дрожь во всем теле.
Низ живота приятно свело. Появилось ощущение невероятно нежного и щекочущего тепла. Дышать становилось все труднее, я слегка приоткрыла рот и не сдержала вздоха.
– Миледи, – томно прошептал капитан, аккуратно коснувшись пальцами моего плеча и легонько сжав мокрую ткань рубахи. – Позволите?.. – спросил он.
Я сразу же почувствовала, как он коснулся второй рукой моего бедра под водой. В горле словно застрял ком, я не смогла произнести ни слова. Все смотрела в его темные, горящие желанием, глаза и дышала так тяжело, что начала кружиться голова.
Кажется, моя реакция послужила ответом; мужчина резко притянул меня к себе, прикоснулся лбом к моему лбу и прикрыл глаза. Я заметила, как он нервно сглотнул, и неуверенно обвила руками его шею.
Мы не двигались, оба дышали прерывисто, резко, в крайнем возбуждении. Я чувствовала, как сильно бьется его сердце, ничуть не уступая моему; ощущала, как его твердая грудь, плотно прижимаясь к моей, неистово вздымается. Медленно капитан провел пальцами по моей щеке и легко коснулся губами моих губ. Нежно так, ласково, почти невесомо, словно пером птицы дотронулся. А потом провел по ним языком и углубил поцелуй. В теле тотчас разлилась слабость, сладкая истома. Я с трудом удерживала себя на плаву, но это было необязательно – мужчина крепко держал меня в своих руках, поэтому вскоре я обмякла, приоткрыла губы и сама тронула его языком.
Внутри меня будто обожгло огнем. Это было подобно удару молнии – по крайней мере, я его так и представляла. Властно сминая мои губы, скользя между ними языком, покусывая, капитан медленно провел под водой рукой по моей груди, талии, коснулся края рубахи. Я вдруг замерла, чуть отстранилась от него, а затем прижалась еще ближе, теснее и, уткнувшись носом в его шею, почувствовала, наконец, как его пальцы нежно погладили внутреннюю часть моего бедра.
Я не смогла сдержаться – с моих уст тут же слетел стон безумного желания.
– Жак... – едва слышно выдохнула я и поймала изумленный взгляд мужчины.
Он улыбнулся одними уголками губ и поцеловал меня – на этот раз требовательно и жадно. Меня всю передернуло от возбуждения, по телу растеклось жгучее тепло.
Одна рука капитана медленно опустилась на мою грудь. Он нежно провел по ней ладонью, а после несильно сжал и тяжело, учащенно задышал. Резко коснулся пальцами второй руки моей плоти, затем выступающего упругого бугорка, что заставило меня вздрогнуть, напрячься и на мгновение задержать дыхание.
Я сгорала от нетерпения. Прижалась щекой к щеке мужчины и, так и не успокоив своего дыхания, ощутила вдруг, как он ворвался пальцами в мое лоно, растягивая, проникая резко и глубоко. Я задрожала, как в лихорадке, до боли закусила губу. И готова была разлететься на мелкие осколки от навалившегося на меня наслаждения. Хочу закричать, но не могу... И лишь глухие стоны срываются с моих бесстыжих губ.
Он проникал в меня все глубже и глубже, резкими толчками, заставляя меня каждый раз вздрагивать. Это просто невыносимо... Он сводит с ума.
Движения интенсивные, быстрые. Становится невыносимо жарко. Капитан вдруг обрел власть над всем моим телом. Оно подчинялось ему полностью. Мое возбуждение нарастало с каждым мгновением, извивалось в животе, пока не взорвалось внутри, посылая стрелы удовольствия через все мое тело. С губ сорвался приглушенный, сдавленный стон, я изогнулась навстречу капитану, и меня тут же сотрясла дрожь.
Мужчина медленно, словно боясь причинить мне боль, извлек пальцы, а затем обвил руками мою талию и прижал к себе еще ближе. Я задрожала в изнеможении, положила голову на его плечо, горячо задышала ему в шею, отчего он невольно вздрогнул, и почувствовала, как его твердая плоть упирается мне в живот, напоминая о безумном желании. Совершенно обессилевшая, сбитая с толку, я коснулась рукой его груди, провела пальцами вдоль живота, но Жак перехватил мою руку, вытащил из воды и невесомо коснулся мокрой кожи губами.
– Не сейчас, моя леди, – прошептал он, и от его жаркого, немного безумного шепота мурашки побежали по спине – до того глубоким и проникновенным был его голос. – Нас наверняка потеряли…
Я не могла объяснить, что за чувство охватило меня сейчас. Оно было яростным, болезненным, жарким и в то же время нежным. Никогда прежде я не чувствовала ничего подобного. Мне было стыдно и приятно одновременно. Я желала этого мужчину так яростно, так страстно, и это невероятно пугало меня.
– Клэр! – послышалось вдруг совсем рядом.
От переполнившего меня волнения мое сердце забилось так быстро, что стало больно. Я посмотрела на капитана глазами полными страха, но в отличие от меня он был невероятно спокоен. Он улыбнулся мне, коснулся губами моего лба и прошептал:
– Плывите к остальным, я выйду чуть позже, чтобы меня не заметили. Не переживайте.
Мужчина не отпускал меня, словно ждал моих слов, но я не могла ничего ему сказать. В горле застрял ком, а мысли в голове смешались в кучу, и я не могла сосредоточиться ни на одной из них. Нехотя я отстранилась от него, посмотрела в его глаза, полные томления и страсти, а затем отвернулась и, не оборачиваясь, поплыла к тому месту, где находились девушки.
– Клэр! – вскрикнула Жаннет, увидев меня. Она плыла мне навстречу, пока остальные одевались на берегу. – Ты где была, глупышка? – как-то сердито-ласково произнесла она, оказавшись рядом со мной.
– Я забылась… и заплыла чуть дальше… – прошептала я дрожащим голосом.
Я заметила, как Жаннет нахмурилась, недоверчиво глядя на меня.
– Все хорошо? – серьезно спросила она. – Ты вся дрожишь. Замерзла?
Я неуверенно кивнула:
– Вода кажется холодной…
– Ну ты и чудная, Клэр. – Жаннет едва заметно улыбнулась. – Поплыли скорее к берегу.
Когда мы вышли из воды, девушка заботливо накинула на мои плечи полотенце и, решив больше не мучить меня вопросами, ушла одеваться. Я незаметно взглянула на озеро и попыталась отыскать взглядом капитана. Но там никого не оказалось.
Стряхнув с себя капли воды, я насухо вытерлась полотенцем, оделась, но все равно задрожала – то ли от холода, то ли от переполнявшего меня возбуждения. Никак не могла унять быстро бьющееся сердце и на обратном пути все думала о нем.
До встречи с ним я дала себе слово, что больше никогда и никого к себе близко не подпущу, не раскроюсь перед людьми, не позволю им воспользоваться моей доверчивостью. Дала обещание самой себе, что никогда не посмею привязаться к человеку; привязаться настолько сильно, что больше не смогу думать ни о чем, кроме него. Какой же наивной я была…
Я без сомнений нарушила данное в пустоту обещание и сейчас желала сделать это снова.
Глава 7. Откровение.
После купания все вернулись к своим привычным делам. Весь оставшийся день я провела в общем бараке на кухне, помогала девушкам с готовкой и кормила маленьких детишек. Я пыталась сосредоточиться на работе, но у меня все валилось из рук, ноги были ватными, мысли беспорядочно кружились в голове. Ничего не могла с собой поделать – перед глазами постоянно возникал его образ, преследовал меня, не давая ни минуты покоя. Я совершенно потеряла над собой контроль...
Ближе к вечеру мне стало еще хуже. Меня охватил жар. Я чувствовала, как мое лицо горит; чувствовала кольцо боли, что сжимало мою голову. Мое разбитое состояние не укрылось от глаз Жаннет. Коснувшись рукой моего лба, она страшно ахнула, сразу же утащила меня в лазарет и уже там дала мне какое-то дурно пахнущее снадобье. Сил сопротивляться у меня совершенно не было – я залпом выпила снадобье и даже не скривилась от противной на вкус жидкости. Девушка еще долго кружилась возле меня, спрашивая о моем самочувствии, но, кажется, заметив, что я с трудом разговариваю, вскоре отправила меня в мой домик, строго настояв на том, чтобы я легла отдыхать и не поднималась с кровати без веской причины.
Я с радостью послушалась ее и отправилась в свое логово, желая как можно скорее очутиться в мягкой постели. Зайдя в дом, я услышала какую-то возню под лестницей, и оттуда сразу же выскочил мальчик. Он сжал пальчики в кулаки и, поджав губы, виновато посмотрел на меня своими большими темно-зелеными глазами. Только сейчас я поняла, что передо мной стоит сын капитана.
– Простите, мисс! – тут же пролепетал мальчуган. – Я знаю, это теперь ваш дом... Я ничего не крал, только искал кое-что свое...
Ребенок покаянно опустил голову, а я, не сдержавшись, слегка улыбнулась. Мне наконец удалось рассмотреть его вблизи. Он был еще совсем маленьким, небольшого роста. Его кучерявые волосы имели темно-русый оттенок, как и у его отца; кожа загорелая, на лице красуются едва заметные веснушки. Он был очень похож на капитана, но вот, кажется, веснушчатость и зеленый цвет глаз унаследовал от матери.
– Нас еще не представили друг другу, – начала я, постаравшись придать своему голосу былую живость. Но он так и остался тихим и слабым. – Меня зовут Клэр.
– Я знаю, кто вы, мисс… – пробубнил мальчик, так и не подняв на меня свой взгляд. – Папа рассказывал о вас. – Он вдруг гордо вскинул голову и посмотрел на меня. В глазах его сверкнула уверенность – точная копия отца. – Мое имя Теодор де Моро.
Де Моро… Он француз? В самом деле, в отличие от капитана у него присутствует едва заметный акцент. Но больше меня поразила приставка «де» в фамилии ребенка. Я не могла ошибиться: она означала, что человек имеет благородное дворянское происхождение. Значит ли это, что капитан Рэкхем дворянин? Нет… Бред какой-то.
Подойдя чуть ближе к ребенку, я спросила:
– Теодор, а какое настоящее имя у твоего отца?
Уверенность мальчика вмиг испарилась, и он посмотрел на меня глазами полными страха, словно осознал, что сказал мне лишнее.
– Жак, – выдавил он. – Капитан Жак Рэкхем, мисс. Никак иначе.
Зря я решила расспросить его. Кажется, теперь он нескоро решится доверять мне. Давить на него я больше не стала, почему-то полагая, что в ином случае он расскажет все своему отцу, и, дружелюбно улыбнувшись, сказала:
– Что ты ищешь? Давай я помогу тебе.
Теодор сначала немного поколебался, а потом указал на сундук, стоявший у стены под лестницей.
– Не могу вытащить его.
Больше ничего не говоря, мы ухватились за массивный сундук из темного дерева и с трудом вынули его из-под лестницы. Теодор откинул крышку, отчего во все стороны тут же разлетелась пыль, а затем нагнулся и с особой осторожностью начал вытаскивать из сундука старые потрепанные книги.
– Что хочешь найти? – снова спросила я и, когда ребенок посмотрел на меня, выдавила подобие улыбки. Мне очень хотелось быть с ним дружелюбной, но жуткая усталость давила на плечи, и я с трудом могла с ним говорить.
– Рисунок, – тихо ответил Теодор.
Я опустилась на колени рядом с ним и осторожно заглянула в сундук. Он был заполнен несколькими книгами, но когда мальчик вытащил их все, я увидела на дне стопку пергаментов, различные шкатулки, фигурку ангела и кружевной шейный платок.
– Только не говорите папе, мисс... – тихо попросил ребенок и взглянул на меня так умоляюще, что я вновь поразилась детскому умению взывать к жалости. Или это просто я такая слабохарактерная?..
– Хорошо, – кивнула я.
Удовлетворенный моим ответом, Теодор достал стопку пергаментов и начал их перелистывать. Я заметила, что на листах были изображены люди, корабли и какие-то здания, но не смогла достаточно хорошо рассмотреть их.
– Папа не разрешает мне рыться в его сундуке. Но мне очень хотелось снова посмотреть на нее, – сказал мальчик и, кажется, найдя нужный рисунок, широко улыбнулся. – Вот. – Он любезно протянул мне немного помятый лист бумаги.
Я неуверенно взяла его в руки и постаралась держать его настолько аккуратно, насколько это было возможно; казалось, что в любой момент он рассыплется в пыль.
– Это моя мама, – смущенно улыбнулся Теодор.
Красивая. Не знаю, так ли она выглядела на самом деле, но черты ее лица были четкими и ясными. Длинные волнистые волосы, тянущиеся вдоль ее спины, ласковый взгляд миндалевидных глаз, слабая улыбка на небольших губах. Рисовал ее кто-то с такой любовью, что это чувствовалось в каждой четкой линии, в каждой черточке, умело нарисованной грифелем.
– Она прекрасна, – только и смогла выдавить из себя я и осторожно вернула рисунок ребенку.
– Папа нарисовал, – мечтательно протянул он, рассматривая изображение матери.
Взгляд его показался мне сейчас таким теплым, мягким, что я не смогла сдержать улыбку. Какую же невероятно искреннюю любовь он проявляет, просто смотря на рисунок. Поразительный ребенок.
– Я заберу его с собой. Пока вы здесь, папа не будет открывать сундук, – сказал вдруг он, резко подскочив на ножки и прижав к груди лист бумаги, а после бросил взгляд на окно. – Уже стемнело. Мне пора в барак, а то Жаннет будет ругаться...
– Иди, – тихо сказала я, заметив, как он смотрит на книги и сундук. – Я все уберу на место, не переживай.
Теодор мягко улыбнулся, кажется, обрадовавшись моему предложению.
– Спасибо вам. Спокойной ночи, мисс!
– Доброй ночи.
Ребенок резво скрылся за дверью. Мгновение я смотрела на сундук, словно пытаясь собрать в себе остатки сил для того, чтобы прибраться, а затем взяла в руки листы бумаги. Хотела уже положить их на дно, но взгляд вдруг скользнул по живописно нарисованной цветочной аллее, и я не смогла побороть свое желание внимательно рассмотреть каждый рисунок. Некоторые из них были обычными набросками с нечеткими, размытыми линиями, другие же были выполнены невероятно аккуратно, каждая незначительная деталь была тщательно прорисована.
У капитана талант – это было очевидно. Кажется, порой он рисовал то, что его окружает: улицы, заполненные людьми и экипажами с лошадьми; обстановка таверны, веселые музыканты; корабли у причала. Но среди пейзажей и изображений окружающего мира здесь еще были портреты различных людей. Среди них я узнала только Жаннет. Смотря на ее изображение, я поражалась тому, насколько чрезвычайно точно капитан сумел передать черты ее лица на лист бумаги, пририсовал ямочки в уголках губ, которые появлялись всякий раз, когда она звонко смеялась, добавил морщинки на лбу – верный признак глубокой задумчивости.
Кажется, эти люди, изображенные капитаном, так или иначе были ему знакомы. Помимо портрета Жаннет и матери Теодора в этой коллекции присутствовало изображение еще одной женщины – красивой смуглянки с обворожительной улыбкой и большой треуголкой на голове. Внизу надпись – Габриэлла.
Интересно, кто все эти люди? Живы ли они сейчас? Обычные знакомые или близкие друзья?
Такие вопросы крутились в голове безостановочно, но я понимала, что не смогу получить на них ответы. Капитан спрятал все эти вещи в сундук, запер как что-то неприкосновенное, словно больше никогда не желал ворошить былые воспоминания. Порой прошлое приносит нестерпимую боль, и, похоже, для мужчины единственным выходом, позволяющим избавиться от этой боли, стал отказ от прошлого. Но разве правильно ли это – все забывать?
Тяжелый вздох сорвался с моих губ, и я аккуратно положила рисунки на дно сундука. Глядя на все эти милые женские вещицы – шейный платочек, шкатулочки, искусно сделанные заколки, я подумала, что, скорее всего, это все принадлежит матери Теодора. Что же с ней случилось? Мальчик растет без материнской любви, и только одна причина ее отсутствия пришла мне в голову – эта женщина мертва.
Любопытство мое порой нестерпимо, как вот сейчас, в эти минуты, когда я зачем-то начала рыться в сундуке, желая найти какое-либо подтверждение своей мысли. Неправильно это, глупо… И уже хотела остановиться, не вторгаться в личную жизнь капитана, но на глаза вдруг попались распечатанное письмо и сверток бумаги, обвязанный красной ленточкой. Долго не решалась развернуть этот сверток и все же не устояла перед соблазном – развернула и прочла.
У меня был невысокий уровень знания французского, но я все равно смогла разобрать некоторые предложения. Похоже, это был официальный документ – внизу стояла печать; он подтверждал, что наследственный титул графа де Моро получил сын покойного четвертого графа – барон Даниэль де Моро.
Вопреки моим ожиданиям теперь вопросов стало еще больше. Может, мать Теодора и сам мальчик из благородной семьи? Или... Нет, глупо предполагать, что тот самый барон де Моро и есть капитан Рэкхем. И все же эти сомнения и мысли о нем не дают мне покоя, гложут оттого, что я не знаю и не могу узнать правду.
Я свернула документ, обвязала его ленточкой и положила на место. За мое неуемное любопытство мне наверняка когда-нибудь воздастся – я неуверенно раскрыла сложенное письмо и пробежалась глазами по красиво написанным строкам этого послания:
Дорогой Даниэль!
Не знаю, дойдет ли до тебя это письмо… Хочу верить, что когда-нибудь ты его прочтешь. Мне хотелось бы тебе обо всем рассказать, не томиться мыслями о том, что после моего ухода ты проживешь жизнь, виня себя в случившемся. Это не так. Ты не виноват в том, что произошло. Тебя всегда влекло в неизведанные края, ты горел желанием бороздить моря. Жаль, что граф не одобрил твое решение. Возможно, все сложилось бы иначе.
