Текст книги "Валетное сердце (СИ)"

Автор книги: Michelle Youmans

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

Валетное сердце

https://ficbook.net/readfic/2553847

Автор:

Michelle Youmans (https://ficbook.net/authors/322838)

Беты (редакторы):

Рыжжжий (https://ficbook.net/authors/443085)

Фэндом:

EXO – K/M

Пейринг или персонажи:

Минсок | Джу

Рейтинг:

PG-13

Жанры:

Гет, Романтика, Ангст, Психология, Философия, Повседневность, Hurt/comfort, AU, Учебные заведения

Предупреждения:

OOC, ОЖП

Размер:

Миди, 48 страниц

Кол-во частей:

8

Статус:

закончен

Описание:

После трагической гибели старшего брата и преждевременной кончины матери Кан Джу начала страдать аутофобией, но никто из взрослых не замечал этого до тех пор, пока болезнь не стала проявлять себя слишком часто. Благодаря случаю, в ее жизнь совершенно внезапно врывается мальчишка-вор по имени Ким Минсок, и именно ему пришлось стать ее личной тенью. Тем, кто ни за что и никогда не должен покидать свою госпожу. Он должен стать ее новым братом, защитником. Ее Валетом.

Публикация на других ресурсах:

❢ только для ознакомительного просмотра с ссылкой на мой профиль :)

Примечания автора:

Обложка:

● http://images.vfl.ru/ii/1429019388/ff86e4fc/8430841.png

Обложка от Iris:

● http://images.vfl.ru/ii/1416164455/0ad4b768/6964111.jpg

Дополнительные арты здесь:

● http://vk.com/album-29346645_206443769

Видео-трейлер:

► http://youtu.be/RheCHzMEbuM

Видео от Hakuren K:

► http://youtu.be/mI_yK_Yj6fo

Популярное на 20.11.2014:

№8 в жанре «Учебные заведения»

№9 в жанре «Hurt/comfort»

№9 в жанре «Философия»

№14 в жанре «Гет»

№16 в жанре «Ангст»

№16 в жанре «Психология»

№18 в жанре «Флафф»

№29 в жанре «AU»

№31 в жанре «Повседневность»

№49 в жанре «Романтика»

● http://vk.com/michelle_youmans – подписывайтесь ~

Содержание

Содержание

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 1

Апрель, 2004 год. Южная Корея.

Ветер, вроде теплый весенний, лизнул ее щеки булочным запахом, несущимся из маленькой кондитерской позади. Казалось бы, что все люди собрались там, побросав свои дела ради чашечки ароматно-терпкого кофе и порции сладкого треугольника с черникой. Откуда-то слышались смех, разговоры, напрасные шутки, что забудутся со временем, а она слышала только свое тяжело бьющееся сердце.

Кан Джу крепко вцепилась в чужую черную сумку, облупленную по краям дешевой пленчатой ткани, и изо всех сил старалась отвлечь себя хоть какими-нибудь мыслями. Однако перед глазами плясали тревожные огни, крутились минутные и секундные стрелки, подобно плети еще больше подгоняя испуганное сердце.

Закусив губу, девушка посмотрела в прозрачное стекло, отражающее солнечные лучи. Где-то там, с другой стороны, на красивые старинные ожерелья смотрела ее скверная няня, приказавшая малышке ожидать снаружи, чтобы не дай бог чего не сломала. Женщина никогда не баловала девочку, лишь одаривала сухими колючими словами, жесткими ограничениями и карала за непослушание. Она ни разу не напомнила Джу ее светлую добрую матушку, которая так часто баловала свое дитё сладостями и новыми вычурными куклами.

Ее лицо, нежное и безмятежное, словно печатью осталось на сердце, иногда всплывая в памяти яблочным соком на губах или крошками овсяного печенья, рассыпавшимися на платье.

Но в эту минуту ни воспоминание о матери, ни мысли о стирающемся времени, что как краска облупливалось в ее памяти, не могли успокоить сумасшедшее движение в груди, усмирить сбившееся дыхание и защитить от очередного припадка вороном налетевшей фобии.

Тело покрылось холодным липким потом, каплями стекающим по лицу и спине, зуб не попадал на зуб, а все вокруг начало вихриться, как и тогда, когда катаешься на быстрой карусели, а мир вокруг тебя превращается в единый цветной поток, и от этой красоты в груди разбегаются будоражащие мурашки. Но не в этот раз, ведь реальность совсем не дарит мимолетного счастья, наполненного детскими удовольствиями. Она набрасывает на шею петлю, обхватывает сзади за плечи и, подставляя пухлые губы к уху, пронзительно шепчет: «Тебе не уйти, ты теперь одна… никто не защитит тебя».

Джу судорожно вдохнула, потому что, кажется, забыла, что надо дышать. Костяшки ее пальцев побелели от напряжения, с которым девочка вцепилась в сумку, а волосы, некогда волнистые и переливающиеся шелковистостью на солнце, взмокли от пота и слепились в одинокие соломинки, обреченно свисающие на дрожащие плечи.

Она закрыла глаза и попыталась снова глубоко вдохнуть, но воздух как будто накачали тяжелым газом, от которого мутит рассудок и желудок сжимается в болезненный узел. Она совсем одна посреди улицы, и никто не подойдет. Никто не обнимет и не прижмет к груди, успокаивая, уверяя, что все будет хорошо, что никто не бросит, что ее любят.

Ветер совершенно неожиданно поменял запах, превращаясь из марципанового в стойкий кофейный аромат, и, возможно, стоило бы предположить, что он доносится из той же самой кондитерской, если бы не внезапно возникший перед ней мальчишка с темными подобными свежезаваренному крепкому кофе глазами. На нем была простая белая рубашка, измазанная в нескольких местах, и совсем затертые штаны, что наверняка ранее имели какой-то особый индивидуальный цвет, а теперь же смешались в грязные серые тона.

Джу хотела уронить хотя бы звук о помощи, но мальчишка совсем не собирался ей помогать. Коротко взглянув на ее бледное лицо, он ухватился за ручку сумки в руках девочки и рванул на себя, но отобрать желаемое не удалось, потому что маленькие пальчики так сильно ухватились за ткань, словно не просто держали ее, а приросли намертво.

Незнакомец удивленно опустил голову, замечая, что ладони Джу сильно дрожат, а когда перевел взгляд на лицо, то наконец понял, что ей явно нехорошо. Губы покраснели и опухли оттого, что девочка их покусала, глаза наполнились слезами, а лицо превратилось в белую маску с изображением безграничного страха.

Неимоверным усилием она оторвала одну ладонь от сумки и защелкнула пальцы на запястье мальчишки, с мольбой глядя ему в глаза. Ей хотелось прохрипеть: «помоги», – но слова будто застряли в горле, а звуки исчезли. Он с ужасом уставился сначала на девчонку, а потом на свою руку и попытался вырваться, но бесполезно.

Дверь магазинчика рядом с ними протяжно скрипнула, и мальчик увидел суровое лицо женщины средних лет. Ее волосы были собраны в типичный пучок, а вокруг тонких губ уже образовались морщины, придавая лицу строгости. Различив в ней особу, явно относившуюся к странной девчонке, он снова рванулся, но опять тщетно, потому что мелкая очень крепко вцепилась в него.

– Ах ты мелкий воришка! – заскрипела неприятным голосом женщина и довольно прытко для своего возраста двинулась к ним. Она заметила, что рука мальчишки все еще держалась за ткань сумки, и он мысленно хлопнул себя по лбу за собственное тугодумство. Девочка перед ним все еще дрожала, но, кажется, уже начинала приходить в норму, потому что краска вернулась к лицу, глаза перестали слезиться, а хватка постепенно слабела.

– Молодец, Джу! Я уже давно приметила этого воришку, он обчистил немало карманов! – похвалила ее няня и перехватила запястье мальчика, потянув его на себя. – А теперь ты поедешь с нами и ответишь за свои злодеяния!

Девочка виновато посмотрела на ошарашенного незнакомца и быстро сглотнула, отводя взгляд в сторону. Сердце понемногу успокаивалось, а страх уходил, как каждый раз, когда рядом снова появлялись люди. Однако этот покой будет храниться в ней ровно до следующего утра, когда она проснется, а рядом никого нет, и тогда ей придется очень быстро одеться и выскочить из комнаты, чтобы увидеть хоть одно знакомое или незнакомое лицо. В другом же случае есть вероятность потерять сознание от нехватки кислорода, да вот только найдет ли ее потом кто-нибудь?

Няня снова ничего не заметила, и снова Джу никто не поверит. Кроме отца, с которым в последнее время почти невозможно встретиться из-за его дел по работе.

Их семья была хорошо обеспечена благодаря наследству, переданному родителями матери. Джу, сколько себя помнила, всегда находилась под давлением постоянного достатка, что помимо обычной жизни навязывал ребенку трудные будни, наполненные обучением всему, что должны знать аристократы.

Отец всегда говорил, что когда она вырастет, ей придется вести дела одной или же доверить мужу. Но тем не менее, ей обязательно нужно знать все, что положено воспитанной леди, которая позже обязана стать светской львицей в богатом обществе аристократов. Поэтому день за днем для нее проходил в сплошной зубрежке, чтении, игре на пианино и все возрастающей куче ненужных занятий, от которых порой хотелось выть волком. Но по крайней мере, она очень редко бывала одна, хоть и в обществе злобной няни и строгих учителей.

В школе Джу сильно недолюбливали, потому что считали ее слишком навязчивой. Она всегда пыталась найти общий язык с остальными, искала друзей, лишь бы не знать одиночества, и за это ее еще больше отталкивали.

Позже, лежа в кровати, она обнимала себя за плечи и плотно закрывала глаза, пытаясь убедить саму себя, что за дверью стоит ее друг. Пусть это и обычный охранник в черном чопорном костюме, которому был дан приказ ни за что не выпускать госпожу из комнаты ночью. Это хоть ненадолго создавало тонкую иллюзию покоя, позволяя девочке заснуть и не задыхаться от страха быть брошенной.

Аутофобия – так называлось ее проклятие, возникшее после гибели старшего брата. Она все еще помнила его ласковую улыбку, похожую на солнце, что греет каждое утро, отдавая свое тепло каждому из людей. Он был добр и справедлив, все любили его и прощали, если ошибался. Казалось бы, все, что брат говорил, пропитано добродушием и надеждой, которая поселялась в других.

Джу безумно любила родственника, она следовала за ним по пятам, засыпала под колыбельные, льющиеся из его уст. А объятия брата были теплые-теплые, почти такие же как у матери, которая так мало уделяла ей своего времени и так много отдавала его ненужным делам.

Жизнь ведь намного ценнее всего остального. Каждая секунда – это дар, который человек растрачивает на амбиции своего разума. Он тратит его на бумажки, чтобы жить хорошо, и порой так трудно свыкнуться с мыслью, что судьба человека подобно птице заключена в эту клетку обязанностей перед остальными. Почему нельзя все поделить поровну и просто жить? Почему каждый должен бороться за место под солнцем? Почему жизнь так несправедлива к тем, кто не знает, что такое обычный хлеб, и питается вываренными зернами, собранными с грязных опустевших базарных улочек после долгого рабочего дня?

Ее разрывало от боли, от обжигающих слов, от ядовитых воспоминаний.

Говорили, что брат разбился из-за дождя. Просто дорога стала скользкой, и он не справился с управлением, слетев с обрыва. Машина не подлежала ремонту, она была разбита всмятку, а тело… Тело прятали под черной тканью, объясняя все тем, что детям не положено видеть подобные ужасы. Тогда Джу туманно все воспринимала, ее давили слезы, хотя она не понимала отчего. Просто потому что сказали, что брат никогда не придет, что теперь ей придется засыпать одной.

Девочка помнила громкие всхлипы, напоминающие страшную музыку, расползающуюся в голых стенах их огромного дома подобно мертвым теням, готовым задушить своими черными пальцами. И они душили, они чувствовали горе, подкрадывались и делали еще хуже.

Джу видела, как впервые до беспамятства напился отец и как впервые ударил мать, крича, что ей стоит прекратить грезить об умершем сыне. Что помимо него есть и другие люди и что она жалкая эгоистка, которая предпочла запереться на все замки своей души.

Увидев это, она задрожала, а вернувшись в комнату, горько расплакалась. Ее детское сердце обливалось кровью, а сознание давилось в тисках реальности. Его нет и больше никогда не будет.

А потом, спустя пару месяцев, тяжело заболела и мать. Она напоминала призрака, бледного и лишенного всяких сил. Одно название: женщина. Худые стекшие руки, впалые щеки, туманные глаза и еле-еле светящаяся улыбка, которая вскоре потухла навсегда.

Они сказали, что это был инсульт и что ничем не могут помочь. Люди в белом, те, кто в первую очередь должны уметь спасать людей. Никто никого никогда не защитит. Это иллюзия.

Теперь, глядя на мальчишку, стоящего с другой стороны от няни, Джу думала, что, наверное, зря его схватила. Она хотела попросить помочь, но если подумать, что бы он сделал? А теперь только попался на горячем. Ненавидит ли он ее?

Словно заметив, что она смотрит, маленький вор повернул голову и смерил ее недовольным взглядом, в котором читалось явное презрение. Значит, ненавидит.

Она нервно отвернулась и схватилась за краешек своего платья, все еще удерживая сумку няни, которая, к слову, высматривала черный лимузин, на котором они сюда приехали. Транспорт появился уже через пару минут, рассекая дорогу и вздымая в воздух светло-коричневые пылинки. Джу зажмурилась, пряча глаза, ведь если в них попадет мусор, будет болеть и печь, а этого она боялась больше, чем фобии. Ее всегда пугала любого рода боль.

Няня довольно грубо затолкала мальчишку в салон и рядом усадила словно онемевшую Джу, забрав у нее свою сумку. Сама же расположилась на переднем сидении, так как места в машине не хватало. Их водитель, мужчина средних лет со всегда улыбающимися глазами и нежной улыбкой, иногда напоминающей улыбку брата, изумленно посмотрел в зеркало заднего вида и, цокнув языком, покачал головой. Затем он поймал все еще виноватый взгляд Джу и почему-то загадочно ухмыльнулся.

Внезапно стекло, отделяющее заднюю часть машины от передней, поднялось, и девочка глубоко вздохнула, зная, что взрослые их не услышат. Переминая пальцы, она покосилась на гордо сидящего рядом мальчишку, не желающего даже смотреть на нее, и, мрачно покачав головой, пробормотала:

– Прости, я не знала, что так выйдет.

Он не ответил, продолжая смотреть в окно, но Джу заметила, что его ладони дернулись и сжали чашечки острых коленок. Значит, мальчик не глухой, а просто предпочитает игнорировать ее.

– Понимаешь, я просто больна… У меня аутофобия, поэтому я схватила тебя. Честно, мне не хотелось, чтобы тебя поймали, я даже не обижаюсь, что ты хотел украсть ту сумку…

– Помолчи уже, – наконец ответил незнакомец и, повернув голову, злобно смерил девочку пристальным взглядом. – Из-за тебя меня снова вернут в приют! Раздражают такие дуры, как ты!

Сердце Джу дрогнуло от внезапно открывшейся правды, а на глаза снова навернулись слезы, но теперь уже не из-за болезни, а из-за жалости к мальчику. Должно быть, он сирота, если говорит о приюте, или родители просто сдали его, лишив счастливого детства.

– Но почему ты воруешь? – прохрипела она, пытаясь увлечь его хотя бы в подобие разговора и узнать причину, по которой он попал в то злополучное место и стал таким.

– Ты никогда не поймешь этого! – вскипел тот, сжимая ладошки в кулаки и глядя на нее с искренним раздражением. – Ты просто богатая избалованная девчонка! Тоже мне, болезнь… Что это вообще такое? С деньгами твоих родителей тебя бы уже давно вылечили!

Джу молчала, не зная, что сказать. Да и как объяснить незнакомцу, что взрослые ничего не замечают? Что они попросту не верят ей и даже не дают встретиться с вечно занятым отцом. Как рассказать, что она постоянно одна и пытается бороться с фобией, но чем дальше, тем хуже. Что все это заходит в глухую комнату, из которой не выбраться?

– Тебе никогда не понять, что такое борьба за последний кусок хлеба и постоянные драки с теми, кто намного старше… У тебя никогда не отбирали деньги… – его голос дрогнул, и Джу, кажется, даже заметила возникшие в уголках красивых раскосых глаз прозрачные слезинки.

Ее сердце сжалось, и она втупилась перед собой в плотную стеклянную стенку, за которой виднелись головы водителя и няни. Теперь его могут наказать из-за нее и снова отправить туда, где насилие и злоба. Где ничего, кроме жадности. Ей плохо представлялась жизнь в приюте, но подсознательно Джу понимала, что там очень трудно, что порой невыносимо.

До конца пути они ехали молча. Он рассматривал ванильные облака, мчащиеся в тон скорости машины, а она смотрела то на мелькающие дома, то на него, мрачного и задумчивого. Хрупкое телосложение, темно-коричневый ежик волос, красивые кошачьи глаза и чётко обрисованная форма губ. Такой милый и симпатичный, почему его бросили? За что?

Сигнал о прибытии заставил обоих резко подпрыгнуть от неожиданности. Высокие дорогие ворота разъехались в стороны, освобождая дорогу для лимузина. Мальчик заметно напрягся и, пусть слегка побледнел, держался довольно гордо и независимо. Джу незаметно хихикнула, не в силах сдержать собственную реакцию на показное притворство маленького вора. Впрочем, она делала так же, когда учитель ругал ее за непослушание или няня отбирала ужин в наказание.

Дверцы машины открылись, и водитель по имени Пак Чанжу поклонился маленькой госпоже, а затем перевел взгляд на застывшего в ожидании мальчишку.

– Попрошу вас пройти за госпожой Чхве, она проведет к господину.

– Чанджу, я могу пойти с ними? – спросила Джу, нервно теребя платьице вспотевшими ладошками. – Мне очень хочется увидеть отца.

– Думаю, в этом нет ничего плохого, – задумчиво произнес водитель и, повернувшись к подошедшей няне, сказал: – Молодая госпожа хочет пройти к отцу, это возможно?

Женщина строго смерила все еще сидящих в машине ребят взглядом и затем кивнула, разворачиваясь и направляясь к главному входу. Джу радостно улыбнулась и выпрыгнула из машины, поправляя сбившуюся одежду, а мальчик раздосадованно поджал губы и поплелся за ней, обреченно опустив руки по бокам.

Кабинет отца находился на самом верху. Это был четвертый этаж их особняка, украшенный по-особому дорого и представительно. Повсюду были слуги, готовые отозваться на малейший подзывающий звук. Все одеты в черно-белую форму, опрятно причесаны, всему обучены, как в любой богатой семье. Однако Джу это совсем не нравилось, они словно были чужими людьми, незнакомцами в добродушных масках.

Она заметила, что мальчик совсем побледнел, он чувствовал себя как не в своей тарелке, и это было видно по его бегающим глазам. Наверное, его очень сильно отругают за попытку обворовать работника такой семьи как Кан.

Когда главный секретарь подошел к ним, сообщив, что отец готов принять их, Джу счастливо улыбнулась, предвкушая встречу, но к ее удивлению мужчина добавил, что войти могут только няня и главный виновник.

Опустошённо глядя вслед исчезающим за дверью людям, девочка чувствовала, как в груди растет пропасть из тоски и непонимания. Почему отец отказался увидеться? Почему оттолкнул ее в который раз? Все чаще и чаще это повторялось, и Джу не могла найти всему объяснения, продолжая молчаливо оправдывать родственника.

Но сдаваться она тоже не хотела. Зная, что в коридоре есть много слуг и в случае очередного припадка ей помогут, девочка прошмыгнула мимо охраны и зашла в боковую комнату, из которой был еще один вход в кабинет. Здесь были сложены старые картины, которые сняли, но не стали выбрасывать, надеясь на скорый семинар, где смогут от них избавиться. Также покрытая простынями припыленная мебель. Сюда никто не заходил, но и не запирал комнату на ключ, что здорово играло на руку Джу в данный момент. Казалось бы, она в любое время могла бы проникнуть в комнату и попробовать встретится с отцом, но на четвертый этаж ее пускали только с няней, которую она всегда ждала у двери отцовского кабинета.

Девушка не спешила врываться, а лишь затаилась, прислушиваясь к разговору, доносящемуся снизу. Ей удалось распознать голос родителя, и сердце быстрее забилось в груди.

– …вызовите работников приюта, пусть приедут и заберут его. Об этом надо говорить непосредственно с ними, наказание он понесет соответствующее общему решению.

– Но господин Кан! Вам не кажется, что мальчишка слишком много на себя берет? Он хотел обворовать меня! А до этого проделал подобное с моими знакомыми! – возмутилась няня, притопнув ногой. Джу поморщилась, как наяву представив ее красное от злости лицо.

– Я не удивлен, что мальчик опустился до такого, проживая в приюте, – ответил отец своими низким бархатным голосом. – Он получит свое наказание, но мы не станем запирать его в кладовой, как это предложили вы.

Девочка шокировано застыла, не веря своим ушам. Няня хотела запереть его в кладовой?! Тогда она, наверное, не раз думала проделать и с ней то же самое, но если однажды рискнет сделать нечто подобное, то Джу просто не выживет в закрытом пространстве, да еще и в полном одиночестве! Ее никто не сможет защитить, никто не поверит, и даже никто не поймет, в чем дело… А тот врач, который рассказал ей о предполагаемой болезни, давно уехал из страны, потому что так велел отец по просьбе няни, что не поверила словам мужчины, обозвав его шарлатаном.

Внезапно как будто самый настоящий будильник в ее голове заставил девочку очнуться и взметнуться на ноги. Словно во сне, она резко толкнула дверь и ворвалась в кабинет, натолкнувшись на изумленные взгляды взрослых и стоящего позади мальчишки.

– Н-нет... – тяжело пробормотала она, пытаясь отдышаться. – Его нельзя отдавать обратно в приют!

– Что? – к ней повернулся отец, и строгие складочки образовались на его высоком лбу. – Как ты здесь оказалась? Почему без спросу вошла?

– Отец, я хочу попросить тебя кое о чем. Ты же знаешь, я никогда ни о чем не просила… Позволь мне только одну прихоть! – воскликнула девочка, низко кланяясь родственнику. Ее душили слезы от представленных картин, где она или этот мальчик сидят запертыми в тесной кладовой.

– Чего ты хочешь? – на удивление спокойно спросил мужчина, заставив жестом замолчать няню, которая уже открыла рот для протеста.

– Отставь его здесь. Оставь со мной, чтобы он исправил свою вину… Пусть он станет моим личным защитником…

– Этот мелкий парнишка? – удивился отец, поворачивая голову и глядя на ошарашенного воришку. – Он же ненадежный, к тому же, приютский.

– Я очень прошу тебя, – всхлипнула Джу, падая на колени и сгибаясь еще сильнее. Ее колотило от волнения, сердце болезненно билось в груди. В горле пересохло, но мозг отчетливо твердил, что она должна сделать все, чтобы он остался рядом. – Умоляю тебя, не отдавай его в приют.

Мужчина некоторое время молчал, обдумывая просьбу дочери, а затем, глубоко вздохнув, ответил:

– Если найдется хоть один человек в нашем доме, готовый усыновить этого мальца, он сможет остаться.

Сентябрь 2014 года. Южная Корея.

Пение диких птиц заставило Джу проснуться прежде, чем она открыла глаза. В нос забился сырой запах дождя и свежего воздуха, несущего в себе аромат крепкого кофе. Теплая ладонь нежно скользнула по ее щеке и спустилась к подбородку. Чуть шершавый палец проследил линию нижней губы, и от этого ощущения тело прошило зарядом тока.

– Кажется, я просила тебя не делать так.

– Простите, не смог удержаться, – послышался насмешливый голос.

Джу глубоко вдохнула родной запах и почувствовала себя в безопасности. Вот уже как десять лет она просыпается с этим чувством и скрывает счастье за маской безразличия. Даже перед ним, самым родным и самым близким, она не может показать истинных чувств, но он и так все знает даже лучше нее самой.

Темные, цвета кофейной гущи, глаза смотрели на нее не отрываясь, погружая в атмосферу домашнего уюта. Легкая улыбка изогнула красивые форменные губы, а чужая ладонь продолжала поглаживать щеку.

– Вы опаздываете, госпожа, – произнес парень, уже одетый в дорогую школьную форму, такую же как у нее.

– Сама знаю, – вздохнула Джу и, игнорируя его руку, села на кровати, после чего, свесив ноги, с легкостью сползла и, не глядя на него, пошлепала к аккуратно развешенной на тремпеле одежде, уже заготовленной слугами. Она была в одних трусиках и белой маечке, но совсем не смущалась наблюдающего за ней взрослого парня, сидящего на кровати.

Наскоро одевшись, девушка собрала длинные высветленные краской волосы в высокий аккуратный хвост и нанесла немного теней на веки для красоты. Повернувшись, она холодно смерила парня взглядом и спросила:

– Я хорошо выгляжу?

– Изумительно, – улыбнулся он, поднявшись на ноги, и подошел к стулу, подхватывая рюкзачок девушки. – Машина уже ждет, госпожа.

– Хорошо, тогда идем, – кивнула Джу и, еще раз бросив взгляд в зеркало, направилась к выходу первая. Дернув за ручку, она вдруг остановилась в проеме двери и негромко спросила:

– Ты позавтракал, Минсок?

– Не успел, спешил к вам, – поведал ей парень и смущенно улыбнулся, почесав затылок. – Я сегодня немного проспал.

– Тогда скажи поварам, чтобы завернули нам обед с собой, на двоих. Поедим на перемене, – сказала девушка и устремилась вперед, к винтовым ступеням, ведущим на первый этаж.

– Как прикажите, госпожа, – поклонился парень и заспешил за Джу, чтобы расстояние между ними намного не увеличивалось до тех пор, пока рядом с ней не окажется кто-то из прислуги.

Примечание к части Всегда буду рада вашим отзывам, но если лень набирать текст, то обычного «лайка» вполне хватит, чтобы показать симпатию к этой работе)) Спасибо ~