Текст книги "Карта для путешественника (СИ)"
Автор книги: Miauka77
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)
А насколько же хотелось тепла выросшему в такой ужасной обстановке и вечно дразнимому Снейпу… Гарри вспомнил, как Малфой встретил Снейпа на Слизерине, пожал руку. А в тоне Снейпа, когда тот говорил про Малфоя-старшего, было очень большое уважение. И любовь к Драко невооруженным глазом была видна. И Малфой действительно навещал Снейпа часто – из палаты не выветривался запах его духов.
Гарри вдруг с удивлением понял, что… ревнует? Да нет, глупость какая! Мерзость! Он попытался вызвать в памяти образ Джинни, чтобы развеять это ужасное послевкусие, вспомнить, как они сидели теплым вечером около сарая в Норе. Но это было так давно, еще в мае, и в вечере, несмотря на погоду, не было ничего мирного, зато была напряженность, ощущение, что Джинни – как сжатая пружина, готовая вот-вот распрямиться, чтобы убежать по делам. Гарри почувствовал укол вины. С другой стороны, чем бы он там помог? Это он дома горазд Кричеру приказывать, а хозяйственные заклинания ему особо не давались никогда… Да Джинни и не просила, зато говорила: «Извини, Гарри, не до тебя».
Он попытался отыскать более ранние воспоминания, шестой курс, поцелуи и невинную болтовню, но с ужасом понял, что все это ему неинтересно. Вместо этого хотелось думать о Снейпе, о его загадках, о том, что же это было за место, где Гарри находил его, и, черт возьми, больше всего о том, были ли у Снейпа отношения с Малфоем… И о том, как это могло быть.
Пять лет назад он как-то, шныряя по коридорам под мантией-невидимкой, наткнулся на Флинта. Тот шел в сторону гриффиндорской квиддичной раздевалки, и так оглядывался, что, ясное дело, замышлял что-то. Раздевалку Флинт за собой не запер, и Гарри легко проскользнул вслед за ним и устроился в углу, надеясь торжественно разоблачить врага на следующее утро. А Флинт просто сел на скамью и стал ждать. Гарри в первую очередь думал о том, что у Флинта, должно быть, есть сообщники, или о том, что он просто размышляет, какую каверзу придумать, или, может быть, он скрывает свои дарования и сейчас колдует невербально и результатом станет мощное проклятие, но через двадцать минут появился Вуд. И дальше, к бесконечному удивлению Гарри, в раздевалке развернулся двухчасовой порно-спектакль. Причем, судя по высказываниям, Флинт и Вуд были любовниками уже не один год. Тогда Гарри не испытывал ничего, кроме презрения, и детской обиды на своего капитана, отдающегося врагу, а теперь он понимал, насколько сильные чувства стояли за этим и чего стоило этим двоим скрывать свое влечение.
Конечно, Снейп и Малфой были на одной стороне, и они не рисковали всем в случае разоблачения, но все же рисковали, и в воображении Гарри, который забыл об их разнице в пять лет, их образы упорно накладывались на образы Флинта и Вуда. И вместо запрокинутого лица Вуда, умолявшего «Еще, пожалуйста, еще», ему представлялось вот такое же лицо Снейпа.
Неудивительно, что и рука сама потянулась, куда следует… И если потом он и чувствовал стыд по этому поводу, то самую малость.
Зато лежал полночи с открытыми глазами и думал, как все люди на самом деле похожи. Гриффиндорцы ли, слизеринцы. Все хотят-то на самом деле одного. И те, кто хочет жить благодаря зелью из девушки, и сама девушка, но почему-то нельзя сделать так, чтобы и волки были сыты, и овцы целы, почему-то вечно приходится выбирать из двух зол меньшее и вечно отсутствует тот золотосерединный третий вариант. И, видимо, с некоторыми вещами можно только смириться и признать, что не все тебе под силу. Или не под силу прямо сейчас? И что нужно сделать, чтобы было под силу?
И к утру Гарри уже нашел все свои ответы. И это казалось таким простым, таким очевидным, что, должно быть, все остальные уже разглядели это раньше него.
А потом так хотелось, чтобы уже все закончилось, увидеть Снейпа и рассказать, но по закону подлости дни на этой неделе тащились куда медленнее, чем на прошлой. Толстые, скучные книжки по магии и карты составляли все развлечение, аврорские байки давно закончились и Билл по мере приближения к дню Икс становился все менее словоохотливым и все более мрачным. Гарри тоже чувствовал это гнетущее, давящее, словно паутина затягивалась не вокруг торговцев живыми ингредиентами, а вокруг них самих. Даже вечерние походы в курильню уже радовали как разнообразие.
Наконец в среду Гарри не вытерпел.
– Могу я уйти отсюда хоть на один вечер?
Билл пожал плечами.
– Иди уж, горе, – сказал он. – Один вечер я и без тебя обойдусь. Надеюсь, тебе не надо напоминать про маскировку.
Перед тем как покинуть Лютный Гарри, разумеется, наведался к мастеру Джонатану и купил гавайской. Потом в одной мерзкой лавчонке обзавелся кальяном. На Гриммо же на всякий случай приказал Кричеру сесть в кресло в спальне и следить за каждым своим движением, втайне надеясь, что эти движения не будут слишком неприличными. Потом еще раз проговорил сам с собой то, что передумал за эти дни, и поднес мундштук ко рту.
========== Глава 6. ==========
Облегчение Гарри, когда он увидел Снейпа на прежнем месте, было не передать словами.
– Что новенького, Поттер? – спросил тот, когда Гарри приблизился.
– Мы договорились, что вы будете звать меня Гарри.
Лицо Снейпа исказила усмешка.
– Что ж, Гарри, вы нашли ответы на ваши вопросы?
– Мне кажется, что да.
Губы Снейпа скривились, глаза, которые сегодня казались более человеческими, блеснули.
– А если нет, выгоните? – уточнил Гарри.
И в этот момент до него дошли две вещи. Во-первых, Снейп на самом деле не мог его выгнать, потому что это был его, Гарри, сон! И в предыдущие разы сон обрывался тогда, когда это было нужно ему самому, либо того требовали обстоятельства. И во-вторых, Снейп ведь на самом деле хотел, чтобы Гарри нашел ответы. Снейп хотел, чтобы Гарри его забрал!
Ощущение триумфа, всемогущества, которое он, наверное, в силу своей биографии, должен был почувствовать множество раз, но не чувствовал никогда, по крайней мере так – никогда, захватило его. Снейп только ласково усмехался, глядя на него, и ничего не говорил. И отчего-то у Гарри возникло понимание – он знает. Знает, что у него самого тоже есть вопросы.
– Это личное, – сказал он. – Вы ведь ответите? И тогда я отвечу на ваши.
– Рискните, – предложил Снейп.
– Малфой и вы, – выпалил Гарри. Он даже зажмурил глаза – так боялся передумать, струсить. – Почему вы не возвращаетесь ради него? Если все эти годы…
Снейп издал короткий, отрывистый смешок. Потом, помолчав немного, ответил:
– Вы, Гарри, похоже, решили, что мы с Люциусом любовники. Уверяю вас, что, насколько я знаю Люциуса, у него все в порядке с Нарциссой и он не нуждается в дополнительных стимулах.
– Тогда что он делает у вас в палате?
– То же, что и вы, полагаю. Пытается вернуть меня к жизни. Для этого совершенно не обязательно испытывать сексуальное влечение. Достаточно глубокой дружбы и, – Снейп снова засмеялся, – такой незначительной вещи, как долга жизни, например.
На этот раз в его смехе было веселье, как если бы он раскусил Гарри, в то время как Гарри и сам себя не раскусил.
– Но ведь кто-то есть или был?..
Снейп закатил глаза:
– Прояснение этого вопроса как-то существенно для ваших ответов?
– Я… не знаю.
Гарри замер. Несколько мгновений они со Снейпом смотрели друг на друга. Гарри отмечал, что краски стали живее, и та же серая мантия Снейпа, хоть и осталась серой, но приобрела такой вид, будто ее только что-то кто-то подновил. И цвет лица…
– Так и будете пялиться на меня, Гарри? Нет, в последнее время никого…
Гарри спрятал лицо в ладонях. Он не знал, как задать уточняющий вопрос. Потом решился:
– А не в последнее время?
– Многие балуются по молодости, Гарри, – спокойно ответил Снейп. – Полагаю, что я не исключение.
Гарри выдохнул. Он и сам не понимал, зачем пытался удовлетворить свое мучительное любопытство и почему оно было столь мучительным, но ответы Снейпа ему казались жизненно-важными. Хотя… что толку от того, что Снейп напрямую скажет, что да, он участвовал в пожирательских оргиях? Сделает ли это его менее нужным? Да, Гарри чувствовал, что нашел то слово. Снейп был нужен ему, и неважно по какой причине на самом деле.
– А у меня вот не было никого, – заметил Гарри.
– Я должен обрадоваться этому факту? – с недоумением спросил Снейп, однако сквозь недоумение проглядывало веселье. – Или глубоко скорбеть?
– Не знаю, – Гарри и сам прыснул.
Он посмотрел на свои руки на коленях. Из-за отсутствия палочки здесь всегда ощущалась некоторая беспомощность. Но почему Снейп беспомощен? Почему Снейп терпит подобные вопросы?
– Вы ведь не можете уйти отсюда, верно?
Но, когда он говорил это, он уже знал ответ.
– Это ведь мое пространство, так?
– Разумеется, Гарри.
– Но ведь если это мое пространство, значит, я могу устанавливать свои правила? Значит, я могу отпустить вас прямо сейчас?
Прислушавшись к себе, Гарри понял, что это утверждение далеко от истины. Снейп тоже покачал головой и даже добавил:
– Видимо, нет.
Гарри вздохнул.
– Возможно, дело в том, что вы позволили мне установить правила и теперь должны им следовать, – предположил Снейп.
– То есть отвечать на вопросы?
– Возможно.
Наверное, в этом был смысл. В конце концов, он шел сюда именно с этим намерением. Или нет?
– Я много размышлял в эти дни и думаю, что вы неправы, – сказал Гарри.
– Вот как?
– Когда вы мне рассказывали про ту девушку, которую убьют… вы показывали мне кусочки паззла и картину, которую можно из этого сложить. Но это на самом деле варианты без выбора. Нет третьего. Того, чтобы можно было и зелье сделать для спасения жизней и не губить никого для этого. И я думаю, что не правы ни вы, ни Дамблдор. В том, что кто-то должен расти в нелюбви, чтобы сделать что-то выдающееся для людей. В том, что нужна отверженность Слизерина, чтобы сделать правильный выбор. Любовь моей матери защищала меня. Ваша любовь к моей матери привела вас на нашу сторону. Лорд вырос в отверженности, однако видел лишь малую часть картины.
Снейп слушал внимательно, не перебивая.
– Я хочу стать политиком. Сначала главой аврората, а потом, если получится, министром. Хочу собрать команду единомышленников-реформаторов, таких же, как я. Хочу сделать так, чтобы в этой стране хотя бы на уровне образования и общества никому не приходилось выбирать, расти в отверженности или в уважении.
Он боялся, что Снейп начнет смеяться, но это не произошло.
– Это трудная задача, Гарри, – заметил тот.
– Я знаю. Возможно, она невыполнимая. Возможно, при всей моей жизни, а я постараюсь, чтобы она была долгой, этого не достичь. Но я хочу, чтобы были люди, которые продолжат мое дело.
Чем больше он говорил, тем больше убеждался, что все его рассуждения были правильными.
– Ясно, – сказал Снейп, разглядывая его. В этом взгляде отчетливо сквозило что-то новое, похожее на уважение и… признание? – Но от меня-то чего вы хотите, Поттер?
– Гарри, – машинально поправил он.
– Гарри, – ласково согласился Снейп. – От меня-то ты чего хочешь?
– Вы же видите, я не справлюсь без вас. Мне нужна поддержка, нужно, чтобы кто-то направлял меня, вставлял мозги на место, как это вы сделали своими вопросами, заставлял думать. Вы мне нужны. Очень. Благодаря вам я понимаю обе стороны.
Снейп покачал головой.
Внутри у Гарри все сжалось. Ответ был неправильным.
– В таком случае тот, кто тебе действительно нужен, Гарри, это – Люциус. Полагаю, он с радостью возьмет на себя эту миссию. Люциус не из тех, кто долго помнит обиды, зато из тех, кто способен оценить потенциал и вложить все силы в становление выдающегося политика. Тем более если будет знать, что я хотел этого. Я не нужен тебе.
Как ни странно, в словах Снейпа была грусть. И это придало Гарри смелости.
– Нужен, конечно же, – заговорил он. – Черт возьми, как еще я могу убедить вас, что без вас…
На этом месте он предсказуемо споткнулся. Конечно же. Что он без Снейпа, не сможет жить, что ли? Так уже смог. Но… Гори оно все огнем!
Гарри вскочил и сделал тот шаг, который отделял их друг от друга. Потом взял Снейпа за подбородок и посмотрел ему в глаза. Белки Снейпа по-прежнему пугали, и никакой новой красоты в этом бледном, землистом, лице не появилось, но Гарри видел уже что-то совсем другое, что-то такое уже сильно за внешностью, и даже за характером Снейпа, и даже за тем, что зовут душой. Он не знал, правдой или ложью было все то, что он знал о нем, но он видел связь между ними двумя, он видел свою часть связи и, если только он не ошибался…
И он поцеловал Снейпа в сухие, обветренные, но твердые губы, на мгновение разомкнувшиеся под его губами, а потом уже не мог остановиться, принялся целовать все подряд – в лоб, в подбородок, в нос. Потом отстранился и схватил Снейпа за руку, разглядывая, как в первый раз, переплетенные со своими длинные тонкие пальцы. Снейп не сопротивлялся, но и не отвечал. Однако в его лице проступали краски удовольствия, он приоткрыл рот и дышал заметно чаще, чем обычно.
– Теперь ты видишь, – сказал Гарри. – Я не справлюсь без тебя. С этим – не справлюсь.
– Действительно, не справишься, – ласково усмехнулся Снейп.
И тут Гарри почувствовал толчок где-то под ребрами – пора возвращаться. И это было очень неприятное чувство.
Он видел, что лицо Снейпа тоже исказилось. Но потом вспомнил, что теперь… теперь-то ему не придется бегать сюда, теперь все будет по-другому?
– Теперь ты уйдешь? – спросил Гарри.
– Конечно, – улыбнулся Снейп и тихонько дотронулся до его губ сухими, теплыми, живыми кончиками пальцев.
Это было последнее, что Гарри увидел перед тем, как очнуться в своей комнате. На этот раз, по счастью, никакого пожара не было, зато было обеспокоенное лицо Кричера.
– К хозяину Гарри пришли.
Наскоро натянув джинсы и свитер, с бешено стучащим сердцем Гарри помчался в гостиную. Но это оказался не Гиппократ. На диване сидел Билл, а у окна стоял Кингсли.
– Я же говорил тебе, что он наверняка под кайфом, – сказал Билл Кингсли, едва взглянув на Гарри.
– Работа требует, – вызывающе ответил Гарри. – Кроме того, у меня все под контролем! Кричер…
– Сядь, – с досадой прервал его Кингсли и поморщился, словно от головной боли. – Вопрос избавления народного героя от зависимости мы будем решать, когда закончим основные дела. Сейчас нужно обсудить детали операции.
Они проговорили еще около часа. Все это время Кингсли был очень мрачен, и, Гарри казалось, словно порывался сообщить ему что-то, но не решался при Билле, но потом все-таки ушел первым, а Гарри под присмотром Билла отправился в Лютный, как предполагал – чтобы выслушать очередные нотации. Но, видимо, перед операцией Билл не был настроен изображать из себя ментора. Поэтому сразу же лег спать, а Гарри с облегчением отправился к себе, и, по обычаю, долго лежал без сна, только на этот раз его вовсе не мучило ни собственное любопытство, ни чужие загадки. Он представлял себе то одно, то другое, и в том числе как позовет Снейпа на прогулку туда, где нашел его, в реальности, теплой летней ночью, и они расстелют мантии среди камней прямо на тропинке и будут заниматься понятно чем, а потом будут лежать в обнимку и считать звезды.
Весь четверг он провел как на иголках. Билл ушел сам, но запретил выходить ему, и Гарри каждую минуту хотелось нарушить запрет – в конце концов, с чего кто-то взял, что пара часов его отсутствия в Лютном сегодня провалит завтрашнюю операцию? А если завтра что-то пойдет не так и его убьют? Что, если он Снейпа вообще больше никогда не увидит? Но когда желание отправиться в Мунго стало почти непреодолимым, Гарри обнаружил, что Билл предусмотрительно забрал с собой его оборотное и таким образом сомнениям был положен конец.
Потом он чудом заставил себя выкинуть из головы Снейпа и сосредоточиться на операции, поминутно напоминал себе, как бы в этом случае себя повел Снейп. И все прошло гладко, даже чересчур гладко, и когда все было кончено, когда первая группа авроров, одного за другим, выводила из помещения Кэлверта, мастера Джонатана и того, третьего, а вторая снимала сонные чары с несчастных посетителей притона, Гарри мог бы удивляться своей везучести, если бы у него на уме не было только одного.
– Мне теперь полночи в аврорате торчать, – с досадой сказал Кингсли, обозревая сцену преступления и пустые окна с осколками стекол, – не хочешь составить компанию? Поучился бы оформлению-первичному допросу заодно.
Несмотря на то, что он явно был удовлетворен исходом операции, что-то грызло его. И лицо его казалось таким усталым, как будто Кингсли прожил уже не одну тысячу лет и это была нелегкая жизнь. Гарри тоже было почувствовал что-то такое, когда увидел контейнер с сердцем. Но в палате Мунго его кто-то ждал, и он не мог сейчас всерьез думать о чем-то плохом.
– Нет, спасибо, у меня еще есть дела.
– Ну как хочешь. – Кингсли тут же отвернулся от него и принялся отдавать распоряжения насчет отправки по домам разбуженных бедолаг.
Гарри стартовал в Мунго прямо в оборотном, аппарировал к крыльцу, и под мантией невидимкой поднялся на нужный этаж. Лестница выводила на площадку, откуда расходились два больничных крыла. Что-то неприятное кольнуло у Гарри в груди, когда он увидел, что над левой дверью нет света. Дверь была заперта, но хватило простой Аллохоморы. Коридор был погружен в абсолютную, первозданную темноту. Подсвечивая дорогу Люмосом, Гарри сначала свернул направо, к кабинету Сметвика, но на стук никто не откликнулся, а простым чарам дверь не поддалась.
Палата Снейпа была на другой стороне коридора, почти в самом конце. По сути, Гарри не было никакой нужды идти туда. Он уже знал, что там увидит. Но он вошел.
Его встретила пустая палата с безукоризненно застеленной кроватью. Ни единого признака, что кто-либо когда-либо вообще нарушал эту тишину.
Гарри без сил опустился на постель. Каким же непроходимым дураком он был!
– Теперь ты уйдешь?
– Конечно.
Конечно. Это же был его мир. Его правила. И Снейп ушел.
========== Эпилог ==========
Теперь все вставало на свои места. Теперь понятно становилось, почему Кингсли был так мрачен в среду – он уже знал, что Снейп «ушел», и это было то, что он хотел сказать Гарри, но, зная особое отношение Гарри к Снейпу, не смог.
– Северус, – прошептал Гарри, – как же так.
А ведь он его сам так ни разу и не назвал по имени…
Конечно, теперь становилась очевидной вся изначальная глупость затеи. Гиппократ пытался вдолбить ему, что случаи выхода из столь глубокой комы не просто редки, единичны на столетия, но Гарри все равно упорствовал. Из чувства вины ли, из желания ли наверстать упущенное… А потом – потому что все казалось таким естественным, так логично вытекающим, правильным. Казалось, что не может быть иначе.
– Кем ты себя вообразил, придурок? Второй Дамблдор нашелся, тоже еще тот воскрешатель мертвых.
Гарри вдруг подумал, что это действительно так – ведь и он мог сгубить себя в погоне за призраком. Что ж, по крайней мере, теперь он знает, что хочет делать в ближайшие лет сто. Неплохая, прямо сказать, перспектива. Завтра он наведается к Малфою, а после этого купит или даже сварит зелье, избавляющее от пристрастий. Да, сварить в данном случае, наверное, будет правильнее. И больше никаких необдуманных поступков.
Кроме одного.
В другое время Гарри и не подумал бы в десятом часу вечера сунуться в Лютный, особенно в ту часть, которую следовало пройти до относительно благополучной части, – если в Лютном вообще хоть что-то могло быть благополучное, – где располагалась курильня. Но сегодня, как он и предполагал, после облавы аврората, весь переулок затаился, в редком окне можно было увидеть проблески огня, и не было даже проституток c сутенерами на выходе. До самой курильни Гарри никого не встретил.
Вокруг нее тоже не было ни души. Входную дверь запечатали авроры, и Гарри, недолго думая, снял более простые чары с разбитого окна. Дверь в контору тоже оказалась запечатанной. Мысленно поблагодарив Билла, Гарри за пять минут управился с довольно сложным узором, распутав ниточки одну за другой. Сейчас он чувствовал даже какой-то душевный подъем, – такое тоже бывает, когда ты вдруг обнаруживаешь, что теряешь все, и в то же время смешно было, что нужно распутывать чары такого уровня для такого пустячного дела.
Банки со смесями стояли все на своих местах, однако банка с гавайской оказалась пустой, только к стенкам прилип огрызок пахучего листа.
– Что ж, возьмем покрепче, – Гарри выставил на конторку другую банку и с нервным смехом принялся откручивать крышку. Он чувствовал сейчас, что надо остановиться, что есть еще возможность это сделать, но он не мог это сделать, его несло.
Кальянов в конторе не оказалось, и он пошел в основное помещение – здесь все было брошено наспех, и Гарри без труда нашел искомое, вычистил и заправил, любуясь своими ловкими движениями. Потом выбрал одну из кроватей, со смехом превратил ее в гамак и улегся, раскачиваясь. Амулет, словно напоминая о себе, ткнулся ему в руку, но Гарри сорвал его с шеи и бросил через всю комнату – да пошел он!
Через пять минут он уже поднимался по тропе, на этот раз не с той стороны, с которой приходил обычно, не от Хогвартса, а к Хогвартсу, но прекрасно знал, что идет туда же. Было темно, как в могиле, а из всех звуков до него доносились только крик ночной птицы, да всплескивание рыбы внизу. Гарри пожелал свечей, но со свечами не получилось. Тогда он попросил звезды, и на этот раз все вышло. Он дотащился до камня и сел. Не на свой – на Снейпов. Разумеется, Снейпа не было. И не могло быть.
Гарри прищурился и посмотрел вдаль – на горизонте угадывались очертания замка. Наверное, в его окнах даже горел свет, только Гарри его не видел. Где-то там в гостиной, наверное, шептались Рон и Гермиона, а по коридорам бродил Филч с фонарем, выискивая миссис Норрис. Может быть, и не так, как было раньше, но уже опять привычная жизнь… А если перевести взгляд направо, совсем в другую сторону, то там, высоко над озером, будет кладбище. И, наверное, на него-то Снейп и смотрел.
Именно в момент этой мысли, кажется, и кончилось для Гарри все веселье. Лопнула струна, скручивавшаяся все последние дни. Лопнуло что-то в сердце и разлетелось во все стороны света. Гарри сполз с камня и лег на землю. Грязь забивалась в рот, ела глаза, мелкие, острые камешки забирались под воротник, ранили лоб и щеки, а Гарри катался по земле, царапал, ломая ногти, тропинку, кричал, рыдал, выл и все никак не мог и не хотел это остановить.
Но он оказался прав – настал миг, когда рыдания кончились и пришло блаженное забытье. А что еще нужно человеку, попавшему в такой переплет?
Впрочем, забытье, судя по всему, оказалось недолгим. В первую секунду, когда Гарри ощутил себя грубо вытряхнутым из него, и не просто вытряхнутым, а еще и очень мокрым, ему показалось, что идет дождь. Но после этого, поскольку вся комната теперь была залита светом, он разглядел Снейпа, стоящего над ним с ведром. Снейпа. С ведром.
– Да, хорошо еще, что Билл догадался, – раздался откуда-то слева мрачный голос Кингсли. – Нельзя было оставлять его одного.
– А я тебе что говорил?! Наркоман чертов! Встанете, Поттер, или еще добавить? – поинтересовался Снейп.
Он стоял совсем близко, и Гарри не удержался – даже несмотря на грозящее ему ведро – протянул руку и потрогал кончиками пальцев его щеку. Щека была самая настоящая, теплая. Снейп вздрогнул и отодвинулся. Поставил ведро, и, уничтожив воду, вдруг, вместо того, чтобы уничтожить также ведро, со всей силы ударил по нему ногой.
Гарри поежился от лязганья и сел, нащупывая палочку. Снейп устроился на соседней кровати. Кингсли что-то делал с окнами – оттуда доносился скрип.
Гарри хотел себя высушить, но вместо этого его вдруг начало рвать, прямо под ноги Снейпу и на свои колени. Ему было так хреново, что он не чувствовал и капли стыда. Когда он закончил, Снейп невозмутимо уничтожил все последствия, высушил одежду Гарри и наколдовал стакан с водой. Гарри жадно выпил ее. Снейп наколдовал еще воды и призвал ведро, чтобы Гарри мог прополоскать рот.
– Северус, у тебя есть что-нибудь, что дать ему прямо сейчас? – спросил Кингсли.
– Дома, – сказал в его сторону Снейп и обернулся к Гарри: – Так что заставило вас в мирное время начать проявлять суицидальные наклонности, Поттер?
И в этот момент Гарри понял две простых вещи – Снейп был жив и он ничего не знал о том, что произошло между ними.
– Объясните мне, какого черта вы во все это влезли, Поттер? – устало повторил он.
– Я искал вас, – тихо ответил Гарри. Внезапно он почувствовал ужасную боль: Снейп был жив, но его все равно что украли. Снейп был жив, но того Снейпа, какого знал Гарри, не существовало вовсе. Он знал, что должен радоваться, должен быть счастлив, но он не мог. Боль переполняла его до краев, и она была гораздо сильнее той боли, которую он испытал какие-нибудь несколько минут назад, она была бесконечной, потому что тогда, когда он знал, что Снейп умер, он по крайней мере знал, что у него, Гарри, было от него что-то, были воспоминания, которые никто не мог отнять. Он прикрыл глаза, чувствуя, как из-под век начинают течь слезы. Сейчас Снейп обсмеет его и будет по-своему прав. Должно быть, это и вправду было всего лишь безумием наркотических снов.
– Откройте глаза, Поттер, – велел Снейп.
Гарри помотал головой.
– Мне нужно понять, в каком вы состоянии, чтобы приготовить правильное зелье.
Снейп будет готовить для него зелье сам… Что ж, даже это не имело какого-то особого значения сейчас. Гарри еще раз отрицательно мотнул головой.
Вдруг слева захрустело выбитое стекло.
– Вообще-то мы собирались просить твоей помощи, – сказал Кингсли. – Северуса, как ты видишь, выписали несколько дней назад. Но, поскольку его дом похож сейчас скорее на эту курильню, чем на что-то, пригодное для жилья, он живет у меня, а вот лабораторию нам для него негде создать. По определенным причинам пока что нужно, чтобы он работал вне аврората, как и ты, собственно, поэтому я и хотел тебя спросить, нельзя ли занять под лабораторию одно из помещений в твоем доме на Гриммо. Помнится, там даже была лаборатория, только заброшенная.
Гарри распахнул глаза.
– Конечно, – воскликнул он. – И жить он тоже может у меня! – И добавил, встретив внимательный взгляд Снейпа: – Так же проще.
– Конечно, так проще! – обрадовался Кингсли.
– Кинг, – сказал Снейп, и что-то в его тоне Гарри очень не понравилось, – ты иди в трактир, а я разберусь с мистером Поттером и тебя догоню.
– Гарри, ты в…
– Ты иди, иди, – перебил его Снейп. – Я скоро буду.
Взгляд его, брошенный на Гарри, не предвещал ничего хорошего.
– Ну ладно, – вздохнул Кингсли, отходя к окну. – Ты и Гарри бери тогда с собой, его надо накормить. Запечатайте тогда здесь все.
Гарри проводил взглядом его широкую спину. Потом с вызовом посмотрел на Снейпа. В конце концов, если Снейп собирается работать у него на Гриммо, черта с два он, Гарри, будет выслушивать нотации. Детское время кончилось, он взрослый человек и имеет право делать со своей жизнью все, что хочет.
– У меня все было под контролем! – сказал он.
Снейп молча сверлил его взглядом.
– Сюда бы никто не сунулся до утра. Я взял кальян, а не трубку, значит, риска пожара не было.
– У вас все под контролем, – обманчиво мягко согласился Снейп. – А еще вам, конечно, в голову не пришло взять под этот самый контроль такие факторы, как стресс и вторую за день дозу.
– И что? – воскликнул Гарри. – Пусть сегодня мне было бы хреново, но я завтра же начал бы курс лечения. Я думал, что вы умерли. Как вы думаете, куда я еще мог с этим пойти?! Может быть, мне надо было пойти к Джинни: «Ты знаешь, дорогая, я тут, на минуточку, влюблен в Снейпа, но он умер…»
Он осекся, но конечно же, было уже поздно. Впрочем, наверное, это стоило сказать хотя бы ради редкого зрелища удивления Снейпа. Тот приоткрыл рот, словно силился что-то сказать, потом закрыл его. Несколько минут они с Гарри таращились друг на друга.
Потом Гарри рассмеялся:
– Что, еще не отпала охота читать мне мораль?
У Снейпа ноздри раздулись от ярости:
– Если вы решили шутить со мной, Поттер!..
– Нет, нет, – Гарри поднял руки вверх в примиряющем жесте. Это было так удивительно – то, что он почувствовал. Снейп был в ярости, Снейп был совершенно прежним, но Гарри чувствовал только любовь. Снейп при всем желании не мог навредить ему сейчас.
«Это моя игра и мои правила», – вспомнилось вдруг. Гарри на секунду сделалось страшно, что он опять спит, и он протянул руку и вцепился в руку Снейпа. Снейп, по всем его правилам, наверное, должен был отцепить ее, оттолкнуть, но он только смотрел на Гарри, как будто видел его в первый раз.
– Но почему вы решили, что я умер? – наконец спросил он.
– Наверное, проще показать, – ухмыльнулся Гарри. Он знал, что это может уничтожить все, что у Снейпа еще оставалось к нему, любые зачатки доброго отношения, что, возможно, Снейп будет насмехаться над ним вновь и вновь, где бы они ни встретились, но Гарри чувствовал себя невероятно, невыносимо свободным.
Моя игра – мои правила. Никто не может мне навредить.
– Давайте, – подначил Гарри. – Вы же хотели посмотреть.
Он отпустил руку Снейпа, и, устроившись поудобнее, открыл разум. Последний визит к Снейпу в Мунго, четыре встречи, одну за другой, и сегодняшнюю прогулку к камням. Снейп действовал довольно бесцеремонно, быстро оставлял одно воспоминание, переходил к другому, потом снова возвращался к прежнему. Наконец он опустил палочку. Гарри выдохнул, ожидая реакции. Вся его бравада сдулась в один миг, он почувствовал себя беспомощным и жалким.
Снейп молчал. Несколько минут молчал и отводил взгляд, который так нужен был сейчас Гарри. Потом наконец заговорил:
– В мрачности Кингсли, пожалуй, была моя вина. Он надеялся, что я успею создать антидот к антидоту, но, поскольку я пришел в себя лишь десять дней назад, мое здоровье было еще слишком слабым, я при всем желании не мог проводить долгие часы у котла и не уложился в срок.
Это признание потрясло Гарри, наверное, не меньше, чем сам тот факт, что Снейп был жив. Снейп признавался в слабости и тем самым равнял его с собой!
– Сметвик, безусловно, ошибся и ввел в заблуждение вас, – продолжил, между тем, Снейп. – Я вовсе не собирался блуждать где-то разумом, уверяю вас. Из-за яда мой организм очень ослаб, и ему требовалось очиститься и набрать силу. Сметвик, который не слишком силен в легиллименции, попытался проникнуть в мой разум, но я встретил его окклюменционными барьерами, из-за чего, вероятно, он и сделал эти потрясающие своим идиотизмом выводы.
– Понятно.
Гарри опустил голову, ожидая приговора и собственному идиотизму.
– Признаю, что частично попытки взлома ему удались. После нескольких его визитов мне приходилось штопать разум, а это в моем положении было не слишком легко. Видимо, в один из таких моментов вы, будучи очень нестандартным волшебником, и сделали каким-то образом слепок моей личности – тот самый, который остается на портретах. А смесь своим воздействием на определенные отделы мозга обеспечила вам доступ к этой части.
