Текст книги "Spandau ballet (или о чем не сказал в своих мемуарах Альберт Шпеер) (СИ)"

Автор книги: Мелф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)

Мне никто, никогда не делал так. И Маргарет. Я бы сгорел со стыда, если б попросил ее об этом. А услугами проституток я никогда не пользовался.

У меня было такое ощущение, что меня втянули в рай. За член.

Ширах оторвался от него только для того, чтоб сообщить мне:

– Только не дергайте меня за волосы, если что. Это очень неприятно.

Я не собирался ни за что его дергать. Я сидел на кровати и от избытка ощущений комкал простыню и покачивался взад и вперед, как филин, занимающийся гимнастикой… И еще я молил не знаю какого бога, чтоб это не завершалось. Никогда. Ощущения были не острыми, нет, – и оттого казались еще более чудесными. Это было просто очень сладко, очень нежно, упоительно. И когда Ширах бросил это, мне было обидно чуть не до слез… ну зачем?..

– Теперь ваша очередь, – прошептал он, – если вы не сделаете этого сейчас, то не сделаете потом уже никогда

Я не понял. У меня уже не было мозгов.

– То же самое?..

– Дурачок. То же мне не нужно. Мне нужно, чтоб его в меня сунули. Самое время. Он такой мокрый, войдет хорошо… ну пожалуйста, Альберт, ну пожалуйста…

– Бальдур… но… я…

– Черт, трудно с вами… И на кровати мы вдвоем не уместимся, и скрипит она, как…

Он расстелил на полу одеяло.

– Идите сюда.

Я выполнил его просьбу.

– Я бы лег на живот, но с непривычки вам так будет неудобно. Потому уж извините, сделаем так, чтоб вы уж точно не заблудились… – он стянул трусы и лег на спину, я видел, как у него стоит – так же, как и у меня.

– Теперь все, как с вашей секретаршей, которую вы трахали на столе, – пробормотал он, – точно то же самое, просто приподнимите мою чертову задницу повыше.

Я попробовал, он подтянул колени к груди, и я все понял. В самом деле, удобно… Ох, даже очень… даже очень…

Он сунул в рот большой палец и, кажется, прикусил его…

– Я… делаю вам… больно?

– Нет… просто… я могу заорать… – еле слышно простонал он, – Этого… не надо…

Да уж… в самом деле…

– Альберт, Альберт… не спешите только пожалуйста… помедленнее…

Я не нуждался в этом предупреждении. Я первый раз был с мужчиной – и, благодаря Шираху, представлял себе, что может чувствовать тот, с кем обходятся грубо. Я был крайне осторожен. Крайне.

Я специально не описываю то, что чувствовал я. Никогда больше я не желаю пережить такое, хотя это было самым острым, самым отъявленно диким сексуальным удовольствием в моей жизни. Потому что это было – иллюзией. Да. Этот змееныш, Ширах, все-таки добился от меня этого, притом что все-то он врал. Он не любил меня. Он не был влюблен. Его интересовало только это. Я входил в него и смотрел ему в лицо... Нет, не нужно ему ничего от меня, кроме этого. Ему ни от кого ничего, кроме этого, не нужно. Ему вообще ничего, кроме этого, не нужно…Я не удивился бы, если б он назвал меня чужим именем.

Может, я думал так потому, что ни разу, никогда в жизни не видел – и это шокировало меня – чтоб кто-то получал такое удовольствие от секса. Одеяло под ерзающим Ширахом давно пошло складками, и он уже лежал спиной на голом ледяном полу, но не чувствовал холода – может, потому, что позвоночник у него то и дело прогибался так, что он опирался об пол только лопатками и затылком. Он мучительными усилиями не издавал не звука, хорошо бы не прокусил себе палец до кости…Но я видел его лицо, которое кривилось в невозможной гримасе, думаю, он жмурил глаза с такой силой, что от трения могли бы вспыхнуть ресницы, по его лбу струился пот, щеки в какой-то момент заблестели от слез… Его левая рука сжалась в кулак, которым он иногда так долбил по полу, что я боялся, не разбил бы в кровь.

Я кончил раньше, чем он, и он разжал руку, схватился за свой член и двумя прикосновениями довел себя до того, что переживал я, сидя рядом и созерцая веселенькие оранжевые звездочки перед глазами.

Я не мог на него смотреть, как он лежит на этом сбившемся одеяле, весь в семени и спереди, и сзади, и дышит все более ровно. Вот сейчас не хватало, чтоб вспыхнул свет. Картинка та еще. Я сижу на полу со спущенными трусами, и Ширах валяется на одеяле головой к стене, то бишь – предъявляя любопытному взору охраны свое опавшее сокровище между раздвинутыми, забрызганными спермой бедрами… Восхитительно.

Я только хотел что-то ему сказать, ну, что пора встать и привести себя в порядок, хотя бы, как он повернул ко мне голову.

И – нет, так нечестно – его лицо было таким же, как в моем сне. Камеру освещал только блик прожектора, я не видел его лица отчетливо, но мне хватило того, что я видел. Он улыбался счастливой, безумной улыбкой.

Иллюзия, подумал я, да. Но не только я строил иллюзии. Ему же кажется то, чего нет и не будет. Боже. Я ведь действительно не могу ему дать того, что ему нужно.

– Альберт, – пробормотал он, как сонный, – Альберт.

– Да.

– Вам… было неплохо, да?

Этот совершенно наивный – если не брать во внимание мизансцену – вопрос…

– Бальдур, конечно, мне было хорошо, – тихо ответил я, отвернувшись. Мною овладел непонятный стыд.

– Вы… вы… спасибо вам, Альберт.

Я не смотрел ему в лицо, но мое имя он произнес странно, через спазм, и я тут же обернулся. И увидел, что по его щекам катятся слезы.

– Я больше никогда, – сказал он, – даже не подойду к вам. Вы… отдали мне… что смогли. Это… слишком ценно… Вы не могли быть нежным. Но вы… так старались…

– Бальдур, – он сводил меня с ума своими словами и слезами, я отец шестерых детей и не могу спокойно смотреть на слезы, вот такие слезы, когда плачут не для того, чтоб привлечь внимание, – Бальдур. Ну что ты. Хватит, ну же.

Я лег рядом, прижал его к себе и стал гладить по волосам, и он, словно получив желаемое, перестал хлюпать и прижался ко мне тесно-тесно. И с ним было хорошо-хорошо. И я не мог оторвать руку от его волос, просто приятно было гладить, и приятно было, что ему это так нравится. Может, именно в этот момент я дал ему то, о чем он просил. А просил он не секса, а нежности. Хоть немного, но – настоящей. Но об этом – не надо…

Лучше не надо.

Эл ни о чем меня не спросил. А я, вернувшись к себе, дал себе обет, что никогда больше ничего такого со мной не произойдет. Не потому, что я презираю его или себя, но потому, что для меня это – слишком много. Когда спишь с мужчиной, входишь в него – забираешь его себе, принимаешь его. Я не могу впустить в свое сердце еще и это, или оно разорвется. А я должен жить. У меня же дети.

Он выполнил обещание. Никогда больше не подходил ко мне и не заговаривал со мною прямо, разве что, как обычно, отпускал язвительные реплики на мой счет, я отвечал тем же.

Какой-то журналист-англичанин, пробившийся к нам сквозь все бюрократические кордоны, спросил у меня о причинах такой враждебности.

– Ссоры случаются даже в лучших семействах, – ответил я. И поймал взгляд Шираха. Он одобрительно мне подмигнул.

Мы все тут звезды балета. Внимание мира не сводит нас с ума. Так уж сложилось.

Но чтоб мы не сошли с ума сами, пусть каждый день продолжается одно и то же…