Текст книги "Letters to Steve (СИ)"

Автор книги: may4090

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

Письмо удивляет. Если Баки в очередной раз кроет, ему следовало бы хоть раз послушать Стива. Ведь для него никакой разницы между ними просто не существует.

И на этом он пропадает. Отправляет письмо, избавляется от телефона и исчезает восвояси.

Стив знает, что на все есть свои причины. И никак не может найти себе места.

Возможно, об этом Баки предупреждал с самого начала. Возможно, он сумел выковырять из окружающего мира какие-то ответы, в чем-то простить себя и двинуться дальше. А вот Стив – нет. Так и застрял в попытках наверстать упущенное.

Ему обидно. У Баки нет права так поступать. Они все еще друзья в глубине души. И дорога у них одна.

***

– Чего ты еще хочешь от меня, Стив? – Тони устало трет глаза. – Этот человек… Барнс… он ведь убил их. Ты знаешь это, ты сам пришел ко мне с проклятой папкой! Я ради тебя практически надвое переломил себя. Не кинулся искать. Ты хоть представляешь, как это сложно?

Стив упрямо поджимает губы. Он не знает, чего хочет. Гарантий? Что Тони не тронет Баки, если однажды… если однажды что? Слишком уж это горькое «если».

Они сидят в кабинете Тони, и на этот раз оба смотрятся в нем чертовски негармонично. Нет, здесь все, конечно же, Тони под стать. Удобно, современно, в чем-то броско и чертовски дорого.

Только вот сам Тони выглядит отчаянно усталым, и Стив впервые замечает это за очень долгое время. Ему неуютно в деловом костюме, на щеке – глубокая ссадина (и откуда только взялась?), дизайнерские часы впиваются в запястье. Никакого алкоголя, бравады и даже злой иронии. Ему бы сейчас в тишину лаборатории, а не со Стивом отношения выяснять.

– Хватит уже, дырку во мне просверлишь! Я поднял, наверное, миллион записей. Смотрел и смотрел. Ваша эта драка на мосту… Я знаю, что он поехавший. Можешь не объяснять в тысячный раз. Просто все еще не понимаю, на что ты сам-то вообще рассчитываешь?

– Я тоже уже не понимаю, – Стиву нужен совет. И он пришел за ним совершенно не к тому человеку.

– А я – уж тем более! Знаешь, что мне интересно на самом деле? Твоя мотивация. – Тони тычет в него пальцем, и Стиву кажется, что его рука – рука человека, этими самыми пальцами создавшего, наверное, весь облик современной электроники – слегка дрожит. – Откуда она берется в таких количествах? Ты или сам сумасшедший, или что-то недоговариваешь.

– Это сложно, – Стив качает головой.

– Некоторые вещи сложными только кажутся. А на самом деле он тебя однажды прикончит, – Тони делает глубокий вдох. И как так получилось, что он не курит? – Его же переделали. Влезли в мозги, все там переформатировали. А ты почему-то отказываешься это признавать. Да о чем я говорю? Потому что ты Капитан чертов Америка! Вот почему!

– Ты его не знаешь.

– Да ты тоже, Роджерс! Ни черта его не знаешь! Ты же созависимый. От психа. А это уже никак не исправить. Даже наркоману в чем-то можно помочь, а созависимому нельзя.

Они замолкают, и это очень давящая тишина. В ней столько высказанных и невысказанных обвинений, столько обиды, что непонятно, существует ли вообще способ разорвать этот узел противоречий. Стив барабанит пальцами по столу. Тони сверлит его взглядом.

– Мне нужна помощь, – тихо произносит Стив, и они снова молчат, пораженные этим неожиданным признанием.

– Это точно. Только вот вовсе не в том, о чем ты просишь, – Тони наконец нарушает тишину, и в его голосе все еще ни малейшего намека на понимание. – В отношении Барнса я тебе помогать не буду и даже… как тебе наглости хватило меня об этом просить? У тебя команда. Они тебе доверяют, между прочим.

– И что?

– И то, что сам ты помешался на своем Барнсе. Допустишь ошибку, которая вам всем дорого обойдется.

Стив уходит и хлопает дверью, искренне надеясь, что замок сломается и Тони придется сидеть в своем чертовом кабинете еще несколько томительных часов.

***

В конце концов, Баки ведь не такой, каким его видят все подряд. Он сам не выдержит однажды и снова выйдет на связь. Он и раньше пропадал достаточно надолго. Только бы с ним ничего не случилось.

Этого Стив страшится больше всего. Из-за этого приходит к Тони и получает от ворот поворот.

Из-за этого выкуривает полпачки крепких сигарет, стоя у подоконника и вглядываясь в темноту окон дома напротив в надежде, что что-то вдруг изменится: Баки наконец-то позвонит, или Тони как-то даст знать, что принял к сведению их разговор и отказал в помощи, потому что был не готов к такому повороту событий. Но ни того, ни другого не происходит. Стив только лишний раз убеждается в проверенной истине: хочешь что-то сделать хорошо – сделай это сам.

Он долго рассматривает фотографию, которую прислал Баки.

Он улыбается на ней, а Стив уже так давно не видел его улыбку не на карточках или на сканах старых газет. И он не может отогнать от себя глупейший укол ревности, адресованной незнакомцам, которым Баки, возможно, улыбается во время бессмысленных разговоров.

У Баки мокрые волосы, и на запотевшем зеркале за его спиной выведено неровное «До конца». Тонкая нить воспоминаний, крошечная деталь, настолько важная и дорогая для Стива, что Баки никакого права не имеет сообщать ему о том, что все прекрасно помнит, и тут же пропадать.

***

В конце концов Тони, конечно, оказывается прав. Он же чертов гений.

Миссия им предстоит ерундовая, но Наташа смотрит на Стива с сомнением и качает головой.

– Если бы я не знала, что это невозможно, сказала бы, что ты отвратительно выглядишь.

– Сыворотка перестает действовать, я снова не нравлюсь девушкам, – Стив чувствует, что шутка получается невеселая до безобразия.

– Не заставляй меня беспокоиться о тебе с такой завидной регулярностью. Это не особо галантно, знаешь ли, – ей приходится перекрикивать шум вертушки, ветер треплет рыжие волосы, уносит ее слова далеко в темноту.

– Я справлюсь, ты меня знаешь.

– Да, в конце концов, ты же Стив Роджерс.

– Капитан Стив Роджерс, – Стив улыбается, и Наташа хлопает его по плечу.

– Эта шутка была бы идеальной лет десять назад.

– Я стараюсь наверстать.

– Я пригляжу за тобой. Раз уж твоя пассия этим не занимается.

***

Наверное, дело в том, что Стив действительно ни на чем не может сосредоточиться до конца. Наверное, потому что сознание постоянно долбит глупая мысль о том, как нечестно Баки с ним поступает.

Можно вынести пулевое ранение, можно привыкнуть к одиночеству, можно разучиться доверять людям. Но вот потерять Баки снова – это пережить уже вряд ли получится.

Стив, конечно же, максимально сосредоточен и отдает верные распоряжения. Четкие. Молниеносные.

Он не имеет права подвести команду и на ошибку права не имеет. Только до себя ему нет никакого дела.

Он слышит вскрик Ванды, на периферии зрения замечает алую вспышку. Первая пуля жалящим укусом тут же вгрызается куда-то в живот, продирает внутренние органы. Новая форма окрашивается алым. Вторая – рвет ткань намного выше, от боли тут же становится тяжело дышать.

Стив стискивает зубы, хрипит что-то в коммуникатор. Еще одна вспышка – прямо рядом с ним, и взрывная волна отбрасывает его в воду.

Вода в легких. Знакомое ощущение. К счастью, он умеет не паниковать в ситуации, когда ему совершенно нечем дышать.

И нужно сделать над собой усилие и суметь выбраться на поверхность. Но вокруг очень темно, и вода затягивает похуже трясины. Он уже был в такой ситуации. И в этот раз вокруг него так много людей, которые могут прийти на помощь.

***

Каждый вдох отзывается болезненной иглой, впивающейся глубоко в грудь.

Голова болит, да еще и с правой рукой у него явно что-то не в порядке.

– У тебя не лицо, а один большой синяк, но ты все еще очень хорош, – Сэм находит в себе силы на не совсем колкую шутку, и Стив благодарен ему за это. – Знаю, что ты терпеть не можешь больницы. Слишком мало возможностей для деятельности. Но во всем этом определенно есть плюс: здесь тебя должны заставить выспаться.

– Как все прошло? – слова даются ему с трудом, голос ржаво скрипит. И дело вовсе не в отсутствии деятельности. Самые новые, самые современные – все равно больницы, все равно наполнены отвратительным фармацевтическим запахом. Таких он успел навидаться еще в той, далекой жизни. Откуда Баки старался забрать его как можно скорее, зная, насколько гордое самолюбие уязвляют подобные места.

– Замечательно. Если бы не твое позорное падение в воду, мы бы даже могли подать отличный отчет.

Стив усмехается, что тут же болью отзываются где-то в грудной клетке.

– Тут еще есть кое-кто, – Сэм закатывает глаза. – Я не уверен, что ты будешь рад его видеть. И он, кажется, тоже. Так что я могу прогнать, если хочешь.

– Не стоит, Сэм. Спасибо. Пусть уж притаскивается.

***

– Кэп, я тут кое-что прикупил, – Тони смотрит на Стива, черти пляшут в его глазах. Как будто он все преодолел, превозмог и вышел победителем из совершенно безвыходной ситуации. Как всегда.

– Надеюсь, не меня?

– О, нет, кое-что получше, – Тони протягивает ему папку. Стив берет ее в руки и начинает листать. В ней тонна страниц, не меньше. Хотя выглядит она как самый завалящий альбом для рисования.

– Это было просто, такие штуки хранятся в частных коллекциях. Знаешь, сумасшедшие извращенцы, которые выкупают их за баснословные суммы.

– Вроде тебя?

– Нет, мне он нужен был просто так, на всякий случай.

Стив давно не слышал, чтобы Тони говорил с ним так спокойно. Расслабленно.

– Как я и думал, там куча всякой ерунды. Архитектура. Городские пейзажи. Трущобные, по большей части. Все, как и ожидалось.

Стив листает альбом. Карандашные росчерки обжигают пальцы, оставляют на подушечках темные следы. Здания, улицы, прохожие, поезд. Странный рисунок-предсказание себе же в будущее.

Потом рисунки обретают живость. Такую, что Стив чувствует, как краска приливает к щекам.

Возможно, Стив приукрашивал и пытался вложить в зарисовки иллюзию жизни, которой так отчаянно не хватало ему самому в то время. Баки – красавец, каких поискать. С искрой во взгляде. Обозначенный лишь легкими штрихами. В движении. Бесстыдно обнаженный. Курит дешевую сигарету, рисуется изящным силуэтом на фоне окна. И в карандашных росчерках так много желания, что его не скрыть и за сотней слоев бумаги.

– Баки, – выдыхает Стив.

– Вот в чем дело-то, Кэп. Лучшие друзья, неразлучные с самого детства… Какая чушь! Я покупал чертов альбом и никак не мог подумать, что обнаружу в нем такое сокровище. У тебя, конечно, талант, рисуешь ты хорошо. И в Барнса влюблен до одури.

Стив молчит и впервые в жизни боится посмотреть Тони в глаза. Боится, что там мелькнут осколки человека, которого он никак не может отпустить.

– Я прав? Конечно, прав! Он такой красивый на твоих рисунках. Сколько бедному парню пришлось вертеться перед тобой без одежды, а?

– Я иногда столько держал его, что он замерзал. А Баки почти никогда не мерз.

Стив замолкает. Старк – последний человек, которому он хотел бы об этом рассказывать.

Тони вздыхает и наконец-то улыбается. Наверное, впервые делает это по-настоящему с самого их памятного разговора.

– Ты поступил со мной честно, когда рассказал о своих догадках. И я попытаюсь. Я отпущу ситуацию. Смогу отпустить.

– Кто-нибудь еще его видел? – Стив возвращается к альбому, пролистывает очень быстро.

– Пеппер, конечно же! Я просто должен был ей показать, чтобы убедиться в своих догадках.

– Все не совсем так, Тони.

– Ну, конечно. Как же иначе. Друзей же ведь только так и рисуют, я наивный дурак и полностью с тобой согласен. Ладно, возможно – возможно! – если бы ты меня не огорошил своими догадками про причастность Барнса к убийству… Пеппер не прониклась бы в нужный момент всей этой нашей трагедией, и показывать альбом мне было бы некому. Так что хоть что-то есть в вас двоих созидательное.

Стив смотрит на Тони. Ему хочется подавить бесконечную тоску в голосе, когда он пытается его отблагодарить.

– Знаешь, на самом деле, наверное, я тоже должен все-таки отпустить ситуацию. Раз уж даже ты это можешь. Это все плохо закончится, тут ты был прав.

Старк чуть ли не вздрагивает, услышав последнее замечание. Как будто решение Стива чем-то задевает его лично.

– Да что это такое, Кэп? Ты разве не готов был вообще на все наплевать ради своего Баки? А теперь все? Прошла любовь? Не узнаю тебя, – Тони даже садится на край кровати, чтобы посмотреть в глаза. С наибольшей эффективностью. – Если ты так отчаянно за него цепляешься, значит, оно того стоит.

Стив с усилием кривит губы в улыбке.

– С тобой бы сейчас поспорили вообще все.

– Да мне плевать, ты же знаешь.

Когда Тони уходит, Стив еще долгое время смотрит в сторону закрытой двери и пытается осмыслить произошедшее.

– Поздравляю, Бак. Ты внезапно получил один голос от Тони. Наверное, потому что ему срочно нужно было поспорить со мной.

========== XI. ==========

Дорога до квартиры дается ему гораздо труднее, чем он предполагал.

Отправиться туда – вообще не самое мудрое решение, потому что на самом деле его место на базе. Там намного проще в случае чего получить медицинскую помощь, от которой Стив как раз и пытается сбежать. И еще слишком много людей, и никаких шансов спокойно отлежаться, прийти в себя, привести в порядок расползающиеся мысли.

Сэм ничего не спрашивает. Довозит до места, коротко прощается и не предлагает помощи в преодолении последних ступенек до квартиры. То есть, по шкале ценностей Стива Роджерса, проявляет самый верх тактичности.

Стив поднимается к себе, раны неприятно саднят, даже голова слегка кружится. С большой неохотой он признает, что, может быть – может быть – не стоило сбегать так поспешно.

Зато в ящике он находит долгожданное письмо. И это значит, что с Баки все в порядке. И ему не все равно.

Стив нетерпеливо разрывает конверт и быстро достает листок. Хочет начать читать прямо на лестнице, но чувствует очередной укол боли в районе груди и приходит к выводу, что идея неудачная.

Бумага в его руках так поднимает настроение, что квартира особенно нравится ему. Уже не такая необжитая и безразличная. Вещи не на своих местах, книги переставлены, плед лежит криво. Когда ему снова захотелось жить здесь? Когда сюда стали приходить письма. Когда из-за этих самых писем ему захотелось сюда возвращаться. Домой.

Он аккуратно снимает куртку, открывает окно, впускает в помещение вечерний воздух и шум дождя. Включает негромкую музыку и садится за стол. Стул натужно скрипит под ним, и он тихо усмехается про себя. Сколько лет уже прошло с момента его встречи с Авраамом Эрскином, а он так и не смог до конца привыкнуть.

Отчаянно хочется лечь спать, пропустить тот момент, пока тело справляется с повреждениями. Во рту сухо. Но бумага в его руках горит нетерпением, подгоняет и все еще очень радует.

Роджерс, привет!

Я очень надеюсь, что письмо придет достаточно быстро, но ничего не могу гарантировать. Знаешь же все эти почтовые службы. В любом случае, я старался. Прямо с ног сбился все сделать вовремя. Хотя от меня мало что зависит.

Но если все сложится, я надеюсь, это тебя порадует. По крайней мере, ты сумеешь сделать вид, что рад.

Будешь сидеть … где, кстати? В гостиной? На кухне?

– На кухне, Бак, – Стив улыбается, на мгновение отрываясь от чтения. Нравится ему эта манера Баки – пытаться создавать видимость общения. В конце концов, если он старается и даже искренне задает вопросы (искренне же?), почему бы Стиву на них не отвечать.

Или в спальне завалишься с ним на кровать? У тебя же нормальная квартира? Ты не пытался превратить ее во что-нибудь такое армейское-безликое?

– С тобой была бы уютнее.

Надеюсь, в процессе чтения ты будешь улыбаться. Потому что я очень долго думал над этим письмом. Практически голову себе сломал (а она уже и так не очень, и лишние потрясения на мне плохо сказываются). И на тему этого письма меня натолкнули, конечно же, окружающие люди. Догадываешься, к чему я это?

– Понятия не имею.

Но не в этом сейчас суть. Суть в людях. Вот есть такие индивидуумы, которые умеют погружаться в себя и каким-то образом ничего вокруг не замечать. Их нужно просто направить в верное русло, дать толчок, отвлечь – и они уже больше ни на что не будут обращать внимание. Я сначала думал, что у меня лично будет целая куча проблем с окружающими. Но нет, Стив! Многим по большому счету плевать на то, что вокруг происходит, к такому выводу я пришел в процессе своего путешествия. Ты это замечал?

– Конечно же…

Вот и я тоже. Но что мы все обо мне? Короче, давай немного поговорим о тебе…

Стив дочитывает до конца и переворачивает лист. Текста с другой стороны подозрительно мало, обычно Баки рассуждает и рассказывает намного дольше. Да и почерк неразборчивый, как будто писал он второпях. В груди на мгновение селится неприятное чувство тревоги.

Во-первых, с письмами я тебе надоедать больше не буду. Этот этап мы прошли. Мне нужно было все понять и переосмыслить. И мне это удалось, во многом благодаря тебе. Так что это письмо станет в некотором роде финальной точкой. Надеюсь, ты поймешь, почему. Нам обоим пришлось пережить немало отвратительных вещей и нужно двигаться дальше. Ты смог простить себя, Стив? Я в чем-то смог.

Во-вторых, ты что… до сих пор это читаешь? Серьезно? Если ты дошел до этой строчки, значит – да. Стив, оно же ненастоящее, ты не заметил? На нем даже адреса твоего нет! Что я только что писал про людей, которые ничего вокруг не замечают? У меня для тебя плохие новости.

Стив на мгновение застывает каменным изваянием самому себе. Чувствует, как краска приливает к щекам, кровь шумит в ушах. Шутить так со стороны Баки будет довольно жестоко. И все же… И все же.

– Я просто… мне в голову не могло прийти, что ты прямо вслух отвечаешь, – знакомый голос вклинивается в мелодию, льющуюся по кухне.

Баки стоит, прислонившись к дверному косяку, и в сумеречном освещении его лицо – непостижимая головоломка из света и тени. Стив может придумать ему любое выражение. Но плечи его слегка дрожат от смеха.

Наконец-то Стиву хватит всего всего лишь двух шагов, чтобы преодолеть разделяющее их расстояние. Он поднимается, и Баки тут же тоже делает шаг вперед, протягивает руку, чтобы его удержать, произносит «Да сиди уже», и все это получается жутко неловко и нелепо.

Баки, самый настоящий, живой, из плоти и крови стоит посреди его квартиры и улыбается. Волосы у него растрепаны, футболка помята, в синих глазах горит веселье и гордость от собственной задумки.

– Я не мог просто так заявиться. Не знал, как ты отреагируешь. Потом ты начал читать и отвечать…

– Да как я, по-твоему, должен был реагировать, Бак? – Стив чувствует, что к нему наконец-то вернулась способность говорить. – Прогнать тебя, что ли?

Он протягивает руку, и это, возможно, неправильно, и Баки вовсе не готов к такому вторжению в личное пространство и вообще прикосновений не жаждет. Но Стиву плевать, даже если эту самую руку ему сейчас сломают. В этот момент он просто должен убедиться в том, что все происходит по-настоящему. Голова кружится все сильнее.

Баки качает головой, помогает ему подняться с несчастного стула и говорит ему что-то, но Стив почти ничего не слышит. Он может только думать о том, что у Баки очень теплая ладонь. А металлическая – такая прохладная, и было бы здорово просто полежать, положив ее себе на лоб.

И еще Баки, кажется, сердится, ну он точно недоволен тем, в каком Стив состоянии. И он ведет его в комнату к дивану, и все возмущается чем-то, и поддерживает, как будто оберегает, как будто ограждает от всего окружающего мира. Совершенно бестолкового и бессмысленного, когда его нет рядом. Теперь Стив это знает точно.

– С тобой с ума можно сойти. Больше года не виделись. За это время даже я уже стал смахивать на приличного человека. А ты как будто вот только-только с того самого берега дополз до дома, – и у Баки такая знакомая улыбка-ухмылка, что она почти притупляет пульсирующую в груди боль.

– Воды принесешь? – тихо просит Стив, и Баки закатывает глаза.

– Ну вот, начинается!

Но, конечно же, он уходит и возвращается почти тут же со стаканом, одеялом и футболкой. Ждет пока Стив напьется и очень аккуратно помогает ему избавиться от рубашки.

– Я вот вообще не понимаю, – произносит с недовольством, осматривая перевязку на груди Стива и ловко поправляя бинты. – Как ты умудряешься? Под твоим началом целая толпа людей и не только. С какими-то совершенно безумными способностями. Почему тебе вечно так достается?

– Я задумался о тебе, отвлекся – и вот результат.

– Я еще к тому же во всем виноват? – у Баки совершенно невозможные синие глаза, и Стиву в глубине души дико страшно, потому что сознание дурное, плывет куда-то, и непонятно, правда ли все происходит на самом деле.

– Более того, – произносит он, когда Баки, вроде бы удовлетворенный проведенным осмотром, помогает ему натянуть футболку – мягкую и идеально-разношенную. – Ты позорно сбежал в прошлый раз и перекинул все на Сэма. Так что теперь придется отдуваться.

Баки усаживается на диван рядом с ним, пытливо смотрит на него некоторое время и усмехается.

– Сэм – это один из твоих друзей, которые меня теперь ненавидят?

– Ты разбил его машину.

– Вот незадача.

Он снова смотрит на Стива, и что-то в нем меняется. Поза наконец теряет скованную напряженность. Ладонь правой руки он кладет на лоб Стива, снося невидимую преграду, которая, пожалуй, не могла не возникнуть между ними после стольких лет разлуки.

– Плохо тебе? – спрашивает очень тихо и обеспокоенно.

Стив пытается оценить свои ощущения.

– Мне очень хорошо и больно одновременно.

– Надо поспать, – произносит Баки уверенно. – Ты же знаешь, сразу станет легче. Я пойду поищу обезболивающие.

– Останься, – Стив настойчиво тянет его за руку, и Баки вздыхает.

– Да никуда я не денусь, только до кухни дойду.

***

Сам Баки абсолютно уверен, что еще долгое время может совершенно спокойно обойтись без сна, тем более еще только едва перевалило за полдень.

Но стоит Стиву уснуть на широком диване и начать тихо сопеть под боком, его тело тут же вспоминает старые привычки. Спать рядом со Стивом не так тревожно, у него успокаивающий и такой знакомый ритм сердцебиения, и ровное дыхание, быстро вгоняющее в сон.

***

Баки просыпается ближе к вечеру и тут же обнаруживает, что роджерсовские привычки никуда так и не делись. Стив уже практически лежит на нем и на всякий случай придерживает за рукав футболки, чтоб уж точно не сбежал.

Баки улыбается, прикладывает некоторое количество усилий, чтобы выпутаться из капитанских объятий, и все-таки ускользает на кухню.

Включает чайник, несколько мгновений стоит в задумчивости. Накануне все прошло… легко. Потому что все эти лекарства, и обезболивающее, и общая усталость кого угодно выбьют из колеи. Сейчас уже так не выйдет.

У Стива, конечно же, есть непростые вопросы, и на них придется ответить. И поучаствовать в Серьезном Разговоре, которого Баки на самом деле боится до чертиков.

Он забывает один момент. Стив – это Стив. И вспоминает об этом, только когда теплые и сильные руки уже смыкаются на его талии, и Стив зарывается в его волосы.

Они стоят так несколько мгновений. И не нужно ничего говорить, потому что все уже давно понятно.

– Я проснулся и подумал, что это все бред, – наконец нарушает молчание Стив. – Что ты мне приснился. Потом услышал, что ты тут… Как это все вообще получилось? Почему ты приехал?

– Потому что ты начал вытворять глупости. И потому что попросил приехать. Тогда, по телефону.

Стив прижимается к нему сильнее. У него самые теплые на свете объятия.

– Если бы я знал, что все так просто.

– Мне было интересно, когда ты попытаешься перезвонить. Я впечатлен тем, что ты выдержал аж три дня. И я вообще впечатлен твоей выдержкой.

Баки расцепляет объятия Стива мягко, но настойчиво, поворачивается к нему лицом. Хочет отвести на диван, но не успевает.

Губы Стива на вкус горькие от лекарств, а его дыхание опаляет жаром. Он тянется к Баки, и в этом движении – отчаяние и исступление, разлука, такая глубокая и невыносимая, что забыть ее уже никогда не получится.

Они тянутся друг к другу и хотят забрать все до конца, и так боятся оставить хоть что-то, и так боятся причинить боль, потому что ее и так уже было в избытке. И дыхания уже не хватает, и никогда уже в их поцелуях не будет былой сладости. Но сейчас они вместе, и это самое главное.

***

Они сидят на диване, дышат одним воздухом, и их руки переплетены, потому что только так и можно смягчить, стереть все острые углы, в которые превратилась жизнь.

– А вот что касается вопроса, как… Это, конечно, было непросто. Понимаешь, не с моим багажом за плечами, да и вот с этим, – Баки кивает на металлическую руку, – путешествовать первым классом. Нужно очень много скрываться и договариваться. Или очень много денег. Короче, все было крайне трудно, пока один из твоих супер-богатых друзей не связался, и…

Стив вцепляется в его руку с такой силой, что, наверное, останутся синяки.

– Да быть не может!

– Может. У нас даже есть условие: я тебе должен это лично передать, чтобы ты точно поверил.

– Я все равно не верю.

– И тем не менее.

Баки чувствует, как Стив прижимается к нему, как будто все еще пытается удостовериться, что все по-настоящему.

У них есть целая ночь друг для друга. С неверными прикосновениями и нервными вопросами. С разговорами обо всем на свете. С возможностью хоть раз уснуть под утро, чувствуя близость одуряющего счастья.

– Ладно, я сейчас настолько шокирован, что даже не знаю, что сказать. Нам нужно будет поговорить с ним, но, наверное, попозже… Зато я теперь понимаю, почему он меня чуть не придушил тогда в больнице. Когда я сказал, что ты мне уже не особо сдался и нужно двигаться дальше.

Баки утыкается в плечо Стива и тихо смеется.

– Поосторожней с громкими заявлениями, Роджерс. Приходится, конечно, тебя терпеливо сносить, пока тебе так хреново. Но ты очень скоро будешь в норме.

– Это точно, – Стив аккуратно касается волос Баки, пропускает длинную прядь между пальцев, как мечтал сделать с самого письма, в котором фигурировала чугунная ванна на ножках. – Пересмотрим твои письма, а? В них есть некоторое вопросы, на которые я готов ответить.

– Ты на полном серьезе их не выкинул?

– Неа.

– Ладно, у меня как раз тоже накопилась пара десятков фотографий. Там есть места, которые я просто обязан буду тебе показать.

Комментарий к XI.

Есть еще небольшой бонусный кусок про Наташу. Но он не совсем вписывается стилистически, поэтому частью общей истории его не подать =(

Но желающие могут почитать в дневнике http://may4092.diary.ru/p210139479.htm

========== Бонус, Наташа ==========

Комментарий к Бонус, Наташа

Блиц-опрос общественности показал, что бонус не убивает всю концепцию =) Можно воспринимать или не воспринимать его частью истории. По желанию.

Наташа выбирает самое неудачное время, чтобы вломиться в квартиру Стива.

Она шпионка высокого уровня – проникает через окно – и Стив обнаруживает ее слишком поздно, когда она уже стоит посреди его спальни.

– Роджерс, ты можешь сколько угодно говорить, что у тебя все в порядке, но прошло уже достаточно времени, чтобы ты вполне оправился и вернулся на базу. Торчать на одном месте – это на тебя не похоже. Так что-либо у тебя не все в порядке, либо…

– Ты должна уйти, – перебивает ее Стив, надеясь, что звучит достаточно убедительно.

Брови Наташи ползут вверх. Она заговорщицки улыбается.

– Это твоя пассия? Все-таки явилась к тебе? Тогда прошу прощения, уже ухожу.

Баки заходит в комнату еще до того, как она успевает направиться в сторону окна. Стив мысленно чертыхается. Не было никаких шансов, что он задержится в душе на лишние десять секунд, но надежда умирает последней.

Наташа тут же принимает оборонительную стойку, и Баки, конечно же, замечает, как ее рука замирает в опасной близости от пистолета. Откуда у нее берется выдержка не выхватить его тут же, Стив может только гадать. Возможно, все дело в том, что у Баки на голове полотенце, из-за чего он выглядит не особо агрессивно.

– Кэп, у тебя в спальне Зимний Солдат. Это нормально? – она говорит очень спокойно, но в ее голосе столько стальных ноток, что впору гвозди забивать.

Стив мысленно просчитывает несколько вариантов развития событий. Пытается определить наиболее безболезненный и начать действовать.

Баки каким-то образом умудряется активировать самые древние свои рефлексы. В обход желания занять боевую позицию.

– Кэп, у тебя в спальне красивая девушка. Вот это уже точно из ряда вон…

Наташа понимает, что в этот раз есть шанс сначала разобраться, а уже потом переходить к драке, и руку опускает.

Стив чувствует, как рвется нить звенящего напряжения, натянутая в воздухе. Баки продолжает гнуть свою линию.

– Так что там у тебя за пассия? Я точно что-то об этом слышал…

На лице Наташи появляется призрак улыбки, и Стив внутренне расслабляется. Отвешивает Баки подзатыльник, не особо беспокоясь, что ему вообще-то может прилететь в ответ.

– Ты моя пассия, придурок отмороженный…

Наташа шумно вздыхает, и смотрит на Стива совершенно нечитаемым взглядом.

– Ты же не хочешь мне сказать, что все это время…

– Послушай…

– С другой стороны, это многое объясняет! – она внимательно смотрит на Баки, а затем устало опускается на стул. – Получается, Клинт был прав.

– В чем? – аккуратно уточняет Стив. На какое-то мгновение ему начинает казаться, что из этой ситуации еще можно выйти с минимальными потерями.

– Что твоя девушка существует в природе, но вовсе она никакая не девушка, – шипит Наташа.

– Кто такой Клинт? – с интересом уточняет Баки.

– Помнишь, ты спрашивал, остались ли у меня друзья, которые тебя не ненавидят?..

Наташа переводит взгляд со Стива на Баки.

– Поверить не могу, Роджерс! Пока мы пытаемся понять, жив ли ты морально и физически, ты тут трахаешься с Барнсом! У вас есть алкоголь? У вас нет алкоголя… конечно же. Кто-нибудь еще в курсе про него?

– Только Тони, – почти шепчет Стив, и ему чертовски жаль, что под рукой нет «Полароида», привезенного Баки, потому что выражение лица Наташи должно быть запечатлено в веках.

– Подробности твоей личной жизни знает только Тони?

– Это довольно сложная история…

– Так, все, ребята, я пошла!

========== Бонус, Сэм ==========

Отпускать Баки не хочется как от смерти, но Стив прекрасно понимает, что это глупо и уже смахивает на манию. К тому же «Я до магазина на углу» – звучит достаточно безобидно. Да и Баки больше похож на человека, который планирует ненадолго выйти и дома, а не бежать тут же в Аргентину.

– Если ты меня тут бросишь в таком состоянии, то никогда себя не простишь, – предупреждает Стив больше для проформы, и Баки в ответ очень знакомо качает головой.

– Да ты просто симулируешь.

Дверь за ним захлопывается, Стив ощутимо вздрагивает и тут же одергивает себя. Самая большая глупость, которую он сейчас может сделать – это начать насильственно привязывать Баки к себе. Даже в вопросах закупки продуктов. Так что собственные заморочки временно придется засунуть куда подальше и просто научиться демонстрировать доверие не только на словах.