Текст книги "Паладин (СИ)"

Автор книги: May Catelyn

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

Воля королевы

  Говорят, что, когда с небесного свода срывается звезда, нужно закрыть глаза и загадать самое заветное желание. Аерин вглядывалась в полуночный бархатный полог, накрывающий уставшую за день землю. Она поплотнее закуталась в свой плащ, подбитый мягким кроличьим мехом, стараясь спрятаться от зябких поцелуев все еще холодного ветра, который свободно разгуливал здесь. Караульные на стенах в который раз не заметили бесшумную поступь маленьких ног и тень, промелькнувшую на винтовой лестнице. Одна из башен замка Лидс на озерном острове, где Алиенора со своим двором решила встретить приход весны, стала для Аерин любимым местом уединения. Здесь она могла побыть вдали от шумных придворных, представить, что вокруг нее нет ни души, что она плывет на большом корабле в бушующем море среди диковинных чудовищ и русалок.

      Внезапно крохотная светящаяся точка прочертила серебристый след в темно-синем полотне неба, и девушка, замерев, прикрыла дрожащие веки, обращая свои мысли к Всевышнему и его ангелам, прося о том, чтобы рыцарь Мелбри простил ее за обман. Мудрая королева была права: никого другого на этом свете Аерин не пожелала бы себе в мужья.

      В безмолвии, нарушаемом лишь ветром, она слышала стук собственного сердца. Вдруг в нескольких шагах от нее на каменный выступ крепостной стены приземлилась большая круглоголовая птица. Лесной филин уставился на Аерин янтарными омутами блестящих глаз, как будто изучая ее. Испуг от неожиданной встречи длился не долго, и девушка тоже принялась наблюдать за таинственным гостем. Ей понравился пестрый узор его крыльев, блестящие острые коготки, любопытный и немного удивленный взгляд из-под косматых бровей-перьев. Она слышала, что филины – очень мудрые птицы, и посчитала его появление хорошим знаком.

– Мне рассказывали, что волшебник Мерлин тоже любил оборачиваться филином, чтобы наносить тайные визиты, – раздался совсем рядом от нее так хорошо знакомый голос. Рыцарь Уильям Мелбри подошел незаметно, пока Аерин засмотрелась на птицу, его шаги утонули в завываниях ветра.

      Предупредив ее вопрос, он сухо добавил: – Довольно неосмотрительно выходить по ночам из своих покоев. Здесь тоже немало охотников до молоденьких и беспечных девиц. Пойдемте, я провожу вас обратно.

      Аерин виновато посмотрела на крестоносца, пытаясь уловить в его лице хоть капельку того расположения, которое видела раньше. Все бы отдала она за те утренние часы, когда он обучал ее своему искусству. Но теплая зелень в его глазах сейчас была незаметна, отчего взгляд казался еще более суровым. «Я так и останусь для него лгуньей. Как можно доверять женщине, которая выставила его дураком при самой королеве?» – думала Аерин, блуждая в своих мрачных мыслях.

      Заметив, что ветер усилился, Уильям вдруг уверенным жестом накинул капюшон плаща на ее голову. «Делма тоже сделала бы так,» – с приятным удивлением отметила Аерин, вспомнив свою заботливую и любящую няню. Он шумно выдохнул воздух и не терпящим возражений взглядом показал на лестницу, ведущую вниз.

–

      Судьба рыцаря Мелбри и его спутницы должна была решиться по возвращении короля Генриха из Нормандии.

      Уильям обучал королевских сыновей владению мечом, особо отмечая юного Ричарда, который от природы был ловок и бесстрашен. Аерин же пока отдали на попечение фрейлин. Днем она должна была чинно восседать в самой светлой зале за вышиванием приданного для будущего младенца королевы, а вечером присоединяться к веселой придворной жизни.

      Алиенора не любила скучного времяпрепровождения, даже сейчас, ожидая ребенка, не желала сидеть взаперти. Она спокойно совершала длительные прогулки, тренируя великолепного охотничьего сокола, а вечерами собирала свой пышный двор, где звучали полные любви песни ее восторженных трубадуров. Королева мечтала снова оказаться в родном Пуатье, где сможет в полной мере наслаждаться прекрасной поэзией и теплыми южными ночами, устраивать турниры, где благородные рыцари смогут показать свою отвагу и готовность служить Прекрасной Даме.

      В тот вечер блестящее общество вновь развлекалось танцами и музыкой, игрой в шахматы и кости. При дворе постоянно царила атмосфера рыцарского романа, и каждый с охотой погружался в нее. Аерин казалось, что ее сердечко разорвется каждый раз, когда крестоносец увлекал в танце очередную красавицу из окружения королевы или, приподнимая брови, одаривал кого-нибудь своей лукавой полуулыбкой.

      В Хартфорде Аерин не учили танцевать, и сейчас она тихо сидела у стены, пряча глаза от слишком откровенных мужских взглядов. Мелбри увлеченно рассказывал что-то, обступившей его стайке возбужденно щебечущих дам, когда одиночество Аерин было нарушено. Около нее оказался высокий французский рыцарь из ближайшего окружения Алиеноры. Он показался ей очень внимательным и учтивым, но, несмотря на пышные речи, его глаза оставались совершенно пустыми и бесстрастными. Проницательная девушка быстро почувствовала фальшь. Стараясь быть вежливой, она выслушала все комплименты в свой адрес и собиралась, извинившись, покинуть место подле него, но тяжелая ладонь опустилась на ее руку, не давая оторваться от скамьи.

      Гийом де Бетюн привык к тому, что его изысканные манеры легко пленяли юных особ, тем более, что все придворные сейчас наблюдали за ним. Если девушка уйдет так внезапно, его, вне всякого сомнения, поднимут на смех, как зеленого юнца, который не смог угодить даме. Француз придвинулся ближе и, приподняв скованную железной хваткой руку Аерин, страстно поцеловал тонкие пальцы, заговорщически улыбаясь своим друзьям. В ту же секунду маленькая пленница вырвалась из его пятерни и залепила незадачливому кавалеру звонкую пощечину, оставив ярко-розовый след на холеном лице де Бетюна.

      Его глаза наполнились дикой яростью. Никто не смел так оскорблять наследника старинного прованского рода, тем более на глазах у всего двора. Он с трудом сдержался, чтобы окончательно не уронить себя.

      Не прошло и минуты, как подле них оказался Уильям, каждый, кто видел его в этот миг, мог поклясться, что его взгляд мог прожечь дыру во лбу французского дворянина. Они без слов поняли друг друга и вылетели во двор, обнажив оружие.       Теперь острые клинки боевых мечей не были скрыты воловьей кожей, каждый выпад, каждый удар мог оказаться смертельным. Крестоносец уже не сдерживал свою ярость, искусно отражая атаки француза, постепенно загоняя его в ловушку. Их окружили придворные, пытаясь образумить и уладить спор миром. Но решающее слово было за королевой. Она, увидев происходящее, тут же повелела противникам вложить мечи в ножны. Ей уже рассказали о наглом поступке де Бетюна, но с Мелбри и тяжелой на руку сиротой все же нужно было что-то решать. У девушки не было близких, которые могли защитить ее честь, только скорейшее замужество послужило бы гарантией безопасности.

      Поэтому, как только разгоряченные схваткой соперники смирили свой гнев, извинившись за столь недостойное поведение, Алиенора призвала Уильяма к себе в покои и там, вдали от чужих ушей, объявила ему свою волю: завтра двору будет объявлено о помолвке благородного рыцаря Мелбри и девицы Аерин.

      Потрясенный этими словами, крестоносец поспешно покинул королеву, тяжелые думы не отпускали его. Даже перед боем с сарацинами он не был встревожен так, как сейчас, размышляя о девушке, которая занимала его мысли с того самого дня, когда к ее ногам упала сюркотта оруженосца. Был ли он готов связать свою жизнь с этим юным созданием? Ему казалось, что его сердце уже давно срослось с железом боевого доспеха. Есть ли в нем место для новой любви?

Гости

  Ранней весной снег начал таять под властью окрепшего солнца, на деревьях набухли первые душистые почки, а сладкоголосые заезжие менестрели уже разбрелись по окрестным замкам, смущая сердца юных девушек.

       В замке Хартфорд было не до веселья. Старая графиня скончалась, и теперь все были погружены в траур. Вдова Гилберта де Клера всегда недолюбливала свою свекровь, но должна была признать, что ей не хватало ее дельных советов, особенно по ведению огромного хозяйства и управлению слугами, за которыми нужно было зорко следить.

      Кейтлин де Клер подошла к небольшому окну, выходившему прямо на двор, вымощенный камнем, и увидела двух всадников, которых стражники впускали через массивные ворота. Когда они подъехали поближе и спешились, отдавая слугам поводья своих крепких низкорослых коней, графиня замерла. Их длинные густые волосы и бороды медного оттенка, шафрановые плащи поверх простых льняных туник, подпоясанных грубыми ремнями, были ей знакомы. Воины ее брата – Верховного короля Ирландии Мак Лохлайна, выглядели именно так. Кейтлин тревожно стиснула каменный подоконник. Что же понадобилось ее воинственным землякам в замке Хартфорд? Она поторопилась в покои сына, чтобы узнать первой о том, зачем пожаловали загадочные гости.

      Старший сын графа де Клера любил сидеть в массивном кресле, украшенном резьбой и инкрустацией, в котором когда-то его отец принимал посетителей. Вот и сейчас он не отказал себе в этом удовольствии, повелительно разместив руки на широких отполированных подлокотниках увенчанных львиными головами. Холодные серо-голубые глаза казались почти рыбьими и от этого придавали своему хозяину жутковатый отталкивающий вид, несмотря на его юный возраст и тонкие черты лица.

      Вошедшие приветствовали Кейтлин де Клер с надлежащей учтивостью, как особу, принадлежащую к королевской семье. Она объяснила им, что случилось с графом Гилбертом во время зимней охоты, и что теперь главой дома де Клеров стал Роджер.

      Самый старший из ирландских гостей, казавшийся мифическим великаном из-за своих мощных рук и длинной бороды, произнес:

– Мы не будем долго объясняться с тобою, граф Хартфорд. Хотелось бы поскорее завершить то дело, за которым прибыли сюда. В твоем доме живет сирота по имени Аерин. Ее дед лорд Бриан Мак Кейн желает вернуть девушку в семью. Гилберт де Клер давал на это свое согласие и разрешил нам приехать.

      Потрясенная Кейтлин де Клер увидела, как Роджер резко изменился в лице и на секунду замер в своем парадном кресле, рассматривая мрачных длинноволосых жителей изумрудного острова, но не подал вида, что впервые слышит сказанное ими.

      В памяти графини явственно предстал тот дождливый серый день, почти семнадцатилетней давности, когда несколько всадников прибыли в Хартфордширский замок и передали ей письмо от брата. Она вспомнила, как долго не могла осознать смысл написанных им слов, как увидела маленький кричащий сверток на руках у полноватой, слегка неряшливой ирландки, которую король просил также оставить при ребенке. В тот момент Кейтлин показалось, что ей не снести позора перед Гилбертом, которого она должна была просить принять под свое покровительство незаконнорожденную дочь Верховного короля Ирландии. Никто не узнал, кем на самом деле была синеглазая девочка-сирота, выросшая вместе с их детьми, а затем прислуживавшая старой графине. Мысли Кейтлин были прерваны резким голосом сына, в котором читалась насмешка:

– Что ж, благородные воины зеленого острова, я бы с радостью передал вам в руки вашу голубку, но, увы, она упорхнула из гнезда. И мы не знаем, где ее искать.

– Твоему сыну не следует так шутить, Кейтлин! Сейчас мы в твоем доме и пришли сюда по доброй воле. Надеюсь, вы поможете нам вернуть девушку!

      Взгляд Роджера тревожно застыл на мощной кисти говорившего с ним ирландца, сжимающей рукоять широкого меча и готовой в любой момент вырвать его из ножен.

      Он нервно сглотнул, чуть приподнялся на своем роскошном сидении и сказал уже более серьезно:

– У меня есть подозрения. Возможно, она сбежала с неким рыцарем по имени Уильям Мелбри в тот день, когда он дерзко нарушил свои вассальные клятвы. Они втайне от отца и меня начали встречаться этой зимой. Все мои увещевания образумиться и угрозы посадить её под замок не подействовали на своевольную девчонку. Увы, он опытный соблазнитель и я не смог предотвратить их побег. Нужно поехать в город и разузнать, куда направился вероломный Мелбри. Надеюсь, вы спасете нашу дорогую Аерин от бесчестья, ведь она мне как родная сестра, – Роджер сделал трагичное лицо, опустив глаза, словно пытаясь совладать с расстроенными чувствами.

– Уильям Мелбри пожалеет о том, что родился, клянусь мощами Святого Патрика, – мрачно заявил ирландец, пряча наполовину обнажившееся лезвие своего клинка.

      После того, как Роджер отдал распоряжение разместить приехавших гостей до завтрашнего утра, они с матерью остались вдвоем. Кейтлин предстоял серьезный разговор с сыном.

– Зачем отец позволил этим ирландским волкодавам приехать сюда? Я просто поражен, что у нашей сиротки Аерин так неожиданно появился родной дед, готовый взять ее под опеку! Может быть, вы матушка соблаговолите мне все это объяснить, – Роджер жестко посмотрел в глаза Кейтлин, наткнувшись на ответные шипы.

– Не забывай, сын, что и в твоих жилах течет кровь этих «ирландских волкодавов». Мой брат управлял разрозненными кланами десять лет. Недавно я узнала о его смерти. Раньше, мои права на наследство никто не оспаривал, теперь все изменилось. Новый король хоть и приходиться мне родственником, все равно попытается прибрать к рукам владения Мак Лохлайнов. Мне необходимо как можно скорее ехать на родину, иначе земли в Ирландии будут потеряны. Я собираюсь присоединиться к нашим гостям на обратном пути.

      Роджер смотрел на мать в замешательстве, он не понимал до конца, почему так внезапно она заговорила о своем отъезде.

      Кейтлин, собравшись духом, позвала свою служанку, ожидающую за дверью, и отдала ей какое-то приказание. Через некоторое время та вернулась, держа в руках небольшую деревянную шкатулку.

      Открыв ее, графиня достала старый пергамент и протянула сыну. Роджер читал послание и не мог поверить глазам: Аерин никогда не была сиротой, в ее жилах текла кровь ирландского короля, и, как бы дико это ни звучало, она приходилась племянницей его матери, так же имея право на обширные земли зеленого острова!

– Теперь ты понимаешь, что означает прибытие наших гостей! В ирландской псарне началась борьба за лакомую кость. Новый король уже раздает лены. У моего брата не осталось сыновей. И хотя Аерин – незаконнорожденная дочь, ее будущий муж все равно сможет претендовать на жирный кусок. Этот Бриан мак Кейн, ее дед, вовремя вспомнил о своей внучке и наверняка уже подыскал для нее удачную партию при дворе. Кейтлин посмотрела на своего сына, пытаясь понять, сделал ли он правильный вывод из этого разговора. Ответ не заставил себя долго ждать:

– Я думаю, малютке Аерин не найти более достойного мужа, чем наследник графа де Клера. Завтра же я отправлюсь на ее поиски вместе с нашими дорогими ирландскими гостями!

      Хищно улыбнувшись, он не без сладкой дрожи подумал, как часто представлял Аерин в своих руках. Теперь это должно было стать явью.

Клеветник

    Еще вчера она была просто Аерин, сирота из Хартфорда, которая жила под крышей замка де Клеров и прислуживала старой графине Беатрис. Даже в самых радужных снах девушка не могла представить, что окажется при дворе королевы Англии, а всего через несколько недель станет невестой благородного рыцаря.

      Но вместо восторга и радости она чувствовала лишь тоску, потому что со дня помолвки Уильям Мелбри по-прежнему избегал ее. Они сидели рядом на приемах, жених был учтив и внимателен, но, проводив до покоев, всегда поспешно скрывался. Ей не удавалось поговорить с ним наедине, он не искал с нею встречи, вокруг них всегда были посторонние. Поведение крестоносца было загадкой, ведь вступившись за нее перед де Бетюном, чуть не убив француза, он показал, что она ему не безразлична. Это не было лишь проявлением рыцарской доблести, и Аерин хорошо это поняла. Сидя в утренний час в кругу придворных дам, пытаясь не пришить себе палец золотой нитью, она почему-то не могла отогнать навязчивые мысли о том, какие на ощупь его смоляные, чуть задетые серебром волосы. Девушка почувствовала, что ей не хватает воздуха, почти выбежав из душных покоев.

– Невесты всегда так волнуются перед свадьбой! Можно подумать, их отдают на съедение дракону, – сказала ей в след одна из дам, звонко рассмеявшись.

– Даже если бы Мелбри был драконом, я бы не пожелала лучшей участи! – задорно отозвалась другая.

      Старшая фрейлина, посмотрев на них испепеляющим взглядом, быстро привела в чувство развеселившуюся компанию.

      Оказавшись в одиночестве, Аерин, наконец-то, почувствовала себя спокойнее. Под любопытными взглядами придворных дам ей становилось не по себе. Слушать их советы, шутки, бесконечные сплетни было уже невыносимо. Она бы все отдала за возможность прогуляться верхом по весеннему пробуждающемуся лесу.       Внезапно в ее голове созрел безумный и почти безнадежный план – разыскать Уильяма и попросить его сопроводить ее. Нужно было, наконец-то, поговорить с ним, отставив в сторону свой страх. Ведь их жизни скоро будут связаны перед богом.

      Обман – это большой грех, но священник, у которого она исповедалась, сказал, что чистые помыслы и праведные дела со временем смоют его. А что же может быть более праведным, чем искренняя любовь, которую она собиралась подарить своему будущему мужу?

      Аерин вспомнила, как в первый раз увидела его из своего окна, въезжающим в замковые ворота. Тогда он показался ей немного угрюмым и мрачным. Но как только она разглядела его большие глаза, наполненные нежной светлой зеленью, то поняла, что этот человек не может быть плохим.

      Посмотрев по сторонам и не заметив свидетелей, девушка направилась к тому самому залу, где Уильям проводил по несколько часов в день, отрабатывая с принцами искусные приемы владения мечом. Слава Богу, сегодня здесь было не многолюдно. Устроившись на галерее менестрелей, Аерин с восхищением наблюдала из своего укромного уголка за выверенными движениями рыцаря, его умелыми руками, которые виртуозно выписывали мечом самые замысловатые фигуры. Ей безумно хотелось к ним присоединиться, но это было невозможно.       Оставалось лишь смотреть и представлять себя на месте учеников. Вот этот выпад она сделала бы гораздо лучше Генриха, а Годфри мог бы быть порасторопнее, Ричард же выше всяких похвал. В скором времени ему наверняка не будет равных.

      Закончив урок, Уильям отпустил своих подопечных. Услышав в наступившей тишине какой-то шорох, он поднял глаза и увидел девушку, которая все это время наблюдала за ним.

– Спускайтесь! – приказным тоном сказал рыцарь.

Через минуту лазутчик уже был внизу.

– Разве в этот час вам не положено находиться в покоях королевы вместе с фрейлинами? – чуть нахмурив брови, спросил Мелбри. – Или вы продолжаете своевольничать, как всегда?

      Девушка подумала, что переоценила свои силы, когда пообещала не краснеть от его прямых вопросов и внимательного взгляда. Стоя перед ним, она теперь страшно смущалась, не в пример тому времени, когда прикидывалась мальчишкой-пажом. Но ведь она не привыкла отступать, что-то бунтарское в ее натуре никогда не позволяло поворачивать назад.

– Милорд, я хотела просить Вас об одолжении, – увидев, как он внимательно слушает, чуть наклонив голову, Аерин уже окончательно осмелела, – Сопроводить меня на прогулку. Я не привыкла так долго сидеть в четырех стенах. Но если вы откажете, я пойму, – со вздохом добавила девушка, посмотрев на рыцаря печальными глазами.

      Уильям смотрел на нее и думал, как она похорошела за последние недели. Ее чрезмерная худоба, вызванная лишениями и скитаниями, ушла, лицо приобрело здоровый румянец, глаза отливали васильковыми россыпями, теплотой и юностью, волосы немного подросли, и теперь эти шелковые пряди так и хотелось пропустить между пальцами. Она словно пробуждалась вместе с природой, сбрасывая гнет зимних тревог и испытаний.

      После некоторых раздумий он отложил в сторону оружие и, взяв ее за руку, направился к королевским конюшням.

      Весенний лес пах божественно – хвоей, мокрой землей, свежестью зарождающейся листвы. На склонах небольших холмов уже пробивались первоцветы, по кустам слышалась возня и оживленное щебетание птиц, а на высоких деревьях то и дело мелькали темные спинки юрких суетливых белок. Бланкарт вышагивал среди этого великолепия словно горделивый король, поднимая копытами рыхлую почву, нетерпеливо встряхивая головой, исполненный желания пуститься в галоп. Но сильная рука хозяина надежно держала поводья, не давая ретивому животному осуществить желаемое.

      Аерин сидела впереди, приникнув спиной к широкой груди Мелбри, который укрыл их обоих меховым плащом. Сквозь плотную ткань котта, она хорошо чувствовала каждый удар его сердца, каждый глубокий вздох. Эта неожиданная близость словно была мостом, который проводил их через сомнения и страхи.

      Невидимая преграда, выстроенная Уильямом в воспитательных целях, рушилась от звонких вспышек девичьего смеха, который звучал, дополняя весеннее лесное разноголосье, каждый раз, когда они давали Бланкарту возможность ускорить бег или видели удирающего с дороги зайца.

– Почему же ты сразу не призналась мне? Я бы не дал тебя в обиду, – спросил он уже совсем потеплевшим голосом.

– Я привыкла, что никому не было дело до того, что творит Роджер, поэтому решила действовать сама. Простите меня за обман, клянусь Святой Девой, больше никогда не посмею солгать вам.

      Крестоносец слушал ее извинения, произносимые кротким голоском, вспоминая своего талантливого ученика-пажа, который со свирепым видом сжимал гарду меча, бросаясь в атаку, и на лице сама собой появлялась улыбка. Он понимал, что больше не сердится на нее, поддаваясь той нежности, которая вспыхнула в нем, как огонь на сторожевой башне, и теперь разбегалась по венам горячим стремительным потоком.

      Вдруг им послышались какие-то громкие звуки, топот коней, резкие крики приближающихся герольдов, возвещающих о прибытии своего короля. На лицо рыцаря набежала тень напряжения, и он уверенной рукой повернул Бланкарта к замку.

–

      Тронный зал был наполнен оживленными голосами придворных, которые собрались, чтобы поприветствовать вернувшегося Генриха Плантагенета. Их король никогда не сидел на месте. Иногда решение об отъезде принимались им настолько быстро, что слуги не успевали собрать повозки с поклажей, а придворные нагоняли его уже в пути. Энергичный и деятельный монарх предпочитал лично видеть положение дел в своих владениях, навещая самые отдаленные уголки. Именно за эту страстную, веселую натуру и деловитость Алиенора когда-то и полюбила венценосного юношу, который был на десять лет младше нее.

      В остальном же Генрих мало напоминал короля. Он был невысок ростом, широкие плечи переходили в мощную бычью шею, его круглое лицо было усыпано веснушками, а рыжие волосы, которые он коротко стриг из боязни облысеть, были вечно растрепаны. Буйный нрав он унаследовал от анжуйских предков, а от английского деда Генриха I – склонность к наукам. Когда руки короля не были заняты луком и стрелами, мечом или поводьями, он заседал в совете или корпел над книгами

      Рядом с его троном всегда восседала королева, которая была его верной советницей и помощницей во всех государственных делах.

Уильяму Мелбри было позволено подойти и, преклонив колено, приветствовать своего короля. Генрих узнал в нем храброго мечника, который был в числе тех, кто помогал ему утвердить свои права на английский престол в борьбе против Стефана Блуаского. Алиенора уже поведала мужу о прибытии бывшего крестоносца ко двору и его желании служить короне.

      Плантагенет никогда не забывал о заслугах своих сторонников, особенно тех, кто поддерживал его в самое трудное время. Еще вчера после рассказа королевы он был готов принять вассальную присягу от рыцаря Мелбри, но сегодня утром ему пришлось столкнуться с малоприятными известиями. И сейчас его пальцы, унизанные драгоценными перстнями, нервозно царапали подлокотники, король не любил интриги и неясности, как и долгие приемы.

– Поднимись, рыцарь! Я всегда рад видеть при дворе и под своими знаменами отважных воинов. Но прежде чем принять твои клятвы, мне нужно знать, не запятнал ли ты свою честь каким-либо недостойным поступком, чтобы я мог либо простить тебя, либо наказать.

      Уильям смотрел в тусклые серые глаза Генриха и не понимал, что за игру затеял король. Но от ее исхода зависело все.

– Простите, Ваше Величество! Я не святой, но всегда старался жить по чести, посему не могу назвать ни одного такого поступка.

      Тут рыцарь вынужден был обернуться, потому что из толпы расступившихся придворных с довольной ухмылкой на лице вышел новый граф Хартфорда Роджер де Клер. Двое длинноволосых ирландцев стояли за его спиной, свирепо уставившись на Уильяма.

Король снова заговорил, обращаясь к нему:

– Правда ли, что ты соблазнил и выкрал из замка Хартфорд дочь покойного короля Ирландии?

      Мелбри вновь был потрясен, он не понимал, причем здесь ирландский король и его дочь, которой он даже в глаза не видел. Все это походило на бред, на злой умысел, который был хорошо продуман.

– Я отрицаю эти обвинения! Они ложны! Могу поклясться Святым престолом, что в замке де Клеров никогда не видел ирландской принцессы.

– Ваше Величество, Уильям Мелбри обманом и колдовством заманил в свои сети невинную девушку, которая была моей невестой. Долгое время мы не знали об ее происхождении, но теперь ее родственники в Ирландии хотят, чтобы она вступила в свои законные права, – нагло изъяснился Роджер, кивнув в сторону сопровождавших его воинов зеленого острова.

      От этого змеиного коварства у крестоносца застучало в висках, а рука потянулась к поясу, на котором висел боевой меч. Теперь все прояснялось, речь похоже шла об Аерин. Совсем не безродной сиротой оказалась эта девушка, иначе Роджер вряд ли бы кинулся на ее розыски. Ведь его прежнее внимание к ней было продиктовано лишь похотью, а не высокими чувствами.

      Генрих Плантагенет был склонен к частым приступам гнева, во время которых его обычно невыразительные глаза вспыхивали огнем, а в лице появлялось нечто львиное. Вот и сейчас это затянувшееся разбирательство приводило его в плохое расположение духа. А потому он быстро принял единственно верное для того времени решение: завтра будет устроен поединок чести, на котором соперников рассудит Бог.