Текст книги "Все встречи неслучайны (СИ)"

Автор книги: Marvenjen

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)

Несколько секунд женщина сурово буравит его своим серо-голубым взглядом, а потом её глаза удивлённо расширяются:

– О, так вы Леви Аккерман, – мужчина благодарен, что женщина произнесла это максимально дружелюбным тоном, без фанатичного восхищения.

По-взрослому.

– Я… просто сюда зашёл, – говорит Леви.

А за чем?

– Я Нанаба, – представляется женщина.

– О, значит я с вами знаком, – саркастично бурчит Леви.

Нанаба лишь ухмыляется.

– Так вы за Мика…? – спрашивает Нанаба совершенно ровным, непринуждённым тоном, но не договаривает.

– Хэй! Кто здесь у нас? – раздаётся грохочущий, хриплый бас. Леви вдруг замирает, а по спине пробегает холодок.

Как знакомо…

Леви поворачивает голову по направлению к источнику звука, который таится за стеллажами.

– Сам Леви Аккерман! – снова произносит голос, хозяин которого явно отметил и новый год и рождество на года три вперёд.

Мужчина плотно сжимает челюсть. До противного знакомая манера, знакомый голос.

Но тут из-за стеллажей вываливается один мужчина, которого отчаянно пытается поймать другой.

И Аккерман выдыхает с облегчением.

– Гергер… – рычит второй сквозь зубы. – Прекрати рушить наш магазин…

– Я не рушу! – торжественно заявляет Гергер, с трудом вставая и разводя руки в сторону, словно для объятий. А потом он театрально окидывает магазин взглядом, словно он – его заслуга и пафосно заявляет: – Я оставляю здесь свой след!

– Уж прости меня, но твой ужин, оставшийся в ванной, это такой себе след… – одергивает его второй мужчина. А потом, заметив Аккермана, невозмутимо подходит к нему и протягивает руку:

– Я Майк, – представляется он. – Но, думаю, вы и так догадались.

С этими словами он как-то странно ухмыляется и смотрит назад, в другой зал. А потом, когда Гергер пытается поправить упавшее из-за него ожерелье, берёт его за шкирку и уводит прочь.

– Уж простите, – смеётся Нанаба. – У него перед праздниками начинается полная задница.

– Гергер ваш брат? – спрашивает Аккерман.

– Ну да, – отвечает Нанаба. – Так… зачем вы пришли?

– Я просто проходил мимо и вспомнил, что здесь работают две знакомые девушки.

– Микаса и Криста? – догадывается женщина.

– Они здесь?

– Ну, королева у нас сегодня немного пораньше отпросилась, а наша великая воительница Аккерман … – ну вот, наконец-то этот ехидный акцент, а Леви уже подумал, что встретил единственного адекватного человека, – … до сих пор здесь.

Леви молчит. Нанаба почему-то меняется в лице, устремляя свой взгляд туда же, куда смотрел Майк.

Её брови медленно ползут к переносице, и она вдруг спрашивает на тон тише:

– Вы давно с ней знакомы?

– С Микасой?

– Да…

Леви выгибает бровь дугой. Он даже и не знает, как правильнее будет ответить на этот вопрос.

Знакомы три года, но виделись только два раза?

– Мы познакомились три года назад, а потом долго не виделись. Только в этом месяце, когда она вернулась в Токио, мы снова встретились, – отвечает он. – А что?

Нанаба отвечает не сразу. Думает, перебирает беспорядочные мысли, подбирая слова.

– Да нет, ничего…– отмахивается Нанаба. – Просто…

Леви внимательно смотрит на женщину, стараясь прочитать на её лице больше, чем «ничего, просто…».

– С ней что-то не так?

– Ну можно и так сказать… – признаётся женщина.

– Я это тоже заметил, – соглашается Аккерман.

Нанаба вздыхает.

– Я до сих пор удивляюсь, откуда в ней столько… таких мыслей. Я бы никогда не подумала, что она сможет писать такие депрессивные истории.

Значит не только он заметил это?

В этот момент из склада выходит Микаса. Пустой, уставший взгляд, сутулые плечи. Девушка выносит пустую коробку и, передав её Майку, который уже успел куда-то сплавить наклюкавшегося Гергера, подходит к Нанабе.

Подняв глаза и увидев рядом с ней Леви, Микаса как будто бы оживает и через силу натягивает на бледное лицо улыбку:

– Привет… – потом тут же переводит взгляд на Нанабу. – Я всё сделала…

– Я и не сомневалась, – улыбается женщина.

– Нужна ещё где-то помощь? – девушка оборачивается на Майка, пытающегося отобрать у Гергера бутылку.

– Ты и так здесь раньше всех, – быстро возражает Нанаба и её ясные серо-голубые глаза тускнеют, как только она смотрит поверх головы Микасы и встречается с безысходностью во взгляде Майка. – А тут уже никто не поможет.

Леви чувствует, как женщина старается придать последней фразе как можно менее безнадёжный тон.

Нанаба улыбается Микасе и уверенно направляется к своему брату. Девушка тоскливо смотрит ей вслед, а потом, помахав рукой Майку и ещё некоторым оставшимся консультантам, выходит из магазина вместе с Леви.

– Не думал, что у Гергера всё так… печально, – произносит Аккерман.

Микаса удивлённо смотрит на него, словно видит его впервые, а потом легко усмехается и отрешённо кивает. Повисает неловкое молчание. Леви выжидательно смотрит на девушку. Обычно тишину нарушала именно она.

– Он… хороший человек, – оправдывает его девушка. Так неуверенно, словно сама не верит.

– Все хорошие, пока не выпьют, – замечает Аккерман.

Теперь к печали на лице девушки прибавляется ещё и задумчивость. Глаза словно заслоняет пелена из воспоминаний, а брови движутся к переносице. Леви кажется, что он видит не молодую Микасу, а повзрослевшую лет на десять всего лишь за неделю.

Поразительно, как серьезно выглядят люди, занятые своими мыслями.

– Жалко, что существуют люди, которым хорошо, когда они выпьют.

Леви тоже хмурится. Старые воспоминания словно колышутся, как трава от малейшего дуновения ветра.

Ему ли не знать.

Леви вздыхает. Микаса снова не собирается прерывать тишину. Но на этот раз молчание какое-то уж слишком тягостное. Аккерману самому хочется его нарушить, но вместо этого он просто идёт рядом с ней. Она не спрашивает, зачем он пришел. Словно даже не замечает его.

Девушка, не сказав ни слова, садится на скамейку под одиноким фонарём. Леви присаживается рядом и смотрит Микасе в глаза. Её рот вдруг резко приоткрывается, и медленно закрываются… Он знает это выражение лица. Готовность что-то рассказать.

И он молчит. Не хочет спугнуть. Знает, что именно сейчас у Микасы та самая грань, находясь на которой, человек просто не может держать всё в себе. Когда надо выплеснуть это, избавиться.

Кто-то делает это, как змея – избавляется от старой кожи во время линьки. А кто-то – как вулкан – извергается и сметает все на своём пути.

– Ты был прав… – наконец начинает она севшим, охрипшим голосом, и потом откашливается. Её глаза блестят.

Но не счастливо…

Не сияют детской радостью, не горят от волнения.

– Насчёт.?

Он прекрасно знает, насчёт чего…

– Когда говорил, что эта история может меня сломать… – объясняет Микаса.

Аккерман, незаметно для Микасы, пододвигается поближе к ней. Девушка отводит взгляд, смотря куда-то в пустоту перед собой:

– Я не поняла тогда. Подумала, что ты говорил про то, что у меня не хватит терпения, или воображения… А о том, что ты в действительности имел ввиду, даже не представляла, – Аккерман слышит, как начинает надрываться её голос. – Точнее… думала… но… не принимала всерьез.

Наверное надо что-то сделать?

Что-то ведь делают в этом случае?

– И в итоге слишком много пропустила через себя. Как будто нарочно притягивала негатив, чтобы хоть как-то прочувствовать то, о чём не имела ни малейшего представления. За меня это словно писал кто-то другой. А потом этот кто-то не выходил из меня. А я даже не знала о том, что наши мысли могут заставить нас страдать.

Леви закрывает глаза и медленно выдыхает.

Откуда он-то это знал?

– Я ведь… написала ещё и продолжение. Точнее только сюжет. И я думала выпустить сразу две книги, но…

Микаса останавливается и поджимает губы.

– Что? – спокойно переспрашивает мужчина.

– Во-первых… у меня ноутбук сломался, а во-вторых… мне… мне кажется я делаю что-то не так… Оно получается каким-то… – девушка всхлипывает, – тяжёлым…

Аккерман думает о том, что, наверное, любой другой на его месте бы уже давно обнял девушку. Подбодрил… успокоил.

– И там… мы ездили к родителям с Эреном. Наша мама…у неё… ну…

Леви резко открывает глаза и поворачивается к девушке. Она замечает это движение.

– Нет… сейчас всё нормально… но мы все очень сильно перенервничали. И это все… одновременно…

Микаса начинает запинаться, изо всех последних сил пытаясь не заплакать.

– У неё… что? – спрашивает Аккерман.

– Рак…

Сказав это слово, девушка замолкает, словно только сейчас поняв его смысл.

– Но сейчас всё в порядке… Хотя… в определённый момент казалось, что ничего в порядке уже не будет… Мы просто не могли уехать. А когда всё-таки вернулись сюда… Всё так изменилось.

– В смысле?

– Я как будто пропустила половину жизни. За этот год друзья слишком повзрослели. А я словно осталась в том состоянии, в каком уезжала. Или наоборот, перепрыгнула его… Но теперь они счастливы по настоящему, а я чувствую себя…

Суетливо рассказывая до последнего слова, Микаса запинается, сглотнув подступающие слёзы.

– Чувствуешь себя одинокой? – догадывается Леви. – Понимаю.

Девушка медленно закрывает рот, поджимая губы и опустив глаза.

– Прости… – вдруг произносит она. Хриплым, дрожащим голосом. Так глухо, словно говорит с закрытым ртом.

– За что? – удивляется Леви.

– Ты не тот человек, которому я должна жаловаться… прости я… только…

– Почему?

– Потому что это глупо… жаловаться человеку который пережил гораздо больше. Это смешно с моей стороны… – быстро говорит Микаса, будто бы опасаясь того, что в один момент может потерять голос и не договорить до конца.

Леви молчит…

Ответь… скажи что-нибудь…

– Можно я… попрошу тебя кое о чем… – говорит девушка.

– Да, – коротко отвечает Леви. Его тон не поменялся с самого начала беседы. И на выплеск эмоций другого человека он отвечал… безразличным, холодным тоном. А потом удивляется, почему же она решила, что ему смешно слушать о её проблемах…

– Можешь уйти? – он ждал чего угодно. Но не этого…

– Что? – впервые его голос приобретает другой оттенок. Сдвигается с тупого, пустого нуля, и наконец выдаёт хоть какую-то эмоцию. Поздно…

– Умоляю… Я не хочу сваливать это ещё и на тебя, – она почти шепчет. – Это так… по-детски… Просто… пожалуйста.

И он не спорит.

– Хорошо…

– Спокойной ночи…

Он всегда относился к чужому личному пространству с уважением. Если его просили уйти, он уходил.

Он ненавидит лезть в чужую жизнь…

Но ведь она не чужая.

Аккерман оборачивается, и видит, как плечи девушки, которую он оставил там, трясутся.

На улице нет людей.

Они одни.

Она одна.

У неё столько друзей, столько знакомых, которые любят её, а она плачет там в одиночестве, потому что не хочет пользоваться их любовью.

А так ли сильно Микаса Аккерман отличается от этой Микасы?

Его дядя сказал когда-то, что мы никогда не узнаем человека на сто процентов. Потому что мы не видим, во-первых, как он ведёт себя, когда его никто не видит, а во-вторых не можем прочитать его мысли…

Наверное единственная адекватная мысль с его стороны.

Она не смотрит по сторонам, не видит ничего вокруг. Наплевав на весь мир, она чувствует, как медленно проваливается куда-то… В темноту.

Так хочется сейчас оказаться дома… одна. Она уже столько раз пожалела, что не взяла себе отдельную квартиру.

Какая разница…

С братом или без.

Она все равно чувствует себя одинокой.

Так не навязывалась бы ему и Кристе…

Зачем ты плачешь… ты счастлива. У тебя нет причин плакать. Ты можешь все это изменить.

Ты. способна. поменять. свою. жизнь.

Внезапно сердце замирает. Останавливается дыхание.

Кто-то мягко обнимает её, прижимая к плечу. Почти невесомо… аккуратно. Как будто она – фарфоровая чашечка, которую можно легко разбить. Микаса чувствует запах кондиционера для одежды, но не может различить, чем он пахнет…

Леви…

– Я же… попросила… – сквозь слёзы шепчет девушка.

– Я конечно не похож на джентльмена, но оставить девушку одну поздно вечером в таком состоянии… Жаль, что ты такого мнения обо мне.

– Просто… я думала, что тебе противно это слушать…

– Ты путаешь меня с капитаном Леви, – спокойно отвечает мужчина. – Когда до тебя уже дойдёт, что я – не он.

– Да… наверное – девушка старается не плакать, чтобы не намочить его пальто.

Становится стыдно…

За то, что своего, книжного Леви она знает лучше, чем этого…

За то, что родным стал тот, а к настоящему она не может привыкнуть…

Девушка вытирает слёзы, боясь поднять на мужчину взгляд. Она ненавидит, когда кто-то видит, как она плачет. Ей стыдно потом смотреть им в глаза. Для неё слёзы – позор. Ей всегда было смешно от фразы «Плачут только сильные…»

Потому что сильные способны контролировать эмоции на публике

Их никто не узнает…

Но он узнал. Он увидел…

Микаса боится злоупотреблять его объятиями, а поэтому нехотя отстраняется. Тут же тепло пропадает, и хочется расплакаться снова. Или, наплевав на тактичность, снова упасть в его объятия и просидеть так ещё несколько часов… Или всю вечность.

Нельзя…

Аккерман спокойно отпускает её.

– Успокоилась? – резко спрашивает он.

Девушка издает последний всхлип и кивает головой.

– Точно?

– Да… – выдыхает она. – Точно.

Леви выжидает ещё несколько минут, а потом встаёт со скамейки и протягивает руку девушке. Микаса принимает помощь.

– Пойдём.

– Куда? – удивляется Микаса.

– Я тебя домой отвезу, – произносит Аккерман, как нечто само собой разумеющееся. – Ты же не будешь сейчас переться вечером домой. Или хочешь сказать что твой дорогой братец никогда не забирает вас с Кристой?

– Забирает, – быстро отвечает Микаса. – Просто сегодня я сказала ему не приезжать. Они с Кристой водили кошку к ветеринару.

– То есть кошка для него важнее сестры, – по-своему трактует Аккерман.

– Нет, просто один день я могла бы добраться сама… Он же не наш персональный водитель…

– Понятно, пошли, – обрывает Леви категоричным тоном, и Микаса послушно следует за ним, стараясь идти рядом.

С ним так спокойно.

Так просто.

Намного проще, чем она думала.

Они идут по довольно тёмной улице, особенно для невероятно светлого даже ночью города, освещенной лишь фонарями и одной – двумя привычными вывесками. А сзади их горит яркими красками одна из главных улиц.

Девушке до сих пор стыдно за то, что она не подумала о его настоящих чувствах. Она потерялась в реальностях. Тот мир с каждым днём давит все сильнее.

Внезапно Аккерман останавливается. От удивления девушка тормозит в ту же секунду. Леви оглядывается по сторонам, как будто услышал какой-то посторонний звук. Так резко… что Микаса пугается.

Но мужчина просто произносит.

– Так тихо…

Просто мысль вслух?

Без какой-либо смысловой нагрузки?

«Когда же до тебя уже дойдёт, что я – не он?»

Девушка непонимающе вглядывается в его лицо. Внимательно.

А потом смотрит по сторонам.

Действительно, тихо…

И они стоят так ещё несколько секунд… посреди ночного Токио, смотря на дальнюю главную улицу освещённую пёстрыми неоном и праздничными украшениями.

Вслушиваясь в темноту и пустоту.

И Микасе так не хочется, чтобы этот момент кончался.

Даже несмотря на холод и усталость. Несмотря на опухшее от недавних слёз лицо…

Она благодарна ему за то, что он не послушался её и вернулся…

А потом Аккерман, не сказав ни слова, сворачивает во двор, и девушка идёт за ним, прямиком к его машине…

Какое-то время они едут молча. В салоне царит такая чистота и свежесть, будто бы машину купили только что.

Хотя, кто бы сомневался…

А ещё пахнет… кофе и чем-то яблочным.

Какая ностальгия…

Микаса улыбается в пустоту.

– Можно вопрос? – это один из тех редких случаев, когда тишину прерывает именно Леви.

– Да.

– То, что происходит между тобой и Эреном в книге, действительно было в реальной жизни?

Уставший мозг не сразу понимает, о чём идёт речь…

– Ч… что? – переспрашивает она.

– Ну там у вас явно не родственная любовь. С одной стороны я правда. Или я ещё чего-то не знаю.

– А-а-а – протягивает девушка, слегка потерев себе лоб. – Нет… конечно нет…

– А зачем было это добавлять?

– Ну… я не могу сказать, что ничего из этого не было. Я уважаю его, люблю… как старшего брата, благодарна ему, восхищаюсь им. Весь этот год он буквально… заставлял нас верить в лучшее… Я даже не знала, что он настолько сильный. Мы с детства очень дружны. Но он не более чем старший брат. Я добавила привязанность к нему только для… ну… ещё одной драматической линии.

– А то их там так мало… – саркастично замечает мужчина.

Девушка смеётся.

– На самом деле это, своего рода, черта Аккерманов – привязываться к конкретному человеку, сильнее их, поразивших их до глубины души, и следовать за ними до самого конца.

– То есть, по твоей логике… – лениво протягивает Аккерман, – я влюблён в Эрвина…

– Что? Нет! Ну… в смысле… не влюблён… а… – Микаса теряется. – Это не то. Любовь ведь разная бывает… и … я же сказала, что это не…

– Господи, – перебивает её Леви. – Я же пошутил…

– А… – девушка опускает голову.

– Из меня плохой шутник?

– Нет… просто я… плохой слушатель, особенно сейчас…– оправдывается девушка.

Она откидывается на спинку сидения, и чувствует, как глаза слипаются сами по себе, как бы она ни старалась держать их открытыми.

– Не спать, – тихо, но строго приказывает Леви.

– Но я же не за рулём, – ухмыляется девушка.

– Я тебя конечно сердечно с этим поздравляю, но если ты заснёшь, то не попадёшь домой, – заявляет Леви.

– Почему? Ты же можешь меня разбудить…

Аккерман раздражённо вздыхает и поджимает губы.

– Дорогу показывай, – прямолинейно говорит мужчина.

– Ой… – Микаса тут же поднимает голову.

– Возьми жвачку в бардачкe, – предлагает Леви.

– Спасибо… – девушка виновато улыбается и, положив в рот одну из пластинок, совершенно не посмотрев на упаковку и вкус, вдруг взвизгивает и жмурится. Во рту отдаёт чем-то острым, а на глаза тут же наворачиваются слёзы.

– Да не за что, – насмешливо отвечает Аккерман.

– Очень смешно, – отвечает девушка сдавленным голосом.

– Зато проснулась. Доброе утро.

Микаса вытаскивает салфетку из кармана и выплёвывает туда жвачку странно знакомого зелёного цвета. А затем смотрит на упаковку.

– Со вкусом васаби? Такие существуют?

– Ну попробуй ещё, если не веришь… – продолжает Леви.

Микаса ещё несколько секунд откашливается.

– Можешь воду взять, – ехидно проговаривает Аккерман.

– Ну нет, спасибо, – смеётся девушка.

Леви издаёт короткий смешок…

Микаса молниеносно оборачивается на этот звук, будто бы это не обычный для человека звук, а гогот сумасшедшего. Леви замечает это движение. Улыбка медленно сползает с его лица.

– Ты когда-нибудь перестанешь так реагировать на проявление эмоций с моей стороны? – чеканит он, косясь на девушку.

– Я… никак не могу привыкнуть…

– Я так сильно не похож на обычного человека? – с напором спрашивает Аккерман.

– Здесь… не в тебе дело. А во мне…

– Согласен.

Микасе снова стыдно.

– Извини пожалуйста…

– Ничего, – отзывается Леви. – Все равно ты не первая, кто так реагирует. Просто мне интересно, будет ли хоть один человек, которому не надо будет привыкать.

Микасе становится в какой-то степени жалко его. Ведь когда люди вокруг так сильно удивляются проявлению положительных эмоций с чьей-то стороны, человек всё чаще и чаще скрывает эти самые эмоции в толстом, железном коконе, запирая его на множество замков.

Чтобы не выделяться…

– Тогда проявляй эмоции чаще. Тебе это идёт, – спешит исправить оплошность Микаса.

– Настолько, что ты каждый раз пугаешься?

– Я не пугаюсь… я любуюсь…

– Подлиза, – иронично отрезает Леви. Микаса смеётся.

Оставшаяся часть поездки проходит в молчании. Только Микаса изредка указывает дорогу. Нехотя…

Ей так не хочется, чтобы этот момент кончался…

Чтобы этот вечер длился вечно. Но скоро придётся выходить из теплой, уютной машины с запахом кофе на холод. Пусть даже на несколько секунд, чтобы просто дойти до квартиры…

– Петра… сказала что у тебя день рождения через два дня… – осторожно говорит Микаса. После того, как Петра, поддавшись расспросам Микасы, рассказала о его дне рождении, она ещё полчаса потом умоляла не поздравлять его с ним и не напоминать ему о нём.

Смешно да и только…

Следует тяжёлый вздох со стороны Аккермана, а затем он, явно с недовольством, произносит:

– И что?

– Почему ты не любишь его праздновать? – спрашивает девушка так же аккуратно.

– Не люблю быть в центре внимания.

– А подарки ты по этому же поводу не хочешь принимать?

Леви кидает на Микасу короткий, косой взгляд, но всё-таки всё-таки отвечает:

– Не люблю быть обязанным кому-то.

– За один подарок? – непонимающе переспрашивает Микаса. – Но ты не обязан людям, которые тебя уважают и хотят сделать тебе приятно.

Леви, кажется, задумывается.

– Скольких людей ты знаешь, которые действительно любят делать подарки. Ходить везде, выбирать их, мучиться. А потом прийти к человеку, и выяснить, что это у него уже есть.

– Мне не нужно далеко ходить: я, Петра, Ханджи, Криста. Женщины это обожают.

Леви лишь хмыкает.

– Значит это у меня с детства.

– Тебя дядя заставлял чувствовать себя обязанным?

Леви снова кидает на девушку выразительный взгляд, и Микаса понимает: пора остановиться…

– Ладно, извини…

Писательский интерес…

А может быть… не писательский?

Девушка хмурится. Ей кажется, что ни один человек в её жизни не стал ей родным за такой же короткий срок, за который это сделал он. Точнее не родным а…

Или это не имеет обозначения?

С ним словно не надо говорить, нужно просто… сидеть рядом, чтобы прочувствовать его. Чтобы привязаться. Всего три случайные встречи, и ей уже тяжело отрываться от него.

– Этот? – спрашивает Аккерман, припарковавшись около её подъезда.

– Этот… – тоскливо вздыхает…

– Микаса! – к ним быстрым шагом направляется Эрен.

– Они что, только приехали? – удивляется Леви.

– Наверное заехали по пути к Конни, – отрешённо предполагает девушка и поворачивается лицом к мужчине, несколько секунд смотрит ему в глаза, а потом обнимает. Чересчур резко, наверное…

Но ей нужно выразить ему… немного больше, чем просто благодарность.

– Спасибо… за всё, – девушка чувствует, как Леви обнимает её за талию свободной рукой.

– Даже за жвачку с васаби?

– Особенно за неё, – девушка издаёт короткий смешок и отстраняется от него, стараясь выйти как можно скорее, до тех пор, пока желание остаться в этой машине хоть на всю оставшуюся жизнь не перекроет всю воспитанность и человечность.

Однако Аккерман внезапно хватает её за локоть и поворачивает к себе. Сердце девушки вдруг начинает стучать слишком громко.

– Стоять, – сухо приказывает он и, отпустив её локоть, свободной рукой надевает капюшон на её голову: – Последние мозги отморозишь.

Только и всего…

Просто капюшон.

Микаса благодарно смотрит на него и выходит из машины, тут же чуть не падая от тёплых объятий Кристы.

Эрен кидает взгляд на Аккермана сквозь затемнённое стекло и признательно улыбается. Леви отвечает лишь коротким кивком.

Когда красный шарф Микасы скрывается за дверью подъезда, Аккерман внезапно чувствует то самое одиночество, которое столько лет игнорировал. Как мы живём, никогда особо не чувствуя свои ноги, пока они не начинают болеть.

Леви сидит в машине, в которой до сих пор витает запах её духов, звенит её смех. Сидение до сих пор тёплое.

Но как только он приедет домой, оно остынет, запах духов перебьет освежитель воздуха, а смех заглушит тишина.

Она уйдет

Придёт одиночество.

========== 5 глава. ==========

Микаса медленно ходит среди витрин, так тщательно всматриваясь в каждую сладость, будто бы пытаясь попробовать его на вкус глазами. С лёгким, странным огорчением, девушка замечает, что здесь выбор гораздо больше, нежели в том самом кафе.

Обойдя витрины, она, дождавшись своей очереди, делает покупку и, взяв в руки три коробки с пирожными, направляется к выходу из магазина. Открыв дверь спиной и почти не смотря перед собой, девушка, развернувшись, тут же сталкивается своим плечом с чужим. Одна секунда, и девушка чувствует знакомый запах яблок и кофе…

Микаса медленно поднимает глаза, предварительно понимая, с чьим взглядом сейчас встретится.

– Поразительно… – протягивает знакомый ленивый голос. – То три года не виделись, то теперь встречаемся чуть ли не каждый день…

– Действительно… – рассеянно соглашается девушка, дополнив это лишь лёгкой улыбкой.

– Почему ты не на работе? – спрашивает Аккерман. – Ещё только шесть вечера, вы не закрываетесь в это время.

– Но сегодня суббота, – напоминает девушка. – В выходные мы обычно закрываемся в восемь. После этого мы хотели отметить рождество.

– Ясно, – отрезает Леви.

Микасе так хочется поздравить его не-с-рождеством, но два дня назад он ясно дал понять, что это слишком неуместно…

Снова эта тишина. Не неловкая. Просто тишина. Девушке приходит в голову запоздалая идея обнять Леви, но она быстро отбрасывает эту мысль.

Сейчас это выглядело бы странно.

– А ты куда? – спрашивает девушка.

– Эрвин попросил прийти, – лаконично отвечает мужчина, а затем кидает изучающий взгляд на коробки в руках девушки. – Давай помогу.

– Я сама, спасибо, – вежливо отказывается Микаса.

– Нам все равно по пути, – настаивает Аккерман. Девушка всё-таки протягивает ему одну коробку, и он тут же берет и вторую тоже. Микаса слегка ухмыляется и идёт за ним.

Она колеблется. С одной стороны, ему не нравится, когда напоминают про его день рождения…

С другой стороны, если она хотя бы банально не поздравит его, то всю свою оставшуюся жизнь будет считать себя невоспитанной…

Хотя бы сказать, а не…

Не то, о чём она…

Думала…

И, шагая немного позади Аккермана, она всё-таки решается – делает глубокий вдох и, трусливо понурив голову, произносит:

– С днём рождения…

Леви, не останавливаясь, лишь медленно оглядывается на неё, и насмешливо отвечает:

– Долго же ты решалась…

Микаса смущается:

– Я думала, тебе противно, даже когда тебя просто поздравляют.

– Поэтому ты поздравила? – Аккерман уже не смотрит на неё, а девушке все равно хочется скрыться от его взгляда.

Ой…

– Нет… я… – девушка заикается, но, собравшись с мыслями, всё-таки отвечает: – Ты везде будешь искать негативный подтекст?

Леви снова косится на девушку и, скривив губы в едва заметной полуулыбке, отворачивается.

– Я шучу, – неизменным тоном отвечает Аккерман и, немного замедляет шаг, чтобы поравняться с девушкой, которая не сразу это замечает.

Молчит…

– Спасибо, – запоздало произносит мужчина, всё ещё не сводя косого взгляда с Микасы, а потому замечая, как её губы расплываются в улыбке, и слегка краснеют щёки.

Не от холода…

Они стоят на светофоре, и девушка будто бы специально не смотрит на него, буравя взглядом светофор на другом конце дороги. А потом медленно поднимает голову вверх, к небу. И всё это время улыбка не покидает её лица.

Как люди могут так долго улыбаться?

Она не замечает, что он всё видит, словно даже не думая о том, что он может… следить.

Что его интересуют люди.

Следить и видеть каждое изменение выражения лица, когда она смотрит на нежные проявления чувств у своих друзей друг к другу, как она пытается не лезть в это счастье. Скрыться.

За тем, как она улыбается, когда он говорит с ней. За блеском в её глазах, когда она видит его. За тем, как краснеют её щёки, стоит кому-то обронить неловкую шутку, или ему проявить чуть больше эмоций или внимания.

Интересно, а кто-то ещё на него так смотрел?

Леви не мог понять, почему…

За что такая благодарность в её глазах. За что такое восхищение.

Когда он наконец замечает, что люди двинулись им навстречу, он легонько тянет задумавшуюся девушку за рукав, слегка задевая пальцами её ладонь, и Микаса вдруг вздрагивает.

– Ты чего? – удивляется он.

– Ничего, просто задумалась, и испугалась, – поспешно оправдывается девушка, отдёргивая руку.

Её испугало такое незначительное прикосновение?

Аккерман недоверчиво косится на неё, пока они не останавливаются у поворота в магазин Микасы. Девушка задумчиво смотрит на большое здание, уже начинающее медленно тонуть в отбрасываемых тенях. А затем, замечая странный взгляд Леви, снова напускает на себя невозмутимость:

– Все нормально… – и, выхватив из рук задумавшегося Леви коробки, добавляет, – если захотите с Эрвином, зайдите, мы вас ждём… Нанаба как раз думала об этом…

Аккерман внимательно смотрит на магазин, и медленно кивает.

– Хорошо, мы придём…

Девушка снова широко улыбается. Внезапно Леви делает резкий шаг к ней, отчего девушка снова вздрагивает и слегка отодвигается. Улыбка мгновенно слетает с лица. Аккерман хмурится и серьезным тоном говорит:

– Только молчи про день рождения.

Микаса переваривает это несколько секунд, а потом смеётся:

– Хорошо, я поняла, я молчу…

Взгляд Аккермана теплеет:

– Спасибо.

– А как я пойму, что вы точно придёте? – спрашивает вдруг девушка.

– А так не веришь? – мужчина выгибает бровь дугой.

– После твоего угощения, нет.

Леви быстро достаёт свой телефон, молча забирает у девушки две коробки и в свободную руку сует телефон:

– Залог? – смеётся девушка.

– Нет, подарок на рождество… – отшучивается Леви. – Номер напиши.

– Я шучу, – выразительно отвечает девушка и быстро печатает на телефоне свой номер, проверив несколько раз.

– Я тоже шучу, – говорит Аккерман, забирая телефон. – Я тебе позвоню. Запишешь номер с моего звонка.

– Залог был бы эффективнее, ты же можешь просто меня проигнорировать, – усмехается девушка.

– Какого же ты низкого обо мне мнения, – отшучивается Леви, и, подождав несколько секунд, выразительно добавляет: – Аккерман.

Микаса ошеломлённо замирает, а Леви улыбаясь лишь одними глазами, оборачивается и идёт дальше, к офису.

И девушка благодарна, что он не обернулся. Потому что её покрасневшие не от холода щёки можно было бы заметить и за пятьдесят метров.

Зато, как только она оборачивается, чтобы пойти к магазину, натыкается на Нанабу, многозначительно переводящую взгляд с неё на спину мирно удалявшегося Леви. Микаса уверена: она слышала, что он сказал, хотя стояла не очень близко.

Не понимает она только одного, зачем Леви нужно было подкалывать её при Нанабе, и знал ли он вообще, что бесконечный источник подколов стоит совсем недалеко.

– Молчи, – шипит девушка, видя, что Нанаба собирается что-то очень громко сказать. Тогда женщина начинает громко хохотать, и Микаса, всунув ей одну коробку, резко направляется к магазину.

А Леви оборачивается с той стороны улицы, услышав смех… И смотрит на то, как Микаса скрывается за дверьми магазина, а следом за ней заходит хохочущая Нанаба.

***

Солнце медленно скрывается за горизонтом, последними, угасающими лучами отбрасывая тени от небоскрёбов. С восьмого этажа почти невозможно разглядеть рождественские украшения, а поэтому и ощущение зимних праздников пропадает. Это ощущение подкрепляло бы и полное отсутствие снега, если бы жители города не привыкли к этому уже очень давно.

Эрвин стоит, как вкопанный, молча смотря на догорающий свет за громадными зданиями, и бесцельно перебирает в руках бумаги. Леви лишь терпеливо ждёт, пока друг очнётся от мечтаний и наконец-то начнёт собираться.