Текст книги "Приговоренные к жизни"

Автор книги: Mars-MF-13

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)

– Нифига ты раздвоил сознание. Это как Я и Сверх-Я?

– Что-то вроде того, но скорее растроение. Раздвоение опасно и может привести к нервному расстройству. Так что для нечётного числа Сверх-Я подключает Оно, и они начинают пИздить с двух фронтов непомерно распухшее цивильное Я, корректировать его.

Ведь улыбка без сомненья вдруг коснётся ваших глаз. И хорошее растроение не покинет больше вас.

– Хы. А ты-то кто получается в этой схватке?

– А всё вместе. Гражданская война. Три главные силы и кучка мелких субъектов сознания – каждый свой интересик отстаивает. Война неизбежна, пойми, всё живое воюет. Это единственная задача живой материи. Теория экспансии под действием внутренних программ. Жизнь – это движение, атака, вторжение в чужие владения. Иногда мы действуем заодно, против диких зверей, неживого космоса, иногда против друг друга, иногда даже сами в себя вторгаемся.

В принципе, всю историю человечества на личном и групповом уровнях можно неполно (процентов этак на 86 %), но вполне достоверно описать тремя основными инстинктами: инстинкт доминирования, сексуальный инстинкт, инстинкт самосохранения. Самое трудное в понимании – не сами инстинкты, а их всевозможные комбинации и противоборства. Мы о них долго спорили с тобой, Чингиз, тем вялым утром, после долгой бессонной ночи, состоящей из твоей грустной попойки и нашего совместного ожидания приезда Gut'а с важными вестями из Мегаполиса. Ты потом пил пиво с похмела, а я (развалившись на скамейке) посасывал большую пачищу апельсинового сока, потому что не пьянствую теперь и вообще ничего, кроме никотина, не пихаю в свой протеиновый мешок тела. Инстинкт доминирования, к примеру, легко понимаем у диких тварей, но если вспомнить, что основной средой человека стал социум, то возникает его специфическая проекция. Некоторые реализуют инстинкт доминирования в измерении благ социума. Особенно если учесть, что сфера экономики с каждым годом становилась всё более довлеющей на остальные. Частная собственность, безостановочное нарастание необходимого для хорошего самочувствия набора товаров, слизанного с набора вещей потребителей-звёзд. Некоторые реализуют биологическую программу в пространстве искусства, поворачиваясь сракой к массовой социальной жизни «бездарных» индов и соревнуясь за доминирование с «великими прошлого». Практически все отношения между людьми – различные комбинации трёх основополагающих инстинктов. Не отрицаю, что есть и другие, но они не такие всемогущие.

История – это описание драки человеческих генов за доминантность.

В. Швебель.

Я понимаю. Мы отдельный вид органики на планете. Й-хромосома, не передающаяся по наследству, а складывающаяся из кусочков словесного ДНК по ходу жизни. Социум, наряду с генетикой – поставщик мыслей в башку любому человеку. Так появляются новые виды обезьянок на планете Курган. Наше мышление недоступно старому виду. Старый вид в нашем восприятии жалок, ничтожен, карикатурен. Наш вид в восприятии старого вида жуток, кошмарен, странен, непонятен, несёт хаос и взрыв, неприятности, неудобство. Но именно поэтому мне иногда хочется устроить взрывчатый террор под лозунгом: «Каждая мысль, подуманная по старому принципу приближает вас к следующей трагедии». Уничтожить полмира, чтоб вторая задумалась над этим странным происшествием.

Вспоминаю идею «Партии Абсолютного Зла – ПАЗл», которую Mars-MF-13 и el Diablo в полушутку хотели создать в совсем ещё панко-укуренной юности. Только в проклятый противовес, вызов триждыёбанному обществу. Хотя я давно уже не уважаю любую реакционную противовес-идеологию: сатанизм, борясь с христианством по такой анти-схеме, превращается в догматичную религию с почти ватиканскими ритуалами и обрядами; SHARP'ы, заявляя о своей толерантности и демократичности, преследуют людей с определённым мировоззрением (нациков и жидоедов), то есть сами становятся нациками своей идеологии, жидоедоедами и тому подобное. Нужна диалектика – не просто отрицание, противопоставление, а отрицание отрицания, переход в иное состояние, качество, плоскость, измерение. ПРЕОДОЛЕНИЕ. Но тогда мы были слишком молодыми и безответственными, чтоб касаться подобных тонких вопросов и в Партии Абсолютного Зла от безысходности борьбы с диктатурой среднего человека (Mittelmensch) мы хотели воплотить все вековые страхи толпы, все боязливые стереотипы, ужасы, фобии, перевёрнутые с ног на голову штампы масс-медиа и выложить их в одном потоке. Наше предполагаемое выступление по телевидению: «Мы уверенно стоим у руля власти страной под ударами завистников уже пятый день и продолжаем ратовать за бедность, за коррупцию, за полицейский пыточный режим, за всенародную безграмотность… Мы убеждены – необходимо срочно начать войну со всеми соседними странами с применением всевозможных средств массового поражения с желательными огромными потерями среди мирного населения… Наше общество должно стремиться к разрушению экологических биосистем, загрязнению воздуха, водоёмов, почвы… Радужному миру – НЕТ! НЕТ! НЕТ! Ядерному взрыву – ДА! ДА! ДА! И да поможет нам Вельзевул в нашем благом намерении!». Хотя нет, Вельзевул пусть отдыхает, мы бы взяли религию ацтеков с коллективными жертвоприношениями. Каннибализм ввели бы вместо православных постов. Атомизированной толпе вдарим страхом прямо в пах!

За час до митинга наш моб пришёл осмотреться на незнакомой площади. Мобы из других городов уже прибыли и где-то в округе. Выходим на плац – ёёобаны бабай! Строй ментяр, оперов, омоновцев, людей-в-штатском (слушай, как дети, ей богу, скока повторять можно вас видно в штатском, всё равно рядятся, хуепуталы). Они строятся перед администрацией в шеренги, начальники их снуют туда-сюда, указания дают. Моторизированные патрули разъезжаются по близлежащим зарослям конницей засадного полка. Вся разница между ними и нами очень проста: для них это работа, для нас – война.

Копы, тем временем, дерганые какие-то шастают, будто готовятся к танковому наступлению. Предлагаю постоять рядом и послушать их рации. Мы изображаем туристов: «О, смотри, вот кремль белокаменный стоит, какая дос-то-при-мечательность!». Рации на ремнях не умолкают. Разные «точки» докладывают о готовности до последней капли мусорской крови защищать удерживаемые рубежи. Отходим метров на двести, в шатёр-забегаловку, чтоб скоротать время. Никто даже и не думает в такой обстановке дуть пиво. «Кофе, пожалуйста, и пепельницу». Я выкладываю из карманов все радиостанции, компрометирующие бумажки, адреса, деньги, ножики и сдаю подруге Gut'а. Она будет в стороне. Теперь в одежде есть только я. Даже непривычно. Обычно у меня с собой запас вещей как минимум для недельного автономного плавания. Теперь мы друг друга не знаем, первый раз видим, а про акцию узнали в интернете.

– Зачем так мучить себя? – Я думал Марго уже спит, в темноте не видно глаз, ан нет же, бодрствует.

– А я и не мучу никого. Сама подумай: если человек что-то делает – значит он имеет на то причины. На всё есть причины. Мне это интересно. Хотя для кого-то мои действия – непонятая рациональность, так называемая иррациональность, чужая рациональность. Да, пришлось кое-чем пожертвовать, но ведь всегда приходится чем-то жертвовать. В чём весь прикол: для меня книга, революция – это одна большая Игра, в которой всё взаимосвязано. Был период: я «ходил» туда, где люди заканчиваются. И прогулявшись по окраинам, докуда достал, я понял, что внутри существа с именем Человек всё-таки мне лучше, чем снаружи. Уходить «от человека» не стоит, лучше привести самого человека туда, куда нужно. Создать нового человека. И я увлёкся этой игрой. Но глупо чувствовать себя при этом независимым творцом. Скорее, я себя ощущаю рождением новой силы внутри самого человечества. Её частью, молекулой. Что-то тянущееся с детства, из рождения и ещё раньше. Там что-то кипит, вулканизует. А чем дальше по жизни, тем мы меньше меняемся на самом деле (моё любимое выражение в жизни. так говорят только просветлённые гуру или самоуверенные глупцы-наглецы), мы постепенно застываем, как остывающая расплавленная магма. Но состав этого человеческого вещества тот же, что и раньше! Мы не далеко уходим от детских игр, только игры меняются по масштабу по мере взросления. Кто играл в детей и кукол – нянчит теперь настоящих, тёплых, орущих, пахнущих существ. Кто катал маленькие машинки – покупает теперь большие стальные пиздюлинки. Солдатики загадочным образом превращаются в жажду столкновения, борьбы.

Почти каждый аспект современной жизни был прожит в игровой форме в годы детства. Богатый запас событий, прожитых за несколько дней или даже часов, удлиняет ход времени. Два месяца каникул – это целая вечность. Для старика два месяца – лишь несколько минут.

Рауль Ванейгем.

– Сейчас вот популярны всякие экстремальные виды спорта, сексуальная отрасль, боевики-блокбастеры по ящику – дураку понятно, что это клапаны для спускания пара каких-то тёмных (в смысле малоизученных) сверхмощных сил внутри нас в тусклом безвкусном обществе. А пар, тем не менее, не стравить, как не пытайся. Силы слишком базисные, слишком энергоёмкие. А соревнованием толстосумов, кто больше кого денег заколотит? Стремление миллиардеров к дополнительным миллиардам? А футбол – массовая мистерия-истерия? Агрессия, чувство победы, «Я – Лучший», запах опасности, грани возможного, «они», «мы», противостояние с равным по таланту врагом, экспансия, война. Но игра только опирается на всё это многообразие. Ты никогда не формулировал в определение, что такое ИГРА? Действие, само по себе необычайно интересное, суперкайфовое, самоценное. Почему? Потому что ты на него запрограммирован, ты – уже в её программе, даже когда ещё не играешь, но понимаешь, что тебе это интересно.

Какой-то старикан с ярко-жёлтой вышивкой «Schiller?Spiel» на замызганном спортивном костюме с затёртой до блеска задницей и вытянутыми коленками останавливает меня жестом и говорит задумчиво: «Животное играет тогда, когда главный стимул – это не недостаток, а избыток силы, когда жизнь, бьющая через край, сама пробуждает действовать». Точно! Переход на следующий Уровень за счёт избытка энергии, добытом на предыдущем Уровне!! Как я сам не додумался?! Старикан отошёл в сторону, отвернулся, потом повернулся с таким видом, будто не помнил, сказал ли он мне то, что нужно и забыл об этом факте по причине маразма, или же просто забыл сказать по причине маразма.

«Временное забвение последствий» – подсказывает проходящий мимо гражданин в шляпе, втянув в стоячий воротник голову, удаляясь на скором ходу, не останавливаясь и не оглядываясь. При температуре-то + 20? в толстом плаще! А-а, это ты, Берни де Ковен, я тебя узнал, конспиролог ты старый, пасиб – поднимаю ему руку в след. Может в игре скрыто предназначение, без лишней мистики, программа вида?? Хотя, я думаю, что и нечто большее, более значимое.

«Аристократическое презрение к результату» – гласит крупный заголовок первой полосы свежей газеты, которую растянул в воздухе стоящий на перроне ж/д-вокзала очкарик. Видела?! Да, тот самый – у него приставка-титул ТС.

Детские игры (только малая из всевозможных разновидностей ИГРЫ) из ниоткуда тоже не берутся. Ещё с ранних лет в таком виде в нас проявляются лучи-программы на всю жизнь, предрасположенность. Я вот помню, в детстве играл в какие-то восстания. И ещё я любил уходить на целые дни из привычной реальности и придумывал новые миры, каждый со своими правилами. А затем возвращаться в реальность со всякими новшествами. Вот теперь, во взрослой жизни, опять восстания стараюсь организовать, уже побольше, чтоб сотворить новый мир. Меня часто спрашивают «зачем тебе это всё нужно?». А я им неизменно отвечаю, что я не могу иначе, если для вас революция – опасная трудная морока, обязаловка; для меня – интересная сложная игра, командное противостояние НАС против НИХ, растянутое на года, ведущаяся по всем фронтам – уличным, политическим, литературным. Вокруг меня, на этой стороне фронта – удивительные люди. Мне от этого мега-кайфово. Даже если однажды промозглой ночью меня до полусмерти избитого и искалеченного прирежут ржавым ножом в канаве заброшенной дороги – я не раскаюсь в своих страстях и стремлениях. Не разочаруюсь в революции. Я не вижу другого пути для себя. Я слишком часто думал тёмными ночами с сигаретой в зубах с чашкой чего-нибудь горячительного, вроде чая с лимоном, сидя один на крыльце своего загородного жилища, в тиши разглядывая плевки звёзд, чтобы разочароваться потом. «А может всё бросить?», «вся твоя затея маловероятна», «это нереально», «ты только погубишь свою полную перспектив жизнь». Я знаю, что нереально, но я ведь натура романтично-циничная, даже не рассчитывая на успех (полный цинизм) я пойду по этому пути до конца (абсолютный романтизм), чтобы протыкать и дырявить тугую многотонную стену время-пространства. Это в сто раз красивей, чем становиться одним из этих. У меня есть боевое задание и проложен курс. Мой единственный путь. Я физически не могу перейти на ту сторону. Там я не проживу. Даже не умру, а сдохну в страшных муках. Больше того, я ненавижу ту сторону и буду уничтожать её, пока она стоит у меня на пути. Не будет стоять – разойдёмся с миром,…. в два разных мира. А насчёт «погубленной полной перспектив жизни» мне вообще смешно до кашля. Как человеку, пристраившему к левому виску холодный ствол какого-то маленького ебливого побитого, исцарапанного немецкого пистолетика, которым я больше боялся покалечиться от разрыва патрона в стволе, чем убиться. Так и не выстрелил, трусливый разъебай. Ты во что в детстве играла?

– О, я не помню.

– Да ладно, сознавайся.

– В солдатиков, кажется. Совсем не по-девчоночьи, правда? Хотя кто бы это говорил, да? – она немного стыдливо потирает двумя ладошками свою красивую бритую голову с изящными чертами лица. – А ты про это напишешь?

Я улыбаюсь.

– Ты уже написана. Я понимаю, это трудно понять, ведь кажется, что ты придумываешь слова, или хоть выбираешь их из тысяч вариантов. А они уже выбраны, и тебя просто перечитывают заново, сторонний наблюдатель оживляет тебя. Пойми, течение времени живёт только в наблюдателе, оно так никуда не течёт. Мы всегда были и всегда будем тут. И зря ты стыдишься своей головы. Мне, например, очень нравиться.

– Тебе, я уже давно заметила, в общем, нравиться всё извращенское. Но всё равно спасибо, а то уже затрахали спрашивать «чё у тебя, девочка, башка бритая?». А кто нас перечитывает?

– Опять ты переходишь на личности в философии или на философию личности. Философия субъекта, философия гумано-центризма – чушь собачья. Баста! Как культура масс похоронила культуру личности, так скоро бесчеловечные нигилистичные стихии разорвут изнутри полумёртвую культуру масс человеков, лжегуманизма. Забудь про всякий мусор. Забудь слова «кто», «кем», «о ком», «кому», «кто виноват», «для кого». Придёт время и мы от слова «я» избавимся. Забудем, и растворимся в стихии. Самораспустимся чрезвычайным декретом. Сразу всё станет ясно. В прямом смысле слова «ясно». Но пока до этого далековато, поэтому, если не возражаешь, себя буду называть этой проклятой буквой. Можешь прям сейчас сказать что-нибудь тому, кто тебя перечитывает!..……………. Да не думай ты так долго, это не интервью для модного журнала!!

(зачем-то подняв лицо к потолку) – Сейчас же начинай работать над собой!!

– Замечательно! Только оно не наверху.

Поцелуй – часть врождённого брачного ритуала приматов, произошедший от ритуала кормления.

Протопопов.

Её тонкие контурные губы прохладны изнутри. Мы растянулись на полу и крепко обнялись. Молчим. Валялись долго-долго, как две последние обезьянки в галактике Млечный Путь, наслаждаясь тем, что есть вторая, самая последняя, обезьянка в галактике Млечный Путь, найдя которую, среди 100 миллиардов звёзд и 100 тысяч световых лет, можно обнять и долго-долго молчать от счастья, валяясь на полу в огромном пустом здании. Я хорошо чувствую её маленькую грудь через две футболки, Марго плотно прижалась ко мне. Я целую её в бритую башку, которую затрахали спрашивать, почему она такая. Марго в сотый раз теребит мой покрытый сантиметровой шерстью затылок.

«Бобики» ездят за нами по улицам и нас это забавляет. Они нас просто преследуют, точно в бандитском кино. Как пить дать! Стрелять команды им пока не поступало. По ним – тоже. За каждой кучкой наших, рассредоточившихся по городу группками 5–7 человек, послали по «бобику». Ментов в округе ведь намного больше чем нас. Мы же приехали в город, чтоб спаять в единую Сеть несколько наших разрозненных ячеек в регионе и просто всколыхнуть городок.

30 тысяч лет назад вымерли неандертальцы. Но похоже не все. И вот трое из них на очередном «бобике» намертво прицепились погоней к нашему автобусу N17 и бушуют злостью юридической беспомощности. Мы тычим в них пальцами через широкоформатное заднее окно муниципального «Икаруса», но они не отстают. В городе кончилась преступность, наркоторговля. Из сил мрака остались только мы. И силы милиции целиком брошены на борьбу с нами. Потом уже мы узнаём, что накануне начальство наговорило им, провинциальным неандертальцам, что в город стянуться десятки отморозков: не то скинхеды, не то красные партизаны. Чингиз с кличем «Да, смерть!» вылезает из автобуса (а я его держал, скока мог, но разве его, блядь, разве удержишь). Неандертальцы из «бобика» останавливаются с визгом тормозов свойственным только этой машине, окружают (только ещё рыбацкую сеть не накидывают), радостно хватают его, пихают в машину и, наконец-то, теряют наш автобус из вида. Я бы всех ментов разделил бы на четыре касты: рядовые полицаи (продажная бастардная гопота), опера (депрессивные псы своей грязной псарни, единственный хоть немного породистый контингент), мент-начальник (обыкновенный чинуша, толстобрюхий сребролюбец, на-злато-кончатель, только в форме и с профессиональным квадратным жаргоном) и ФСБешник (неудачный клон своего прототипа – КГБэшника, большая часть функций организма которого безвозвратно утеряна).

О, чёрт. Опять ты. Я же сказал, что сам выйду на связь, лет через двести по местному времени, не позорь меня, не бегай за мной. «Что у вас тут нового на планете Грязь?» – спрашиваешь подбоченясь кулачками, пузико вперёд. Я перечислю…… перечислю. Только сваливай, пиздуй отсюда, да побыстрее. Только давай без обид, уговор. Нам просто тесновато будет вдвоём на этой планетке. Не люблю я, когда кто-то из-за плеча смотрит, как я что-то делаю, бесит. Я уже деловито перечисляю, сидя по-тюркски у стенки, задумчиво почёсывая бровь одной рукой, держа дымящуюся палочку сигаретки другой, а ты собираешь свои манатки:

– … Атака самолётов на финансовые небоскребы в Нью-Йорке. Горящее Останкино, оплот СМИ России. В самой свободной стране мира Голландии во время выборов убивают политика-гомосексуалиста. Английская принцесса чистейших кровей Диана и ее любовник-араб погибают в автокатастрофе. Потолстевший, ошалелый от кокаина кудесник футбола Марадона расстреливает из ружья папарацци, дежуривших возле его дома. Полупарализованное тело главы Римской католической церкви поляка Иоанна Павла II. Массовое убийство в парламенте Армении. Показательные казни чиновников-воров в Китае. Отец-Алиев передаёт власть в Азербайджане сыну-Алиеву в лучших канонах абсолютной монархии. Коровье бешенство в благополучной Европе и паника от него. Сибирская язва по почте в Штатах и паника от неё. Разлагающийся на ходу от пластических операций король поп-музыки Майкл Джексон. Клонированная овечка Долли и банды авантюристов кишащих вокруг этого проекта с целью лёгкой наживы. Взрывы статуй Будды в Афганистане. Сербия бомбардируется и бомбардируются в прямом эфире взявшиеся за руки сербы с нарисованными на футболках чёрными мишенями – им нечего больше противопоставить невидимому сонму бомбардировщиков, истребителей, эсминцев, авианосцев, крылатых ракет, они негодуют, возмущаются, плачут, отчаянно ругаются, кричат: «Почему русские не дадут нам свои ракеты С-300???», проклинают, но ждут живых солдафонов Запада, которых можно убивать руками, а те всё не приходят. Чеченцы, баски, корсиканцы, палестинцы сражаются за своё право быть такими, какие они есть. Албанцы, которых приютил в Югославии Тито, расплодились так, что оторвали себе Косово, издревле сербскую землю. Далёкие талибы бомбардируются далёкими янки в своих горах и пещерах, как тараканы. Клан Бушей контролирует торговлю афганским героином по всему миру. Антиглобалисты устраивают по выходным уличные погромы в Квебеке, Праге, Генуе, Сиэтле и еще десятке других городов, а потом разъезжаются по домам до новых праздников. Религиозные сектанты «АУМ сенрикё» распыляют зарин в скоростном метрополитене японского Токио, предварительно купив рецепт его приготовления у россиянских чинуш, надеясь на просветление масс, просветления у масс не случается, лидеры секты приговариваются к повешению. Придворная тоталитарная секта со страшным названием совершенно без гласных букв «ФСБ РФ» травит газом граждан на мюзикле и после объясняет им, что с ними, гражданами-баранами иначе нельзя, а граждане-бараны охотно соглашаются с сектой и её методами – «бе-е-е-е, это вы верно подметили!». Американский спецназ, танки, БМПэхи и БТРы безжалостно мочат затерявшиеся в американских же горах поселения религиозных фанатиков, а потом списывают прострелянные и разорванные взрывами трупы на самосожжение религиозных фанатиков – «клянусь, сами себя сожгли, фанатики чёртовы!». Секретутка Моника Ливински сосёт у презика Клинтона его чувствительный президентский хуёк от демократической партии в Овальном зале Белого дома и об этом растрезвонивают на весь белый свет, показывая залитое спермой платье; старые замужние тётки смотрят судебный процесс на кухнях за строганием лука и утвердительно кивают миллионами голов, произнося миллионы раз одну и ту же фразу: «Да, действительно сперма, во всяком случае выглядит как сперма на платье, у нас с мужем один раз такое случилось… и платье на моё похоже, только то было в горох…», зал Белого Дома прозывают Оральным. В Колумбии идет партизанская война и guerrillas на привале отписываются манифестами в интернет. Модельер Версаче убит у стен своего дома ревнивым любовником. Взрывы в столицах мира. Тихую Европу, которая за десятки лет отвыкла от запаха крови, накрывает терроризм. Сибирь без особых затруднений осваивается китайцами, но Москве на это глубоко наплевать, Москва сама стала главным сепаратистом, оградившись от остальной России МКАДом. Торговля медалями на зимней Олимпиаде-2002. Миллиардер, спекулянт Сорос устраивает обвал курса ряда национальных валют. Куклы Бен Ладена пользуются бешеным спросом. Атипичная пневмония и паника от неё. Разбушевавшиеся народные массы захватывают парламент Аргентины. Классовая борьба на улицах нищей Венесуэлы. В школах развитых постиндустриальных стран прилежные юноши расстреливают своих одноклассников из хорошеньких автоматических винтовок. В Ираке идет партизанская война. Нефть. Нефть. Чёрное золото. Чумовая мегафраза!: «… вчера состоялась бомбёжка Вавилона». Румынские шахтеры, злые и простецкие в своих фруктовых касках, направляясь в Бухарест, устраивают беспорядки. Базы НАТО на Кавказе, Прибалтике, Средней Азии и мирные локаторы направленные на русских, и мирные самолёты-штурмовики, начинённые мирными боеприпасами для русских, бороздящие мирное воздушное пространство в двухстах километрах от меня. Певец-трансвестит из Израиля побеждает на международном музыкальном конкурсе. В Италии народным голосованием в парламент избрана порноактриса-ветеран Чиччолина, которая много лет перед камерой и незримо перед всем итальянским народом со стонами и охами давала все свои три подходящих отверстия десяткам, сотням километров здоровенных крепких членов – воистину выставка достижений народного итальянского хозяйства! В России героин рекламировался в глянцевом журнале «Птюч». Простой американский сварщик Марвин Химейер из города Гранби, что в штате Колорадо взял и разрушил завод, который пытался разорить Марвина, а заодно и полгорода: мэрию, банк, библиотеку, редакцию местной газеты, универмаг, создав из своего бульдозера обшитый стальными листами танк с видеокамерами наблюдения; сам же застрелился окружённый осатанелой полицией, когда наконец его бульдозер-танк застрял в развалинах универмага. Лица молодых парней на площади города, областного центра, перед администрацией коллаборационистского режима. Скандирующие хором ультиматум чинушам. Окружённые СОБРом, ОМОНом, УБОПом, УВД, ФСБ, ВВ и прочей прирученной шушерой боевых рабов, которые держатся на расстоянии, потому как боятся сплочённых пацанов как чертей из самого раскалённого сердца ада, чувствуют запах озона и свинцовых пуль, исходящий от молодёжи в повязках. Чувствуют, что пацаны воедино не пивка собрались попить. Всё. Больше ничего особенного не видел. Давай, удачи тебе там.

Мы своё призванье не забудем – смерть и радость мы приносим людям.

При слове «политика» – у нас встаёт мигом. И нехуй жопу сковородкой прикрывать.

Жизнь гораздо легче прожить, чем вы думаете: достаточно лишь принять невозможное, обходиться без необходимого и выносить невыносимое.

Кетлин Норрис.

Наступит осень – перебираюсь в Москву. А чего мне стоит? Шахиду собраться – только подпоясаться. Странное государство эта Москва. Один из самых дорогих городов мире. Где правит капитализм с человеческим еблом, и живут лица московской национальности. А пока я восстанавливаю силы и залечиваю душевные раны, нанесённые долгим вкалыванием. Ставлю очередную часть саундтрэка к фильму «Приговоренные к Жизни» и как всегда быстрой походкой иду под шквалом дождя и музыки. Иду за книгами, что должен привезти на специальном книжном поезде проводник в мир сильной литературы, человечище с позывным Crazy (TS-C). Ты его сразу узнаешь. Он ездит по стране в тёмно-синем железнодорожном кителе, в голубой рубашке с погонами и скрытой под ними красной футболке с белыми серпом и молотом на ней. Бритый наголо, в ковбойских сапогах. Иногда он носит зелёную бундесовку без опознавательных знаков. Крутой пацан. Здесь непрестанно что-то льёт сверху. В жопу прошлое. Всё равно его больше не будет. Всё равно скоро грядёт конец истории. Я иду ко входу Level N+2. И льёт, и льёт. И льёт, и льёт. Исландия. Милая Исландия. Мир циклонов, ледников, гейзеров, красный крест на синем фоне.

Вчера зафиксирована первая попытка подкупа наших пацанов телами из ФСБ. Агенты смиты (шмидты, кузнецовы и т. п.) никогда не говорят: «Стань нашим стукачом, заложи их всех!». Они используют более обтекаемые предложения: «Мы можем сотрудничать. Мы поможем тебе деньгами. Подумай о родственниках».

Билли, я не достигну с тобой консенсуса даже после литра водки, ты толдонишь мне третий час, что жизнь – это, дескать, театр с людьми-актёрами. Это что, та самая твоя Мудрость Жизни, то есть слова, которые человек повторяет год за годом, когда не может вырваться за определённый круг изжомканых идей? Хуёвый какой-то театр получается. Не спорь! Я… Не…. Да не спорь ты, кому говорят!! Так мучительно неестественно и пошло-деревянно, как комедия Дионисия Аристофана, сыгранная наспех сколоченной бандой гопников для художественной самодеятельности в ПТУ строителей к юбилею чопорного директора Анатоль Анатольича.

Пошлость – это красота, умершая некоторое время назад, которая ещё сохраняет былой привлекательный видок, но уже ощутимо попахивает мертвечинкой. Дерьмотургия, а не драматургия. Не зря по-сербски театр – «позорище». Позорище и есть. Актёры текста не знают изначально, так им его суфлёр читает, а они повторяют его слово в слово. Глянь – вон и ниточки от них подозрительные вверх тянуться, как от марионеток. Ёб твою, Билл, юниты – так они и есть юниты! В твоё время, отсталый Билли-деревенщина, просто не было ЭВМ, чтобы понять, как легко можно всё вокруг запрограммировать, выдавая за свободу выбора, свободу слова, свободу мысли. А вообще… Играй, Билли, играй. Бумага всё стерпит, особенно сортирная. У нас в книге всем найдётся место. И кому-то от этого наверняка хорошо. Хорошо, когда хорошо и плохо, когда плохо. Провозглашаю эту мысль вершиной философских размышлений всех времён и пространств. Ничего существенней придумать уже нельзя, можно только водянистыми абзацами разбавить в несколько тысяч раз, превратить в толстые нечитаемые тома «про экзистенциализм», «про несовместимость веры и разума», «про неопозитивистский подход» и «про неаполитанский подкоп» – прямиком на пыльную полку или в неоткрываемые архивы компьютера.

Может это и не лучший из миров, но он может оказаться одним из простейших.

Я мечтаю, дружище Билли, чтоб на нас напали кровожадные инопланетяне, с вооружением, примерно равным нашему, и чтоб мы с ними долго и ожесточённо воевали. Бились десятилетиями. Это единственный способ объединить необъединяемые команды людей, типа концепция общего большого врага. Но этого не произойдёт, так как галактические войны между враждующими цивилизациями в жизни, а не в кино, длятся ровно столько, сколько времени нужно для того, чтоб нажать на кнопку гипероружия и дождаться пока удар дойдёт до противника. Проблему преодоления пространства цивилизация решает первым делом, когда выходит в Большой Космос. Для того, чтобы столкнуться с враждебной цивилизацией нужно сначала добраться до неё, получить информацию о её враждебности. Маловероятна картина вражды «по радио», матюгание на расстоянии десятков парсеков (это ж надо так сразу невзлюбить друг друга, чтоб не видеть, не понимать из-за чего воевать, но кидаться в обе стороны ракетами наугад, которые летят лет 500; хотя 500 лет – хороший задел для долгого непрерывного душевного матюгания пока туда или оттуда летит ракета). Так что решив быстренько вопрос преодоления гигантских доселе пространств, с вариантами уничтожения целых доменов вселенной (10 в 33 степени световых лет), создания чёрных дыр прямо во вражеском штабе (или ещё более метко, в голове у самого злого генерала или компьютера), небольшого гравитационного коллапса – проблем не возникнет, и вся война продлиться пару секунд (кнопку долго нажимать, обычно они под пластиковым колпаком, хотя скорее всего никаких кнопок и не будет – тогда ещё быстрее, один сигнал). А все эти «звёздные десанты и космические сражения флотилий» так пошлы. Зачем воевать с дикарями их топорами, когда у нас уже изобретена реактивная установка?? Или наоборот? Залп – и нету вонючих варваров, одни подогретые ошмётки. А если равенство? Ещё смешнее. Только представь сам процесс развития цивилизаций: они шли миллионы и миллионы лет вдалеке друг от друга, и шанс, что цивилизации на момент конфликта находятся на одном техническом уровне и обладают одинаковым оружием и средствами транспорта – катастрофически мал. Кто успел – тот и выиграл. Итак, варианты: