Текст книги "Маски (СИ)"

Автор книги: Marlu

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

Глава 7

Подготовка стены заняла почти целый день. Идею написать полноразмерную картину маслом я отмел сразу – задумка требовала легкости и воздушности, что с тяжелым глянцем масляных красок невозможно по определению. Да и такая картина потребовала бы тяжёлой рамы, что в габаритах моей спальни выглядело бы нелепо. Поэтому решение сделать что-то типа фрески было оптимальным.

Я перегнал на компьютер фотографии с айфона и завис. Острое желание накатило жаркой волной, заставило нервно облизывать сохнущие как в лихорадке губы. Идеальный изгиб спины, округлые ягодицы и рука, спокойно лежащая вдоль тела, завораживали, вызывая противоречивые чувства: одновременно хотелось и дрочить на это совершенство, и запасаться мрамором, дабы отсечь все лишнее и явить миру новый шедевр в духе великих мастеров. Жаль, что я не скульптор!

Пальцы сами по себе потянулись к ширинке… Котенок, что же ты делаешь со мной?!

После парочки оргазмов фотошоп слушался из рук вон плохо. Тем не менее за вечер успел отредактировать фото, приблизив к желаемому варианту, получилось весьма неплохо. Правда, теперь меня беспокоил один вопрос: как скоро на руках появятся мозоли от непрерывного мастурбирования? Потому что не реагировать на такую провокацию просто невозможно. Вопрос о состоянии самого детородного органа при таком активном использовании я себе малодушно не задал.

Улегшись в кровать, я еще несколько минут помедитировал на загрунтованную поверхность будущей фрески и заснул умиротворенный, мечтая скорее завершить начатое сегодня дело.

К сожалению или к счастью, но когда нахожусь в творческом экстазе, я мало реагирую на окружающую обстановку. Поэтому, когда, наконец, завершил свой эпохальный труд и прилег на покрывало, дабы оценить результат, то про валяющийся на столе разряженный айфон так и не вспомнил. Занятый размышлениями о том, как оформить край моей фрески, не сразу понял, что же именно меня так раздражает. Малодушно подавил желание сделать вид, что никого нет дома, все-таки поднялся с кровати. Консьерж внизу был дотошнейшим малым, в молодости работавшим на режимном объекте. Мимо него и муха без уведомления куда и зачем она следует не пролетала. Так что если он и пустил гостя внутрь святая святых – подъезда, то однозначно был уверен, что я дома.

– Иду я, иду, – тапок почему-то никак не находился, и плюнув на обувание, я пошел открывать босиком. Благо семнадцатый этаж, полы достаточно теплые.

За дверью оказался жутко недовольный мужик в черном пальто. Он кутал нос в поднятый воротник и недобро смотрел на меня.

– Чему обязан? – нелюбезно спросил я.

– Вы есть Серж Вагин? – уточнил гость по-английски, сверля меня жгучими карими глазами.

– Да.

– Я Гвидо Ди Стефано, – отрывисто сказал он.

– О! – только и сумел выдавить я и посторонился: деваться все равно было некуда. Выставить нового родственничка обойдется себе дороже.

– До вас невозможно дозвониться, – заявил он в прихожей, снимая пальто.

– Проблемы со связью, – туманно ответил я. Логично же: незаряженный телефон по определению их имеет. С другой стороны представляю, как тяжко пришлось иностранцу в нашей стране. Беднягу впору пожалеть. За такси отдал, наверное, тысяч пять, в аэропорту дешевле вряд ли получилось бы взять машину. А добираться общественным транспортом я бы тоже не рискнул.

Гвидо что-то пробурчал себе под нос на родном языке, повесил пальто на вешалку и, разувшись, пошел в сторону кухни, оставляя мокрые следы – где-то успел промочить ноги. Приказав совести заткнуться и идти спать, я поплелся следом: как хороший хозяин я должен был предложить ему чаю, да и горячий душ не помешал бы.

От чая он не отказался, правда, посмотрел скептически на пакетики, но от комментариев воздержался. Идея с душем Гвидо тоже понравилась, хотя он и огорчился, что ванны у меня нет, только кабинка. Опять что-то сказал на итальянском, выслушал ценные указания типа: «Здесь кран, здесь мыло, а тут полотенце» – и закрыл за мной дверь. Я пожал плечами – если еще что-то понадобится, или сам найдет или позовет, спросит.

Я порылся в холодильнике: из еды были покупные котлеты и пачка пельменей. Майонеза, сметаны и кетчупа у меня не водилось, зато нашлось сливочное масло, по мне так пельмени были даже вкуснее, а уж под водочку... Ладно, выйдет из душа – предложу. Может быть, сто грамм примирят его с суровой действительностью в моем лице.

Вообще Гвидо произвел странное впечатление. Не вязались в моем представлении хорошие вещи, надетые на нем, с общей какой-то неухоженностью. Или мне просто так кажется? И в европах трехнедельная небритость и отросшие до состояния бесформенности волосы самый писк? Хотя, какое мне дело? Я поскреб рукой подбородок – да уж, не мне кидать в нового родственничка камни. Сам неделю не брился. Или больше?

Я скучал на кухне за чашкой остывшего чая. Что можно делать в ванной полтора часа? По мне, принять душ можно за десять минут. Разве что замерз настолько? В морозилке стыла литровая «Финляндия». Купленная полгода назад в порыве непонятного вдохновения, она так и стояла на нижней полке в шкафу – желание напиться прошло так же внезапно, как и накатило. Так вот, от ста грамм однозначно было больше проку, чем от часового стояния под душем. Согрелся, накатил и как огурец! Кстати, об огурцах – вспомнил о банке маринованных корнишонов и поставил на стол.

Гвидо появился внезапно. Тихо просочился на кухню, распаренный, розовый от горячей воды и гладко выбритый. Мокрые волосы, зачесанные назад, открывали высокий лоб. О! Мне стало стыдно за свой видок.

И как, интересно, по-английски «С легким паром?». Пришлось вместо этого спрашивать:

– Все хорошо?

– Да, спасибо.

Убиться, какие мы вежливые тут собрались.

– Обедать будешь?

– А что на обед? – хороший вопрос! Еще бы знать, как перевести про пельмени.

– Вот, – я вытащил из морозилки пресловутую пачку, – сейчас сварим и съедим.

Выражение его лица мне не понравилось. Как будто отраву предлагают.

– Больше ничего нет, – я демонстративно распахнул холодильник, – но под водку будет очень хорошо.

Гвидо скептически покачал головой, снова что-то выдал по-итальянски и полез искать кастрюлю. Я не возражал. Кто я такой, чтобы мешать профессионалу?

– Я пока тоже схожу в душ.

– Это быстро сварится, – попытался задержать меня он.

– Пока вода закипит, пройдет минут десять, потом еще пять на варку, успею.

Гвидо пожал плечами и отвернулся, а я быстренько смылся в душ, все же очень хотелось привести себя в порядок.

Я успел как раз к тому моменту, когда сварились пельмени. Гвидо хмыкнул, но промолчал, накладывая их в тарелки. Он даже умудрился накрыть стол правильно, я тоже хмыкнул – ну раз так нравится, то и пусть.

– За встречу? – поднял я первый тост.

– Чин-чин, – улыбнулся Гвидо, а у меня внутри что-то екнуло, на секунду показалось, что изгиб губ похож на «котика». Но это была всего лишь игра воображения. Этот хрипловатый голос мало напоминал тот, который я помнил и тщательно берег в душе.

– За здоровье? – предложил я и поднял рюмку.

– Да, очень хочется. Что-то простуда не отпускает, – согласился он и стукнул краем стопки о мою. – Странная традиция.

Если бы познаний в английском хватило, я бы рассказал, откуда это пошло – еще с тех временем, когда феодалы и прочие рыцари опасались за свою жизнь, боялись отравы и сильно стукались кубками, дабы вино смешивалось, чтобы доказать, что яда нет. Может быть, когда-нибудь и поведаю, а пока можно просто улыбнуться. Улыбка у нас универсальный ответ на множество вопросов.

– Прости, я немного устал и хотел бы отдохнуть. Помоги вызвать такси, где-то у меня забронирован отель.

– Не находишь, что это глупо? Могу предложить совершенно новый диван в гостиной или, если, хочешь, можешь занять спальню, – я прикусил язык, – хотя нет, я там работаю.

Надо же быть таким идиотом? Совсем забыл про картину. Ее как-то не хотелось никому показывать.

– Ничего страшного, – он двинулся по коридору, – я не претендую, но хотелось бы посмотреть на твои работы.

Глупо было удерживать его. Разве что попытаться грудью закрыть дверной проем.

Гвидо вошел в спальню, благо искать ее было не нужно – приоткрытая дверь выдавала. Картина, расположенная справа от входа, сразу в глаза не бросалась. Зато манекен с надетым на него карнавальным костюмом не заметить было нельзя. Гвидо замер. Сделал шаг в направлении манекена, покосился на картину и медленно обернулся ко мне.

– Птичка? – срывающимся голосом прошептал он и нервно облизал губы. – Птичка?!

Глава 8

Я захлебнулся воздухом: ну это же надо такому случиться! Гвидо разразился речью на итальянском. Ругается? Радуется? Не понять, по лицу не определишь, но глаза горят и дышит неровно. То ли прибить хочет, то ли еще чего. На второй вариант я бы согласился, от воспоминаний о том, что мы вытворяли в том убогом номере, бросило в жар, щеки запунцовели. Гадство! Мужики, которым к тридцатнику, не должны так неприлично краснеть. Не должны!

– Не понимаю, – безнадежно сказал я, устав слушать.

– Ты зачем ушел тогда? – задал он вопрос по-английски, с трудом подбирая слова. – Зачем? Почему? Я искал по всей Венеции!

Ну что ему ответить? Что не придал значения, что решил не продолжать случайное знакомство, что хотел избежать утренней неловкости между двумя случайными любовниками? Все вроде и так и не так, ведь понял я, что влюбился, уже гораздо позже, но как донести все эти тонкости и нюансы на чужом языке? Я вздохнул и улыбнулся.

– Серж! – Гвидо взял меня за плечи и встряхнул. – Тебе было со мной так плохо?

Я зажмурился и помотал головой.

– Я просто развлечение на один день? Ты не хочешь повторять? Считаешь ту ночь ошибкой?

Я снова помотал головой.

– Серж! Пожалуйста, ответь. Я не хочу чувствовать себя ненужным.

– Пойдем, – я выпихнул его из комнаты, благо стояли рядом с дверью. – Иди. Туда!

– Не понимаю!

– Иди! В комнату. Туда! – я гнал Гвидо по коридору почти пинками. Проклятый языковой барьер! Но уж в мастерской все вопросы должны отпасть сами собой.

– Я не понимаю! – на пороге он обернулся и растерянно посмотрел мне в глаза.

Я разозлился и обеими руками толкнул Гвидо через порог, а затем с чувством выполненного долга вернулся в спальню. Совсем дураком я не был и примерно мог представить реакцию темпераментного итальянца на мою наскальную живопись, временами весьма откровенного и даже интимного характера. На память я не жаловался и кое у каких месяцев придал некоторым деталям дополнительный объем и колорит, а потому совершенно логично решил ждать моего натурщика на кровати. В мастерской из горизонтальных поверхностей был только пол, который не устраивал меня не только по санитарно-гигиеническим соображениям, но и по уровню комфортности тоже.

Я быстро достал из ящика в шкафу презервативы и смазку. Она, конечно, была немного просрочена, но что такое месяц после срока годности по сравнению с любимой попой? Все равно что проблемы садово-огородного товарищества по сравнению с мировой революцией! Да и сомневался я, что Гвидо будет так уж тщательно изучать дату выпуска, по моему скромному разумению в тот момент его будет волновать кое-что совершенно другое.

Немного поколебался: раздеться сразу или погодить? Решил на всякий случай избавиться от одежды и нырнул под одеяло. Оставалось ждать, когда блудный «котик» изволит оторваться от созерцания себя любимого во всех позах и ракурсах и изволит вернуться. Более наглядно признаться в любви и желании сложно придумать.

– Серж! – Гвидо ворвался в комнату совершенно очумевший. – Серж! – простонал он, увидев меня в постели.

На всякий случай я подтянул одеяло повыше: сверкавшие то ли страстью, то ли яростью глаза несколько пугали.

– Серж, Серж, – как заведенный повторял он, пытаясь дрожащими от нетерпения пальцами расстегнуть рубашку и снять брюки.

Я залюбовался представшим передо мной обнаженным телом. Он совершенно не стеснялся и, даже можно сказать, гордо демонстрировал свою эрекцию. Господи, сделай так, чтобы сегодня тоже не меня, а я! От внезапного приступа паники я непроизвольно зажмурился и пропустил момент, когда он забрался под одеяло. Навалился сверху, прижался стояком к моему животу.

– Се-ерж, – почти благоговейно выдохнул он и накрыл мои губы своими.

Все опасения отступили на второй план. Чистое, незамутненное сомнениями и страхами удовольствие накрыло с головой, заставляя теснее прижиматься к телу, тянуться за дарящей наслаждение рукой и с энтузиазмом отвечать на поцелуи.

– Лубрикант где? – на секунду оторвавшись от своего занятия спросил он.

– Здесь, – каким-то чужим, неподвластным мне голосом ответил я и полез под подушку.

– Повернись.

Ну вот, а так все хорошо начиналось. Решив не рефлексировать по этому поводу, послушно повернулся на живот: какая разница, раньше или позже, что-то подсказывало: вместе мы надолго.

Гвидо провел пальцами по хребту, вызвав неконтролируемую волну мурашек.

– Приподнимись, – под живот мне подсунули подушку, отчего задница бесстыдно выпятилась и разве что не умоляла: «Трахните меня».

Он снова что-то говорил по-итальянски, перемежая речь нежными поцелуями. Шея, лопатки, поясница… Легкий укус в правую полужопицу оказался внезапен, как звонок будильника в воскресенье и заставил застонать. Кажется, мне это понравилось.

Теплые ладони легли на обе половинки, слегка сжали и медленно развели их в стороны. Таких острых ощущений я не испытывал никогда! И начал непроизвольно дрожать, не от холода, нет. И не от страха.

– Серж, – Гвидо выдохнул мое имя почти в самую дырку, обдав горячим дыханием, и затем сразу же лизнул сжавшееся от неожиданности отверстие.

– Что ж ты делаешь, сука, – беспомощно простонал я, понимая, что еще чуть-чуть – и я кончу.

– Все хорошо? – забеспокоился он.

– Да! – рявкнул я, недовольный заминкой. – Сделай что-нибудь. Не могу больше!

Просить два раза Гвидо не пришлось. Скользкие пальцы, обильно смоченные клубничной смазкой, ловко ввинтились в мою девственную задницу. Немного холодно, немного непривычно, но терпимо.

– Ты точно уверен, что хочешь быть снизу?

Вот нашел время для вопросов! Нет! Совсем не уверен, но и что-то решать, совершать какие-то осмысленные действия я тоже был не в состоянии.

– Да, – отрывисто сказал я, отрезая все пути к отступлению.

Гвидо развернул меня лицом к себе и поцеловал со страстью, которую даже не пытался сдержать. Губы мгновенно заныли и даже почему-то онемели. Так что захотелось еще и еще целоваться, слиться, соединиться и больше никогда не разделяться с ним, стать сиамскими близнецами.

– Черт! – член у Гвидо был что надо, как раз нужного размера, чтобы разорвать мою задницу на бахрому. Отпихнуть его не получилось, слишком крепко держал. Пришлось вспоминать совет расслабиться. Увы, об удовольствии речи пока не шло. Оставалось терпеть и надеяться на аккуратность любовника. Вряд ли он заинтересован в нанесении мне тяжких телесных повреждений.

– Все, все, – бормотал Гвидо, – уже все. Все хорошо? – он замер, чуть отстранился и с тревогой вглядывался мне в лицо.

– Продолжай.

Но он не двигался, пережидал бунт моих внутренних мышц, недовольных вторжением совершенно постороннего члена.

Не знаю, сколько бы он так продержался, но мне надоело лежать и изображать бабочку на булавке. Дернул бедрами, показывая, что хватит уже бездействовать. Гвидо застонал, прижал меня к себе и, сминая наши губы в безумном поцелуе, сорвался на бешеный темп.

Наверное, все это продолжалось меньше минуты, затем движения стали хаотичными и какими-то рваными. Еще пару раз ворвавшись внутрь меня, Гвидо со стоном кончил. Я гладил его влажную от пота спину, ощущая как послеоргазменные судороги постепенно затихают. Что ж, первый опыт в такой позиции состоялся. Удовольствия, конечно, не получил, но и сказать, что было как-то нестерпимо больно, я тоже не мог. Иногда, когда член задевал простату, были даже намеки на возможный кайф в будущем, когда такого рода упражнения станут более привычными.

– Сейчас, сейчас, одну минуту, – прошептал Гвидо, скатываясь с меня и с трудом садясь в кровати.

Минет в его исполнении был великолепен, хотя пальцы в многострадальную мою задницу можно было бы и не совать. Я бы и без стимуляции простаты кончил за милую душу.

Гвидо облизнулся, убирая с губ остатки спермы и душераздирающее зевнул. Устал с дороги, наверное.

– Поспишь?

– А ты? – вернул он вопрос.

– Я бы тоже не отказался.

Одеяло отыскалось на полу. Недовольно бурча на пару, мы замотались в него и заснули обнявшись. Все деловые разговоры остались на потом. Лично меня вопросы бизнеса сейчас волновали в последнюю очередь, и подозреваю, что Гвидо бы со мной согласился.

Глава 9

Гвидо очень быстро освоился с ролью натурщика. Упустить такой момент и не пользоваться тем, что само шло в руки? Нет-нет-нет! Иначе бы я не был сыном своих родителей. Мой итальянец, не страдавший излишними комплексами и стеснительностью, быстро привык ходить дома без одежды, благо в квартире было тепло.

– Тебе не надоело? – задумчиво поинтересовался он как-то недели через две после нашего воссоединения, когда мы пили чай на кухне. Вернее, он пил кофе, а передо мной стояла чашка с остывшим чаем и я привычно водил карандашом по бумаге.

– Нет, – удивился я, не понимая, чем вызван вопрос. Потом подумал и решил, что Гвидо сомневается, что интерес с моей стороны продержится долго. – Нет. Ты красивый. Ты удивительный. Ты мне очень нравишься.

– Ненавижу английский, – пожаловался он, – надо учить русский. Кажется, это надолго.

– Учить язык долго, да, – согласился я.

– Нет, я хотел сказать, что я здесь надолго. Кажется, – он смешно сморщил нос, а у меня защемило сердце от восторга и нежности: Гвидо не хочет расставаться!

– Твоя мама очень рекомендовала начать изучение. Для ведения бизнеса в России это необходимо, – кисло заметил он, явно не вдохновленный перспективами.

– Да, у нас в России нужно говорить с партнерами на одном языке, – согласился я. Вышло как-то двусмысленно.

– О да! Так напомни мне, птичка, на каком языке мы с тобой говорим?

– На самом древнем и самом понятном.

– О?

– На языке тела, – пришлось пояснить свою глубокую мысль.

– У-ум-м, – Гвидо стек со стула и потянулся ко мне. В который раз я поразился его потрясающей грацией. Всякие там танцовщики и гимнасты просто отдыхают, – мне нравится этот язык. Поговорим?

Беседа затянулась почти до самого вечера и однозначно бы перетекла в ночной разговор, но Гвидо внезапно вспомнил про назначенную встречу.

– Собираемся! – он подскочил с кровати и понесся в ванную.

Я тяжко вздохнул и поплелся следом, к сожалению, я не обладал такой потрясающей способностью из расслабленной неги мгновенно переходить к бурной деятельности. Интересно, если сделать несчастное лицо и немного поныть, он позвонит и перенесет встречу?

– Се-ерж! – простонал он в ответ на вежливую просьбу и, хотя прижался ко мне еще теснее, почти готовый уступить убедительной настойчивости, но все равно со вздохом сказал: – Нет, это очень важно. Но ты можешь остаться дома, – воистину великодушию Гвидо позавидовал бы даже святой.

– Нет уж, – отпускать итальянца одного к акулам бизнеса я не собирался. Пусть это и был уже знакомый по прошлым встречам товарищ. Как-то нехорошо смотрел он на Гвидо на последних переговорах. И уверенности в том, что тот товарищ не голубой, у меня тоже не было. И Гвидо, засранец, ну не знал я, чего от него ждать. Я еще не освоился в роли гея, и многие нюансы этой новой жизни мне были неизвестны. Интернет тут помощник слабый – куча противоречивой информации и странноватых псевдоисследований и статей.

– Серж! – предмет размышлений встряхнул меня за плечи. Оказывается, я успел прислониться к его груди и чуть ли не задремать под теплыми струями.

– Да? – я прошелся пальцами по рельефным мышцам, отдавая себе отчет, что это провокация в чистом виде.

– Серж, – вздохнул Гвидо, чмокнул в висок и внезапно врубил ледяную воду.

– О-о-у-уы-ы! – взвыл я и выскочил из ванны.

– Сорри, – якобы извинился Гвидо и вылез вслед за мной.

– Угу, – ну что ж, оставалось только утешать себя тем, что бодрости нам обоим теперь не занимать.

Все-таки я оказался абсолютно прав, что не пустил Гвидо в это гнездо порока одного. Мало того, что местом встречи оказался низкопробный вертеп с дешевым стриптизом, так этот гад вознамерился еще и напоить нас обоих: водки было много, а на закуске кое-кто сэкономил.

К исходу первого часа было уже ясно – принимающая сторона на переговоры не настроена. Поняв, что итальянец не особо стремится поддерживать бесконечные тосты, те решили оторваться по полной программе хотя бы сами. Мы с Гвидо с удовольствием наблюдали за паноптикумом.

– Как думаешь, может, попробовать подсунуть документы на подпись? – Гвидо задумчиво понюхал налитую в рюмку бесцветную жидкость.

Я посмотрел на компанию подвыпивших «бизнесменов» и, вынеся для себя вердикт о их состоянии, провозгласил:

– А давайте теперь выпьем за солнечную Италию!

Гвидо нахмурился, не понимая. Я улыбнулся и выпил до дна.

– О! Наш человек! – хлопнул меня по плечу сидящий напротив как бишь его, Иван Юрьевич, что ли?

Пьянка с моей подачи понеслась по накатанной. Оставалось только выбрать момент и исполнить соло про «ты меня уважаешь?», и золотой ключик у нас в кармане.

Нет, я не чувствовал себя сволочью, убирая подписанные документы на аренду во внутренний карман пиджака. Если «бизнесмены» не понимают, что пьянка несовместима с ведением дел, то это их проблемы. И если они не читают договоры непосредственно перед изображением автографа – это тоже проблемы не мои. Пусть скажут спасибо, что еще не должны приплачивать нам за пользование помещением. Я усмехнулся: как быстро я перешел к этому самому «нам».

– Серж, – сказал Гвидо, когда мы вышли из заведения, поежился на ветру и продолжил: – вот скажи мне, зачем мы напились? И почему все это было так?

– Сеньор Ди Стефано, а разве мы напились? Вот я трезв как стеклышко, провернул подписание контракта на выгодных условиях. А вот зачем вы напились, не знаю, наверное, на радостях.

Гвидо завис, задумчиво шевеля губами и бровями. М-да, шутить на чужом языке все-таки не стоит.

– Предлагаю отметить где-нибудь в более приличном месте, – бодро произнёс я. Во-первых, стоило бы отвлечь Гвидо от всяких разных мыслей, а во-вторых, я реально очень хотел есть, ибо, не состоя на секретной службе, никаких хитрых капсул, нейтрализующих спиртное, не имел, а пользовался проверенной методой – туалет и два пальца в рот.

Гвидо выбрал какой-то пафосный ресторан. Если я надеялся на приятное завершение вечера, то сильно ошибался. Ходить с шеф-поваром по непроверенным местам не стоило. Он довел до истерики трех официантов, всю кухню и под конец даже хозяина заведения. Кое-как примирил его с действительностью только дорогущий коньяк, преподнесенный в подарок и аннулирование счета за «совершенно несъедобную пищу». Как по мне, так и стейк был вполне ничего, и гарнир на уровне. Хотя таких ломовых деньжищ, которые были проставлены в меню, наш ужин, конечно, не стоил.

Время приближалось к полуночи, когда мы покинули заведение высокой кухни и пошли по малолюдной в это время суток пешеходной улице. До дома неспешным прогулочным шагом можно было добраться меньше чем за час.

Гвидо выглядел подозрительно довольным. Размахивал пакетом, где покоился подарочек, и порывался насвистывать.

– По поводу чего радость? – подозрительно поинтересовался я.

– Сделка, – Гвидо поднял указательный палец вверх, – ужин, – он присоединил к первому пальцу еще один, – и коньяк, – перед моим носом оказались уже три пальца.

– Тебе же ужин не понравился.

– Мне? – ухмыльнулся Гвидо, и я заподозрил, что здесь что-то не так. – Средненький, надо сказать, ужин. Но есть можно.

– Можно?!

– Но не нужно, если хочешь получить компенсацию. Это, между прочим, Камю 1971 года.

– Кхм, – я не знал что делать: то ли возмущаться, то ли восхищаться. – Но вообще я не знал о твоей коварной идее и поэтому свой заказ съел.

– Конечно, – согласился Гвидо, – ты же был голоден.

– Ты, ты знаешь, кто ты?!

– Мне не хотелось выглядеть на твоем фоне бледно. Ты так удачно провернул сделку, – Гвидо посмотрел мне в глаза, и пока я переваривал информацию, поцеловал тыльную сторону ладони.

– Кхм! – мне только и оставалось, что прочистить горло.

Гвидо в тонком пальтишке, под которым был символический джемпер из акрила, замерз гораздо быстрее, чем мы прошли хотя бы половину пути, поэтому решили все-таки воспользоваться услугами извоза. Я все еще был под впечатлением его выходки в ресторане, но уже находил ее забавной. В принципе, как выяснилось, мы друг друга стоили, и общего у нас было гораздо больше, чем казалось на первый взгляд.

Таксист попытался заломить за проезд несусветную сумму, но мы хоть и находились в прекрасном расположении духа, жадину обломали. Он повздыхал, вспомнил про жену и пятерых деток, которых нужно кормить, но все-таки повез за вполне разумные деньги.

В тепле машины меня предсказуемо немного развезло. Темнота, негромкая музыка и Гвидо под боком – что еще нужно для того, чтобы задремать?

– Приехали! – голос таксиста вывел из полусна.

– Спасибо, шеф, – я протянул мятую купюру и неловко выбрался из салона на металлическую решетку ливневой канализации. Порылся в кармане, доставая ключи.

– Отойди немного, – попросил Гвидо, которому почему-то понадобилось выходить из машины именно через эту дверь.

Я неловко шагнул, поскользнулся и, чтобы удержать равновесие, взмахнул рукой с зажатой в ней связкой ключей. Дзынь! Брелок-фонарик остался в ладони, а ключи упали прямиком на решетку и через секунду уже провалились в яму.

– Так, – я растерянно потоптался на месте, потом присел на корточки и даже посветил в черную дыру. Внизу глянцево поблескивала грязная вода…

– Что? – Гвидо замер, наполовину высунувшись из такси.

– Кажется, домой мы сегодня не попадем, ключи утопились в канализации, – найти после полуночи кого-то из коммунальных служб, чтобы они вскрыли решетку и достали ключи? Это фантастика.

– Эй! Что у вас там? – забеспокоился водитель.

– Непредвиденная ситуация, – ответил я по-русски.

– Что теперь делать? – спросил Гвидо. – Запасные есть?

– Есть, у мамы дома. Залезай обратно. Поедем за ними.

– Эй, эй! Вы чего это? – таксисту не понравилось, что мы отказываемся покидать его машину.

– Слышь, друг, ключи уронил, а запасные у матери. Давай съездим, тут не очень далеко. Даю две штуки, – я назвал поселок. В принципе он был на слуху и правда не очень далеко. Единственная проблема заключалась в том, что дом родителей стоял не в самом посёлке, а в паре километров от него.

– Три.

– Черт с тобой, поехали.

Водила нам попался нервный и рванул с места сразу же, как только мы вышли из такси. Просить подождать было бессмысленно – он боялся и думал, наверное, что мы какие-нибудь мафиози. Особнячок, конечно, производил убойное впечатление как своей неповторимой архитектурной формой, так и Великой Китайской стеной вокруг.

– А-а, – протянул Гвидо, всматриваясь в контуры здания. Зеленая подсветка придавала особняку инфернальный вид.

– Мы тут переночуем, а завтра возьмем машину в гараже и уедем в город, – пояснил я, двигаясь к воротам. – Цвет подсветки меняется каждые полчаса.

– Серж, ты уверен, что нам туда надо?

– Не на улице же ночевать, – я решительно нажал кнопку вызова охранника. – Не волнуйся, внутри вполне, э-э, уютно.

С «уютно» я немного погрешил против истины. Внутри стараниями мамы было как угодно: роскошно, величественно, необычно, помпезно, но вот ощущения дома и желания погостить подольше не возникало никогда. Даже в моей комнате все было оформлено так, как пожелала мама. Я не возражал. Тогда мне было на самом деле все равно, как это будет выглядеть – жить с родителями долго я не собирался.

– Сергей Петрович, – охранник распахнул калитку, – добрый вечер.

– Добрый, Василий, – уточнять, что уже давно ночь, не стал и без лишних разговоров повел дезориентированного Гвидо внутрь. Дом за это время успел сменить окраску и пугал алыми бликами.

Пока я вел его через холл к лестнице на второй этаж, Гвидо все крутил головой, поражаясь внутренней отделке. Мне иногда казалось, что мама пересмотрела мультиков и воплотила детские мечты о замке. Временами мне казалось, что я узнаю декор помещений то из «Золушки», то из «Красавицы и чудовища». Хотя, возможно, это всего лишь мое буйное воображение и нелюбовь к пышному великолепию.

– Здесь малахитовая гостиная, – комментировал я наше продвижение по дому, – это янтарная. Каминный зал с мозаичным мраморным полом. Гостевая спальня «Нарцисс и лилия».

Больше всего Гвидо поразила мамина спальня: кровать с пологом из легчайшей органзы сливочного цвета, покрывало с гербом несуществующего государства и мебель в стиле Людовиков Каких-то-там. Мама взяла то, что понравилось из разных гарнитуров.

– О! – Гвидо ходил по комнате, благоговейно прикасаясь то к картинам на стенах, то к резной поверхности шкафчиков.

– Нравится?

– Впечатляет, – после паузы ответил он, подобрав, наконец, нужное слово.

– Хочешь, здесь проведем ночь? – предложил я, благо мама была в Италии и ее спальню можно занять беспрепятственно. Главное с утра не забыть сказать горничной, чтобы поменяла белье и не распускала язык.

– Хочу.

Я откинул покрывало и поправил подушки:

– Прошу!

Прохладные простыни манили. Противиться их зову мы не смогли и, покидав одежду куда попало, рухнули на ортопедический матрас.

– Спокойной ночи, – прошептал Гвидо, обнял и потянулся губами ко мне.

– Спокойной, – ответил я, прижимаясь к теплому боку. Сил держать глаза открытыми уже не осталось совсем, и я заснул еще до того, как Гвидо оторвал губы от моего виска.

Пробуждение оказалось далеко не таким приятным. Кто-то шумел в комнате, топал и даже кричал. Я нехотя открыл глаза и с трудом выбрался из-под руки Гвидо. Мама стояла посреди комнаты, уперев руки в бока:

– Серж! Что это значит?!