Текст книги "Маски (СИ)"

Автор книги: Marlu

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Глава 1

Мама сидела в кресле как настоящая аристократка. Выпрямив спину, скрестив лодыжки и загадочно улыбаясь. Не к добру. Однозначно не к добру. Зная ее, результатом может стать что угодно. Мама наклонила голову, бриллианты в ушах задорно сверкнули, отражая свет хрустальной люстры в парадном каминном зале.

– Что ты задумала?

– Хочу поучаствовать в кулинарном шоу, – мама улыбнулась так жизнерадостно, что невольно захотелось улыбнуться в ответ, но шоу? Кулинарное?

– Ты уверена? Это же…

– Серж, ты такой скучный!

Конечно, скучный. Где уж мне, простому парню, понять грандиозность и величие замыслов, постичь неординарность мышления этого бесконечного креатива в лице собственной родительницы.

– Ты когда готовила последний раз?

– Я? – можно подумать, тут был еще кто-то, стремящийся в шеф-повара.

– Лет двадцать назад?

– Я не считала, – отмахнулась она, – не волнуйся, милый, это как езда на велосипеде, если когда-то научился, то это навсегда!

– Не уверен, что люди, не катавшиеся на велосипеде с детства, рвутся участвовать в Тур де Франс.

– Ты зануда! Ты просто ужасный, скучный и занудный тип! Как я могла такого родить? Нет, ты мне скажи, как у меня могло получиться такое дитя? Ты как будто с рождения старик. Правильный, осторожный и совершено унылый! Твой отец не был таким!

Я закрыл глаза. Да, я не пошел в родителей. И безмерно этому рад. До сих пор с содроганием вспоминаю детство: сплавы по горным рекам, покорение каких-то вершин, бесконечные походы… Две недели, проведенные с родителями на природе, оборачивались то двусторонней пневмонией, то переломами, то укусами змей. Как я мечтал о простом отдыхе в лагере или о лете в деревне! Но дедушек-бабушек у нас не было, и молодые родители таскали ребенка за собой повсюду, а учитывая, что они оба были геологами, то на романтику походных будней у меня была стойкая аллергия.

Нет, маму я как раз мог понять. Отца не стало семь лет назад, и она с трудом пришла в себя от его скоропостижной смерти. Инсульт. Он никогда не жаловал врачей, плевал на плохое самочувствие, всем лекарствам предпочитая рюмку водки. И да, я понимал, как тяжело ей было взвалить на свои плечи серьезный бизнес, вникать и контролировать.

– Серж?

– Мама, ну чего ты от меня хочешь? Благословения на приключение? Считай, оно у тебя есть.

– Умеешь ты испортить настроение, – она надулась и сделала вид, что обиделась – практически безотказный способ добиться своего.

– Ты взрослая женщина, если считаешь, что это тебе нужно – ради бога! Я буду следить за твоими успехами по телевизору. Как называется шоу?

– Дуэльный клуб кулинаров.

Мнение по поводу дурацкого названия я оставил при себе, также как и сомнения в том, что мадам Рогозина пройдет отборочный тур: вряд ли ее фирменное блюдо – яичница со скорлупой – получит признание у высокого жюри.

Мы поболтали еще немного. Мама оттаяла и увлеченно рассказывала про организацию мероприятия, про приглашенную звезду – какого-то супервыдающегося итальянского шеф-повара, владельца сети ресторанов и что-то там еще. А я прагматично думал: как она собирается попасть в шоу? Нет, конечно, за деньги можно все, но зная ее… Нет, лёгких путей мы однозначно искать не будем!

– Я думаю, что для начала попрошу Инну дать мне пару уроков, – продолжала мама строить планы, – потом можно попробовать снять квартиру, потому что приглашать съемочную группу в наш дом совершенно не хочется…

Конечно, телевизионщики просто заблудятся, и годы спустя мы будем находить их бренные останки в самых разных частях резиденции.

Четырехэтажный монстр с башнями и прочими атрибутами средневекового замка неподготовленного человека вводил в оцепенение. Никогда не понимал, зачем семье из трех человек такой особняк. Одно время я думал, что мама, оставшись одна, продаст особняк, но нет, решила оставить как память об отце и теперь регулярно устраивала прислуге смотр строя и песни, то есть проверяла чистоту от подвала до чердака.

– Ну и, конечно же, я оденусь попроще.

– А еще купи парик и сними бриллианты.

– Обязательно, – согласилась мама, не оценив мою остроту. И от всей этой авантюры попахивало мылом телесериалов. Мне взгрустнулось: наверное, нужно было ей внуков подарить, а то вот детство у кого-то заиграло. Хотя, с другой стороны, детей жалко. С такой бабушкой спокойной жизни у них не было бы. А уж если они, не приведи господи, в нее пойдут… Нет уж, свят-свят, никаких детей!

Мама взялась за дело с энтузиазмом. Для начала посетила личного парикмахера и перекрасилась в блондинку. Из блондинки. Я не понял, в чем разница между жемчужным и пепельным блондом, но мама считала, что кардинально изменила внешность. Потом прошлась по магазинам и накупила вместо брендовых шмоток барахла с менее известными именами на бирках. На этом она сочла себя вполне готовой к конкурсу и перестала посвящать в подробности.

Я запасся носовыми платками, валокордином и мартини, ожидая появления не прошедшей отборочный тур маман. Подумал и купил еще и коньяк в качестве усиленной меры успокоения. Включать телевизор было страшно: у меня недостаточно крепкие нервы, чтобы следить за «успехами» мамы на кулинарном поприще.

Пока я думал, как обойтись наименьшими потерями, общаясь с обиженной и разгневанной мамой, совершенно незаметно закончился не только отборочный, но и первый тур.

– Как я тебе? – она появилась в моей квартирке внезапно, сияя и просто лучась счастьем.

– Ты как всегда великолепна! – ответил я дежурной фразой, которая подходила практически к любому случаю. Не говорить же, что не смотрел ни одной серии шоу?

– Спасибо, дорогой, – мама благодарно улыбнулась и уселась в кресло, – предлагаю отметить мой несомненный успех, неси шампанское!

Пришлось сознаться, что у меня только мартини и коньяк.

– Боже мой, ну что за плебейский вкус! Эта твоя Настя так на тебя влияет? Брось ее!

Я с радостью согласился последовать мудрому совету. Не говорить же, что с Настей мы расстались еще в прошлом году и после нее были Света, Ира и Катя?

Мама держала в руке бокал с мартини, косилась на оливки, вываленные в блюдце, и вздыхала. Ситуация мне перестала нравиться.

– Что случилось?

– Ничего, – ответила она, – все хорошо.

Ну как же хорошо? Когда все в порядке, с таким выражением лица не сидят.

– Конкурс? – уточнил я.

– Конкурс? Что? Ах, нет, при чем тут это! – мама залпом выпила мартини из бокала и задумалась.

– Мама?

– Я, кажется, влюбилась…

– В кого?

– Серж, я понимаю, что ты меня не сможешь простить, что я предаю память отца, которого ты боготворил…

– Мама, – я взял ее за руку, в ладони подрагивали тонкие холодные пальчики, – папы уже давно нет с нами. Ты уверена, что это настоящее?

– Сынок, – она погладила меня по голове совершенно нехарактерным жестом, – уверена.

– И кто он?

– Вито ди Стефано.

Имя мне говорило мало. Кажется, это кто-то из кулинарного шоу? Оказалось, что главный судья.

– И ты прошла во второй тур? – в принципе удивляться тут было нечего, раз пошла такая пьянка.

– Ну что ты, нет, конечно!

– Тогда я ничего не понимаю.

– Серж, я не хватаю звезд с неба в кулинарии, ты же знаешь.

– Тогда зачем тебе понадобился этот конкурс?

– Ах, мы поспорили с Анжелой, что я смогу пройти отборочный тур. Это было весело, позволило встряхнуться. А потом все вышло из-под контроля. Вито такой замечательный…

– Мама, договаривай уж, – я приготовился к самому худшему.

– Я испортила курицу, мы немного поспорили, и он пригласил меня на ужин, чтобы показать, какая она должна получиться по этому рецепту. Вот… И я ему призналась, что не умею готовить и зачем ввязалась в это шоу. А он посмеялся и сказал, что такой очаровательной даме уметь готовить совершенно не обязательно, все мужчины и так у моих ног.

– Мама, честное слово, я очень рад за тебя, – кривить душой почти не пришлось, я на самом деле был рад, – но…

Это «но» висело в воздухе: а дальше что?

– Я не говорила ему про себя ничего. Он думает, что я бедная вдова, сделал предложение руки и сердца и, понимая, что мне нужно подумать, пригласил в Италию. Хочет познакомить с сыном и дочерью.

– Все так серьезно?

– Серж, я не знаю. Думаю пока просто съездить и посмотреть.

Что я мог сказать в ответ? Пожалуй, только пожелать счастья.

Глава 2

 Мама отбыла в Италию в середине декабря. Я уговаривал себя не волноваться, но получалось не очень. Внутри сидел и ворочался, не давая спокойно жить, червячок сомнения. Бесконечные: «А вдруг… а если…» постоянно крутились в голове. Нет, насчет самого сеньора Ди Стефано у меня сомнений практически не было, при знакомстве он произвел благоприятное впечатление, хотя и был несколько напряжен. Но тут его винить не приходилось – кто бы не нервничал при первой встрече с сыном пассии? Меня больше беспокоили дети сеньора.

Сбрасывать со счетов их негативное отношение к отцовской зазнобе не следовало. Тут возможны были варианты: от банальной ревности и нежелания терять наследство до слишком частых знакомств с претендентками на руку и сердце отца. Уровень любвеобильности Вито нам был неизвестен.

Мы договорились, что мама будет звонить или писать сообщения каждый вечер. Сначала так оно и было, а потом она стала выходить на связь все реже.

– Не волнуйся, у нас все замечательно, – успокаивала мама по телефону, – Вито прекрасный человек.

Я был занят по работе по самые уши, и это некоторым образом спасало, отвлекало от размышлений на тему, что там у них происходит в Италии. Утешало только одно: надолго оставить процветающий бизнес без своего недреманного ока мама не сможет. Ответственность и все такое… На мои способности в этом деле особо рассчитывать не стоило, пока была возможность заниматься чем-то для души, я этим пользовался.

Вынырнуть из проектов удалось только после Нового Года, уже даже ближе к февралю. Мама по идее что-то загостилась в заграницах, но не успел я как следует обдумать эту мысль и высказать свое недоумение по этому поводу, как появилось приглашение на помолвку.

Я перечитал текст на красивой открытке с голубками еще два раза: имеем честь пригласить… состоится… Не выдержал и набрал знакомый номер:

– И чем вызвано столь неожиданное решение?

– Здравствуй, Серж.

– Мама!

– Я не собираюсь обсуждать это по телефону. Приезжай, поговорим.

– Приеду, куда я денусь. Надеюсь, ты не беременная. Но если да, сознайся сразу, я буду морально готовиться.

Ее издевательский смех еще долго звучал в ушах. Пойми этих женщин: то ли правда, то ли мое предположение развеселило своей нелепостью. Делать было нечего, пришлось собираться в Италию.

После наших морозов Венеция встретила теплом и солнцем. Пришлось в ближайшей оптике покупать солнечные очки, потому что яркое весеннее солнце реально слепило.

Мама выглядела как обычно, не считая, конечно, радостного возбуждения от встречи и сияющих глаз. Оставалось только порадоваться за влюбленную женщину и немного позавидовать: мне вот так безоглядно отдаваться чувству не удавалось. Все время грыз червячок сомнений: а то ли я нашел, а зачем этот человек рядом и не хочет ли просто привязать к себе, скажем, ребенком. Поэтому я по возможности скрывал свое происхождение и жил на честно заработанные деньги. Немногие девушки выдерживали более трех месяцев кряду. Не знаю, но ни об одной из них я не жалел, свято веря, что где-то впереди меня ждет та единственная, с которой можно прожить всю жизнь.

– Серж, ты мог бы привезти что-нибудь в подарок своим будущим родственникам, – пожурила меня мама по дороге к дому Вито.

– В чемодане штук пять матрешек на сувениры.

– Серж!

– Я их не знаю, как я должен выбрать подарки? Да и помолвка еще не свадьба. В крайнем случае здесь что-нибудь можно будет подобрать.

– Мог бы со мной посоветоваться.

– Советуюсь.

– Ты невозможен! – мама решила обидеться.

– Есть в кого, – парировал я. – Кстати, как у тебя складываются отношения с его детьми? И как их зовут?

– Гвидо и Бьянка, – ответила мама и замолчала. Тоненькая вертикальная морщинка появилась на лбу.

– Да? – информации было катастрофически мало, а еще меня интересовал вопрос: почему, собственно, в чужом городе влюбленный мужчина отпускает свою женщину одну, пусть даже та едет встречать сына?

– Ну что «да», они меня не принимают. Бьянка отказывается приезжать, пока я нахожусь в доме. Сегодня у нее день рождения, Вито не мог…

– Понятно, отец поехал поздравлять дочь.

– Да.

– И как вы собираетесь преодолевать разногласия? – что-то подсказывало, что без каких-нибудь экстраординарных мер обойтись не удастся.

– Мы в процессе подписания брачного контракта, где каждый остается при своем в случае чего. Правда, детям пока не говорили. Надеюсь, что поможет. Хотя, может, просто ревность и нежелание делить отца с кем бы то ни было.

– Если бы ты упомянула про свое состояние, то они бы уже давно были гораздо более благосклонны.

– Не знаю. Не думаю. Вернее, не хочу думать о них плохо. В любом случае, они не имеют никакого отношения к моим… к нашим деньгам, как и мы к их, – мама замолкла, потерла переносицу.

– Давай сменим тему, – предложил я.

– Давай, – легко согласилась она, – ты знаешь, что скоро карнавал?

– Так ты меня на карнавал выдернула или на помолвку?

– Се-ерж! Мы просто совместили приятное с полезным! Будет весело. Тебе понравится.

Убежденность в голосе мамы мне не понравилась. Как правило, ее «тебе понравится» означало нечто, что однозначно нравилось ей, а у меня вызывало чувство собственной неполноценности.

– Надеюсь, вам не пришло в голову обручаться в маскарадных костюмах? – подозрительно поинтересовался я. – И вообще, зачем вам понадобилась вся эта канитель?

– Ты же знаешь особенности Шенгенских виз. Срок заканчивается. Вот и решили пожениться. А помолвка – просто как способ познакомить детей. Все просто. Саму свадьбу мы запланировали почти сразу после карнавала, простая церемония, без всяких приемов и прочих излишеств. Гражданская, ввиду разницы вероисповеданий.

Я промолчал. Все было просто и в то же время сложно. Казалось бы, взрослые люди могут делать то, что хотят, но нет! Приходится постоянно оглядываться на родственников. Вспомнился недавний плач приятеля о том, как достали родители, осуждая выбор невесты. Как будто им с ней жить.

Квартира оказалась совсем недалеко от остановки вапоретто. Я никогда не был в Венеции, и поэтому сравнивать было не с чем. Если проводить аналогии с тем же Амстердамом, то здесь места было несравнимо больше, несмотря на те же каналы, хотя сырость, наверное, такая же. Лестница в доме оказалась вполне пристойная, хотя лифта не было, да. Второй этаж, окна во двор, как объяснила мама, пока мы поднимались.

– Серж, твоя комната в мансарде. Она, конечно, совсем маленькая, но…

– Мне хватит, – сказал я. По иронии судьбы большие просторные помещения я не любил. Да и надо сказать, было приятно, что мне не сняли номер в гостинице, а пригласили пожить к себе. Так что ближайшие пять дней буду общаться с мамой и, быть может, с кем-то из Ди Стефано.

Квартира оказалась достаточно просторной и скорее всего недавно отреставрированной. Контраст низких темных, изъеденных временем балок и светлых стен оказался весьма приятным. Некоторое время я любовался оригинальной подсветкой в нишах стен, придававшей дополнительный уют и ощущение солнца за окном даже в самый хмурый день, а потом поднялся в отведенную комнатку. В ней, кроме дивана и кресла, больше ничего не поместилось. Удобства внизу, равно как и гардеробная. После недолгих размышлений распаковал сумку и повесил на спинку кресла пару рубашек и джемпер. Все остальное вполне могло оставаться на месте, мятые у меня трусы или не очень, роли не играло, все равно на теле расправятся, да и не перед кем раздеваться. Сойдет и так.

Мама ждала внизу, сидела за столом в кухне-столовой. Я мельком взглянул на оборудование и мысленно хмыкнул: вот пусть даже съемная квартира, а все равно сразу видно, что на кухне орудует профессионал.

– Нам оставили пасту с лососем и что-то еще. Я забыла как называется, – мама рассеянно покрутила в руках бокал с белым вином.

– Отлично, – я обрадовался предусмотрительности будущего отчима, – голоден как волк!

Это оказался первый из череды дней, проведенных с мамой. Вито позвонил, предупредил, что задержится, извинился. Я видел, как подействовал этот разговор на обычно оптимистичную мать. Она держалась из последних сил. Мне ничего не оставалось, как делать вид, что ничего не замечаю, просить показать местные достопримечательности, ходить с ней в музеи и галереи.

Давно хотел посетить галерею Пегги Гугенхейм. Увидеть картины, составляющие одну из лучших частных коллекций, так сказать, воочию. Мама, конечно, пошла со мной, но почему-то мне все время казалось, что она жалеет потраченных на входной билет денег и времени на посещение.

– Здесь было бы хорошо пить кофе, – мама задумчиво посмотрела на открытую террасу галереи, бывшей когда-то домом страстной собирательницы картин.

– Наверное, Пегги так и делала. Садилась в кресло, укутывалась в плед и пила обжигающе горячий кофе…

– Глупо было переносить кафе в подвал, – рассеянно заметила мама, а я подумал, что сделать кафе там, где ему, казалось бы, самое место, не позволили какие-нибудь бюрократические препоны, вслух же произнес:

– Да, наверное.

– Ты так разглядывал эти полотна, понравились?

– Коллекция, безусловно, интересная, хоть и неоднозначная. Её стоит посмотреть только для того, чтобы увидеть истоки таких направлений, как футуризм и сюрреализм.

– Ах, я так далека от этого, – мама слабо улыбнулась, – но очень рада, что ты нашел для себя что-то любопытное.

Мне сложно было объяснить неподготовленному человеку то, что я увидел и почувствовал. Иногда понять художника может только художник. Вот Брейгель, наверно, хорошо бы понял этих мастеров, их восприятие мира странно, искажено, но мир узнаваем...

Глава 3

 Вито появился за день до начала карнавала, имел ужасно виноватый вид, рассыпался в извинениях – мне – и комплиментах невесте. Я смог вздохнуть с облегчением: мама воспрянула духом и просто светилась неприкрытым счастьем.

– К сожалению, Бьянка плохо себя чувствует и не сможет приехать, – сеньор Ди Стефано сообщил эту новость за ужином, – она ожидает ребенка, а от Генуи до Венеции путь не близкий.

Я улыбнулся ничего не значащей улыбкой, которую можно было трактовать по-разному, и продолжил есть приготовленную Вито рыбу.

– Бедная девочка! – всполошилась мама. – Надеюсь, у нее все будет в порядке. Мы могли бы потом сами навестить ее.

– Прекрасная идея, – с энтузиазмом согласился будущий дед, – так и сделаем!

– А Гвидо? – осторожно уточнила мама.

– Он приедет завтра. Тут я сам виноват, отправил его решать проблемы в ресторане в Сан-Ремо. Завтра, – Вито поцеловал мамины пальчики, – завтра я вас познакомлю.

– Хорошо, – она расслабилась.

– О! Чуть не забыл! Наш брачный договор готов. Осталось только подписать.

– Замечательно, – мама радостно улыбнулась.

Я смотрел на них и чувствовал себя лишним. Зависть холодной змейкой скользила где-то внутри, но я был начеку и постарался задушить это чувство в зародыше: у меня все впереди!

Очень хотелось оставить их одних, но убегать из-за стола посреди трапезы было бы совсем невежливо, и я терпеливо поддерживал разговор о погоде, традициях карнавала и прочем, прочем, прочем…

– Серж! – воскликнула мама, когда я уже пожелал им спокойной ночи. – Чуть не забыла! Не убегай завтра чуть свет, иначе мой сюрприз не удастся.

Вито стал объяснять, что в Венеции лучше бы пользоваться беговой дорожкой или отложить пробежки на послекарнавальное время.

– Дорогой, прости, я не это имела ввиду! Серж любит уходить рано утром и рисовать.

– Рисовать? – переспросил Вито.

– Решил воспользоваться уникальной возможностью.

– О! Надеюсь, потом увидеть ваши картины.

Пришлось пообещать продемонстрировать и сбежать, наконец, в свою мансарду. Меня интересовали теперь два вопроса: где поселится Гвидо и как утром исчезнуть до того момента, как проснется мама и вручит обещанный сюрприз? Хотелось бы верить, что в приличных домах Италии не принято селить мальчиков в одной комнате. Нет, я не сноб и плевать хотел даже на чей-то гипотетический храп, меня беспокоило исключительно отсутствие второго спального места. Делить диван, пусть и достаточно широкий, с посторонним человеком? Я не согласен. Внизу в столовой, где мы сегодня ужинали, тоже был диван… Но спать в проходной комнате, наверное, не слишком хорошая идея.

Так и не решив для себя ничего, просто лег спать. Читать желания не было, рисовать тоже – освещение в мансарде было своеобразным, поэтому решил выспаться перед трудным днем.

Сон пришел не сразу, возбужденный размышлениями о предстоящем, мозг не хотел отключаться. Вместо этого я прислушивался к непривычным звукам старого дома, шумам, доносившимся с улицы, и сердился на одолевшую так некстати бессонницу.

Разбудили меня громкие голоса. Со сна даже показалось, что кричат у меня в комнате, но нет, снизу. В одном из раздраженных голосов я узнал Вито, второй был незнаком. «Гвидо, наверное», – подумалось лениво. Вылезать из нагретой за ночь постели не хотелось, но и встречаться с будущим родственником в неодетом виде, буде у того появится желание подняться наверх для знакомства, тоже нехорошо. Поэтому, набрав в грудь побольше воздуха, решительно откинул одеяло, и сонная нега мигом слетела с меня – прохладный воздух сразу взбодрил. Эх, жалко только, что санузел к моей комнатухе не прилагался. Хочешь – не хочешь, нужно идти вниз. Пока я натягивал джинсы и рубашку с джемпером, убирал постельные принадлежности, внизу стало тихо. Даже показалось, что хлопнула входная дверь, но я в этом был совершенно не уверен. Теперь был слышен встревоженный голос мамы и успокаивающий Вито. Ну вот, проскочить мимо такого кордона не получится, поймают и отсюрпризят по полной программе. Интересно, что там Гвидо с отцом не поделил? Или это нормальное общение двух темпераментных итальянцев?

– Мы не ссорились, ми аморе, – говорил Вито, когда я спустился вниз, – даже и в мыслях не было. Элеонора, дорогая, из-за чего бы нам ругаться?

– Но вы так громко кричали.

– Итальянцы всегда громко разговаривают, – Вито то ли говорил правду, то ли просто пытался успокоить расстроенную невесту. – Хорошо, хорошо! Я забыл заказать ему отель, предложил остановиться здесь, но он сказал, что лучше уедет домой, чтобы не стеснять. Одного дня нам вполне хватит для первого знакомства. Потом же будет много времени. Так что все хорошо, ми аморе, все хорошо.

– А почему бы нам не заказать Гвидо комнату в гостинице? – мама пыталась решить проблему.

– Это невозможно. Карнавал. Все отели забронированы заранее, Приличные квартиры тоже. Отдать за ночь полугодовое жалованье? Не стоит, я думаю.

– Но…

Что там еще придумала мама, я уже не услышал за шумом льющейся воды. Ситуация скорее забавляла, чем напрягала. А Гвидо мне жалко не было – он-то в отличие от меня у себя на родине. И с моей точки зрения, целого дня общения должно было хватить за глаза, ведь если Вито когда-то учился в России и хорошо знал язык, то вот насчет сыночка я был не уверен.

Мама сидела на диванчике в гостиной.

– Серж, дорогой, – она рассеянно улыбнулась и показала на накрытый для одного меня стол, – – завтракай, я потом покажу тебе костюм.

– Костюм? – переспросил я, факт, что все уже позавтракали, не удивил, ждать моего пробуждения почти до полудня было бы бессмысленно.

– Ох, проболталась, – смутилась мама, – это должен был быть сюрприз!

– Спасибо, это так мило…

– Серж, – мама знала меня как облупленного и поспешила подавить бунт на корабле в зародыше, – Венеция, карнавал, понимаешь? Эта атмосфера требует, просто требует костюмов и масок. Не волнуйся, мы с Вито тоже будем в соответствующих нарядах.

Мама встала, изобразила руками вокруг себя кринолин и наклонила голову, сияя улыбкой. Правда, я сомневался в том, что на ее женихе пышные юбки смотрелись бы органично, но вслух этого говорить не стал. Мама легко обижалась на проявления неуместного с ее точки зрения юмора. Оставалось надеяться, что мой костюм будет обычным, что-нибудь типа Домино,

Как оказалось, маму я недооценил. Они с Вито изображали даму и кавалера века этак восемнадцатого. На маме великолепно смотрелся шелк цвета морской волны, а Вито с его аккуратной эспаньолкой прекрасно вписался в образ аристократа со шпагой.

Однако, мне повезло меньше. Издали костюм, до поры скрывавшийся от меня в гардеробной, показался военным мундиром, благодаря золотым галунам, наверное. Темно-синий цвет нареканий не вызывал – неброско и не вызывающе. Удивила только вставка из перьев на плечах наподобие эполет и шапка из таких же перьев с желтой кокардой.

– Как тебе? – спросила мама.– Нравится?

– Спасибо, – поблагодарил я, понимая, что отвертеться не выйдет.

– Тогда бегом переодеваться! – скомандовала она.

Схватив привалившее мне счастье, поднялся в мансарду. И только напялив на себя бриджи и странноватого вида длиннополый сюртук догадался, что буду изображать птицу. Вернее птенца, судя по ярко-жёлтому клюву на месте кокарды.

– Тебе так идет! – восхитилась мама, когда я спустился.

Я неопределенно хмыкнул под сочувствующим взглядом Вито и повертел в руках традиционную венецианскую маску. Она мне не нравилась. Вернее мне было в ней неудобно – узкие прорези для глаз изрядно сужали обзор, а я собирался по возможности порисовать.

– Давай поменяемся? – предложил я маме, протягивая руку к ее ажурной полумаске.

– Но ведь она женская, – пыталась возразить она, но мне как человеку, наряженному в костюм птенца, было уже наплевать на такие нюансы, и я решительно забрал кусочек кружева и прикрыл половину лица. Так было гораздо удобнее.

– Все готовы? – поинтересовался Вито, нетерпеливо постукивая носком сапога по нижней ступени лестницы в мансарду. – Тогда пошли.

Мы влились в шумную толпу практически сразу. Атмосфера праздника передавалась воздушно-капельным путем, почти мгновенно проникала в кровь и пьянила как хорошее вино. Казалось бы, проведя в городе уже несколько дней, можно было бы привыкнуть к его необычности – а толпы туристов здесь были обычным явлением и не удивляли, но все изменилось с началом карнавала. Наверное, поэтому эта традиция оказалась так живуча, и не поддаться настроению всеобщей радости просто невозможно.

Мама и Вито сначала еще обращали на меня внимание, следили, чтобы шел рядом, вовлекали в разговор, а потом наступил момент, когда стало ясно: я лишний. «Потеряться» удалось без особых проблем. Теперь стоило найти тихий уголок, устроиться там подальше от людей и попытаться хоть что-то зарисовать. Мои рисовальные принадлежности – скетчбук, любимые кох-и-норовские карандаши и неизменный канцелярский нож как всегда лежали в маленьком рюкзачке, который удобно было повесить на одно плечо.

Я шел по улице, старательно избегая столкновений с находящимися в броуновском движении людьми, краем глаза замечал интересные типажи и между тем высматривал местечко, где можно пристроиться. Увы, пока ничего подобного не находилось, и я все дальше удалялся от шумного центра, когда мне неожиданно повезло: нашлась крохотная площадка, странно расположенная по-над пешеходной улицей и на которой, удивительное дело, никого не было. Я огляделся: канал оставался чуть в стороне, и это даже немного радовало, шум начинал утомлять. Улица хоть и была достаточно оживленной, но не настолько, как та, откуда я пришел. Освещение отличное. Что еще надо?

Увы, счастье было недолгим. Почему-то люди, увидев, что ты водишь карандашом по бумаге, начинают проявлять досужее любопытство. Сначала появилась какая-то старуха и что-то строго выговорила. Естественно я не понял, о чем вежливо и сказал по-английски. Итальянка еще минут пять сотрясала воздух, потом пришли какие-то нахальные дети, пришлось уйти.

Время от времени я находил удобные позиции, и тогда на страницах скетчбука появлялись зарисовки, дальнейшую судьбу некоторых из них я даже уже представлял. Незаметно день стал клониться к вечеру, наверное, пора было закругляться. Узкий проход между домами привлек внимание случайно. Каменные ступени полого уходили вверх, так и маня присесть на них и запечатлеть широкий канал, спешащие по нему гондолы, уличных музыкантов и все, на что падал взгляд. Противиться желанию я не стал, присел на удачно подвернувшийся деревянный ящик у каменной стены дома и снова взялся за карандаш.