Текст книги "Контракт на любовь (СИ)"
Автор книги: Markisa Ang
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц)
17. Ужин на фиг нужен
– Дорогой, я привезла сына! – громкий возглас с порога ударил по перепонкам. Лия попыталась съёжиться в комочек. – И ещё, у нас гостья.
Надежда Васильевна расцеловала мужа и крепко его обняла. Ещё на тропинке к дому девушка шепотом поинтересовалась у Петра, как следует вести себя с его родителями, и получила странный для себя ответ – как обычно.
Только Лия не вела себя обычно долгие годы. Она давно не была самой собой, даже забыла как это. А точнее не хотела вспоминать, кем была до встречи с Шульманом. Девушка и сейчас считала себя не лучше прежней.
Отец Петра обладал приятной внешностью и располагающей улыбкой. Такой же высокий рост и черты лица. Отличие было лишь в телосложении. Добродеев старший давно отпустил живот, который, впрочем, не сильно его портил или старил. Только напускное дружелюбие не укрылось от опытного взгляда Лии.
Девушка видела мужчину не впервые – в компании своего дьявола это лицо мелькало достаточно часто, чтобы запомниться. А вот сказать точно, узнал ли Михаил Иванович Лию, было сложно. Он мог быть просто не доволен присутствием незнакомки рядом с сыном.
– Здравствуйте, Михаил Иванович. Меня зовут Лия. Я не давно устроилась на работу в Феникс, – рука девушки была решительно протянула для рукопожатия. Это вызвало всеобщее удивление. Мужчина медленно пожал хрупкую ладонь. – Не хотела навязываться на ужин, но любопытно было взглянуть на родной дом грозного босса.
От такого заявления мать расхохоталась и хлопнула по плечу мужа, разряжая тем самым обстановку. Недоверие на лице Михаила Ивановича рассеялось, он предложил пройти в гостиную, чтобы немного подождать.
Девушка отказалась от любого вида алкоголя в пользу свежевыжатого сока. Пётр поддержал её, ему нужно было отвезти девушку домой вечером. Трапеза прошла за простой беседой о досуге, учёбе и семейных воспоминаниях. С каждым словом Надежды Васильевны о детстве и юности Петра, девушка боролась с поглощающей болью и грустью. Разговор пробуждал воспоминания.
Не только ей было неуютно, Лия увидела на лице своего директора недовольство. Словно эти темы не вызывали у него доброй ностальгии.
– Лия, вы ничего не рассказываете о своей семье, – прозвучало как обвинение, Михаил Иванович настойчиво ждал ответа.
– Рассказывать нечего. Я сирота, – кусок не лез в горло, но все равно был запихнут в рот, настойчиво пережеван и запит водой. – Не хочу портить атмосферу рассказами о жизни в приюте.
– Если тебе так не приятно, то мы не настаиваем, – сочувствие женщины кольнуло давно умершую совесть.
– В какой именно приюте ты выросла? – вопросы Добродеева старшего говорили сами за себя. Он подозревал Лию, но в чём.
– За пятнадцать лет я сменила несколько приютов, но все это было в другом городе, далеко отсюда. Я поступила в университет и переехала сюда пять лет назад. Через неделю защита диплома, – девушка переводила разговор на другую тему. – Надеюсь, начальство будет благосклонно и предоставит пару дней отгула, чтобы к ним вернулся полноценный экономист.
Ответить ей не успели, потому что шум в прихожей всех отвлёк. В столовую ворвался большой лохматый пёс и радостно приветствовал хозяев. Черный ньюфаундленд тряс длинной шерстью, лизал руки и крутил длинным хвостом. Следом за питомцем вошла девушка. Она была очень похожа на Добродеевых: темно-каштановые волосы, высокий рост, карие глаза.
– Лиза! – мать подскочила к девушке и поцеловала в щёку. – Я думала, что ты останешься у друзей на выходные.
– И потому привезла брата? – голос был пропитан грустью. – Я отведу Джека в вольер.
Пёс, про которого, по-видимому, и шла речь, наконец успокоился и принюхался. Негромкий рык напугал, Джек двинулся в сторону Лии, которая окаменела от страха. Собака обошла её стул и рванула на Петра.
– Убери свою псину, Лиза! – мужчина отгородился от противника стулом. – Почему такая зверюга ходит без намордника?!
– Если бы ты приезжал домой чаще… А так ты его не любишь и получаешь взаимность, – попытки Лизы оттащить пса провалились, махина даже не шелохнулась. – Схожу за поводком, не шевелись.
Стоило хозяйке скрыться в прихожей, как собака рванула вперёд, сшибла на ходу стул и повалила Петра. Он отбивался от грозного животного, которое схватило мужчину за штанину и начало трясти из стороны в сторону. Михаил Иванович оттащил пса за шкирку, пытаясь вразумить его словами.
Вид злого и потрёпанного начальника удивительным образом воодушевлял. Лия смотрела на этот спектакль, широко распахнув глаза и улыбаясь во все зубы. Её смех сливался с руганью окружающих. Пока родственники выясняли отношения, Лия хохотала от души. Перебранка заставила прослезиться.
– Дорогая, что случилось? – Надежда Васильевна обняла девушку за плечи, окончательно сломав стену спрятанных воспоминаний. – Джек напугал тебя?
– Да, – смех перешёл в тихие всхлипы и рыдание. Это была не истерика, а освобождение эмоций. Как давно она копила в себе эту боль, рядом не было даже друга, чтобы поделиться чувствами. А теперь посторонние люди видят её слабость. Объятия женщины были невыносимо ласковыми и согревающими, рождали желание вырваться, пока не стало слишком поздно. Лия отстранилась.
Джек вернулся на своё место во дворе дома. Родители Петра тактично промолчали о случившемся.
Прохладная вода остужала воспалённую от слёз кожу. Лия смыла остатки макияжа и сейчас приложила к глазам холодное полотенце. Она нашла временное укрытие в ванной и пыталась найти для себя новую личину игры.
– Рано расклеилась, – Лия смотрела на свое отражение, не обращая внимание на покрасневшие и опухшие глаза. Её взгляд был направлен в собственную душу. – Как просто она пробилась к твоему сердцу. Это мерзкое слово – семья.
В гостиной был слышен смех и дружеские упрёки. Наверно, Пётр уже помирился с сестрой, а родители пытались оставить сына переночевать.
– Я хотела уйти по-английски, не прощаясь, – появлении Лии, прервало их беседу. – Воспитание не позволило так пренебречь гостеприимством. Такси сейчас приедет.
– Провожу тебя, – забирая свой пиджак, Пётр проверил карманы. – Мама, верни ключи.
– Останьтесь. Что на ночь глядя мотаться.
– Мама!
Резкое слово очень обидело женщину, но она послушалась. Мужчина тепло попрощался лишь с матерью, отца и сестру удостоил лишь словами «до встречи».
На дороге у дома светило фарами прибывшее такси.
– До понедельника, Пётр Михайлович.
Лия устремилась к автомобилю. Шаги за спиной заставили ускориться. Когда рука уже потянула ручку двери, перед лицом появилась мужская рука, захлопнув её. Пётр не позволил сесть в такси.
– Я отвезу тебя.
– Не нужно, – попробовав обойти мужчина, Лия была остановлена.
– Поедим ко мне.
– Нет! – мужчин настойчиво удерживал и вызывал в девушке лишь гнев.
– Давай забудем всё, что произошло в этом доме, – его слова заставили прислушаться. – Тебе было здесь также паршиво, как и мне. Поедим ко мне домой и наконец распакуем твой подарок.
Вкрадчивый шёпот обещал удовольствие. Она всегда так поступала, когда испытывала душевную боль. Лия и сейчас сделала туже глупость: заменила душевные желания физическими. В сексе она искала любви, но даже себе в этом не признавалась.
Такси уехало на другой вызов, получив свою компенсацию. Пётр и Лия ехали в направлении его квартиры в полной тишине. Каждый из них искал в этих отношениях отдушину израненного сердца.
18. Ветер в голове
Горло обожгло алкоголем. Лия закашлялась, но отхлебнула ещё раз.
– Хорошая девочка, – парень обнял её сзади и огладил голый живот под футболкой. – Как ощущения?
– Я словно растворяюсь. Меня нет, – лёгкость в голове, навеянная выпитым бурбоном, принесла желанное успокоение.
– Кто, если не я, сможет дать тебе попробовать самое лучшее, – его дыхание обжигало кожу. Ночной воздух окутывал прохладой, и контраст от прикосновений был резким, но приятным. Большая мужская ладонь соскользнула с живота ниже. Даже сквозь плотную ткань джинс Лия чувствовала прикосновение к промежности. – Могу предложить тебе кое-что круче банальной выпивки.
– Ты говоришь про себя? – не скрывая довольной улыбки, девушка развернулась, чтобы получить свой поцелуй.
– Это чуть позже, – парень сжимал упругие ягодицы. – Отец подарил мне шикарную тачку, хочу прокатить тебя с ветерком.
– Могу я сесть за руль?
Вместо ответа ей был вручен ключ от зажигания. Мотор звучал, как рык зверя. Девушка легко разогнала автомобиль. Через открытые окна ветер трепал волосы и холодил лицо. Восторг от мощи агрегата выливался заливистым смехом. Громкая музыка рвала на части ушные перепонки.
– А! Как круто! – автомобиль проскочил перекресток на красный сигнал светофора. Лия сильнее вжала педаль в пол.
– Держи! – сквозь весь этот шум парень пытался докричаться. Он вложил ей в рот самокрутку.
Втянутый дым быстро лишил ощущения реальности. Лия чувствовала себя всемогущей гонщицей, повелительницей скорости. Изгиб дороги был слишком резким. Автомобилю не хватило пространства дороги для поворота. В последнее мгновение она лишь могла крепко держать руль и пытаться вывернуть его до упора. Машина легко перескочила бордюр и пролетела ещё с десяток метров по тротуару, пока удар огромной силы о фонарный столб не остановил её.
Звук корежащегося металла навсегда въестся в память, звон стекла, собственный крик. Лия навсегда запомнит как ломались её кости и хрустел череп при ударе о руль. Ремень безопасности обжёг кожу, приковав к месту. Она не помнила боли, не чувствовала наслаждения от алкоголя и наркотиков. До затуманенного разума пробивались голоса людей. Почему девушка не потеряла сознания? Почему запомнила запах крови и переломанный труп своего парня на асфальте?
Лия помнила как её доставали из груды металла, как везли в больницу и кололи иголками. Сознание постепенно прояснялось, а Лия этого не хотела, потому просила обезболивающего и снотворного. Каждый раз просыпаясь на больничной койке, девушка кричала, обезумев от совершенной ошибки.
А потом пришли следователи. Посыпались вопросы о том, как семнадцатилетняя девушка без водительских прав оказалась за рулём чужого автомобиля. Кто обеспечил её алкоголем и марихуаной? Сказать ей было нечего.
Позже пришли родители. Мать причитала без конца, отец ругался. Их упреки разносились физической болью по телу, скапливались в голове и разрывали череп на куски. Лия велела им больше не приходить. Они так и поступили. В следующий раз пришёл её адвокат.
Лия была в больнице больше месяца, стараниями адвоката, нежели врачей. И всё же родители навещали дочь несколько раз, пытаясь донести до её разума простую истину: авария с пьяным водителем со смертельным исходом пассажира – это пряма дорога за решётку. Смягчающие обстоятельства могут быть лишь, если она выдаст продавцов наркотиков.
Девушка сохраняла молчание: она никогда не интересовалась, где её ухажеры брали шмаль. Алкоголь легко продавали совершеннолетним, а с малолетками Лия не встречалась. Послужной список был наполнен приводами к детскому инспектору за драки с одноклассниками в школе. Перспективы маячили самые ужасные.
А потом пришёл он – Шульман Сергей Викторович. Их первая встреча произошла в больнице перед первым слушанием. Солидный мужчина в дорогом пальто вошёл в палату без стука и молчаливо осмотрел полуобнажённую девушку.
Лия не сразу обратила внимание на постороннего, стояла спиной к двери в одних пижамных штанах. Короткие волосы не прикрывали даже шеи, выбритые виски и асимметричная чёлка создавали дерзкий вид. Разгульный образ жизни отражался на хрупкой фигуре, излишняя худоба и бледность не к лицу молодой особе. Синяки после аварии давно сошли, кости срослись, даже гипс с ноги сняли.
– Здравствуй, Лилия.
Спокойный мужской голос звучал сухо, на лице посетителя не дрогнул ни один мускул. Зато Лия содрогнулась от произнесённого полного имени. Только родители называли её так, чем бесили неокрепшую психику.
– Вы кто? Представьтесь, – девушка отвечала тоном под стать, требование чёткое и властное.
– Сергей Викторович. Меня наняли твои родители, чтобы спасти своего отпрыска, – колючий взгляд прошёлся от макушки мимо прижатой к груди футболки до самых пят. – Тяжёлый случай. Хочешь в тюрьму на 7 лет?
– Кто ж туда хочет? – смешок вырвался непроизвольно, но атмосферу не изменил.
– Раньше в детских сценках участвовала?
– Репку ставить будем? – выгнутая от удивления бровь взобралась слишком высоко.
– Почему же репку?
– Тянем, потянем и вытянем Лию из-за решётки, – довольная своим остроумием, она широко улыбалась мужчине, который был старше её отца. Футболка всё ещё была в руках.
– Оденься! Я расскажу тебе, как не сгнить на грядке.
Шульман сразу заинтересовался дерзкой девчонкой. Своеобразная красота притягивала и заставляла желать. Мужчина присматривался к Лие весь день.
На заседании она с легкость воплотила его план: претворилась больной, раскаявшейся девочкой, которую заставляли принимать наркотики взрослые парни. Когда прокурор засыпал её неудачными вопросами и начал давить, Лия натурально разрыдалась, захлёбывалась слезами и упала в обморок. На этом первое публичное выступление завершилось.
Родители присутствовали в зале суда, но Сергей Викторович не давал им толком поговорить. Прожжённый бизнесмен строил свои планы, немного отличающиеся от стремлений заказчиков. Он желал заполучить в свои руки не огранённый алмаз и сделать из него бриллиант высшей пробы.
Началась череда показательных выступлений. Лию перевели в наркологическую клинику, показывая тем самым стремление к лучшему. Внешний вид претерпел свои изменения: яркая краска с волос смыта, макияж исчез полностью, худоба подчеркивалась, вызывающий стиль сменился консервативным. Девушку заставили заниматься с репетиторами, готовиться к экзаменам и подать заявление на экономические курсы при университете. Многочисленные купленные экспертизы, свидетели, врачи подтверждали легенду Шульмана.
Из оторвы и пацанки мужчина смог слепить несчастную выпускницу школы, которая, возможно, навсегда останется с последствия физических и психических травм. Её жалели СМИ, про неё писали статьи в интернете, откопали старые фотографии с сестрой и собакой. Пропаганда работа.
Родители погибшего парня безрезультатно подавали апелляции. Приговор остался неизменным: крупный денежный штраф, условный срок, исправительные работы.
Весь уголовный процесс Лия провела в клинике, проживая там, как вип-персона. Родители навещали её, но встречи были короткими. Шульман, незаметно для самой девушки, подкидывал ей пищу для размышлений, он закладывал зёрна сомнения в самых близких людях.
– Мать и отец сегодня приходили?
– Нет, – скривившись от недовольства, Лия показала Шульману свои чувства.
– Я ведь просил их навещать тебя чаще, – куда уж чаще его самого? Бизнесмен приезжал в клинику ежедневно. – Поговорю с ними вечером.
Подобные фразы звучали слишком часто: я их просил, я поговорю, я передам им. Словно между родными непреодолимая стена, и Шульман – единственная связь. Отгораживаясь от семьи, поглощённая одиночеством и подкармливаемая психологическими примочками постороннего человека, Лия искала поддержки в лице Сергея Викторовича. Тот в свою очередь с радостью шёл навстречу ребёнку.
Когда приговор был оглашён, капкан захлопнулся. Родители отдали всё, что было накоплено за всю жизнь: машину, дачу, бабушкин дом; влезли в долги, но оплатить все расходы не смогли. Так заявил Шульман. По договору взрослых Лия обязана была работать на бизнесмена до выплаты долга. Это также заявил Сергей Викторович.
Копившаяся обида перелилась через край. Девушка не хотела разговаривать ни с отцом, ни с матерью, ни с сестрой. Чувствуя себя преданной, она поставила подпись в договоре с дьяволом.
– Мы отлично сработаемся, малыш, – крепко сжимая ладонь отчаявшейся девчонки, Шульман боролся с соблазнами другого рода. В его руках чудесная игрушка и уйма времени испробовать всё.
19. Божий одуванчик
Громыхание посуды. Лия зажмурилась прогоняя из-под век солнечный свет. Дурной сон развеялся, а навязчивое жужжание разогнало остатки дремы.
Немного поворчав, девушка потянулась в постели и осмотрелась. Вновь перед ней предстала чужая квартира. Хоть студия и подразумевает общее пространство, но грамотное размещение стеллажей и мебели скрывали входную дверь и кухню.
Звон посуды, жужжание миксера и сигналы бытовой техники создавали атмосферу бурной деятельности. Любопытство пересилило лень. Завернутая в простыню, Лия подкралась к источнику утреннего безумия. Часы на стене показывали лишь начало седьмого.
Среди мисок и кастрюль Пётр выглядел громоздко. Что-то кипело на плите. Блендер взбивал непонятную зеленую смесь, пароварка сигналила о готовности. Желудок девушки решил напомнить хозяйке о своём существовании. Помимо громкого урчания он отозвался ноющей болью.
– Садись за стол быстрее. Нам нужно позавтракать и разбежаться, – звон фарфоровых тарелок напоминал родной дом. Мужчина выглядел слишком уж хозяйственным. Оценивая его кулинарные способности, Лия мысленно поставила цель поиздеваться над ним позже.
– Куда мы должны разбежаться? – крепко обмотав простыню вокруг груди, она присела на высокий стул около барной стойки, которая служила обеденным столом.
– Каждый по своим делам. У меня плотный график, – на стол быстро перекочевали миски с кашей, поджаренные тосты, овощные нарезки, отварные яйца, орехи и ягоды.
– Сегодня выходной. Какие могут быть дела? – рука сама потянулась к еде, закидывая в рот всего по немногу. Лия пыталась говорить с набитым ртом. – Ты каждый раз так завтракаешь?
– Только когда требуется много сил. Сегодня у меня длительная тренировка, а ты вчера выжала из меня все соки, – серьезный тон Петра не вязался с вчерашним поведением.
– Кажется, ты забыл, что был не менее ненасытен, чем я, – надменно вскинутые брови на заспанном лице создавали комичный образ. Взлохмаченные волосы, отпечатавшиеся складки на коже, помятая простыня вместо одежды. Лия вызвала приступ смеха вместо ответа на выпад.
Хватаясь за живот, Пётр ржал в полный голос. Останавливать его никто не намеревался. Девушка продолжала есть, выпрямив спину.
– Зачем мне тогда торопиться. Я могу спокойно поесть, принять душ и поехать домой, – каша таяла во рту. – Твоя дверь прекрасно захлопывается снаружи, так что ключи не нужны.
Скептический взгляд не помешал наслаждаться таким простым и вкусным блюдом, как овсянка.
– Хорошо. Тогда ты убираешь кухню, – пресекая возмущение он добавил. – Это плата за мое гостеприимство. Уходя, убедись, что дверь закрыта.
Через пять минут на столе были лишь пустые тарелки. Пётр взвалил на плечо большую спортивную сумку и на прощание лишь сказал «Созвонимся вечером». Стоило двери захлопнуться, как на лице Лии растянулась довольная улыбка – у неё теперь достаточно времени, чтобы осмотреть квартиру.
Не спешно убрав посуду, девушка проверила каждый шкафчик и полочку. После бодрого душа, завернутая в полотенце, Лия обшарила тумбы и ящики в спальне. Поиски не принесли никаких результатов. Значимых результатов. Пётр явно активно занимался спортом, потому что количество специального инвентаря могло соперничать с фитнес-клубом.
Не теша себя надеждой откопать секретные файлы по проекту, Лия покинула квартиру к обеду. Вдыхая тёплый весенний воздух, можно было догадаться о назревающей жаре. Конец мая был непривычно похож на разгар лета. Девушка зажмурилась от яркого солнечного света.
– Лия!
Каждый раз, когда кто-то громко произносит её имя, девушка вздрагивает. Страх быть узнанной поселился в ней после аварии и, наверняка, сохранится на всю жизнь.
Подошедшая женщина тепло улыбнулась и взяла её руку в свои. Словно она пыталась удержать девушку, не позволить сбежать.
– Лия, как хорошо, что я тебя встретила, – ладони Надежды Васильевны были обжигающе горячими. – Приглашаю тебя на чашку чая.
Внутренняя борьба требовало лишних секунд размышления. Загадочная улыбка стала шире, девушка выдавила из себя максимум дружелюбия.
– Знаю прекрасную кофейню, но придётся прогуляться.
Внутри всё противилось общению с этой женщиной, но заставив себя взять под руку мать Петра, Лия решительно зашагала по тротуару. Надежда Васильевна лишь изредка делала замечания о погоде или свеженьких клумбах. Она не говорила без умолку, а лишь иногда нарушала молчание.
Терраса кофейни была укрыта от палящего солнца воздушным тюлем, что придавало уют и романтику всему интерьеру. Вентиляторы под потолком разгоняли нагретый воздух. Свободных мест внутри помещения, где царила прохлада кондиционеров, уже не было. Пришлось выбирать столики на самой солнечной стороне.
– Мне здесь нравится, – наслаждаясь капучино, Надежда Васильевна осматривала интерьер и посетителей. – Цены, на мой взгляд, кусаются. Каждый день ходить сюда накладно.
– Странно слышать это от вас. Достатка ведь хватает?
Тихий смешок звучал сочувствующее. Женщина вновь ухватилась за руку Лии. Эти постоянные телесные контакты одновременно пугали и нервировали. Навязчивая нежность будила плохие воспоминания.
– Мы не всегда были состоятельными, – горячие пальцы крепко держали. – Наша семья начинала как и все: общежитие, завод, ребёнок, перебивались как могли.
– Мне не понять.
Одной фразой она воздвигла стену, через которую не пробиться. Лия прожигала собеседницу насквозь, заставляя одним взглядом сожалеть о беззаботном разговоре. Надежда Васильевна была удивлена враждебности, но не отпустила руку, уголки губ дрогнули от сдерживаемой грусти.
– Я помню. Наверно, поэтому я хочу поделиться частичкой семейного тепла с тобой.
– Не стоит себя утруждать, – выдернув ладонь, она обхватила остывшую кружку двумя руками. – Жила как-то столько лет без этих соплей.
Атмосфера потеряла свою теплоту. Резкая перемена в поведении Лии насторожила Надежду Васильевну. Женщина изменилась в лице, крепко сжала губы, заставляя себя молчать. Она переваривала в мыслях новый образ девушки.
– Мой сын уже не молод. Тридцать четыре года. В этом возрасте большинство имеют семью или хотя бы один развод. Больше всего я жалею об отсутствии внуков, – тяжёлый вздох Надежды Васильевны немного остудил пыл собеседницы. – К сожалению, ребёнок у меня один, и все надежды мои возложены на него. Пётр разочаровывает меня много лет. И тут он приводит тебя в наш дом…
– Погодите! – Лия подавилась смехом и откашлялась. – Это же вы затащили меня к себе домой. Насколько я помню, Пётр как раз активно сопротивлялся.
– Разве активно? – взмахом руки она пыталась отогнать от себя подобные мысли. – Чаще всего он бывает категоричен, но в тот раз растерялся. Я воспользовалась его замешательством. Это уже кое-что значит.
Подошедший официант поинтересовался пожеланиями гостей, принял спешный заказ и быстрее удалился от странных барышень.
– Оставим все эти хождения вокруг да около, – допивая холодный кофе, Лия выглядела слишком серьёзно. – Вы позвали меня не для того, чтобы обсуждать отсутствие внуков и перспективы вашего сына. О чём хотите меня попросить? Держаться на расстоянии от Петра?
– Ты такая прямолинейная, – слова звучали восторженно, как комплимент. – Наверно, это и нравится ему.
– Ваше сыну нравится другие мои черты. Между нами нет, не было и никогда не будет романтических чувств, только секс.
Стремления Лии задеть или удивить Надежду Васильевну потерпели крах. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять – женщина уже знала о форме их отношений.
– У меня есть к тебе просьба, – спокойный голос, пропитанный грустью и нежностью одновременно, проникал в такие глубины сердца, о существовании которых Лия давно забыла. – Не обижай моего сына. Развлекаться вместе можете сколько душе угодно. Если вдруг разгорятся настоящие чувства, я буду только рада. Мой мальчик только кажется непробиваемым, бесчувственным чудовищем. На самом деле, предательства он может не пережить.
В груди сжался тугой узел, мешая вдохнуть спасительный кислород. Лицо Лии сохраняло безмятежное выражение, но рука с такой силы сжала салфетку, что онемели пальцы. Чувствовать себя рыбой на разделочной доске девушке не хотелось, только сейчас это и происходило. Мать Петра видела её насквозь.
– Мы поняли друг друга, – спеша завершить неприятный разговор, Лия достала из сумки кошелёк. Рука женщины остановила её.
– Надеюсь в скором времени повторить нашу прогулку. Хотелось узнать тебя чуточку ближе.
– В этом нет смысла, – попытки сбежать были пресечены.
– Зачем нам какой-то глубокий смысл? Просто весело проведём время.
Лия не выдержала и рассмеялась. Её жизнь усложнялась с каждым днём.
– Вы так похожи с Петром. Нам стоит обменяться номерами телефонов, чтобы назначить следующую встречу, – девушка незамедлительно достала смартфон, чтобы под диктовку набрать цифры. Помимо текущих проблем, теперь ещё эта женщина будет держать её на коротком поводке. Лия старалась не утонуть в собственной лжи, а новые знакомые в её жизни были камнями на шее, тянущими на дно.
Прощаясь с Надеждой Васильевной, Зайченко Лия сделала глубокую, мысленную зарубку – эта мать откопает из-под земли обидчиков своего сына.
