Текст книги "Космическая комедия (СИ)"
Автор книги: Mariette Prince
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)
========== Глава 1. Добро пожаловать во Флоренцию ==========
«Оставь надежду всяк сюда входящий»
«Ад», песнь 3, строфа 3
Зловещая тишина разлилась по полночному лесу. В густой чаще среди пышных деревьев, грозно застилающих своими ветвями дорогу каждому путнику и в самый светлый день, с наступлением темноты могло привидеться всё, что угодно.
Посреди поляны лежал мужчина. Некоторое время он был без сознания: трудно сказать, спал ли он или лишился чувств от вида чего-то ужасного. Неведомая сила побудила его очнуться. С трудом открыв глаза, он принялся оглядываться по сторонам. Прозрачный свет луны освещал лишь маленький участок поляны и кроны могучих лип, шелестевших в гнетущей симфонии.
– Где же я? – ужаснулся мужчина, поднимаясь на ноги.
Сам не зная почему, он двинулся в сторону холма, куда вела тонкая, заросшая густой травой дорожка. Вдруг в кустах раздалось шуршание. Он обернулся. Не показалось ли? Ох, лучше бы ему всё это снилось! Из глубины чернеющих кустов на него медленно надвигался лев. Он был огромен: едва ли в этих краях вообще водились такие звери! Грозное животное оскалило зубы. Что же делать? Бежать от него? Мужчина замер, не в силах сдвинуться с места. Рядом со львом он увидел волчицу. Её глаза блестели жаждой крови. Видит бог, ему суждено было умереть в этом лесу!
Отчаявшись и мысленно простившись с жизнью, мужчина уже закрыл глаза, когда за его спиной что-то зажужжало. На поляне сделалось светлее прежнего, словно солнце безвременно опустилось на землю. Этот свет спугнул хищников, и те поспешно вернулись в безопасную для них темноту. На вершине холма из неоткуда возникла большая синяя коробка. Из неё слышались чьи-то голоса.
– Неужто господь послал мне спасение? – прошептал мужчина, неспешно раскрывая глаза.
Из светящейся будки к нему вышел седовласый господин в необычном костюме, а за ним девушка на целую голову ниже ростом. Их фигуры были едва различимы в божественном ореоле, из которого они появились. Мог ли Бог услышать его молитвы и послать ангелов, чтобы спасти своего раба от мучительной смерти? Впрочем, незнакомцы не очень-то походили на ангелов: они всегда представлялись ему розовощёкими юнцами в белоснежных робах. Да и этот скрипящий звук показался совсем не божественным.
Свет позади незнакомцев медленно затухал. Наконец мужчина смог рассмотреть лицо одного из них. Седые кудри и римский нос придавали ему сходство с гением, создавшим «Энеиду».
– Вергилий, ты ли? – воскликнул мужчина, обрадовавшись своему спасителю.
– Кажется, мы промахнулись с годом, – сказал тот, нахмурив свои грозные брови, а затем поразил своим вопросом. – Вы не подскажете, в какую сторону Флоренция?
***
– Доктор, у меня урок через десять минут!
Клара недовольно покачала головой. Сколько раз она убеждала себя не вестись на эту уловку. Если Доктор обещал ей, что вернёт её домой вовремя, то он обязательно по дороге найдёт ещё пятнадцать поводов задержаться. Раньше это её ужасно злило. Ей приходилось выкручиваться из самых невозможных ситуаций: врать мистеру Армитейджу, что у неё потёк кран, поэтому она пропустила планёрку, переносить ужин с бабулей из-за того, что они застряли в каком-то жутком болоте на другом конце галактики и все её вещи теперь ожидала капитальная чистка, придумывать идиотские оправдания для Денни, почему она мокрая, загорелая или уставшая. Когда это всё чуть не довело до их разрыва, они условились с Доктором, что он будет возвращать её в то же время, из которого забрал. Некоторое время эта система успешно работала, и Кларе удавалось жить двойной жизнью. А затем… Смерть Денни, Рождество, снокрабы и второй шанс привели её к тому, что в этом уже не было необходимости. Ведь на самом деле она не любила условностей и ограничений. «Держать всё под контролем» и «не выходить за рамки дозволенного» – два совершенно разных принципа. Доктор не давал ей придерживаться первого, а второй она сама никогда не любила. Так что, спустя некоторое время Клара сдалась.
С тех пор они вдвоём уже не могли остановиться. Каждое новое приключение становилось опаснее прежнего, но им хотелось большего. Клара сбилась со счёта, сколько дней «свыше нормы» она намотала в ТАРДИС и как теперь ей считать свой возраст. Доктор был неутомим, фонтанировал идеями, а она больше не пыталась его утихомирить. Поэтому где одно путешествие, там и два, и три, и так до бесконечности. Время для них потеряло привычный ход.
Впрочем, полностью отказаться от жизни на Земле Клара всё-таки не смогла. Поэтому пункт «возвращаться вовремя» для неё всё ещё имел значение.
– Не волнуйся, это по дороге, – покачал головой Доктор, задавая новые координаты. – Неужели ты предпочтёшь 9Л старой доброй Флоренции? Родина Леонардо да Винчи, Микеланджело, Петрарки… Кого тут только не встретишь! Но мы ненадолго. Обещаю, никаких ужинов у Медичи и разговоров с Макиавелли о «Государе». Хотя… вы бы подружились.
– Как ты себе это представляешь? – фыркнула Клара. Ей с трудом верилось, что в таком месте, где расцвело искусство эпохи Возрождения, они задержатся «ненадолго».
ТАРДИС недовольно загудела, вторя её сомнениям, но Доктор был непреклонен. Его уверенные движения, иногда даже самоуверенные, выглядели так, будто он собрался снова украсть Луну и президентскую дочку, хотя ни то, ни другое ему уже не было нужно. Клара только тяжело вздохнула. Что ж, ей всегда хотелось побывать во Флоренции.
– Мы только туда и обратно, – заверил её Доктор, направляясь к двери. – Можешь не переодеваться. Долго не задержимся.
– Ты не хочешь мне сказать хотя бы в каком мы веке? – спросила Клара.
Всё это было как-то странно. Не то, чтобы их путешествия обычно отличались какой-то стабильностью, но в этот раз… У неё было какое-то необычное предчувствие. Интуиция редко обманывала Клару, поэтому она уже перестала надеяться вернуться к началу своего урока у 9Л.
Тем временем Доктор по уже известной ей технике облизал палец и, причмокнув, резюмировал:
– Очевидно, 14-й век. Примерно.
Всякое приключение, начинавшееся со слова «примерно» грозило быть настоящей катастрофой. «Примерно 11 век» привёл их к Робину Гуду и роботам в Шервуде, «примерно земля обетованная» – к подземному миру, построенному Мисси, «примерно Скандинавия» – к викингам и ложному Одину. Ожидать того, что «примерно 14-й век» окажется менее проблематичным, ей не стоило. Плюс, они оказались в каком-то тёмном лесу ночью – очевидно, Флоренция даже в 14 веке не могла выглядеть так запущенно.
Когда Доктор признался, что они «возможно» попали не в тот год, Клара уже готова была на него привычно ополчиться, потому что «вероятно» они попали ещё и не в то место. Его ошибки им всегда выходили боком и говорили об одном: что-то здесь не так. ТАРДИС никогда не делала случайный выбор, она доставляла их только в самое пекло. Выглянув следом за Доктором, Клара убедилась, что вокруг нет никаких сражений или грозных крестьян с вилами, готовых разложить костёр для сожжения ведьм прямо у их ног. А что она ещё могла подумать? Они ведь в Средневековье!
К её большому облегчению на поляне был только один человек и выглядел он жутко перепуганным. Мало кто в 21 веке останется спокойным, когда перед ним вдруг возникнет синяя полицейская будка с двумя незнакомцами внутри. Впрочем, Доктор как-то подбросил ей мысль о том, что объяснить такое странное явление людям из далёкого прошлого гораздо легче, чем его современникам. «Научный прогресс пошатнул вашу веру», – сказал он ей, но продолжать не стал. Клара и так всё поняла: Доктор не любил, когда его принимали за Бога, хотя это была идеальная маскировка.
Испуганный мужчина в красном чепчике, принявший Доктора за Вергилия, показался Кларе знакомым.
– Флоренция – мой славный город, его покинуть мне пришлось навек, – заговорил он непривычным слогом. – Уж жизни срок остался мне не долог…
– Кажется, я понял, – прошептал Доктор и загадочно улыбнулся. – Клара, угадай, кого мы тут встретили.
Стоило мужчине повернуться в профиль, как в голове у мисс Освальд тут же всплыл всемирно известный портрет. Надменный взгляд, низко посаженные глаза, нос с горбинкой…
– О боже! – Клара еле сдержала восхищение. – Это же Данте!
И вправду перед ними стоял Данте Алигьери – всемирно известный поэт позднего средневековья. Вживую он был… несколько приятнее, чем на полотнах художников, желавших увековечить его лицо. Клара всегда подозревала, что в Средние века замысел творца немного не сходился с достоверностью им созданного, но встреча с итальянским классиком только убедила её в этом.
– Откуда вам, прекрасная синьорина, известно имя бедного певца? – галантно поинтересовался он и низко склонился перед девушкой. – Вы, должно быть, муза, прекрасная Мельпомена или величественная Каллиопа? Скажи, о, Вергилий, мой учитель, мой пример любимый, с кем странствуешь ты в этом грешном мире?
Похоже, Данте искренне поверил, что перед ним разверзлись небеса и случилось чудо. Разубедить его в этом было крайне непросто: вряд ли средневековый итальянец поверит в то, что диких зверей отпугнул космический корабль, управляемый пришельцем и учительницей литературы. Хотя… этот человек умудрился в деталях описать ад, чистилище и рай задолго до того, как было создано теологическое представление о христианском загробном мире! Откуда в его воображении взялись все эти образы? И можно ли его после этого чем-то удивить?
– Я не… Нет, я не муза, милый мой поэт, – пытаясь подражать античному стилю стихосложения, заговорила Клара, но тут же сбилась. – Я просто…
Как назло у неё не было в голове ни одной идеи. Если Доктора он принял за Вергилия, то кем может представиться она? Кажется, в «Божественной комедии» у автора был только один проводник. Если не считать Беатриче – возлюбленную поэта. Но это было бы уже слишком. Он видит её впервые в жизни! Да и Данте, при всём уважении к его таланту, явно не был в её вкусе.
Угнетающая неловкость момента могла бы излишне затянуться, если бы за холмом не раздался оглушительный грохот, за которым последовали жуткие стоны. Словно тысячи грешников одновременно молили о пощаде. Не будь они в 14-м веке, можно было бы предположить, что какая-то малоизвестная рок-группа записывает новый альбом.
– Что это? – прошептала Клара, схватив Доктора за рукав. – Землетрясение?
Стоны становились громче.
– Неужто это звуки Ада? – воскликнул Данте. – Скажи, учитель, это ль испытание ты уготовил мне, чтобы познал я муки сотворения?
Лицо Доктора приняло одновременно самое худшее и самое лучшее своё выражение. Задумчивость на грани с восхищением, капелька страха и львиная доля адреналина – таким он становился перед началом каждого приключения. Сложно было в этом признаться, но в такие моменты он был особенно хорош!
– Это не похоже на землетрясение, Клара, – улыбка медленно появилась на губах Доктора. – Это кое-что получше. Захвати с собой средство от загара. Там, куда мы пойдём, будет жарковато.
========== Глава 2. Посторонним вход воспрещён ==========
Клара меньше всего на свете когда-либо хотела оказаться героиней «Божественной комедии». Великая поэма очень нравилась ей в студенчестве: она с удовольствием писала исследования и доклады о фундаментальном труде средневековой культуры. Детальная точность автора, мельчайшие образы и намёки доставляли ей непередаваемое эстетическое наслаждение. За исключением описания мучений грешников, вроде вывернутых кишок и навозных ям, конечно же. Клара и представить себе не могла, как такое могло прийти в голову человеку! До тех пор, пока сама это не увидела.
Прикинувшись Вергилием, Доктор убедил Данте пойти с ними. Вероятно, ему понравилось быть «под прикрытием». Вспомнив текст «Комедии», он умело наплёл про «проведение» и трёх женщин, что его послали. И у него так складно получилось! Клара редко задумывалась о том, что Доктор – тонкий психолог, особенно в своём нынешнем воплощении.
– Кстати, Беатриче за тебя замолвила словечко, – подмигнул Доктор растерянному поэту.
Данте тут же изменился в лице. Его глаза засияли надеждой – его Беатриче вот уже несколько лет не было в живых и он ужасно тосковал по ней. Как под действием гипноза, он двинулся следом за своими провожатыми, не задавая лишних вопросов.
– Мы не можем нарушать временные законы, – сказал Доктор Кларе, когда они подошли к воротам ада. – Если Данте не окажется здесь, то он не напишет свою «Комедию», Боккаччо не назовёт её «Божественной», Боттичелли не создаст «Карту Ада», и так по цепочке…
Клара подняла глаза наверх. «Оставь надежду всяк сюда входящий», – прочитала она знакомые строки. Грань с реальностью становилась ещё более эфемерной. Едва ли ей когда-нибудь хотелось увидеть всё это вживую. Вход в ад был ужасным зрелищем: толпившиеся вокруг ворот души людей, не грешников и не праведников, потерянные где-то «между». Их не приняли в раю, но и в ад дороги им не было. Всё, что оставалось этим бедолагам, не знавшим ни взлётов, ни падений, – жалобно вопить около ворот и навеки быть отвергнутыми. Данте описал их более поэтично и, можно даже сказать, слегка приукрасил.
Когда они оказались в первом круге – Лимбе, Доктор пришёл в неописуемый восторг. То, что до чёртиков пугало обычного человека, у него вызывало азарт и непреодолимое желание оказаться в самой гуще событий. Он, как сдвинутый экскурсовод, восхищался каждым замеченным философом и поэтом, с которым раньше уже встречался.
– Смотри-смотри, а это Гомер, – он чуть ли не подпрыгивал от воодушевления. – Мы как-то поспорили с ним, что он проиграет Гесиоду, и он проиграл. Он должен мне, между прочим!
Знакомых в этом секторе у него оказалось много. Самый «безобидный» круг был пристанищем душ некрещёных младенцев и добропорядочных язычников. Вся интеллектуальная элита античного мира собралась именно здесь: Платон, Овидий, Гиппократ и многие другие. Это восхитило Клару. Все те, о ком она читала в учебниках по античной литературе и истории, были перед ней. На минуту у неё в голове мелькнула мысль о том, что если ей и предстоит попасть куда-то после смерти, то здесь ей бы даже понравилось.
– Тут столько мудрецов и героев, – восхищённо прошептала Клара. – Увидеть их всех вместе это какая-то… дикая эклектика!
– Не спеши радоваться, – ответил ей Доктор так, что его могла услышать только она. – Вопрос в том, кто их всех тут собрал.
– Кто-кто, понятное дело – кто…
Едва она произнесла это вслух, до неё тут же дошло, о чём говорил Доктор. Клара повернулась к нему и по его лицу поняла, что её догадка верна. Ну, конечно же! Как она сама не обратила на это внимание? В Лимбе собрались все античные герои, известные во всём мире, каждый из них узнаваем и отличим. Почему они все здесь? И где же простые люди, никому неизвестные?
Правило, которое ей пришлось усвоить с первого путешествия, гласило: никогда не доверяй своим глазам. Во Вселенной столько обманщиков и умелых иллюзионистов, способных создать другую реальность ещё правдоподобнее настоящей. Но есть кое-что, что всё-таки позволяет зацепиться за правду, – детали. На них обычно не хватает времени, особенно на всякие малозаметные безделушки. К ним и стоит приглядываться.
Отсутствие простых людей нельзя было назвать незаметной деталью. Впрочем, впечатлительный путешественник не обратил бы на это внимания: экскурсия в аду и так отнимает слишком много эмоций. Чувство страха и инстинкт самосохранения только помогают этому. Глядя на Данте, поражённого происходящим вокруг него, Клара нервно сглотнула.
– У тебя есть какие-то идеи? – шёпотом спросила она у Доктора.
– Пока нет, – покачал головой тот. – Но кто бы он не был, он хорошо работает. Весьма… реалистично.
Пока Доктор вытирал свой ботинок от грязи, в которую умудрился наступить, они чуть было не упустили из вида Данте. Он поднялся на высокий холм, с которого было хорошо видно всю ширину первого круга.
– Я зрел Электру в сонме поколений, Меж коих были Гектор, и Эней, – про себя забубнил поэт. – И хищноокий Цезарь, друг сражений.
– Электромагнитное поле здесь нестабильно, – рассуждал Доктор, жужжа очками то над кустом, то над скалистой глыбой. – Тем не менее порода настоящая. Что ж, по крайней мере, мы точно на Земле.
Затем он подпрыгнул сначала на одной ноге, потом на другой, постучал пяткой по камню, обнюхал его, но остался недоволен результатом своего исследования. Грозные брови отчаянно устремились друг к другу. Доктор начинал раздражаться.
– Чувствуешь, чем пахнет? – спросил он и зашмыгал носом.
Клара принюхалась.
– Ничем? – пожала плечами она. – Воздух как воздух. Может, есть какая-то лёгкая свежесть. Как будто здесь хорошо проветрили.
Это было странно. Попав в ад, Клара ожидала, что тут будет жарко и душно. Вряд ли в первом круге работают кондиционеры или охладительные установки. Хотя, если бы здесь оказался офис «Би-Би-Си»…
– Кислород. Здесь очень много кислорода, – Доктор задумчиво почесал висок. – Перенасыщение кислородом может быть опасно для человека. Оно вызывает тошноту, головокружение, помутнение сознания. Вплоть до галлюцинаций.
– У нас не может быть коллективной галлюцинации, – нахмурилась Клара.
Доктор звонко прицокнул языком.
– Массовые галлюцинации – явление неизученное человеком, но вполне возможное, – ответил он. – Вероятно, кто-то или что-то пытается воздействовать на наши зеркальные нейроны, чтобы создать иллюзорный ад и убедить нас в его реальности. Я бы предположил, что это дело рук Мисси, но…
– Но?
– Зачем это ей?
Его сомнение было разумным – Мисси никогда не делает ничего просто так. Даже у абсолютного гения зла всегда есть своя причина и мотивация. Мисси, несмотря на своё собственное заявление, не была помешанной. Да, она убивала ради забавы, крушила стены и уничтожала планеты, но при этом имела с этого выгоду. Она могла бы создать ещё один загробный мир для сбора новой армии, но вряд ли решилась повторяться. Пойманный преступник не станет использовать один и тот же метод дважды. К тому же, Доктор ясно дал понять, что не заинтересован в таком раскладе. Но если не она, то кто? Внезапно Кларе пришла в голову нелепейшая, но вполне возможная идея.
– Может, Данте должен привести нас к разгадке? – предположила она. – Мы в ловушке, это очевидно, но ведь ты сам говорил, что это лучший способ получить информацию. Может, Данте – и есть наш ключ к ответам?
– Да ты посмотри на него: дурачок в чепчике каждому моему слову поверил! – прыснул Доктор громче, чем следовало, за что ему тут же прилетел острый локоть в бок. – Но выпускать его из виду, всё же не стоит.
Данте, взволнованно рассматривавший всё вокруг, даже не обернулся. Его взгляд цеплялся за каждого встречного мученика и вместе с ужасом в нём читался восторг. Как ребёнок, он жадно пожирал глазами открывшееся для него страшное чудо. Ему бы смартфон или «go pro» и всё – непременно стал бы первым средневековым блогером. Клара усмехнулась от нелепости своих ассоциаций. И всё же эта азартность и лёгкое помешательство было ей так знакомо. Невольно она посмотрела на Доктора – ещё одного человека из их странной компании, у которого происходящее вызывало непреодолимый интерес.
– Ну, что ж, тогда надеюсь, идиот с будкой во всём разберётся, – голосом, полным скепсиса, ответила Клара. – Надеюсь, ты хорошо помнишь сюжет?
Доктор хотел было ей что-то ответить, но вдруг за его спиной раздался грозный рёв. Протяжный, раскатистый, как волны в бушующем море, он окатил своим властным громыханием несколько кругов. Грешники тут же притихли – ни у кого не было сомнений, что эти звуки не сулили ничего хорошего. Кроме Доктора, конечно же. Он воспринял это, как сигнал к действию, и, привычно подражая пингвиньим бегам, направился в ту сторону. Кларе оставалось только бежать за ним следом.
Вопреки её надеждам и маломальским ожиданиям рёв никак не прекращался, а становился громче. Клара несколько раз успела споткнуться, поскользнуться на камнях, едва не угодила в какую-то зловонную лужу (спасибо Данте вовремя подхватил её за локоть), но продолжала следовать за Доктором. По осыпающимся ступенькам они спустились на второй круг и тут же наткнулись на источник звука – огромное существо, отдалённо напоминающее человека, высотой в четыре метра, мускулистое и грозное. Когда оно открывало свою огромную челюсть, из неё торчали длинные жёлтые клыки, перепачканные кровью. К нему выстроилась целая очередь грешников, робко выслушивающих свои обвинительные приговоры. В завершении суда существо взмахивало длинным хвостом, обмотанным вокруг тела несколько раз. Ужас охватил Клару, стоило ей вспомнить имя этого существа – перед ними был Минос. Именно он «сортировал» души грешников по разным кругам.
– О ты, пришедший в бедственный приют, – взревел он, обратившись к Доктору. – Зачем ты здесь, и кто с тобою рядом? Не обольщайся, что легко войти!
– Цель нашего путешествия – деловая, – уверенно заявил тот и нахмурился. – Надеюсь, паспортного контроля у вас тут нет? Не все документы с собой захватил.
Минос склонился над своими записями, очевидно, пытаясь обнаружить в списках их имена. Тогда Кларе пришлось взять инициативу в свои руки. Пока Доктор устраивал поединок в гляделки с Миносом и давил на него всем авторитетом своих атакующих шотландских бровей, она быстренько загуглила текст «Божественной комедии» (и откуда в аду LTE?).
– Тому, кто сходит Адом, Не преграждай сужденного пути, – напрягая связки, громко произнесла Клара. – Того хотят – там, где исполнить властны То, что хотят. И речи прекрати.
Услышав это, Минос оскалился, но вынужден был уступить. Звонче хлыста он щёлкнул своим хвостом, давая знак страже пропустить путников вперёд.
– Надо же, не думала, что это сработает, – шепнула Клара Доктору.
– Это очень странно, – нахмурившись, ответил он. – Что там дальше? Странно, что ты со своим синдромом отличницы наизусть не помнишь. Кстати, у тебя есть любимый круг? Можем там задержаться.
Если Доктору шутка показалась забавной, то его спутница и уж тем более Данте, бледный как смерть, точно не готовы были её оценить. Клара нервно сглотнула, пробежавшись взглядом по содержанию пятой песни.
– Сладострастники, – она оторвалась от экрана и посмотрела вперёд.
Перед ними возникли тысячи ураганов, исторгавших сладкие и в то же время ужасные стоны. Самый неоднозначный, самый пугающий её круг был следующим. Клара почувствовала, как гулко бьётся сердце, а Доктор без предупреждения просто взял её за руку.
========== Глава 3. Любовь – порок? ==========
– И я узнал, что это круг мучений Для тех, кого земная плоть звала, Кто предал разум власти вожделений…
– О, Данте, замолчи, пожалуйста!
Если бы кто-нибудь несколько лет назад сказал ей, что она будет затыкать самого Данте Алигьери, Клара бы в жизни в это не поверила. Но теперь, смотря на реалистичные ужасы того самого ада, который он так искусно описал, она решительно не хотела слушать никаких стихов. В страданиях этих людей не было ничего поэтичного. Ужасные вихри поднимали мужчин и женщин вверх на огромную высоту, затем бросали на землю и повторяли то же самое бесчисленное количество раз. А эти стоны… Мелодия боли и страданий звучала совершенно не эстетично, попросту жутко. Благодаря Доктору Клара побывала во многих местах, в том числе и во время битв, сражений, но даже там она не испытывала таких кошмарных ощущений.
– Уверена, что хочешь продолжить экскурсию? – шепнул ей Доктор. – Это всего лишь второй круг, а ты уже бледная, как смерть.
Только сказав это вслух, он понял, что выбрал оборот. Клара бросила на него испуганный взгляд, молча подтверждающий его опасения. Даже если её стошнит при виде льстецов, застрявших в кале, или кипящих в крови насильников, она не остановится. Клара Освальд стала слишком похожа на своего друга, чтобы свернуть на полпути.
Стиснув руку Доктора в своей ещё крепче, Клара уверенно двинулась вперёд. Она старалась смотреть по сторонам исключительно с целью заметить какие-то малозначительные детали, которые тем не менее могли бы выдать «фальшивку». Во-первых, так ей было проще сохранять самообладание – сфокусировавшись на собственной миссии, Клара меньше думала о том, что испытывают грешники. Вот когда пожалеешь о своей сильно развитой эмпатии! Во-вторых, она всё ещё помнила про вселенских обманщиков. Может, всё-таки Доктор прав и у них коллективные галлюцинации? Или они попали в очень качественную симуляцию и стали подопытными кроликами в каком-то глупом эксперименте? Если так, то им следовало быть очень наблюдательными. Когда они с Мисси искали Доктора, та говорила что-то про анахронизмы. На некоторое время Клара зацепилась за эту идею, но быстро сдалась: в аду времени не было как такового. Вечные муки, вечные мученики.
– Почему ты так нервничаешь именно здесь? – донеслись до неё слова Доктора.
Клара удивлённо захлопала ресницами и взглянула на него.
– Что? Почему? С чего ты взял?
– Ты дрожишь, у тебя потеют руки, – спокойно произнёс Доктор. – Не то, чтобы мне неприятно, я привык к твоим рукам… – он стеснительно кашлянул. – С твоим пульсом можно гимны записывать.
Только его смущение спасло её от неловкости затронутой им темы. Как объяснить Доктору, почему сладострастники заставляют её нервничать? Не будет же она рассказывать ему о том, как задавалась вопросом «что есть похоть, и где её границы в современном контексте»? Клара помнила, что для христиан любая сильная страсть отдаляет человека от Бога, особенно, если она вне закона. Но за столько лет весь мир изменился! Законы стали другими, люди начали воспринимать свою сексуальность несколько иначе и говорить о ней открыто. Безусловно, и тогда бывало всякое. Мужчины изменяли жёнам, женщины имели несколько любовников. За закрытыми дверями совершались такие непотребства, о которых не каждый современный человек готов был узнать. Тем не менее тема секса не была публичной. А теперь… Клара никогда не назвала бы себя моралисткой, но то, что раньше считалось пороком, в её времени вполне укладывалось в норму. Даже если предположить, что дело не в качестве, а в количестве, и порочно лишь чрезмерное желание, то как же тогда нимфомания, признанная психологическим расстройством? Болезнь не может быть пороком. Размышляя на эту тему, Клара запуталась окончательно. И что же в таком случае ей считать похотью?
– Ты знаешь историю о Паоло и Франческе? – неуверенно поинтересовалась она.
Доктор пожал плечами.
– О том, как она влюбилась в младшего брата своего мужа, а тот их застукал вместе и заколол? – судя по тону, он не оценил куртуазную романтику.
Тогда в голову Кларе пришла идея. Доктора было трудно впечатлить, особенно прошлым. Её попытки в этом смысле были тщетными. Однако с ними был человек, способный придать слову поражающую силу, даже когда тема звучит не слишком привлекательно.
– Данте, не могли бы вы мне помочь? – Клара обратилась к поэту, подзывая его к себе.
– Что вам угодно, милое создание? – ответил он с улыбкой.
Подойдя к краю второго круга, они вдруг остановились. В бушующей туче Кларе удалось разглядеть две узнаваемые фигуры. Бедняжки вращались поодаль друг от друга и безуспешно тянулись навстречу. Что это, если не вечная любовь? Преступная и запретная, но всё же…
– Ты узнаёшь, кого-нибудь из них? – спросила Клара, указывая на грешников.
Данте взглянул на два вьющихся внутри урагана силуэта и изумлённо ахнул.
– Не может быть! Прекрасная Франческа? – он потянул вперёд руки. – А там напротив, неужели Паоло?
И, словно заучив наизусть собственный текст, поэт повторил свои вопросы. Франческа – красивая молодая женщина, с пышными каштановыми волосами, перепачканными грязью, – ответила Данте. Её страдающее лицо было прекрасно. Она рассказала и о чтении истории о Ланселоте, и о силе непреодолимой страсти, что сделала её порочной:
Тот, с кем навек я скована терзаньем,
Поцеловал, дрожа, мои уста.
И книга стала нашим Галеотом!
Никто из нас не дочитал листа.
«Тот, с кем навек я скована терзаньем», – мысленно повторила Клара. Какими знакомыми ей показались эти слова. Не от того, что она так часто перечитывала «Божественную комедию», – она уже перестала задумываться о возникающем ежеминутно чувстве дежавю. Поймав печальный взгляд Франчески, Клара посмотрела на Доктора. А если и это – порок?
– Я всё равно не понимаю, – Доктор разочарованно фыркнул. – Он убил их за то, что они любили друг друга, но разве они в этом виноваты? Как можно считать пороком химические и физиологические процессы в организме? Иногда люди ведут себя слишком жестоко. Хуже, чем далеки.
Он был прав. Конечно, если не утрировать, разве виновата была Франческа, что Паоло оказался красив и молод, а его брат Джанчотто – хромым и безобразным? Их брак начался с обмана: она верила, что выходит замуж за очаровательного юношу, приехавшего просить её руки. Никто не сказал ей, что не он будет её мужем. Суровые патриархальные законы и династические союзы причудливо выворачивали всё наизнанку. Любовь порочна, а счастье незаконно. Почему людям потребовалось так много времени, чтобы понять, насколько плохо работает эта схема?
Во всех историях о запретной любви, которые Клара просто обожала, больше всего её восхищала смелость влюблённых. Сколько отваги нужно было иметь, чтобы пойти порой на преступление для того, чтобы урвать кусочек счастья? Сотни, тысячи романов всплывали в памяти: Парис и Елена, Тристан и Изольда, Ромео и Джульетта – все они наверняка должны были попасть сюда и мучиться после смерти. За что? Потому, что во всём огромном мире сумели найти свою половину? Из-за того, что выбрали любовь и отбросили все условности? Потянулись друг к другу и своими чувствами разрушили непреодолимые преграды. Этим они заслужили свою смерть, так ещё и страдания после неё?! Иногда нужные люди встречаются поздно, слишком поздно. Как сказала Мейзи в Восточном экспрессе, когда Доктор пытался разгадать непостижимого Гаса: «Жизнь была бы гораздо проще, если бы нам нравились правильные люди. Но тогда не было бы сказок». Великая любовь всегда трагична, как говорила учительница Клары в школе, но вместе с тем на свете нет ничего прекраснее.
– У тебя есть какие-нибудь версии? – вопрос Доктора вырвал её из размышлений.
– Что? Нет, даже не знаю, с чего начать, а ты? – скороговоркой ответила Клара, тем самым выгадывая себе пару секунд на размышления.
– Здесь всё слишком реалистично, – Доктор упрямо нахмурился, рассуждая вслух. – Мы на Земле – в этом нет никаких сомнений. Даже грязь настоящая. Я сверил карты. К тому же, что бы это ни было, мы здесь – случайные гости. Следовательно, отметаем вариант о том, что ТАРДИС угодила в ловушку.
