Текст книги "Behind the Moon (СИ)"

Автор книги: Mariette Prince

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

========== Глава 7. “Проблеск надежды” ==========

До полнолуния оставалось три дня. К удивлению Гермионы, после первого и единственного разговора инспектор Коулти её не беспокоил. Более того, на пару дней он совсем исчез из Хогвартса, а затем появился всего пару раз, да и то ограничился одним приветствием. Вид у него был удручённым. Неужели Дамблдор вправил мозги его отделу? Такая гипотеза казалась слишком невероятной, но Гермиона не исключала влияние директора хотя бы в минимальной степени.

С Люпином периодически возникали трудности. Вернее, это были лишь короткие заминки его совести, когда в нём просыпалось прежнее ощущение второсортности. Как бы Гермиона ни боролась с этим, сколько бы ни объясняла, в его словах всё равно иногда проскальзывали сомнения в необходимости доказательств своей безопасности для общества.

– Даже если нам удастся доказать, что я не представляю угрозы для тебя, я всё ещё останусь волком, – говорил Ремус со снисходительной улыбкой.

– Да, но это всего лишь начало искоренения дискриминации, – Гермиона возражала с жаром. – Большую часть своей жизни ты – человек, обычный человек, и ты имеешь такие же права, как и любой другой волшебник. Время предрассудков прошло. И это – первый шаг.

Воодушевляющие речи удавались ей куда хуже, чем Гарри, но она чувствовала, что Люпин нуждается в её поддержке. Она делала это каждый день: напоминала ему о том, кто он на самом деле, а не кем его привыкли видеть окружающие. Оказалось, что в их эксперименте самой важной частью было совсем не доказательство. Убеждение, кропотливая работа по восстановлению разрушенного годами отшельничества сознания обречённого человека. Гермиона не уставала повторять, что его болезнь не делает его хуже ни на йоту.

– Из всех людей, кого я встречала, ты – самый человечный, – обронила как-то она в разговоре. – И если таковым тебя сделала эта болезнь…

Люпин посмотрел на неё с секундным испугом: то, что так и осталось не сказанным, уцепившимся буквально за кончик её языка, было слишком смелым выводом. Очень жестоким, но справедливым. К такому точно ещё никто в волшебном мире не был готов. Гермиона вовремя поняла это и поспешила сменить тему.

В их задачке оставалось неизвестным ещё одно неочевидное звено: профессор Снейп. Однажды они буквально столкнулись около входа в Воющую хижину, и эта встреча значительно отличалась от любой другой.

– Мисс Грейнджер, уделите мне пару минут, – произнёс Снейп и, спиной почувствовав приближение Люпина, добавил, – наедине.

Гермиона уловила удивление Ремуса, но согласилась: интересно, отчего вдруг Снейп стал таким вежливым. Едва поспевая за чёрной мантией, она проделала обратный путь по туннелю до выхода у корней Гремучей ивы.

– В чём дело, сэр? – самым приветливым тоном поинтересовалась она.

На лице Снейпа, освещённом последними тусклыми лучами – уже смеркалось, проступили тени раздражения.

– Я хотел бы убедиться, что вы всё ещё настаиваете на том, чтобы остаться с оборотнем один на один, – сказал он, брезгливо поморщившись. – Вы сознаёте всю ответственность этого решения и опасность последствий?

Гермиона слегка расслабилась – об ответе на этот вопрос она думала уже десяток раз.

– Разумеется, профессор, я всё понимаю, – она послушно кивнула, пряча улыбку. – Проведённые мною предварительные исследования подтверждают, что природная связь между нами аккумулирует скорее защитные рефлексы, чем агрессию. Поэтому, боюсь, что присутствие кого-то постороннего помешает чистоте эксперимента: волк может почувствовать опасность и напасть. Я не хотела бы подвергать опасности вас.

Лесть со Снейпом никогда не работала, но Гермиона намеренно выбрала её, как наиболее щадящую формулировку для отказа. Конечно, ей совсем не хотелось, чтобы Люпин в своём волчьем обличие растерзал Снейпа, чем облегчил бы судьбу многим студентам, и всё же. Она уже переросла тот возраст, когда обиды и кровоточащие раны в её самолюбии, которые нанёс грозный зельевар, взывали к отмщению. С возрастом чувствительность к яду его слов у неё притупилась, в то время как уважение к его профессиональным качествам только возросла. На фоне Слизнорта – прекрасного специалиста по зельям, но не блестящего, мастерство Снейпа стало очевидным. Он был жесток и груб в общении, но его высокие требования стимулировали, даже провоцировали на развитие. А уж если ему и вправду удалось сварить противоядие от укуса оборотня…

– За меня вам не стоит волноваться, – отрывисто произнёс он. – Мне нет никакого дела до того, что вы себе надумали. Практического подтверждения безопасности в таких случаях нет, и если ваша самоуверенность обернётся провалом…

– Если так случится, то вы уже не сможете поставить мне это в вину, – Гермиона едва сдержала ироническую ноту в своих словах.

– Так уверены, что он вас загрызёт, а не просто покалечит?

И тут она наконец поняла, в чём дело. Излюбленная Снейпом язвительность, сыграла с ним злую шутку: он проговорился. Значит, он тоже сомневался, что в прошлом нападении был виноват Люпин!

– Я не упускаю ни один из возможных вариантов, – Гермиона решилась проверить свою догадку. – В любом случае, пока ничего не сделано – ничего не подтверждено или не опровергнуто. Поэтому, сэр, я согласна взять на себя ответственность за происходящее. И вас прошу принять моё решение, несмотря на ваши предубеждения против профессора Люпина.

– У меня нет никаких предубеждений против Люпина, – отрезал Снейп, рассекая своим голосом и без того колючий воздух. – И, между прочим, напоминаю вам, что он – давно уже не профессор.

Растрачиваться на вежливые фразы для завершения беседы было не по-снейповски: зельевар одарил Гермиону уничтожающим взглядом, от которого завяли бы даже дьявольские силки, и стремительным шагом отправился в сторону замка. Впрочем, на неё всё это не произвело никакого впечатления. Довольно усмехнувшись, Гермиона вернулась в хижину.

– Что он хотел от тебя? – несколько настороженно поинтересовался Люпин, когда она вошла.

По блеску его глаз стало понятно, что в нём говорят медленно просыпающиеся волчьи инстинкты.

– Напомнил мне об ответственности в случае провала эксперимента, – отмахнулась Гермиона.

Они одновременно пересекали комнату по периметру, двигаясь в одну сторону: она направлялась к небольшому журнальному столику, который сама же трансфигурировала из старого никому ненужного башмака, а Люпин двигался в сторону камина, безотрывно наблюдая за ней. А может, дело вовсе не в звере?

– Любопытно, почему он не сказал тебе этого в моём присутствии, – в его голосе прозвучали новые, незнакомые полутона. Не может быть!

– Сама удивляюсь, – Гермиона пожала плечами.

Ей хотелось широко улыбнуться и в то же время было интересно продолжить наблюдение. Ревность со стороны Ремуса казалась ей и нелепой, и в то же время очень милой. И это к Снейпу-то!

– Северус всё так же настаивает на своём присутствии? – Люпин заметно нервничал. Он пытался скрыть это, но ничего не выходило.

– Да, считает, что так для меня будет безопаснее.

– В этом он прав.

Гермиона оторвала взгляд от своих вчерашний записей, чтобы укоризненно взглянуть на Ремуса. Как он умудряется ревновать и в определённой мере отказываться от неё в одной фразе?

– Мы уже говорили об этом, – тоном терпеливого педагога она постаралась закрыть тему.

– Но…

– Нет, Ремус, никаких «но».

Не видя его лица, она была готова поспорить, что он улыбнулся. Ему пришлось смириться с её характером маленького диктатора, что иногда становилось даже поводом для шуток. Люпин любил подтрунивать над её нарочитой серьёзностью, при этом всегда подчёркивая, как он ей восхищён.

Уже перед отбоем по дороге в башню Гермиона встретилась с профессором МакГонагалл.

– Мисс Грейнджер, загляните ненадолго в мой кабинет, – с лёгким беспокойством сообщила ей декан Гриффиндора.

Интересно, сколько ещё «серьёзных разговоров» мне предстоит до конца дня, – про себя подумала Гермиона. Она ничуть не удивилась, что тема этой беседы немногим отличалась от предыдущей – со Снейпом. Однако профессор МакГонагалл выражала своё беспокойство более открыто и деликатно.

– Вы знаете, мисс Грейнджер, все учителя обеспокоены предстоящим полнолунием, – начала она. – Мы очень надеемся, что предстоящая ночь принесёт хорошие новости, но…

Бледная кожа натянулась на её скулах, обостряя привычную строгость образа. Профессор МакГонагалл никогда публично не давала волю чувствам, только экстренные ситуации способны были заставить эту женщину измениться в лице.

– Я хочу сказать, что даже если наши опасения подтвердятся, – её губы вытянулись в тонкую полоску. – Мы не позволим никаким предрассудкам повлиять на ваше дальнейшее обучение. Будь хоть тысяча всяких безумных предписаний из Министерства… Я лично приложу все усилия, чтобы вы остались в школе в безопасности и не чувствовали себя дискомфортно.

Слова профессора МакГонагалл тронули Гермиону и она едва сдержала слёзы. Патронаж декана, которого она удостоилась ещё с первого года обучения за свой упорный труд, теперь приобрёл совершенно иное значение: профессор искренне беспокоилась о будущем своей любимицы, особенно в этой ужасной ситуации. А ведь Гермиона раньше и не задумалась, что будет с ней, если на неё действительно напал оборотень и обратил её! Как ей оставаться в школе? Как учиться и жить дальше? Изменится ли к ней отношение из-за её недуга? Видя все те круги ада, что прошёл за свою жизнь Ремус, она даже представить не могла себя в таком же положении. Люпину в своё время помог Дамблдор: создал Воющую хижину, подземный ход к ней, Гремучую иву, окутал это место легендой. Он наверняка придумает что-то и для Гермионы в случае необходимости, но… поддержка профессора МакГонагалл, внезапная и непоколебимая, была особенно ценной.

– Спасибо вам, мэм, – ответила Гермиона и благодарно кивнула.

Так, с полным ощущением верности принятого решения она дожидалась дня Х. С утра вместе с мальчиками, как ни в чём не бывало, они отправились на занятия и провели вместе целый день. Они болтали, гуляли, вместе сели за домашнее задание, словом, всячески старались отвлечься от того, что должно обрушиться на её плечи с первым блеском Луны. Такой план предложил Люпин накануне: он настаивал на том, чтобы Гермиона хорошенько отдохнула и не тратила драгоценные эмоциональные и физические ресурсы на бесполезное беспокойство в течение дня. Нанервничаться она ещё обязательно успеет! Ремус даже умудрился связаться с Гарри и тот с радостью поддержал эту идею. До захода солнца ребята не давали Гермионе ни единой возможности остаться наедине с её мыслями и тревогами, за что она, конечно же, была им очень благодарна.

И всё-таки, ничто не могло полностью отвлечь её от предстоящей ночи: к вечеру дрожь в руках появилась сама собой, а постоянное ощущение нависающего над ней стресса не проходило даже под чутким взглядом друзей. Гермиону как будто со всех сторон окружили боггарты. Что-то внутри неё заело, запала одна-единственная клавиша, и теперь вся мелодия звучит фальшиво. Всё, чего ей хотелось, что было ей в действительности нужно больше всего, – поскорее оказаться в Воющей хижине, где её, без сомнения, уже ждали.

Сделав ещё один глоток тыквенного сока, принесённого Роном, Гермиона в очередной раз открыла свои записи. Ей вдруг стало любопытно: отчего раньше она не испытывала такой сильной привязанности к Люпину? Ведь связь между ними появилась три года назад, но ничего подобного нынешним ощущениям она раньше не испытывала. Сегодня её тянуло к Ремусу, как магнитом, ноги сами просились в путь, а сердце билось так бешено, словно в него вкололи львиную дозу адреналина. Где раньше были эти чувства? И можно ли их анализировать в контексте исследования или это – нечто другое?

Ответ на свой вопрос Гермиона обнаружила случайно на страницах книги, забытой в гостиной кем-то из пятикурсниц:

И в сердце дума заронилась;

Пора пришла. Она влюбилась.

– Идиотка! – воскликнула Гермиона и схватилась за голову.

От её крика Гарри и Рон подскочили на креслах, а несколько человек взглянули на неё через плечо.

– Что такое? – обеспокоено спросил Рон. – Ты забыла сделать какой-то предмет?

– Нет, Мерлин! Как же я могла упустить это из виду! – вслух бормотала Гермиона и оглядывалась по сторонам, смотря мимо друзей. – Это было так очевидно!

– Что очевидно? – непонимающе уточнил Гарри.

Наконец она вспомнила, что не одна, и жутко смутилась.

– Я не могу пока вам рассказать, – она выдавила виноватую улыбку. – Но если сегодня всё сработает так, как мы рассчитываем, то у нас будет доказательство, что Ремус невиновен. А ещё… – её полный надежды взгляд снова скользнул на книжку. – Кажется, у меня появилась ещё одна теория об оборотнях и о том, как сделать их безопасными.

Комментарий к Глава 7. “Проблеск надежды”

Если вы вдруг не узнали отрывок из книжки, это из “Евгения Онегина”)) Понятия не имею, кто мог бы читать Пушкина в Хогвартсе, но почему нет?)

========== Глава 8. “Королевство у моря” ==========

Они с Ремусом условились встретиться в одиннадцать: после отбоя Гарри должен был довести её под мантией невидимкой до Гремучей ивы. Гермиона возмутилась было, что дойдёт и сама, но Люпин настаивал на провожатом.

– А если тот, кто напал на тебя в прошлый раз, решит повторить попытку? – он всеми силами призывал её к осторожности.

И ей пришлось согласиться. Выскользнув из гостиной, она вместе с Гарри торопливо направилась к выходу. До первого восхода Луны у них ещё было достаточно времени, тем более, пару недель назад она вычитала в библиотеке, что влияние лунной энергии начинается глубоко за полночь. Вот откуда берут своё начало все суеверия и примеры. Не так уж глуп и антинаучен этот фольклор!

Гарри постоянно сверялся с картой, чтобы им никто случайно не попался на пути. Он уже рассказал ей, как на первом курсе чуть было не был пойман с поличным из-за миссис Норис, которая, как оказалось, видела сквозь мантию. Вместе они заметили, как Снейп расхаживает в своём кабинете от стены к стене, а Дамблдора вообще не было видно нигде на территории школы. Гермиона внимательно изучала весь маршрут её следования, чтобы точно знать, будут ли за ней следить или нет. Но никто не караулил её ни около выхода из замка, ни около Гремучей ивы, ни в каких-либо ближайших кустах. Карта, к сожалению, не показывала окрестности Воющей хижины, и из-за этого Гермиона никак не могла успокоиться до конца. А что если им помешают? Если устроят провокацию и заставят Люпина напасть? Коулти очевидно настроен против него и вполне может это устроить.

Они расстались с Гарри уже около подземного входа в хижину из туннеля.

– Может, мне остаться? – робко предложил он. – Тебе будет не так страшно.

Гермиона взглянула на друга с благодарностью. Милый, отважный Гарри, он всегда готов прийти на помощь, не задумываясь о собственной безопасности.

– Нет, не нужно, – ответила она с благодарной улыбкой и потянулась обнять его.

Гарри ещё пару минут оставался у входа, пока она шла по подземному тоннелю. Наверное, он сомневался, стоило ли её слушать и оставлять одну, но, к счастью, не передумал. Если бы он пошёл вместе с ней, то ей пришлось бы волноваться вдвойне, а то и втройне! Впрочем, она и так не могла сказать, что чувствовала себя спокойно. От волнения у Гермионы сводило скулы: если она переживёт эту ночь, то всё остальное ей будет уже ни по чём.

Люпин ждал её уже давно – она поняла это и по его напряжённой позе и проблеску откровенной паники в глазах.

– Ты уверена в том, что это необходимо? – спросил он, как минимум, третий раз.

– Абсолютно, – ответила Гермиона, прекрасно понимая обратное.

До восхода Луны им нужно было чем-то себя занять, иначе ожидание обоих свело бы с ума. Ремус был слишком встревожен, чтобы придумывать темы для беседы, поэтому Гермионе пришлось брать инициативу в свои руки, но, как назло, ей не приходила в голову ни одна удобоваримая мысль. Иногда между ними проскальзывали короткие диалоги, сменявшиеся неловким молчанием. Монотонное тиканье часов, чуть только затихал их короткий разговор, превращалось в звук похоронного марша.

От осознания собственной беспомощности Гермиона отчаянно хмурилась. Как же так? Неужели людям, у которых столько общего, не о чем поговорить в критический момент? Прикусывая губу, она сама знала ответ.

Высокий лоб Ремуса был изрезан тенями морщин. Он тоже силился найти спасительную нить в этой безнадёжности и неукротимом страхе. То, что было очевидно для них обоих, то, что они оба не решались произнести вслух.

– Ремус, я…

– Гермиона, может…

Они одновременно взглянули друг на друга и в таком же робком порыве оборвались на полуфразе.

– Прости, – Люпин слегка повёл плечами, исподлобья взглянув в окно. – Говори. Говори ты первая…

По короткому импульсу, пробежавшему по его лицу, Гермиона поняла, что трансформация уже близко. Нужно было спешить.

– Хорошо, тогда я… – она уже не была уверена, что может контролировать то, что говорит. – Мне следовало бы давно об этом сказать. Мне жаль, мне очень жаль, что из-за меня ты попал в эту ужасную ситуацию, в эти дикие условия. Я никогда не хотела быть причиной твоего изгнанничества. Та злая шутка, которую сыграла с нами природа, она фантастическая, пугающая и в то же время…

Сбиваясь с мысли, Гермиона ощущала острую нехватку воздуха. Её лёгкие наполнились какой-то горячей смесью, так, что было не продохнуть. Беспомощный взгляд уловил грозное движение туч на небе и первые серебряные просветы. У них оставалось не больше минуты.

– Всё, что я пытаюсь сказать, – она наконец овладела собой. – Какой бы странной и неизученной ни была связь между оборотнями и их половинами, я её не боюсь. За это время я поняла, что быть твоей наречённой, как ты говоришь, для меня – вовсе не проклятие. Ведь дело не только в животных инстинктах. После того, как появился Коулти и мы несколько дней не общались, я поняла, что не могу…

Пока Гермиона говорила, Люпин смотрел на неё, не отводя глаз, и в какой-то момент вдруг стал смотреть через неё. В порыве откровения она не уловила этой перемены. Стоило ей встать и сделать попытку приблизиться к нему, как он резко выбросил перед собой руку в знак предупреждения.

– Остановись! – воскликнул Ремус и отчаянно зажмурился. – Гермиона, пожалуйста, пока не поздно, уходи!

Но было поздно. Когда он открыл глаза, на неё смотрели уже не голубые, а блестящие безумной желтизной волчьи глаза. Гермиона хорошо помнила сам процесс трансформации, как описанный теоретически, так и вполне себе эмпирический опыт третьего курса. Её вдруг пробила мелкая дрожь, однако, за мгновение до притаившегося в горле крика, она ощутила, что не испытывает страх. Какой-то рациональный механизм вдруг заработал в её мозгах и подсказал – не надо бояться. Как будто внутренний голос шептал ей известную мантру, которую она не могла раньше слышать. Он не причинит тебе боли. Он не опасен для тебя. Он – твой.

В это время черты Люпина стремительно стали исчезать, сменяясь волчьей шерстью. Сутулая спина зверя, излишне длинные руки и опасные клыки. Несколько лет назад от этой картины она могла бы потерять сознание. У неё оставалась крохотная возможность скрыться, не более десяти секунд. Однако Гермиона твёрдо стояла на ногах и не двигалась с места. Наконец оборотень встал перед ней во весь рост. Раздался протяжный вой.

До этого учебного года в Воющей хижине было пустовато и, мягко говоря, неприятно находиться. Вечная пыль, сломанная мебель, обрывки старых тряпок. Всё это, разумеется, приправлено соусом неописуемого ужаса и мистики. Впервые оказавшись здесь, Гермиона даже не знала, где сесть. Теперь же комнаты изнутри выглядели значительно лучше: если ей не удалось навести здесь мало-мальский уют, то хотя бы подобие косметического ремонта. Они с Люпином трансфигурировали диван и журнальный столик, привели в порядок заброшенную кровать, даже попробовали что-то сделать со стенами. В общих чертах, получилось очень даже мило.

Об этом Гермиона думала, лёжа на ковре с длинным ворсом и молча глядя в потолок. Пожалуй, только до него она не успела добраться.

– Не понимаю, как ты можешь так долго сидеть в темноте, – произнесла она вслух.

Рядом с ней, совсем близко, почти что голова к голове, лежал большой оборотень и смиренно подвывал что-то в ответ. Если бы не размеры, его трудно было бы отличить от обычного волка – разве что клоками выдранная шерсть и шрамы по всему телу явственно выражали его потрёпанность.

– Интересно, Лунатик, почему вы с Ремусом раньше не привели здесь всё в порядок? – Гермиона повернула голову набок и окинула быстрым взглядом волчью морду. – Или весь этот хлам твоих рук дело?

Оборотень тоже повернулся к ней и, как будто пристыжено, ткнул носом в её плечо.

– Больше такого не должно быть, – по-учительски строго сказала она, а затем широко зевнула. – Сколько уже времени? Часа два? Знаешь, мне бы хорошо поспать немного. Завтра ещё на занятия.

Перевалившись на бок, Гермиона положила левую руку под голову. Оборотень всё ещё смотрел на неё.

– Будешь охранять мой сон? – она коротко улыбнулась, когда волк кивнул в ответ на её вопрос. – Ладно. Разбуди, если что-то случится.

Пока сон медленно обволакивал её сознание, Гермиона со всей отверженностью пыталась побороть волнение. Не подпишет ли она себе смертный приговор, закрыв глаза? За то время, что они пробыли вместе с оборотнем после трансформации, ей удалось зафиксировать важное наблюдение: зрительный контакт оказывал на волка успокаивающий эффект. Будто он общался с ней через взгляд и даже понимал. Так странно. Когда Луна окончательно вытеснила сознание Люпина из его тела и управление взял Лунатик, он сперва было грозно двинулся к Гермионе, но очень быстро успокоился. Оказавшись с ней вплотную, оборотень признал свою половину и не тронул её. Тогда Гермиона сделала первую попытку заговорить с ним. Медленно, короткими предложениями. Лунатик, кажется, понимал её. Она попросила его сесть – он сел, она легла на пол – он опустился рядом. Оборотень вёл себя так, словно он её ручной пёс, выполняя каждую её просьбу. Очень быстро Гермиона осмелела и начала разговаривать с ним. Ему понравилось. Она говорила обо всём, что приходило в голову: об уроках, о Гарри с Роном, о недавно прочитанных книгах и даже о своём проекте по защите прав оборотней. Её импровизированная лекция проходила на ура. Волк вёл себя тихо.

Так она и заснула. Ей снилось, как она гуляла по морскому берегу и бросала в волны мелкую гальку. Рядом шёл Люпин – не совсем такой, как в жизни, – более жизнерадостный и менее уставший. На нём был голубой свитер крупной вязки со знаковой буквой «Р», вышитой золотой нитью. Гермиона сразу поняла, что это подарок от миссис Уизли, и Ремусу он очень подходил.

– Я не хочу уезжать отсюда, – произнесла она, с наслаждением вдыхая морской воздух. – Так хочется никуда не торопиться. Вот так просто гулять с тобой по берегу и не думать ни о чём другом.

На его губах заиграла мальчишеская улыбка – такая любимая ею, такая ласковая.

– Ты знаешь, что это невозможно, милая, – ответил Ремус и запрокинул голову назад. – Сегодня чистое небо, но завтра всё изменится. Нам нужно возвращаться.

Внутри Гермиона ощутила стойкую волну протеста. Она остановилась и встала прямо перед ним, преграждая путь.

– Давай задержимся здесь, – умоляющим, почти детским голосом попросила она. – На несколько часов!

Ремус смотрел на неё сверху вниз и улыбался. Прохладный ветер трепал его волосы, похожие на ржаные колосья в свете закатного августовского солнца.

– Несколько часов ничего не спасут, – он убрал одной рукой её каштановую прядь, щекотавшую ей щёку. – Даже тебя…

Она почти явственно ощутила солоноватый привкус его губ на своих. Несколько секунд Гермиона была абсолютно счастлива, пока сознание услужливо не вернуло её в реальность.

Открыв глаза, она увидела перед собой лицо Люпина. Почти как во сне, только уже не мечтательно-спокойное, а слегка взволнованное. Стоило ей проснуться, как волнение не спеша растворилось в его чертах, сменившись ласковым упрёком. Он был в другой одежде, той, что она заранее ему приготовила.

– Я долго спала? – сонно потянула Гермиона.

– Напротив, сейчас только рассвет, – Ремус поднял голову в сторону окна. – Ты спишь так тихо, мне пришлось прислушиваться к твоему дыханию.

Улыбка тронула его губы, как бы он не пытался спрятать её. У них получилось! Впрочем, Гермиона ещё не успела подумать об этом. Всё, что занимало её мысли, касалось совсем не магических превращений, а вполне человеческих вещей. Солнце, прятавшееся у Люпина за спиной, поднималось сегодня с надеждой.

– Ремус, – она тихо позвала его, и он тут же обернулся. – Мне снился такой хороший сон. Я хочу тебе его рассказать.

Жестом Гермиона попросила его лечь рядом. Он согласился. После ночи это ей казалось таким органичным, что она не нашла ничего предосудительного в том, чтобы положить ему голову на плечо. Без смущения, совсем по-домашнему, словно они каждый день засыпали вместе и просыпались. Словно в её сне.

– Так что же видела спящая красавица? – поинтересовался Ремус, тоже забывший о неловкости.

– Мне снился ты, – Гермиона прикоснулась кончиками пальцев к его груди и ощутила под ними гулкое биение сердца. – Мы гуляли по пляжу и смотрели на волны. Это было наше королевство у моря. Я хотела задержаться, а ты настаивал на том, что всё заканчивается.

– К сожалению, – Люпин разочарованно согласился. – Так же, как и во сне, я вынужден это признать.

– Но ты не прав.

Она приподнялась на локте, чтобы снова заглянуть ему в глаза. С некоторых пор Гермиона этого совсем не боялась.

– Не всё кончается, – покачала головой она. – Может у сна и был конец, может, мы действительно не можем задержаться на одном месте навечно, но есть кое-что, что никогда не изменится.

Набравшись смелости и воспользовавшись невозмутимостью в его лице, Гермиона решилась на отчаянный и давно желанный шаг. Она торопливо наклонилась к нему и коснулась уголка его улыбки, затем с такой же осторожностью двинулась левее. У неё не было никаких гарантий, что эта шалость удастся, и это ужасно пугало, пока в её волосы не проскользнули его пальцы, осторожно придерживающие её голову. Ремус ответил на поцелуй с превеликой деликатностью, но даже так для неё всё стало очевидно. Волк давно заснул. С ней был человек.

Комментарий к Глава 8. “Королевство у моря”

Да, я читер, и отсылки к Набокову неизбежны))

Хочу сразу извиниться перед теми, кому обещала всё объяснить в этой главе: каюсь, но мне на клавиатуру пролился флафф)) Обещаю скоро исправиться!

========== Глава 9. “Теория и практика” ==========

Как бы она ни хотела задержаться, солнце неумолимо подгоняло её каждым загорающимся лучом. Простившись с Люпином, Гермиона чувствовала, как легко стало у неё на сердце. От того ли, что её предположение подтвердилось? Или от вкуса его поцелуя, ещё не остывшего на её губах?

В блаженном восхищении она почти вприпрыжку добежала до кабинета директора. Ей не терпелось всё ему рассказать. У неё был план, у неё было слово защиты! Однако воодушевление были слегка скрашено продолжительным ожиданием: Дамблдор не спешил её принять. Горгулья долго не открывалась, и Гермиона уже начала нервно притопывать ногой. Наконец ступеньки задвигались: на них неподвижной чёрной тенью показался Снейп.

– Добрый день, профессор! – торопливо поприветствовала его Гермиона и на радостях даже улыбнулась. – Профессор Дамблдор у себя? Мне срочно нужно рассказать ему…

– Надо же, вы ещё живы, – совершенно равнодушно ответил Снейп. – Директор сейчас очень занят, зайдите к нему позже.

– Но это касается Ремуса! Это очень важно! У нас ведь полу…

Она не успела договорить, когда Снейп резким движением перехватил её за локоть и утянул в сторону. Хватка у него была стальной: Гермиона почувствовала, как её ноги буквально оторвались от земли и побежали без её ведома, пытаясь поспеть за широкими шагами зельевара. Тот увлёк её в небольшую нишу под лестницей, а затем осуждающе посмотрел на неё.

– Тише! Хотите сообщить эту радостную новость всему Хогвартсу сразу? – шепнул он, озираясь по сторонам. – Рассказывайте, что случилось. Я уж было подумал, что вы усыпили оборотня цитатами из каждого второго учебника, но, судя по вашим воплям, вы его просто оглушили!

Последовав за его взглядом и не обращая внимание на очередные колкости, Гермиона поняла, кого опасался Снейп: он отвёл её подальше от портретов. Неужели они могут сдать её тайну инспекторам? Почему-то Гермиона всегда была уверена, что обитатели школы всегда верны её интересам, а не Министерству.

Снейп всё ещё нависал над ней, придавая локтями объём своей и так бесконечной мантии. И Гермиона рассказала ему обо всех своих наблюдениях, умолчав лишь о лучшем моменте её пробуждения.

Снейп слушал её внимательно и о чём-то напряжённо думал. Несколько секунд между ними продолжалась безмолвная пауза, совсем не угнетающая Гермиону, как бывало прежде. Она наблюдала за преподавателем и видела стремительное движение мыслей по его лицу. В такие моменты, когда Снейп молчал и не раздавал вокруг себя сигналы презрения и высокомерия, он выглядел вполне неплохим человеком. До определения «приятный», конечно, всё равно не дотягивал, но до «вполне приемлемого» – очень даже.

– Вот что мы сделаем, – наконец объявил он, разрывая полуфантастические раздумья Гермионы. – Прямо сейчас вы отправитесь в свою комнату и сделаете вид, что были там всю ночь. Никто из ваших соседок не должен заподозрить, что вы только вернулись. Вы пойдёте на занятия и сосредоточитесь на уроках. Старайтесь даже не думать о Люпине, вам ясно?

Напор Снейпа был сильнее всех кранов в ванной старост и Гермиона кивнула в большей степени от страха, чем от реального понимания его инструкций.

– После завтрака мне нужно будет получить от вас некоторые материалы, – зельевар нахмурился. – Какие у вас занятия по расписанию?

– Зельеварение в 9:00, а в 10:40 – ЗОТИ, сэр…

– Прекрасно, какое совпадение! – с монотонным сарказмом Снейп закатил глаза и что-то прикинул в уме. – Тогда после зельеварения вы задержитесь в подземелье. Только ради Мерлина, постарайтесь сделать это незаметно. Никто, даже ваши друзья, которые наверняка в курсе происходящего и не умеют держать язык за зубами, даже они не должны ничего заподозрить. Я зайду к Слизнорту и заберу вас в свою лабораторию. У нас будет только десять минут перемены, поэтому всё нужно делать чётко и быстро. Вы меня поняли?

Гермиона уже успела кивнуть, когда наконец опомнилась.

– Я всё понимаю, сэр, но, – она захлопала ресницами в негодовании. – Почему просто не рассказать всего Дамблдору? И Коулти? Эксперимент прошёл удачно: я осталась жива, не превратилась в оборотня, Ремус не тронул меня. Это подтверждает то, что не он напал на меня тогда ночью.