Текст книги "Behind the Moon (СИ)"

Автор книги: Mariette Prince

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

========== Глава 1. “Больничное крыло” ==========

Прогорклый запах жжёных листьев ударил по обонянию. Что это было? Падение? Ноги не чувствовались, глаза застелила плотная пелена тумана. Мысли путались, горло сдавливал страх. Этого не могло быть… просто не могло! Тяжёлая голова тянула к земле, хотя, кажется, ближе уже было некуда. Вдали звенели чьи-то голоса. Неразборчиво. Не слышно ни слова. Только странная и очень знакомая мелодия откуда-то из глубины подсознания, а впрочем, уже через минуту и она стихла. Наконец пришла темнота.

Гермиона проснулась в больничном крыле. На стульях рядом с кроватью сидели Гарри и Рон. Они старались говорить шёпотом, но разговор, судя по всему, был о квиддиче и уже стремительно перешёл в спор, поэтому контролировать свои эмоции им не удавалось. Услышав, как она пошевелилась, мальчики тут же обернулись.

– Ты очнулась! – радостно возвестил Рон. – Не спеши! Мадам Помфри сказала, что тебе нужно меньше двигаться. Пока что.

Совет друга на долю секунды запоздал, и Гермиона резко почувствовала, почему ей стоило быть аккуратнее: чуть только она попыталась привстать, как плечи тут же пронзила острая боль. Особенно левое. Ощущение было такое, будто за ночь ей пришили новую руку и та до сих пор не успела прирасти.

– Что случилось? – спросила Гермиона и, к большому облегчению, поняла, что хотя бы говорить ей не больно.

Гарри с Роном подвинулись ближе к её кровати.

– Как бы это сказать, – Рон нахмурился, почесав затылок, – ты… тебя… в общем, никто толком не знает, что произошло.

– Тебя нашли сегодня утром на опушке в Запретном лесу, – подхватил Гарри. – Ты была без сознания, Дамблдор приказал принести тебя в больничное крыло, позвал нас и сам куда-то пропал полчаса назад. Он сказал, что вернётся со Снейпом и будет надеяться, что ты к этому времени очнёшься.

Начало было многообещающим, но совершенно неочевидным. Гермиона пыталась найти последнее чёткое воспоминание и обнаружила, что даже вчерашний вечер был каким-то нечётким, почти несуществующим в её памяти. Она не помнила ничего после ужина, будто её мозг кто-то выключил одним нажатием, как свет в комнате. И это начинало настораживать.

– Подождите, – она своим фирменным тоном перебила мальчиков. – Давайте ещё раз с самого начала. Кто меня нашёл? Как я там оказалась? При чём тут Снейп?

Дёрнувшись от волнения, Гермиона снова ощутила боль в плече. Да что же это такое! Её возмущение и искривлённую гримасу тут же заметил Гарри.

– Постарайся не двигать плечом, – заботливо произнёс он. – Скоро будет перевязка…

Они с Роном виновато переглянулись и тем самым выдали себя. Что-то им было известно, о чём пока они не должны были ей говорить. Иногда у них бывали от неё секреты, но в этой ситуации, подумала Гермиона, держать язык за зубами просто так было бы просто глупо. Значит, их заставили. К счастью, уж она-то знала способы воздействия на обоих: под напором её испытывающего взгляда один из них точно сдастся.

Так оно и случилось. Рон не выдержал первым.

– Хагрид нашёл тебя, – шепнул он. – Мы сами хотели отправиться на поиски ещё вчера: ты куда-то пропала после ужина и долго не возвращалась в свою комнату. Тебя никто не видел. Только Лаванда сказала, что столкнулась с тобой, когда ты шла в северное крыло. Мы решили, что ты отправилась в библиотеку и не стали…

Рон виновато потупился. То же сделал и Гарри. Обоим было стыдно, что они вовремя не хватились подруги и даже не стали проверять, вернулась ли она ночью в спальню. Такого никогда не бывало.

– Профессор Дамблдор просил пока тебя не беспокоить, – продолжил Рон всё ещё полушёпотом. – Сказал, что тебе нужно набраться сил, чтобы ты смогла рассказать всё, что помнишь, когда он…

– Спасибо, мистер Уизли, – послышался знакомый голос у него за спиной.

Мальчики замерли на мгновение и тут же обернулись. К постели Гермионы приближались трое: профессор Дамблдор, профессор МакГонагалл и профессор Снейп. И если директор выглядел, как всегда, спокойно, то на лицах обоих деканов читалась нескрываемая тревога.

– Мы рады, что вы очнулись так быстро, мисс Грейнджер, – благодушно произнёс Дамблдор, поглядывая на неё поверх своих очков-полумесяцев. – Как вы себя чувствуете?

– Хорошо, сэр, – отозвалась Гермиона, с осторожностью пытаясь привстать, но боль в теле ей помешала. – Только болит плечо.

Все трое преподавателей одновременно взглянули на её перевязанную рану после этих слов. Профессор МакГонагалл сочувственно покачала головой: она очень беспокоилась за Гермиону и не пыталась этого скрыть. Декан Гриффиндора, несмотря на всю свою внешнюю сдержанность, всегда переживала за своих студентов, как за собственных детей, и старалась их поддержать настолько, насколько это было возможно. Снейп тоже изменился в лице – нахмурился, но беззлобно. Казалось, он был заинтересован в произошедшем, потому не спешил демонстрировать традиционную неприязнь. Только Дамблдор остался невозмутим.

– Ничего-ничего, мадам Помфри вылечит вашу рану, – сказал он и повернулся к Снейпу. – Северус, будьте добры.

Тот, кивнув, молча подошёл ближе к постели. В бледных костистых пальцах зельевара сверкнул тёмно-зелёный флакон. Очевидно, внутри было какое-то редкое зелье, которого обычно не бывает в больничном крыле. Гарри, сидевший поближе, тут же вскочил и помог Гермионе приподняться. Снейп скривился от этих движений, но ничего не сказал: наверное, из-за присутствия Дамблдора решил оставить едкие комментарии при себе.

Гермиона дрожащими руками забрала у него флакон и поднесла к губам. Интересно, что же такого ей принёс Снейп? Перед тем, как выпить она понюхала зелье и удивлённо взглянула на профессора. Резкий запах аконита трудно было с чем-то спутать. Светло-голубой дым, вырвавшийся следом за откупоренной пробкой, только подтвердил её догадку.

– Это что, волчье противоядие? – с недоумением уточнила она.

Снейп, кажется, был доволен её смятением и выдавил из себя подобие улыбки. Все знали, что он не улыбался. Но это движение уголков губ, на несколько градусов приподнявшихся выше обычного, на экзаменах обычно означало, что зельевар удовлетворён результатом. Если бы перед ним сейчас была не Гермиона, то он мог бы даже похвалить догадливого студента за такую быструю идентификацию.

– Не совсем, мисс Грейнджер, – ответил Снейп и вскинул одну бровь, – но в целом вы правы.

После пробуждения она сразу почувствовала, что стала соображать медленнее обычного, но теперь её осенило почти мгновенно. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, зачем человеку дают аконитовое зелье.

– На меня напал оборотень? – Гермиона тщательно старалась подавить волнение.

Её испуганный взгляд метнулся со Снейпа, закатившего глаза, к Дамблдору.

– Мы полагаем, что да, – подтвердил директор и добавил успокаивающим тоном. – Но рано волноваться, мисс Грейнджер. Хагрид обнаружил вас рано и даже если волчья слюна попала в вашу кровь, то благодаря зелью профессора Снейпа она быстро выведется.

Услышав это, Гермиона уже открыла было рот, чтобы возразить, когда её опередил Рон.

– Но ведь укус оборотня необратим! – воскликнул он.

Снейп громко фыркнул, как будто прозвучавший общеизвестный факт был для него личным оскорблением.

– Волчье противоядие только облегчает трансформацию, – Гермиона недоверчиво посмотрела на него снизу вверх. – Разве не так, профессор?

Она была готова к резкому ответу или грозной отповеди. Об оборотнях в школьной библиотеке имелась лишь пара-тройка книг, каждую из которых она тщательно изучила. Нигде ей не встречалось ни малейшего упоминания о «предотвращении ликантропии». Неужели Снейп сделал такое открытие? Или просто обманывал их всех?

– Да, аконитовое зелье только снимает симптомы, но вы пьёте не его, – самодовольно заявил Снейп. – Если немного изменить пропорции и добавить безоар, то на ранних стадиях заражения, до 12 часов, существует вероятность очищения организма. Возможно, вы не станете оборотнем.

Его отрывистая речь прозвучала вполне триумфально. В других обстоятельствах Гермиона непременно восхитилась бы таким смелым заявлением, несмотря на то, что его сделал Снейп. По правде сказать, она никогда не отрицала, что в зельях он – гений, но такое… А впрочем, даже если на словах всё оказалось гладко, не было никаких гарантий, что так будет и на деле. Даже мальчики уловили этот подтекст.

– Возможно? – изумлённо переспросил Рон.

– А вы тестировали зелье раньше? – Гарри бросил на профессора вызывающий взгляд.

Снейп только пожал плечами, будто ему искренне было всё равно.

– К сожалению, до мисс Грейнджер у меня не было подходящих кандидатур.

Зная мальчиков, Гермиона чувствовала, что они готовы броситься с кулаками на зельевара за такое объяснение и стереть с его лица эту надменную усмешку. Одно дело – оскорблять и нещадно снимать баллы, совсем другое – подвергать жизнь студента риску. Хотя, конечно же, Снейп не стал бы этого делать: какой бы злой летучей мышью он ни был, на отравление учеников он не пойдёт никогда даже ради эксперимента. Все подобные угрозы, которые с завидным постоянством звучали на его уроках, были всего лишь словами.

Наконец в разговор вмешался Дамблдор и перевёл тему.

– Мисс Грейнджер, – не повышая голоса, он тут же обратил на себя внимание всех присутствующих, – чтобы понять, что с вами случилось, нам нужно знать всё, что вы помните о вчерашнем дне.

Гермиона почувствовала себя неловко от этой просьбы. Ей нечего толком рассказывать, ведь для неё самой вчерашний вечер был сплошной загадкой.

– Если честно, я помню совсем немного, – призналась она. – Я делала домашнее задание в гостиной, затем к восьми отправилась на ужин и потом…

Всё это звучало, как плохо отрепетированная пьеса. Нужно было мыслить логически и вычленить из памяти любые детали, которые могли хотя бы намекнуть на то, что с ней случилось после того, как она покинула Большой зал. Но в голове творился настоящий хаос: обрывки воспоминаний или фантазий смешались друг с другом. Говорить об этом вслух ей было немного стыдно, тем более прямо перед ней стоял Снейп и давил на неё всей силой своего авторитетного снобизма.

– У меня оставалось незаконченное дело, – неуверенно начала она. – Мне… не хватило времени перед ужином, и я хотела потом заглянуть в библиотеку, чтобы уточнить кое-что перед контрольной по зельеварению.

Отчасти это было правдой. После обеда у них должен был быть тест и практическое занятие по особо опасным ядам. А ещё ей хотелось снова попробовать поискать информацию о загадочном Принце-полукровке – этого она уже не собиралась сообщать преподавателям.

– Когда я шла в Большой зал, уже чувствовала себя как-то не так, – Гермиона потёрла лоб, стараясь выжать из памяти как можно больше. – Даже дорогу по коридору я помню смутно. Такое со мной бывает, когда я о чём-то задумываюсь, поэтому тогда не придала значения…

Ей вспомнилось, как за столом она внимательно разглядывала учителей. Дамблдор задержался, за ним зашёл Снейп – это не показалось ей странным, но отчего-то запомнилось. Она долго не отводила глаз от зельевара, наблюдала за стрельчатыми движениями его рук. Он почти ничего не съел – она тоже. Гарри накануне снова пытался убедить её с Роном, что Снейп помогает Малфою в деле, которое тому поручил Волдеморт. Неужели Снейп снова примкнул к Пожирателям? Или он никогда не переставал им быть?

– Вы помните, как оказались в лесу? – Снейп своим вопросом отвлёк её от этих мыслей.

В ответ Гермиона разочарованно покачала головой. Бессилие всегда раздражало её больше всего на свете. Она ненавидела те редкие моменты, когда не могла справиться с задачей. Её загадочное исчезновение и появление в лесу – особая головоломка, к которой она не знала, как подступиться. Самое обидное, что ключ наверняка был в ней самой!

Продолжать расспросы было бессмысленно. Дамблдор задумчиво переглянулся со Снейпом.

– Тогда отдыхайте, мисс Грейнджер, – кивнул он. – Если что-то вспомните, дайте мне знать.

Когда преподаватели покинули больничное крыло, Гермиона не почувствовала облегчения. Всё оказалось только хуже: чем больше она начинала думать о произошедшем, тем запутаннее казалась история. Одна мысль была хуже другой.

Наконец она заметила обеспокоенные взгляды друзей – они не на шутку разволновались после услышанных подробностей. Гермиона слабо улыбнулась.

– Что ж, по крайней мере, мы теперь точно знаем, что байки Филча об оборотнях в Запретном лесу – не просто страшилки для первокурсников, – усмехнулась она, как будто в этом замечании было что-то смешное.

Так она надеялась сгладить ситуацию, но похоже у неё ничего не вышло. Рон нервно сглотнул.

– Вообще-то не совсем, – он краем глаза взглянул на Гарри, после чего продолжил. – Мы случайно услышали, как Хагрид уверял Дамблдора, что в лесу уже давно не водились оборотни, кроме…

Гермиона чуть было не подпрыгнула на постели. Нет-нет-нет! Она так надеялась, что это был всего лишь сон! Нечёткое воспоминание, как вид из запотевшего стекла. Ощущение ужаса и какое-то неочевидное спокойствие, прорывающееся изнутри. Предмет её страха узнаваем – ей вдруг показалось, что ничего плохого просто не может произойти, но в этот момент…

– Они считают, что на меня напал…? – едва смогла выговорить Гермиона.

– Дамблдор сказал, что выводы делать рано, – Гарри посмотрел на неё из-под нахмурившихся бровей, будто бы сам с трудом мог поверить в то, что говорит. – Но Хагрид видел. Когда нашёл тебя, ты была не одна без сознания. Он взял тебя на руки и собирался вернуться за ним с директором. А когда они пришли с Дамблдором там уже никого не было.

– Но это ничего не значит!

Она отказывалась в это верить.

– Гермиона, – Гарри взял её руку в свою и успокаивающе погладил. – Никто не знает, что произошло. Мы не знаем, кто выманил тебя из замка и зачем напал на тебя, но… – он нервно сглотнул. – Единственный оборотень, которого видели в окрестностях Хогвартса за последние несколько лет, – это Ремус Люпин.

========== Глава 2. “Старая тайна” ==========

Из больничного крыла её выписали уже через три дня. Плечо ещё болело, но благодаря хлопотам мадам Помфри боль ощущалась значительно меньше, чем после пробуждения. В дверях лазарета её уже ждали Рон и Гарри.

– Ты хорошо себя чувствуешь? – уточнил её рыжий друг, поправив сумку на плече. – Мы захватили твои учебники на случай, если ты решишь сегодня пойти на занятия.

Его забота заставила Гермиону улыбнуться. Конечно, она не собиралась сегодня пропускать уроки, даже несмотря на рекомендации медсестры ещё пару дней отлежаться в комнате. Её организм был почти что в норме, за исключением не уменьшающейся ни на полдюйма раны. Когда мадам Помфри меняла бинты, Гермионе удалось рассмотреть её – действительно, на молочной коже застыли отчётливые отпечатки волчьих зубов. Она знала, что уродливые шрамы, оставленные оборотнями, невозможно вылечить. Эта отметина останется на её теле навсегда. Наверное, теперь ей придётся подбирать вещи, закрывающие плечи, или найти способ замазать укус с помощью магии или косметики. Ох, как бы она злилась, как бы ненавидела всей душой того, кто оставил этот шрам! Если бы это не был профессор Люпин.

Сама же она зацепилась за это нерешительное «если». Гермиона отказывалась верить в то, что стала жертвой бывшего преподавателя ЗОТИ, и за время своего вынужденного отпуска нашла несколько аргументов в его защиту. Впрочем, даже если бы ей в голову не пришло ничего стоящего, она всё равно не торопилась бы обвинять Люпина: до ближайшего полнолуния нельзя было сказать наверняка, стала ли она оборотнем. И всё же оставались вещи, которые трудно было объяснить: если он не нападал на неё, то зачем скрылся? Его исчезновение косвенно, но подтверждало его вину. Пока Люпин скрывался, он оставался главным подозреваемым.

Как назло, по пути на травологию им встретился Малфой. Высокомерный болван, на деле оказывающийся простым трусом, в этом учебном году изменил своим привычкам: он почти не задирал Гарри и не нарывался на конфликт. В былые времена эти перемены её бы порадовали, но теперь его поведение только подтверждало, что он затеял что-то недоброе.

– Слышал, ты полюбила дышать свежим воздухом по утрам в Запретном лесу, Грейнджер, – презрительно бросил он, почти столкнувшись с ней лицом к лицу. – Твои дружки уже не в состоянии тебя развеселить и ты ищешь новых приключений?

– Лучше заткнись, Малфой, пока ещё можешь, – прошипел Гарри и выступил вперёд.

– Оставь свои жалкие угрозы для идиотов, Поттер, – прыснул тот. – Или для таких же ущербных как твоя подружка-грязнокровка. Кстати, одного такого сегодня утром как раз посадили под замок в башне.

Его глаза сверкнули ненавистью.

– Догадываешься, о ком я? – Малфой брезгливо усмехнулся. – Дам тебе подсказку: ещё один любитель прогулок под луной.

– Они нашли Люпина! – изумилась Гермиона и с вызовом обратилась к своему обидчику. – Что ты знаешь об этом?

– Увы, не больше того, что сказал, – выплюнул он. – Видел, как его под стражей волокли в кабинет директора.

Дослушивать Малфоя Гермиона не стала, как и отвечать на его провокацию. Со всех ног она понеслась к Дамблдору, позабыв даже про своё больное плечо. Неужели они поймали его? Или он сам наконец пришёл в Хогвартс? Помнит ли он что-то о той ночи? В волчьем обличии без применения аконитового зелья человек теряет разум и не контролирует себя. Насколько Гермионе было известно, Люпин не принимал противоядие после увольнения из Хогвартса: Снейп больше ему не помогал, а варить самостоятельно было ему не по средствам. Значит, о моменте трансформации он скорее всего ничего не помнил.

Около горгульи, охранявшей кабинет Дамблдора, Гермиона встретилась с профессором МакГонагалл.

– Мисс Грейнджер, вы вовремя, – сказала она. – Я как раз собиралась послать за вами.

– Профессор, они не должны… они не имеют… – задыхаясь после бега, затараторила Гермиона. – Пока вина не доказана, помещать профессора Люпина в башню незаконно!

– Никто и не собирался его туда помещать, – брови декана в удивлении взметнулись вверх. – Мистер Люпин сам сегодня появился у ворот Хогвартса и тут же пришёл сюда, чтобы переговорить с профессором Дамблдором.

«Значит, Малфой всё-таки соврал», – с облегчением подумала Гермиона. Конечно, он решил немного пощекотать ей нервы, но в конце концов это было только на руку. Беспокойство за Люпина несколько ослабло. С ним хотя бы не обращаются, как с преступником. Для Гермионы это было важно. Несправедливость по отношению к любым существам, угнетаемых магическим сообществом, вызывало у неё особое волнение. Не говоря уже о случаях, когда дело касалось хороших людей.

Уже около двери она немного замешкала.

– … да, я в сотый раз это повторяю и не устану повторять, – послышался голос Люпина, – если бы я только мог…

Он прервался на полуслове, когда Гермиона зашла в кабинет и Дамблдор кивнул ей в знак приветствия. Люпин тут же обернулся к ней. Вид у него был ужасным: под глазами залегли тёмные круги, кожа была бледнее молока, а сам он едва стоял на ногах. И при всём при этом, увидев девушку, он тут же вскочил с места.

– Гермиона… – взволнованно выдохнул он. – Ты как?

Вслед за своим вопросом Люпин собрался было к ней подойти, но вдруг осёкся. Как забитый зверь, он боялся сделать лишнее движение. Должно быть, так ужасно постоянно чувствовать себя опасным и виноватым!

– Всё в порядке, профессор, – успокоила его Гермиона и сама не заметила, как назвала его «профессором» по привычке. – Я не верю в то, что это сделали вы. Вам нечего предъявить…

– Боюсь, что это не так, мисс Грейнджер, – Дамблдор разрушил её оптимистический настрой одной фразой. – Хагрид видел Ремуса рядом с вами в человеческом обличье. Это не прямое доказательство, и мы непременно должны в этом разобраться, но факт неоспорим. Что бы ни произошло той ночью, вы находились рядом друг с другом.

От этих слов Гермионе сделалось дурно. Осознание ответственности обрушилось на неё со всей полнотой. Уж если Дамблдор не исключает причастности Люпина к нападению, то никто другой точно не станет его защищать.

Срочно нужно было что-то придумать. Гермиона сама не знала почему, но всё внутри кричало о несправедливости. Словно она точно знала, что Люпин невиновен. Словно в ней была потребность его защитить от ложных обвинений. Этому чувству не было рационального объяснения, поэтому Гермиона не решилась высказаться. Она лишь робко посмотрела на Люпина и не увидела на его лице ничего, кроме досады. Он тоже не мог найти слов в свою защиту.

– Пока мы не выясним всех обстоятельств, ты должен оставаться в Хогвартсе, Ремус, – заговорил Дамблдор. – О случившемся уже знают в Министерстве. Со дня на день прибудут инспекторы и начнут расследование. Я постараюсь тебе помочь, но пока доказательств в твою пользу почти что никаких, – он намеренно сделал паузу, – если только, тебе есть, что ещё сказать…

Перехватив эту интонацию директора, Гермиона посмотрела на Люпина и заметила, как побледнело его лицо. О, кажется, ему было, что скрывать! Не то, чтобы она хорошо знала Люпина… Они провели не слишком уж много времени вместе, лишь иногда пересекались за ужином на Гриммо, 12, когда она гостила там перед пятым курсом. Люпин часто исчезал, как говорил Сириус, по заданию Дамблдора. Пару раз они сталкивались в библиотеке и однажды ночью на кухне: Гермионе не спалось, а у него была традиционная бессонница накануне полнолуния. Тогда ей впервые удалось разглядеть в нём кое-что, что она никак не могла заметить в Хогвартсе, – не преподавателя, а человека. Люпин был хорошим человеком, в этом у неё не было никаких сомнений. Бремя трудной жизни оборотня и ненависть к собственной природе от обратного породила внутри него невероятную доброту. А доброта часто оказывается беззащитна. Может, поэтому ей так отчаянно хотелось верить, что он не виноват?

– Я не мог этого сделать, Альбус! – отчаянно возразил Люпин и, бросив на Гермиону грустный взгляд, шумно выдохнул. – Я не могу причинить ей зла в своём проклятом волчьем обличии!

Он зажмурился и плотно сомкнул губы, будто боялся, что с них может сорваться что-то запретное. Но Дамблдор не спешил облегчить его участь.

– Ты в этом уверен? – спросил он без видимой провокации в голосе, но уже сам вопрос её подразумевал.

– Абсолютно, – Люпин спрятал лицо в ладонях. – Гермиона, она… моя наречённая.

Гермиона застыла на месте. Такого она даже и предположить не могла.

– Мисс Грейнджер, – обратился было к ней Дамблдор с очевидным намерением смягчить удар.

– Не надо, я знаю, – перебила она и от волнения вскочила со стула. – Я знаю, о чем речь. У оборотней, как и у любых других животных, есть пара противоположного пола. Однако для оборотней характерна одна особенность – некоторые исследователи считают это проявлением человеческой сущности в волке – каждая конкретная женская особь принадлежит только одной конкретной мужской. Поведенческий механизм закрепления пар до сих пор не изучен, но, скорее всего, ему предшествовал какой-то магический обряд, чтобы сократить популяцию. Из-за этого оборотни очень редко находят друг друга: особи разбросаны на большие расстояния и подавляющее большинство за всю жизнь может так никогда и не встретить свою пару. Потеряв свою половину, оборотень не может найти новую. Поэтому связь внутри пары очень прочная, порождающая заботу и нечеловеческую преданность. Оборотень не может ранить свою… хм…«наречённую», – её щёки густо покраснели, – Профессор Люпин выразился довольно изящно, но я поняла, что он имеет в виду. Я – противоположная по полу особь его волка. Его самка.

Если бы этот ответ могли зачесть ей на экзамене по ЗОТИ, то она непременно получила бы оценку «Превосходно». Впрочем, Гермиона произнесла всё это не из желания блеснуть эрудицией: с каждым словом она буквально забивала гвозди в её собственные представления о природе волков. Читая о «принадлежности» в книжках, она и подумать не могла, что будет когда-нибудь вовлечена во что-то подобное. Тем более с человеком, всегда вызывавшим у неё уважение, восхищение и даже…

– Вы хорошо осведомлены, – заметил Дамблдор, а затем посмотрел на Люпина с некоторым удовлетворением.

– Откуда ты всё это знаешь? – изумился тот.

Гермиона зарделась от гордости и стыда одновременно.

– Профессор Снейп задавал эссе на третьем курсе, когда замещал вас, – ответила она и быстро прибавила. – Тогда же я догадалась, что вы оборотень.

– Мерлин…

Люпин смотрел на неё со смесью удивления и восхищения, как довольный учитель смотрит на самую блистательную из своих учениц. Гермионе всегда казалось, что он больше всех выделял Гарри – сына своих друзей, и это её немного огорчало. Синдром отличницы вынуждал её стремиться быть лучше других по всем предметам. ЗОТИ было не самой сильной её стороной, но показать свою подкованность новому преподавателю на третьем курсе стало для неё важной самоцелью. По прошествии трёх лет она наконец была достигнута.

Пазл сложился почти ровно, когда обнаружилось, что не достаёт всего одной детали.

– Сэр, я только не понимаю, – Гермиона поджала нижнюю губу и на секунду отвела взгляд. – Как я могу быть самкой оборотня, если сама им не являюсь? И как я, как мы с профессором могли стать парой?

Логическое мышление не приводило её ни к одному внятному объяснению этого феномена. Она совершенно точно помнила, что в книгах не было никаких упоминаниях о подобных случаях, когда самками (или самцами) в паре с оборотнем становился человек. Неужели сама природа дала какой-то сбой?

Дамблдор задумчиво пригладил свою бороду. Он тоже был озадачен. Длинные морщинистые пальцы разделяли серебристые волны волос, но через несколько секунд замерли на месте.

– Как давно ты знаешь, что Гермиона – твоя наречённая, Ремус? – вдруг спросил он.

Люпин задумчиво почесал лоб. Она сразу поняла, что этот жест – всего лишь попытка оттянуть время. Ему было стыдно озвучивать такую неприглядную правду вслух. Гермиона только не могла понять почему.

– С той ночи на третьем курсе, – он наконец нашёл в себе силы посмотреть на неё и весь его вид был ужасно виноватым. – Помнишь, в тот момент, когда ты позвала меня, чтобы отвлечь от Гарри? Оборотни обычно находят свою пару в определенный период, чаще всего в начале лета, чтобы к зиме… Неважно. Ты не могла этого знать, и я не хотел, чтобы ты вообще когда-то узнала об этом.

Наверное, ему хотелось провалиться сквозь землю после этих слов. История звучала и нелепо, и ужасно, но самой неприятной в ней была её необратимость. Откуда четырнадцатилетней Гермионе было знать, в какое время у оборотней начинается брачный сезон?! Она и предположить не могла, что её плохо сымитированный вой оборотень расценит как настоящий!

С опозданием ей в голову пришла мысль о том, насколько этим фактом был шокирован сам Люпин. Трудно представить, что вот так в конце учебного года после неудачной трансформации он вдруг почувствовал нечто особое в отношении одной из своих учениц. И ладно бы эти чувства были человеческими, но волчьи инстинкты… Они и так были ему отвратительны! Разумеется, Люпин не хотел, чтобы Гермиона узнала об этом.

– Что ж, это действительно меняет дело, – резюмировал Дамблдор, прерывая повисшую тишину. – Надо подумать, как корректнее сформулировать этот аргумент для инспекторов. Мисс Грейнджер, вы можете идти.

Звук собственного имени не сразу донёсся до её сознания. Гермиона всё ещё не могла отвести глаз от Люпина – расстроенный и подавленный, он схватился за голову. Должно быть, ему было сейчас просто невыносимо. Обвинения, которые ему могли предъявить, звучали ужасно даже в самой безобидной формулировке. Если Министерство ещё узнает, что у него сформировалась неестественная магическая связь с бывшей ученицей, то он погибнет. За такое и обычного волшебника могли поднять на вилы, а уж оборотня – и подавно.

Не найдя нужных слов, она молча покинула кабинет и всю дорогу до башни Гриффиндора корила себя за это. Разве Люпин был этого достоин? Вместо поддержки она наградила его молчанием. Как глупо! И в то же время Гермиона не имела ни малейшего представления, что можно было сказать после всего случившегося. «Ничего страшного»? «С кем не бывает»? Не было такого речевого клише, чтобы выразить чувство «я взволнована и напугана тем, что мой бывший профессор-оборотень не мог ранить меня, потому что я – его судьба».

========== Глава 3. “Первый шаг” ==========

Отряд из министерства не заставил себя долго ждать: они прибыли уже на следующее утро. Только вместо ожидаемых инспекторов появились боевые авроры. Их решительный настрой не предвещал ничего хорошего: с большой долей вероятности они приехали арестовать Люпина, а не провести расследование. Оставалась небольшая надежда на то, что в дело вмешается Дамблдор и не позволит обвинить человека в не доказанном преступлении, которого он, возможно, не совершал.

Практически всё время после разговора в кабинете директора Гермиона думала о том, что там услышала. Она отложила в сторону домашние задания и воспользовалась наставлением мадам Помфри о снижении нагрузки в своих интересах. Ходить на занятия ей было не сложно, но она предпочла потратить это время на изучение более важной для неё проблемы.

По её просьбе Гарри и Рон принесли ей из библиотеки все книги, что могли найти, даже из запретной секции. К сожалению, это не помогло. В учебниках не было того, что она ещё не знала об оборотнях. Единственная статья, немного стёршаяся из её памяти, была посвящена методам сокращения популяции. Какой-то охотник на вервольфов в подробностях описывал методы ловли и охоты трансформировавшихся волков, давал советы, как держать их на привязи, а затем уничтожать. Читать об этом было противно и оскорбительно – Гермиона задыхалась от возмущения, перелистывая страницы. Неудивительно, что ей не запомнились эти мерзости! Несколько лет назад она наверняка просто пролистала эту статью, не вчитываясь.

А вот того, что ей больше всего хотелось узнать, в книгах не оказалось. Ни одного упоминания о паре человека и оборотня. Скорее наоборот, исследователи подчёркивали, что гонения на оборотней сделали их ещё менее социализированными, поэтому обращённые волшебники редко вступали в брак и заводили людей. Читая об этом, Гермиона не могла не вспоминать несчастное лицо Люпина, с детства обречённого на одиночество. Если бы не Сивый, у него всё могло бы сложиться совершенно по-другому! Скольких возможностей он был лишён из-за своего недуга, сколько дверей перед ним было закрыто! И это всё совершенно незаслуженно! Гермиона с ненавистью сжала кулаки. Нет, она не позволит никому сделать его жизнь ещё невыносимее. Тем более – из-за неё.