Текст книги "Реактивация! (СИ)"

Автор книги: Мархуз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

– Так это Старков, внук Аркадий Богданыча у нас геройствует. Хорошо бы наградить по итогам сенокоса, а то неудобно как-то.

– Надо будет, наградим, а тонн тридцать даст, так и к медали представим! Сколько он собирается работать?

Пряник, как и морковка, прекрасно стимулирует молодых, ещё не отравленных материальными благами – так чего этим не воспользоваться? Наобещать можно с три короба, а потом отвертеться. Чай, нет высокопоставленных родственников, чтобы заступиться за парня?

Июль дан богами для отдыха от работы или учёбы. Всё хорошо, наслаждайся погодой, солнышком, природой… А тут, дня через три, выпал снег – совершенно неожиданно и прямо на голову. В Тау-Тургень приехали… Эпштейны! Сама бабушка Виктория в сопровождении мужа и его брата. Профессор из Ленинграда решил воспользоваться отпускными и прилетел в Алма-Ату, чтобы познакомиться с чудо-переводчиком. Лучше бы на Чёрное море съездил – нечего знатных сенорубов беспокоить в самую страду!

– Здравствуйте, родные, – прямо со склона крикнул Шмын, – и чего вам дома не сидится?

– Да, вот решили проверить, чем ты тут занимаешься, – ответила Виктория, – вдруг от рук отбился и плохо себя ведёшь?

Спустившись, Старков выяснил причину столь неожиданного появления – его хотели проверить на соответствие легенде.

– Лёва сказал, что ты мёртвыми языками владеешь, хотелось бы убедиться. Если это так, то могу предложить сотрудничество. Поверь, это будет интереснее, чем косить сено!

– Солнце ещё высоко, поэтому сделаем мудро. Вы поезжайте ко мне домой, отдохните, в саду погуляйте. А я ближе к вечеру вернусь, тогда и поговорим.

Проситель, пытающийся убедить доводом "интереснее", сразу себя выдаёт. И если поставить его на место – можно кое-чего добиться для себя. Вернув профессора на бренную землю, Старков вынудил бедолагу мучаться от нетерпения, заодно разжевав кто в доме хозяин. И себе отгрыз время на обдумывание – переводы с этрусского следует "продать" как можно дороже. За них и нобелевку можно отхватить под соусом "поэзия древних этрусков". Это намного круче, чем вирши какого-нибудь диссидента Бродского или проза того же Солженицына!

Вечернее толковище началось с попытки перевода. Только неясно, как же ленинградский Эпштейн проверит правильность текста? О чём Олег сразу и спросил.

– Будем исходить из логичности и соответствия историческому периоду.

– Ну ладно, но напомню, что латинский – это тот же этрусский, но базово являющийся слэнгом сабинян и латинян.

Грубо говоря, три племени объединились в одно: два народца свинопасов и козогонов, и социум высокоразвитых потомков троянцев. Понятно, что культурную культуру поделили на всех, называя себя римлянами по месту прописки. Но существовавшее большинство, хоть и позаимствовало написание букв, однако пользовало свою устную словесность. Чисто этрусские обороты, были непонятны простякам с окрестных холмов и очень неудобны для ассимилирования в бытовую речь. Так и остался дуализм класса написания кириллицей персидских слов. А за сотню лет и знатоков не осталось, кроме жрецов. Со временем и те перестроились, не имея практики и развития языка.

Первый же текст, после некоторого раздумья, полился сам собой – чему даже Шмын удивился. Неужели, настолько сильно умение "понимать всех", подаренное предками? Как же этим воспользоваться?

– Поразительно, но похоже на правду, – растерялся Борис Борисович.

– Тогда расскажите, пожалуйста, что случилось в Русском Музее, – попросил Старков, – а то в газете совсем кратко и ничего не понятно.

– Извини, но не имею права, – попытался откорячиться языковед, – давай лучше ещё один текст переведём.

– Не лучше, Борис Борисыч, баш на баш или забываем об этрусках навсегда!

Угроза прозвучала вполне серьёзно – явно было, что парню все эти древние до фонаря.

– Олег, но я действительно не могу, а ты можешь.

– Ошибаетесь, уважаемый, впрочем неволить не смею. Давайте лучше чай пить, а древности оставим древним. Тем более, что мне рано вставать завтра.

Важно сохранить твёрдость, иначе ничего не добьёшься. А профессоров, желающих получить помощь в переводе с пралатинского, полно по всему миру! Впрочем, Эпштейн решил, что каприз назавтра пройдёт и тоже решил держать марку. Всех сотрудников музея обязали, правда устно, не распространяться по поводу инцидента.

Ранним утром Борис Эпштейн пошёл в атаку. За завтраком он обрисовал столь золотые горы, что они явно светились алмазами. Научная карьера, возможный переезд в Ленинград (в интернат для одарённых), покровительство языковедов, приобщение к культуре и интеллектуальному обществу.

– Спасибо, конечно, но всё это неинтересно. Ни карьера, ни общество, ни покровительство. Суета и рутина.

Трудно обьяснить людям, что свои жизненные приоритеты могут быть гораздо интереснее чьих-то там. Профессор не понимал суть отказа от столь сладкого набора плюшек.

– Да любой парень в твоём возрасте об этом мечтает!

– Ещё одна чепуха. В моём возрасте мечтают в футбол гонять классно и дурака валять чаще. А карьера интересна лишь карьеристам и прочим неудачникам.

Оп-ля-ля, приехали! Это кто же здесь неудачники?

– Расслабьтесь, дружищи Эпштейны. Всё просто, мне хорошо и ничего менять не собираюсь. Я даже школу бросил, чтобы все отстали с предложениями ухудшить мою жизнь. Она у меня одна.

И как с таким бороться, если он своей удачи не видит? Как убедить заняться переводами за просто так? Ради академической славы Бориса Борисовича. Наезды ещё продолжались, но Старков доел и ушёл на гору. Вечером попытка убедить снова провалилась, отпускное время тикало, а доводы иссякли. Пришлось, по секрету, рассказать что случилось в запаснике.

Среди разных экспонатов давно хранился перстень, который не могли отождествить ни с одной культурой. Камень зелёного цвета имел форму сплющенной пирамиды, внутри на золоте было выгравировано какое-то слово на неизвестном языке. Алфавит походил на санскритский. Ходила легенда, что это Перстень Власти и тот, кто его оденет – сможет повелевать миром! Вот и повадились высшие партократы в музейный подвал. Только с ними случались несчастные случаи со смертельным исходом. Перстень пробовали изучать, но ничего не добились – пришлось вернуть на место. Последнюю попытку овладеть ценностью произвёл кандидат в ЦК КПСС, курирующий культуру. Но стоило ему прикоснуться к артефакту, чтобы взять его в руки, как отказало сердце – инфаркт!

Олег, из благодарности, возобновил переводы…

Ничто не вечно, засобирались и Эпштейны. Несколько коротких текстов, даже переведённых, не позволяли найти ключ к языку, как таковому. Нужна серьёзная научная работа и гораздо большее количество материала. Борис Борисович, наивный, предложил выслать объёмный пакет, но Старков его сразу отморозил.

– Дорогой профессоре, у меня полно забот помимо этрусков, поэтому делаю вам предложение.

– Нет, Олег, ты не понял. Я организую твоё будущее…

– Извините, что прерываю, но привыкайте к тому, что условия диктую я. Будущее я и сам организую, так как мне нравится. В то же время, готов помочь вам, но не за идею, а под конкретный договор.

Сама суть соглашения была простой – Старков переводит объёмы и даже поможет с анализом и структурированием. Но, после согласований с сектором инноваций в ЦК (Борисыч чуть не выпал в осадок, услышав это). Может быть, языковеду придётся на время переехать в Алма-Ату, чтобы будущая нобелевка (или что там можно получить) числилась не только за Россией. В конце концов, ничего страшного не случится, если на всемирный научный курултай заявят обоих братьев. А свои личные условия Олег озвучит со временем, после визита в Ленинград. Хочется на артефакт посмотреть своими глазами. Естественно, что сотрудничество начнётся не раньше осени – пусть сначала в головах созреет, как следует.

– Борис Борисыч, вы пока своё руководство введите в курс и постарайтесь получить одобрение. А мой куратор с вами свяжется для согласования деталей. Такой подход объективнее голого энтузиазма. Иначе и у вас, и у меня сопрут открытие!

Ленинградец готов был загрызть наглеца, преступившего сразу две грани: разницу в возрасте и разницу между "второй столицей" и научной провинцией. Лишь врождённая интеллигентность и воспитание удержали его от оскорблений в лицо собеседнику.

– Мне всё ясно, Олег. Пожалуй мы уедем, а ты хорошенько подумай над своими запросами.

На этом стороны распрощались и научное семейство отбыло восвояси. Амбициозному Борисычу даже в ночном кошмаре не могло присниться то, что его руководство, вскоре, заставит его соблюсти все требования молодого наглеца. Неизвестно что о себе возомнившего! Нобелевская премия – слишком ценный приз, чтобы позволить профессору кобениться. Тем более, что никто не собирается отнимать у него открытие мирового уровня.

До конца июля удалось, разок, съездить "с семейством" в Тургень, а затем в Иссык – посетить магазинчики с дефицитом и импортом (от Казпотребкооперации). Особых ништяков почти не нашлось, но продавщиц Шмын озадачил номером телефона в поссовете. Заодно, купил "Сигнатюр" и подарил иссыкской "хозяйке медной горы". Алёнке сразу нашёлся классный мальчиковый комбинезончик из Италии, а Вике – набор мазюк от "Нины Риччи". Себе ничего не брал, так как одеколонами не пользовался, пока ещё не брился, а одежду опасно – вдруг подрастёт до конца лета? И так уже козырный самопал от Марианны стал невлезаем! Может подарить кому-нибудь, всё-таки ещё почти новый? По крайней мере, так выглядит.

Десять тонн июльского сена вознесли Олега на уровень "Саныч" в деревенской иерархии. Народ уже не верил, что парень из города, откуда там косари от бога? Да и в быту себя проявил, особенно, когда механизатор Митяй сбрендил и начал палить из своего карабина. Вообще-то, Митька был в армии снайпером, но это не повод пугать жену и соседей. Старк, не обращая внимания на выстрелы под ноги, дошёл до придурка и отобрал оружие. Потом привязал Дмитрия к стене сарая и три раза пальнул в него сам! Мимо, конечно, но мужик обосрался. Это, ведь, он снайпер и знает куда стрелять, а городской мог и промазать. Участковый пригрозил Митяю тюрьмой, если тот не одумается. Однако, сам механизатор осознал и на следующий день, вместе с женой, пришёл к Старкову.

– Спасибо, Саныч, за науку. Даже не думал что так страшно бывает.

– Нам тоже страшно было, – наехала на мужа Света, – ты же дурень, не понимаешь какой это ужас!

– Ты это, Олег, забери карабин от греха подальше, пусть твой будет. А то у меня руки с армии чешутся.

Знакомо, у Старка, после армии, тоже руки чесались, особенно когда гражданские умники пытались его "истинным ценностям" научить. Или вести себя по-ихнему, критикуя привычку бить морды хамам сразу, без предисловий. Мол, сначала надо словами убедить, так как слово – самое мощное оружие! Странно, но сами интеллигенты, почему-то этим оружием не пользовались? Если оно такое мощное – так наведите порядок на местах, вместо милиции.

Когда вернулся из отпуска Михайла Семёныч – братья засели за оптимизацию планов. Разница в возрасте и положении в обществе за последнее время куда-то испарилась, оставив место двум единомышленникам. В результате, сотрудничать стало легче. Естественно, что в какой-то момент добрались и до артефакта. Олег объяснил ситуацию, предложив свой вариант службы Родине. Ему отдают перстень, а он переводит этрусков до посинения, безо всяких "так не бывает" или "никто не согласится". Вся власть, пока что, у Советов – то есть правит номенклатура и всё можно обстряпать тишком. Очередная Нобелевская премия стране очень важна – международный престиж, однако. Значит и идти нужно ва-банк, никаких полумер и соглашательства.

– Не знаю, Алик, получится ли, но переговорю наверху. Думаешь подключить второго Эпштейна – разумное дело? Чёрт, но тебя пока и придавить никто не может, благодаря возрасту!

– По комсомольской линии тоже, просто выйду из комсомола и вся недолга.

– Ох, аукнется мне это в конце концов. Итак из-за твоих идей без Франции остался.

– Дядь Миш, сейчас всё зависит от твёрдости в позиции, как себя поставим, так и относится будут. Крючок-то Кунаев уже заглотил, ему теперь тоже некуда отступать, за партийным экспериментом следят вовсю.

"Следят" не то слово, Кунаев с Машеровым уже подписали договор о намерениях и с сентября начнутся перемещения некоторых спецов из республики в республику. Рашидов и Щербицкий кругами ходят, чтобы возможности мимо рта не пронести, если эксперимент окажется успешным. А если провалится – то подключат Пельше и отгрызут у руководителей "братских" республик часть возможностей и влияния на центр!

По созданию сельхозрегиона в Аргентине – Олег расписал план-граф, чтобы можно было приступить к сбору информации и разработке программы действий. Чтобы такое начать внедрять года через три, нужно уже сейчас владеть вопросом. Семёныч удивлялся тому, что даже в условиях оторванности его кузен умудряется изыскивать необходимые цифры. Ему же невдомёк, что это уже было проработано и сведено во вполне рабочий проект в начале 80-х.

Констатацию того, что переговоры прошли успешно закрепили шашлычной вечеринкой!

В начале августа начались отъезды некоторых безответственных личностей. Сначала Эдуард, накосиваший три тонны, получил свои денюжки и отправился их прогуливать в более цивильных условиях. Талоны он прихватил в город, чтобы продать знакомому фарцовщику и увеличить капитал для просаживания. Но стопудово поклялся, что через год вернётся – ибо где ещё такие деньжищи заработаешь столь быстро? За Ириной приехали родители, удивились цветущему виду дочери и забрали её подальше от Анчарова. Маман имела свои планы по поводу желательного зятя – ну не за сына же грузчика её отдавать? Чувства самой кровинушки матушку не волновали, главное – исполнить святой долг и поставить большущую галочку в семейную летопись. Ира, наверняка, с годами поймёт и оценит заботу родителей, ведь так же? Она просто обязана это сделать, чтобы подтвердить факт правоты тех, кто за неё решение примет. Сама Ира, отравившись воздухом свободы и независимости, уже продумывала планы семейного восстания. Больше уступать она не собиралась, тем более, что её парень освоил профессию, которая может кормить в будущем. Причём лучше, чем должность инженера, если уж на то пошло.

Вика с Алёнкой тоже собрались, решив ещё и на Иссык-Куль съездить, на мелководье поплескаться. Олег выбил путёвки в райисполкоме в пансионат матери и ребёнка, а то у профсоюзников всё было расписано ещё год назад. Он бы и сам съездил, но решил добить сенокос до логического конца, да и поработать ручкой в тетрадке нужно было. Пока есть возможность!

Впрочем, не всё коту масленница, нагрянули отдохнувшие Зелинские, причём полным составом. Да ещё и на своём "Москвиче-408" (как он только заполз в горы, не задохнувшись по дороге?). Наталья Львовна упорно рассказывала о том, что отношения Афины и Ромы наладились, а сама Афинка лишь отрицательно мотала головой, боясь возразить вслух. Вот так всегда, как оставишь какой-нибудь процесс без присмотра – так он сразу возвращается в свою колею! А что делать, пришлось предложить оставить дочь на пару недель в горах, для закрепления оздоровительного процесса, полезного для организма.

– Да что ты, Олег, дочка совсем этого не хочет, соскучилась по Алма-Ате. И взрослых здесь нет, кто за вами следить будет? Я остаться не могу, мне на работу надо.

– Наташа, а может стоит оставить? Доча, ты сама что думаешь?

– Конечно останусь, вон Ирка жила больше месяца и ничего с ней не случилось, зато от аллергии избавилась.

– Ну что ты, что ты, тебе же нормально отдохнуть нужно перед школой. Олег, скажи ей, чтобы не глупила, здесь даже бытовых условий нет!

– Наташенька Львовна, в моём доме условия гораздо лучше, чем в вашей городской квартире. У меня, между прочим, два санузла: один совмещённый, в спальне, другой раздельный, в коридоре. И пища из натуральных свежих продуктов, две кухни, одна летняя. Мясо свежее, а не замороженное, овощи прямо с грядки, а фрукты с веток. И целебный воздух, вместо городских выхлопных газов и заводской кислотности!

Плохо тем родителям, кто во внутрисемейную демократию играет ради антуража. Матушка, под взглядами и мольбами сразу троих, вынуждена была уступить.

– Но только на две недели. И чтобы никакого баловства!

Ну да, ну да, баловства не будет, ясен перец. Всё вполне по-взрослому, дорожка-то уже накатана!…

Глава двенадцатая.

Казалось бы, вот ещё один медовый месяц, пусть даже двухнедельный. Кто остановит сорвавшегося с резьбы молодого парня с опытом пожилого ловеласа? Однако Афине практически ничего не угрожало – Олег погрузился в работу. Сознательно себя утопил, чтобы не портить девушке жизнь, той, которую любил с первого класса, с первой встречи. Конечно, не так сильно, как жену, но до самого последнего момента. Он и сейчас не мог смотреть на Зелинскую по-простому, как на одноклассницу и дочь научного партнёра. Каждый вечер занимался с ней аналитикой, достаточно понятной для начинающих и в то же время, открывающей возможности для ума и… усидчивости. Приятно, что ей тоже нравилась сия наука, а также открывающиеся в будущем возможности.

Да, чтобы не терять времени, следовало уже в новом учебном году найти какие-нибудь курсы, факультативы или наставников. А после школы поступать именно на философский – не за философией, конечно, а за методиками анализа и техники размышлений. В будущем, даже однокурсники могут оказаться полезными, так как многие пойдут по партийной линии. А часть добьётся определённого положения. Всё-таки, аналитик-оптимизатор это фигура, которая может разрешать проблемы различного уровня и находить выход в практически безвыходных ситуациях. А где существуют экономики без проблем? Нигде, нет на свете идеальных систем!

Вечера заканчивались сначала песнями возле костра, а потом и прогулками вдоль реки. Целую неделю длилось спокойное сосуществование, пока в идиллию не вмешалась соседка. Алёна Дмитриевна как-то спросила о Любе, мол, как там она. А потом добродушную тётку запытала Афина, чтобы наконец-то разобраться с именем "Люба", которое она услышала в госпитале. Понятно, что после прямого ответа с намёками и недоговорками – возникла интрига, да ещё и требующая откровенных разъяснений. Но сначала Шмына увели подальше в горы и усадили на берегу речки. Поздно вечером, когда небо действительно усеяно звёздами и Млечный путь ясно виден своими глазами.

– Алик, я так больше не могу, совсем запуталась. Расскажи, пожалуйста, о Любе. Кто она такая, ты её сильно любишь? Почему ты не с ней?

И зачем женской половине человечества нужна правда? Особенно та, что может стать поперёк мечтаний или устремлений, та, от которой становится грустно и горько? Может лучше соврать, создав красивую легенду? Но ведь раскусят же в итоге!

– Афина, ты уверена, что хочешь это знать? Поверь, лучше оставить всё, как есть – тогда…

Договаривать не имело смысла, уже наляпал так, что не отлепишь. Рассказывать про "всего лишь сон" не хотелось, обрыдло, да и сам уже устал тихариться. Осталось лишь довериться той, которая способна не только понять, но и осознать достаточно глубоко. Странно, но Старков прекрасно знал, что Афина никогда ни с кем не поделится тайной – уж таков её характер.

– Ты читала мою книгу о попадании личности современника в прошлое?

– Да, читала, но это же твоя мама написала.

– Написал, вообще-то, я, а мама литературно обработала. Но суть в другом, как ты думаешь, насколько такое возможно в реале?

Лапка никогда не делала скоропалительных выводов, лишь изредка, да и то в словесной горячке. А потом переживала, что язык подвёл, сработав не подумавши.

– Я не знаю, но мне кажется, что такого не может быть.

– Мы слишком мало знаем о мире. Я тебе расскажу, а ты уже сама решишь для себя, правда это или вымысел. Но, если кому-нибудь расскажешь – оба попадём в психушку.

Откровение полилось рекой, не оставляя ни одного шанса заткнуться или умолчать о чём-нибудь. Через полтора часа девушка знала всё – от начала до конца. Верить не верилось, но все действующие лица и все произошедшие события, порой непонятные, наконец-то были расставлены по местам. На Олега не хотелось смотреть, так как он предупреждал, что после рассказа возникнет душевный дискомфорт. Какой там дискомфорт – муторно и тяжело морально! С другой стороны, вопросов больше не возникало.

– Пойдём домой, я устала чего-то.

Обратно шли почему-то рядом, мало того Афинка взяла Олега под руку, наверное чтобы не исчез обратно в будущее? Или ей самой хотелось ухватиться за что-нибудь стабильное? Дурацкая ситуация: абсолютно фантастический рассказ, невозможный по множеству причин, а впечатляет так, что даже немного страшно. И совершенно пустая голова, без единой мысли!

Ночью в доме спал лишь Анчар, двое других мыкались в своих комнатах. В конце концов, Шмын плюнул на бессонницу и пошёл на крыльцо, покурить. Через несколько минут вышла и жертва своего же любопытства. Присела рядом, да ещё и под левую руку забралась – как будто знала, что это правильная сторона взаимоотношений. У неё созрели вопросы и не хотелось откладывать их на завтра.

– Олежка, а как ты жить собираешься после этого?

– Как и жил последние полгода, а куда деваться? Не смог реализовать себя в первый раз, постараюсь помочь другим в этот.

Молчание, аж слышно скрип мысли, двигающейся по извилинам мозга.

– А с кем? – вопрос, явно давшийся с трудом.

– Пока не знаю, но один не останусь. Только не хочу никого из вас вовлекать в проблемы. Да и нафиг я вам такой нужен?

Опять молчание, другие мысли ползут к языку.

– Ты дурак, Старков. Я тебя ненавижу!

Спасибо, чего же прижалась покрепче? Или опять женская высшая математика, идущая враздрай с мужской арифметикой?

– И не надейся, ты меня в постель не затащишь!

Хрямс-бумс, теперь свои шарики за свои же ролики заехали, а постель-то чем виновата? И кто в неё приглашал?

– Иди спать, поздно уже, – прошептала Афина, – и не смей ко мне прикасаться.

Хорош командовать, чай не муж и даже не бойфренд. Тебе надо – ты и иди…

Димаш Ахмедович обсуждал с женой даже то, что не доверил бы ни одному из ближайшего окружения. Сейчас он делился приятным, таким, чего никак не ожидал. Организм, казалось, молодел после курса очистительных отваров – впереди были восстановительные.

– Понимаешь, это сила в умелых руках. Построю в Алмарасане санаторий для высокопоставленных, пусть просятся на обслуживание.

– Может проверить год-другой? Всё-таки новое, какие будут последствия?

– Ну так год будет строиться, айналайн. Как раз всё и выяснится. Тем более, что на других уже проверили, вот и на мне тоже.

– А на мне можно?

Счастлив тот, у кого жена понимающая – с ней никакие проблемы не страшны!

– Конечно, можно, скажу, чтобы Миша приготовил для тебя отвар.

Действие средства вызывало эффект, схожий с омоложением, по крайней мере всякая дрянь из организма усиленно выводилась. Даже дышать легче стало! И в прямом, и в переносном смысле. Так что, клиника для своих – это вопрос решённый, нечего тянуть. Не ожидал Кунаев такой быстрой отдачи от нового, экспериментального сектора – опасался, что придётся долго ждать хоть какого-нибудь результата. А теперь сильный козырь в руках, любые руководители моложе не становятся, в том числе и Лёня. Надо этим воспользоваться.

Заодно, дать добро на коммерческую инвалютную лечебницу – за таким явно потянутся: хоть в Алма-Ату, хоть в этот, как его, Тау-Тургень. Ну, и для людей создать бесплатный центр очищения и восстановления, лишь бы отваров хватало на всех. Главное, поручить юристу проверить законодательную базу, чтобы ничего не нарушить. А то недруги моментально ухватятся и будут глаза колоть постоянно. Конечно, мало кто в СССР мог запретить первому секретарю республики по-своему трактовать правопорядок, но лучше заранее обезопаситься. В конце концов, кооперативы разрешены – вот пусть его и организуют, а Минздрав всё, что надо, подпишет. Никуда не денется!

Переиздания книги уткнулись в негласный лимит, согласованный на уровне ЦК КПСС. Старкова это не Шолохов, нельзя ей давать столь высокий приоритет, дай бог, чтобы в Союз писателей приняли. На культуру лучше не давить, иначе творческая интеллигенция разноется и жалобами все контролирующие органы завалит. Другое дело – договор между Казахфильмом и Беларусьфильмом о совместных съёмках "Иоанна Пятого". Подмосковные леса в Южном Казахстане не снимешь, как и подмосковные избы! В любом случае, вовлечение "партизанфильма" в совместную культурную программу – очень важный шаг в деле сближения республик. Кроме того, именно на этой студии вводится в строй очень современное оборудование для производства мультфильмов. Глядишь, и казахстанские мультипликаторы смогут воспользоваться им! Машеров обещал, что осенью издаст две книги на темы попадания в прошлое, может и Старкова что-нибудь напишет?

Михаил Семёныч тоже развернулся, торопясь достроить лабораторию для кристалловедов. Северный Талгар превратился в кипучую стройку, да ещё и качественную. Проверки проводились тщательно, любые попытки сжулить моментально пресекались. Виновных не щадили и на поруки не брали – Союз здесь закончился, а пришла неметчина с японщиной. Оказывается, можно делать качественное жильё и промобъекты – нужно лишь поставлять качественные материалы и технику. Даже дороги и тротуары строили по ГОСТу – в двенадцать положенных слоёв, Старков вовсю использовал помощь сотрудников КГБ для контроля над качеством.

Сверху затребовали рабочий проект-обоснование под строительство инвалютной клиники-лечебницы – хоть в Талгарском ущелье, хоть в Тау-Тургенском. Экономист-консультант начал перерабатывать и увязывать бизнес-план Олега в соответствии с реалиями Союза.

А Щукин с Зелинским уже получили оборудование, приборы, включая заказанные за рубежом, и приступили к экспериментам во времянке. Солидной времянке – на скорую руку собранную из бетонных плит!

Счастливую и расцветшую Афину увозили мама с папой и оба Олега. Анчаров накосил шесть тонн, получил расчёт, возгордился самим собой и поехал радовать родителей. Старкову нужно было доставить написанное (по книге) и набросанное (по делам) в город, отвары в больницу и кое-кого навестить. Приближался день рождения Любы-младшей и следовало поздравить её самолично, а то и расставить точки над "и". Или не расставлять, а вообще исчезнуть из её поля зрения? Что за гнетущая проблема, а точнее дилемма – любить девушку, безумно любить, до обожествления! И чтобы её никогда не подставить в будущем – отказаться от личного счастья, причём сейчас. Главное, по-настоящему посоветоваться можно только с ней, на все триста процентов понимавшей его и поддерживавшей всегда.

В конце концов, Шмын созвонился с будущей женой (в прошлом) и кое-как уговорил встретиться.

– Люба, извини, наверное это звучит глупо, но…

Они сидели в парке на лавочке и Олег рассказывал "о гипотетической ситуации с проблемой выбора". Мужского выбора, когда приходится брать ответственность за всё содеянное. Не оправдываясь и не выкручиваясь! В беседе фигурировали абстрактные "он и она", со всеми их реальными характеристиками и примерами из будущей жизни. Девушка не совсем понимала, причём здесь она и почему именно у неё спрашивают совета, но заинтересовалась дилеммой.

– Олег, а может стоит подождать, когда любимая станет старше, а пока пусть твой знакомый живёт своей жизнью?

– Но ведь хвосты прожитого образуются, как потом с ними быть, если эти двое всё-таки будут вместе?

– Не знаю, но мне кажется, что она поймёт, если такая понимающая.

– А ты бы смогла понять? И пережить, если что-нибудь произойдёт не так?

Разговор зашёл в тупик, у Любы в данный момент был парень, имелся идеал к которому она стремилась и на который ориентировалась. Трудно в таких случаях абстрагироваться от своего и примерить чьё-то другое. Бывшие супруги расстались так и не найдя общего языка. Надолго ли?

Посещение спорткомплекса "Динамо" входило в планы – любопытно измерить возросшую силу. Пара от вагонетки уже использовалась вроде большой неудобной гантели, вес не так уж велик, но кисти рук не столь сильны, чтобы бороться с инерцией массы. Хотелось потягать правильную штангу, чтобы выяснить сегодняшние возможности.

В зале занимались несколько человек, но их тренер согласился помочь с тестированием. Однако, сначала подвёл к стопке сложенных матов и сказал: "Поробуй, запрыгни на них!" Причём, с места, а не с разбега, да ещё и без помощи рук. Удивительно, но это не составило труда – ноги оказались явно сильнее, чем полагалось при таком весе. Предки знали, какую систему кача предлагать! После чего направились к штанге, хотя тренер не совсем понимал чего хочет худощавый на вид парень.

– Олег, у тебя конституция тела иная, чем у штангистов. Разве что набирать вес?

Действительно, в этой спортивной дисциплине вес играет роль и даже есть математическая зависимость. Исключения редки, хотя тоже бывают. На штангу, для начала, загрузили семьдесят килограмм, чтобы вообще определиться с новичком. Старков, не владея техникой и приёмами, тупо подтянул снаряд к груди, вместо того, чтобы закинуть его рывком, а потом, столь же тупо выжал над головой. "Жим", как часть троеборья собирались отменить в этом году, а для двух других видов требовались умения, которых у Шмына не было. Вот и пришлось действовать по рабоче-крестьянски.

Дополнительные блины догружали каждый раз, пока не добрались до ста двадцати шести килограмм (сам гриф весит пуд, так чего мудрить на тренировке с разнообразием металлических кругляшей?). Этот вес тоже не составил проблемы, но примерный рубеж был достигнут без особого напряжения.

– Алмаз Байкенович, думаю достаточно, спасибо. Теперь через полгода загляну, а то качаюсь всего восьмой месяц.

– Да ты что, у тебя лишь техники нет, давай будешь регулярно тренироваться. Ты, вон какой худой по сравнению с нами, а два своих веса поднял без труда, я же вижу. Я из тебя чемпиона Союза сделаю!

– Спасибо, конечно, но меня в спорт не тянет.

Соврал Олег Александрович, умудрившись сказать правду – его тянуло в спорт, но лишь для единичных успехов. Без постоянных тренировок по спецухе. Хотелось выступить на соревнованиях и чего-нибудь установить, например высшее мировое достижение по штанге для юношей. Или стать мастером спорта по какому-нибудь самбо, войдя в тройку призёров на любом из союзных первенств. Ну и сыграть за "Кайрат" в официальном матче (обязательно за основу, а не за дубль) – неважно против кого, главное участие.

Август закончился ударными темпами – больше отвлекающих факторов не приезжало. Зато встал вопрос о будущем, остаться ли ещё на месяц или заняться слегка подвисшими делами в городе. Общий тираж переизданий обеспечил долю Старкова для закрытия долга матушке, а деду он проплатил из "накошенных". С учётом того, что общий урожай травы достиг тридцати тонн за лето, денег ещё хватало на многое. Часть талонов тоже следовало отоварить, чтобы разжиться сувенирами, подарками и просто нужными ништяками. Дом остался на попечение соседки, а часть копчёностей и солений Олег увёз родителям и Вике с Алёнкой. Алёна Дмитриевна пообещала наварить гору различного варенья (сахар на Старкове) и навялить фруктово-ягодной пастилы.